Зеленая улица

Мой поезд остановился на станции города N. Вытащив свой багаж из вагона на перрон, первым делом я стер со лба пот своим носовым платком. Было жарко. Стоял теплый день августа 1953 года. была чудесная погода, которая своим теплом заставляет улыбнуться любого человека. Яркое солнце смотрело на меня с неба и заставляло меня все чаще и чаще стирать пот со лба. Я взял свой багаж и пошел по гранитной дороге. Путь мой был близок: я направлялся в соседнюю деревню к бабушке Ане (я каждое лето приезжал к ней снять дом). По дороге в деревню я встречал красивые деревья, большие луга и одну небольшую речку. Вода в ней была настолько прозрачна, что было видно даже мелких рыбок. Остановившись ненадолго чтобы посмотреть на такую красоту, я часто просто улыбался. Поседев с пяток минут, я отправлялся дальше в путь. И вот, наконец, появилась та самая деревня, в которую и лежит мой путь. Дойдя до нее, я находил нужную мне улочку. Баба Аня жила на Зеленой улице. Подойдя к калитке хорошо ухоженного дома, я стучался в нее. Не хочу вводить читателя в заблуждение, а сразу сказать: баба Аня бабушкой мне не является, она просто попросила её так называть. Ей это приятно, когда её называют бабушкой. И вот, наконец, появилось давно знакомое мне лицо бабы Ани. Она была женщиной доброй и спокойной, поэтому всегда желала всем добра и счастья и все время улыбалась. Сын бабы Ани живет в столице, он лишь изредка навещает свою маму. Муж у нее есть, дядя Вася, он является вторым мужем Анны. Первый же её муж погиб еще на войне, я лично его не знал
— Добрый день, Иван!(так зовут меня в произведении) - начала баба Аня. — Молодец, что смог приехать. Проходи, я как раз обед приготовила
—Спасибо за гостеприимство! — поблагодарил я бабу Аню. — От обеда я не откажусь!
 Чтобы никогда не случалось никаких казусов, я все время информирую бабушку Аню о своем приезде. Обычно за неделю до прибытия я отправлял телеграмму, и этот год не стал исключением. Зайдя в скромное, но уютное жилище, я снял свою запыленную обувь и прошел в глубь дома.
Меня окружила опрятная и убранная комната с множеством вязанных ковриков,которые баба Аня вязала сама в свободное время. Она последнии два года нигде не работала, она была на пенсии. Так же ей полагалось десять литров молока за вредность во время работы. и вот уже два года как это молоко ей приходится покупать. Осмотревшись по лучше я не нашел ничего для себя непривычного: все тоже часы -«ходики» висели на прочных обоях которые уже с десяток лет украшают эту комнат, на привычном мне месте стоял уже старенький ухват,который, видимо, был старше меня по возрасту, та же и осталась кровать у бабы Ани на которой она спит еще с времен рождения сына, тот же сундук с вещами, который никогда не был заполнен полностью. единственным в этой комнате измененным остался лишь возраст бабы Ани. С каждым годом она становится все старше и старше. Уже осенью ей исполнится семьдесят семь. Но, несмотря на свой возраст, бабушка Аня остается очень подвижным человеком. У нее есть собственное хозяйство: не большой огородик, на котором баба Аня выращивает картошку, морковь, бурак, огурцы, помидоры. Есть у нее и куры и утки, правда, их не очень много: кур семь штук, а уток пять штук. И баба Аня каждый Божий день лета возится на этом огородике, смотрит за курами и утками. Был у бабы Ани и поросенок, только его зарезали на Пасху и уже, видимо, съели. Еще в комнате в углу стояла старая икона Божьей Матери и рядом зажженная лампада. Баба Аня каждый день с утра и на ночь вычитывала утренние и вечерние молитвы и лишь после этого бралась за какое либо-дело. Еще нельзя было не заметить, что русская печка была свеже-побеленная.
— Вы сами белили то печь?— спросил я у бабы Ани, доев свой обед.
— Нет Иван,— отвечала мне бабушка Аня—ко мне Степаны приходил, я с ним вместе белила.
