Стоит только захотеть современная одессея- 1

ВЛАДИМИР  МАРФИН
СТОИТ  ТОЛЬКО ЗАХОТЕТЬ,
А УЖ ТАМ КАК ПОЛУЧИТСЯ               
(ОДЕССЕЯ)

                ********************* 
( дас ист фантастиш )


Сие ГОМЕРИЧНОЕ произведение, созданное в далёкие
семидесятые годы и поочерёдно предложенное некоторым
журналам, было признанно антисоветским и затем пару
десятилетий провалялось в глубинах письменного стола.
 Но, неожиданно откопанное и перечитанное, было
несколько обновлено и теперь вновь претендует на звание
современной ОДЕССЕИ – «эпопеи», в которой дорогая и
любимая наша Одесса существовала ДО проклятых и кровавых
нынешних последних лет.


                Дерзания, терзания – и всё ради признания.
Из жалоб классиков.

    1.
  А ПОЧЕМУ БЫ  И НЕ…

      -Почему бы тебе не написать роман?- Мой друг выразительно посмотрел на меня.- И вообще, почему ты до сих пор не классик?
      -Действительно, отчего?- недоуменно пробормотал я.- Хм… классик! Чёрт побери, в этом что-то есть.
      -Ещё бы!- патетически воскликнул друг.- Это солидно! Это перспективно! Это надёжно! В любом случае, что Госпремия, что «Буккер», что «Большая книга» тебе обеспечены!
      -Кроме того, это сближает,- дополнил я.
      -Дико сближает!- согласился друг.
      Мы помолчали. Роскошный многопудовый фолиант, побивающий объёмом  собрания сочинений Маркова, Кожевникова, Бабаевского и иже с ними, представился нашему воображению.
      Он вельможно покоился на издательском столе, и бодрый клир почтительных редакторов склонялся над ним, вдохновенно рокоча о сотнях переизданий, если не во всех, то в большинстве больших и малых стран земного шара.
      Я всхрапнул как мустанг. Я положил перед собой чистый лист бумаги. Реальные обрывки диалогов и действий витали в туманном отдалении.
      Друг глядел на меня с обожанием. Он  уже мысленно обрывал с моих лавровых венков персональные листики для своего морковного супа.
      -Ты – гений!- неожиданно заявил он.
       Зная его характер и непревзойдённое самолюбие, я понял, каких невыразимых мучений стоили ему эти слова.
      -Гений, гений,- великодушно повторил друг и даже протянул мне своё стило.- Твори! Мы подарим мировому сообществу шедевр!
      Бумага сияла стерильной белизной. Она напоминала свежевыстиранную фату невесты.
      Я взмахнул авторучкой.
      -Сосредоточиться… Внимание… Начали!.. Кстати, о чём роман?
      -Как о чём?- Друг недоуменно пожал плечами.- А ты разве не знаешь? О том!
      -О чём  «о том»?
      -Ну-у… о том, как он…
      -Кто?
      -Ммм… герой! Господи, неужели ты его не видишь?
      -Вообще не представляю. И почему герой, а не героиня? Я люблю женщин! Я хочу писать о них! Оды, мадригалы, сонеты, поэмы в стихах и в прозе. Женщины – это прекрасно!
      -Жаль, что тебя не слышит твоя жена,- сардонически усмехнулся друг.
      -Кхм… Причём здесь жена?- на всякий случай я опасливо оглянулся.- Я – творец. Долг художника велит мне…
      Друг смотрел на меня с прогрессирующим презрением.
      Я отвёл взгляд.
      -Хорошо… Пусть будет герой.
     -Давно бы так.- Друг похлопал меня по плечу.- Так о чём же роман?
     -О пожарниках!- безответственно заявил я.- Нет, о комендантах! О всевозможных наших жэках, дезах и товариществах жильцов. Одно наше ТСЖ тянет на  десяток уголовных дел!
      -Хо-хо-хо!- загремел друг.- С ума сойти! Ты прямо Гюго!
      Мирно дремавший на подоконнике кот, не выдержав этого хохота, ошалело рявкнул и выбросился в окно.
