Глава 22. Ученица

 Кру­эл­ла очень ста­ра­ет­ся не смот­реть на се­бя в зер­ка­ло. Ей до смер­ти на­до­ело ви­деть собс­твен­ное уг­рю­мое ли­цо. Она взды­ха­ет, при­кусы­вая гу­бы, как всег­да, ког­да ей что-то не нра­вит­ся.

Во что ее прев­ра­тил этот мер­зкий го­родиш­ко? Она бы­ла впол­не до­воль­на сво­ей жизнью в Нью-Й­ор­ке, в ми­ре, где не бы­ло ма­гии, и ее сдер­жи­вало то, что убий­ство там – уго­лов­но на­казу­емо. Но по­том прок­ля­тый Рум­пель при­тащил ее сю­да, сно­ва в этот ужас­ный вол­шебный мир, где она бы­ла зло­дей­кой и из­го­ем, а что­бы быть в бе­зопас­ности нуж­но иметь ста­тус прис­пешни­ков Прек­расных. Она соб­лазни­лась иде­ей счас­тли­вого кон­ца, ис­ку­шение уви­деть сно­ва Ай­зе­ка, что­бы вце­пить­ся ему в гор­ло за от­ня­тое, бы­ло слиш­ком силь­ным для нее. Она тог­да и не ду­мала о Рум­пе­ле, по­дави­ла свои чувс­тва, как ока­залось, не­надол­го. Оди­ночес­тво на стран­ной ска­ле сде­лало ее бо­лее у­яз­ви­мой. Она пря­тала свои эмо­ции, как мог­ла, то­пя их в джи­не, но бы­ло поз­дно – они не­кон­тро­лиру­емым ура­ганом вы­рыва­лись на по­вер­хность, и она сов­сем ни­чего не мог­ла с ни­ми по­делать. По­тому что к жаж­де мес­ти Ай­зе­ку при­бави­лось те­перь сов­сем дру­гое чувс­тво, ку­да бо­лее силь­ное и пу­га­ющее, чем злость, к ко­торой она при­вык­ла, и ко­торой жи­ла всю свою жизнь.

В зер­ка­ле она ви­дела Ар­ту­ра, рас­плас­тавше­гося на по­душ­ках, и мир­но пох­ра­пыва­юще­го. У не­го рель­еф­ное те­ло, силь­ные пле­чи и кра­сивые мус­ку­лы. Она вче­ра рас­ца­рапа­ла ще­ку об его ба­кен­барды. Он ока­зал­ся прек­расным лю­бов­ни­ком, дав ей все, что нуж­но, и да­же боль­ше. Она кри­чала при каж­дом тол­чке внут­ри нее, толь­ко сей­час осоз­нав, как ску­чала по это­му столь­ко вре­мени, и он не со­бирал­ся ос­та­нав­ли­вать­ся. Но все бы­ло ужас­но, по­тому, что вмес­то то­го, что­бы нас­лаждать­ся этим муж­чи­ной, та­ким по­родис­тым и хо­леным, она все вре­мя ду­мала о мер­зком ка­леке с гни­лыми зу­бами. У нее до сих пор бо­лит язык, так, что она по­шеве­лить не мо­жет им, но не от страс­тных по­целу­ев, а от то­го, что она пол­но­чи его при­кусы­вала, что­бы не наз­вать лю­бов­ни­ка чу­жим име­нем.

Кру­эл­ла вни­матель­но смот­рит в зер­ка­ло, чувс­твуя не­нависть к се­бе са­мой. Она дей­стви­тель­но не­нави­дит се­бя за вос­по­мина­ния, ко­торые, как она ду­мала, по­хоро­нила дав­но в зак­ро­мах вос­по­мина­ний, в са­мых даль­них угол­ках па­мяти, но се­год­ня ока­залось, что это не так. Она вспом­ни­ла об этом впер­вые за дол­гие го­ды, и не мог­ла по­нять од­но­го – ка­кого чер­та?

Лес пах осенью и дож­дем, не смот­ря на ав­густов­скую жа­ру, от ко­торой не бы­ло спа­сения. Кру­эл­ла не­охот­но пле­лась за Тем­ным, прок­ли­ная се­бя за то, что нап­ро­силась в уче­ницы Тем­но­му. Это был не че­ловек, а хо­дячая ка­тас­тро­фа. Он ее прос­то за­гонял по ле­сам и по­лянам, она уг­ро­била луч­шие свои туф­ли и уже за­кан­чи­вала из­де­ватель­ство над вто­рой па­рой, но он не уни­мал­ся. Вол­шебник во­дил ее по ле­сам, зас­тавляя ме­тать прок­ля­тые ог­ненные ша­ры, а у Кру­эл­лы это ни­ког­да не по­луча­лось. И се­год­ня не по­лучит­ся, она уве­рен­на. По­это­му она пле­тет­ся за Рум­пе­лем, стис­нув зу­бы и при­кусив язык, что­бы не воз­му­щать­ся и не буб­нить, как ста­руха. Ког­да-то эта чер­то­ва пыт­ка дол­жна за­кон­чить­ся.

