4. В ПВО. Капитанство. Капитан Ванюшин

Имя у капитана было исконно русское – Ваня. Да и фамилия у него была почти такая же – Ванюшин.

Ваня был из когорты тех многочисленных старлеев, которые ходят-ходят на службу, а потом вдруг с удивлением осознают, что непонятно каким образом они уже доросли до капитана.

Перспективы дальнейшего служебного роста Ванюшину явно не светили, поэтому корячиться на службе, добиваться чего-то большего, желания у него не было. В общем, плыл, Ваня, по течению.

И жена у Вани была такая же, под-стать ему. После зарплаты, они могли ахнуть все деньги на покупку дефицитной вещи, дублёнки, например, потом месяц перебиваться с хлеба на квас и за несколько дней до получки толкнуть эту самую «Весчь» кому-то ещё (естественно, что за много дешевле), а на денежки, от такой финансово-торговой махинации смачно кутнуть в ресторане. Нельзя сказать, чтобы это повторялось каждый месяц, но для Вани Ванюшина и его жены такое поведение было типичным.

Обычно, до обеда, Ваня Ванюшин бродил по казармам, выискивая укромный уголок в чьей-нибудь каптёрке, чтоб беззаботно вздремнуть, а после обеда совершал новый обход в надежде быть приглашённым к столу, на дармовую выпивку.

Солдатам Ваня не докучал. Он их не трогал, как если бы их вообще не было. Солдаты отвечали ему тем же, и, как это ни удивительно, их армейская жизнь под Ваниным руководством (точнее, при его полном отсутствии) текла плавно, скрытно, без видимых залётов и болезненных разборок.

Ваня всегда имел при себе мутный взгляд, всегда был небрит (как про него говорили - весь в пеньках) и помят с головы до ног. Когда Ваня перепивал, его жена устраивала громкие скандалы с разводами и уходами. Но после Ваниного трезвления, они мирились, потому что между ними была любовь.

Но вот однажды, в один из тихих осенних вечеров, несмотря на пьяное прибытие Вани домой, скандал между любящими супругами не случился. А дело было так.

Ванюшины снимали квартиру недалеко от в/ч. Кратчайший путь со службы пролегал через местное кладбище (вот и интрига появилась, ага-а-а!?). Ванина жена в тот вечер ждала супруга у ворот. Она была переполнена возмущением от очередной пьянки мужа, в связи с которой он и задерживался. Было темно. Вдоль дороги, по которой ожидалось Ванино прибытие, тускло горело половина фонарей.

И вот, вдалеке замаячила пьяная фигура. Она шла, шатаясь от одного края тротуара к другому, размахивая руками и что-то крича. Ветром доносило обрывки мата.
Вообще, поведение фигуры было очень странным. Сделав два – три шага, она останавливалась и судорожно дёргала ножкой. От таких балетных «па» её равновесие терялось, и танцор, в сопровождении эмоционально-окрашенной лексики, ускорялся к противоположному краю дороги. Там процесс дрыганья и ругани повторялся, и фигуру пьяным ветром несло обратно. Несмотря на штормящий асфальт, фигура медленно, но уверенно приближалась.

Наконец, последний перед домом фонарь высветил танцора. Им был Ваня. А причина нервного тика его правой ножки выяснилась только у ворот дома. Дело в том, что пробираясь домой через кладбище Ваня, случайно наступил на венок со свежей могилки. И тот, вцепившись в Ваню зубами, не отпускал его до самого дома. А сам Ваня был настолько пьян, что снять венок и не упасть при этом он уже не мог. Подняться с земли он уже  не смог бы.

Вот так и шёл Ваня, дрыгая ножкой, как балерина, до самого своего дома, и костеря по чём зря недавно усопшего и венок с его могилки.

Венок с Ваниной ноги был отцеплен его дражайшей супругой. Злость у неё от такого события ушла, и скандалом в этот вечер Ваня наказан не был.

Кстати, закономерно возникает вопрос: А почему венок так сильно вцепился в Ваню? Ответ прост. Да потому что местные жители для каркаса венков использовали обрывки колючей проволоки, срезанной с ограждения воинской части. Бумажные розочки на колючей проволоке держались крепче.