Я немного удивился от услышанного. Почему Степаныч помогал белить ей печь, а не дядя Вася?
— Можно поинтересоваться? — спросил я у бабы Ани.
— Да ты не тяни, спрашивай как есть! — очень мягко ответила мне баба Аня.
— А почему вам Степаныч помогал, а не дядя Вася?
— А дяди Васи в тот день не было дома — ответила мне баба Аня.
— Ну хорошо, — ответил я. — Я пойду прилягу, а то устал после дороги.
  На это мне баба Аня ничего не ответила. На этом наш разговор и закончился.
  Я прилег на свою мягкую, но скрипучую кровать и закрыл глаза. Пока читатель не забыл, я расскажу с вашего позволения про Степаныча. Звать его Андрей, по батьке Степанович. Он живет в соседнем доме, напротив бабы Ани, через дорогу. Живет он в том доме еще с 1946 года и буквально сразу сдружился с бабой Аней. Человеком тогда еще он был молодым, ему было 49 отроду. Он видел, что его соседка, бабушка Аня, уже достаточно старая женщина, и он пытался всячески ей помогать. За свою работу он денег не брал, делал все от души. На каждый праздник, что отмечается в семье бабы Ани, Степаныч был всегда приглашен. Мне же он является хорошим другом, хоть и на десять лет я его младше. Знаю я его давно, еще с первого своего приезда до бабы Ани. А первый раз я приехал в 1948 году. И вот, каждое лето я с ним хожу на рыбалку и охоту. Нам наши увлечения очень нравятся. Бывает с ним приходит его старший сын Алексей, который на пятнадцать лет младше меня. Вообщем Андрей Степанович человек порядочный и добрый, который сможет придти на помощь в любое время суток.
  Стемнело. Уже через два часа наступила холодная ночь августа. Разглядев по стрелкам часов сколько сейчас времени, я вышел во двор. Время было без четверти три ночи. Луна освещала всю улицу своим белоснежным светом. Было видно даже самые мелкие детали природы: были видны закрытые бутоны цветов. Еще с десять минут я постоял на улице, полюбовался на ночную природу деревни, в которой жила баба Аня. Позже я зашел и лег на свою кровать. Было слышно лишь, как посапывает в углу баба Аня. Под это посапывание я и уснул…
  Светало. Лучи солнца проникли в глубь комнаты и осветили стоящие в ней предметы. Я встал. Первое, что я увидел — это то, что бабы Ани уже нет в избе. Если быть честным, баба Аня каждый день вставала рано, чтобы успеть сделать все свои дела. Но завтракала она со мной, никогда вперед ничего не ела. Часы-ходики показывали семь часов утра. Я встал и вышел во двор, чтобы умыть свое заспанное лицо. Уже умывшись я посмотрел в сторону огорода: там баба Аня выпустила кур и уток попастись. Я отвернулся и последовал в избу. Там я собрал свою постель и присел за стол. В этот момент зашла баба Аня.
— Доброе утро, Иван! — поприветствовала она меня и проследовала к печи. — Сейчас завтракать будем.
— Я не откажусь — поддержал разговор я. — Я наоборот, очень даже проголодался.
  Хорошая черта характера бабы Ани — она всегда почтительно относится к людям. Я даже и не слышал, как она готовила завтрак в четыре часа утра.
  Она понимала, что я преодолел большой путь и что мне нужно отдохнуть. За такое понимание ей, конечно, большое спасибо. Я уселся за стол поудобнее. Баба Аня поставила передо мной большую плашку с кашей и сама села по другую сторону стола. Для начала, мы встали и прочитали молитву перед приемом пищи и после сели. Каша оказалась очень вкусная, пшеничная. Если в общем сказать, то баба Аня жила очень даже хорошо. Денег ей хватало на все: на сахар, молоко, сливочное масло. Вот правда сметану баба Аня готовила сама, денег на производственную сметану ей было жалко.
— Баба Аня, я хотел бы вам сказать одну вещь — начал было я разговор.
— Какую вещь?— заинтересовалась баба Аня. — Мне очень интересно узнать.
— Дело в том, что я взял себе отпуск и пробуду у вас до зимы.