Она зна­ла, по­чему у нее со­вер­шенно не по­луча­ет­ся сов­ла­дать с ог­нем. Как же тут сов­ла­да­ешь, ес­ли она все вре­мя ду­ма­ет о Рум­пе­ле и его тон­ких, лег­ких паль­цах каж­дый раз, ког­да он к ней при­каса­ет­ся? Он ка­са­ет­ся ее, а она та­ет, поч­ти па­дая в об­мо­рок, ка­кие уж тут фай­ер­боллы?

Но Рум­пель был прос­то не­выно­сим, вся­кий раз зас­тавляя ее де­лать то, че­го она де­лать сов­сем не уме­ет, и Кру­эл­ле при­ходи­лось по­кор­но иг­рать свою роль, ина­че он бы ее убил, или по­кале­чил. А ведь­ме хо­телось лас­ки сов­сем дру­гого ро­да.

Он обер­нулся, и зо­лотис­тая ко­жа за­си­яла при све­те сол­нца:
- Так, до­рогу­ша, уже приш­ли, все.
Кру­эл­ла ог­ля­нулась и с шу­мом вы­дох­ну­ла. Вот черт, и уме­ет же вы­бирать са­мые ужас­ные мес­та, ка­кие толь­ко мож­но.

Во­об­ще, она до­воль­но силь­но нер­вни­чала и вы­тира­ла тай­ком ла­дони об шу­бу, что­бы Рум­пель не за­метил ее вол­не­ния. Она сня­ла вер­хнюю одеж­ду, па­мятуя о том, что обыч­но в слу­чае нес­во­ев­ре­мен­но­го из­бавле­ния от шу­бы де­ла­ет с ней Рум­пель, и по­дош­ла к не­му, по­качи­вая бед­ра­ми.
- Ну, до­рогой? Сно­ва бу­дешь учить ме­ня ог­нем швы­рять­ся? – она пос­мотре­ла на не­го, от­ча­ян­но де­монс­три­руя свое не­доволь­ство.
- Это пер­вичное уме­ние для ведь­мы, до­рогу­ша – хи­хик­нул Рум­пель, и по его ли­цу Кру­эл­ла по­няла, что он зна­ет – ни чер­та у нее не по­лучит­ся. Не­бось, при­думал уже дру­гой план, и мо­жет, не один.

И вот он сно­ва ка­са­ет­ся ее од­ним взгля­дом, а она сно­ва чувс­тву­ет, как схо­дит с ума, спи­на нап­ря­га­ет­ся, по ко­же ска­тыва­ют­ся ка­пель­ки по­та, и воз­дух зас­трял ко­мом в гор­ле, бо­лит меж­ду ло­паток. Кру­эл­ла не по­нима­ет, что с ней, ее пу­га­ет это стран­ное чувс­тво, не из­ве­дан­ное ра­нее, ей от­ча­ян­но хо­чет­ся бе­жать, и звать ко­го-то о по­мощи, по­тому что она не мо­жет се­бя кон­тро­лиро­вать, и это до чер­ти­ков раз­дра­жа­ет. Но от Тем­но­го ма­га не убе­жишь, да еще и на та­ких шпиль­ках, и зло­дей­ка уже поч­ти прок­ля­ла се­бя, что всег­да но­сит каб­лу­ки.

Он ста­новит­ся по­зади нее, ще­коча шею не­ров­ным ды­хани­ем и на вы­соких то­нах, так звон­ко, что у Де Виль зве­нит в ушах, про­из­но­сит:
- Да­вай же, до­рогу­ша! Со­бери всю свою злость и вы­пус­ти огонь! Уве­рен, у те­бя по­лучит­ся!

Ей бы его уве­рен­ность, мыс­ленно сок­ру­ша­ет­ся она, хо­тя, на­до приз­нать, ее по­радо­вало то, что он ве­рит в нее и ее спо­соб­ности, чрез­вы­чай­но по­радо­вало. Ру­ка под­ни­ма­ет­ся вверх, она уже чувс­тву­ет теп­ло­ту на ла­дони – вер­ный приз­нак то­го, что сей­час ей удас­тся за­жечь огонь, и, воз­можно, на­конец, прев­ра­тить его в ог­ненный шар, как то­го же­ла­ет Рум­пель. Кру­эл­ла чувс­тву­ет приб­ли­жение пла­мени кон­чи­ками паль­цев, его же ды­хание неж­но ще­кочет ее шею, она поч­ти бла­годар­на уже ему, за то, что при­казал всег­да сни­мать шу­бу во вре­мя уро­ков, по­тому что ей нра­вит­ся бли­зость его губ и ее ко­жи. Кру­эл­ла зак­ры­ва­ет гла­за, ста­ра­ясь мак­си­маль­но скон­цен­три­ровать­ся на пос­тавлен­ной це­ли, и в ухо ей впол­за­ет хит­рый ше­поток Тем­но­го ма­га:
- Вспом­ни, до­рогу­ша, свою боль, все что пе­режи­ла, все, что слу­чилось с то­бой рань­ше. Вспом­ни, ду­май же об этом, и дай ог­ню вый­ти пря­мо из тво­его сер­дца.

