Зима слишком длинная. Музыкальная повесть. Глава 5

Глава пятая



            Лариса лежала на полу долго, вспоминала в мельчайших подробностях, что было сказано ею маме, и сделано ею. От долгого лежания слюнявая щека прилипла к полу. Глаз не раскрыть. Они распухли от слёз. Рот сжат и зубы стиснуты.
            — Вставай корова. —
            Сама себе скажет мысленно и испугается привычного оскорбления.
Дикая сцена с мамой тут же пронесется в её голове тихим скорбным шелестом и грохотом сердца за грудиной. Не громкий стук в стену повторит стук сердца. Как молодая женщина ему обрадуется! Тут же окажется у стены и постучит в ответ. Через минуту стук повторится за её дверью. Она откроет дверь с великой радостью нараспашку. Сосед оторопеет при виде распухшего лица соседки.
            — Что? —
            Возмутится Лариса.
            — Это я должен спросить. —
            Лариса оборачивается к волшебному маминому зеркальцу, из которого умалишённый маньяк выстрелил в неё взглядом. И убил.
            — Уходи. —
            Коротко говорит она соседу, которого уже нет в дверном проёме. Ноги чувствуют земное притяжение. Женщине нестерпимо хочется сесть или лечь.
            — И не подумаю. —
            Раздаётся из комнаты. Павел уже сидит на диване, ровно на том месте, где недавно сидела мама Ларисы.
            — Я плохо выгляжу и плохо себя чувствую. —
            Мямлит женское чучело от входной двери.
            — В связи с чем? —
            — С мамой поругалась. —
            — Маме нажаловался вчерашний не прошеный гость? —
            — Это длинная история и в ней вся моя жизнь. —
            — Начало трогательное. Только не след с родителями ругаться, всё равно мириться придётся. —
            Ужас обуял на этих словах соседа Ларису. Именно сейчас перемирие виделось последствием ядерного взрыва.
            — А ты мирился? —
            — Сто раз! —
            — Как? —
            Сосед разглядывает неприглядное лицо соседки. Желание узнать настолько велико, что молодая женщина забыла, как она выглядит, и прямо с прихожей подошла к соседу.
            — Давай сделаем так. Ты умоешься, причешешься, и мы попьем чаю у меня. —
            Лариса думает, прямёхонько так опускается на диван рядом с соседом.
            — Соглашайся. —
            Советует тот.
            — Одно и то же каждый раз. —
            Опечалилась женщина. Печально качает головой. Гладит соседа по руке. С участием заглядывает в его лицо.
 — Какие мы разные…. Ты за дверью моей стоял уже с этим желанием? —
Павел думает. Его удивили быстрые перемены в женском настроении.
            — А что в этом плохого? —
            — Плохого нет. Смешно. Лелеете его в себе круглые сутки и всю жизнь. —
            Лариса слегка похлопала руку Павла. Ласково.
            — Утолить не можете. Кочевряжитесь, на любые уловки идёте и ради чего…. —
            На лице женщине отображается ответ, увиденный ею в своёй памяти.
            — Сопите, пыхтите, краснеете, потеете…. Три минуты и всё. —
            — Ах, вот ты о чём?! —
            — Да об этом…. Расскажи мне об этом, как оно у тебя, где оно у тебя…. –
            Женская ладошка коснулась мужского лба, груди и живота. Встревоженная женщина, искала ответ на вопрос, почему тесный и неприятный ей контакт двух разнополых тел, так приятен мужчинам.
            — Где желание сильнее всего? Наверное, ниже…. —
Рука её несвойственно смело утопает в предполагаемом месте. Дальше происходит то, что происходит вот в таких случаях.

            Произошло и Бог с ним. Ничего нового Лариса в себе не почувствовала. Хотя ждала и надеялась. Как всегда. Павел слабо завозился у её плеча с запоздалыми словами якобы приятными женскому уху.
            — Ой, да перестань…. Лампочку вкрутил в подъезде, и то лучше этого. —
            — Нечего было начинать. —
            Заявляет Павел.
