Взгляд с потолка. Глава 4

Глава четвёртая



           Потом внук кормил деда, присев на край кровати застелённой свежей простыней. Раньше садился на стул возле неё. Дед и внук теперь чувствовали тепло друг друга и это их не смущало.
           — Соседка странная. Никуда не выходит. Подглядывает в дверной глазок. —
           — За тобой?! —
           Обрадовался дед. Внук пожал плечами и задумался об этом.
Его размышления прервал стук в стену. Дед отбивал позывную морзянку соседке.
           — Ну что ты снова творишь дед? —
           Озлился внук и тут же успокоился, соседка всё равно не придёт, об этом говорит странное, если не ненормальное её поведение. Но. Квартиру наполнила трель звонка. Мать вернулась, наверное. Сын встал и пошёл открывать. За дверью стояла соседка. В спортивном сереньком костюме, в чёрном фартуке в розовый горох, в мягких мокасинах на крохотных лапках, в руках сумка, волосы на рядок и заколоты вместе с чёлкой красивым скромным цветком из розовой замши. Не говоря ни слова, скользнула в прихожую со словами:
           — Дедушка здравствуйте! Я к вам. —
           И чинно прошествовала мимо внука.

           Внук животом почувствовал тепло женского тела, ноздрями собрал чудно пахнущий воздух, вместе с соседкой проникший в квартиру и остался стоять в прихожей, поглощая новый аромат огромными порциями. Как разнится воздух в квартире со старым немощным человеком и в квартире молодой дамы можно представить.

           Внук стоял бы так вечность, но его строго позвали профессиональным голосом, помочь поднять дедушку. Да, да конечно, он поднимет и будет его поддерживать и сверлить глазами изящного парикмахера с красивым из замши цветком в волосах.

           Что значит уметь что-то делать своими руками! Дама чувствовала себя уверенно, и совсем не была похожа на скрюченное чучело в кресле. Мягкие мокасины притягивали мужской взгляд. Какие они крошечные! Жужжит машинка в руках мастера, жужжит в мужском животе. Тусклые пряди волос падают на пол. Дед на глазах молодеет. Тусклые пряди волос неприглядны и не задерживают на себе человеческий взгляд. Их судьба предрешена. У внука руки чешутся убрать волосы с пола. Забота внука слилась с состраданьем мастера. Внук повторял жесты мастера. Если та стряхнула со лба деда волосы и подула, что бы убрать самые мелкие, внук тут же вторил ей.
           — Под руку не лезь. —
           Сделал замечание дед.
           — Он не мешает. —
           Мастер взглянула на внука.
           — Как скажешь. —
           Отозвался дед и залюбовался молодыми людьми. Они буквально утюжили друг друга глазами. Первым отвела глаза мастерица, и это понятно, человек работает. А внук глядел и глядел, не мог наглядеться. Дама чувствовала мужской взгляд, он шлифовал её фигуру, делал руки невесомыми, жесты размеренными и точными, глаза лаковыми (не ласковыми). Дама дышала присутствием мужчины, наполнялась энергией, как батарейка. Мужчина надышался женщиной ещё в прихожей и батарейкой стал там же.
           — Вот и всё. —
           Мастер аккуратно сняла с деда неживое покрывало. Внук отобрал его, вытряс с балкона, и вернул. Тут же снова отобрал, свернул его и снова вернул.
           — Спасибо. —
           Дама опустила глаза в пол.
           — Я уберу волосы сам. —
           Женщина собрала инструменты, сняла фартук, позволила внуку рассмотреть себя без фартука. Секунда! Пять секунд! Достаточно.
           — Пойду я. Приносить деньги с пенсии не надо, это будем вам подарком от меня. —
           — Пусть будет. Внук бабу купит вкусную и занесёт. —
           Старик от переизбытка впечатлений оседал в руках внука, прикрывал глаза, валился боком на кровать. Голове легко, мыслям в ней тоже, только устали мысли, хотят мирного полёта во сне.
           — Заснул как младенец после купания. —
           Внук укрыл деда одеялом.
           — У вас есть дети? —
           Дзинькнула голосом дама.
           — Дед как дитё. Дохожу, докормлю, потом о детях подумаю. А у вас? —
           — Я тоже потом подумаю. —
           Соседка развернулась и шмыгнула в полумрак прихожей.
           — А баба? —
           — Я думала, один дедушка заговаривается. —
           — Он не заговаривается. Он ром — бабу любит, и вам пообещал. —
           Мастер открыла дверь, вышла из квартиры и открывала ключом свою дверь. Ждала продолжения беседы, уход соседки разорвал что-то невидимое, связывающее мужчину и женщину. Темнота прихожей поглощала силуэт внука. Но он там, почти рядом с ней. Раз, два, три…. И он заговорит с ней! Ещё раз. Раз - два, три…. Вращение туда - сюда ключа в двери не может быть вечным. Ключ в женских руках стал тёплым.
           — Любите ром-бабу? Тогда я куплю её для вас. —
           Отчеканила женщина в полумрак чужой прихожей.
           — Вы? Мне? А что мне купить для вас? —
           Баобаб пришёл в восторг, захлебнулся смелым приглашением дамы в гости.
           — Клубничный джем. —
           Дверь соседней квартиры закрылась.
           — Дед! У нас есть клубничный джем? —
           Внук стремительно вошёл в комнату, увидел спящего деда, дед смотрел на внука с потолка.