     - Жэки, дезы, кооо-опе-ра-ти-вы!- продолжал закатываться друг.- Тебя влечёт  слава мелкого сатирика?
     -Нет, конечно,- обиделся я.- С чего ты взял?
      -Да с того, что только унылые сатирики в основном пишут о комендантах, управхозах и прочих представителей родного ЖКХа. Однако народу они давно осточертели. Читателя не интересует ни комендант, ни председатель  кооператива. Он слишком часто имеет дело со своими. Читателю нужен современный яркий и положительный герой. Например, ком…
     -…позитор?- неуверенно предположил я.- Ком-ментатор? Ком-итетчик? Ком- прессорщик? Ком- пилятор? Чего ты молчишь? Ком-квистадор?
     -Кон!
     -Кто «кон»?
     -Он – «кон». Конквистадор!
      -Ах, да. Извини. Итак, он ком… Ну, телись? Комбайнёр, что ли?
     -Хотя бы. Для начала неплохо. Словно капитан, стоит он на мостике, сжимая в мозолистых руках горячий штурвал. А вокруг шумит бескрайнее море хлеба. И он рекордно добывает с каждого гектара по сотне центнеров. Так же, как в будущем будет срубать по тысяче процентов с каждого вложенного им во что-то доллара! Он герой! У него голубые глаза, белокурые волосы…
       -Нет, нет, и нет!- Я стукнул кулаком по столу.- От одного недавнего «комбайнёра» наша страна рыдает до сих пор. Вспомни адскую отметину на его высоком лбу!
      -Не желаешь комбайнёра, найдём тут же других,- миролюбиво сказал друг.- Начинавших порою с мытья колб в лабораториях и достигших затем колоссальных успехов в деле впаривания нам аферистских ваучеров. Пусть этот герой для начала поработает  в комбинате бытового обслуживания. Представляешь, он – «мастер золотые руки», чинит стиральные машины марки «Нистру». Он чинит их, несмотря ни на что, и они, как ни странно, начинают работать. Домашние хозяйки рыдают от умиления. «Книга жалоб» в мастерской забита благодарностями. Кроме того, у него голубые глаза, белокурые волосы. Он страстно смотрит вдаль,  видя там своё светлое будущее в ранге, как говорится, владельца заводов, газет, пароходов, и непременно пожизненного члена Госдумы или Совета федерации. А? Каково? Вот это сюжетец! Из грязи да в князи! Дюме такое не снилось!
       - И это не пойдёт!- жёстко отрезал я.- Не хочу вспоминать о работниках быта. Ибо сам, словно раб, тружусь  одним из них. Всякий раз, когда я берусь ремонтировать пылесос, тёща торопливо усаживается рядом, с вожделением ожидая, когда он треснет меня током! Скажи ещё, что мастер ремонтирует пылесосы, и я убью его прямо в зародыше!
      -Если тебе всучили бракованный пылесос,- ухмыльнулся друг, не принимая во внимание мой страстный выкрик,- это не значит, что ты можешь убивать чужих героев. Я ошибся. Ты не гений! Я сам напишу этот роман. У героя  голубые глаза…
      -… и светло-русые вьющиеся волосы, - ехидно усмехнулся я.- Он будет скакать на белом коне из собственной конюшни, махать раритетной шашкой, принадлежащей бывшему эфиопскому императору,  и слать прощальные поцелуи очередной Марусе, тоскующей по нему у внеочередного коттеджного прясла. Да?
     -Не кощунствуй!- сурово насупился друг.- И верни мою авторучку. Она создана для бессмертных творений… Привет!
      -Да оглянись же вокруг!- в отчаянии заорал я.- Посмотри на нашу жизнь!
      -Жизнь прекрасна и удивительна!- процитировал друг.
      Затем оглянулся на дверь, выглянул в окно, и даже вышел на балкон.
      -И что же ты видишь?- нервно поинтересовался я.- Как бесспорный телепат, заглядывающий в будущее, ты можешь хоть на мгновение вернуться в прошлое? Как бы в собственно изобретённой машине времени?
      -Легко!
      Друг был непоколебим.
      -Тогда рассказывай, что там?
