Национальная борьба

    Данное произведение опубликовано в литературном журнале "Байкал" № 3 за 2011 год.   

    Двадцатые числа мая. Только что пробились в мир светло-зелёные листочки на тополях, придавая всему окружающему ту самую свежесть и новизну, что несёт с собой младенец, появляясь на белый свет. Именно светло-зелёные листочки мая, а не тёмно-зелёные листья жаркого лета; именно ярко-белые цветы черёмухи, а не её чёрные ягоды нравятся мне больше всего. Именно этой предпосылкой для грядущего, бурного и созидающего лета – последние дни сибирского мая можно сравнить с человеческим детством. Для меня это время – самая любимая пора года.
    Вот в такой ясный, тёплый майский день по маршруту Кяхта – Улан-Удэ, на большом автобусе марки «Икарус», после двухдневного пребывания дома, ехал я сдавать экзамены во время очередной сессии. Весело проведя семестр, мы – студенты, спохватившись, начинали яростно вбивать в свои молодые головы знания. Мягкий ход «Икаруса» благоприятствовал для повторения пройденного материала. Важность предстоящего экзамена и настрой к нему были для меня столь значительны, что я толком не разглядел своего соседа. Только заметил руки на подлокотнике кресла, с большими вздутыми венами до локтя, что могло означать о большой физической силе этого человека. Но мысль эта промелькнула, и умчалась не останавливаясь, ибо я удобно расположившись в кресле, держа в руках учебник по всемирной истории, давно переместился в эпоху Древнего Рима. Спартак и Марк Красс, Квинт Гортензий и Цицерон, римские легионы и слоны Ганнибала, плебеи и патриции вполне могли встретиться со мной на экзамене.
Когда я в очередной раз оторвал глаза от книги, мы подъезжали к Тахою. По левую сторону проносились вдалеке горы, отливаясь синевой, а там, внизу, на миг сверкнула спокойная вода изумительного озера Щучье. Весь повернувшись корпусом к окну я приготовился любоваться открывшимся видом, как услышал за собой голос:
  - Ты, наверное, студент?
    Я обернулся и кивнул головой.
   
    Только сейчас я как следует разглядел соседа. Это был мужчина средних лет – примерно за сорок. Тёмные волосы перемешались с сединой. На светлом, но загоревшем лице виднелись морщины. На щеках впадины, что указывает на худощавость тела. И тут я невольно вспомнил Белого Клыка из Джека Лондона. С каким восхищением описано там бойцовское тело потомка волка и собаки. Опытный взгляд хорошего тренера наверняка увидел бы насквозь, через рубашку с короткими рукавами, сухощавое, но очень жилистое тело без единого грамма лишнего веса. Мозолистая ладонь, большие вены и толстые сухожилия на руках до локтевого сустава явно указывали на большую физическую силу.
  - И где же ты учишься? – спросил он после некоторого молчания.
  - В Б.Г.У.
  - А факультет какой?
  - Исторический.
    Опять наступила пауза, после которой он продолжил свой расспрос:
  - Значит будущий историк?
  - Выходит так.
  - И какую историю изучаешь?
   
    Мне его вопросы становились уже неприятными. Хотелось быстро прервать этот ненужный разговор и уткнуться обратно в учебник.
  - Историю страны, всемирную историю и так далее, – ответил я тоном, подчёркивавшим моё нежелание вести дальше хоть какую-нибудь незначительную беседу.
    Уткнувшись в учебник, я никак не мог собраться с мыслями. Так прошло несколько минут, как я вновь услышал голос соседа:
  - А историю родного края изучаете?
  - Изучаем.
   «Чего это он прикопался ко мне со своей историей, или вернее с моей», – подумал про себя и ответил ему: – Племена изучаем. Религию. Бурятия в годы революции, в годы войны. Современную историю.
  - А на лекции вам дают что-нибудь про национальную борьбу?
    На какое-то время наступила тишина. Вопрос был неожиданный и как будто готовился им заранее. Таковым он и оказался позднее. Раньше все его вопросы казались мне исполненными какого-то сарказма. Но этот прозвучал иначе. Видимо, ему действительно хотелось узнать про это, но он начал издалека.
  - Да нет, вроде бы. Ничего такого не знаю, – ответил я с каким-то сожалением в голосе.
  - Ты когда-нибудь боролся по национальной борьбе? – спросил он с какой-то осторожностью, что я улыбнулся.
    Он был где-то на двадцать с лишним лет старше меня, одним словом годился мне в отцы, но по тону его голоса было очевидно, что он сожалеет, что начал разговор на ты и готов теперь перейти на Вы. Но раз уж начал – так начал.
  - Я только один раз в детстве боролся на обо*, – отвечал я ему и дальше продолжал. – Я не борец, да и не спортсмен, но борьбу смотрю на каждом районном сурхарбане.** Два раза смотрел на республиканском.
    После некоторой паузы я спросил его:
  - А Вы – борец?
  - Да как сказать…, я любитель национальной борьбы. До прошлого года боролся на всех районных сурхарбанах. Несколько раз на республиканских.
  - И как боролись?
  - Да всяко разно.
    Мы оба молчали некоторое время. Автобус мягким ходом приближал нас к городу. Он опять начал с вопроса:
  - Ты знаешь, как борются по национальной борьбе? – спросил он и сам же стал отвечать на свой вопрос: – Сейчас в националке*** в основном применяют приёмы из вольной борьбы.
  - Да, я примерно знаю, – перебил я его.
    Действительно мне приходилось слышать это от знакомых ребят – борцов. Мой попутчик тем временем продолжал:
  - Ты, наверное, заметил, что на сурхарбане; будь это район или республика, в основном борются одни борцы-вольники. Там не увидишь борцов греко-римского стиля, дзюдоистов, самбистов. Националка очень подходит именно для вольников. Она для них как бы подспорье, вспомогательное средство в тренировке по основному виду. Вот теперь послушай. Ты когда-нибудь задумывался, как боролись наши предки, скажем двести лет назад? Какой была бурятская борьба, допустим в девятнадцатом веке?

