Мы были поэты, мы были на войне

"Обращаться со словом нужно честно. Оно есть высший подарок Бога человеку"
А.В Гоголь

Предисловие

Как честный человек, ...должна привести не только свои дела, но и мысли в порядок. Неожиданное сочетание. Ну, да не во вред будет сказано. Находясь в возрасте, когда считать себя молоденькой уже поздно, а молодой ещё можно (по сравнению с семидесяти-восьмидесятилетними барышнями), нахожу достойным увлекаться и мужчинами постарше. Например А.С. Пушкиным. Да простит он мне, вечно тридцатисемилетний, быть его читательницей и почитательницей.
Увлечение потребует от меня почтительности и благодарности. А чтение - сдержанности и обстоятельности (особенно, в оценках). А также критического отношения к уже имеющимся исследованиям. Не всем, а тем, что выложены в информационную сеть, что называется - доверяй но проверяй. Некоторые читаю, но использовать, как свои, отказываюсь - своим оценкам я доверяю больше. Всё проверено по первоисточникам: даты и факты. Интерпретация того и другого - дело ответственное, требующее знаний, а не домыслов. Печатные аналитические работы (Лотмана и других - где-то в коробках из-за ремонта, и уже ждут очереди для прочтения). Читаю десятитомник А.С.Пушкина и делаю (исключительно для себя) выводы на основании анализа печатного первоисточника.
Воспетая А.С. "любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам" и заещание моего духовного отца "я научу вас Родину любить", наконец, стали наполняться содержанием - достоверными историческими сведениями.
        Союз даты и факта - есть признак достоверности. Тасовать колоду фактов и колоду дат, козыряя неожиданными комбинациями - удел спекулянтов. Знание же истинного положения дел недоступно по причине создания истории государств, прежде всего, как истории государственных деятелей и их деяний, зафиксированных документально.
        Наличие некоторых архивных данных не помешало бы не оказаться в глупом положении, восхваляя одних и оговаривая других. А.С. был придворным историографом, имел доступ к царским архивам, что обязывало и ограничивало, и цензурировало, но давало возможность писать и быть напечатанным, а следовательно, прочитанным. Не став придворным сладкопевцем, он был... И его не стало. С этим мучительнейшим чувством сожаления, приступаю к чтению каждой строки повествования. Поддерживает меня гордость, что А.С. Пушкин «наш», какими бы домыслами не доказывали его нерусскость.
Начиная с шестого мая, Дня Георгия Победоносца (Юрьева дня), читаю "Медный всадник", "Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года" и письма 1829-1831 годов. Возвращаюсь к тексту, вдруг услышав важное, но упущенное.
Невеждам, мне подобным, простительны их маленькие открытия, за неимением больших знаний. Но если я встречу у профессиональных исследователей суждения, схожие с моими, сошлюсь на них с радостью.  Себе же позволю лично истолковать всё, о чём узнаю, исходя из логики фактов и их объяснений, предложенных самим А.С. (Не бегу же я к литературоведу за объяснением, когда читаю письма друзей или слушаю их истории).
       09.05.2016 Понедельник Фоминой недели. Празднование Дня Великой Победы. За завтраком включаю аудиозапись "Путешествие в Арзрум".Спасибо учёным, которые выяснили, что мозг человека улавливает лишь пятьдесят процентов информации, из чего следует, что дважды прочитать - это не так уж много. Пятьдесят процентов - после первого предъявления и ещё половина от пятидесяти, это уже семьдесят пять процентов. Понять сто процентов информации не способен и иной автор, не говоря уже о читателе. Это правда, за которую не стоит извиняться. Даже выучив наизусть, процент понимания будет отставать от процента запоминания.

Пушкин на войне - "Путешествие в Арзрум"

        Итак, не претендуя на художественное изложение, обращусь к любимой форме изложения - хроника событий и краткая их интерпретация. О Всаднике записано в тетради и напечатаю попозже. О Путешествии - сейчас, по горячим следам.