      -Ну-у… в основном, как всегда, лозунги.- Вглядываясь, он приставил ладонь козырьком ко лбу.- Да, да… вот… «Трудовая копейка рубль бережёт!» Кстати, как обещает госбанк, от копеек мы скоро избавимся. Дальше… «Человек человеку – друг, товарищ и брат!». «Экономика должна быть экономной!». «Мелиорация – залог урожая!». «Верной дорогой идёте, товарищи!». Всё… больше пока ничего нет.
      -Они есть!- торопливо заговорил я, видя, что он возвращается в комнату.- Они есть, только их отсюда не видно. Но ты посмотри под лозунги! Под ними-то что?
     -Ммм, под ними…- Друг снова напряг зрение.- Очереди какие-то… Вероятно, дают минтай. Там же снимают вывеску «СЫРЫ – КОЛБАСЫ»  и  меняют  её на… постой, погоди… на «СОПУТСТВУЮЩИЕ ТОВАРЫ». Ну и что? Обычная в былом картина.
     -Обычная?- Я укоризненно покачал головой.- И дорога, которая «верная», несомненно, ведёт нас в Будущее? Светлое  и экономное, в котором мы живём сейчас?
      -А что?- Друг прищурил глаза и гордо выпятил грудь.- Тебе оно не нравится? Ведь в каждом супермаркете теперь по сорок сортов колбасы!
      -Уходи!- яростно воскликнул я.- Уходи, или я за себя не ручаюсь!
     -Хм! Смотрите на него…
      Громко хлопнула дверь. Вздрогнули стёкла.
      Друг уходил по аллее величавой походкой классика. У него были голубые глаза и белокурые вьющиеся волосы. Он смотрел вдаль, видя там непременное приближение своего светлого Будущего.
      «Чёрт с тобой!- миролюбиво подумал я.- Пиши роман! А я по-прежнему буду кропать стихи и печать их в местных изданиях…»
      Местная пресса – основа популярности. Если вы желаете стать знаменитым, как можно чаще печатайтесь в ваших городских газетах.
      Однако мысль о капитальном труде не выходила у меня из головы. Спустя час я понял, что если не напишу проклятую книгу, это выбьет меня из колеи.
      «Итак,- размышлял я.- Мой герой не какой-то будущий олигарх, а обычный скромный молодой человек. Он будет дамским портным или… цветоводом. Да, да! Мирная профессия и непопулярная фамилия. Например, Сушкин. Или Цыпкин. У него будут голубые глаза, светло-русые вьющиеся волосы, и…- Тут я вспомнил инфекционные штампы друга и выругался про себя застенчиво и витиевато.- Нет, он  будет похож на своего талантливого творца. Я дам ему большие карие глаза и широкую гражданскую натуру. И он не будет смотреть вдаль. Ему нечего там искать, в то время, как у нас хватает дел и в сегодняшнем дне…»
      Молниеносно схватив блокнот, я законспектировал первые мысли.
      «Цыпкин Николай Иванович. Инженер-цветовод городской конторы благоустройства. Новатор, мечтающий озеленить родной город и украсить его фантастическими цветниками. На этой почве у него  развивается конфликт со своим шефом Василием Петровичем Буздуганом, ретроградом и завистником. Не только из-за новаций, но и из-за секретарши Тамары, беззастенчиво симпатизирующей Цыпкину…»
      В это время дверь тихо приоткрылась и две неясные фигуры возникли у моего письменного стола.
      -Консультанты!- представились они, усаживаясь в кресла: один слева, другой справа. - Вы работайте, мы вам не помешаем.
      Я кивнул им, и вновь погрузился в раздумья.
      «Чем же прославится мой герой? Разобьёт цветник на Марсе? Влюбит в себе королеву Британии?..»
      -Ну-ну?- заинтересованно спросили слева.
       Справа промолчали.
      «Он сделает то, чего до него ещё никто не делал. Например, устроит возле мэрии цветники в виде космических ракет, которые обнаружат со спутников перепуганные американцы. Или же… - Тут мой взгляд упал на старую журнальную репродукцию картины В. Серова «Ходоки у Ленина».- Или, противодействуя Буздугану, организует… де-ле-га-цию… народных ходоков!»
