Хроника Бартольда Якоба Беньямина Мейера

Фамилия Мейер упоминается в Архангельске с 1786 г. Его предки: Карл Иванович Мейер (1814-1884), дважды избирался Городским Головой г. Архангельска (1871-1874, 1883-1884); Вильгельм Вильгельмович Мейер (1846-1911, Архангельск) также избирался Городским Головой Архангельска в 1895 г., но отказался от должности, так как принял предложение стать германским консулом в Архангельске.   С Генрихом Мейером (Heinrich Meyer) я переписывалась около шести лет. Незадолго до своей кончины он прислал мне «Хронику…» своего прапрадеда Якоба Беньямина Мейера, родоначальника архангельских Мейеров. Он очень помог в моих исследованиях, прислав выписки из немецкой родословной книги (Deutsches Geschlechterbuch, Band 79) 1933 г. издания, и я была благодарна ему за это. Генрих Мейер фон Эльц ушёл в мир иной 1 апреля 2006года. Светлая ему память!               

Паршева Ж.А.               
                ***
 Из записей моего деда и из других источников следует, что имя хрониста было Беньямин. Также сохранилась его подпись: «Веп Меуег». У моего деда Александра Фердинанда Мейера при чтении рукописи своего деда Бартольда Якоба были большие трудности. В некоторых местах он делал пометку «неразборчиво». Это перенесено в данную копию. Мне также не всегда удавалось разобрать почерк моего деда. А поэтому в некоторых местах копии поставлено многоточие. У тех слов, которые можно было скорее угадать, чем прочесть, я ставил вопросительный знак. Я попытался сохранить орфографию моего деда. Некоторые сокращения расшифрованы, чтобы лучше понять содержание текста.  Черновая тетрадь, в которой мой дед А.Ф.Мейер, начиная с 1910 года, описывая хронику жизни своего деда B.J.Meyer, и историю потомков хрониста до своих последних лет жизни, после смерти моего отца перешла ко мне. У многих потомков, живущих сегодня, имеется живой интерес к семейной хронике. Это заставляет меня заняться распечаткой этих записей и сделать попытку продолжить историю потомков вплоть до настоящего времени. Для данной цели требуется сотрудничество с поколением, живущим в наше время. Я надеюсь пробудить у них интерес к данной работе и стараюсь преподнести весь материал в доступной для них форме. Я заинтересован не только в уточнениях и поправках относительно дат, но особенно заинтересован в описании биографий тех, которые отсутствуют в хронике или тех, чьи биографии нуждаются в дополнении.

Генрих Мейер фон Эльц . Гамбург. 1968год.               
                ***
Давным-давно, в 1778 году 21 июня по новому стилю я родился Гамбурге и при крещении получил имя Бартольд Якоб Беньямин Мейер (Bаrthold Jakob Benjamin Meyer).
Восприемниками при крещении были: Бартольд фон Бреквольд Якоб фон Барген (брат моей матери), Беньямин Мейер (мой отец), Фрейлен фон Кистнер - аббатиса, настоятельница монастыря св. Иоганна (st. Johanis).
Мой отец женился на моей матери Луизе фон Барген приблизительно за год до моего рождения и получил от моего деда Якоба фон Баргена во владение (в качестве приданого) банковскую контору по валютным операциям, а также дом паромщика, расположенный на берегу Штадера (?). Через несколько лет он все продал и купил для себя крупное поместье, расположенное в старинной местности Steinweg, которое было расширено, заложен прекрасный манеж, около дома была построена конюшня примерно на 60 лошадей. Управлять имением он поручил специалисту по разведению лошадей Г. фон Венерту (Н. von Wehnert - неразборчиво). Прожив некоторое время в доме, он стал сдавать его вместе с постройками внаем различным арендаторам и жил на доходы от этого.
При осаде русскими Бенингсена в 1812 г. Гамбург ужасно пострадал во время упорной защиты города под руководством маршала Даву. Был полностью разрушен и дом моего отца, где в то время размещалась французская кавалерия. Каждый знает, и будет помнить тогдашнее трагическое положение для города, время, когда жестокий Даву причинял невыносимые страдания жителям города, которые не могли обеспечить его провиантом. Многие зимой ушли из города, несмотря на жестокие морозы. Хотя мои родители и остались, но все их имущество было разграблено и уничтожено. После отступления французов очень велика была нужда в деньгах. Мой отец уже не мог получать такую плату за аренду, чтобы отстроить дом и близлежащие постройки заново, поэтому он вынужден был продать все примерно за 30 тысяч марок.
Итак, мой отец был полностью разорен, потому что около 28 тысяч марок, заимствованных у людей, он вложил в дом, а при продаже дома едва смог вернуть эти деньги.