— Так это же очень хорошо — обрадовалась баба Аня. — Если что, поможешь мне по доброй воле.
— Конечно помогу — отозвался я. — Просите чего угодно, я все помогу.
  Доев завтрак, я поблагодарил бабушку Аню и вышел во двор. Все цветы распахнули свои пышные бутоны, за исключением некоторых, которые еще спали. Чуть дальше от дома бабы Ани виднелась речка, в ней обычно стирали все бабы в деревне. Сейчас она красиво отражала лучи солнца, которые непрестанным потоком струились с неба на землю. Конечно, хорошо это стоять, любоваться природой и вдыхать в себя чистый и свежий воздух, наполненный ароматом нежных цветов. Это очень хорошо. Я отвел свой взгляд в сторону и увидел Степаныча. Он тоже стоял на крыльце и дышал свежим воздухом. Я зашел в дом.
— Баба Аня, я отлучусь не надолго, к Степанычу? — начал было я.
— Конечно иди. Он тебя уже давно ждет!— ответила мне баба Аня.
  Я вышел во двор и направился к калитке. Перейдя через дорогу, я оказался прямо у калитки Степаныча. Он подошел и отварил её. Мы обнялись.
— Как у тебя дела?— спросил он меня.
— Пока все хорошо, у тебя как?— спросил я.
— Тоже не плохо— ответил он мне.
— У меня такое предложение,— начал я. — Почему бы нам завтра не сходить на рыбалку?
— Ты знаешь, — начал он с угрюмым выражением лица. — Я согласен с тобой.
— Ну и хорошо!— ответил я. — О времени договоримся чуть позже.
— Хорошо!— ответил он. —Бывай.
  Я ушел к себе в избу.
— О чем беседу вели?— спросила меня баба Аня, сидя на скамейке.
— Решили завтра на рыбалку сходить — ответил я. — О времени еще не договорились.
— Рыбалка—это хорошо!— ответила баба Аня. — Рыбки принесешь, я уху сварю или пожарю её, как захочешь.
— Спасибо тебе, баба Аня!— ответил я и вышел. Солнце уже не много стало припекать и я решил остаться на улице. Баба Аня попросила меня приглядеть за её утками, которые паслись возле речки. Я с радостью согласился. Дело это оказалось не пыльное. От меня всего лишь требовалось следить за тем, чтобы утки не разбежались. С этим я справился легко. И пока мои маленькие друзья щиплят травку, я хочу описать местность вокруг. Красивые деревья росли возле воды. Одно высокое дерево, под названием «плакучая» ива, свешивала свои большие ветви прямо в воду. Это придавало пейзажу некую живость, очень красиво смотрелось на фоне холмистого берега. Густо росший в воде, ближе к берегу, камыш, от малейшего дуновения ветра начинал колыхать свои стебли и этот звук превращался в музыку, которую слушать можно было вечно. Трава, росшая на берегу, была еще в росе, поэтому мои ноги быстро промокли. В каждой росинке можно было увидеть отражение солнца, которое на ту минуту уже хорошо начало печь мне голову. Я решил перенести свой табурет под дерево, в тенек. От туда мне стало лучше видно уток. Они до сих пор щипали траву. Глупые создания! Как можно видеть такую красоту вокруг и не любоваться ею? Но это же животное, ему лишь бы поесть. Еще с часок я посидел и поглядел за утками, после погнал их домой. Баба Аня поблагодарила меня и направилась в огород, копать картошку. Я решил ей помочь. Быстро забежав в избу, я быстро начал переодеваться. И, вдруг, у меня в голове возник вопрос: где же дядя Вася? Но этот вопрос я сразу забыл и выбежал в огород. Я начал помогать бабе Ане выкапывать картошку. Она хотела за этот день выкапать пол огорода, что мы с ней и сделали. Получилось сорок ведер картошки только с половины огорода. Зайдя домой после такого труда, я взглянул на часы. Они показывали пять часов вечера. Конечно, во время работы мы с бабой Аней делали перерыв на обед, потому что весь день без отдыха под палящем солнцем очень тяжело.
— Иван, сейчас ужинать будем— сказала баба Аня.
