Тропа к Душе человека

О творчестве и личности моего друга-краеведа Владимира Лекарчука емко говорит публицист-философ Владислав Аристов: "Я подумал: он похож на объекты своего обожания - храм Покрова-на-Нерли, Аркаим. Он в свою человеческую малость пытается втиснуть неизмеримое, надвечное.
В своем неистощимом стремлении сеять  добро он, вероятно, банален, излишне суетлив, как суетлив ветер, снующий в лабиринтах города, как банален дождь, окропляющий городской асфальт.
Но что притягивает к нему, так это качество его радости. Жизнь неизменно радует его и радость эта самой высокой пробы, заразительна чистотой, свободой и благодарением. Это о нем, Володе Лекарчуке".
Недавно увидела свет первая книжка рассказов Лекарчука "Земной контакт",жанр которой определить невозможно. Эти рассказы можно назвать и былями, и притчами, эссе и философскими раздумьями.
Книжка - о матушке-Природе, ее живых и неживых ликах. Впрочем, неживой природы для автора не существует. к примеру, он рассказывает о состоянии и переживаниях одного из героев, дуба-великана, изувеченного "братом старшим" - человеком и об его ответственности за неразумные поступки. И другие герои книжки, гуси, утки, автором очеловечены: каждый из них имеет свой неповторимый почерк и человеческий разноликий характер.
Эти рассказы читаются на одном дыхании. Владимир Лекарчук искренен: он выстраивает свой лад, ведет тропинку к сердцу и душе читателя. Природа готова пойти на контакт с человеком, а готов ли он к этому - проблематично.
Подумайте и вы, знакомясь с одной из глав этих размышлений.

Земной контакт

Наверное, за то, что весь год я жил, изо всех сил стараясь не нарушать Божьих заповедей, судьба преподнесла мне неожиданный подарок. Во время отпуска она забросила меня под Уфу, почти к самому сердцу красавицы Башкирии, в старинные, заповедные сказочные места.
Я люблю и умею отдыхать. Стоит мне сесть в самолет или поезд, и тысячи крепчайших нитей, связывающих меня с семьей, работой, друзьями, долгами из невыполненных обещаний, рвутся в пух и прах. Все, месяцами неразрешимые, проблемы и тупиковые жизненные ситуации, раздутые в моем воображении до космических масштабов, становятся незначительными и маленькими до смешного. в библиотеку меня не тянуло, в кино - тем более.И,"взявшись за себя", первым делом возобновил работу с дневником, стосковавшимся по  доверительному мужскому разговору со мной. В него я поспешно выложил уставшую от бешеного жизненного темпа, душу, заодно и бедную мою голову, до предела перегруженную, внезапно свалившейся на нас супер-информацией различного толка и содержания.
Привезенная с собой стопка книг, от которой месяцами отворачивался, постепенно редела. И вот пришло время, когда я, успокоенный и умиротворенный, все в себе разложивший "по полочкам", ощутил, наконец, сладость душевной свободы. Мысленно издав вопль радости троекратным "ура!" я с интересом стал озираться по сторонам. Гигантские корабельные сосны, могучие, подпирающие небо, дубы. смуглые липы. Неправдоподобно, по-тропически. крупные, пьянящие запахами, травы и цветы щедро населяли эту землю.
Воздух, густой от ароматов, непривычно щекотал ноздри, кружа голову. А вот и башкирские березы - стройные, высокие, со свисающими до земли тяжелыми кудрявыми ветками. Я таких нигде никогда не встречал, оказавшись, по-нестеровски, в сказочных местах.
Освобожденная от всяких проблем. моя душа радовалась, свалившимся на нее счастьем неожиданной свободы, словно маленькое дитя, тормошила и звала меня с собой в путь на поиски неизведанного.
Глаз, избавившись от плена жизненной суеты, стал острее, зорче и мудрее. Слух очистился и начал улавливать и пускать в меня тонкие, едва уловимые, звуки-вибрации языка природы, до толь мной не слышанные и не понимаемые из=за звучания не в моем диапазоне. "В путь, путь, путь!"....
 Семейка грибов-подберезовиков, словно нарочно, спряталась в домик из опавших листьев, окутавшись стебельками разнотравья. Сидят голубчики в земле, плотно прижавшись шляпками.
Крепкий и кряжистый, верно, дед, а эти - поменьше сыновья с супругами и детишками, мал-мала меньше. Самые маленькие, веселые, пузатенькие, искупанные недавним теплым дождем, конечно - внучата. Я не поленился, пересчитал их: ого - двенадцать!