 - Да нет. Об этом я никогда не думал, – задумчиво ответил я ему.
  - Если у тебя есть желание узнать, я бы мог тебе рассказать кое-что про нашу борьбу…,
про борьбу, в которую борются даже малыши на каждом празднике обо, в каждом улусе.*
  - Да, да, конечно. Рассказывайте, – я почувствовал, что во мне пробуждается всё-таки интерес к этому.
  - Ну что же, тогда слушай.
    Он помолчал немного. А тем временем за окном автобуса разливался ярким светом жаркий, солнечный, майский день. Свежая зелень луговых трав, только набирающих рост, переплетаясь с ярким, пёстрым разноцветьем полевых цветов, создавала тот самый, прекрасный ковёр природы, что так радует глаз. Повеяло дыханием лета.
    Попутчик мой слегка откашлялся, как бы поправив горло, и начал неспешно свой рассказ.

   * * *

    Это было лет тринадцать назад. Стояла поздняя осень. Конец октября. Давно слетели жёлтые листья, обнажив ветки деревьев. Чёрные тучи, скрыв солнце и небо, готовили всех к первому снегопаду.
    Я и мой знакомый парень, тоже борец, ехали на электричке в город. Говорили в основном о спорте. Нужно сказать, что мой попутчик отлично боролся по национальной борьбе. И, конечно, наш разговор непременно коснулся этой темы.
  - Нынче летом, – рассказывал он, – я боролся по националке на республике… Я вышел в третий круг и вот там, на ипподроме, ко мне подошёл один старик. Не городской. Сразу видно, что с района, из какой-нибудь деревни. Отвёл меня в сторону подальше от всех и тихо говорит:
  - Я смотрю на борьбу, и приходит мне в голову одна мысль.
  - Какая? - тут же я спрашиваю его.
  - Боретесь вы как-то по-другому.
  - А как?
  - Вроде бы всё правильно. На три точки. Проход в ноги. Подсечка. Броски. Некоторые приёмы мне вовсе не знакомы. Только вот приёмы, что показывал мне в далёком детстве мой отец, я не вижу. Так боролся мой отец, отец моего отца.  Так боролись мужчины того времени на обо. Сейчас смотрю – нет тех приёмов. Никто не применяет.
  - Какие приёмы? – с нетерпением спросил я его.
  - Ну что же, смотри. Я тебе покажу один. Он остался у меня на всю жизнь. Вставай в стойку.
    Я встал. Приготовился. И в этот миг он каким-то странным образом захватил за кисть руки и сделал рычаг, что я ощутил боль в локтевом суставе. Начал падать, но он поддержал меня и отпустил захват.
  - Что это? – спросил я его.
    Он не успел ответить, ибо в этот миг я услышал свою фамилию. Меня вызывали в круг. Я побежал. Ту схватку я проиграл и вылетел. Быстро пожав руку соперника, я стал протискиваться сквозь ряды болельщиков. Лишь бы старик был на месте. Но когда я вышел, его там не было. Долго его искал, но напрасно. Только запомнил, что он весь седой и шрам и на лбу, над правой бровью.
   
    Он закончил свой маленький рассказ. Колёса электрички, как часы, мерно постукивали в такт. А за окном пошёл первый снег. Мне нравится это время года, когда днём становится темно и крупные снежинки, кружась в каком-то причудливом танце, медленно ложатся на землю. В такую тихую безветренную погоду всегда хочется о чём-то поразмышлять. И мысли мои заработали. Было от чего.
  - Что ты скажешь об этом…? – прервал мои мысли знакомый борец.
  - Я думаю, что старик показал тебе какой-то приём из арсенала айкидо.
  - Как? – искренне удивился он.
    (Должен сказать тебе дорогой студент, что я тогда самостоятельно занимался каратэ. Да и сейчас я продолжаю постигать этот вид. Помимо тренировок я собираю разную литературу о восточных единоборствах. Выписываю газеты и журналы: «Каратэ-до», «Боевое искусство планеты», «Тренер», «Спорт за рубежом». Тренироваться нужно не слепо, а зная методику. Так считал тогда, так считаю и сейчас.)
  - Тебя смущает упоминание названия айкидо? – спросил я тогда его.
  - Да нет, вроде бы. А всё же объясни, – ответил знакомый борец.
    Я стал высказывать ему свою точку зрения, которая возникла у меня во время его рассказа. И вот какое мнение сложилось у меня тогда, да и придерживаюсь его сейчас.
   
    В мире тысячи народов. У каждого народа свой обычай, свой темперамент, свой менталитет. Но у всех одинаково одно: руки, ноги, пять пальцев на них, и у всех течёт красная кровь, одинаковая по химическому составу. В общем-то, всё понятно. Мужчина каждого народа в течение своей истории сталкиваясь то ли со зверем, то ли с врагом-человеком, мог применить те или иные приёмы. Во время отдыха мужчин всегда тянуло помериться силами между собой. В таких состязаниях зарождались те или иные приёмы. Ещё задолго до официального появления каратэ, дзюдо, айкидо и других видов люди в разных уголках планеты могли применять фрагменты этих единоборств. Заслуга Японии: в частности таких великих людей как Гитин Фунакоси – основателя каратэ, Дзигаро Кано – основателя дзюдо, Морихея Уэсибы – основателя айкидо в том, что они свои единоборства довели до научно-обоснованной системы. Так что наши предки могли в своей борьбе на три точки, ничего не подозревая, применять некоторые приёмы айкидо ещё задолго до рождения самого создателя – Морихея Уэсибы.
  - Да… В общем-то такое могло случиться… Запросто, – согласился со мной знакомый борец. 
    Так незаметно доехали мы до города. После этого мы ещё не раз встречались, но почему никогда не упоминали об этом разговоре. Наверное, просто забывали, хотя у меня всегда в голове сидела одна мысль, которая частенько не давала мне покоя. И вот, примерно через год, я решил осуществить её.