      -Для чего?- настороженно поинтересовались справа.
      -Ну-у… тут можно подумать. Может быть, они поедут в Москву. Проверять достижения страны за последнее десятилетие. Или же работу Государственной Думы, на заседаниях которой обычно три четверти депутатов всегда отсутствует! Кстати, почему они  прогуливают? Не решают большинства наболевших вопросов? И за что получают зарплату и будущие министерские пенсии. А? Вот это по-настоящему великолепный новый ход!
      -Вы уверены?
      -Да.
      Я взглянул на собеседника и поперхнулся. Очки его бдительно сверкали. Рот и кулаки были по-боксёрски сжаты. Он стоял на страже.
      -На каком основании проверять? Кто позволит?
       Злой рок легкомыслия витал надо мной. Я понял свой просчёт.
      -Нет, нет! Они будут просто знакомиться! С достижениями! С недостатками, если им позволят…
      -Недостатки у нас есть кому выявлять. Достаточно прокуратуры и Счётной палаты.  А различных знакомств и без вас хватает. Одних интуристов за последние годы  перебывало свыше…
      Очки назвали несусветную цифру.
      - Вместе с делегациями из…- попробовал заикнуться я.
      -Нет!- отрезал бдительный.- Делегации проходят по отдельному счёту. Так же, как и гастарбайтеры, - вяло добавил он.
      Я вздохнул.
      -Не вздыхайте!- храбро крикнули слева.- Это явный перестраховщик! У вас с ним ничего не получится. Держитесь меня! Ваши герои поедут в столицу! Они будут проверять, вскрывать, кричать о недостатках! Они зададут перца всем от мала до велика! Пишите о недостатках! Показывайте их, обнажайте в натуральном виде, как в бане! Пусть они протестуют вместе с несогласными на Триумфальной и Пушкинской площадях,  пусть их задерживает и лупит ОМОН! Пусть весь мир узнает о нашем зажиме демократии и свободы слова!
       -Да, но,- робко попытался возразить я.
      -Ерунда!- снова воодушевились слева.- Пусть это будет ню,  даже духовный стриптиз! Запад вас поймёт! Пусть ваши герои  затем скопом эмигрируют в Америку, прося политического убежища!
      -Но нам не надо в Америку! Что мы там забыли? Мы будем говорить о  НАШИХ ПОСТОЯННЫХ ростах цен и тарифов, о крохотных пенсиях, о брошенных детях, даже о положении наших творческих союзов, на которые никто не обращает внимания!
     -Х-ха! Но разве тут вы найдёте ню? И хотя бы один дозволенный властями парад «голубых»?
      -Этого нам ещё не хватало! И вообще, не упоминайте об этом. У меня дети. Им не нужны дурные примеры! Сегодня мы не на параде, а к…
      -Молодец!- зааплодировали справа.
      -Вы - инженю,- разочарованно вздохнули слева.- Инженю человеческих душ. Вас надо побить большой толстой палкой!
      -За что?- возмутился я.-  За то, что я против…
      Дверь распахнулась.
      На пороге стояла жена. Её лицо было запорошено пылью веков.
      -С кем ты ругаешься, супруг? На кого ты орёшь?
      -Я не ору,- нервно парировал я.- Мы беседуем… Познакомься!
      -С кем?- Жена приблизилась и подозрительно обнюхала меня.- Кого ты мне хочешь представить?
      -Да вот, господ консультантов…
      Я взглянул на кресла. Они были пусты.
      Любимая нахмурилась.
      -Не прикидывайся сумасшедшим. Этот номер тебе не пройдёт. Немедленно почини пылесос! Он вновь загадил квартиру!
     -Пылесос!- возопил я.- Пылесос!!! Почему, когда я что-то созидаю, ты подсовываешь мне эту проклятую штуковину? Мне нет дела до твоего пылесоса!
     -Да-а?- Жена посмотрела на меня с завидным интересом.- Может быть, тебе нет дела и до меня?