        Когда отказывают мне, душа моя скорбит. Сейчас это называют: получить психо-эмоциональную травму. Когда отказываю я, если хорошенько припомнить, чувство холодности, неловкости и желание чем-то загладить отказ присутствует в душе. Тело тоже испытывает некоторую неуклюжесть. Ситуация не из лёгких. И что делать, я не знаю. Оказывается, А.С. после неудачного сватовства, получив отказ, спешно выезжает в действующую армию, воюющую с турками. Узнала я это из писем, а знала бы раньше, текст оценила бы иначе. Утешаюсь, что лучше поздно, чем никогда.
Подробнее: А.С. Пушкин сватается к Натали Гончаровой. И получает отказ. И что он чувствует, что пишет и что делает. А.С. пишет той, от коей отказ получил, будущей тёще, 1/14 мая 1829 года.
Вот это письмо: "На коленях, проливая слёзы благодарности, должен был бы я писать вам теперь, после того, как граф Толстой передал мне ваш ответ: этот ответ - не отказ, вы позволяете мне надеяться. Не обвиняйте меня в неблагодарности, если я всё ещё ропщу, если к чувству счастья примешиваются ещё печаль и горечь; мне понятна осторожность и нежная заботливость матери! - Но извините нетерпение  сердца больного, которому недоступно счастье. Я сейчас уезжаю и в глубине своей души увожу образ небесного существа, обязанного вам жизнью. - Если у вас есть для меня какие-либо приказания, благоволите обратиться к графу Толстому, он передаст их мне. Удостойте, милостивая государыня, принять дань моего глубокого уважения.
1/14 мая 1829 года (франц.) в Москве, Пушкин
Он ей пишет, потому что отказ получил сват Фёдор Толстой. Как это важно. Получи отказ сам А.С., сила оскорбительности оного была бы сродни силе запредельной радиации. Здесь же присутствие третьего лица (как возможность не показывать своё огорчение в случае отказа и возможность продолжать светское общение в дальнейшем), смягчает накал страстей. Отказ был также сделан с оговоркой "молода ещё Натали". Посудите сами, если причина - в молодости невесты, можно было бы дать согласие, свадьбе назначить срок, когда молодая достаточно повзрослеет. Что прочитала тёща в письме А.С., ей одной ведомо, но я не хотела бы получить подобное письмо.
Я читаю и предполагаю в тоне письма следующее: "На коленях, проливая слёзы благодарности, должен был бы я писать вам теперь... (ведь ваш ответ позволяет надеяться, а следовательно, это не отказ. А.С. отказ не принимает; принимает отказ, как согласие с отсрочкой - сам себя защитил!). "На коленях, со слезами благодарю..." - должна бы быть именно такая благодарность за согласие, но нет согласия , нет и благодарности. Есть ирония. По сути, отказывает ей в благодарности за возможность надеяться на счастье.
        И далее всё в ироничном тоне - поступили-то с ним, как с мальчишкой. "Извините, что не благодарю за возможность надеяться на счастье при столь явном отказе в нём. Я ропщу, и это вполне естественное чувство в моём положении человека отвергнутого, а значит, несчастливого, печального и огорчённого. Счастье надеяться на счастье не делает меня счастливым, так как это просто отговорка (хорошая мина при плохой игре, как уловка смягчить удар). Не будьте и вы неблагодарны, нежная осторожная и заботливая мать, если я не благодарю вас за данную возможность (надеяться на счастье). Вы должны понять, что разбили мне сердце, оно теперь болит из-за недоступности счастья. Недоступность счастья делает несчастным. И даже надежда на него не делает счастливым. Извиняю вас за причинённую боль. Извините и вы мою нетерпеливость, как я вынужден извинить вам вашу осторожность. Больше докучать вам не буду по причине немедленного моего отъезда из Москвы. Примите, хотя бы моё уважение, если не можете принять меня в зятья, "милостивая государыня".