На что Лариса смотрит на него, как на провинившегося сынишку.
            — Вымрем, дурачок… —
            И ласково и печально улыбается парню прямо в глаза странная соседка страус.
            — Так не понравилось? —
            С внутренним ужасом спрашивает Павел.
Лариса честно качает головой из стороны в сторону.
            — Ну не скажи…. —
            Только и нашел, что ответить Павел. И что бы разрядить обстановку:
            — На всех не угодишь! —
            И рассмеялся и развёл руками мужчина.
Он повторит приглашение на завтрак, она откажется. Он уйдёт, она останется.
            — Всё, как у людей. —
            Загрустит Лариса у открытого окна, день за которым по-зимнему серый день.
Мысли о случившемся с мамой с новой силой навалились на Ларису, согнули в коленях и позвали на диван. Она собралась переместиться на него, но мужская особь со второго балкона в ярком свитере размахивала руками и привлекала её внимание к себе. В данном настроении, учитывая ситуацию с мамой, молодой женщине не надо оставаться одной и это понятно Ларисе. Всё что угодно, лишь бы не думать о предстоящем перемирии с мамой. Несколько минут женщина играет «вглядки» с соседом, просто так, что бы развлечь себя. Затем выходит на балкон и превращается в маму. Смех, острота в словах и фразах, ужимки от мартышки, всё присутствует на балконном общении двух разнополых людей.

            Оказывается мужчина один дома. Жена с внуком приглашена на день рождения. Оказывается, она, Лариса мечта его юности, и её образ очень схож с девушкой из тех времён. Оказывается, мужчина снова влюблён в образ из юности и сгорает от желания оказать эту любовь ей.
            — Как? —
            Лариса на полном серьезе задалось этим вопросом.
            — Для этого необходимо ваше приглашение. —
            И Лариса-мама благосклонно его даёт, королевским кивком головы. Пальчиком рисует в воздухе круг, намекая на телефонный звонок, громко проговаривает номер.
А у Ларисиной мамы сгорел утюг. Необходимо его добыть. Добыть, что бы мама простила дочь.
            — Чем вас обрадовать? —
            Осведомляется чуть позже телефонная трубка в руках Ларисы-мамы.
            — У меня сгорел утюг. —
            — Я не разбираюсь, к сожалению, в утюгах. Я разбираюсь в любви к красивым женщинам.—
            Вдохновенно стонет трубка у женского уха.
            — Купите утюг. —
            — Как купить? На самом деле? —
            — За деньги. —
            Поясняет Лариса.
            — Через час буду. —
            Отбой.
Лариса чувствовала себя мамой. За полчаса стёрла пыль с мебели, привела себя в порядок. Все ужимки её сейчас перед зеркалом были мамины. Её поступь, голос её, улыбка её не для неё предназначенная.
            — От тебя должно исходить вдохновение на подвиг. —
            Вспомнила дочь слова матери.
            — Это смешно мама. Дон Кихота выдумали. —
            — Для того и выдумали. Мужчинам этого не хватало во все века. —
            Вспомнив про всё, про это, Лариса настолько вдохновится образом Дульсинеи, что слишком затянет приветственную сцену с гостем в прихожей. Тесным кокетством и жеманством в тесной прихожей, доведёт мужчину со второго балкона до полного мужского экстаза. С остановившимся взглядом, с зажатыми коленями, гость прочувствует в себе истечение мужского начала без использования частей тела для этого предназначенных. Расслабленно присядет у квадратного фирменного пакета с предполагаемым утюгом на полу. Виновато посмотрит на только что вожделенный объект снизу.
            — Простите. —
            Прошепчет отвислой нижней и влажной неприятной влагой губой.
            — Так бывает…. Я знаю. —
            С нежной грустью ответит странная женщина. И Дон Кихот вспомнит свою маму. Она откроет ему дверь. Тот поспешит забрать квадратный, тяжёлый пакет с утюгом и потащит его с собой за дверь. Женщина мягко отберёт пакет и закроет за гостем дверь.
