Дыхание городских улиц

Я очень люблю гулять зимними вечерами и вглядываться в окна городских квартир. Есть что-то завораживающее в этом, рассматривать, словно через призму телеэкрана, жизнь сразу сотен людей. Однажды я поймал себя на мысли, что смотрю в одно из окон довольно долгое время. Через прозрачную занавеску я наблюдал за девушкой, которая играла со своим ребенком. Она разговаривала с ним, улыбалась, и сквозь оконное стекло изливался непрерывный поток нежности, согревая промерзший насквозь унылый зимний пейзаж. Я стоял у стены соседнего дома и, затаив дыхание, внимал этому незримому, но такому ощущаемому потоку простого человеческого тепла, такого, какого еще никогда не испытывал в жизни сам. Очнувшись от звука проходящего вдалеке поезда, я натянул пониже козырек и отправился в далекие скитания по бесконечным коридорам улиц, впитывая в себя их воздух, слушая их учащенное тяжелое дыхание…

Городские улицы впитывают человеческую энергию, и я всегда обостренно чувствую это. Например, на старых городских окраинах гулять очень хорошо, невзирая на время суток, а вот в заводских районах в воздухе витает ощутимый стрем. Живущие здесь урелы насквозь пропитывают атмосферу своим негативом, в таких местах не могут рождаться нормальные люди, даже дети здесь имеют с самого рождения выразительные взгляды исподлобья и их пронзительные крики, несомненно, через некоторое время превратятся в приблатненные гнусавые голоса. Ядовитые испарения заводов добавят серости их лицам и вот уже новые люди без будущего станут кучковаться у подъездов и в подворотнях.

Я вырос на городской окраине, там, где рядом с новостройками соседствуют старые брежневские пятиэтажки и даже бараки тех, кто строил многочисленные воинские части, угрюмым кольцом окружающие мой город. Рядом с моим домом высокая железнодорожная насыпь, которая была любимым местом для игр местной детворы. Когда-то, очень давно, в новостройки поселили людей с разных концов города и мощный сплав интеллигентов и пролетариата дали здоровую поросль детей, которые не могли жить не по совести и, тем не менее, не превращались в овощей, которые спешат после работы домой, чтобы отгородиться от холода улиц голубыми экранами телевизоров. Но нам на этих улицах предстояло жить, а значит, с детства мы должны были вдыхать их воздух и находить для себя уголки, где взрослым места нет.

Годы уходят, с годами ты меняешься, и улицы отпускают тебя, но сами они остаются прежними… Улицы неизменны в своем обличье. Новые надписи на стенах, но неизменное слово из трех букв под ними, тайная руническая комбинация, отражающая одновременно жизнь и нерождение. Забиты новыми знаками аббревиатуры старых уличных банд на выцветшей краске подъездов, их члены уже давно сидят там, под старыми тополями, и пьют дешевое пойло, все еще считая себя королями улиц, но время от времени их спесь выбивается вместе с зубами какими-нибудь новыми генералами песка.

Песок железнодорожной насыпи подобен каракумскому. Он так же девственно чист и солнце купает в нем свои лучи. Поколения людей провели юные годы там. Игры в прятки и в войну, а позже и первые сто грамм перемешиваются с запахом костров, отливаемых из свинца кастетов и острыми частицами стекловаты. Но время закончилось и насыпь срыли, оставив заполоненный мусором урбанистический пейзаж, изгнав из этого места дух детства раз и навсегда.

Когда-то, два века назад, городские жители гуляли и выезжали на пикники в одном из наших городских районов, после революции это место стало обителью тех, от кого тихие и скромные люди отворачиваются в автобусах, боясь попасться им на глаза. Дыхание улиц отравило и это место, не оставив от лесной тишины ничего, кроме названия, насквозь пропитав ее выхлопами и шумом города…

Человек и улица связаны неразрывно, как две части неделимого целого, человек создает улицы, улицы навязывают ему свою волю, а вместе они сплетаются в душный городской организм, спасения от которого ты ищешь любыми возможностями.

Городские улицы – как вы прекрасны и одновременно жестоки к своим обитателям. Вы вглядываетесь глазами окон в сердца людей, выискивая очередного соратника или жертву, играя людскими судьбами, словно бумажными фигурками, летящими в пустоту по воле холодного ветра…

2009 г.

(с) Мрак