Слабонервным не читать!

     Сандро, войдя в квартиру, поморщился. Мать, лежа на диване, плакалась по телефону сестре. Тема – «все мужики козлы», стала ее основной мелодией. Он быстро разыскал томик стихов отца, чиркнул сам автограф. И спустился к Коломбине, очень внимательно оглядывающей его дом, подъезд, и лоджии, коими был украшен даже первый этаж. Мысленно она уже прикинула, как славно ей будет жить в доме поэта.  А для осуществления этой мечты она должна поработить сыночка поэта сексом – самым мощным женским оружием.

        Так и произошло! Пока разыгрывалась в его семье эта житейская мелодрама, Сандро, уставший от капризов и тирании папаши, переехал жить к Маринке. Он не был в неё влюблён – влюблённость и первые трепетные чувства остались навсегда в юности и принадлежали улетевшей  Голубке. К Марине он испытывал страсть – чувственный восторг, торжество плоти над духом.  Он почти полюбил её запах – плотский запах дорогих французских духов. И однажды, в минуту их самой тесной близости, он попросил девушку выкрасить свои волосы в черный цвет.
        - Чтобы совсем уж походить на твою Голубку сизокрылую? – Злым голосом поинтересовалась Коломбина.
        - Просто мне по вкусу брюнетки. - Покусав губы от неожиданной проницательности девушки, отозвался Сандро.
        Кстати, он заметил, что Марина подурнела – какие-то темные пятна появились на её лице, и само оно изменилось – прежде тонкое и изысканное, стало несколько одутловатым. И некоторая пища стала вызывать у неё аллергию. Она совершенно перестала переносить сырокопчёную колбасу, так любимую ею прежде. Ночью он провёл рукой по её животу и ощутил под пальцами твердый ком.
        - Ты – беременна? – От невероятного открытия он резко сел на кровати.
        - С чего ты взял? – Холодно произнесла Коломбина.
        - Но как же – за ужином тебе стало плохо, и вот – животик появился…
        - Подумаешь, немного поправилась. – Невинным тоном произнесла Марина. – А что, ты не хочешь детей?
        - Сейчас – нет! – Отрезал Сандро.
        - Не переживай, - засмеялась девушка, - всё под контролем.
        Успокоенный дурак уснул.
        Но Коломбина спать не могла. Проклятый плод рос внутри её тела и грозился расстроить все планы. Сначала; она узнала, что беременна в тот самый день, когда впервые встретила Сандро; на свадьбе Кучерова она обратила внимание, что ей очень понравился запах селедки, к которой она прежде была совершенно равнодушна. Потом её неожиданно вырвало – хорошо, что приступ тошноты она почувствовала заранее и успела скрыться в туалете. Лихорадочно соображая, когда же она могла проколоться, но так и не нашла изъяна в своем методе предохранения от беременности.  Без презерватива позволяла только в критические дни… Но не во время же менструации она залетела от того араба, с которым трахалась в гостинице «Космос». Как же его звали-то? Мухтар что ли? Ну и имечко – как в знаменитом фильме с Никулиным. Она даже однажды не выдержала и позвала его – «Ко мне, Мухтар». И он не понял, почему девушка смеётся. Ещё бы ему понять – он наших фильмов не смотрел.
        И, между прочим, этот парень лет сорока с хвостиком был жадный. Всего-то и расщедрился на кофточку  и туфли в «Берёзке», да сто долларов она у него сама сперла. Обнаружив пропажу он крика поднимать не стал – всё же лицо официальное, прилетел в Москву по линии государственных связей. Позорно, что пользуется услугами русских проституток. Скандал ему ни к чему. Пережил.  Но, между прочим, она сняла с него по таксе. Хоть в этом вопросе и не профессионалка.
         Нет, не могла она залететь в критические-то дни, а только в такие дни она и позволяла мужчинам пользовать, её так сказать, на «босу ногу». Или этот метод предохранения от беременности не годится ни к чёрту. Три дня до и три дня после месячных.   
         И вот она уже три месяца с Сандро. Конечно, она могла бы его убедить, что этот ребенок его.  Восточная кровь всё перешибет и родится гаденыш черненьким, как и Сандро. В котором, кстати, как она выяснила помимо армянской крови ещё текла и кровь курдов. Бабушка была наполовину курдянкой. Так что впарить арапчонка можно запросто. И разница-то между первым их контактом с Сандро и зачатием арапчонка всего-то полтора месяца. Убедить Сандро, что  это  его ребенок не составит труда.
        Ну и что? Что мне это даст? Он и сейчас жениться не торопиться, а от ребенка унесется в туманную даль ещё скорее. И, главное, ни за что не докажешь в нашем самом гуманном суде что они вели совместное хозяйство – квартира-то съемная. И подружек она к ним не приглашала – опасалась, вдруг какая-нибудь понравится ему сильнее самой Марины.
        Надо избавляться от проклятой обузы.
       