Это же так просто! Просто было и по молодости, просто забылись уловки и смекалка в разводе мужчин на деньги, привитые заботливой рукой мамы. Просто она перестала верить в себя. Женщина несёт пакет в комнату. Вынимает из него коробку неприглядного серого цвета не соответствующую предполагаемому подарку. Удивлена. Раскрывает. В коробке лежит кирпич.
Оставим женщину, без посторонних взглядов в такой ситуации так ей будет легче. А что сосед за стенкой?

            Павел мужчина и любопытен, как и все женщины. Павел подслушал у двери соседки утром истерику Ларисы после прихода мамы. Подслушал Ларисин обольстительный разговор с мужчиной со второго балкона, и его клятвенные обещания красивой любви.
            — А это как? —
            Задастся Павел вопросом и прилипнет банкой с ухом к соседской стене. И ничего больше не услышит. Чужая красивая на словах любовь тихо прольётся в тесной прихожей. Тихо закроется за ней дверь. Тяжесть кирпича в пакете ползёт за рукой Ларисы по полу к балкону. Тяжело преодолевает порожек. Тяжело падает вниз и с гулким стоном проминает снежную грязную кучу и с жадностью припадает к земле. Женские глаза с балкона найдут тёмную дырку в снеге, и долго будут, смотреть на неё ища ответ на не озвученные вопросы. Упавший с Ларисиного балкона предмет заметит Павел. Мужские глаза, они, знаете ли, тоже видят.
            — Что это может быть? Господи? Чудит женщина. —
            Павел одевается и выходит на улицу. Как бы невзначай, пройдёт мимо места падения Ларисиного «метеорита». Опустит руку в углубление и с трудом поднимет пакет. Кирпич.
            — В пакете мужика со второго балкона был кирпич!? Зачем!? —
            Павел как ужаленный забежал в подъезд.
            — Убил! —
            Павел как ужаленный бежал по ступеням.
Остановился у двери соседки. Прислушался к тишине в квартире. Осторожно проверил дверь на замок. Закрыта. Разбежался, со всей силой ударился телом о дверь и ввалился в Ларисину квартиру прямо ей под ноги. Она стояла у волшебного зеркальца в прихожей бледная, как поганка. В зеркало разглядывала мужчину на полу.
            — Что с вами со всеми сегодня? —
            Задала вопрос зеркалу. В зеркале сосед Павел вставал с колен, обтряхивая брюки руками.
            — Живая? —
            — Да. От этого не умирают. —
            — Ты со всеми любовь кушаешь? —
            — Кушают вкусное. Терплю. —
            — Получишь когда ни-будь по голове кирпичом. —
            Пообещал Павел.
            — Уже получила. —
            То как сказала это Лариса, заставило Павла кинуться к ней, со словами:
            — Больно? Где? Дай посмотрю. —
            — Больно здесь. —
            Строго говорит Лариса и рукой указывает на горло и уже хрипло так:
            — Аж, дышать нечем. —
            — А ты дыши, я балкон сейчас открою. —
            Павел кидается в сторону балкона.
            — Нет. Не надо балкон. —
            В тон ему кричит Лариса.
И уже спокойнее добавляет, когда Павел встаёт как вкопанный у окна и оборачивается.
            — Пусть балкон будет закрытым. —
            — И пусть! И чёрт с ним! —
            Радуется Павел.
            — Ты же не шлюха, ты слепой и глухой страус. Они плохо слышат, плохо видят. —
            Мужчина радуется открытию и говорит о нём вслух.
 — Тебе поводырь нужен. —
Здесь человек ошибся и не знает ещё об этом. Поводырь у Ларисы есть, был и будет всегда, судя по тому, как смело женщина заказала утюг для мамы.
            — Не нужен. —
            — Так я же им буду! —
            Продолжает радоваться Павел.