     -В данный момент и до тебя,- набравшись духу, выпалил я.- Сейчас мне ни до кого нет дела. Я творю…
     -Не-го-дяй!- минорно выпела жена, свободно беря «ля»  четвёртой октавы.- Ты погубил мою жизнь! Меня любили такие парни, а я… дура, вышла за паршивого поэта, который своими бездарными виршами не способен  заработать даже  на новый пылесос. Уууууууубийца-а-а!
     -Ма-а-ма!- застонал я, затыкая уши пальцами.
     Страдающая за дверью тёща, в просторечии Леокадия Прокопьевна Средиземноморская – Креозот, тут же фантомно появилась в комнате.
     -Я вам не мама!- с достоинством заявила она.- И не оскорбляйте меня этим святым именем!
      Теперь я зажмурил глаза. Я был уверен, что «второй фронт» меня доконает. Послушно поднявшись из-за стола, я побрёл в  ванную, чинить подлый механизм.
      Мой младший сын Вовка стоял в коридоре, задумчиво посасывая леденец.
     -Папа, тебя отшлёпали?
     Я страдальчески улыбнулся. Скупая мужская слеза прокатилась у меня по щеке.
     -Я тебя лублу!- всхлипнул сын.- Ты холоший!
     От избытка чувств я нечаянно включил  чёртов «Вихрь». Агрегат взвыл и выплюнул в наши лица остатки пыли.
     Дикий рёв огласил ванную. Вовка отплёвывался и орал.
     Толкая друг друга, жена и тёща застряли в дверях.
      Несправедливые упрёки посыпались на мою голову. За подобные нападки  любой на моём месте немедленно подал бы в суд. Но я улыбался. 
     Мой роман не покидал меня. В него вливалась героиня с удивительно чуткой и нежной душой Леокадии Прокопьевны. Она вставал с его будущих страниц по всей красе. И у неё была такая нежная, такая чувствительная и безропотная дочь…
      Спустя час достойные дамы угомонились. Я проник в гостиную, вытащил из-под дивана пару припрятанных с прошлого гонорара пятисоток, и незаметно выбрался в окно. Затем осторожно прошёл по карнизу до водосточной трубы, спустился по ней со второго этажа и – был таков!..

      Через три квартала от нашего дома гостеприимно распахивало двери кафе «Улыбка». В кармане моего пиджака лежали блокнот и авторучка. Я был пролетарием. Мне нечего было терять кроме  собственных цепей. Поэтому я вошёл, сел за столик и заказал так называемый «шницель по-венски» и бутылку пива.
      Великие французы писали многие свои шедевры в кафе. Будем подражать великим!
      Вынув блокнот, я принялся набрасывать в нём первые намётки. Итак, противостояние Буздугана и Цыпкина нарастало.

       * Личный контроль. Крепдешиновая брюнетка. *
       Явный бес противоречия. «Вы – не рыцарь!»
«Будьте моей женой!»

      «…В  это утро Николай опаздывал на работу. Вчера он допоздна возился с установками цветочных «ракет» и, конечно, устал до того, что не услышал, как прозвенел будильник. Наскоро умывшись, и даже не перекусив, он рванул на работу.
      А в конторе благоустройства господствовала тишина. Служащие на цыпочках ходили от стола к столу, таинственно перешептываясь между собой.
      По всей видимости, ожидалась ревизия. Господин Буздуган ни с того, ни с сего явился на работу в половине седьмого. Лично контролируя прибытие сотрудников, он стоял у подъезда с ржавым тренерским секундомером в руке. За последние годы это случалось впервые. Обычно раньше одиннадцати утра Василий Петрович не появлялся.
      Сейчас же он разъярённо расхаживал по кабинету, изредка поглядывая на себя в маленькое карманное зеркальце. Ему хотелось быть вдохновенным и мужественным. Он не оставлял надежд покорить свою неподдающуюся секретаршу.
       «Безобразие!- распалял себя Василий Петрович.- Мало того, что этот растениевод устраивает всевозможные цветочные фокусы, так он к тому же нарушает и трудовую дисциплину! Очень хорошо! Это мне и нужно! За опоздание будем гнать с работы немедленно и без сожаления!..»
      -Тамара!- громогласно выкрикнул он.
       Изящная крепдешиновая брюнетка возникла в дверях.
       Буздуган улыбнулся, как приветливый орангутанг.