— Хорошо, я не против — ответил я.
  Поужинав, я вышел во двор. Красивый закат я мог наблюдать в этот вечер. Большое солнце краснело на горизонте, заставляло окрашиваться в красный цвет облака. Через дорогу можно было слышать, как мычат коровы, которых только привел с луга престарелый пастух. Прохладный ветер дул мне прямо в лицо, и было приятно ощущать на себе эту свежесть. Я увидел, как Степаныч вышел на крыльцо и я решил подойти к нему.
— Ну что, Степаныч,— начал я. —Во сколько завтра пойдем?
— Я думаю, надо пораньше — продолжил он. — Часов в пять утра.
— Хорошо. Тогда до завтра — отозвался я и ушел к себе в избу.
  И вот уже солнце почти исчезло за горизонтом. Последние лучи скользнули по холодным макушкам деревьев и окончательно исчезли. Теперь Зеленую улицу освещало не солнце, а два фонаря, вокруг света которых летало очень много мошек. Постояв еще минут с десять, я решил обойти весь дом снаружи. Ничего особо приметного я не увидел. Зайдя домой, я увидел, что в углу, перед образом, баба Аня затеплила лампаду.
—Иди сюда, Иван, — начала баба Аня. — Сейчас молитвы будем читать.
  Ничего не ответив, я подошел к бабушке Ане. Прочитав все правила, мы разошлись по разным углам. Расстелив постель, мы с бабой Аней пожелали друг другу спокойной ночи и легли. Я представлял, как я буду завтра со Степанычем ловить рыбу в реке. Мне казалось, что завтрашний день будет лучшим днем лета, но я и не знал, что он станет помимо лучшего дня еще и днем «страшных» открытий.
  Началось все с утра. Вставши, я увидел, что дяди Васи опять не было дома, потому что кровать была заправлена так же, как и вчера. И я совсем не удивился тому, что бабы Ани уже не было в избе. Я убрал свою кровать и взглянул на часы-ходики. Они показывали половину пятого утра. Я позавтракал с бабой Аней и вышел во двор. Там, по тропинке, между цветов, я дошел до сарая. Открыв его, я безо всякого труда отыскал нужный мне предмет — удочку. Конечно, это была самая простая из всех простых удочек в мире. Она представляла собой достаточно толстую и гибкую ветку ели, на которую я закрепил леску. Этой удочкой я пользуюсь уже третий год. Выходя из сарая, я увидел Степаныча во дворе, уже полностью одетого и готового идти.
— Ну что, Иван, готов идти? — спросил меня он.
— Конечно, Андрей Степанович! — ответил я. — Только погодите меня немного, я корзину возьму.
  Степаныч подождал меня уже на дороге. Когда я вышел, мы направились в сторону реки.
— Здесь клев плохой — начал Степаныч. — Я знаю место, где рыбы много мы поймаем.
— Ну тогда веди — ответил ему я.
  Мы стали идти вдоль берега. Когда мы шли, мы просто молчали. Воспользовавшись этим, я шел, слушая звуки живой природы. Красиво пели птички, которые сидели на деревьях, красиво журчала вода в реке. И воедино эти звуки создавали природу, красивую, изящную природу, которой так славится наша Родина. Наконец, мы вышли на просторное место, где ширина реки была достаточно большая. Мы расположились под «плакучей» ивой и начали готовиться к ловле рыбы. Полностью приготовившись, мы выбрали затемненное место и поставили там свои табуреты. Присевши, я закинул свою удочку. Осталось лишь самое трудное — ждать клева. И тут я вспомнил тот самый вопрос, который мучал меня с самого приезда — где же дядя Вася? Я решил задать этот вопрос Степанычу.
— Ты знаешь, — начал он, — я, если честно, давно его не видал. Он, наверное, у Петрушева, соседа моего.
— А что он там может делать, когда в доме его уже два дня нет?— спросил опять я.