Лариса вспомнила близость с Павлом. Поискала в себе на неё отклик, не нашла и промолчала. В наступившей тишине, своевольный сквозняк менял температуру в комнате и в людях.
            — Сама не знаешь, чего хочешь. —
            Сердится сосед.
            — Это так. —
            Соглашается с Павлом неуклюжая в своем странном несчастье странная соседка.

            Респектабельный мужчина с первого балкона подъехал к дому на служебном автомобиле с личным водителем. Отпустил машину взмахом руки и зашёл в подъезд своего нового дома. Дом ещё не полностью заселён и звонко печатает его шаги по лестнице. Скрипит не вымытый песок под подошвой ботинок и скрипучесть его радует. С каждым шагом радует приближением к своей квартире. Буквально со вчерашнего вечера началась эта радость. До этого человек чувствовал пустоту нового жилища, его не устроенность и отсутствие физических и моральных сил, что бы изменить это положение. Что послужило толчком, мужчина не знает и не ищет причины. Просто стало хорошо и всё. Как тот больной, не вселяющий надежд на выздоровление, пошёл на поправку, потом второй приятно удивил анализами. Третий вернулся с «перерыва» от химии терапии с розовыми щеками и улыбкой во весь рот. Вот она удача! Снова поймал её за хвост доктор.
            — Ура! Пошла работа. —
            Респектабельный мужчина потёр руки. Согрел кожу дорогих перчаток и снял их. Прочувствовал каждый поворот ключа в замке своей собственности. Остался доволен и перешагнул порог. Сразу за колоннами панорамное окно. В окне ранний зимний вечер, в нем светится окно двух разудалых бабёшек в доме напротив. Поморщился от слова бабёшек. Зачем он так? Не к лицу ему так. Мать и дочь. Обе одиночки. Заигрались в котят и забыли о времени и возрасте.
            — Подружками себя считают либо. —
            Ухмыльнулся, вешая добротное пальто на вешалку и помещая его в шкаф.
            — Может случиться и соперницами, станут. —
            Посмотрел в окно соседок, не включая освещения в квартире. Там стоял мужчина в расстегнутой куртке без шапки с растерянным видом.
            — Снова здорово. —
            Вздохнул пожилой хирург. Расстегнул пуговицы жакета. Снял его. Не глядя, отвёл в сторону руку и разжал пальцы. Жакет мягко лёг на массивный стол.
            — Взъерошенный какой-то. —
            — В куртке. Значит, остаться не предлагают. —
            — Как мухи на мёд, а мёдом там не пахнет. —
            — Что с женщиной происходит? Шлюха? —
            Вспомнил вчерашний с ней телефонный разговор. Отрицательно покачал головой.
            — Нет. Шлюхи жизнь любят. Фильтруют её, по крупицам выуживания из неё удовольствие. —
            В квартире напротив мужчина и женщина просто стояли в комнате. Время от времени кто-то из них открывал рот. Значит, они разговаривали. Вяло, правда, как-то….
            — Женщина хватается за горло. Мужчина кидается к балкону. Его останавливают. —
            Хирург громко комментирует происходящее в окне напротив словами вслух, изображая энергичного комментатора в сочинской комментаторской кабинке. Он полный, мягкий и добрый и его мягкость полнота и доброта колышется вокруг него кожными складками. За его спиной телевизор комментирует олимпийские игры в Сочи. Слово шлюха не произносится вслух, а продумывается в голове человека мягко и по-доброму. Отходит от окна к телевизору. Олимпиада! Вспоминается Майдан в Киеве в Украине. Находит новости. Мрачнеет лицом, обращённым в экран телевизора. Переключает на первый канал полный красоты, молодости и грации. Человеческое лицо разглаживается, глаз блестит и радуется. Иногда лицо поворачивается к окну, что бы увидеть в окне напротив женщину, сидящую в позе эмбриона на диване. Итак, весь вечер.