Вот такой тон письма, если чувства мною поняты верно. Кто есть кто в этой паре хорошо известно всем сегодня, но тогда, это было известно только Пушкину. Мучиться должны были бы Гончаровы, отказав гению, а А.С. должен был бы радоваться, что целым ноги унёс. Жить бы да радоваться, а не иронизировать над недалёкой, но желаемой тёщей.
Письмо застало адресата, когда А.С. был по пути в действующую армию, так как он уехал в эту же ночь. Готовился он к отъезду заранее, если был готов к отказу, или уехал внезапно, мой ответ - "да", был готов заранее к поездке, а может быть, и к отказу. О планах отъезда не знал никто, о самом отъезде извещены были немногие. Но не буду забегать вперёд, оставаясь верной жанру хроники.
Повторюсь, моя неосведомлённость доставила мне некоторую радость: читая "Путешествие"я не знала, что тридцатилетний Пушкин сбежал из Москвы от красивой семнадцатилетней девчонки, неудачно посватавшись. Следовательно, и не была огорчена вместе с ним. В "Путешествии" ни разу не упоминается имя Гончаровой, поэтому было непонятно, почему А.С., как ошпаренный, часто пешком, не дожидаясь лошадей рвётся в Арзрум. Я то и дело улыбалась, проходя этот путь вместе с Пушкиным, столько юмора в окружающей жизни.  Кроме улыбки, путешествие с дельными комментариями умного человека приносит и радость побывать в экзотических краях вместе с ним. Тем более, что на сегодняшний день, это рискованно, если не совсем невозможно.  Теперь я знаю его состояние до и во время путешествия, и радости поубавилось, но прибавилось объективности в оценке.
Огорчение стало причиной отъезда из Москвы в Арзрум (не ближний свет). Огорчение ждало А.С. и по возвращении на родину. Самовольный поступок А.С. вызвал необходимость извиняться и объяснять своё поведение начальнику Третьего отделения. В письме от 10 ноября 1829 года (СПб) в самых изысканных выражениях сожаления об опрометчивом поступке, А.С. просит извинить его и уверяет, что причиной поездки в армию было желание повидать брата в Тифлисе (драгун Нижегородского полка), «с коим разлучён уже пять лет». Армию пришлось догонять, а она уже была на подступах к Саган-лу, и только это - причина участия его (Пушкина) в боевых действиях. И то, по разрешению генерала Николая Раевского. Какие причины вменяли в вину Пушкину, не указывается, но причины эти для самого Пушкина были неизвестны, о чём он и свидетельствует. Отношения с дамой сердца, естественно, по-джентельменски, не озвучиваются.
Неудовольствие государя и Бенкендорфа не останавливает Пушкина 18/31 января 1830 года письменно ходатайствовать за вдову Раевского и его дочерей, нуждающихся в пенсии.
Неудовольствие Б. выражено А.С. письменно, и он опять объясняетсяся с Бенкендорфом 24 марта/5 апреля 1830 года. Пушкин просит о минуте внимания, сетует на то, что не заслужил за четыре года уравновешенного поведения доверия власти, напротив, малейшая вольность в поступках вызывают подозрения и недоброжелательство; откровенно называет в письме Булгарина, написавшего пасквиль на Пушкина, опасным для жизни; откровенно просит Бенкендорфа быть заступником, и уверяет, что без него, Пушкина упрячут из-за приписанного ему критического отзыва. Пушкин смиренно уведомляет Б., о своём намерении ехать в псковскую свою деревню из Москвы. Просит разрешить встречу с Николаем Раевским в Полтаве, если он туда прибудет.
