Последняя игра Януша Старика. Террористы

Бездарно и отвратительно! Так где ты сказал наша машина?
Повисшую тишину разорвал нарастающий звук сирен, пулемётной очереди и револьверных выстрелов.
Из за поворота выскочила машина...
На её капоте было прочно привязано изрешечённое пулями, и притом с особой тщательностью, тело полицейского, ещё недавно так уверенного в своём превосходстве.
Пулемётчик присвистнул. Вера зажала рот. Януш щелкнул фотоаппаратом.
Офицер и одноглазый переглянулись а затем оба уставились на свёрток. Офицер попытался представить устройство в руках беспризорников и не смог. Одноглазый попытался примерно подсчитать глобальные итоги похода юной пары в театр в трупах и тоже потерпел неудачу.
Из люка на тротуаре явился уборочный автомат. "Гражданский ранг - террорист", бодро и жизнерадостно известил он беспризорников о смене социального статуса. Затем, ослепив вспышкой фотоаппарата водителя в полицейской фуражке, самоотверженно бросился под колёса, пытаясь вытереть кровь, стекающую с капота.
На месте пулемётчика находилась конопатая девчонка с отчаянными косичками, перевязанными бисерными фенечками.
Она была неистова.
- Сгинь, жестянка! - автомат прошила короткая очередь, выбившая за одно пару окон. В окнах загорелся свет. Заорала сирена (наверно кто-то нажал тревожную кнопку).
- Вы все похотливые свиньи! - на запястье девчонки было четыре сигаретных ожога. Ей помогал карапуз, раздутый то ли от голода, то ли от какой-то болезни. Он вставил, на удивление ловко и быстро ленту зажигательно - подрывных. ( Скорей всего беспризорники сбежали когда-то из приюта Особой Ориентации) Девчонка развернула пулемёт в сторону погони.
- Кто тут заказывал шкварки? - она прищурилась, словно рысь и метко продырявила капот крайней с права полицейской машины. За рулём её сидел пухлый полицейский, на щеке у него приклеилась газета. Он не выспался в последний раз.
- Я не - только и успел он произнести сдавленным шепотом. Полицейская машина взорвалась. Всюду полетели стёкла, выбитые ударной волной. Её горячий ветер сорвал берет с головы Веры, Януш его подхватил.
Машина, отданная одноглазым в руки обозленных недальновидной полицией, выдрессированных в военном приюте беспризорников, скрылась из вида.
- Дай мне папиросу, опять этот запах, - Вера безжизненно посмотрела в глаза Януша. Костяшки её пальцев побелели. Она сжимала старинную вешалку, всем сердцем желая домашнего уюта и тепла.
- Тебе нельзя, - он одел ей на голову берет. - Пойдём домой, я же говорил что ты запомнишь этот день.
- Лучше бы ты родился немым, дурак.