О Мер­лин все­могу­щий, она ед­ва дер­жится на но­гах. Вос­по­мина­ния ли­хой ста­ей птиц тер­за­ют ее и без то­го из­му­чен­ную го­лову, не да­ют по­коя, сно­ва нах­лы­нув, как вол­ны в бур­ля­щем мо­ре, на­до же, а она толь­ко на­чала по­нем­но­гу за­бывать и мать, и оди­ночес­тво на кро­шеч­ном чер­да­ке, и нев­нятных муж­чин, ко­торых при­води­ла Мад­лен раз за ра­зом в их дом. Злость кло­кочу­щим по­током бур­лит внут­ри нее, ее ско­ро унич­то­жат собс­твен­ные чувс­тва, ка­жет­ся Кру­эл­ле, ес­ли она не­мед­ленно не пре­об­ра­зу­ет их в этот чер­тов, прок­ля­тый, мер­зкий ог­ненный шар. Она под­ни­ма­ет ру­ку чуть по­выше, ка­тая кро­шеч­ный ого­нек на кон­чи­ках ног­тей, и сжи­ма­ет зу­бы, нап­расно пы­та­ясь удер­жать рву­ще­еся из гор­ла ры­чание, рот пе­реко­шен в урод­ли­вой гри­масе, де­ла­ющей ее и вправ­ду по­хожей на хищ­ни­ка, она вся пе­репол­не­на нап­ря­жени­ем. Ка­жет­ся, сей­час он и вправ­ду по­лучит то, че­го ждет от нее. Раз­ливша­яся по ве­нам злость бь­ет силь­нее, за­пол­няя ее всю без ос­татка, как со­суд, она уже про­тяги­ва­ет ру­ку, да­бы швыр­нуть ог­нем в бли­жай­шее де­рево, но… пре­датель­ский огонь вспых­нул в ее ру­ках, и тут же по­гас, как спич­ка на вет­ру.

- Ну же, до­рогу­ша! – нас­той­чи­во тре­бу­ет Рум­пель, сце­пив зу­бы, го­товый вот – вот вы­пус­тить свою злость, но Кру­эл­ла толь­ко уп­ря­мо ка­ча­ет го­ловой из сто­роны в сто­рону: я не мо­гу. По­тому что она и вправ­ду это­го не мо­жет. Ог­ня в ее сер­дце хва­та­ет, что­бы об­ра­тить в пе­пели­ще весь зем­ной шар, но паль­цы су­хие, и не мо­гут вы­дать да­же кро­шеч­ной ис­кры.

Ра­зоча­рован­ная оче­ред­ной не­уда­чей, она ос­те­рега­ет­ся смот­реть сей­час ему в гла­за, тем бо­лее, Тем­ный маг да­же не скры­ва­ет сво­его ра­зоча­рова­ния, тя­желым вздо­хом выр­вавше­гося из его гру­ди. Она не зна­ет, что ему ска­зать, как из­ви­нить­ся. В кон­це кон­цов, она во­об­ще толь­ко не­дав­но уз­на­ла о су­щес­тво­вании ма­гии!

Од­на­ко, го­лос его спо­ко­ен, ког­да он го­ворит:
- Что ж, до­рогу­ша, ос­та­вим в по­кое по­пыт­ки сде­лать из те­бя ме­татель­ни­цу ог­ня. Воз­можно, те­бе под­чи­нит­ся что-то иное.
- Ты ду­ма­ешь? – с сом­не­ни­ем про­из­но­сит она, уже те­ряя на­деж­ду.
Рум­пель по­жима­ет пле­чами:
- Ма­гия бы­ва­ет раз­ной и име­ет мно­го воз­можнос­тей, Кру­эл­ла. Ду­маю, раз уж ты мо­жешь кон­тро­лиро­вать жи­вот­ных, впол­не воз­можно, су­ме­ешь сов­ла­дать еще с ка­кими-ли­бо си­лами при­роды.

Кру­эл­ле сто­ит ог­ромных уси­лий по­давить в гру­ди тя­желый вздох. Он убь­ет ее, ес­ли уз­на­ет, что спо­соб­ность вли­ять на жи­вых су­ществ – по­дарок Ай­зе­ка, а не дар, ко­торый был у нее с детс­тва, как она на­бол­та­ла ему при пер­вой встре­че. Она во­об­ще уже поч­ти по­жале­ла, что ре­шила обу­чать­ся у не­го. За­чем, спра­шива­ет­ся, ей бы­ла нуж­на эта чер­то­ва ма­гия, ес­ли свое глав­ное ору­жие про­тив со­бак и ма­моч­ки она уже и так по­лучи­ла?

Обо всем этом они раз­мышля­ют, идя по уз­ким лес­ным скло­нам. И сно­ва Кру­эл­ла весь­ма по­жале­ла, что всег­да но­сит каб­лу­ки. Но­ги разъ­ез­жа­ют­ся в раз­ные сто­роны, Рум­пель, по­весив на од­ну ру­ку ее шу­бу, вто­рой при­дер­жи­ва­ет ее за та­лию, и это ей очень нра­вит­ся. Так при­ят­но чувс­тво­вать его паль­цы сквозь ткань платья, мяг­кие и уди­витель­но неж­ные. Кру­эл­лы еще ник­то так не ка­сал­ся, а при­кос­но­вения Ай­зе­ка бы­ли слиш­ком роб­ки­ми, что­бы она во­об­ще что-то по­чувс­тво­вала.