* * *

    Я решил найти того старика, а ещё вернее узнать тот приём. При этом я думал, что не только тот старик, но и ещё несколько таких, же, стариков должны знать этот приём. Как найти? Задача думаю, не такая уж трудная. Надо поездить по районам Бурятии. По два, три района в год. Так решил я. Всё равно найдётся, наверное, кто ни будь, знающий этот приём. Для начала попросил у друга его старенький «жигулёнок», так как ездил он только на новой «волге». «Старая колымага», как называл мой друг свой «жигулёнок», оказалась довольно таки сносной машиной. В первый год поездил по своему району. Времени это много не заняло. Были, да и сейчас есть, в нашем районе старики-борцы. С большой охотой рассказывали они мне про свою молодость, про то, как боролись на обо. Но этот приём они не знали.
    Весной следующего года, когда растаял последний снег, и пробились первые подснежники, я рванул в соседний район. Ты, наверное, думаешь откуда у меня столько времени разъезжать. Я ведь печник и плотник. Могу столярничать. Калымлю. Короче говоря – свободный художник. Временем распоряжаюсь по своей воле. И это время я посвящал поискам того самого приёма, о котором рассказывал мой знакомый борец.
   
    В соседнем районе старики тоже охотно делились со мной своими воспоминаниями. Но также как и в моём районе, они тот приём не знали. Побывав в нескольких сёлах, я поехал в одну отдалённую деревеньку. В основном ориентировался по карте Бурятии. Она была очень большая, что я складывал её несколько раз, так чтобы мог хорошо разглядывать контуры тех мест, куда собирался ехать.
    Возможно, когда-нибудь покроют асфальтом ту кривую узенькую дорогу, по которой я направлялся в ту деревеньку. Петляя и выпрямляясь временами, она вела меня вдоль речушки, названия которой я не знал. Редкие перелески менялись с небольшими лысыми холмами. А там далеко на горизонте – горы, отливаясь синевой, подпирали небосвод.
    К вечеру был на месте. Деревня, как я и предполагал, оказалась небольшой. Новые дома вперемешку со старыми, образовывали кое-как одну улицу. Заборчики из жердей. Стога. Овцы и козы, пасущиеся вдоль заборов. Ручей спадающий с гор и несущий свои чистые воды прямо по улице. Несколько мостков через неё. Детишки дошкольного возраста, с обветренными лицами, с большим интересом рассматривающие каждого приезжего, а в данном случае меня. Старики и старухи, не уступающие им в любопытстве. Типичный бурятский улус.
    Найти нужный дом в маленькой деревне было не сложно. Узнав, кто я и от кого, хозяева встретили меня радушно, угостили чаем и отвели мне комнату. Утром следующего дня вся деревня знала, что к ним приехал какой-то, то ли учёный, то ли журналист, узнать про старинную бурятскую борьбу. Люди заходили как бы невзначай, будто по своим маленьким делам, хотя цель была у всех одна – краешком глаза взглянуть на меня.
   
    Ближе к полудню люди всё-таки собрались во дворе, ибо таких гостей здесь никогда не было. Как и подобает любой бурятской деревне, здесь также проживали старики некогда боровшиеся по национальной.
    Уютно примостившись на скамеечках, во дворе, мы начали неторопливую беседу. Также они охотно рассказывали про свою молодость, про то, как боролись. Я внимательно слушал их. Мерно и постепенно протекала наша беседа под чистым безоблачным небом, в такую ясную погоду, пока не нарушил её чей-то громкий возглас:
  - А давай мы с тобой поборемся!
    Тут все разом повернулись в направлении голоса с недовольным выражением в лице. Ведь так увлеклись беседой. В центре внимания оказался худой, но жилистый старик, в глазах которого играли озорные огоньки. Видать старик в молодости был большим забиякой. Все недовольно загудели и принялись осаживать его, прекрасно зная его характер. Но видимо упорство, смешанное с упрямством было в его крови.
  - Если ты так интересуешься старинной борьбой, то покажи нам, на что ты способен.
Мои глаза видят, что ты парень крепкий. В молодости и я таким был.
  - Сборись с ним, а то он не отстанет. Он раньше был заядлым борцом. Покажи-ка ему, – прошептал мне рядом сидящий старик.
   
    Я призадумался. У меня не было никакого желания бороться с ним. С молодыми парнями – пожалуйста. Но не со стариком. Тем временем мои собеседники, прекрасно зная нрав друга детства, дружно попросили пойти навстречу его требованиям. Мне ничего не оставалось, как согласиться с ними.
    На такую борьбу я выходил впервые. Уж слишком большой была разница в возрасте. Очертили круг. Мы, согнувшись, встали в стойку. Я был серьёзен как никогда. Проиграть старику на глазах у всех я никак не мог. Но с другой стороны я не мог, да и не хотел использовать всю свою мощь, дабы ненароком не ушибить старого человека.
    Резкий проход в ноги. Я приподнял старика и медленно вернул его в обратное положение. Раздался возглас восхищения. Но мой визави стал упорно настаивать бороться дальше. Чтобы не обидеть его мне пришлось встать в стойку.
  - Не вздумай мне поддаваться, – сверкнув сердитыми глазами промолвил он.
  - Парень, борись серьёзно, – выкрикнули из толпы.
   
    Левой-правой рывок за руку и я за спиной соперника. Правой рукой захватил правую ногу и приподнял её так, что он оставался на одной ноге. Левой аккуратно подсекаю его левую ногу, и тут же слышу гул одобрения. Явно болели за меня – незнакомца. На этот раз вошли в плотный захват, да так что моё правое плечо прочно упёрлось в его правое плечо. Левой захватываю чуть выше локтевого сустава. Тяну на себя, упираясь плечом к плечу, и разворачиваюсь вокруг своей оси, при этом подсекаю правой рукой правую ногу соперника в районе коленного сустава сбоку с внешней стороны. Монгольский. Так называется приём. Соперник на земле, но он просит бороться ещё раз. Подсечка. Опять схватка за мной. Рывок и выход за спину. На этот раз я не сваливаю его. Просто фиксирую его поражение.
  - Почему не свалил меня? Не жалей меня, – голос его очень сердит.
    Опять проход в ноги. Соперник, в который раз повержен, но он не унимается. Мне это изрядно надоело. Опять в стойке. Немного выпрямился в намерении провести подсечку. Соперник в полутора метрах от меня.
 