Одиннадцати лет я был отдан в пансионат пастора Рюкманна в Мекленбургский Dreystuzen (неразборчиво). Такова была воля моих родителей. Я должен был получить хорошее воспитание, и они не экономили Денег на моем образовании и воспитании. Однако из этого ничего не получилось, так как сын пастора Рюкманна, недавно вернувшийся из университета, в лице которого я имел хорошего преподавателя и который занимался со мной музыкой, а также другими науками, покинул своего отца. После того как я прожил там три года, отец забрал меня домой, поскольку был наслышан, что я мало чему научился. Приехав в Гамбург, я посещал многие школы, а также занимался французским языком у частного преподавателя. Так как мой отец не мог уделять мне должного внимания, то я занимался всем поверхностно, в чем часто потом раскаивался.
Правда, в то время школы и частные учебные заведения выглядели совсем иначе, чем современные. И при жестком контроле я мог бы получить более основательное образование.
В 15-летнем возрасте я был определен в торговый дом господина Генриха Готфрида Иде в Гамбурге, где приобрел довольно хорошие профессиональные знания. Но и здесь я пренебрежительно относился ко всему остальному. Мой начальник был малообразованным человеком, а коллеги - легкомысленными малыми.
После того как я прослужил здесь пять с половиной лет, отец разрешил мне совершить поездку по Германии. По рекомендации моего бывшего коллеги Виттеса к его брату, первому пастору в Дармштадте (в предместье Франкфурта-на-Майне), я поехал к нему на два года. Так как этот пастор был воспитателем наследного принца Гессен-Дармштадтского и был знаком со знатью, то мое пребывание у него принесло мне большую пользу. Я много путешествовал по окрестностям этого герцогства и был принят в лучших семьях с большой почтительностью, а поэтому приобрел очень интересные знакомства.
Благодаря особым обстоятельствам я принял решение поступить на военную службу. К этому решению склоняли меня и мои друзья, особенно барон Шенк, который обещал мне достать патент офицера.
Однако настоятельные письма моего отца с просьбами вернуться домой, а также благоразумные наставления пастора Виттеса изменили мое решение, и в апреле 1801 г. я продолжил свое путешествие. Так как в это время на Рейне было относительно спокойно, я ненадолго заглянул туда и в Гамбург возвращался через Франкфурт-на-Майне, Гессен, Марбург, Кассель, Ганновер, Брауншвайг, Люиебург.
В 1802 г. я совершил поездку в Лондон в большой компании молодых гамбуржцев, где мы провели в свое удовольствие несколько месяцев. Вскоре моя касса опустела. Так как я не мог рассчитывать на субсидию, а также не мог найти хорошего места работы, я принял решение вернуться в Гамбург. У меня уже не было особого желания оставаться Лондоне.
Накануне возвращения мне представился весьма счастливый случай: через мадам Ватсон я познакомился с английским капитаном (Wuton) который уже сейчас был готов отплыть в Гамбург и хотел иметь собеседника в пути. У него было новое, прекрасное принадлежащее лично ему судно «Seemann Соck». Вот на этом судне я и решил вернуться в Гамбург. Особенно меня радовало, что путешествие будет бесплатным.
На борту судна мы жили очень хорошо, но поездка продолжалась почти четыре недели, потому что стояла штормовая погода и дул встречный ветер. Дважды нас относило к Гумберу, мы дрейфовали. Наконец, 23 декабря нам удалось войти в устье Эльбы и встать на якорь у Куксхафена. Многие суда, которые не смогли войти в устье Эльбы, терпели аварию и погибали. Капитан и я уже потеряли надежду остаться в живых, поскольку к берегу от судна мы добирались на лодке, а потом шли пешком по острым камням. Вечером снова на лодке возвращались на судно, которое освещалось сигнальным фонарем и плохо просматривалось, так как ночь была очень темная, штормило, а отлив был таким сильным, что мы никак не могли попасть на судно, хотя нам бросали линь (веревку), которую в темноте мы не могли различить. Судно так стремительно прошло мимо нас в море, что все усилия подгрести к нему, были напрасными. Капитан сам сел на весла и помогал грести в течение многих часов, пока не наступил прилив, и нам, наконец, удалось попасть на судно.
В Гамбурге я нанялся на работу к другу моего отца, судовому брокеру (маклеру) Дирксому, весьма почтенному человеку. Особая страсть путешествовать и случайная встреча с маклером побудили меня согласиться поработать в Архангельске в следующем году. Случайно, когда я разговаривал с маклером, мы находились рядом с домом, где в то время остановился г-н Иоганн Штутцер из Архангельска. Я застал его за упаковкой вещей перед отъездом в Архангельск. Мы тотчас же договорились об условиях моей работы, и я дал честное слово, что прибуду в Архангельск на одном из первых судов.
Итак, не предполагая каких-либо перемен в своей жизни, я в течение одного часа был нанят на работу в Архангельске. Это предложение было одобрено моим начальством и моими родителями; а так как я дал слово г-ну Штутцеру, то я должен был сдержать его. У меня было рекомендательное письмо к г-ну Роволю (D.H. Rowohl), чтобы заключить со мной контракт на три года от имени торгового дома «С.А. Родде и компания» в Архангельске.
Я отправился туда в мае 1803 г. в обществе пастора Линдеса на судне «Freundschaft», принадлежащем г-ну Роволю. Капитаном судна был Питер Питере (Pieter Pieters). Я тотчас же приступил к своей работе в торговом доме «С.А. Родде и компания». В день моего прибытия в Архангельск у г-на Штутцера родилась дочь Маргарет.
