Три страны художников

В королевстве художников Репляндии было строго запрещено использовать в картинах какую-либо фантазию – писать только то, что видишь, без искажений и домыслов! Абсолютная была монархия.  Правил страной король Илия Репрессоне. Все подчинялись жёсткому диктатору, и многие не от страха… а оттого, что соседней страной была Маливия, где что хочешь, то и малюй… ой, то есть, пиши… ну, соорудишь из кошки семиглазую корову – честь тебе и хвала, значит, ты мыслишь не догмами и видишь мир своими глазами, у тебя фантазия есть и твои полотна – не простая фотография реальности! Такова была идеология главы княжества Маливии, князя Казимира. Из загогулечек, закорючек, чёрных квадратов, серо-буро-малиновых параболоидов… да хоть из дохлых крыс на подносах подданные князя творили свои шедевры. Надо ли объяснять, что синьор Репрессоне и пан Казимир ненавидели друг друга? Пан Казимир даже собственноручно изобразил  Репляндию на карте не в форме репы, а в форме редиски, и переслал королю Илии. Репрессоне на этой карте написал: «Да сам ты нехороший маляр!» , плюнул на неё краской и отослал по обратному адресу.
 У короля Илии был приёмный сын, сиротка Леонардо( дальше мы будем звать его Лео). Несладко приходилось мальчугану: даже Золушка бы ему посочувствовала. Лео должен был не только готовить еду и убирать за всеми художниками королевства Репляндии, а также стирать их испачканную красками одежду, но и учиться рисовать без применения фантазии! У мальчика это не получалось, в результате чего он бывал часто наказан королём Илией.
 Наказаний Лео не боялся: когда его ставили в угол или запирали в комнате, он тайком писал картины, не боясь фантазировать. Его подруга, дочь короля Илии, принцесса Джильда, не только носила ему остатки собственного ужина, а ещё и помогала писать картины. Если бы не Джильда, жизнь Лео была бы хороша только в его творчестве.
  Правда, однажды к Джильде подошёл засланный художник из Маливии и спросил:
  - Милая маленькая принцесса, я слыхал, что здесь живёт мальчик, умеющий в картинах отражать не только скучную реальность … кажется, его зовут  Леонардо?
 - Это мой друг, - отвечала простодушная Джильда.
 - Наш князь очень интересуется им и щедро его вознаградит, если он с нами посотрудничает…
 - Я сейчас позову его, если папа опять не загрузил его работой…
 - Что-о-о? Загружать работой маленького гения? Принцесса, наш князь выплатит королю Илии большие деньги, если он отпустит Лео к нам.
 Через несколько минут Лео, не успев даже вымыть руки после трудов на кухне, предстал перед послом князя Казимира.
 - Посмотри на этот холст, Лео, - потребовал посол и расцветил ни в чём не повинное полотно несколькими точками и запятыми. – У тебя же богатая фантазия, так принцесса Джильда сказала? – Он подрисовал прищуренный глаз и украсил кляксой в форме огромной слезы. – Что ты видишь на этой картине, мой юный талант?
 Лео скривился и презрительно пробормотал:
 - Вижу, что холст плачет.
 Джильда отошла на несколько шагов, чтоб вдоволь нахохотаться, а посол, не заметив издёвки, воскликнул:
 - Вот это гений! Такой маленький, а уже понимает смысл настоящего искусства, не такого лобового, как у вас в Репляндии! Я предлагаю тебе столько, сколько захочешь, юное дарование. Не ты будешь мыть котлы, а тебя будут кормить изысканными…
  - Кляксами и мазнёй? – не растерялся Лео.
 - Таааааак… значит, ты против покровителя творческой фантазии, князя Казимира? Да ты знаешь, щенок, что его лучшую картину аж даже в Россию перекупили, в Эрмитаж? Не хочешь быть с нами – так тебе по гроб жизни чистить толчок королю Илии!