    И вдруг… мои ноги чуть отрываются от земли, и резкая волна отправляет меня вниз. И закружилась, и завертелась вихрем в головокружительном хороводе и небо, и солнце, и земля, и лес, и горы, и дома, и люди. Как при замедленном повторе заставил себя привстать и сесть. Постепенно хоровод всего окружающего стал замедлять свой ход, и всё стало понемногу становиться на свои места. Побаливал затылок, только что жёстко прикоснувшийся с поверхностью твёрдой весенней земли. Когда, наконец, окружающее приобрело чёткое очертание, я стал раздумывать произошедшее. Это был проход в ноги с одновременной подножкой изнутри и толчком плеча в корпус. Всё действие оказалось непостижимым по быстроте. Как проблеск молнии. И это в его-то годы! Что за чертовщина? Возможно та далёкая, когда-то неиспользованная энергия молодости, дремавшая многие годы в этом, без преувеличения, сильнейшем организме, ждала своего часа, чтобы доли секунды, выплеснуться на миг, удивить и удалиться на покой, навсегда. Ибо возраст – это возраст. Природа – это природа. Хотя, иногда, можно замахнуться и на неё. Да! Мой соперник боролся, дай бог. Старик был доволен. Жёсткого взгляда как не бывало. Вновь в его глазах заиграли озорные огоньки.
  - Я сам для тебя, парень, сварю нашу бурят-монгольскую арсу.* Велю заколоть барана. Ты будешь моим самым дорогим гостем. Всех приглашаю до единого.
    Я с удовольствием  согласился. Быть гостем у такого борца – большая честь.    
    
* * *

    Тот приём, о котором рассказал мой знакомый в электричке, я не нашёл и в этой деревне. Несколько лет провёл я в поисках этого загадочного приёма предков. Обычно пускался на поиски летом, после сурхарбана. Где только я не побывал. Ездил в Агу и Усть-Орду, оттуда выходят очень сильные борцы. И в Аге и в Усть-Орде с большим пониманием относились к моим поискам. Поездил и по республике. В какие уголки Бурятии меня не заносило. Не уставал любоваться красотой тех мест, где я бывал; добротой и гостеприимством живущих там людей.
    Знаменитый Аршан Тунки и спокойные воды Еравны, богатые пелядью; плодородная Баргузинская долина и гора Барас-Хан – самая высокая вершина Баргузинского хребта; величавая Селенга размеренным, неторопливым шагом идущая в лоно Байкала – жемчужины всей планеты. Джида и Закамна, Восточный Саян и Улан-Бургасы, Витим и Уда – драгоценные камни в ожерелье родной земли. Да разве перечислишь. 
 
   После долгих исканий я решил остановиться. Так прошёл год. Я больше не думал об этом приёме, да и старик больше не приходил в голову. Легче найти иголку в стоге сена, чем человека на просторах Бурятии, тем более незнакомого. Хотя все эти годы, независимо от того, боролся или не боролся, приезжал на республиканский сурхарбан. Искал среди болельщиков того старика, но тщетно. Его не было.
    И вот прошёл год. Год без никаких поисков. К тому времени я собирался завязать с национальной борьбой. Уже сказывался возраст. В середине лета, когда тополиный пух разносимый ветром напоминает чем-то снег, шёл я по улице Ленина к кинотеатру «Прогресс». Обжигающие солнечные лучи, раскаляя воздух, асфальт и стены домов, делали обстановку в городе нестерпимой. Отовсюду дышало жаром. Большинство горожан потянулось к берегам Уды и Селенги, или же укрылись за стенами домов. Но, несмотря на это, улицы всё-таки были переполнены людьми. Видимо это – особая природа города. В деревнях в такое время никого не увидеть.
   
    Я шёл и думал, глядя себе под ноги, о чём-то своём, но только не о борьбе. Не знаю, в какой-то миг я поднял голову, огляделся по сторонам. Сначала направо, затем налево. И…
    Там, на другой стороне улицы со стороны Академического театра оперы и балета, вниз по ступенькам шёл пожилой человек. Голова покрыта сединой. Приглядевшись внимательно, заметил шрам над левой бровью. Шрам был ярко-багровый. Неужели тот самый старик? Сердце забилось быстрее.
               
* * *

    Он не он? Он не единственный с такой внешностью. Пока я раздумывал, старик тем временем удалялся. Постояв немного, перешёл на другую сторону и пустился вдогонку. Неужели исчезнет он и вместе с ним приём, за которым я гонялся столько лет? Гонялся и не нашёл. Я догнал его, когда он повернулся за угол, направо к автовокзалу. Некоторое время шёл рядом и наконец…, набравшись духу, спросил:
  - Извините, пожалуйста. Вы когда-нибудь боролись?
    Старик остановился, осматривая меня с удивлением в лице. Не стану подробно описывать, но через пять минут он знал вкратце всю мою историю.
  - Да. Я показывал одному парню один приём. Сколько лет прошло, не помню, – ответил старик и поспешно добавил, – сам видишь, что у меня нет сейчас времени. Скоро автобус. Мне надо домой.
  - Если разрешите, я поеду с вами. Сейчас же возьму билет.
  - Ну, что же дело твоё.
    Я нисколько не раздумывал, когда решил поехать вместе с ним. Совершенно неожиданно подвернулся этот долгожданный шанс, который я был не вправе упустить. Мне в этот день совершенно везло. Билет в кассе купил сразу. После стольких лет сама её величество фортуна вставала на мою сторону. Через двадцать минут мы были в пути. Я тут же в автобусе хотел расспросить его про этот приём. Но нет. Старик всю дорогу проехал молча. К вечеру мы сошли в одной деревеньке, которую я, в общем-то, узнал.   
  - Я был здесь. Искал тот приём, – сказал я ему.
  - Когда?
  - Три года назад.
  - Меня тогда здесь не было. Я уезжал к дочери.
    Мы ещё прошли три километра от деревни, пока не подошли к домику у самого леса.
  - Здесь-то я точно не бывал, – подумал про себя.
   
