Алби. Глава XIII

Рифус замер, перестав даже дышать. Положение не просто осложнилось, оно стало катастрофическим. Если штырька он мог одним ударом отправить в первый в его жизни полёт, не прибегая ни к пистолету, ни к каким-то особым приёмам, то рыжий волк был посущественнее целой толпы штырьков, даже вооружённых дубинками и палками. "Пистолет... чёрт." Идти с голыми руками против громадного хищника было полнейшим безумием. Не говоря уж о том, что за это время штырёк если и не убьёт Алби, то искалечит по полной программе. "Алби, что же ты натворила..." Штырёк тоже увидел волка и замер, тараща пустые глазищи. Алби взвизгнула ещё раз, и огромная лобастая башка повернулась в её сторону. Уши у волка стали торчком. "О господи..." Алби почувствовала внезапную дурноту и потеряла сознание.
Волк переводил взгляд со штырька и его добычи на двуногого, что стоял, сжимая и разжимая кулаки. Волк видел уже таких, пахнущих остро и незнакомо, они несли смерть, плюясь огненными укусами или красным лучом, прорезавшим похожую на жёсткую чешую шерсть и доставляя невыносимые мучения. Волк вздыбил гребень на загривке. У этого двуногого руки пустые. Но он силён и опасен, он пахнет яростью, а не страхом. И волк принял единственно верное решение: сначала убить сильного, а потом, не торопясь, приняться за штырька и его добычу, молодую и сочную.
Рифус столкнулся взглядом с хищником, смотрящим на него в упор. Рифус мог поклясться, что он видел, как волк думает и взвешивает варианты. Оранжевые глаза светились нездешним разумом. "Что ж, Алби, боюсь, тут-то мы все и поляжем. Прости, если был с тобой груб. Надеюсь, твоя смерть будет быстрой".
Волк оскалил длинные, жуткие клыки и в полнейшей тишине, не нарушаемой даже стрекотом жуков, прыгнул на Гарта.

Штырёк, увидев, что волк наметил себе другую жертву, начал по-пластунски отползать, таща за волосы бесчувственную девушку. В горле у него булькало и клокотало, мозг по старой привычке пытался облечь мысли в слова, но разрушенное Внешним миром тело уже не подчинялось. Штырёк урчал и курлыкал, как вдруг его бульканье сменилось захлёбывающимся визгом. Увлечённый волочением своей жертвы, он забыл об осторожности, и тёмно-зелёный папоротник, так поразивший Алби в начале её знакомства с Внешним миром, облапил ногу незадачливого похитителя. Кожа начала шипеть и пузыриться, ярко-зелёный сок тёк по плоти, разъедая её до кости и обугливая, проникая внутрь до костного мозга. Штырёк забился от боли, выпустив Алби, и попытался вырваться из смертельных объятий папоротника, но тот протянул к нему второй лист и жадно присосался к левому боку. Штырёк булькнул в последний раз, а потом болевой шок сделал своё дело.

Двухсоткилогаммовая махина одним длинным прыжком достигла Гарта и сбила его с ног. Почти вплотную к лицу лязгнули острые, как бритва, клыки. "Глаза... глаза самое уязвимое место, эта тварь в своей шерсти как в броне..." Рифус ужом просочился под брюхом волка и вскочил на ноги. Хищник повернул голову и бросился вновь, роняя слюну. Снова ринуться на землю и перекатиться... тело, натренированное до автоматизма, само принимало решения. Никогда в жизни Рифус Гарт ещё не вертелся таким ужом на сковородке, выскальзывая из-под клацающей пасти, и всё же никак не мог подловить момент, когда зверю можно будет выдавить глаза. Волк был старым, матёрым, он играючи перекусывал варанов напополам, а штырькам отрывал головы одним движением. Этот двуногий вёрткий, как рыбёшка, но волк методично бросался вновь и вновь. Эти странные создания очень быстро выдыхаются, волк знал это, тем более, у двуногого не было его огненных пчёл. И волк замер от неожиданности, когда это несуразное существо вдруг запрыгнуло ему на спину, хватаясь за гребень, и с силой вонзило отросшие ногти волку в глаза. Волк взвыл, когда вместе с болью пришла тьма. Он мотал башкой, пытаясь скинуть проклятую тварь со своей спины, он начал кататься по земле, скуля от обжигающей боли, и почувствовал, как двуногий скатился с него и рванул прочь. Волк выл, выл, он страдал нестерпимо, он пытался встать и хотя бы носом найти этого двуногого, найти и загрызть на ощупь... а потом он почувствовал укус огненной пчелы, и дружным воем его приветствовали умершие собратья.

Рифус упал на колени, сжимая в левой руке пистолет. Выстрел пришёлся точно в лоб ослепшему волку. Сейчас эта махина неподвижно лежала рыжей кучей в двух шагах от него. "Голыми руками нейтрализовать рыжего волка, да ещё такого здоровенного... да, Рифус Гарт, большой в тебе потенциал... Алби!"
Он вскочил на ноги, вертя головой. Алби обнаружилась чуть поодаль, лежащая неподвижно, рядом с ней лежал так же без движения штырёк, до середины бёдер сожранный папоротником. Башка, поросшая редкими рыжими волосами, была запрокинута, и на лице штырька навек застыло выражение непередаваемой боли и страдания. "Поделом тебе, мразь. Мало я стрелял вас тут, выродков. Вы уже даже не люди, вы приматы, в вас не осталось ничего человеческого. Алби".
Он наклонился к девушке и с облегчением почувствовал еле заметное дыхание на своей щеке. Всё тело Алби покрывали глубокие царапины, несколько прядей волос были выдраны с корнем. "Животные... Твоё счастье, штырёк, что тебя приголубил папоротник. Иначе твоя смерть была такой же долгой и мучительной, я знаю толк в пытках. Ты бы находился в сознании все эти часы, уж поверь. Уж поверь..." Он осторожно пощупал у Алби пульс. Редкий, но ровный. Всеблагая Матерь Божья, дай ей силы выжить и не сойти с ума. Рифус не был верующим человеком, его работа ясно давала понять, что Господь не ступал на эту землю, и всё же сейчас Рифус Гарт шёпотом повторял молитвы своей матушки, которую уже и не помнил толком в лицо. "Только выживи, Алби. Только выживи. Что же ты так сглупила, девочка, что в тебе заиграло? Гордость? Обида? Ненависть? Да неважно. Только выживи, прошу тебя, не уходи. Не для этого я с голыми руками шёл против рыжего волка, чтобы ты умерла, не приходя в сознание..." 

Он перенёс её в комнату и начал выкидывать из кейса запасы Селвина в поисках аптечки. Она обнаружилась на самом дне. "Как всегда. Почему я не удивлён". Рифус, как мог, обработал антисептиком все царапины Алби, да что там царапины, порезы в несколько сантиметров глубиной. "Ни хера себе когти у этой твари. Надеюсь, папоротник наелся до отвала. Будет время, схожу, полью его. Заслужил, куст безмозглый, чтоб тебе разрастись ввысь и вширь."
Он достал из аптечки штуку, похожую на клеящий карандаш, и начал промазывать порезы Алби, проводя по каждому несколько раз. "А ведь до войны такие вещи зашивали нитками, господи ты боже мой, это же и представить трудно. Нитками! Ну и варвары тогда были. Так, вроде стягивается..." Он перевёл взгляд на проплешины у Алби на голове. Штырёк выдирал пряди с корнем. "Прости, Алби, тут уж ты сама. Отрастёт, это же волосы, не ноги. Да что ж тебя понесло в одиночку, что тебя так перемкнуло? Ладно..."
Он уложил Алби на матрас и закрыл глаза. Свои царапины от клыков этого монстра он успеет обработать. Слюна волка не ядовита, хоть где-то плюс. Рифус откинулся на матрас и тоскливо уставился в потолок. В первый раз после отстранения ему показалось, что всё это зря. Он только угробит ни в чём не повинную Алби, натерпевшуюся с ним на долгие годы вперёд, канцлер и слушать его не станет... Алби. Он повернул голову и посмотрел на всё так же лежащую без движения девушку. "Тебе-то за что, господи. Вот ведь под руку подвернулась. Кто ж знал... Ты, Алби, можешь думать обо мне, что хочешь. Ненавидеть, презирать... игнорировать... да что хочешь, думай. Тебе можно. Я, наверно, и впрямь был с тобой не очень-то ласков. Прости меня, Алби. Не заслужила ты этой участи: таскаться по Внешнему миру с дезертиром и ренегатом."

Алби пришла в себя от боли во всём теле, с изумлением очнувшись на знакомом продавленном матрасе. Она с трудом подняла голову и столкнулась взглядом с Рифусом Гартом.
— Очнулась? Аллилуйя. Я уж думал, всё, каюк.
— Я... что... как...
— Т-с-с... Лежи, не дёргайся. Жива и слава богу.
— Рифус... что... волк...
— Я его убил. Не дёргайся. Я тебя малость подлатал, но резких движений не делай, клей может разойтись. Лежи тихо.
— Рифус...
— Лежи тихо. Волка я застрелил. Штырёк твой попал в лапы папоротника, того самого, помнишь. Папоротник его сожрал. Всё. Все умерли. Можешь спать спокойно.
— Почему ты... — из глаз Алби покатились слёзы, — почему ты...
— Ты мне нужна живой, Алби. Я тебе уже говорил. А теперь спи и восстанавливай силы. Мне тоже надо отдохнуть. Слишком большой кровью мне далось твоё спасение.
Алби во все глаза смотрела на Гарта, залитого своей кровью и волчьей. Он сидел на полу с равнодушным видом, и Алби пробрала дрожь.
— Риф... — она вдруг бросилась ему в ноги, обнимая колени и захлёбываясь от рыданий, — Риф...
— Всё, успокойся. Утихни. Ляг и отдохни. И оставь меня в покое. С тобой совершенно невозможно вести дела.
Алби, всё так же вцепившись в его ноги, только всхлипывала, не имея сил даже встать. Она упёрлась лбом ему в колени, содрогаясь от рыданий.
— Почему... почему ты не оставил меня там... я тебе всё только порчу...
— Всё, успокойся, я сказал. Ложись и спи, приходи в себя. Я тебе уже сто раз всё объяснил. И прошу тебя, больше никаких прогулок в одиночку. Почему ты меня не разбудила?
— Я... я...
— Можешь не объяснять. Надеюсь, твой идеализм немного пошатнулся. В следующий раз, что бы ты обо мне не думала, буди и всё. И проблем не будет. Ясно тебе?
Алби только плакала, вцепившись в жёсткие от соли брюки, прижимаясь лбом к его коленям. Кем бы он ни был, ренегатом, насильником, убийцей, сейчас он спас ей жизнь. И Алби была готова выполнить любое его желание. Любое. Даже если ей придётся положить большой болт на собственные моральные принципы. В конце концов, он уже брал её, как хотел. Теперь её очередь.

— Спи. Тебе надо прийти в себя. Я ненадолго отлучусь наружу, дверь я запру. Сиди тихо. Я скоро вернусь.
— Ты куда?...
— Т-с-с... Куда надо. Спи.
И Гарт, одевшись и вооружившись пистолетом, вышел наружу, заперев дверь.

Он вышел и бросил взгляд на тушу волка. "Гребень бы срезать ещё, это же не броня, а форменный восторг... так, ладно, не за этим я сюда шёл. А вот... вот за этим..."
Он аккуратно срезал небольшие красные мешочки, свисающие под дурманящими цветками лиан, оплетших снаружи их убежище. Мешочки были тугими и полными. "Отлично... Алби, любовь моя, вот теперь-то ты почувствуешь вкус к жизни... скажем наркотикам "нет", но только не во Внешнем мире... Алби, тебе уже стоит расслабиться на полную... чёрт, ещё немного, и я не смогу пустить тебя в расход, Алби Мирр. Девочка, оленёнок испуганный, какая злая воля тебя подписала на этот чёртов проект... Я скоро не смогу тебя убить. Слишком глубоко ты протянула ко мне свои лапки с тонкими пальчиками... не заставляй меня менять свои решения, Алби. Не заставляй... иначе чего я стою."

Он вернулся в бункер и обнаружил Алби закутавшейся с головой в покрывало и тихо всхлипывающей под плотной тканью. Девушка мелко тряслась, сбивая ногами одеяло, и почти неслышно скулила, вцепляясь в тонкий матрас. Подушка была мокрая от слёз
"Чтоб я сдох. Да на кой чёрт мне вся эта история..."
Он налил воды в большие полулитровые кружки, что обнаружились в шкафчике, и, не дыша, осторожно, добавил по две капли секрета из мешочков. Вода замутнела и стала опалово-блестящей. Рифус едва заметно выдохнул.
— Алби.
— Что?! — Девушка дёрнулась, как от удара шокером.
— Т-с-с... Вот, выпей. Это успокаивает. Не бойся, — Рифус глотнул из своей кружки, — это абсолютно безопасно. Пей, эта штука восстанавливает силы. Пей.
Алби словно во сне протянула руки и взяла кружку. Напиток был почти безвкусным, но она вдруг почувствовала странный прилив сил. А через пару минут в её голове зашумело.
— Ну вот, видишь, — прошептал Гарт, поддерживая готовую упасть девушку, — как тебя отпускает... Выпей ещё... Эта штука расслабляет по полной... давай, Алби, расслабься... выкинь из головы все эти ужасы... расслабься... выдохни... всё кончилось, ты в безопасности... иди ко мне...

— Что... что это было?
— Что именно?
— Эта... тварь. Существо... — Алби передёрнуло, и она с трудом подавила приступ тошноты.
— Штырёк. Я тебе говорил о них. Заблудшая душа. Люди периодически сбегают во Внешний мир по разного рода причинам. Кто-то хочет слиться с природой, у кого-то проблемы с властями и полицией, а кто-то, как штырьки, ищут здесь такое особенное вещество... они называют его "скей", это наркотик. В малых дозах, как сейчас у нас в кружках, он безопасен, просто вызывает лёгкую эйфорию и расслабленность. Полиция в Ойкумене только и делает, что накрывает клубы и бары, где толкают это дело. По две капли на пол-литра это ерунда, сама видишь. А штырьки увеличивают дозы, пока не начинают принимать чистый секрет. Он вызывает привыкание почище героина плюс неминуемо разрушает психику и физиологию. Ты же видела эту тварь. Обезьяна, примат. Такими они становятся после пары недель чистого секрета. Но остановиться уже не могут. В них бурлит немотивированная агрессия, это уже не люди, а штырьки. Они слабые, но и ты не воительница, надо признать. Всё, успокойся и пей.
Алби отпила ещё немного напитка. Её захлестнула странная эйфория, все её беды казались смешными и далёкими, перед глазами плавали картины, как сны наяву. Она даже мурлыкнула от удовольствия. Рифус наблюдал за ней, прищурившись и периодически прикладываясь к своей кружке.

Алби почувствовала небывалый прилив адреналина. Она обернулась к Рифусу, потягивающему свою порцию напитка.
— Риф...
— Да?
— Тебя два.
— Да ну?
— Ты такой смешной, — Алби заливисто хохотала, запрокинув голову, — такой смешной... Всё время хочешь командовать... Ты всё время командуешь, Рифус Гарт. Ты мне так надоел... Я тоже хочу командовать! — Она требовательно схватила Гарта за подбородок, неосознанно копируя его действия, и ударила его кулачком в грудь. — Тоже хочу!
— Так командуй, — усмехнулся Рифус, глядя на перевозбуждённую девушку, — командуй. Тебе и карты в руки...
— Поцелуй меня.
— Вот как?
— Не спорь! — Алби была на последней степени возбуждения, прерывисто дыша и гладя молнию на гартовых брюках. — Не спорь... иди ко мне, иди...
Рифус откинулся на продавленный тюфяк, осторожно нашарив затылок Алби. Девушка увлечённо доставляла ему удовольствие, с каким-то остервенением занимаясь с ним оральным сексом. "Господи, пусть это не кончится никогда... Такой язычок... да чтоб я сдох... не всякая профессионалка будет так выкладываться... Алби, Алби... я и впрямь не смогу тебя застрелить.. м-м-м... только не останавливайся... ш-ш-ш... надеюсь, ты не в обиде, если я кончил тебе в рот..."
"Скей" шумел в голове, доводя удовольствие до какого-то исступления. Рифус немного слукавил, не рассказав Алби о возбуждающем действии наркотика. Но, надо признать, сработал он на славу, Гарт уже и не помнил, когда в последний раз его так любили, заставляя покрываться мурашками и хрипло вскрикивать.
Девушка оторвалась от его члена и требовательно вытаращилась, лаская себя свободной рукой.
— Так и будешь смотреть?
— Нет, — Гарт резко развернул её спиной к себе, сглатывая от от запредельного возбуждения, не сравнимого даже с подвалом Рены,  — нет...

Через два часа, полностью опустошённый, он рухнул на матрас и попытался привести дыхание в норму. Алби свернулась калачиком у него под боком, что-то неразборчиво бормоча во сне и тихо вздыхая. Уснула она мгновенно, стоило ей коснуться матраса. Она тоже обессилела и теперь лежала, полностью расслабленная и умиротворённая, такой Гарт её видел впервые. Жаль, что действие "скея" не вечно. Скоро она проснётся, и начнётся очередная серия слёз и выяснений отношений. Но пока лейтенант Рифус Гарт был почти что счастлив. Он укрыл Алби покрывалом и закрыл глаза. 



Продолжение:  http://www.proza.ru/2016/06/15/132