По тону письмо выглядит вкратце так: "Если вы не поняли, что своим недоверием вызываете и моё неудовольствие, я вам напомню об этом. Я прекрасно знаю свои права и обязанности в моём положении, и это даёт мне право поступать так, как я поступаю. Не понимаю причин ваших подозрений, которые, не буду скрывать, по-прежнему меня огорчают. Я уже обращался к вам за помощью семье Раевского и уведомляю, что несмотря на ваше неудовольствие, не оставляю своего намерения видаться с ним. Очень жаль, что на это необходимо испрашивать разрешение, но я готов и на это ввиду несомненной дружбы с ним и вашего права мне не отказывать в столь незначительной просьбе. Охотно верю, что столь пристальное внимание к моим действиям есть следствие вашей личной благосклонности к моей скромной персоне, но никак не другие причины.  Нижайший и покорнейший слуга Вашего превосходительства."
        По существу, поступок Пушкина не мог быть одобрен, и А.С. это знал. Но просить не стал, дабы не огорчить необходимостью отказа.
Если кто сегодня поедет в действующую армию (то есть на фронт) по личной инициативе, но не воевать, а с братом повидаться, пусть доложит, как это было. Не журналист без аккредитации, не путешественник, не военный. Загадка, да и только! Мне сие трудно вообразить. При Николае I проглотили пренебрежение Пушкина, но оно было столь неудобоваримо, что неудовольствие от несварения длилось долгонько и имело весьма печальные последствия.
Сегодня из всех действующих лиц  помню с любовью и почитаю лишь А.С. И чем более терпел он запретов (глупых и не очень), но всегда недостойных его имени, тем более проникаюсь сочувствием к его положению в те времена. Сегодня он расквитался со всеми бывшими высокого ранга. Но, правда, нажил и сегодня некоторых, которые его и его семью знать не знают, а осуждают (в интернете).
5/18 апреля 1830 года в Москве. Пушкин пишет ответ будущей тёще. По тону письма - это реванш за отказ и последующее милостивое согласие на  женитьбу на бесприданнице (при условии, что жених не блещет ничем - опять ирония). Теперь-то мы знаем, кто и как и кого осчастливил, но тогда выбор гения (А.С.Пушкина) не показался им гениальным. Почему они и не выразили своего восторга и благодарности. Повторюсь, сам А.С. прекрасно был осведомлён о своей избранности, но избранницу свою в близорукости не винил. Иметь избранницу может любой, а быть избранным только избранный.
Не стану приводить здесь текст письма Пушкина к тёще, оно существует в открытом доступе (в отличие от писем Пушкина невесте за 1828-1829 годы). Любопытствующие могут в этом убедиться, прочитав текст письма.  Передам лишь ощущения от тона письма, исходя из того, как построено содержание и что за чем говорится.
А говорится следующее: "Писать к вам доставляет мне столько же волнения, сколько говорить с вами. Тем более, что письма, ранее отправленные вам с надеждой и волнением, остались без ответа. Моё положение по отношению к вам в сложившейся ситуации требует чистосердечного объяснения. Прошу вашего терпения выслушать и постараться понять мои намерения в отношении вашей дочери. Не стану скрывать, что красота её свела меня с ума настолько, что я решился сделать предложение. Для вас оно вполне могло стать неожиданным, так же как и для меня - ваш отказ. Чтобы одуматься, я в ту же ночь уехал в армию, место, где менее всего меня могли бы застать слухи и домыслы о неудачном сватовстве, а также ваше и её присутствие. Молчание было ответом на мои письма, молчанием и холодностью вы встретили меня по возвращении. На объяснения с вами не достало мужества (не было желания и сил ломать лёд), и я уехал в Петербург (от отчаяния подальше). Одно ваше слово, привезённое другом из Москвы, сделало меня спокойным. Теперь же, одумавшись, признаюсь, что несколько тёплых ваших слов сделали меня несчастнейшим из смертных. Я понимаю, что ваша дочь могла бы полюбить более молодого, красивого, состоятельного, обеспеченного, благонадёжного человека. Со мной её ожидает лишь привычка, скреплённая законным союзом. И не следует ли разобраться в своих желаниях заранее, чтобы в браке не считать мужа помехой к счастью, что вызовет законное отвращение. (Все претензии сводятся к одному: не слишком блестящая партия). Признаюсь, потребуется и мне принести в жертву семейной жизни свои вкусы, увлечения, вольное полное случайностей, существование, и что немаловажно, - свои денежные средства. Спрашивается, будет ли счастлива ваша дочь, не получив в браке того блестящего положения в обществе, о котором она с вами втайне мечтает? И не пожалеете ли задним числом о своём согласии на брак?" И удостоверение милостивой государыни в своём уважении и преданности.