— Понимаешь, тут такое дело, не хорошее. Дело в том, что он к нему не просто так ходит. Сам Петрушев человек не порядочный, не честный и очень любит выпить. И не стакан, и даже не два, а может один целый литр выпить. Тут ему друг однажды привозил бутылочку шнапса, отпраздновать какой-то праздник. Оставил бутылку ему, а сам удалился на час в город. И вот через час возвращается и видит — бутылка пустая, а сам Петрушев на кровати храпит. Так с того момента я этого друга и не видел, только слышал, как он ругался, когда уходил… — ответил мне Степаныч и закашлялся.
— Так получается, что дядя Вася тоже любит выпить? — опять спросил я, не веря услышанному.
— Да, безусловно, — отвечал Степаныч. — Человеком он был не плохим, пока пить не начал. Конечно, никто не отрицает, что он выпивал, но он пил, самое много, два стакана. А это Петрушев, как поселился на Зеленой улице, так в дом бабы Ани беда постучалась. Она то, бабка, не виновата, что он пьет, она наоборот заставляет его всячески бросить. «Тебе и так уж восьмой десяток, а ты пьешь. Ты сердце свое пожалей, да и меня старую пожалей» — говорила ему баба Аня. А он не слушался, уходил, и ночами его не было. Как ни встану ночью, все время вижу, как у бабы Ани свеча горит у образа, она молится за него. Ну я уже ей всячески помогаю. Вот за неделю до твоего приезда мы с ней печь побелили, пока это пьяница, дядя Вася, вместе с Патрушевым пил… — тут Степаныч остановился.
— А звать то как этого Петрушева?— спросил опять я.
— Я с ним никогда тесных дел не имел, поэтому и не знаю, как его зовут. Я то и фамилию его случайно узнал… — ответил Степаныч.—Хочешь, я расскажу тебе одну неприятную историю про дядю Васю?
— Да, хорошо, давай — ответил я.
— Так вот, дело было пол года назад. Я тогда еще, помню, в город ездил в тот день. А покупку большую намечал — хотел два мешка зерна купить для домашних птиц. Ну и подошел я к Василию, говорю: «Пойдем со мной, поможешь». А он с виду нормальный был, а как рот свой открыл, так мне все сразу стало ясно. Он в тот день сильно пьяным был и много дел нехороших наделал. А я покупку то сделал, да и сам эти два мешка потащил. Не стал я Петрушева просить, он, видимо, еще пьяней Василия был. Ну и пока тащил эти мешки, спину сорвал себе, даже пошевелиться больно было. А эти до вечера пили или до ночи — плохо помню. А ночью у моих соседей, у Лазковых, дом гореть начал. Так баба Аня взяла лопату большую, да и снегом пыталась его затушить. Измучилась она, бедная. А я с окна наблюдал, ничем помочь им не мог. Сильно у меня спина тогда болела. Словом сказать, она у меня недавно прошла. А баба Аня вся уставшая в дом зашла, а там её этот пьяница поджидал. Я, конечно, этого не видел, но он её там сильно с пьяни побил. Она потом с синяками на лице ходила. А ведь не выгнала ж ведь! Другая бы на её месте уже после первого запоя выгнала бы, а эта все терпит. И тот случай стерпела. Она в тот день дома не ночевала, к Маньке пошла. Манька, конечно, этого так не оставила. Когда тот протрезвел, она ему хорошую чистку провела. А он вроде как послушался, неделю не пил, а потом сорвался. Опять его целую ночь не было, а под утро явился. Баба Аня всю ночь не спала, ждала его, молилась за него. А он пришел весь пьяный да с драгоценностями разными. Как позже оказалось, он их в ту ночь украл. Так он её, бабу Аню, еще и побил в тот день. И тогда она горько заплакала, но не смогла своим плачем заставить дядю Васю не пить… — тут Степаныч остановился. У него клюнула рыба. Я почувствовал, как дрожь прошла по моей спине. Я не знаю, от чего она была: может из-за того, что дул ветер, или из-за услышанного. Позже оказалось, что из-за услышанного.
— А вот картошку мы с ней сажали, — продолжил свой тревожный рассказ Степаныч. — Так он не стесняясь меня подошел к ней и схватил её за руку так, что она вскрикнула. Я, естественно, вмешался и оттолкнул его. Потом завел за сарай и в жесткой форме пригрозил ему. Бить не стал - все же он пьяный был…— тут он опять остановился, у него опять клевало. А я к тому моменту тоже уже четыре рыбки словил.
