Поздняя ягода. Роман

               
              Поздняя ягода.
                Роман.


                Поздняя любовь,
                Как поздняя ягода,
                Кислая и горькая до слёз,
                Но она бывает, как ягоды рябины,         
                Сладкою становится в мороз.               

                ГЛ.1
 В этом месте Гилюй – приток реки Зея, делает крутой поворот, вырывается, из ущелья, оставив позади ревущие перекаты, и плавно растекаясь по равнине, превращается в плёсо. Собирая свои холодные и прозрачные воды с отрогов Станового хребта, она несёт их местами, со скоростью до 5м/с. Обычная горная река, поросшая по обеим берегам, лиственницей, даурской берёзой, монгольским дубом и прочим мелколесьем. На плёсе работала паромная переправа, которая связывала дорогу от города Зея, до отдалённых приисков. Паром был примитивным, сколочен из двух больших лодок и настила из жердей. Передвигался за счёт ручной тяги.
 К переправе подкатил бортовой ЗИЛ. В кузове машины, на гладко остроганных и прочно закреплённых лавках, расположилась не большая группа людей – сборщиков брусники. Под лавками лежали картонные коробки разных размеров, фанерные ящики, вёдра и рюкзаки. Люди были хорошо знакомы между собой, так как являлись сотрудниками одной конторы. Цель поездки, за два выходных дня, собрать как можно больше брусники пока погожие деньки, а то начнутся осенние дожди и непролазная грязь. Но пока погода баловала тёплым осенним солнцем, и обилием ягод.
 Михаил Плетнёв, случайно попал в эту компанию. Он не был сотрудником этой конторы, а по тому спокойно наблюдал за пассажирами, разглядывая их внешний вид. Большую часть группы составляли женщины. Лариса Петровна, пред пенсионного возраста, но очень подвижная и энергичная особа. Верочка, перешагнувшая через тридцатилетний порог, но сохранившая фигурку подростка. На её открытом лице выделялись большие чёрные глаза, а брови были так изогнуты, что казалось, она на всех смотрит удивлённо. И ещё одна особа, баба Люся, с внучкой Катей-девочкой подростком лет двенадцати.
  Интересно было наблюдать за мужчинами. Их было двое, и они явно не были сборщиками брусники, а взяты больше для охраны. Михаил заметил, в их рюкзаках, зачехлённые ружья. Он не мог себе представить их ползающих на коленях, собирая ягоду. Уж больно комплекция у них была не для этого вида спорта, не смотря на то, что возраст был разный. Тот, что постарше Геннадий Иванович, высокий, кряжистый, но уже червячок рыхлости, поселился в его теле. А второй, наверное, ровесник Михаила, Артём, лысеющий, с пивным животом, молодой человек. Они казались одной большой семьёй, шумно обсуждая, не понятные Михаилу темы.
 Ему предложил эту поездку хороший знакомый, сотрудник данной конторы, и не любитель лесных прогулок. А Михаил обрадовался такому предложению. У него не было личного транспорта, а поездка на машине в тайгу, давала возможность побродить с ружьём, и поискать выводки рябчиков. На всякий случай он прихватил с собой картонную коробку из-под какой-то домашней утвари, под бруснику, положил туда рюкзак с едой и патронами, и всё это забросил в кузов машины. В лёгкую познакомился с коллективом, забрался в кузов, и вот подъехали к переправе. Все начали выгружаться, перед въездом машины на паром.
  Водитель ЗИЛа – молодой, крепкий парень по имени Фёдор – сын северных народов, откинул задний борт машины, закрепил лестницу, и помог женщинам спустится на землю.  За тем, он сел в машину, и медленно въехал на паром. Старый, повидавший не одно половодье и ледоход, паром заскрипел, осел под тяжестью автомобиля, напрягая металлический трос. Мужчины ухватились за него и дружно потянули на себя. Паром, подхваченный холодной гилюйской водой, медленно отошёл от берега. Михаил думал, перебирая руками трос: «Зачем нужно было ехать за брусникой в такую даль, да ещё с водным препятствием.
  Этой ягоды можно было и ближе набрать. По-видимому, у организатора поездки, на то были свои причины». Но его эта поездка устраивала. Появилась ещё одна возможность по глубже забраться в тайгу. Его мысли прервал крик Кати:
 -- Утки, утки, вон, целая стая! – показывала она рукой на средину реки. С десяток гоголей, спокойно плыли по течению в сторону парома. Бело-чёрное их оперение переливалось на солнце. Они так увлеклись кормёжкой, что подплыли к парому метров на тридцать, потом испугавшись, резко захлопали своими короткими крыльями, взмыли вверх и скрылись за поворотом. «Эх, ружьё-то в кузове машины», -- пожалел Михаил. Паром медленно приближался к противоположному берегу. Вот он шваркнул бортом о старый причал и затих. Все облегчённо вздохнули, и с шумом сошли на берег. Водитель запрыгнул в кабину, и выкатил машину на берег.
 -- Ну, что, поехали дальше? – крикнул он.
 -- А далеко ещё? – спросил у него Михаил.