            — Льёт ли тёплый дождь, падает ли снег, я в окошко против дома твоего смотрю. —
            Хирург изменил и пропел слова песенки своей молодости, снова подойдя к панорамному окну своей квартиры. Эмбрион на диване. Шторы раскрыты.
            — Её что, в спирт поместили! —
            Возмутился хирург.
            — И окна не закрыла и замки, поди, входные тоже! —
            Находит журнал, по краю которого записан телефон соседки. Слушает гудки и наблюдает за «шлюхой» в окне напротив, та вздрогнула всем телом после второго гудка, повернула лицо к окну и посмотрела прямо ему в глаза. Мужчина вздрогнул всем телом и отступил шаг назад от окна. Сила взгляда женского велика и чиста и где-то он уже встречал этот взгляд и концентрировал на нём своё внимание.
            — Где же, где-же, где-же, где. —
            Пропел хирург.
           Загорелось ухо с брильянтовым гвоздиком. Жгло и чесалось. Так на него смотрели безнадёжно больные. Точно!
           — Онкологическая больная? Не помню, не было её в моём отделении. —
            — Привозили на консультацию? Очень даже может быть…. —
            Эмбрион свалился с дивана, распрямился и шагнул большим шагом по комнате. Протянул руку, и в ней появилась телефонная трубка.
            — Это вы, я знаю. —
            Кашлянула трубка хирургу в ухо и добавила:
            — Ещё нет половина девятого. —
            — Что должно быть в половине девятого? —
            Удивился мужчина.
            — Наше общение по телефону. —
            Хирург начинает вспоминать в подробностях вчерашний разговор с женщиной в окне напротив.
            — Ваши окна снова открыты! Вредная девчонка! Почему не слушаешься?! —
            — Закрою, после нашего разговора. —
            — И двери, поди, снова нараспашку! —
            Женщина мгновенно кладёт трубку, это понятно по характерному звучанию в ней и короткому стуку. Бежит в коридор. Возвращается.
            — Закрыты. Проверила. —
            — Молодец девочка. —
            — Ты всегда такая послушная? —
            Спросил мужчина и испугался. Вопрос звучал с эротическим подтекстом. И зря.
            — Всегда. —
            Прозвучал ответ без всякого подтекста.
            — Вас снова атаковали гости? Я видел мужчину у вас в окне, недавно совсем. —
            — Это Павел. Сосед через стенку. —
            — Он вкручивает лампочки. —
            Вспомнил фрагмент вчерашнего разговора мужчина.
            — Он беспокоится обо мне. —
            — По поводу? —
            — Меня собирался убить ваш сосед по балкону. —
            Фраза произнесена голосом, не отличавшимся ни на сотую долю от предыдущей фразы, сказанной женщиной.
            — Так, так, так…. Начнём по порядку. Вы сядьте. —
            И подождал, водя за женщиной глазами, пока та садилась.
            — Мне хочется что-то сделать для вас приятное. —
            Сказала Лариса невидимому собеседнику.
            — Что бы вы хотели сделать? —
            — Приготовила вам омлет. Не простой омлет, его выпекают в духовке в детском саду. —
            — Не станет садика, не станет омлета, а у меня есть его рецепт. —
            — Вы обязательно мне его испечёте, а сейчас о моём соседе по балкону. За что он хотел вас убить? —
            — Что бы ни отдать мне утюг. —
            — Так, так, так…. —
            — Вы собирались ударить его утюгом? —
            — Вовсе нет. Я попросила его купить мне утюг. —
            — У вас его нет? —
            — У мамы сгорел. Для мамы утюг. Порадовать маму. —
            — Он вам отдал утюг? —
            — Вместо утюга он принёс кирпич в коробке из-под утюга. —
            Хирург свистнул.
            — Это вы свистите? —
            — Засвистишь тут…. И вы решили, что вас собираются убить? —
            — Так решил мой сосед через стенку. Павел. —
            — Что было перед тем, как Павел решил, что вас убивают? —
            Странная женщина замолчала. Задышала в трубку и стала спиной к окну.