Она с бес­по­кой­ством смот­рит на учи­теля, пы­та­ясь по­нять, что же про­ис­хо­дит в ее го­лове сей­час и нап­расно ста­ра­ясь унять сер­дце. Оно бь­ет­ся с та­кой ско­ростью, что го­тово вот – вот вып­рыгнуть из гру­ди, и ку­да-то от нее ус­ка­кать. Она сно­ва и сно­ва лю­бу­ет­ся зо­лотис­той ко­жей, что так чу­дес­но пе­рели­ва­ет­ся на сол­нце, и прек­расны­ми за­вит­ка­ми каш­та­новых во­лос, об­ви­ва­ющих его го­лову. И улы­ба­ет­ся, не в си­лах сдер­жать­ся, по­ка он рас­ска­зыва­ет ей об уп­равле­нии сти­хи­ями, и что ей на­до бы поп­ро­бовать ва­рить зелья, учи­тывая ее тон­чай­ший нюх, поч­ти жи­вот­ный.

Паль­цы Де Виль за­мер­ли в ру­ке Рум­пе­ля, тот не от­ни­ма­ет их, прос­то идет ря­дом и стро­ит пла­ны по ее даль­ней­ше­му обу­чению, но Кру­эл­ла ма­ло его слу­ша­ет. Все ее мыс­ли и все су­щес­тво в од­но мгно­вение за­пол­нил звук его го­лоса, звон­ко­го и чуть нас­мешли­вого, его за­пах, со­чета­ющий в се­бе лес и све­жесть воз­ду­ха, и теп­ло его при­кос­но­вений, ког­да он слов­но ми­моле­том мнет в ру­ке ее паль­цы. Та­кое стран­ное чувс­тво, до сих пор не зна­комое Кру­эл­ле, та­кое пь­яня­щее, та­кое за­меча­тель­ное и пу­га­ющее ее, по­тому что она как буд­то ста­новит­ся мяг­че вся­кий раз, ког­да ду­ма­ет о нем. Рань­ше та­кого ни­ког­да не бы­ло, и де­вуш­ка по­нятия не име­ет, как к это­му от­но­сить­ся.

Вдруг на оче­ред­ной коч­ке она ос­ту­па­ет­ся, чувс­твуя, как ухо­дит в бок но­га, под­верну­тая на каб­лу­ке. Кру­эл­ла от­ча­ян­но цеп­ля­ет­ся за сво­его спут­ни­ка, схва­тив по­лы его пид­жа­ка, и, как не ста­ра­ет­ся сов­ла­дать с со­бой, все рав­но ле­тит вниз, прих­ва­тывая с со­бой Рум­пе­ля. Они ска­тыва­ют­ся с хол­ма, Кру­эл­ла боль­но уда­ря­ет спи­ну, кра­ем гла­за за­мечая, что Рум­пель вы­пус­тил из рук ее шу­бу, со сто­ном пы­та­ясь при­тор­мо­зить ру­ками, но толь­ко рас­ти­ра­ет ла­дони в кровь. Кру­эл­ла чувс­тву­ет, что заг­на­ла в но­гу ко­люч­ку, та уже от­вра­титель­но но­ет, в во­лосы за­пута­лись листья, об­ра­зовав­шие под но­гами це­лый ко­вер, ушиб­ленный ло­коть то­же сад­нит. Она пы­та­ет­ся прий­ти в се­бя, а ког­да ей это нем­но­го уда­ет­ся, об­на­ружи­ва­ет, что ле­жит под Рум­пе­лем, ко­торый пы­та­ет­ся встать.

Ей боль­но, но еще боль­ше – смеш­но, и, зап­ро­кинув го­лову на­зад, она на­чина­ет бе­зудер­жно, звон­ко хо­хотать. Рум­пель уси­лен­но по­тира­ет за­битый бок, мор­щась и крях­тя от бо­ли, но, ед­ва взгля­нув на нее, ви­димо, с на­мере­ни­ем по­ругать за не­ук­лю­жесть, то­же на­чина­ет сме­ять­ся, как маль­чиш­ка, сод­ро­га­ясь рас­ка­тис­тым сме­хом, за­ливая им всю по­ляну. Ды­шат они тя­жело, пы­та­ясь прий­ти в се­бя пос­ле ва­ляний на зем­ле, ли­ца обо­их рас­крас­не­лись, и Рум­пель, пре­одо­левая прис­ту­пы сме­ха, приз­нался:

- До­рогу­ша, я дав­но так не хо­хотал. Те­перь бу­ду точ­но знать, что ни в ко­ем слу­чае нель­зя на­девать в лес каб­лу­ки, ина­че мож­но заг­ре­меть – в его гла­зах пля­шут чер­ти­ками лу­кавые огонь­ки, и Кру­эл­ла вновь счас­тли­во, без­за­бот­но за­лива­ет­ся:

- О да, луч­ше не сто­ит, до­рогой! – от­го­вари­ва­ет его она. – На­девай луч­ше крос­совки или ке­ды, они ку­да на­деж­нее, как ока­залось.