Так как дела этой компании были очень расшатаны, господин Вильгельм Брандт сделал мне предложение перейти в его компанию, которое в силу обстоятельств я принять не мог. Да и г-н Штутцер возражал против этого. Я рекомендовал своего друга Леопольда Тидена, которому посчастливилось работать в компании «Н.Н. Beeker, Brandt und Rodde».
Когда в 1805 г. я ушел от г-на Штутцера и намеревался вернуться в Гамбург, мне со старым г-ном Ротерсом (Rohters) посчастливилось выиграть в Гамбургской лотерее 20 тысяч марок.
18 июня 1806 г. в обществе Самуила Дриксена я отправился в Санкт-Петербург, где остановился на некоторое время, а затем из Кронштадта отправился на корабле в Любек. Здесь я также сделал кратковременную остановку. Сюда навестить меня приехали из Гамбурга мои родители и сестры.
Так как, благодаря выигрышу, у меня было небольшое состояние, я захотел при поддержке моего дяди Бостельмана и его друга Брадера Мюллера, который имел в Гамбурге крупную корабельную компанию и вел с моим дядей совместные дела, принять участие в этой компании. Для этого было сделано все необходимое. Однако после победы в битве под Иеной французы за короткое время взяли Любек и заняли также Гамбург. В ответ на это англичане заблокировали порт и закрыли судоходство. Так как эта блокада длилась в течение многих лет, я был вынужден отказаться от участия в делах фирмы.
В 1807 г. я отправился на небольшом грузовом судне, куда был приглашен в качестве гостя, через Ваттен в Тронинген (Troningen), чтобы оттуда с капитаном Сантцером на судне «Elisabeth» идти в Архангельск.
Во время моего пребывания в Гамбурге я тяжело захворал и проболел несколько месяцев. Лечение стоило мне больших денег.
Третьего мая 1807 г. мы с моим братом Христианом вместе покинули Гамбург на грузовом судне и шли под парусами до Куксхафена, где встречный ветер заставил нас встать на якорь. Французы и голландцы разместили у маяка четыре большие батареи, а англичане, которые заблокировали устье Эльбы, подошли на двух военных кораблях, чтобы подвергнуть бомбардировке Куксхафен. Наше положение было весьма неприятным, мы были вынуждены оставить свое судно на произвол судьбы и ждать, чем закончится эта история - разрушат наше судно или нет. С ужасом и страхом мы наблюдали за этим, но на четвертый день мы все же вышли под парусами в море и благополучно достигли Тронингена.
Вскоре мы узнали, что англичане бомбили Куксхафен и многие дома были разрушены. В Тронингене судно «Elisabeth» капитана Сантцера уже стояло под парусами, готовое к отходу в Архангельск.
В Тронингене тогда стояло свыше 300 судов. Местечко было крайне маленькое, так что все было ужасно дорого, а снять место в гостинице было невозможно даже за большие деньги. Здесь произошло ужасное! Судно капитана Крона, которое в прошлом году побывало в Архангельске, на борту которого мы с Тиденом гостили сутками, пришло вечером в Тронинген из Америки с грузом рома и хлопка. Так как оно очень спешило уйти из порта, капитан Крон хотел по приходе судна уехать со срочной почтой в Гамбург, чтобы по возможности сэкономить на страховке. Это ему удалось, но через несколько часов после его отъезда на судне вспыхнул пожар из-за неосторожности экипажа: люди с огнем подошли слишком близко к бочонку с ромом. Пожар был страшным! Если бы судно находилось в движении, то, вероятно, почти все корабли были бы объяты пламенем, так как тюки с хлопком лежали вплотную друг к другу. Ко всему прочему шторм был такой сильный, что мы вчетвером едва могли грести против ветра. Когда мы хотели приблизиться к судну, пожарная охрана нас обстреляла. Одна из пуль чуть не попала в нас. Так как судно оставалось на плаву, то офицер, командир пожарной охраны, приказал сдерживать движение судна с помощью железных цепей, потому что оно могло стать причиной гибели всех судов в порту. Пожар на судне продолжался, пока все не выгорело дотла.
Во время моего пребывания в Гамбурге один француз предложил мне за дом моего отца 80 тысяч марок, с чем я не мог согласиться, так как из них от 4,5 до 5 тысяч он требовал за оформление. Это было огромное поместье с прекрасным манежем на 60 лошадей и конюшней; но после осады под началом французского маршала Даву в 1813 г. оно было полностью разрушено. Для восстановления хозяйства требовалась значительная сумма, которой у моего отца в эти трудные времена не было, как и у большинства жителей, разоренных войной. От продажи он получил сумму, взятую им на оплату и ипотеку, а именно 32 тысячи марок.
В мае 1807 г. я покинул Тронинген. На судне «Elisabeth» с капитаном Сантцером я отправился в Архангельск.
В крепости я был задержан, так как в моем паспорте отсутствовала виза русского консула. Через несколько дней я получил разрешение отправиться в Архангельск «инкогнито», пока не придет известие из Санкт-Петербурга.