Ветерок ласково теребит и треплет травку-домик,то открывая, то пряча семейство. Но я-то его приметил. Чудно!
Следующая находка еще удивительней. Огромный, с еще теплящейся жизнью, пень березы из края корневища вытолкнул на свет божий свое продолжение - правнучку, еле слышно шелестящее игрушечными маленькими листочками на слабеньком тонюсеньком тельце, существо-деревце. И оно жадно-весело тянется сквозь густую нависшую тень соседей к свету, солнышку.
Невозможно пойти мимо, не присесть с альбомом, не полюбоваться удивительно одинаковыми елочками, сестричками-двойняшками с длинными пушистыми ресничками, одного покроя игольчатыми мини-юбочками. Как хороши! Тельцами  почти прижались друг  к дружке - легче выстоять! Вдруг прорвавшаяся и загулявшая по территории местная корова ненароком заденет копытом, или вечером потерявший тропинку человек наткнется?! Быстрее - в альбом, пока в моей душе появилась и греет его редкая неожиданная гостья - нежность и жалость к этим чудным созданиям.
Так, изо дня в день, я медленно и верно оттаивал, прозревал, излечивая себя и душу, но главная встреча, из-за которой я, вероятно, забрел сюда, была впереди.
На этот раз я круто изменил  привычный маршрут и свернул на широкую поляну, мимо которой всегда проходил стороной, не ожидая встретить там ничего путного. Выйдя на ее середину, увидел большое дерево-дуб. Подойдя ближе, различил рядом с ним необычное сооружение моего современника: кто-то, вероятно, очень скучая по прерванным спортивным тренировкам, приколотил  к нему турник.
Я подошел поближе и стал рассматривать "оригинальный" спортивный снаряд. Рядом с дубом высилось, врытое в землю, бревно, сверкающее до неприличия обнаженностью. Со временем (видно, от перепадов температуры) одежка-кора отстала и,совсем отцепившись, валялась рядом. В грудь дуба, на уровне верха бревна, кто-то "присобачил" два крупных гвоздя, под углом вверх. Они когда-то поддерживали металлическую трубку турника, противоположный конец  которой удачно положен в ложбинку-рогульку спиленной ветки. Там тоже надежно укрепили гвоздями. Углубление под турником от вышарканных людских ног и, отшлифованная ладонями, поверхность трубки явно говорили о частом  его применении.
Вдруг я заново, другими глазами, широко раскрывшимися от удивления, впился в место крепления трубки на дубе. Видно,вытерпев боль от вбитых в тело гвоздей, дуб начал испытывать страдания от трения турника о его кожу. Ему ничего не оставалось, как принять единственно правильное решение - впустить чужеродное тело в себя. Медленно, сантиметр за сантиметром,  своей плотью и кровью обволакивал он и гвозди, и конец трубки. Еле видимые шляпки гвоздей указывали на их размеры. Турник с гвоздями  плотно оброс плотью дуба.
Ошеломленный открытием, еще пристальней стал изучать необыкновенное дерево. По его стволу, до самого турника - несколько аналогичных выростов-бугров плоти дуба. я догадался, что это места когда-то сброшенных, мешающих человеку, ветвей. В подтверждение хода моих мыслей, в глаза бросилась ветка, готовая к сбросу самим деревом. Ей не повезло: похоже, она мешала "крутить солнце"спортсменам. Несомненно, дуб прекратил к ней подачу питания: готовый нарост-бугор у основания ствола этой ветки кольцом охватывал ее уже безжизненную, потерявшую листву. Пройдет некоторое время, еще одно усилие дуба - и он, как клещами, перекусит ее, ставшей ненужной и опасной, мгновенно закрыв  плотью образовавшуюся рану.
Озадаченный и пораженный деятельностью дерева, явно разумной, я отошел в сторону, присел и начал "набрасывать" удивительный дуб-турник в альбом, сосредоточенно размышляя о бионергетике, ауре, целительстве друидов, нашумевших "Травах" Владимира Солоухина.
В голову приходили мысли из недавно прочитанной книги, заинтересовавшей меня новизной взглядов автора на историю славян прошедших путь через несколько тысячелетий и умудрившихся не раствориться в других народах, не потеряться в бездне времени. Нас называли и венедами, и сколотами, и скифами...
