Портрет

Стремительно темнеющим лицом, ты вечер осенний напомнил мне,
вот два желтых листочка прилипли к мокрой щеке, вот, к стене - одинокий прохожий,
скучно в анфас, холодно в профиль.
Протягиваю руку-шлагбаум, равнодушные такси пролетают …все мимо, мимо,
но вот, попал! В замкнутый круг своего сознания. Оно, как мишень.
Кто же садит пули, одну за другой, в «десятку»?
Отдам в награду ему мишень, пробитую посредине.
Пусть повесит дома, на гвоздь. Это мое вчерашнее лицо.
Мое новое лицо уже набрано в типографии. Утром оно выйдет.
Мое лицо-газета. А вечером вытрете им свой грязный зад…
Или у вас есть пипифакс?
А я уже дома. Сижу на кухне. Я кухонный камикадзе, взлетаю над столом,
отбросив шасси, как муха, у которой оторвали ноги,
лети, лети, мое тело,
неси, неси мою душу,
прямо туда, где утро, разинуло свою пасть,
 воняющую зубной пастой и яичницей с луком,
где обиженно побледнели голые звезды,  и залязгало стадо трамваев…
Сцена спальни, с кроватью – ковчегом, пара усталых тварей, тварей всегда пара,
доедают утренний секс или сэндвич - не знают сами, а кто знает,
чем они отличаются? Был оргазм, да весь вышел.
Это инерция застарелой любовной схватки Адама и Лилит,
ее-то он больше любил, чем свою благоверную Еву, рожавшую,
как крольчиха, бесконечных Каинов и Авелей.
Всего-то три жизни осталось мне, в образе человека, притворяться живущим, всего-то… Все! Ухожу с этой кухни проклятой. Вот только сделаю себе лоботомию
консервным ножом. Где же тут эта мысль? Что похожа на лампу, вкруг которой
кружатся, как мошки, мысли поплоше? Вот она! Раз! на кнопку и нет ее! Хлоп
по лампочке молотком! И не включится больше, эта подлая мысль,
что «ЧЕЛОВЕК Я», не дающая мне покою.


Рецензии