В Архангельске я прожил два года. Так как устье Эльбы было все еще заблокировано, о работе в фирме нечего было и думать.
В 1809 г. я получил предложение от г-на А. Попова съездить в Норвегию, чтобы произвести взаиморасчеты с датским правительством за значительные поставки зерна, которые торговый дом «А. Попов и сыновья» отправил в Норвегию. Главной целью было закупить бакалейные товары на полученные от правительства деньги и отправить их в Архангельск. Наконец, мне были предоставлены полномочия от имени датского консула в Санкт-Петербурге фон Блоте и паспорт от Румянцева. После этого я получил инструкции от торгового дома «А. Попов и сыновья», и 10 апреля 1809 г. в сопровождении двух человек я выехал в Колу, чтобы уже оттуда по суше добраться до Норвегии.
Вдруг наступило быстрое потепление, так что я едва смог добраться до Онеги, где оставил свою кибитку, и затем на санях за 19 дней добрался до Колы, преодолевая большие трудности в пути. Вся моя одежда и документы промокли насквозь, а одежда истлела от сырости. В Коле я остановился у Алексея Попова и после небольшого отдыха и просушки вещей отправился в порт св. Екатерины (теперешний Мурманск), чтобы оттуда продолжить свою поездку в Норвегию уже на судне. Порт св. Екатерины был поселением Беломорской компании - это остров в истоке Колы-реки.
Здесь находилось много судов, два из которых, принадлежавших Попову, должны были загружаться пшеницей. Предполагалось, что с этим грузом я прибуду в Норвегию, чтобы осуществить там его продажу. Однако только я загрузил судно, как ночью мы были разбужены появившимся на судне купцом Степаном Поповым, живущим в Архангельске. Он сообщил нам, что неприятель в море захватил уже много судов, захвачено и его судно, которое он поспешил покинуть на лодке.
Поднялся большой шум! Все в панике собрались бежать из города, а неприятель был уже на подступах к нему. Все же прежде чем бежать из города, на скалах выставили дозоры, чтобы сигнализировать о подходе врага. Было уже около двух часов ночи, когда все покинули остров, кроме меня и некоего Андрея Кувалдина. Его судно стояло по соседству с моим. Я подбадривал Андрея и советовал ему остаться со своим имуществом, что, возможно, будет способствовать его сохранности.
Спасающиеся бегством советовали ему не слушать меня, так как подозревали, что я с радостью жду прихода неприятеля, видя мое спокойствие и непоколебимость остаться. Однако он не послушался советов остальных, выпрыгнул из карбаса и остался со мной.
Около четырех часов пополудни появились англичане на трех больших лодках. Я ждал их на берегу. Как только они обогнули мыс и увидели батарею из трех пушек и русский флаг на флагштоке, остановились в полной неуверенности - продвигаться к берегу или возвратиться. Я окликнул их, но из-за большой удаленности мы плохо понимали друг друга. Англичане продолжали грести к берегу, и 12 морских солдат, размещавшихся в одной лодке, подошли ко мне, а затем направили лодку чуть дальше вперед. Когда они не увидели никакой другой пристани, кроме той, где размещалась батарея, это вызвало их недоверие. Я постарался заверить их, убедившись, что это точно англичане, что им некого бояться, что все сбежали, остались только я и молодой человек. Наконец, они решились пройти мимо батареи, а я должен был идти рядом по берегу под дулами 12 винтовок. После того как они высадились на берег, они собрали сведения о населении и убедились, что пушки стоят не для защиты, а для забавы бывшего начальника Эмана, а потому не могут представлять опасности для них.
При высадке они были весьма доброжелательны ко мне, осведомились, откуда я прибыл и с каким делом. На что я им ответил: «Я несколько лет прожил в Архангельске и заработал небольшой капитал, который употребил на закупку пшеницы. Прошлой осенью прибыл в Архангельск, чтобы доставить пшеницу в Норвегию для продажи, а затем на вырученные деньги планировал вернуться на Родину, в Гамбург. Поскольку весна пришла слишком рано, я должен был прибыть в Колу, чтобы не попасть к вам в руки. Сейчас я занимался погрузкой судна и пытался найти возможность добраться до Норвегии, но мой план сорвался, так как вы схватили меня». На это они ничего не ответили.
Я угостил их чаем, грогом и на все их различные вопросы, является ли Кола крепостью, есть ли там военные, и в каком количестве, не смог им ничего толком ответить, потому что сам не много что видел, а только заметил, что это деревянная крепость без пушек.
Свои документы, выданные датским и русским консулами для предъявления властям Норвегии, я упаковал в жестяную банку и спрятал в снегу в скалах. Оставил только паспорт на имя купца из Гамбурга. Об этом никто не знал, поэтому выдать меня не могли.
Вечером англичане собрались покинуть меня, чтобы добраться до Колы. Я подсказал им, что будет трудно попасть туда на их больших лодках, так как течение там чрезвычайно сильное. Итак, они отправились на лодках и на мой вопрос, вернутся ли они сюда, чтобы встретиться со мной, ответили: «Хорошо».
Я напрасно прождал их до 11 часов следующего дня. И все же они возвратились, как раз к тому месту, где стоял я, дружески приветствуя их, как добрых знакомых. Англичане высадились на берег, окружили меня, все с обнаженными шпагами, и старший лейтенант Веллен объявил мне: «Именем Королевского Величества Великобритании вы взяты в плен». Он приставил ко мне двух человек, вооруженных пистолетами, которые заняли мою комнату. Они потребовали у меня ключи от трюмов (etc?). На мой ответ, что я понятия не имею о ключах, они взяли топоры и раскрыли трюмы. Я узнал, что они не смогли добраться до Колы, было слишком сильное течение, а также они опасались, что, если останутся в Коле, суда могут уйти в порт св. Екатерины. А в основном они не доверяли мне. Вот поэтому они решили вернуться сюда, завладеть судами и товарами, а затем с попутным ветром достичь фрегата, который дрейфовал у острова Кильдин.
Через два дня прибыло около 100 человек на хорошо обустроенных лодках и двинулись на Колу, оставив у нас охрану. Все жители спешно покинули Колу, кроме городничего и нескольких чиновников, которые были взяты в плен. Их ценные вещи были разграблены, здание казначейства стало местом заключения пленных.
После того как англичане захватили много судов, среди которых был великолепный новый морской бриг, и забрали все запасы воды, они покинули Колу и направились в гавань св. Екатерины. Меня освободили из-под стражи, и мы опять стали добрыми друзьями.
Несколько судов, прибывших из Норвегии, также были захвачены.
Пробыв около двух недель в порту св. Екатерины, загрузив 13 кораблей и приведя их в готовность, они вышли под парусами из порта. На каждом корабле был офицер и необходимое число экипажа, отправленного с фрегата.
Штаб-квартира была в моем доме. Все здания они оставили в полном порядке исключительно потому, что мы установили хорошие отношения и я просил их все сохранить. Я задержался в Коле еще на два месяца, затем получил приказ вернуться в Архангельск, так как с норвежской экспедицией ничего не получилось. Чтобы не возвращаться летом по суше, что в то время было очень затруднительно, я предпочел нанять небольшое рыбацкое судно и вернуться водным путем.
Необходимо было самостоятельно вести судно, а этого я не мог. Некто Нельсон, совершавший путешествие в Ост-Индию, которого я нанял из жалости, должен был быть этим матросом, на знание судовождения которого я рассчитывал. К сожалению, я ошибся в своем выборе. Он понятия не имел о судовождении и к тому же страдал морской болезнью. Нам пришлось пережить жестокий шторм в Белом море, в результате чего каждое мгновение наше судно могло погибнуть. Наконец, мы достигли песчаной мели в устье реки, где наше судно село на мель и потеряло управление. Я стал подавать сигналы. Мне посчастливилось, нас обнаружил рыбацкий карбас, на котором я вернулся в Архангельск 14 августа 1809 г.
После такого путешествия у меня случился сильный приступ астмы, который я не мог побороть многие годы.
Осенью я получил работу в конторе «Harisson и компания».
В 1810 г. 10 декабря я женился на теперешней моей жене Маргарет, дочери купца Петера Гернета, который умер в 1807 г. в Архангельске. Венчал нас пастор Брюннинг. На моем венчании были: г-н Фрид Кизель (посаженный отец), мадам Шарлотта Тиден (посаженная мать); со стороны невесты: г-н Георг Шергольд, мадам Авдотья Родде; со стороны жениха: г-н Иоганн Гернет, г-н Беренд Родде; подружки невесты: мадемуазель Dacht. De Jongh, мадемуазель Евгения Родде.
В 1811 г. я купил у мадам Ринек маленький домик, где раньше проживал престарелый Пец, и заплатил 1500 рублей наличными.
В этом же году 15 августа родился мой первенец, который был крещен пастором Брюннингом. Восприемниками при крещении были: мадам Гернет, мадам Грове, вдова флотского капитана 1-го ранга, г-н Георг Гернет, г-н Леопольд Тиден. Его назвали Георгом Беньямином. Он умер (?).
Мой хозяин г-н Кизель был вынужден закрыть свое торговое предприятие вследствие неправильного ведения дел. В 1811 г. я начал свой собственный маленький бизнес, фрахтование судов, который, сверх моего ожидания, приносил верный доход. В декабре 1811 г. вместе с моим другом и свояком (мужем сестры) Тиденом я предпринял поездку, в Санкт-Петербург, Ригу, Ревель, Пернау (предместье Риги), Балдон, т. е. проехал по всей Финляндии. В Митау, откуда был родом Тиден, мы жили у свояка, и я никогда не смогу забыть радушного приема, которым мы все наслаждались. Живя в Митау, я посетил большой бал-маскарад, где присутствовало большинство дворянских семей Курляндии и где среди других я познакомился с известным графом Паленом Константином Ивановичем (1833-1912). Некоторое время мы провели в Риге, и нашли там теплый прием у матери Тидена, которая жила в своем небольшом поместье Лафонтен, где мы провели несколько дней. Эта пожилая дама так же, как и все сестры и родные Тидена, была очень любезна.
В начале марта 1812 г. мы предприняли обратное путешествие в Архангельск через Санкт-Петербург, а оттуда через Петрозаводск, Олонецк и Онегу. Почтовый тракт между Петербургом и Ригой был уже очень оживлен, ожидали начала войны с Наполеоном.
В 1812 г. умер диспашер* Шрёдер, и по желанию господ купцов я занял это место. 3 сентября я присягнул правительству как русский подданный (принял русское подданство), а 20 сентября того же года был назначен на должность диспашера.
11апреля 1813г. родился второй сын, который появился на свет в тот день, когда я получил письмо от моего отца из Гамбурга с хорошей новостью о том, что французы под командованием Даву покинули мой любимый родной город, ставший после многих перенесенных им бедствий снова свободным городом!
20 мая состоялось крещение моего сына. Он получил имя Александр. Восприемниками были: мадам Евгения Родде, г-н Георг Гернет, г-н Якоб Гернет.
3 июня 1813 г. я перебрался во вновь купленный у г-на Оливера за 5500 рублей дом, за наш старый дом я выручил 1600 рублей. Этот дом купил доктор Линдес.
В 1814 г. ко мне в гости приехал мой отец из Гамбурга. Этим летом я тяжело заболел и не верил, что доживу до осени.
12августа 1814 г. моя жена подарила мне сына, которого крестил пастор Бреме и назвал Карлом Христианом. Восприемниками были: мои отец Беньямин Мсйер, г-н Иоганн Христиан Грель, мадам Авдотья Родде и моя крестная мать Гернет.
12 сентября мой отец покинул нас на судне «Восходящее солнце». В тот день, когда они достигли песчаной мели (банки), их настиг ужасный по своей силе шторм, какого здесь давно не помнили старожилы. Этот шторм принес большие разрушения, как в городе, так и в окрестностях. Мой отец писал мне, что шторм бушевал со страшной силой, и они смогли спастись только благодаря хорошо обученной команде и крепости судна. Как только они прошли банку, и вышли в море, налетел встречный ветер, превратившийся в ураган.
5 октября 1815 г. у меня опять родился сын, которого крестили 28 декабря и назвали Вильгельмом Генрихом. Восприемниками были: мадемуазель Шарлотта Тиден, мадемуазель Генриетга Родде, г-н Георг Шергольд, г-н Иоганн Гернет, г-н Вильгельм Линдес. 6 мая он умер, а 8-го был похоронен.
В 1817 г. 21 мая у меня опять родился сын, которого крестили 11 марта 1818 г. и назвали Вильгельмом Генрихом. Восприемниками были: г-н доктор Баум, г-н Иоганн Байль, г-н Гернет, г-н Теодор Гувелякен, мадам Каролина ван Бринен, мадам Каролина Грель, мадам Гермина Сантцер.
В этом году я был избран в мировой суд, меня пригласил к себе на службу Иван Михайлович Попов с зарплатой 500 рублей. И в этом же году я перестроил свой дом, что обошлось мне в 6500 рублей.
В 1818 г. моя жена подарила мне дочь, которую крестили и назвали Маргарет Элизабет. Восприемниками были: мадам Анна Грель, мадам Евгения Гернет, г-н Андреас Пец, г-н Абрахам ван Бринен.
В 1820 г. 15 ноября родилась дочь, которую назвали Луизой. Восприемниками при крещении были: мадам Шарлотта Баум, мадам Ернестина Пец, мадам Генриетта Байль, г-н доктор Дост, г-н пастор Бреме.
В этом же году неожиданно умер мой старший сын Александр.
В 1820 г. по Высочайшему повелению Императора Александра I мы получили льготы по освобождению от налогов и расквартирования гарнизона по домам сроком на 20 лет, которые он пообещал жителям во время своего визита в Архангельск в 1819 г.
В 1822 г. я был избран в местный магистрат советником, членом муниципалитета, а ранее был судовым маклером.
8 февраля 1822 г. родилась моя дочь Эмилия, крещенная 9 августа 1822 г. Восприемниками при крещении были: Амалия Байль из Гамбурга, г-н Фриц Классен, мадам Мария Грове (сейчас мадам Брандт), г-н полицмейстер фон Шоне (Schone).
15 июля я вместе с г-ном Францем Шульцем и пастором Бреме ездил в Онегу на свадьбу тамошнего полицмейстера фон Мокера.
В 1827 г. 4 мая у меня родилась дочь Юлия, крещенная 9 августа того же года. Восприемниками при крещении были: Каролина Гернет, Александрина Тиден, г-н И.Г. Геллерманн, г-н Иоганн Лаунитц.
В 1829 г. 14 февраля родился мой сын Александр. Восприемниками при крещении были: г-н Леопольд Тиден, г-н Фердинанд Линдес, мадемуазель Эмилия Баум, мадемуазель Геллерманн.
В марте этого же года от нас съехал наш жилец Фриц Классен, проживший у нас почти 7 лет. В марте же 1829 г. по ходатайству господина Молво я отправился на лето в контору «Deebree und Mollwo».