        Врач сообщил, что срок у неё – 18 недель.
        - Мне нужен аборт!
        - Аборт делают до двенадцати недель.  Вам уже поздно…  Попробуйте все же, - он скосил глаз в медкарту и увидел что пациентка не замужем, - уговорить отца этого ребенка жениться на вас.
        -  Где я тебе разыщу этого араба, мудак? В Египте? -  Грубо бросила бесившаяся от бессилия Коломбина.
        - Что вы сказали? – Ошеломленно пролепетал гнилой интеллигент в стальных круглых очечках, доктор Баранов.
        - Что слышал, козел!
        Марина вышла от врача с мукой в сердце. Четыре месяца! Как она могла пропустить срок?  Ведь она уже пережила один аборт в четырнадцатилетнем возрасте. Сделала без проблем, хоть совсем тогда молокосоской была. А сейчас прокололась - симптомы беременности были все на лицо – но нет, тянула. Чего-то ждала. Прикидывала, что объяви она о своей беременности Сандро, он сразу же сделает предложение. Как же! Он ей и пустопорожней такого предложения не торопится делать, а уж с начинкой…
        В больницы соваться нечего. Там и за большие деньги аборта ей уже не сделают. Нужно подождать еще месяц и искать бабку. Пусть вызовет преждевременные роды. Все же это менее опасно, чем сейчас извлекать уже крупный плод по частям. Но, черт возьми, пузо уже будет не скрыть!
        Что делать? Что же делать то?
        Все планы, все надежды, все мечты укатятся псу под хвост. Её передернуло. Марина с детства ненавидела собак. И кошек. И птичек. И рыбок.
        И по большому счету – людей. Все эти существа причиняли боль. В детском доме, куда она попала после гибели родителей;  поехали на дачу, не обратили внимания на запах газа в доме, папашка зажег спичку и вместе с мамашкой взлетел на воздух; она пережила столько боли, насилия  и унижений, что хватит не на одну, даже самую длинную жизнь.    
         
        Все же нашла черную женщину. И заплатила.
        Ребенок умирал долго и мучительно. Он всё пищал, хватал ртом воздух, боролся за жизнь. Но его заставили умереть.  Ему просто не помогли выжить, наоборот его выкинули из теплой щедрой утробы в холод и мрак.  Его просто безжалостно  положили умирать. А собственных силёнок у малыша на жизнь не хватило. И вот он умер. Затих. Никому ненужный.  Кусок плоти.

        Так страшно быть нелюбимым!    
        И в Рай не примут. 
        Кто виноват? Сандро? Марина? Аня?
        Виноват тот, кого не полюбили! И он сполна расплатился за свою несуществующую вину.
        Где скитаются души тех, кого убили ещё в утробе матери? Или кого мать выдавила из своей утробы, сделав искусственный выкидыш?– Этих вопросов Коломбина себе не задавала.