    Стемнело. Дул лёгкий ветерок. В темноте, под дуновением ветра сосны казались сказочными великанами. Тёмные ветви напоминали руки какого-то загадочного существа. Старик включил свет. Лампочка, приделанная прямо к маленькой сосёнке, осветила весь двор. Во время ужина, ответив на все его интересующие вопросы, я ждал, когда он мне покажет этот приём, за которым, как настоящий охотник, охотился столько лет. Больше часа мы сидели на крылечке. Старик всё время смотрел куда-то в тёмную, чёрную даль, простиравшуюся за чертой освещённого двора. Мне показалось, что он нарочно проверяет меня на терпение. Я, молча, принял эти правила.
  - Вставай. Приготовься, – тихим голосом промолвил он.
  - Наконец-то, – с радостью вздохнул про себя.
 
    Сердце учащённо забилось. Я был близок к тому, к чему стремился в эти годы. Мы встали в стойку. Так простояли некоторое время. Он и не думал атаковать меня. Тогда я сам решил пройти в ноги. В самом начале моего действия, в левом локтевом суставе, внезапно ощутил болевой импульс. Это он сделал какой-то захват в районе кисти левой руки, затем рычаг, что отдалось в локте. Невольно оторвалась от земли правая нога, затем левая, и я, чуть подпрыгнув вверх, устремился влево вбок. В полёте ноги оказались на уровне плеч, головы. Жёстко приземлился спиной на землю. Присел.
  - Что же произошло? – вопрос так и завис в воздухе.
    Моего знакомого борца старик успел подхватить, чтобы он не упал. Сейчас же он провёл приём полностью. Мои прежние догадки оправдались: приём был из айкидо. Я высказал свою догадку, на что он ответил:
  - Я не знаю айкидо. Никогда не слышал про это.
    Ветер стал крепчать так, что деревья стали прогибаться, как будто делали поклон старику за удачный бросок. Чуть похолодало.
  - Пойдём в дом. Поговорим, – сказал он и чуть улыбнулся. – Ты мне расскажешь про эту борьбу. Я же тебе подробно объясню этот приём.
    Опять он поставил чай. Мы начали неторопливую беседу.
  - Хорошее дело делаешь парень, если ищешь истоки той стариной борьбы своих предков. – как бы между делом, проговорил он разливая чай.
 
    Что уж говорить – я был польщён. Возможно, годы моих поисков стоили этого. Беседа затянулась до поздней ночи. Сначала я высказывал мнение о том, что наши предки, сами, не зная об этом, могли применять элементы айкидо. Затем я стал рассказывать ему то, что читал и слышал про эту борьбу. Для начала вкратце рассказал биографию основателя айкидо Морихея Уэсибы. После стал описывать всё то, что знал и понимал про эту борьбу, про которую читал в разных статьях и книгах.
  - Айкидо – это и борьба, и искусство. Главное в ней законы природы. Если с горы обрушился на тебя горный поток, не иди против течения, а спокойно дай промчаться мимо, не препятствуя его движущей силе. С неба падает тяжёлый камень. Старайся не поймать его, ибо ты рискуешь получить увечье, а просто отойди, и он упадёт на землю возле тебя. Примерно такова философия айкидо.
    В этой борьбе нет атакующих приёмов. В основном захваты, броски, уходы от атак. Защищаясь, айкидзин проводит бросок за счёт атакующего действия соперника. Движения в айкидо дугообразные, округлые, сферические.
    Я много раз смотрел рисунки, фотографии по этой борьбе. Что же я вынес оттуда? Захват и движение броска преследуют цель – вызвать болевое ощущение в районе запястья или локтевого сустава. Это в случае если захват произведён на руке. Захват ноги с целью произвести болевое ощущение в районе ступни или коленного сустава. Соперник резко выкручивает запястье вашей руки; вы падаете на землю оттого, что болевой импульс вынуждает вас искать то положение, при котором уменьшится боль, и вы неосознанно для себя падаете на землю, хотя вы и не хотели этого. По некоторым подсчётам специалистов, в айкидо число приёмов от десяти до тридцати тысяч.
 
  - Когда Вы проводили приём, попробуй я изо всей силы воспротивиться, то просто-напросто получил бы вывих в локтевом суставе. Невольно организм самострахуясь, подчинится этому приёму, минуя разум.
  - Да-а. Интересно. Очень интересно! Японцы на всё мастаки, – как бы довольный новыми знаниями, проговорил старик.
    Некоторое время сидели молча. За окном ночные бабочки, мотыльки и прочие насекомые, стремясь к свету, бились в стекло.
  - Видимо, в отличие от японцев наши предки не вводили это в слаженную систему. Конечно, спонтанно найденный приём мог совершенствоваться, передаваться от старых к молодым, – когда я говорил эти слова, глаза старика стали задумчивы.
 
  - Ты знаешь, парень. – начал он не спеша. – Была революция, потом гражданская война. Хотя абсолютное большинство бурят не принимало в них никакого участия, вряд ли жизнь могла быть стабильной. Конец двадцатых, начало тридцатых годов. Вот тут-то и пошло. Укрепление новой власти. Коллективизация. Ломка всего старого. Гонения на религию. Разрушали дацаны, запрещали праздники. Многие буряты поднялись со своих мест, подальше от новой жизни. Подавались кто в Монголию, кто в Китай, даже в Австралию, да и в другие страны. Многих репрессировали. А тут в сорок первом война с фашисткой Германией. Многие ушли на фронт. Многие не вернулись. После войны – восстановление страны. Неимоверный труд. Так десятилетиями забывались приёмы той старинной борьбы. В пятидесятых, шестидесятых годах стала развиваться вольная борьба. Затем классическая, как тогда называли греко-римскую, самбо, дзюдо. Стали снова соревноваться по национальной борьбе. Теперь на сурхарбанах. Наряду со старыми приёмами в арсенал вошли новые приёмы из этих видов борьбы, особенно из вольной. Однако какие-то особые, знаковые, так сказать фирменные приёмы какого-нибудь большого мастера той старинной борьбы, к сожалению, оказались утерянными. Мне этот приём показал мой дедушка незадолго до своей смерти.
 
    Старик сделал паузу, как бы раздумывая, как дальше вести рассказ. В наступившей тишине слышался мерный стук часов, стрелки которых давно показывали за полночь. Я внутренне чувствовал, что приближается самое интересное в его рассказе; то к чему стремился в эти годы, хотя всё рассказанное было интересным.
  - Выпрями правую руку перед собой. Сожми четыре пальца в кулак, а большой выставь вверх, теперь поверни кулак с большим пальцем вправо. Плечо неподвижно. Ты сделал угол девяносто градусов. Самое большее можешь сделать угол в сто, сто десять градусов. Дальше мешает локтевой сустав. Теперь то, же, самое в противоположную сторону – влево. Большой палец делает полукруг и поворачивается на сто восемьдесят градусов. Самое большее на двести, двести десять градусов. То же самое. Дальше мешает тот же локтевой сустав. Видимо наши предки подметили это свойство руки, и на этом делали захват, а дальше приём. Было своё особое движение к этим приёмам.
 
    Старик сделал короткую передышку, и я тоже вместе с ним перевёл дух. Маленькая стрелка ещё ниже спустилась по кругу циферблата.
  - Встань в стойку. Я покажу то, что сделал во дворе. Проведу на твоей левой. Запомни… Четыре пальца вверх, большой вниз, тыльная сторона ладони внутрь. Человеку непривычно такое положение руки и такой захват. Большинство людей, не занимающихся борьбой, даже не подозревают о таком положении руки. Теперь резкий захват моей правой кистью твоей левой, и рычаг вправо. Ты теряешь равновесие из-за болевого ощущения в локтевом суставе. Здесь важно всё. Дистанция. Движение соперника. Твоё движение. Резкость при захвате. Быстрота при исполнении. Нужно тысячи раз повторять, чтобы прошёл на борьбе. Приделай куда-нибудь вертикально стоящую палку. Понятно, как? Каждый день проводи на палке, а можно и на ветке какого-нибудь дерева, сотни раз этот захват. А то и часами держи руку с четырьмя пальцами вверх, большим вниз и тыльной стороной ладони внутрь. Рука должна привыкнуть к такому положению и к такому захвату так, как ешь ложкой суп из тарелки. И ещё тренируй дистанцию и движение.
               
* * *

    Я пробыл у старика три дня. Помог ему по хозяйству. Затем, тепло попрощавшись, поехал домой. Желание овладеть приёмом в совершенстве, было огромным. Мне было далеко за тридцать, не за горами сорок. Тренироваться надо было совсем по-другому, учитывая возраст. Восстановление после нагрузок стало другим, не таким как у молодых, более долгим. Прежде чем начать, несколько дней продумывал план тренировок. И решил начать.
 
    Решил вернуться в национальную борьбу. Четыре года бороться, чтобы не потерять соревновательной обстановки, а на пятый применить приём. Я давал себе время – пять лет на полное освоение забытого приёма предков.
    Отныне жизнь подчинялась строгому распорядку. Дни расписал по графику, определил время для тренировок. На стенах комнаты развесил фотографии великих спортсменов, чтобы психологически подстёгивать себя на большой объём работы. И это в таком возрасте. Обычно это должны делать мальчики в самом начале спортивного пути. Но моя семья отнеслась положительно.
   
    У меня как бы появилось второе дыхание. Это был какой-то особый творческий процесс. Тренировался пять раз в неделю. Два дня для отдыха. Бегал кросс по местности для поддержания общей функциональной подготовки. В лесу соорудил специальную тренировочную площадку. Лом, прикреплённый меж двух деревьев, становился перекладиной. Брусья из четырёх столбов и двух жердей. Всевозможные манекены для отработки ударов. Канат для лазания вверх. Огромная шина от заднего колеса трактора, по которой я бил железной палкой, как это делают боксёры для развития силы и резкости удара. Спринтерским бегом спускался по склону горы и спрыгивал прямо в обрыв для развития ловкости, быстроты и той же резкости. Надевал защитные очки и бегал между деревьями, уклоняясь от веток. Делал резкие подскоки на одной ноге под гору примерно на десять, пятнадцать метров.
 
    И всё же эти тренировки носили вспомогательный характер. Вряд ли что мог развить в таком возрасте, но поддерживать тонус они помогали, ещё как. Всё внимание уделил, прежде всего, отработке приёма, выбора дистанции, определения момента, набору определённых движений. Постижение, развитие и автоматизация нового приёма в таком возрасте имело полный смысл. Каждый день по часу отрабатывал захват на ветке какого-нибудь дерева. Зимой, специально для занятий, освободил маленький домик во дворе. Пригласил одного парня из своей бригады – тренироваться. Парень, обладавший отменной физической подготовкой, тяги к спорту, однако не питал. Стал тренироваться со мной за деньги, которые, я обещал давать ему при каждой тренировке. Соперник для борьбы был мне просто необходим. 
   
    Как шахматист, после долгого анализа готовил в уме будущие схватки, изучал различные варианты, отрабатывал тактику. Из книг я знал, что лётчик Дымерский, долго не летая, восстановил лётные навыки, проводя воображаемые полёты. Таких примеров было немало. Эта идеомоторная тренировка занимала очень важное место в моей подготовке. Я закрывал глаза, полностью отключившись от всего окружающего, представлял конкретную схватку с соперником. И так до появления полного автоматизма. Работа мысли иногда продолжалась даже в сновидениях.
    Много внимания уделял воображению. Я отрывал от земли многотонный КамАЗ; прыгал через высокий забор, с быстротой пули наносил удар. Входил в образ так, что напрягался мозг и тряслось тело.
    Также постоянно проводил психологическую тренировку. В любой ситуации владеть собой и сохранять трезвую голову. Перед каждой тренировкой настраивал себя на бодрый лад. Я вслух и мысленно говорил себе: «С каждым днём я становлюсь сильнее, быстрее, выносливее. С каждым занятием я оттачиваю своё искусство, делаю совершеннее свой приём. Приём предков. Каждая тренировка приносит мне пользу». Это было не просто механическое проговаривание. Я вкладывал в себя весь смысл этих слов.
               