Он улы­ба­ет­ся сво­ей са­мой теп­лой улыб­кой. Вы­шед­шее из-за туч сол­нце ос­ве­ща­ет его ли­цо, де­лая кро­хот­ные че­шуй­ки чуть яр­че, в во­лосах за­пута­лась осен­няя лис­тва, так что он пе­рели­ва­ет­ся, слов­но ра­дуга, а Кру­эл­ла прос­то хи­хика­ет, смот­ря на та­кого Тем­но­го, сей­час на­поми­на­юще­го маль­чиш­ку, а не мо­гущес­твен­но­го ма­га. Рум­пель прис­таль­но смот­рит ей в гла­за, слов­но пы­та­ясь най­ти там от­ве­ты на ее воп­ро­сы, а по­том, про­тянув ру­ку, мяг­ко, ед­ва ощу­тимо, ка­са­ет­ся ее ще­ки, мгно­вен­но вспых­нувшей, от­ки­дыва­ет упав­ший во­лос на­зад.

В этом прос­том дви­жении сок­ры­то столь­ко на­мека, столь­ко теп­ла и тон­кой чувс­твен­ности, что Кру­эл­ла на мгно­вение пе­рес­та­ет ды­шать. Она так и ле­жит, за­мерев, свер­нувшись в плот­ный ко­мок, но уже не улы­ба­ет­ся, и поч­ти не ды­шит, тро­нутая этой вне­зап­ной лас­кой. Стран­ное чувс­тво сно­ва нез­ва­ным гос­тем вры­ва­ет­ся в ее ду­шу, на­водя там свои по­ряд­ки, и вдруг она с не­веро­ят­ной от­четли­востью по­нима­ет – она влюб­ле­на. Она лю­бит это­го муж­чи­ну.

От­кро­вение, пос­тигшее ее, так вне­зап­но, и так тя­жело для де­вуш­ки, что пер­вым ее по­рывом ста­ло ди­кое же­лание убе­жать, ис­па­рит­ся из это­го ле­са, го­рода, стра­ны. Да что там – она сей­час го­това уле­теть на дру­гую пла­нету, ес­ли кто-ни­будь пред­ло­жит, толь­ко бы боль­ше ни­ког­да та­кого не чувс­тво­вать. Ей стран­но, страш­но и она дей­стви­тель­но до чер­ти­ков бо­ит­ся то­го, что меж­ду ни­ми про­ис­хо­дит сей­час. Она дол­жна что-то пред­при­нять, что­бы ус­по­ко­ить бь­юще­еся, как чок­ну­тое, сер­дце, и во­об­ще ни­ког­да боль­ше не пов­то­рять слу­чив­ше­гося, она дол­жна что-то сде­лать с гу­бами, что го­рят, же­лая по­целуя Рум­пель­штиль­цхе­на, она прос­то обя­зана ос­та­новить по­ток этих стран­ных, вол­ну­ющих мыс­лей, ина­че ее ждет бе­да, а Кру­эл­ла не лю­бит по­падать в бе­ду. По­это­му, соб­равшись с си­лами, она са­дит­ся на зем­лю, от­ме­тив про се­бя, что та до­воль­но хо­лод­ная, а по­том вста­ет, пол­ная ре­шимос­ти, и ухо­дит, слу­шая, как под­ни­ма­ет­ся Тем­ный учи­тель.

Хо­рошо, что каб­лук не сло­ман, с об­легче­ни­ем ду­ма­ет она, ре­шитель­ны­ми, на­порис­ты­ми ша­гами идя впе­ред и впе­ред и тря­ся го­ловой в бес­плод­ных по­пыт­ках отог­нать на­вяз­чи­вые мыс­ли от се­бя.

Рум­пель ша­га­ет ря­дом, чуть по­одаль, от­ста­вая от нее все­го на пол­ша­га, и вот она слы­шит его чет­кое и гром­кое:
- Кру­эл­ла!
С тру­дом на­тянув на ли­цо мас­ку без­разли­чия и без­за­бот­ности, Де Виль обо­рачи­ва­ет­ся и, как ни в чем не бы­вало, спра­шива­ет (хо­тя го­лос пре­датель­ски дрог­нул в кон­це):
- Да, до­рогой?
Очень мед­ленно и ос­то­рож­но он под­хо­дит к ней. Один щел­чок паль­ца­ми – и в его ру­ке уже ока­зыва­ет­ся бе­лый шел­ко­вый пла­ток. Де Виль нер­вни­ча­ет: что он еще за­думал?

Обой­дя ее кру­гом, вол­шебник по­вязы­ва­ет пла­ток ей на гла­за и не ту­го зак­репля­ет его. Ды­хание Кру­эл­лы сов­сем ос­та­нови­лось, она поч­ти взбе­шена и силь­но нер­вни­ча­ет, и чуть вор­чли­во спра­шива­ет:
- Эй, что про­ис­хо­дит, до­рогой?
Дей­стви­тель­но – что это еще за иг­ры та­кие? Внут­ри нее, в ее ду­ше все не­году­ет, как ма­лень­кая де­воч­ка она го­това сей­час то­пать нож­кой, тре­буя не­мед­ленно от­пустить ее и раз­вя­зать гла­за, не­из­вес­тность от­кро­вен­но пу­га­ет ее, по­тому что она по­нятия не име­ет, че­го от не­го ожи­дать. Но она ни­чего не де­ла­ет, толь­ко сер­ди­то со­пит, нап­расно пы­та­ясь по­давить ох­ва­тив­шее ее воз­бужде­ние.

Рум­пель тем вре­менем бе­рет ее за ру­ку и вско­ре она чувс­тву­ет на сво­ей ко­же хо­лод­ный груз. Он по­дарил ей коль­цо! Кру­эл­ла за­мира­ет, сов­сем не зная, как ре­аги­ровать на этот дар, не по­нимая, что она сей­час чувс­тву­ет. Она за­ин­три­гова­на, нем­но­го на­пуга­на и силь­но изум­ле­на. Она ожи­дала от не­го хит­рости, ка­кой-то улов­ки, но то, что по­лучи­ла, со­вер­шенно сби­ва­ет ее с тол­ку.

Тем вре­менем, Рум­пель­штиль­цхен сно­ва да­ет ей воз­можность ви­деть, сни­мая им­про­визи­рован­ную по­вяз­ку с глаз, и, пос­мотрев на свои паль­цы, она и вов­се те­ря­ет дар ре­чи. Коль­цо прек­расно, тон­кое, фи­лиг­ранное, оно си­яет круп­ным чер­ным брил­ли­ан­то м, как жем­чу­жина пе­рели­ва­ющим­ся на сол­нце, об­рамлен­ное кра­сивы­ми ви­ти­ева­тыми фи­гур­ка­ми.

Это, без сом­не­ния, луч­шее, что ей да­рили в жиз­ни. Да­же луч­ше ма­шины. Она, на­конец, ос­ме­лилась под­нять на не­го гла­за, но ска­зать ни­чего не мо­жет, по­нимая, что у нее от­крыт рот, и как она, на­вер­ное, глу­по при этом выг­ля­дит.

Тем­ный же прос­то улы­ба­ет­ся ей, чуть лу­каво, со сво­ей при­выч­ной чер­товщин­кой, но смот­рит на нее вни­матель­ны­ми и яс­ны­ми гла­зами.
- С че­го та­кой по­дарок, до­рогой? – на­конец, смог­ла вы­давить из се­бя она.
- Он те­бе при­шел­ся не по вку­су, Кру­эл­ла?
Что за глу­пый воп­рос, вы­дыха­ет она и слиш­ком пос­пешно от­ве­ча­ет,:
- Нет, он прек­ра­сен, но я… Я не по­нимаю, чем зас­лу­жила.
- Те­бе ник­то не да­рил по­дар­ков прос­то так?
Да­рил, ко­неч­но, ду­ма­ет она про се­бя, вспом­нив влюб­ленно­го иди­ота Ай­зе­ка, но ведь ему об этом знать вов­се не обя­затель­но. По­это­му Кру­эл­ла лишь мед­ленно по­качи­ва­ет го­ловой из сто­роны в сто­рону, от­ри­цая:
- Ма­моч­ка не лю­била мне что-то да­рить, луч­шим по­дар­ком для ме­ня бы­ло, ког­да она прос­то на ме­ня не кри­чала, до­рогой. Но отец од­нажды по­дарил мне плю­шево­го мед­ве­дя, та­кого, зна­ешь, боль­шо­го и мяг­ко­го.

Она смот­рит на не­го гла­зами стра­дали­цы, но в сер­дце ее дей­стви­тель­но что-то ко­лет, по­тому что это прав­да. На этот раз Де Виль не сол­га­ла ни кап­ли, тем са­мым на­пом­нив се­бе об ужас­ном детс­тве, про­веден­ным с ма­терью в че­тырех сте­нах.

Рум­пель изу­ча­ет ее, скло­нив го­лову, а она все ни­как не мо­жет оп­ре­делить­ся, кто же ей боль­ше по вку­су – рес­пекта­бель­ный де­лец, ко­торо­го она уви­дела впер­вые, или оча­рова­тель­ная ящер­ка, сто­ящая пе­ред ней сей­час.

- Ты бо­ишь­ся, что я ис­чезну, ес­ли у те­бя ни­чего не по­лучит­ся, не так ли, до­рогая? – с при­щуром ос­матри­вая ее с го­ловы до ног, спра­шива­ет Рум­пель. Она кив­ну­ла, соч­тя лиш­ним что-ли­бо ком­менти­ровать, по­тому что от­не­кивать­ся пе­ред ним сей­час не име­ет смыс­ла, он все рав­но все и так по­нима­ет. Страх дро­жит на кон­чи­ках ее рес­ниц, но Рум­пель лишь озор­но хи­хика­ет:

- Я не уй­ду, до­рогу­ша, ты за­бав­ная. Мне с то­бой ве­село, мо­жешь счи­тать, и мне сим­па­тич­на твоя ть­ма. По­это­му у те­бя бу­дет коль­цо. В знак то­го, что я здесь. Ма­тери­аль­ное под­твержде­ние на­шего при­ят­но­го зна­комс­тва, ес­ли хо­чешь.