 Посол удалился, с абстракционистским пафосом выругавшись. Лео сдерживал смех, пока не вернулась Джильда и не обняла его, рассыпаясь брызгами хохота:
 - Лео, вот комедия! Я  обязательно папашке расскажу, и он тебя наказывать больше не станет! И мыть котлы я тебе буду помогать…
 Лео еле говорил, так ему было смешно:
 - Буду и посудомойщиком, и маляром, лишь бы искусство в мазню не превращать!!! Джильда, а ты не знаешь, как бы мне пообщаться с Джокондой?
 Джильда замолчала, будто не расслышала.
 - Ты что, обиделась? А кто же, как не ты, будет помогать мне с картинами правды,  а не тупой реальности, как у твоего папы, и не заумной бездарной психоделики, как у князя Казимира?
 - Отойдём подальше от папиного замка, там объясню, - шепнула Джильда.

  Они отошли к пустырю, о котором ходили слухи, будто под ним живут лучшие художники мира, считающиеся мёртвыми. И ещё – о девушке, которая умеет оживлять картины, да так, чтобы с изображением можно было бы поговорить - обо всём, о чём захочешь.
 - Видишь обрыв? – спросила Джильда.
 - Я б его нарисовал, если б ты помогла, - ответил Лео. – Но мы говорили о Джоконде…
 - Знаю. Сейчас дам тебе совет. – Маленькая девочка рассуждала, как умудрённая колдовским опытом ведьма. – Если ты его не послушаешь, будешь счастлив. Если же послушаешь… ну, либо погибнешь, либо останешься жив, да только счастье своё погубишь…
 - Джильда, - смущенно произнёс Лео, пытаясь пошутить, - король Илия случайно с цыганками не гулял перед тем, как ты родилась?
 - Тебя интересовало не это, а Джоконда. Если прыгнешь туда – либо разобьёшься… а если останешься жив, то пообщаешься с ней.
 - Сестрёнка, как же я люблю тебя! – Лео закружил Джильду в объятиях. – Я готов умереть, лишь бы познать её тайну. Король Илия всегда говорил, что она страшна, как смертный грех, но я не желаю в это верить! А правдива ли легенда о …
 - Не спрашивай об этой подземной деве. Я ничего о ней не знаю.
 - ЗНАЕШЬ! – рявкнул Лео, стиснув запястья Джильды так, что она вскрикнула от боли, вырвалась и еле слышно молвила:
 - Поступай, как  ТЫ знаешь. Я обо всём предупредила. – Она двинулась в сторону замка, обернулась, пристально взглянула Лео в глаза и добавила спокойным голосом:
 - Папе я ничего не скажу, если хочешь.
 Лео не слышал плача Джильды, поскольку метнулся с обрыва. И…
  Ветер хохотал :ему были смешны небеса, пожираемые костром инквизиции по имени Закат. Лео знал, что на кострах сжигают за несанкционированные крылья… и вот от неба отделились два радужных крыла и помогли мальчику не упасть в пропасть, а спокойно долететь до её дна.  Вокруг него звучала волшебная музыка непознанных грёз и несбывшихся мечтаний, прекрасная, как дитя, ещё не познавшее капризов. Мальчик шёл среди фосфорических деревьев, освещавших тьму неведомого ему подземного королевства. Под его ногами твердь часто менялась водой или воздухом. Лешие, эльфы, русалки, гномы, химеры, кентавры и прочая прелестная нечисть здоровались с гостем(естественно, каждый – на свой лад, и по ладам приветствие строило).  Очаровательная фея размером с ладонь Лео подлетела к мальчику, подарила ему букет соловьиных трелей(Лео сразу понял, что её трели значили):
 - Добро ПОЖАЛОВАТЬСЯ на надземную жизнь! Приглашаем в подземную страну Сандрию! Счастья и любви!
  Не успел Лео как следует удивиться, как увидел подземного короля.
 - Не бойся меня, дитя, - нежно произнёс монарх. – Я король Сандрии, но ты можешь звать меня просто Сандро.
