А рожь все пела...

Солнце сегодня светило ярко. Ослепительный свет бликами играл на стылой броне, отражаясь от нее веселыми пятнами… По обочинам то тут, то там сидели уставшие солдаты. Они устали брести по однообразной пыльной дороге, вдыхая вместе с пылью выхлопы медленно текущей на восток техники.

Гельмут прищурился. Озорной солнечный зайчик прошелся по его небритому лицу, оставив в холодных голубых глазах яркие пятна, сквозь которые солдат смотрел вдаль. Серое сукно шинели колко прошлось по щекам, когда Гельмут утирал пот.

Гельмут вздохнул. Уже пятый день он был не учителем, а воином. В голове еще оставался гулкий стук колес товарного состава, в котором его привезли в эти живописные места. Березовые рощи тянулись по обеим сторонам дороги, лаская взор. Гельмуту хотелось бы в этот миг находиться дома и, вытащив мольберт в сад, рисовать эти прекрасные белоснежные стволы, отложившиеся в памяти. Хотя Гельмут не умел рисовать, желание это не покидало его долгое время. «Как же тут прекрасно! – подумал он, – Еще две недели, и я полюблю эту страну всем сердцем».

Гельмут, приложив ладонь к козырьку кепи, на котором скалился в невозмутимой ухмылке череп, исподлобья вгляделся в чарующую даль. Березы плавно погружали свои пряди в бескрайние поля. Война застала селян врасплох и рожь стояла неубранной. Пели насекомые, пели птицы, поедающие на излете жуков и мух, пела и сама рожь, сплетаясь с горизонтом, она издавала тихие чарующие звуки.

Гельмут вспомнил детство. Колосья ржи под легкой детской рукой и щелканье кнута дедушки, который, погоняя двух неповоротливых волов, все звал его, Гельмута, посмеиваясь в белоснежную бороду.
Гельмут закрыл глаза. Чарующая песнь колосьев наполняла его естество, он растворялся в этом мгновении, дедушка все звал его и улыбался… Кнут щелкал и щелкал…

Гельмут упал в поющую рожь, красная струйка протекла по его виску, напитав собой грубое сукно шинели. Улыбка сияла на его лице, глаза отражали синее небо.
А над ним уже занимался бой… А рожь все пела…

5\IX 2014 г.

(с) Мрак