В 1830 г. 15 мая я был приглашен господином Кларке на работу в компанию «Морган и компания».
В 1831 г. 10 мая я отдал в обучение своего сына Вильгельма к аптекарю Шиллеру, приехавшему из Петербурга и открывшему в Архангельске независимую, по образцу петербургской, аптеку.
13мая здесь началась эпидемия холеры.
В этом же году Карл (17 лет) конфирмировался**. 30 июня 1831 г. Карл выехал на судне «Синтсия» (Sintsia) в Норвегию к Г.Г. Шумахеру Клодиусу в Тромсё.
В 1832 г. я был выбран в палату (думу). Тогда Городским Головой был г. Брандт, он очень хотел, чтобы я был при нем в качестве...(?) и предложил мне это место в порядке любезности. Но я был вынужден предложить кого-нибудь другого на мое место, так как г-н. Брандт был освобожден от должности, да и подлец Долгошеин сделал мне много пакостей и самым бесчестным образом обошелся с Брандтом. Итак, я выбрал Гладкова на два с половиной года за 1900 рублей.
14августа из Норвегии возвратился мой сын Карл на судне «Рихард Брандт» с капитаном Детлеффом, так как он не мог оставаться за границей из-за просроченного паспорта. 5 окгября того же года он с господином Иоганном Лаунигцем выехал в Онегу и там был взят на службу в компанию Брандта.
16(?) ноября мой сын Вильгельм окончил свое обучение у Шиллера и выехал через Санкт-Петербург в Дерпт (Dorpat), чтобы сдать там экзамен.
3 мая 1835 г. приехал погостить Карл из Онеги, а Вильгельм сдал экзамен на помощника аптекаря, при этом получил 1-ю степень.
10 декабря 1835 г. был наш 25-летний юбилей свадьбы.
В 1835 г. Вильгельм начал изучать медицину. В этом году стояли очень сильные морозы, до минус 40 градусов, которых давно не помнили старожилы. В 1836 г. река вскрылась ото льда 8 апреля, что также было неожиданно. В этом же году у меня был жестокий приступ подагры, продолжавшийся около 4 недель. В июле приехал Карл из Онеги, чтобы подлечиться.
В этом же месяце я получил от брата письмо с известием, что умерла сестра и неожиданно оставила после себя небольшое наследство.
Осенью приехал из Онеги Карл, поссорившись с Лаунитцем.
Этой осенью я также тяжело переболел.
В 1837 г. в Архангельске состоялось обручение моего старшего сына Карла с мадемуазель Доротеей Клафтон. 9 марта Карл с купцом Хиллем отправился в Санкт-Петербург, а 21 он уже получил место служащего во Второй страховой компании.
11апреля 1837 г. конфирмировалась моя дочь Луиза.
Мой сын Вильгельм отказался продолжить изучение медицины и вернулся в Санкт-Петербург (?) к аптекарю Халлингеру. На следующий год он приехал в Архангельск к своему прежнему хозяину Шиллеру.
12марта 1838 г. невеста Карла, мадемуазель Клафтон, с мадам Сасс отправились в Санкт-Петербург, куда Карл не смог их сопровождать. Вскоре после этого состоялась свадьба.
27 марта 1838 г. прошла обряд конфирмации моя дочь Эмма, а Юлия и Александр пошли в школу.
В 1839 г. Карл ушел из страховой компании и перешел в петербургскую фирму «Ладер и компания».
26 июня у меня родился внук, назвали Карл Беньямин.
В августе 1939 г. умерла моя теща Гернет в возрасте 87 лет.
В 1840 г. мой сын Вильгельм вместе с Густавом Брандтом отправился в Санкт-Петербург и самостоятельно поступил на службу к аптекарю Крельзу, но вскоре после этого опять уехал в Дерпт, чтобы сдать экзамен на провизора.
21 декабря у нас родился еще один внук, которого назвали Вильгельмом. В этом же году я был избран членом в Commerz-Gericht-Palate сроком на 3 года.
5 сентября 1841 г. из Дерпта вернулся Вильгельм, чтобы вступить во владение аптекой Шиллера, которую я выкупил для него за 30 500 рублей.
В этом же году я был избран церковным председателем.
В 1842 г. 3 марта у меня родился внук Александр Фердинанд.
5 октября 1842 г. моя дочь должна была пройти обряд конфирмации, но из-за болезни пастора Бреме конфирмация была отложена.
В 1844 г. я был избран управляющим председателем нашей церкви.
20 октября у меня родилась внучка Генриетта Луиза.
6 августа была свадьба моего сына Вильгельма с мадемуазель Луизой Гернет, а 15 ноября - свадьба моей дочери Луизы с господином Францем Грелем, виноторговцем.
В 1845 г. на собрании церковной общины я был избран церковным старостой на место надворного советника Якоба Штутцера.
В апреле 1845 г. пастор Бреме конфирмировал моего сына Александра, а затем отправился в контору английского консула.                19 мая у меня родилась внучка Луиза Мейер.
24 апреля 1846 г. родилась моя внучка Адель Грель.