           Клубничный джем? Конечно, внук удивится, но есть клубничный джем, не магазинный, а протёртый и сваренный руками покойной жены. Стоит в баночках в подполе. Есть ещё такие дома, где жильцы первых этажей, что бы прекратить хищения из кладовок в подвалах, когда — то замуровали входы в них и стали спускаться в кладовки через люки с дверцами в полу своих квартир.

           Внук совсем разволновался, почувствовал тяжесть в ногах, было такое впечатление, что он копал картошку полдня. Взгляд с потолка повёл внука к раскладушке. Тот в мгновение ока её разложил, взял одну из подушек деда и упал на раскладушку, обнимая её. Раскладушка крякнула в испуге, но жаловаться дальше не стала. Мужское тело замерло и больше не шевелилось. Тело держало в себе лёгкое жужжание машинки в руках мастера.

           Взгляд с потолка стал нежным и тут же омрачился. Он увидел гроб на табуретах посреди той же комнаты и жену покойную в нём со сложенными на груди руками, послушную, словно она провинившаяся школьница. Взгляд с потолка устремился к ней с великой жалостью и нежностью сердечной, пусть простит его любимая, за нечаянно причинившую ей боль когда-то, и он зла не помнит и не таит. Цветочек она его сердечный, капризная роза с шипами, когда как…. Взгляд с потолка плачет, так плачет, что слёзы распахивают глаза. Часы на стене побледнели, слились со стеной, не разглядеть циферблат, расплывается. Воздух нашёл щёлку и протиснулся в грудную клетку старика. Задышала та, захрипели лёгкие. Ушла синева и припухлость лица. Чуть позже зарозовеют дряблые щёки, рот так и останется синюшным.
           — Дед! Ты замёрз? —
           Раскладушка стонала и кряхтела под телом внука, тот приподымался, разглядывая деда.
           — Мёртвое не мёрзнет. —
           — Не надо так дед. Я живой и слышать мне это неприятно. —
           — Почитай. —
           Внук, не раздумывая, взял книжку со стола, снова разозлил раскладушку, подняв изголовье повыше, закинул руку за голову и стал читать. Часы внимали тексту, изредка рыдала раскладушка под телом внука, шелестела страница, слушал сказку для взрослых дед.
           — Тебе кажется, что я умираю, но это неправда. Я напился, я наполнился жизнью, больше нет места для неё во мне. —
           Цитату из текста внук прочитал почти что вдохновенно.
           — Это про меня внук. —
           — Это про всех нас в своё время. —
           — Как же человек смог за всех нас о нас рассказывать такими простыми словами! —
           — Смог как видишь. —
           — Положь книжку мне в гроб. Обязательно положь. Цветочку своему, бабушке твоей почитаю. —
           — Ладно. Тогда и очки тоже положу. —
           Пробурчал внук.
           — Положи. Молодец, какой, вспомнил. —
           — Назначь соседке время и приходи к ней каждый день в этот час. Попривыкнет баба, и ждать тебя будет каждый день и всю жизнь. —
           Дед засипел грудью, закашлялся.
           — И джем у нас есть клубничный. Слазь в подпол, там найдёшь, бабка твоя собственной рукой подписывала. —
           Внук рад новости. Сидит с дедом, ни денег у него, ни выходов по магазинам, мать всё необходимое сама приносит. Скоро хлопнет крышка подпола, и довольное лицо внука предстанет перед дедом с пыльной баночкой в руках.
           — Угодила бабуля внуку. Ой, угодила! —
           Внук собрался открыть баночку.
           — Нельзя начатую нести. Помой банку и неси. —
           Внук нырнул в кухонную дверь. Послышался звук льющейся воды. Дед слушал и улыбался.
           — Дверь не закрываю. —
           Сказала прихожая.
           — А кому я нужен. —
           Вздохнула кровать. Внук тут же вернулся в комнату.
           — Мне. —
           Три буквы сказаны им чётко, твёрдо. Внук смотрит в глаза деду, не просто смотрит, он чувствует то, о чём говорит. Деда пробивает на слезу, солёную, горячую. Слизывает её незваную, машет рукой. Устал дед снова, от счастья нахлынувшего, нежданного счастья устал. Взгляд с потолка проводил внука к соседке и вылетел из комнаты, заведомо зная куда. К гробу с любимой спешит, в землю спускаться ещё не научился, но действие это уже не страшит.


Продолжение: http://www.proza.ru/2016/06/12/1961