       -Скажи кадровику, чтобы готовил приказ на Цыпкина. Основание: моральное разложение. Принесёшь мне на подпись.
       -Ка-ак?- побледнев, воскликнула Тамара.
       -Так!- пророкотал Буздуган и кокетливо пригладил свою пышную шевелюру.- А если сам он появится, гони его сразу ко мне!..
        Запыхавшийся Цыпкин появился в приёмной.
       -Привет, Тамарочка! Меня никто не спрашивал?
       -Коленька, беда!- Девушка выбежала из-за стола.- Буздуган собирается тебя уволить! В отделе кадров уже приказ есть!
       -Уволить? Меня?- Цыпкин недоверчиво улыбнулся.- Но за что?
       -Он говорит – за моральное разложение! Только я не верю…
       -За моральное разложение?- Цыпкин упал на стул.- Разве я… Да я же ничего себе не позволяю!
       Он покраснел. Тамара всхлипнула.
       -Это невозможно… Я иду к Буздугану! Я буду протестовать!
       Он подошёл к обитой дерматином двери и распахнул её.
       -Здравствуйте, Василий Петрович. Мне сказали, что вы…
       Буздуган многозначительно взглянул на него и перевёл взор на часы.
       -Явились! Соизволили, так сказать. Время – половина десятого, а господин Цыпкин ещё к работе не приступал. Хорошенький пример для подчинённых, нечего сказать!
      -Но смею вас заверить, что вчера мы…
      -Не стоит! Всё решено. Идите в бухгалтерию, вам дадут срочный расчёт. Молодой специалист! Как не стыдно?
      -Но…
      -Никаких «но»! Я долго думал над этим вопросом. Вас нужно наказать в назидание другим.
     -Однако у вас ничего не получится!
     Цыпкин подошёл к столу и решительно уселся в кресло. Явный бес противоречия толкал его в бок. Он налил воды из графина в сверкающий звонкий стакан и выпил.
     -Вы не имеете права. Я протестую!
     Буздуган смотрел на него во все глаза. Его всегда застенчивый подчинённый никогда не проявлял себя столь воинственно.
     -Вы забыли, что в последние дни я работал по пятнадцать часов!- продолжал Цыпкин.
     -Я вас не заставлял,- усмехнулся Василий Петрович.
     -Конечно, вы чисты. Но меня заставлял долг!
     -Восьмичасовой рабочий день обязателен для всех, как бы ни мечтал его увеличить господин Прохоров!  И поэтому не нам его нарушать,- парировал Буздуган.- Ваше увольнение состоится.
     -Сомневаюсь. Есть наш профсоюз, наконец, прокуратура, суд…
     -Я плевал!
     -Не надо. Может выйти боком.
      Цыпкин осваивался со своим новым положением. Его несло по бурным волнам дискуссии.
     -Наплевательское отношение, господин заведующий, взаимно обратимо. Найдётся и на вас подходящая статья, параграф, так сказать…
     -Да ты, кажется, мне угрожаешь?- рассвирепел Буздуган.- А ну вон отсюда!
     -И не подумаю. И не тыкайте мне. Я с вами на брудершафт не пил!
      -Я научу тебя!
      -Не придётся. Вас самого будут учить. И, возможно, очень скоро.
      -Что-о-о?!- Буздуган схватился за сердце и учащённо задышал.- Интеллигентишка… иждивенец…
      Цыпкин усмехнулся.
-Насколько я знаю мировую литературу, за подобные речи обычно били морды . Или же вызывали на дуэль. Но поскольку вы не рыцарь, я иду в мэрию.
     -Давай, давай,- злорадно прищурился Буздуган.- Тебя там только и ждут. К самому мэру иди. Он тебе устроит мимюлисы – аспарагусы!
     -Я иду именно к нему,- поднялся Цыпкин.- Вчера они с губернатором допоздна пробыли на площади, помогая мне устанавливать «ракеты».
     Буздуган пожелтел.
     «Не может быть…»
     -Губернатор и мэр?!
     -Да, именно они. И им очень понравилась наша работа. Губернатор сказал, что даже за рубежом никогда не видел ничего подобного.