Если укоротить письмо до одного слова, - это тревога. Заставили тревожиться Пушкина, получите тревогу в ответ. Письмо возымело действие, обе дали согласие на брак, о чём А.С. отписал родителям 6/19 апреля - 11/24 апреля 1830 года, испрашивая благословения родителей на брак с бесприданницей Натали Гончаровой. Судя по датам, дело сладилось в течении одного-четырёх дней. Вот это реванш! Браво, А.С.!
Об этом же деле 16/29 апреля 1830 года незамедлительно уведомляет Бенкендорфа. В письме А.С. представляет Б. опасения тёщи (материальное положение и отношение государя), о которых без особой причины не смог бы даже упомянуть. (Это выглядело бы упрёком и выражением личного недовольства. А претензии тёщи ему в вину не поставят). В 1817 году А.С. закончил Лицей в чине 10 класса. От двух последующих повышений был исключён по нерадению начальства. В 1824 году исключён из службы совсем. Возвращение в подчинённое положение невозможно, как несоответствующее возрасту и статусу литератора. Занятие литературным трудом является единственным и достойным средством пропитания и единственным имуществом. По этим причинам литературная деятельность не может быть оставлена или заменена другой, менее доходной. Пользуясь случаем, Пушкин просит разрешения напечатать Бориса Годунова. (Это верный дипломатический шаг, так как семейственные люди более благонадёжны). И государь (в лице Б.) вполне может поспособствовать выручить денег на свадьбу, разрешив напечатать   трагедию. Так же уместно просить у государя сменить гнев на милость (и простить поездку в Арзрум), дабы уверить тёщу в благонадёжности будущего зятя. (Тон: "Вы ко мне можете относиться, как вам угодно, но ради своего счастья я потребую денег и примирения, но в очень вежливой просительной форме. По другому нельзя!")
Прошло пять лет. История с поездкой в Арзрум приобретает международный формат, о чём А.С. очень остроумно, но не без горечи, пишет в Предисловии к "Путешествию". Из книги некоего французского купеческого консула Фонтанье от 1834 года ("Путешествия на Восток, предпринятые по поручению Французского правительства") он узнаёт, что "один поэт, замечательный своим воображением, в стольких славных деяниях, свидетелем которых он был, нашёл сюжет не для поэмы, но для сатиры" - это он, Пушкин, "покинувший столицу, чтобы воспеть подвиги своих соотечественников." Поехал воспевать подвиги, а вообразил сатиру, короче говоря.
А.С., досадуя сильно (хотя прошло пять лет), изъясняется спокойно: "Обвинения в неблагодарности (принявшему его Раевскому) не должно быть оставлено без возражения, как ничтожная критика или литературная брань". Обращу внимание, что читать Пушкина надо внимательно, обращая внимание на тон. В этой фразе тон задаёт союз "как". Ничтожная критика или литературная брань не стоят возражений. Другое дело - обвинение в неблагодарности (читаем, в свинстве). Если бы к союзу "как" прилепился союз "и", обвинение в неблагодарности было бы уравнено по силе несправедливости с ничтожной критикой и литературной бранью. (Кстати, первый раз я так и прочитала. Вернулась к прочитанному, чтобы запомнить все случаи, когда надо возразить обидчику, и слава богу, отповеди требует лишь обвинение в неблагодарности.