  После последних слов Степаныча мы долго просто сидели. По выражению его лица можно было понять, что он действительно печется о бабе Ане, прежде всего, как о старом человеке. Я долго осмысливал услышанное, порой, в мыслях, я не верил даже самому себе. З а мыслями я не слышал журчания воды, я не слышал пения птиц, звуками которых было наполнено все в округе. Я сидел весь замкнутый, замкнутый в своем мире мыслей и тайн. Наконец от этой «тюрьмы мыслей» меня отвлек пронзительный голос Степаныча:
— А ведь он, сволочь, её всегда бьет. Мы с ней когда побелили печь, я ушел. А вечером он её сильно бил. Это было слышно. И опять мне пришлось оттаскивать его. Вообщем с моих слов, Иван, ты можешь сделать правильные выводы для себе насчет, с позволения сказать, дяди Васи — тут он остановился. В голосе его чувствовался страх, лицо невольно содрогалось. Какая-то тяжелая, невыносимая дрожь пробежала по моей спине. Я не верил услышанному. Мне казалось, что мне это послышалось, но это не так. Услышанное от Степаныча перечеркнуло всю красоту, окружающую меня. Я очень долго сидел и размышлял о Василие, долго размышлял и о его поступках. В моих глазах этот человек стал несносным, человеком, непонимающим земных ценностей. Ему, оказывается, не было свойственно чувство жалости, ему не было дано чувство страха перед Богом. Я не могу расписать здесь все слова, услышанные от Степаныча, ведь если их записывать, то они смогли бы стать сюжетом нового рассказа. Я лишь могу передать характер этих слов, их глубокое понимание. Степаныч сказал, что я могу сделать правильный выводя себя насчет дяди Васи, так вот, я его сделал. Я думаю, что читатель согласится со мной, что дядя Вася человек ужасной натуры, человек, который позволил смерти (а именно алкоголю) поиграть с ним. Вообщем, чтобы не портить атмосферу царящую вокруг, я решил не думать о дяде Васи. Мне это почти удалось. Все же рыбалка выдалась на славу. В этой местности не большие, но очень богатые рыбой речки. Конечно, день этот прошел очень хорошо. Мой улов я сразу решил отправить жариться у бабы Ани. А на рыбалке мы решили сварить не много ухи. Для этого Степаныч взял с собой картошки, лука и зелень, в отдельном мешочке. Уха выдалась на славу. Мы её варили с карпа. И вот, примерно в три часа дня, мы стали собираться обратно домой. Обратно мы шли долго, я старался тщательней разглядеть природу эй местности. Природа была замечательной. Если кто из моих читателей когда-либо был в деревне должен представлять себе пейзаж возле реки. Как раз эту местность наблюдал сейчас я со Степанычем. Прийдя домой где-то около пяти вечера, мы поделили улов поровну, несмотря на то, что Степаныч поймал больше меня рыбы. Открыв калитку, я увидел, как баба Аня кормит домашнюю птицу. Я прошел в дом и положил улов на стол. Тут вошла баба Аня.
— Ну как сходили? — спросила меня она.
— Все хорошо. Вот, я карпов принес — ответил я.
  Тут я глянул на лицо бабы Ани. Оно не имело прежде присущее ему спокойствие. Глаза бабы Ани были красными. Лицо и щека были опухшими. Я просто глянул мимолетом на нее и вышел из избы. Перейдя через дорогу я увидел Степаныча.
— Что у тебя с лицом? — начал он. — Что-то случилось?
— Видимо случилось — ответил я. — У бабы Ани все лицо красное, глаза наполнены кровью.
— Опять её Василий бил…— ответил Степаныч.