            — Меня стесняться не надо. Я врач. Хороший врач. А врач, как отец. Ему всё надо и можно рассказывать. И правду, только правду. Я слушаю. —
            Молчит женщина.
Хирург начинает подсказывать ей:
            — Он пришёл и принёс кирпич вместо утюга и…. —
            — Так бывает у мужчин…. Он получил удовольствие прямо в прихожей, не снимая куртки.—
            — Вы что-то делали для этого? —
            — Нет. Это у него самопроизвольно. Так бывает…. —
            — Как вы узнали, что в пакете вместо утюга кирпич? —
            — Он пытался пакет унести собой. Я забрала его у него. —
            — Расстроились? —
            — Да. Выбросила с балкона с пакетом вместе. —
            — И кирпич в нём обнаружил ваш сосед Павел? —
            — Да. —
            — Хороший парень. Хороший сосед. —
            — Я тоже так думаю. —
            — Обратите на него своё внимание. —
            — Обратила. Это вы свистите? —
            — Продолжайте. —
            Женщина снова повернулась к окну спиной.
            — Напоминаю, мне можно рассказывать, как папе можно. —
            — Я переспала с Павлом. Мне скоро сорок лет, и до сих пор не понятно. Спать можно с папой, с мамой… —
            У женщины не хватило воздуха, что бы продолжить, и она его вобрала в себя. Много, много.
            — С кошкой, с мишкой…. Тут совсем другое и название ему другое. Почему мы говорим переспать? Спят всю ночь, а это же так быстро. —
            — Понравилось? —
            У хирурга запершило в горле, он прокашлялся и добавил:
            — Мне нужно знать. —
            — Обычно. —
            Прошелестел ответ.
От чего респектабельный мужчина почувствовал великое облегчение на этом слове? Как мешок с песком сбросил с себя хирург. Стоять у окна стало легче. А уходить от окна и не хотелось. В него он смотрел на женский силуэт с каждой минутой всё отчетливее проявляющийся в его сознании, но говорить что-то надо было.
            — Ещё один день прошёл. Пусть даже такой. —
            — Да. —
            — Не шатает из стороны в сторону? Не мутит зрение? —
            Женщина в комнате проделала манипуляции с собой обозначающие проверку озвученных функций.
            — Нет. —
            — Жесть. —
            Дал оценку происходящему с женщиной хирург.
И тут свершилось непредвиденное обеими сторонами. Женский голос в телефонной трубке рассмеялся, и смех был приятным и переливчатым, совсем не похожим на его обладательницу.
            — Меня мама порой называет железякой холодной. —
            Женщина смотрит в зимнюю ночь напротив. А снег падал и падал завесой между двумя домами.
            — А смех звенел и падал, а смех звенел и падал на душу и на сердце врача холостяка. —
            В голове хирурга звенела мелодия со словами только что им придуманными для изменения текста.
            — И вы холодная? —
            — Да. —
            Она не сумасшедшая. Она честная. Честная женщина, в каждом слове, букве, жесте, взгляде. Честная женщина, взращенная в омуте маминых страстей, идей, поползновений. Последнее слово не очень приятное, но только именно оно, слово поползновение и приоткрывает завесу и раскрывает проблему. Человек ползал и выискивал решение все сущих жизненных проблем, вместо того что бы встать во весь рост и показать себя во всей присущей человеку красоте и достоинству, открыто заявить о своих мечтах и желаниях.
            — Откровенничаю с вами, как с мамой. —
            — С папой, я мужчина. —
            — Папа не жил со мной. —
            — Что мама? —
            Ответ на свой вопрос респектабельный мужчина будет выслушивать долго. Так долго, что устанет стоять у окна и заберётся на подоконник, предварительно положив на него диванные подушки. В квартире напротив женщина ходила по ней и говорила. Говорила честно, не грубыми словами, без картинных поз и интонаций в голосе. Ни разу не подошла к волшебному зеркальцу. А было ли оно?


Продолжение: http://www.proza.ru/2016/06/12/1847