 -- Нет, так, километров двенадцать будет, и всё лесом, -- широко улыбаясь, ответил он, -- тут большая брусничная поляна есть, я на ней каждый год бываю, отличный сбор. Он включил скорость, и снова замелькали мохнатые лиственницы. Вот машина свернула на старую просёлочную дорогу, прокатилась метров сто, и остановилась.
 -- Всё, приехали, располагайтесь, -- крикнул водитель, -- вся брусника ваша. Компания с шумом выгрузилась из кузова. И действительно, всю поляну покрывал, сплошной красный ковёр брусники. Негде было ступить, чтобы не раздавить её, так плотно она произрастала. Вокруг поляны стояли, покрытые жёлтой листвой берёзы, и осыпающие оранжевым дождём хвои, лиственницы.
 -- Красота-то какая! – тихо прошептала Лариса Петровна. Верочка и Катя схватили совки, так называемые «комбайны», ведёрки и бросились собирать.
 -- Мужики, – обедать будем, иль как? – подала свой голос баба Люся.
 -- Будем, будем, -- раздалось со всех сторон. Все потянулись к плащевой накидке, на которой Баба Люся разложила уже продукты, приготовленные ею к этому случаю. Каждый вытряхивал содержимое своего рюкзака на накидку, и устраивался по удобнее.
 -- Михаил, а Вы где работаете, я что-то в нашей конторе Вас не замечала? – обратилась Верочка.
 -- А Вы что на всех мужчин, в возрасте от тридцати лет обращаете внимание? А работаю на той же стройке, что и вы. У него не было желания, при всех заполнять анкету.
 -- Нет, только на интересных.
 -- Вы меня находите интересным, и в чём?
 -- Ну, Вы, какой—то загадочный, и всю дорогу молчите.
 -- Было бы довольно смешно, если бы я, в незнакомом коллективе болтал без умолку.
 -- Ради Бога простите за бестактность. Она поднялась, туго обязала голову платком, взяла эмалированное ведро, и направилась в сторону брусничной поляны.
 -- Ну что поели? Всё, за работу, осенний день короток, много не сделаешь, -- раздался командирский голос бабы Люси. Женщины, остатки еды завернули в плащ-накидку, и оставили на месте, взяли свои ёмкости под ягоду и разбрелись по лесу. Геннадий Иванович и Артём остались лежать на траве, дымя сигаретами.
 -- Эх, как хорошо тут, так бы и лежал, глядя в небо, целую вечность, -- Артём лёг на спину, раскинув руки. А у меня ещё отчёт не готов, в понедельник сдавать.
 -- Да ладно тебе тут о работе думать, у меня вообще обвал с объёмами, -- Геннадий Иванович полез рукой в свой рюкзак, и вынул бутылку водки. Давайте по пять капель, пока бабы там по бруснике ползают.
 -- Наливай, -- Фёдор подставил свою кружку, -- люблю на природе выпить.
 -- Можно подумать, что дома ты это делаешь с трудом, -- заметил Артём.
 -- Я пас, пойду то же поползаю, наберу хоть с ведёрко. Михаил встал, взял свой берёзовый короб, и направился в сторону женских голосов.  Раздвинув кусты багульника, он увидел Верочку. Она стояла на коленях, с усилием водя одной рукой с совком по веточкам брусники, другой отгоняла мошку. Тёмные волосы, выбившиеся из-под платка, были осыпаны золотистой хвоей лиственницы. Она так увлеклась сбором ягод, что не заметила, как подошёл Плетнёв.
 -- Ну почём нынче брусника? -- делая голос страшным, обратился он к ней. Верочка резко повернулась, и увидела Михаила.
 -- Ой, как вы меня напугали. – Вы, почему бруснику не собираете? Берите, пока отдаю даром. Михаил опустился на колени рядом.
 --Да она мне не очень-то нужна, я ведь поехал, чтобы по лесу побродить, рябчиков пострелять, уж больно люблю я эту охоту. Верочка старалась понять, что её заинтересовало в этом мужчине. Спокойный уверенный голос, или какая-то внутренняя сила располагала к себе, и успокаивала.
 -- А жена Вас, с чем ждёт, с ягодой или с дичью?
 -- Она меня ни с чем не ждёт, у меня её нет, и давайте не будем обо мне. Вот вы лучше скажите, почему все вас зовут Верочка, а не просто Вера? И можно мне вас так называть?
 -- Ну, прежде всего я думаю, Вам нужно рассказать о коллективе, с которым вы приехали сюда. Она поднялась, огляделась, заметила поваленную ветром лиственницу и села на неё. Так вот, мужчины: Геннадий Иванович – старший прораб на стройке – муж Ларисы Петровны. Артём работает механиком у него на участке, про него ничего не знаю. Баба Люся – кладовщик в управлении, Катя её внучка. Всё! Да, а Лариса Петровна у нас главный бухгалтер, вот теперь всё, полная картина, с кем вы оказались в лесу.
 -- Да нет, не всё, про себя ничего не сказали, и на мой вопрос не ответили.