  На его лице в этот момент была жалость, чувство сострадания. Лицо его невольно покраснело и начал дергаться левый глаз. По его лицу можно было понять насколько сильно переживает человек. Он рад бы и помочь, но он не в силах сделать что либо. И не потому что он слаб, нет. А потому что не знает, как помочь. Он уже пытался много раз разговаривать с Василием, но из этих разговоров дядя Вася не делал никаких выводов. Он и с Петрушевым разговаривал и даже применял силу, но тоже никаких заключений Петрушев не делал. Это уже два заблудших человека, которые уже никогда не будут нормальными. Они решили поиграть в страшную игру с жизнью, и вышли из этой игры проигравшими. Они лишились всего: мягкости, кротости, чувств сострадания и жалости. Это уже не люди — это звери. И, конечно, эти люди уже не способны жить среди людей.
  Так мы еще минут десять постояли и он предложил зайти к нему. Я довольно часто заходил в его скромное и уютное жилище. Его жены дома не было - она была в другом городе у своей сестры. Зайдя в дом, я увидел большую русскую печь, очень аккуратно выбеленную, рядом старенький ухват, несколько чугунков и кровать Степаныча. Еще стоял дубовый стол и две скамьи. Я сел на скамью подле окна. Степаныч сделал мне и себе чаю и начал разговор:
— Значит, опять этот пьяница бабу Аню бил?
— Судя по ее лицу - да — продолжил я. — Опять избил и ушел дальше самогон пить.
— Да, наделал беды этот Петрушев…— сказал Степаныч и ненадолго потупил голову. — Такого мужика испортил.
— А тут не только Петрушева вина — начал опять я. — Дядя Вася сам не смог остановиться, он сам позволил Патрушеву управлять им.
— Ведь он же никогда не пил — произнес Степаныч.
  Тут мы оба замолчали. Конечно, тема для разговора не приятная, но тема важная. Хотелось сказать еще многое, но я не стал. Попрощавшись со Степанычем, я ушел домой. Войдя в дом, я увидел, что баба Аня почти приготовила рыбу, сама принесла воды, сама наколола дров.
— Баба Аня, вы что, не могли меня позвать, я бы сам воды принес — начал я.
— Ты у Степаныча был, не удобно было — ответила она.
— А дрова зачем сами кололи?
— А я не колола, это с прошлого раза остались.
  Я вышел во двор. Конечно, я знал, что с прошлого раза ничего не осталось — ведь я помню, я сам их колол. Еще двадцать минут я подышал свежим воздухом и зашел в избу. Баба Аня уже поставила на стол рыбу, и мы сели ужинать. После ужина мы вычитали молитвы и легли спать.
  Утро нового дня выдалось замечательным. Ярко светило солнце. На календаре было 24 августа 1953 года. Умывшись, я стал дожидаться бабу Аню на завтрак. И вот, я услышал знакомые мне шаги бабы Ани и у меня невольно появилась улыбка. Я чувствовал уже вкусный запах из печки — это была пшенная каша. Позавтракав, я вышел к Степанычу. Он как раз в это время колол дрова.
— Доброе утро — начал я. —Бог в помощь!
— Доброе!  — ответил он.
— Может сегодня на рынок съездим? — спросил я.
— А зачем? Тебе там что-то нужно? — также спросил меня Степаныч.
— Да, нужно. Я хочу купить бабе Ане кресло-качалку. Она его давно хотела.
— Ну если так, то ладно. Давай, иди собирайся.
  Я ушел в избу и начал одеваться. Баба Аня увидела это и спросила:
— Куда-то ехать хочешь?
— Да, мы со Степанычем на рынок съездим. А вы, баба Аня, отдыхайте.
— Ну хорошо. Езжайте. С Богом.
  Я вышел и увидел стоящий на дороге уже достаточно старый мотоцикл с коляской. Я сел в коляску и мы уехали.
  На рынке было очень людно. Я пошел искать кресло, а Степаныч пошел покупать корм для домашней птицы. Купив его, он закрепил мешок так, чтобы мне было комфортно сидеть. Тут пришел я с новеньким креслом.
— Хорошее кресло? — спросил Степаныч.
— Лучшее из тех, что были — ответил я.
  Погрузившись, мы уехали. Приехали быстро. Я слез, взял кресло и пошел домой. Баба Аня сидела на скамейке и вязала. Увидев меня, спросила:
— Ваня, а что это?
— А это, бабушка Аня, вам! — ответил я. — Вы давно хотели, вот я и решил купить.
— Спасибо тебе огромное!— начала баба Аня. — Оно, наверное, дорогое. Давай я тебе деньги отдам?
— Вы что! Даже не думайте! — отказался я. — Это подарок от чистого сердца.
  Я поставил кресло к окну постелил на него мягкую ткань. Баба Аня села на него. Я подложил ей подушку под голову.
— Вот. Так вам буде мягче. — сказал я и вышел.
  Я подошел к Степанычу.
— Ну что, ей понравилось? — спросил он меня.
— Очень!— ответил я.
  Прошло две недели. Каждый вечер баба Аня качалась в своем кресле. Дяди Васи все также не было видно. Погода уже ухудшилась. Мы со Степанычем три раза ходили на рыбалку и все три раза удачно. И вот, сегодня, 9 сентября, мы решили сходить на рыбалку. Уходя, я сказал бабе Ане, которая выходила во двор:
— До свидания баба Аня. Скоро увидимся.
— Давайте— ответила она. — До скорого.
  И мы ушли…
  Мы вернулись в два часа дня. Погода испортилась, начался дождь. На подходе к дому мы со Степанычем не увидели бабы Ани на улице, её утки бегали по огороду без присмотра. Это было очень странно. Степаныч решил зайти со мною в дом. И вот что мы увидели: сидел дядя Вася на скамейке, с виду очень пьяный, и в кресле-качалке сидела баба Аня — просто сидела с закрытыми глазами. Я подошел к ней.
— Баба Аня — позвал я её. В ответ тишина.
— Баба Аня — повторил я. В ответ снова тишина.
  Я пощупал её и чуть не упал — баба Аня была мертва! Слеза покатилась по моей щеке. Степаныч яростно ударил дядю Васю. Как выяснилось, это после того, как он её побил она упала в кресло и умерла. Я вместе со Степанычем перенесли мертвое тело бабы Ани на кровать. Мы долго сидели возле нее. Оба мы плакали. За эти годы баба Аня стала для меня и Степаныча второй матерью — и вот сегодня мы ее лишились. Весть о смерти бабы Ани разнеслась по всей деревне быстро, связались  с сыном её — он вскоре приехал. Местные девки переодели бабу Аню во все новое и белое, и уложили в гроб. Гроб поставили посреди комнаты. Я стоял и смотрел на это лицо, которое для меня стало родным. Оно не изменилось. Оно было спокойно, без всяких напряжений. Мне было тяжело, но я отошел от гроба и лег на свою кровать и долго не мог уснуть.
  Наступил день похорон. Бабу Аню хоронила вся деревня, все плакали. Никто не сдерживал своих эмоций. Для всех баба Аня стала родным человеком, который всегда был готов помочь в любой ситуации, поддержать, выслушать. И вот этого человека не стало. Это было горе всей деревни. Отпели бабу Аню в местной церкви и понесли до кладбища. Еще долго с ней прощался народ, затем подошел и я проститься. Я плакал. Мне было жаль старую бабушку. И пусть она не моя бабушка, но я к ней привязался. И вот — крышку гроба заколотили… Бабу Аню опустили в мокрую землю. Я бросил горсть земли в могилу. Гроб засыпали землей… Я положил цветы рядом с крестом и взглянул на вывеску. На ней было написано: «10 ноября 1876 год — 9 сентября 1953 год».
  Я ушел…
  Дядю Васю признали виновным и посадили в тюрьму. Долго он там не прожил — умер через три года от туберкулеза. Дом бабы Ани теперь принадлежал её сыну, но он его продал. Но я все равно езжу раз в год на могилку к бабе Ане и заскакиваю к Степанычу. Жизнь наладилась, шла своим чередом. Я начал чаще приезжать в эту деревню. Но в ней не хватало самого доброго человека — бабы Ани. И пусть её с нами нет на земле — зато она есть у нас в сердце. И она также поможет и подскажет в трудную минуту. В этом рассказе я передал историю про очень хорошего человека. Это баба Аня, которая навсегда останется в наших сердцах, бабушка, которая терпела многое, баба Аня, которая жила на Зеленой улице.