* * *

    Летом следующего года, после годичного перерыва, я вновь решил выступить на сурхарбане. Про себя твёрдо решил: четыре года выступлений, на пятом применить в деле приём. Четыре года пробовать себя в конкретных схватках. Четыре года ощущать себя в соревновательной атмосфере и делать из этого вывод и тщательный анализ.
    Моё появление удивило зрителей. Посыпались реплики:
  - Опять вернулся.
  - Наверное, не может жить без борьбы.
  - Старый конь борозды не портит.
    В первый год отборолся неплохо. Был в шаге от призового места.
   
    В последующие годы изнурительные тренировки, во главе которых был этот приём, дали всё-таки результат. На своём напарнике приём выполнял молниеносно. Продолжал прокручивать мысленно поединки с воображаемыми соперниками. Много раз я мог успешно применить приём в реальной схватке, но помня, что «ружьё должно выстрелить на пятый год», подавлял в себе это искушение. 
     Это добровольное самоограничение сильно мешало мне. На середине турнирного пути я оказывался выбитым. На четвёртом году выбыл сразу после двух кругов. Два поражения подряд.
  - И зачем этот старый путается под ногами у молодых. Смотрел бы дома телевизор, – услышал я чей-то язвительный голос.
    Повернул голову и увидел недалеко от себя в небольшой группе людей высокого, полного, усатого, лет под тридцать мужчину. Глаза наши встретились. Взглядом полным насмешки, осмотрев меня с ног до головы, он отвернулся. Во мне не было никаких эмоций.
  - Остался год. Буду тренироваться как никогда, – и ещё сильнее укрепился в своей решимости.
   
    В последний год основное внимание уделил отработке приёма и выбору позиции. Много раз мысленно прокручивал ситуации схваток. Все действия старался подвести под этот приём. Много читал статей и книг по психологии. Тренировал себя по методике таких профессоров как Анохин и Алексеев.
    Когда оставалось несколько дней до районного сурхарбана, мой напарник сказал:
  - Я давно не ездил на районку. Бороться не собираюсь, но я так хочу посмотреть – к чему всё-таки привели наши тренировки.
    В райцентр приехал накануне. Решил переночевать у родственников. Завтра сурхарбан. Старался ни о чём не думать, но всё равно долго не мог заснуть. Я понимал – это мандраж.
Через каждые пять минут старался успокоить себя. Не помню когда, но я заснул.
               
* * *

    День выдался ясным, солнечным и очень жарким. Таким, каким бывает день во второй половине июня. Народу всё прибывало и прибывало. Подъезжали автобусы из разных концов района. На слабом ветру кое-как развевались разноцветные флаги. Но ещё более разноцветными казались одежды людей снующих между киосками и прилавками, уставленными различной снедью. Чего только не было здесь: пирожки, беляши, шашлычки, колбасы, пельмени, окорока копчённые, омуль байкальский, и конечно чемпионы – короли некоронованные, но всеми признанные по высшему уровню – бурят-монгольские бууза. А ещё соки, газированные напитки, хлебный квас, чай бурят-монгольский зелёный и много ещё чего. Раньше бывали водка и вина различных сортов, пиво холодное в бутылках и с бочки разливом. Но в последние годы запретили на сурхарбане употреблять эти крепкие напитки, на что, в общем-то, все отнеслись положительно. Знакомые и незнакомые поздравляли друг друга с праздником. Да! Это отличный праздник!
   
    После парада, до взвешивания сделал разминку для подготовки мышечной и кровеносной системы. Попросту говоря, стал разгонять кровь и готовить мышцы.
    А между тем праздник начался. Стремительно, как ветер, пронеслись горячие скакуны, соединённые в едином порыве со своим хозяином в седле. Большинство седоков составляли мальчики с очень лёгким весом.
  - Наверное, многие с трёх лет на коне, – с полным на то основанием могли предположить зрители, и они не ошиблись бы.
    Стрелы точно пронзали или ложились рядом с кожаным мешком – сур. Харбан – стрельба и мишень из кожаного мешка – сур дали название этому празднику – «сурхарбан». А юноши и девушки в одеждах ослепительной белизны то радовались точному попаданию, то огорчались досадному промаху.
    Неподалёку, под выстрел стартового пистолета, устремлялись по дорожке легкоатлеты. Бег с приподниманием бедра, захлёстыванием голени, и лёгким касанием об землю передней стопы, мог сравниться по красоте, разве что, с бегом лесной косули или грациозной лани.
    Послышались звонкие шлепки о волейбольный мяч. На одной площадке рослые ребята, на другой такие же девчата, в высоком прыжке били мяч через сетку. Они старались, как бы вогнать его в землю.
    Звонкий протяжный свисток возвестил о начале футбольного матча. Двадцать два  здоровенных парня ринулись в бой за одним мячом. Король спорта вступил в свои права.
 
    Сурхарбан богат не только спортом. Под большим развесистым шатром зрители смотрели концерт художественных коллективов района. Юные певцы и танцоры выступали так задорно, что каждый, наверное, подумал: «Кто-то из них выступит на большой сцене».
    И стар и млад в каждом номере старались показать достойно мастерство родного клуба, родного села. На сцене царил изумительный перелив красок; разноцветье семейских народных платьев, ярко-красные сарафаны, синие, зелёные дэгэлы* с оригинальным орнаментом. Невидимая волна обволакивала всех перебором чудных звуков гармоники, чистой трелью балалайки, плавной мелодией старинного хура.**
    Ёхор*** по ходу солнца и против; затаённое дыхание зрителей, а затем гром оваций…
   
* * *
               
    Ждали самого главного. Гвоздь праздника – национальная борьба только начинала свой долгий путь. Заканчивалось взвешивание. В течение многих лет мой вес почти не изменялся. Плюс-минус двести граммов. Моё тело всегда было на боевом взводе. Тренировки и физический труд давали знать. После взвешивания я уединился. По жребию выпало так, что в первом кругу я свободен. Начал медитацию.
    Я закрыл глаза и стал пробовать все варианты психомобилизации. Нет. Не получается. Что это? Моя неготовность? Моё неумение? Я прекрасно знал, что этот приём, в сложной соревновательной обстановке, удастся при хорошей психологической мобилизации. Огляделся вокруг. Молодые парни весело разминались. Что ж, огромный кипучий потенциал молодого организма так и просил выплеснуться наружу. Я встал, подошёл к дереву, опять присел прислонившись. Какая-то опустошённость внутри. Никакого стартового мандража. Апатия. Бессмысленным взглядом уставился перед собой. Затем медленно поднял голову и посмотрел наверх. Синее, синее небо без единого облачка. Что же за точка там? Да это же орёл! Теперь я разглядел точно и отчётливо. В плавном реющем полёте, широко раскинув крылья, царь неба описывал круги прямо над тем местом, где собирались бороться. В этой многолюдной праздничной суматохе, когда всем хочется посмотреть все интересные зрелища, а участники сосредоточены на своём выступлении, один только я, наверное, заметил его и любовался им.

  - Борьбу прилетел смотреть. Интересно, за кого будешь болеть? За всех сразу? Ну, что ж давай. Пусть все ребята наши будут такими как ты! – и стало веселее на душе почему-то от этих мыслей. Куда-то подевалась апатия. Каждый предмет виделся отчётливо и ясно. Все изнурительные тренировки последних лет, так воплощённые в моё тело и мозг, сейчас заговорили во всю. Они рвались в меня, как сильный ветер, распахивая настежь окна, врывается в комнаты и начинает во всю хозяйничать там.
    Возможности психики человека неисчерпаемы. На одной научной конференции шведский учёный-психолог Уннесталь рассказывал о том, как одна женщина, мать, увидев, как грузовик наезжает на её ребёнка, стремительно подбежала и подняла грузовик. А потом в нормальных условиях она не могла его, грузовик, сдвинуть с места.
    Полная мобилизация воли. Я так хотел применить этот приём в соревновательной борьбе. Узнать, как боролись наши предки. Я в норме, согласно моей тренировке. Сейчас или никогда. Для чего я изнурял всего себя в эти годы.
    Я встал и пошёл к месту соревнований. Шёл медленным, уверенным шагом, и какая-то волна обволакивала меня вокруг. Внешний мир отступил далеко и я находился в своём особом внутреннем мире, созданном психологическим настроем.
  - Ты где потерялся? Ты готов? – напарник мой был возбуждён и встревожен.
  - Не волнуйся. Сейчас я готов как никогда, – полушёпотом проговорил я.
               
* * *

    Первый свисток и… началось. Борцы сошлись в круге. Первые несколько схваток я не видел. Я был свободен в первом кругу. Спустя некоторое время я протиснулся в ряды зрителей и стал смотреть это красивое зрелище, в котором и я буду скоро выступать.
    Разнообразный арсенал борьбы. Каждый старался показать всё на что способен, чтобы не проиграть ненароком. Националка – штука такая, что стоит расслабиться и проиграешь слабому. Борцы применяли обманные финты, старясь ввести соперника в заблуждение, чтобы провести какой-нибудь технический приём.
    Вот один из них делает обманные движения руками, головой, корпусом и… внезапное сближение, подсечка внутренней стороной стопы. Как падает трава, скошенная косой, так же рухнул соперник. И гром аплодисментов врывается в круг. 
 
    В следующей схватке опытный борец, едва войдя в захват, сделал быстрый нырок под руку; оказавшись за спиной соперника, правой рукой тут же выдернул его правую ногу назад и, чуть подав корпус вперёд, тем самым выводя соперника из равновесия, ладонью левой руки, вывернув локтевой сустав вверх, аккуратно подсёк его левую ногу чуть ниже колена. Сопернику ничего не оставалось, как упасть вперёд. Такой же шквал аплодисментов.
    Не описать все схватки. Меню из самых разнообразных приёмов. Вот один из них. Проход в ноги и подъём на «второй этаж», когда борец, отрывая соперника от земли, поднимает его вверх на плечо. Так сделал один парень, грамотно сделав подсед, по всем законам физики, легко поднял своего визави в воздух.
      Проведён «монгольский».* Гул восхищения. Опять подсечка, внутренней стопой. То же самое. «Полумельница» с подъёмом на «второй этаж». Бросок через бедро. Бросок вращением через грудь. Проход в ноги с внешней подножкой. С внутренней. Один парень даже умудрился , не входя в контакт, за счёт чисто обманных движений, заставить соперника упасть на зелёную траву, чем вызвал бурю восторга. Это тоже одна из сторон борьбы.
   
    Мне особенно понравилась одна схватка. Борец молниеносно прошёл в ноги, чуть оторвал соперника от земли, не поднимая его высоко вверх на «второй этаж», быстро провёл бросок прогибом. Спина его, сделав изгиб, как бы образовала дугу. Казалось, что сам упадёт на траву. Но нет! Сохранил равновесие. А соперник оказался борцом подготовленным. Перелетел через него, ловко приземлился на руки, убрав голову, перекатился через плечи и моментально встал.
  - Молодец! – выкрикнул стоящий рядом со мной любитель борьбы и громко захлопал в ладоши.               
    Аплодисменты его явно предназначались борцу, сделавшему такой изумительный бросок прогибом через грудь. Так было приятно смотреть на красивые схватки, болеть за ребят, но приближалась моя очередь. Уже начинался второй круг. Вскоре я услышал свою фамилию.
   
* * *

    Неторопливо, спокойно я вышел в круг, на середину. Много лет  борюсь. Есть свои болельщики. Правда, в последние годы я их мало радовал. Есть свой коронный приём – проход в ноги, про который знают многие.  Сегодня выхожу в последний раз. В последний раз с тайным приёмом. Как долго ждал этой минуты. Как долго готовился к ней. Для чего?
    Пожал руку судье, затем сопернику. Потом далеко отступил назад. Что же произойдёт в самом ближайшем будущем? Через десять секунд? Через двадцать? Через минуту? Через две?

    Продолжение следует...