Уже одно это служит уважительной причиной прочитать "Путешествие" для тех, кто его не читал и перечитать, для тех, кто его читал, не обратив внимания на Предисловие (такие как я). Теперь я прицепилась (заодно) и к тому, что француз выпятил в названии свою аккредитацию, как консула, (которая ему ума не прибавила, кстати) и благонамеренность в отличие от Пушкина, которого правительство не посылало и даже не наказало за самовольный отъезд. Полагаю, во французской армии не было опальных декабристов, свидание с которыми грозили высочайшим неудовольствием. Но и это не оправдывает Фонтанье, потому как не французское это дело русского поэта-гения поучать и осуждать в неблагодарности к друзьям, приютившим его. Появление убийцы-француза Дантеса, в жизни Пушкина началось с Фонтанье - француза, убивающего доброе имя поэта. Какое им было дело до нашего А.С.?! Ан нет, влезли в его жизнь, а затем лишили его жизни.
Думаю, провидение побеспокоится о справедливости для французов. Наше дело - родину русскую любить вслед за Пушкиным и моим духовым отцом протоиерем Василием Ермаковым (ныне на Небе молящемся). Особенно сейчас, когда Россия погибает сначала от оклеветания, ошельмования, а что затем - одному богу известно.
Ещё о французах. Творчество строится неизвестным, но чудесным образом, как картинка разноцветных камушков в калейдоскопе. В доме родителей А.С. была библиотека из французских книг, прочитанная и усвоенная юным Сашей, как родная. Дворянские дети воспитаны были во французской культурной среде. Последствия для Пушкина в Лицее – прозвище «француз». Не запомнила, кто оценил, но запомнила верную оценку: Пушкин внёс в русскую литературу аромат французских бульваров. Тысячи раз не соглашайтесь, а я соглашусь. Ни разу не побывав во Франции, я уверена, что всё прекрасное и приятное для глаза исходит из неё. Пушкин ни разу не был за границей, за исключением Арзрума, но страстно мечтал о ней. Невыездной, он жил ароматом просвещённого Парижа. Всё, впитанное сызмальства прилепляется к душе. Душа Пушкина дышала Францией. И перестала дышать от неё же. Это огромное горе.
       Немного сведений о французском дворе последнего французского короля. Успехи французских республиканцев ещё долго кружили голову русским дворянским детям. С императорами хотелось покончить в России, как с королями покончили во Франции.
       Война и поэты, писатели. Интересно, знал ли Пушкин, что Гёте помчался на войну, как он сам помчался в Арзрум. Хотелось дополнить рассказ приложением из статьи в интернете (я её сохранила давно, забыла о ней, а тут она всплыла в теме "Поэт на войне"). Правила не позволяют использовать приложения. Кому интересно прочитать о Гёте на войне, самостоятельно всё узнает. Правила прочитала после того, как отправила произведения на конкурс. Прошу простить мою невнимательность, давшую повод к необъективным оценкам моих трудов.

Вместо заключения

       А.С.Пушкин «Путешествие в Арзрум». Нет ответов, для чего мирному человеку рваться на войну: опыт преодоления и постижения самого себя в ситуации страшного пресса; вызов смерти, послушнице судьбы. Или рулетка: убьют – умру, не убьют – женюсь. Может быть, проверка чувств на само наличие чувств к «моей сто тринадцатой любви». Для чего это – ворваться на войну гражданскому  человеку. Сидел бы под домашним арестом в Михайловском или Болдино, писал бы стихи. Не ездил бы на Чёрную речку честь жены защищать, был бы жив и писал стихи.  От чего это – сызмальства говорить по-французски, думать по-французски, внести в русскую литературу атмосферу непринуждённости французской и от пули француза, в тридцать семь лет…  Для чего это – умереть от диких болей, нет бы от пули - сразу. «Прошу всех за меня не мстить…», - последняя воля. «Без Пушкина уже всё не то», - Денис Давыдов.
       «Я столько раз слышал о том страхе, который испытывает человек, находящийся под обстрелом пушек врага, что решил испытать на себе, что это такое», - писал Гёте. А что же наш Александр Сергеевич?

19.06.2016 (21.22)