Дуб у славян упоминался как древнейшее родовое дерево славян. Сам великий языческий бог Перун ваялся только из этого священного дерева. До сих пор наша геральдика не может обойтись без дубовых листочков. А сколько полезного и необходимого дает человеку это дерево!...
Я сосредоточенно трудился с карандашом в руках, пробуя зарисовать конец турника в теле дерева, не ощущая времени, себя, ничего не слыша и не видя вокруг, кроме дуба. Внезапно меня точно ударило: страх охватил меня всего. Всем своим существом я вдруг ощутил чье-то присутствие, вскочил на ноги, огляделся по сторонам, посмотрел вверх - никого и ничего! Что это? Ход моих мыслей не мог вызвать страх: не мой! Тогда чей? Мы здесь только вдвоем: я и дерево. Снова присел и стал пристально смотреть на дуб, чутко прислушиваясь к ощущениям, себе, к нему. Мне показалось, что страх исходит от дерева. И вдруг это абстрактное тревожное ощущение зашевелилось во мне, приобретая внутри непонятные мне формы, затем оно постепенно стало трансформироваться в мои мысли. Я понял: дуб страдает - он очень напуган видом своего голого соседа бревна, бывшего дерева. А вдруг человек захочет, чтобы здесь стоял только турник? Ведь раз плюнуть - влезть на дерево и спилить к чертовой матери верхнюю часть ствола с кроной над турником?! Может, человеку нравится турник из голых и чистых бревен? Ведь он не видит гигантских усилий дерева, старающегося для него.
Я осознал страх, тревогу и печаль могучего, умного, но такого беспомощного и беззащитного передо мной, человеком, дерева.
Слезы навернулись на глаза. Отбросив альбом, я сбросил кроссовки и голыми ступнями встал на выступающий у ствола из земли корень.Обняв его, плотно прижавшись телом к его шершавому, доверчивому, ставшему почему-то родным стволу, начал мысленно уговаривать его, успокаивать: "Дурачок ты мой маленький,и как это угораздило в твою могучую дубовую головушку прийти такая глупейшая мысль? Это несчастное бревнышко может и заменят другим. Тебя же ничем и никем не заменить... Ты - живой! Видишь, я тебя понял и другие, тысячи других поймут. Ведь я - это они: мы из одного племени. Прошу тебя, дорогой, за всех: прости нас!"
Откуда взялись такие мысли, слова во мне - до сих пор не знаю. И тут я ему, мысленно, напел свою песню о Башике-речушке моего детства, с судьбой не менее печальной.
Успокоившись, наконец, я вернулся к альбому, но рисовать уже не мог. Страх ушел, растаял, уступив место светлой печали-жалости, затопившей меня.
Я собрался уже уходить, но почувствовал, что что-то не отпускает меня. Снова подошел к дереву, погладил ствол, присел к противоположному от турника основанию и сразу же заметил в нем немного вертикальное отверстие, очень напоминающее человеческие уста.Я тыльной стороной ладони прикоснулся к доверчиво открывшемуся потаенному месту. И сразу отдернул руку: ладонь точно обожгло прохладным голубоватым пламенем. Снова нерешительно и виновато проел рукой по стволу, к низу дерева и снова почувствовал уже приятное, необычное дыхание дуба.Каким-то древним глубинным чутьем я уловил перемену в окружающей меня обстановке природы. Я знал: сейчас произойдет что-то важное. Огляделся - от ближайшего леса на краю поляны отделились, и стали, медленно кружа, взлетать какие-то две птицы. Я глазам не поверил: орлы! Огромные, величавые, они, подлетев, сделали надо мною почетный круг, словно для меня и дуба.
Утром у меня исчез аллергический насморк, вызванный перенасыщенным буйными ароматами трав и цветов, непривычным моему организму воздухом. и моментально зажил мой, потрескавшийся от работы, больной палец.
Перед моим самым отъездом пошел дождь, но я, прикрывшись зонтиком, добежал все-таки до края поляны. Однако не пошел дальше, рискуя промочить обувь в мокрой траве. Постоял, мысленно простился с моим дубом, точно зная, что необъяснимо крепко связан с ним новым мироощущением и миропониманием навсегда.
Не надо искать и ждать внеземных контактов. вот он земной, рядом: стоит только пошире открыть глаза души, чутче прислушаться сердцем, протянуть с добром умные руки.
Природа не таит на нас зла: она терпеливо, доверчиво и настойчиво ждет нас, своих детей.
Она готова к встрече, а мы?....