Евангелие от Мастера. Три желания

Пилат: Послушай, чужестранец, постарайся быть предельно кратким... Ты видел очередь людей ко мне на приём? Ты видел эту громадную очередь, которая никогда не уменьшается и никогда не заканчивается?

Иешуа: Да, законник, видел. Никогда в жизни не видел более длинной очереди.

Пилат: Так вот, люди идут ко мне, потому что ни суд, ни местные власти, ни государь не могут разрешить их проблемы. Кто прав, кто виноват? Кто должен быть наказан, а кто прощён? Кто казнен, кто помилован? - Приходится решать мне. Я ненавижу свою работу, но я знаю, что это мой крест, который я обязан нести.

Иешуа: Я бы тоже ненавидел такую работу, законник. Сочувствую.

Пилат: Не спеши сочувствовать мне, чужестранец! Ты более достоин сочувствия, ибо будешь казнен сегодня ты, а не я.

Иешуа: Да, законник, я понимаю,что меня казнят, поэтому не жду сочувствия – только справедливости.

Пилат: Отлично,чужестранец. Ты хочешь справедливости? – Ты ее получишь. Включай логику. Если приходит анархия - бандиты, разбойники, воры и убийцы всех мастей начинают безнаказанный разбой. Страдает и гибнет множество простых граждан. Это понятно?

Иешуа: Да, законник, это понятно.

Пилат: Если человек крамольными мыслями сеет смуту и неповиновение властям, вызывает недовольство государственным строем, и если его идеями проникаются массы, наступает анархия. Согласен?

Иешуа: Согласен, законник. Это так.

Пилат: Понимаешь ли ты, что я работаю по 24 часа в сутки из года в год для того, чтобы не допустить анархию?

Иешуа: Понимаю...

Пилат: Будет ли это справедливо, если я задавлю анархию в зародыше, до того, как погибнут тысячи людей и наступит коллапс в государстве? Будет ли справедливо казнить одного, чтобы сохранить жизни десяткам тысяч?

Иешуа: Да, законник, ты вполне убедительно и здраво рассуждаешь.

Пилат: Пойми, чужестранец, меня абсолютно не интересует, виновен ты на самом деле или не виновен. Меня абсолютно не интересует, какие именно идеи ты проповедуешь: религиозные, политические или философские. Смысл твоих идей меня не касается. Это понятно? Может быть, ты тысячу раз прав или тысячу раз неправ, для меня всё равно. Имеет значение лишь то, что ты сбиваешь людей с толку. Вносишь раскол и смуту в их сознание. Заменяешь в их головах государственные ценности какими-то другими. Я ясно выражаюсь?

Иешуа: Более чем ясно, законник. Смотри на часы, время идёт, а ты всё говоришь и говоришь. Может быть, ближе к делу?

Пилат: Ближе некуда, чужестранец, я ведь о твоем деле говорю. О твоем криминальном деле. Ты словно не понимаешь, что жить тебе осталось считанные часы.

Иешуа: Почему? Прекрасно понимаю. Я вижу, что это неизбежно, все решено, мотивированно и предопределено, так к чему слова?

Пилат: Я смотрю в твои глаза и вижу, что ты – умный и честный человек. Я достаточно опытный психолог, чтобы это понять. Я знаю, что ты оказался в не то время в не том месте. Поверь, отпустить тебя с миром было бы для меня самым приятным решением. Но я привык подчинять эмоции здравому смыслу.

Иешуа: Понимаю, законник. Сочувствую.

Пилат: Блин, прекрати мне сочувствовать! Раздражаешь! Словно ты меня судишь, а не я тебя.

Иешуа: Но ведь это ты оправдываешься передо мной, законник, а не я перед тобой. Я ровно ничего не сделал для того, чтобы вызвать у тебя такой прилив откровенности.

Пилат: Заткнись и слушай. Я не монстр и не чудовище, я прокуратор. Пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат. Люди идут не в суд, не к государю, не к местным властям, а лично ко мне на прием потому, что я каждого внимательно и беспристрастно выслушиваю, аргументы каждого принимаю в расчет и никогда не принимаю решение за взятку, по эмоциям, или по недоразумению. У меня не бывает ошибок, вызванных невнимательностью или настроением. Я всегда честен с самым закоренелым преступником и убийцей. Абсолютно честен. Любой может быть абсолютно уверен в моей полной объективности, неподкупности и беспристрастности.

Иешуа. Это вызывает уважение, законник.

Пилат: Мне плевать на твое уважение, чужестранец. Но такое доверие народа – палка о двух концах. Людей ко мне приходит такое множество, что я не могу уделить каждому более трех минут. В первую минуту я выслушиваю суть события: в чём именно обвиняется этот человек? Во вторую минуту: какие у него были причины так поступить и каковы его оправдания? В течение третьей минуты я должен проанализировать ситуацию со всех сторон, понять степень виновности и назначить соответствующее наказание. Принять решение. Ты понимаешь меня, чужестранец?

Иешуа: Законник, взгляни на часы. Пошла четвертая минута нашего разговора. Ты не можешь позволить себе тратить столько времени на одного преступника...

Пилат: Брось, чужестранец! Я прекрасно знаю, что ты не преступник.

Иешуа: У тебя трудная и ответственная работа. От такой работы, если относиться к ней добросовестно, можно заполучить непрекращающуюся жуткую мигрень. У тебя ведь страшно, невыносимо болит голова, не так ли? – Я сочувствую тебе...

Пилат: Издеваешься?

Иешуа: Нет, не имею такой привычки. Я не по этому делу. В жизни никогда ни над кем не издевался.

Пилат: Ладно, чужестранец. Ты понимаешь: я не отпущу тебя. Но я могу и хочу кое-что сделать для тебя. Почему? – Не спрашивай, почему. Может быть, ты просто понравился мне чем-то. Я готов выполнить твои три желания перед казнью.

Иешуа: Я могу подумать?

Пилат: Десять секунд. Время пошло. И? Каковыми будут твои три желания?

Иешуа: Прикажи солдатам собрать как можно больше людей к месту моей казни.

Пилат: Надеешься, что они освободят тебя силой? Напрасно надеешься. Люди трусливы, ленивы и неблагодарны по отношению к своим учителям. Никто не станет освобождать тебя, рискуя своей жизнью. Поэтому без проблем: первое твое желание будет исполнено: на Голгофу солдаты сгонят весь Ершалаим, за исключением тех, кто уже или ещё не может ходить. Центурион Крысобой, дружище, прими к исполнению. Что второе?

Иешуа: Пусть мой крест меня самого заставят нести к месту казни. На своих плечах.

Пилат: Ты что, мазохист? Ты представляешь себе, сколько весит хотя бы одно бревно? А целый бревенчатый крест? Этот человек сошел с ума, Крысобой, не так ли? Он просто самоубийца и твердо решил надорваться до того, как его разопнут на кресте. Ладно, каждый имеет право сходить с ума так, как он хочет, особенно перед казнью. Хорошо, принято. Крысобой, прими к исполнению. Давай, выдавай свой третий идиотизм!

Иешуа: Прикажите специальным людям, чтобы оскорбляли меня и бросали в меня камни, пока я буду нести свой крест.

Пилат: Крысобой, лови кошелек! (бросает центуриону увесистый кошелек). Раздашь эти деньги людям и объяснишь, что нужно делать. Я понял тебя, чужестранец. Ты не так прост, как выглядишь. Жаль, что мы видимся с тобой в последний раз.

Иешуа: Ещё увидимся, законник...

Занавес