3 октября 1846 г. у меня родился еще один внук Вильгельм Иоганн Мейер.
В 1847 г. 11 июля вспыхнул большой пожар, в результате которого сгорела половина города.
В 1848 г. нашу семью постигло большое горе. Вспыхнувшая в городе эпидемия холеры унесла много людских жизней, мой любимый сын Вильгельм также стал ее жертвой.
 Александр Фердинанд Мейер, внук xpoнucтa, дописал следующее:
"На этом закончились записи моего деда Беньямина Мейера. Дедушка до конца своей жизни состоял на службе в конторе Кларка, несмотря на то, что в последние годы жизни он не был достаточно работоспособным.
10 декабря I860 г. состоялась его золотая свадьба с женой Маргарет, которую организовали их дети.
Дедушка умер от старости 11 января 1868 г.
Бабушка умерла 16 марта 1872 г." 
Примечания
*Диспашер производит расчет убытков при общих авариях, падающих на грузы, суда и фрахт соответственно их стоимости, распределяемых между грузовладельцем и судовладельцем.
**Конфирмация - обряд приема в церковную общину подростков, достигших определенного возраста, у католиков и протестантов.
 Приложения
1. Формулярный список о службе Архангельского Городского Головы 1-й гильдии купца Мейера
Составлен мая 26 1873 года. Городской Голова Архангельский купец 1 гильдии Карл Иванович Мейер пятидесяти девяти лет, вероисповедания лютеранского.
Имеет: Золотую медаль на Станиславской ленте и иностранный орден Эрнста Августа 2 степени.
Из купеческих детей.
Имеет деревянный дом с деревянными службами 2 ч. 2 кв. г. Архангельска.
Воспитание получил в Архангельском Евангелическом училище.
Служил по выборам общества:
Гласным думы с 1850 по 1853 г. 1 января,
Членом в отделение Архангельского коммерческого Совета с 1861 по 1873 г. 31 августа,
Членом в Коммерческом суде 1862-1865.
По назначению Ганноверского Правительства с Высочайшего соизволения состоял Ганноверским консулом с 1863 по 1866.
За отлично усердную службу в Коммерческом суде Всемилостивейше награжден Золотой медалью на Станиславской ленте, с подписью «За усердие» для ношения на шее.
Награжден за службу Консулом орденом Эрнста Августа 2 ст. на принятие и ношение которого последовало Высочайшее Государя Императора соизволение.
По назначению Германского правительства с Высочайшего соизволения состоял Германским консулом по март месяц 1867 года.
Членом попечительского Совета училища 1870-1871 г. январь 1.
По выбору купечества членом учетного и ссудного Комитета при Архангельской конторе Госбанка 1870-1871 г. 1 января.
С введением в действие Высочайше утвержденного Городского Положения избран Городским Головою 1870 г. Ноябрь 17.
Г. Министром Внутренних дел утвержден в должности Головы 1870 г. Декабрь 9.
В графе был ли в отпусках, когда и на сколько:
был с 17 марта 1850 на четыре месяца;
с 29 декабря 1859 г. на 28 дней;
с 1 декабря 1861 г. на 1 месяц;
с 1 февраля 1864 года на 4 месяца.
На срок явился.
Женат на Доротее Моисеевой.
У них дети сыновья:
Карл родился в 1839 году.
Вильгельм 1840 г.
Александр 1842 г.
Рудольф 1852 г.
И дочери:
Генриетта 1844 г.
Берта 1850 г.
Эльмира 1855 г.
Жена и дети евангелического вероисповедания. Жена и дети находятся при нем.
(Карандашом, что женат, зачеркнуто и написано «вдов, повторного брака не имеет»).
ГАЛО. Ф. 50. On. 1.Д. 151. Л. 17-20.
2. Прошение сыновей А. Попова
№287  10 марта 1809 года
Высокопревосходительству Господину Адмиралу Архангельскому военному Губернатору, Управляющему Губерниею и по Гражданской части, Главному над Архангельским портом Командиру и Разных Орденов Кавалеру Мартыну Петровичу фон Дезенц.
Архангельских купцов Алексея Попова сыновей Покорнейшее прошение. По имевшейся у нас в минувшем годе с Датским Правительством обязанности, и таковой же в сем году вновь принятой в отправлении в Норвегию некоторого количества ржи, имея надобность в посылке туда знающего иностранный язык человека, к чему и назначаем поверенным от себя города Гамбурга уроженца Беньямина Мейера, прибывшего в 1807 году по Пасу на свободный проезд его в Россию из Государственной коллегии Иностранных Дел данному. А как при том отправлении нужен тому Мейеру и на выезд из России таковой же Пас его у сего представляя, Ваше Превосходительство покорнейше просим, на дачу, откуда подлежит для выезду ему из России надлежащего Пасу ж, куда соблаговолено будет отнестись.
Архангельские 1 гильдии купцы Алексея Попова сыновья.
Марта дня 1809 года.
ГААО. Ф. 2. On. 1. Д. 606. Л. 9.
(На русский язык перевела Паршева Жанна Александровна).

Генрих Мейер фон Эльтц.