 -- Ну а почему Верочка, да всё просто. Когда пришла работать в отдел, после окончания института, была всех моложе в отделе, ну и начальник отдела, он дорабатывал последние месяцы перед пенсией, назвал меня Верочка. Она сложила ладошки рук вместе, и зажала их коленками, скрывая волнение. Вот в отделе, вначале вроде бы в шутку называли так, а потом привыкли. Теперь, вроде бы с возрастом уже и не Верочка, а как избавится от привычки.
 -- А как вас по отчеству?
 -- Васильевна.
 -- Вера Васильевна, красиво, нет Верочка лучше, я тоже буду вас так называть. В тени деревьев он не заметил, как вспыхнуло её лицо.
 -- Ну, что продолжим сбор? – сказал Михаил, опускаясь на колени, и, работая совком, пополз по брусничнику. Не прошло часа, как его берёзовая ёмкость была наполнена краснобокой ягодой. Закинув на плечи свой короб, он пошёл искать Верочку. Она сидела на пеньке и вытряхивала из сапог лесной мусор. Увидев его она поднялась, поправила на голове платок, и взяла ведро, наполненное ягодой.
 -- Пошли к машине, там, наверное, уже все собрались? Я слышала, как баба Люся звала Катю. Он подхватил её ведерко, и они пошли в сторону, где раздавались громкие мужские голоса.
 -- Ты понимаешь, что у меня план, объёмы, а что я могу сделать без техники. Геннадий Иванович – красный от выпитого, возбуждённо размахивал руками.
 -- Вот и я говорю, что ты можешь без моих экскаваторов и бульдозеров. Тогда объясни мне, почему при выполнения плана, ты получаешь премию и всё такое прочее, а о механике забывают? Как будто, его и нет. А вот если плана нет, то механик виноват во всех грехах. Артём пошевелил палкой угли в костре, взял бутылку с водкой, и хотел разлить по кружкам.
 -- Не надо, не наливай, -- остановил его Геннадий Иванович, -- вечером допьём, когда все соберутся.
 -- У…Как у вас тут весело, и брусники уже набрали? -- с улыбкой, заметила Верочка.
 -- Завтра наберём, спозаранку, а может Лариса Петровна уже набрала, нам ведь много не надо. Он поднялся, и не твёрдой походкой направился на голоса женщин, возвращавшихся к костру. Михаил поставил Верочкино ведро с брусникой под куст, рядом свой короб, и подошёл к Верочке.
 -- Я пойду, с ружьём поброжу тут по окрестностям, к отбою вернусь, скажите, если кто спросит, хотя кому я тут нужен. Он закинул за плечи рюкзак, взял ружьё, и, раздвинув кусты, скрылся в молодом берёзовом подлеске.
 Воздух, нагретый последними солнечными лучами, постепенно остывал. В распадках затаился туман. Он лежал белой ватой на ветках кедрового стланика, скрывая журчащий в низу ручей. Тайга наполнилась тишиной и покоем. Михаил, слегка нагнувшись, продирался сквозь мелкий березняк, настолько густой, что как будто его кто-то посеял и позабыл прополоть.  Не думал он, что берёзы могут так густо расти. Наконец-то, вот она – большая лесная поляна, покрытая брусничником. Он присел под лиственницей и перевёл дух, обтирая пот с лица.
  «Зачем я полез в эту чащобу, – подумал он, -- можно было, и обойти этот участок, всё равно, дичь-то не водиться в таких зарослях, взлетать ей тяжело, в случае опасности». Оглядев поляну, и выбрав направление, он поднялся. Нужно спешить, день подходил к концу. В этот момент тишина леса, утонула в хлопанье крыльев. Со всех сторон на крыло поднимались молодые рябчики. В сентябре, молодая птица, окрепнув, сбивается в стаи и кормится вот на таких полянах, готовясь к зиме. Взлетев, они расселись на ближних деревьях, и с любопытством разглядывали Михаила. «Молодые, не пуганные ещё», -- подумал он, -- выцеливая ближнего рябчика.
  После дуплета в траву упали два пушистых комочка. Вся стая, сорвавшись с веток, улетела в ельник. Михаил подобрал рябчиков, подвернул краснобровые головки под крылышко, и аккуратно уложил их в рюкзак. В ельнике он добыл ещё пару рябков, и услышал одиночный выстрел. Наверное, Геннадий Иванович стреляет, или Артём, его зовут. Михаил развернулся, и направился на выстрел. День подходил к концу, нужно было спешить. Он быстро прошёл по ручью, и поднялся на сопку. «Сейчас должен быть тот мелкий березняк, -- через который ему идти не хотелось, -- лучше обойду его стороной», -- подумал он.
  Но берёз нигде не было, только старые ели, обросшие мхом, стояли стеной. Прошёл ещё час бесполезного блуждания по лесу. Михаил, не новичок в тайге, не мог поверить, что заблудился. Выбрав не большую полянку, с поваленными старыми деревьями, он остановился и присел на них. На тайгу опустилась ночь, и дальше идти было опасно. Михаил не был готов к такому развороту дел, нужно было готовиться к ночлегу. Усталость давала себя знать, не хотелось двигаться, ни о чём не думать, но мысль: «Как же он, охотник, мог заблудиться?» -- не давала ему покоя. