ч. 2. давай поженимся. Штамп в паспорте гл. 6

Гл. 6
Приехала.
   
   Казалось предположить, что Анка вполне может  самостоятельно  добраться до  Старого Икана, было бы вполне логично, особенно учитывая его опоздание к поезду, логично, но не для Лера, - должна была ждать! – и вся логика. Он носился по стройке,  заскакивал в контору, опять по стройке… и  везде эти взгляды с недоумением и вопросом.  Домой не ходил: знал, как только она появится, сразу доложат, где бы он ни был.

   В груди перемешались   чувства   горечи,  радости, гнева и полной несуразицы происходящего. Прошло уже времени столько, что можно было в Чимкент доехать, рабочий день заканчивался, поневоле начали одолевать дурные мысли,  но он не мог эти дурные мысли привязать ни к одной версии, облечь в какую-то форму, - не было никаких версий, никакой такой формы, чтобы не быть ей здесь и притом давно ,  никаких иных вариантов невозможно было придумать. Но это ему невозможно, -  она может, причем, запросто.

   Навстречу узбек, незнакомый ему узбек: «Твой жена приехал!».       Взорваться надо бы от такой новости, но у него не было сил ни для взрыва радости, ни для взрыва злости, ни для какого другого взрыва,   он даже как-то притих: так был обесточен ожиданием, а еще больше    удручен открывшимся сознанием того, что она совсем не рвется к нему, совсем не стремится упасть в его объятия,   где-то носится по степям Казахстана, непонятно   с кем. Нет, ревности в нем не было, он не ревновал никогда, он не признавал за этим чувством право на существование – или вместе, или врозь, ревность – это уже не вместе, значит, врозь.  Что б там ни было, -  вздох облегчения: «Приехала! Она здесь. Сейчас он ее увидит».
                ***

   Поезд,  в котором ехала Анка, прибыл в Туркестан точно по  расписанию.   Проводница раскрыла дверь и вышла на улицу, следом Анка, мешкать нельзя – поезд стоит здесь всего-ничего… что-то Лера не видно, была уверена, что он примет ее уже из вагона, а его совсем нигде не видно, она прошла в вокзал, обошла вокруг вокзала…  Лера нет, нет нигде. Может, она не там вышла? Да нет, Туркестан вон написано. Где же Лер?  Может, жениться передумал, вот будет хохма! Приехала! 

   Вдруг откуда-то сзади: «Девушка Вам куда?».  Анка вздрогнула, повернулась: невдалеке стоял очень симпатичный  парень, похоже – это он спросил. И тут ее осенило! А что! Вот сейчас уедет с этим парнем… Лер не приехал ее встречать… тогда она сама найдет дорогу в его Икан, он приедет, конечно, когда-нибудь… Вовремя надо приезжать… привык даже на свидания опаздывать, вечно друзей подсылал, чтобы ее развлекали, пока он явится. Пусть поищет… «Мне в Старый Икан». - «Поехали, мне тоже в ту сторону, только, если Вы не торопитесь, надо заехать в Кентау, это рядом». – Она не торопится: «Поехали!». И они поехали, откуда было Анке знать, что по здешним меркам «рядом» это сто, двести километров, два-три-четыре часа по времени – Анка этого не могла знать,  да и какая ей разница, если ее не встретил её собственный жених: «Поехали!»

   Лер так никогда и не узнает, где она ездила. Почему так долго, почему не сразу в Икан, ничего он не узнает о той поездке Анки, только что прибывшей в степи Казахстана, к своему любимому Леру, который ее даже не встретил, а здесь ни трамваев, ни троллейбусов.  Не узнает он потому, что не спросит, не спросит , потому что будет возмущен , что она не дождалась его на вокзале, она не скажет, потому что он не спрашивал, да и не станет она рассказывать, как была убита его отсутствием при ее приезде, что б много о себе не думал.
 
   С Лером они разминулись, как Гончарова с Пушкиным, когда поэт ехал на дуэль, - каждый смотрел не в ту сторону,  так и здесь – в грузовике, ехавшем навстречу, Анка никак не ожидала  увидеть Лера, и уж тем более , он не ожидал увидеть ее в УАЗике  непонятно с кем, тем более, что по всем его меркам она должна была сидеть на вокзале и трепетно ждать , когда он явится, ведь не может быть сомнений, что когда-нибудь он все же явится.