      «Если «за рубежом не видел», то это точно он. Как же до меня не дошло? Что же теперь будет?»
      Буздуган менялся на глазах.
      Цыпкин заметил реакцию руководства. Цыпкин добивал его.
      -Между прочим, оба они интересовались, почему вы не присутствуете на установке? Мэр обещал с вами поговорить. А мне объявлена обоюдная благодарность. Интересно, что они скажут теперь? Ведь вы перечеркнули их общее решение!
     -Ммм… Ээээ… товарищ… мм, господин… господин Цыпкин… Николай Иванович…-
     Буздуган пытался взять себя в руки.
     - Ну, куда же вы? Куда? Садитесь! Присаживайтесь!- На губах Буздугана расплывалась ненатуральная дружеская улыбка.-Вас никто не выгоняет! С чего вы взяли?
     Улыбка разрасталась, цвела. Буздуган выбежал из-за стола. Он гладил Цыпкина по рукам, пытался обнять его.
      -Ай-ай-ай, какой вспыльчивый! С вами пошутить нельзя…
      -Хорошенькие шуточки!
      -Ну… ну, не сердитесь, будьте умницей. Я виноват. Я был неправ.  А у вас здоровьишко, нервочки, так сказать, расшатались. Хе-хе-хе… Но это не проблема. Подлечим! Поможем! Путёвочку в Кисловодск подкинем… можно семейную , хе-хе…
     -Не нужна мне путёвка!
      -Ой, молодой, горячий… нельзя так… Не хотите путевочку – премию дадим! Месячный оклад за добросовестность и инициативу!
      -Не понимаю…
      -А вам и понимать не нужно. Руководству виднее… Тамара!
      Изнывающая под дверью секретарша влетела в кабинет.
      -Беги в отдел кадров. Пусть приказ готовят: «Цыпкину Н.И. за повседневное горение на работе и большие производственные заслуги объявить благодарность и премировать двойным месячным окладом». Ситуация изменилась… Спеши!
      Через несколько минут Цыпкин вышел из кабинета.
      Тамара восторженно смотрела на него.
      Цыпкин подошёл к столу, взял её за руку.
      -Тамарочка!- сказал он и покраснел.- Я люблю вас! Будьте моей женой!..»


      -Та-ак,- перечитав написанное, довольно усмехнулся я.- Дело, кажется, пойдёт. Стоит только захотеть и…
      -Подсчитываешь?- раздался у меня над ухом тёплый женский голос.
      Официантка взирала на меня нежным взглядом удава. По неизвестной ассоциации я вспомнил заповедь давнего морального кодекса: «ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ ДРУГ, ТОВАРИЩ И БРАТ»
      -Считай не считай, у нас, как в аптеке,-  продолжала «друг – товарищ».- А ежели не доверяешь, можешь дома питаться. Ну и клиент пошёл! Ходют, оскорбляют при  исполнении служебных обязанностей. А мине твои сорок, пятьдесят рублей ни к чему. Мине и сотню не пожалеют, ежели захочу…
      Посетители обращали на нас внимание.
      Некий заросший до ушей субъект показал мне грубый нестандартный кулак. Кассирша в противоположном конце зала сорвала со стены «Книгу благодарностей» и спрятала её под стул. «Книги жалоб»  в этом предприятии капиталистического труда отродясь не бывало.
     Искусство требовало жертв. Я открыл тайну шифра.
     Официантка смотрела в блокнот и оттаивала на глазах.
     -А я думала: не доверяете,- мило улыбнулась она, обсчитывая меня на пресловутые сорок рублей.
     Это было надёжно и традиционно. Это сближало.
     Я пил просроченное пиво, губил желудок шницелем, и продолжал развивать дальнейший сюжет.
     Между тем, жизнь текла своим чередом. Кто-то нехорошим голосом помянул чужую маму. Кто-то включил допотопный агрегат «Меломан». Столик дрожали от космического рёва чудо -техники.
     Но я ничего не видел и не слышал, потому что верил в счастливую судьбу своих героев. Особенно после того, как Цыпкин, наконец, объяснился с Тамарой.
     «-…Я  люблю вас! Будьте моей женой!..»