 - И вам тоже здо… ой, простите, я не знаю, как у вас принято здороваться…
 - Как хочешь. Кстати, что это ты так рассматриваешь?
 Лео и вправду настолько загляделся на стоявшие вокруг Сандро картины, что даже перестал удивляться волшебным приключениям. Он даже забыл, что несколько минут назад был слугой! Даже забыл смеющиеся глаза своей подруги, принцессы Джильды, его единственное утешение в надземном мире, так он был зачарован…
 - Вот это да… - промямлил Лео. – А я думал, что Репляндия и Маливия – страны художников!  Можете научить меня так писать, синьор Сандро?
 - Всё успеем. Ты искал Джоконду? Дони, дочка,  покажи гостю полотно.
  Из мрака выплыла красивая бледная  девочка с пышными белокурыми волосами – такими пышными, что было не очень понятно, есть ли на её теле какая-нибудь одежда.
 - Ступай за мною, Лео, - молвила Дони нежным серебристым голосом.
 Лео засмущался.
 - Успокойся Лео, Донателла – умная девочка. Всё, что захочешь, она тебе покажет. – Сандро царственно взмахнул рукой, и перед детьми отворилась невидимая прежде дверь.
 Донателла провела Лео по извилистым коридорам, извешанным сотнями диковинных картин.
 - Идём сюда,  - шепнула она. – Здесь ты увидишь то, чего так желал… и из-за чего снизошёл на наш подземный мир из вашего яркого и прекрасного земного.
 Лео, пройдя несколько шагов, увидел портрет Джоконды.
 -  Дони, а как мне с нею поговорить? – спросил он.
 - Это же очень легко, - улыбнулась Донателла.  – Я пока не умею писать картин, но умею их оживлять. – Девочка склонилась перед полотном и добавила: - Мне пора к папе, а ты останься и говори с Джокондой. – Тут Донателла исчезла, а портрет ожил.
 - Здравствуй, Лео, - молвила Джоконда с портрета.  – О чём ты хотел спросить меня? Только не говори о тайне улыбки Моны Лизы: этими вопросами меня и так уже достали.
 - Я не спросить, а поговорить, - осмелел Лео. – Некоторые восхищаются вами, как я . Некоторым вы кажетесь странной и уродливой, как моему приёмному отцу, синьору Илии… А мне хотелось узнать, какая вы на самом деле.
  - Об этом тебе не меня надо спрашивать, а самого себя. Что у тебя на сердце – то и правда.
 - У меня на сердце то… ну, будто для меня не было места прекраснее этого и покровительницы мудрее вас. Знаете, я хотел бы хоть раз в жизни написать такую картину…
 - Напишешь ещё и не такую, - сказала Джоконда. – Слушай своё сердце, будь верен себе! Научись видеть правду . У тебя очень большие способности. Например, видишь букет цветов на картине напротив меня?
 - Вижу… но наверное, слишком поверхностно. Они прекрасны и высокомерны…
 - Так попробуй написать с них картину и вложить туда другое видение.
 - Я… при вас стесняюсь… - пролепетал Лео.
  Вбежала Донателла, накрыла портрет  покрывалом и протянула Лео мольберт, кисти и краски:
 - Да ты попробуй! А завтра позови меня – и сможешь снова с нею пообщаться.
   Так прошло несколько дней. Каждое утро Лео с помощью Дони показывал новые наброски Джоконде, и улыбка последней становилась всё более радостной и всё менее таинственной. Синьор Сандро хвалил юного художника, а маленькая Донателла оживляла картины Лео, и они становились всё  ярче.
 Однажды Сандро подозвал к себе Лео и проповедал ему:
 - Видишь ли, ты очень талантлив. Твои картины живые.
 - Но ведь это всё из-за Донателлы… - пробормотал мальчик.
 - Дони – чудо. Но и чудеса действуют не на всех. Ко мне пришёл гость, которого ты знаешь. Дони, встречай!