   Почему-то сплошь и рядом так получается, что двое, долго  идущие навстречу друг другу, преодолев многочисленные препятствия,  вместо того, чтобы сблизиться и сойтись,  расходятся и удаляются один от другого, вместо радости встречи он зол,  что брошенная на вокзале не дождалась, а она, что он не встретил.  Оба   настолько всегда будут уверены каждый в своей правоте, что ни сейчас, ни когда – либо потом не спросят друг друга о причине его опоздания   и её исчезновения, они по сей день   не знают этого.

   Он шел домой,  там Анка, она ждала его.   Навстречу люди, все смотрят,  им интересно, он шел сквозь строй этих людских,  сверлящих его глаз.  Вот и дом, из дома выглядывают узбеки.  Вот и  Анка. «Сколько можно ждать?!»

   Он увел ее в ночь, темную и густую южную азиатскую ночь, они  бродили по степи,  из-под них то и дело выбегали встревоженные  ёжики, чуть не наступили на черепаху – она не успевала увернуться от неожиданных гостей степи.  В дом вернулись, когда все уже спали, спало все село, не спала только луна: она бессовестно зависла в окне в ожидании продолжения такого странного и необычного  свидания.

   Утром Лер познакомил Анку с  членами экспедиции, там всегда   много тех, кто   свободен от дежурства. Анка могла с ними общаться, пока Лер был на работе.

   Она была свежей струей для всех в экспедиции,  особенно к ней липли ребята, они наперебой старались  оказать услугу и обратить на себя внимание.  Интерес такой к Анке, конечно, понятен, но Лер злился, он считал, что она слишком любезна с  его приятелями, так любезна, что он отодвигается на задний план, а то  покажется, что его нет вовсе.  Она  подчеркивала свою независимость еще более оттого, что все знали   зачем она приехала.

   Замужество ничего не меняет – она все так же свободна, - кричало ее поведение  девушки, которая хочет нравиться.   Бывало  и раньше она забывала о нем, когда встречался кто-нибудь из общих знакомых, она тут же растекалась любезностями в адрес встречного, иногда увлекалась так, будто Лера нет рядом.
   
   «Подпишись лучше на бесплатное приложение к журналу «Работница», - сказал он ей, когда она, увлекшись беседой с хихоньками и хахоньками с рыжим Гариком, перестала совсем его замечать,  сказал и уехал, оставив ее с рыжим.  Было это перед началом фильма, куда он ее привел. Конечно, потом, но после просмотра фильма, она приехала к нему домой, и ему пришлось, на ночь глядя, провожать ее, потом на водовозке возвращаться домой; но это когда было? - тогда  они только встречались, никаких обязательств. Теперь же, когда они фактически уже поженились,  он с трудом переносил ее флирты с пацанами из экспедиции.

    Анка  не только не собиралась становиться послушной женой, но всячески старалась подчеркнуть свою независимость и свободу действий; она не  изменяет и не помышляет об этом, а все остальное делать  можно, считала она и была непримирима в своем убеждении.

    В основе своей они были очень схожи в своих воззрениях на брак: оба не собирались ограничивать свою свободу, оба  не  допускали мысли об измене и в общепринятом смысле были верны друг другу, с такими свободными взглядами на брак, они могли бы жить вместе долго и счастливо, ведь ничто не разъедает брак больше, чем ревность и недоверие. Все бы так и было, но Лер хотел, чтобы она была возле него все  не занятое производством время,   а она этого не хотела и свободу свою видела в свободе отношений со всеми ей приятными субъектами, будь то девушка или парень.  «Не так уж он ей нужен, если не стремится быть с ним, как он стремится быть  с ней», - нет-нет осеняла мысль Лера. Но червь   невостребованности  поселился в его мозгу и начал свою  неторопливую, но верную  работу.

    Он хотел,  чтобы она вела себя так,  чтобы   всем было понятно – он муж ее,   она же, напротив, всем своим  поведением  подчеркивала свою независимость, больше того, ему иногда казалось, что она ставит его в один общий ряд со всеми,  в  общую очередь за вниманием. «Ну и что , что муж!»- говорила она всем своим видом. Нельзя ее изменить, да и не того он хотел, он хотел естественного ее желания быть с ним как можно ближе, чтобы только он был в сфере ее внимания, чтобы она, черт возьми, любила его, а не отдавала предпочтение.

    Она же из-за такого пустяка, как брак, не хотела менять свои привычки и  лишать себя удовольствия общения и с мальчишками тоже,  у нее нет никаких претензий к Леру, она не торопит его с возвращением в Харьков, как будет, так и пусть.  И, если честно, ей не очень нравились перемены, которые ждали ее в связи с женитьбой, хотелось бы. Что все осталось, как есть…во всяком случае, подольше.