Оше­лом­ленная Кру­эл­ла сно­ва смот­рит на коль­цо, с вос­торгом еще раз от­ме­чая, как оно прек­расно и не­обы­чай­но. Рум­пель де­лови­то ки­ва­ет:
- Чер­ный брил­ли­ант, до­рогу­ша. Как и ты.
Кру­эл­ла мяг­ко улы­ба­ет­ся, без сле­дов прит­ворс­тва, из­девки, или иро­нии. На мгно­вение она поч­ти ре­шилась в бла­годар­ность кос­нуть­ся гу­бами его ще­ки, но пе­реду­мала, бо­ясь, что для нее это бу­дет уже слиш­ком. По­это­му де­вуш­ка про­дол­жа­ет прос­то улы­бать­ся, и ко­рот­ко бла­года­рит:
- Спа­сибо. Я бу­ду его всег­да но­сить те­перь, до­рогой.

Он ки­ва­ет, яв­но поль­щен­ный, и, су­дя по все­му, очень до­воль­ный со­бой, и, про­чис­тив гор­ло, зыч­но зо­вет про­дол­жать обу­чение:
- Пой­дем, Кру­эл­ла. По­ра бы на­учить те­бя па­роч­ке но­вых трю­ков.
И она по­кор­но сле­ду­ет за ним, счас­тли­вая и изум­ленная от та­кого ко­ролев­ско­го жес­та од­новре­мен­но.

Кру­эл­ла зап­ро­кину­ла го­лову на­зад, нап­расно си­лясь отог­нать мыс­ли, что нес­по­кой­ным уле­ем ро­ились в го­лове, и вы­пус­кая в по­толок ра­зоча­рован­ный, тя­желый вздох. Пок­ру­тив коль­цо с чер­ным брил­ли­ан­том, сня­ла его, по­ложив на тум­бочку. Пос­мотре­ла на се­бя в зер­ка­ло мель­ком, но за­мети­ла зат­равлен­ный, уже пь­яный взгляд. А, к чер­ту, бу­дет пить сколь­ко за­хочет, да­же ес­ли сдох­нет, от­ча­ян­но ре­шила она, на­пол­няя но­вый бо­кал джи­на, и при­губив его.

Скрип­ну­ла кро­вать, Кру­эл­ла ни­как не от­ре­аги­рова­ла на это. В зер­ка­ле она наб­лю­дала, как ле­ниво по­тяги­ва­ет­ся прос­нувший­ся ко­роль, выс­тавляя на по­каз рель­еф­ные мыш­цы и гус­тую по­росль во­лос на жи­воте и в па­ху. Муж­чи­на по­ис­кал гла­зами во что бы одеть­ся, но, не най­дя сво­их ве­щей, черт зна­ет ку­да заб­ро­шен­ных вче­ра Кру­эл­лой в пы­лу страс­ти, об­мо­тал­ся ни­же по­яса ле­жащим на спин­ке кро­вати по­лотен­цем, с гра­ци­ей тиг­ра встал, и плав­но по­дошел к ней.
- Доб­рое ут­ро, мисс Де Виль! – слад­ко про­шеп­тал он, скло­ня­ясь к ее шее для по­целуя. Гу­бы наш­ли неж­ную жил­ку гор­ла и по­цело­вали ее, а по­том плав­но спус­ти­лись вниз, в зак­ро­ма де­коль­те и ще­коча ко­жу ба­кен­барда­ми. Кру­эл­ла неп­ро­из­воль­но зас­то­нала, из­дав ка­кой-то неч­ле­нораз­дель­ный звук, и он рас­сме­ял­ся:
- Как, так быс­тро, мисс Де Виль? Мо­жет, сна­чала по­едим?
Кру­эл­ла рав­но­душ­но по­жала пле­чами:
- Как хо­чешь, до­рогой. Мне ко­фе, по­жалуй. Я не го­лод­на.
- Уди­витель­но.

Он ве­лел при­нес­ти еду в но­мер, не пот­ру­див­шись одеть­ся, ког­да ее при­нимал, да так и выс­ко­чив в по­лотен­це. Уви­дев это, Кру­эл­ла об­ро­нила го­лову на ру­ки с тра­гичес­ким вздо­хом: Мер­лин все­могу­щий, точ­нее, Мер­лин шар­ла­таней­ший, в ка­кое дерь­мо она опять вля­палась, и что она де­ла­ет ря­дом с этим при­митив­ным ко­ролев­ским при­матом? Иног­да она пря­мо са­ма се­бе по­ража­лась.