 Девочка провела в залу… угадайте, кого? Князя Казимира!!!
 - Здравствуйте, пан Сандро, - молвил тот. – Раз панна Дони такая искусница, не сможет ли она оживить и мою картину? – Князь с пафосным видом поставил свой знаменитый в Маливии шедевр – серо-буро-малиновый ромб.
 Донателла протянула хрупкие руки к полотну… на полотне все краски исчезли, кроме пары- тройки пятен. Сандро схватил за руки разъярённого Казимира:
 - Не трожьте мою дочь! Она ещё юна, оттого-то умеет оживлять только живопись.
 Лео не удержался:
 - В самом деле, куда уж Дони, такой юной, оживлять мёртвопись!
 Казимир:
 - Ах, вот как? А она сама хоть какую нибудь картину нарисовала???  - И он вернулся в надземную жизнь, ужасно обидевшись на подземных художников и не подозревая, что неутомимая Донателла написала его портрет из квадратов и оживила каждый.  С тех пор в течение лет этак семи жители Маливии не осмеливались посещать Сандрию.,. 
  Тем временем Лео, с помощью Сандро, стал чудеснейшим художником. Ведь благодаря Дони, он чуть ли не каждый день общался с Джокондой и просил у н её совета.  И всегда получал – один другого лучше.  Но Казимир, невзирая на прошлую вражду,
 связался с королём Илией.  И обо всём ему настучал. А один из слуг Казимира направился к принцессе Джильде с известием, что Лео угрожает опасность.
  Следующим утром Донателла разбудила  Лео чуть свет( хоть и жила в подземном королевстве, она знала, что такое свет).
 - Проснись, Лео, и возвращайся в Репляндию!
 - Это ещё зачем? – сонно промямлил Лео, прижимая к груди свою новую картину.
 - А вот затем, что сюда идут пан Казимир и король Илия, и тебе не поздоровится! Папа и я можем помочь тебе только одни способом: вернуть тебя отсюда в твою страну…
 - Согласен! – резко проснулся Лео. – Если ты пойдёшь со мной. А если нет – да пусть они хоть всеми моими полотнами подотрутся, у меня ни мускул на… лице… не дрогнет!!!
 - Вот то-то и значит, что не пойду, - еле слышно отвечала Дони, заслышав над подземельем шум.  Это влетела черноволосая и румяная девушка.
 - Лео, бежим! – сказала последняя… и тут неожиданно Лео узнал её.
 - Джильда! – вскричал Лео.
 Следующими вбежали пан Казимир и король Илия.  Но Джильда сразу пала на грудь отцу, а Дони тем временем написала портрет пана Казимира , стёрла его и оживила стёртый портрет: вот и не стало пана, будто б и не было.
 - Дочь, - сказал невесть откуда появившийся Сандро, - зачем так жестоко с убогими?
 Донателла, почти не слушая отца,  сказала:
 - Лео, я же предупредила: тебе пора! Папа и я дали тебе всё, чему ты мог у нас научиться, а дальнейшему научишься сам!
 Лео отвечал:
 - А разве эти семь лет нам плохо жилось с Сандро и с тобой? Разве не лучше мне было здесь, чем у синьора Илии? 
  Илия покачал головой и прогнусавил:
 - Лео, я уже стар, а некоторых людей, например, меня, старость делает добрее.   
  -Теперь тебе уж точно не чистить унитазы буржуям, - притворно смеясь, добавила Джильда.
 Сандро резюмировал:
 - Живи в Репляндии, а захочешь к нам – дорогу знаешь! -  Он взял под руку Донателлу, и они исчезли.
  Теперь в мастерскую Илии никогда больше не заходили художники школы пана Казимира. Да и супер-гипер-экстра-архи-ультрареалисты тоже не обивали её ступеней.  Лео стал изображать в портретах  свою  юную жену Джильду и их детей. А Донателлу и Сандро он видел во снах, но кто сказал, что сны – не реальность, если позволяют видеться  с самОй Джокондой?