   Два дня совместной жизни и они разруганы вдрызг.  Состояние отношений такое, что в самый раз разводиться и не видеть друг друга никогда, а надо жениться, на сегодня договорено.  Лер своему слову верен,она?… не ехать же ей назад в Харьков, что она там скажет? чтобы смеялись над ней! первым брат – он уж поиздевается, уж даст волю своему солдафонскому юмору: «Ну что! сходила замуж!». Все что угодно, только не это, она вытерпит это дьявольское  замужество,  а там видно будет.

   Они шли по разные стороны дороги, горячая пыль чавкала под ногами, шли молча, не глядя один на другого, шли бы порознь, но она не знала дорогу , потому шла за ним. Вот уж никто в свете, глядя на эту пару идущих, не сказал бы, что они   вообще знакомы.  Готовые убить друг друга они шли жениться.

   Узбечки в загсе ждали их с любопытством, им нетерпелось посмотреть, как  русские женятся. О женитьбе Лера они узнали, когда  он   зашел в ЗАГС, чтобы    договориться о времени регистрации, было это еще до приезда Анки, и с тех пор узбечки из загса и вместе с ними все село с нетерпением ждали эту женитьбу: очень хотелось посмотреть, как это у русских делается, по  их законам и традициям, которых мало касается время такая женитьба была  бы невозможной уже только из-за  того, что не было родителей.  Что бы сказали узбечки, если бы узнали , что родители даже ничего не знают о женитьбе их детей?
 
   А вот и молодые. Они вдвоем и никого больше. Главная узбечка взяла паспорта, вторая не вытерпела и  вышла на улицу глянуть, нет ли кого с молодыми, потом   вернулась и на вопрошающий взгляд подруги покачала головой.   Главная узбечка долго   что-то записывала в разные тетради, потом заполнила неказистую гербовую книжицу    «Свидетельство о браке».  Потом она встала: «Поздравляю с законным браком», -  сказала и отдала Леру, именно отдала, а не вручила,  «Свидетельство о браке», неказистую картонную книжицу на двух языках – казахском и русском, книжицу, которая своим богатым содержанием   ко многому обязывала, а не только позволяла спать в одной кровати.

   Вся процедура, именно процедура, а не церемония, проходила настолько обыденно и как-то  несерьезно, а жизнеопределяющий документ был таким невыразительным и простецким, что невольно закрадывалась мысль о серьезности и  правдивости происходящего. 

    «Спасибо», -  сказал несколько растерянно Лер, он был удивлен и шокирован, как запросто здесь за тридевять земель сделали из него мужа и как запросто закрепили за ним ту, быть с которой он мечтал много лет.

    «Вы забыли  поставить штамп в паспорта», - сказала изумленная, но вполне ориентирующаяся в обстановке  Анка. «У нас нет штампа, штамп   в Чимкенте», - сказала одна из узбечек, совершенно не понимая,  зачем нужен штамп в паспорте, когда уже поженились, у них в Старом Икане никто не ездил в Чимкент за штампом, у них и в загс могли не ходить, но становились мужем и женой, если об этом объявили всем и, главное, если так решили родители.
 
   А вот Анка понимала, что без штампа в паспорте все равно, как и не женаты: ничто не помешает в любом другом загсе зарегистрировать еще один брак… нет! - она без штампа не может вернуться домой, что все скажут?!  И хотя она абсолютно не представляла, чтобы Лер снова женился на ком-нибудь здесь, но, чем черт не шутит, когда бог спит, - пусть все будет по закону, как должно быть: штамп обязан появиться в паспортах.

   Она   на следующий день поехала бы за штампом,  но впереди два выходных, а там два дня первомайских  праздника, после них кончается время ее каникул, надо быть в Харькове.    Лер  обещает все сделать: он поставит  печати и вышлет паспорт ей в Харьков. Она уже слышала язвительное своего братца единоутробного:   «Ну что, сходила замуж?!» - но делать нечего – придется отбиваться, пока Лер не пришлет  проштампованный паспорт.  На том и порешили, они уже напрочь забыли, что  только что готовы были убить друг друга, - ничто так не примиряет и не сближает, как общие проблемы и общие трудности. Молодые перешли к обсуждению предстоящих майских праздников. Отмечать Первомай они будут, конечно, с экспедицией (а с кем еще?!), Лер предложил съездить в Чимкент за продуктами, конечно, к Лиле.

Далі буде.