Ар­тур са­дит­ся на кро­вать, прид­ви­нув к се­бе пе­ред­вижной сто­лик и с волчь­им ап­пе­титом наб­ро­сил­ся на при­несен­ные ла­комс­тва. Кру­эл­ла же без осо­бого ин­те­реса наб­лю­да­ет за ним, нап­расно пы­та­ясь вы­кинуть из го­ловы мер­зко­го, че­шуй­ча­того кро­коди­ла, ко­торый сто­ит в этой са­мой го­лове и хит­ро ух­мы­ля­ет­ся.

Она вя­ло сколь­зит по его тор­су, рель­еф­ным мус­ку­лам, креп­ким но­гам, и, да­же лю­бу­ясь им, все рав­но не мо­жет пе­рес­тать ду­мать о Гол­де, ко­торый про­дол­жа­ет тер­ро­ризи­ровать ее боль­ную пси­хику.
- Ска­жи мне, до­рогая, с че­го это ты мстишь Рум­пе­лю? – от­ку­сывая доб­рый шмат хле­ба, спра­шива­ет ее вен­це­нос­ный лю­бов­ник.

«За то, что от­ка­зыва­ет­ся и убе­га­ет от ме­ня каж­дый раз, за то, что уни­зил ме­ня не­дав­но, что всту­пил со мной в от­кры­тую кон­фрон­та­цию, за то, что он та­кой мер­зкий гов­нюк!» - кри­чат мыс­ли у Де Виль в го­лове, но она го­ворит толь­ко:

- Он при­час­тен к мо­ему убий­ству, кро­ме то­го не­од­нократ­но по­кушал­ся на мою жизнь, мне чу­дом уда­валось спас­тись. Вес­кие ос­но­вания, как ду­ма­ешь, до­рогой?
- Оп­ре­делен­но – за­дум­чи­во ки­ва­ет Ар­тур. – Итак, ка­ков же наш план, ми­лая? На­вер­ня­ка твоя ге­ни­аль­ная го­лов­ка уже при­дума­ла сот­ни ты­сяч спо­собов унич­то­жить вра­га, не так ли?
- Для на­чала, до­рогой, те­бе на­до за­во­евать пол­ное до­верие жи­телей Сто­риб­ру­ка. Точ­нее, се­мей­ства Прек­расных. Это зна­чит, о на­ших от­но­шени­ях не дол­жен знать ник­то, ни од­на жи­вая ду­ша. Ме­ня здесь, ви­дишь ли, не осо­бо жа­лу­ют. Ты же мо­нарх. Ус­трой праз­дник. Сде­лай что-то ге­ро­ичес­кое для них. По­рабо­тай во бла­го го­рода. Они це­нят бе­ганье на по­бегуш­ках.
- Ты в са­мом де­ле счи­та­ешь, что я бу­ду так уни­жать­ся? – го­лос Ар­ту­ра при­об­рел гроз­ный от­те­нок.
Кру­эл­ла без­за­бот­но по­жала пле­чами:
- О, да те­бя ник­то и не про­сит, до­рогой. А вот про­явить свою ко­ролев­скую щед­рость, ус­тро­ить что-ли­бо важ­ное для этой ду­рац­кой ды­ры, по­быть па­инь­кой не­кото­рое вре­мя, од­ним сло­вом – это не по­меша­ет.
Ар­тур хмык­нул:
- Са­ма-то по­чему не зай­мешь­ся этим?
- Бо­юсь, до­рогой, со мной все слиш­ком оче­вид­но. А ты че­ловек но­вый здесь, ле­ген­да, на ко­торую они и так мо­лить­ся го­товы. Так что – дей­ствуй, ведь все кар­ты в ру­каве.
Ар­тур от­став­ля­ет под­нос с едой, тща­тель­но вы­терев ру­ки. Под­хо­дит к ней сно­ва, при­под­ни­мая ее дву­мя паль­ца­ми за под­бо­родок, так, что гла­за их сно­ва встре­тились, и шеп­чет в по­лу­от­кры­тые гу­бы, мак­си­маль­но приб­ли­зив свой рот к ее:
- А что же бу­дешь де­лать все это вре­мя ты, а, мисс Де Виль?

Ру­ка мед­ленно впол­за­ет под ха­лат, гла­дит бед­ро, нес­пешно про­бира­ет­ся к па­ху, и, ког­да паль­цы за­бира­ют­ся ту­да, дер­зкие и сме­лые, Кру­эл­ла сто­нет, став ды­шать ча­ще.
Об­ли­зав пе­ресох­шие вдруг гу­бы, жен­щи­на про­из­но­сит:
- Это… это мое де­ло, до­рогой.
И раз­дви­га­ет но­ги чуть ши­ре, что­бы дать ко­ролев­ским паль­цам глуб­же про­ник­нуть в нее.

И да­же зак­рыв гла­за, она все еще не мо­жет от­де­лать­ся от вос­по­мина­ния мо­лодос­ти, ког­да кон­чи­ками паль­цев гла­дила че­шуй­ча­тую ко­жу сво­его учи­теля.

- Рум­пель... – ед­ва слыш­но шеп­чет она, про­никая язы­ком в рот Ар­ту­ру, что­бы и он не ус­лы­шал о ее по­зоре.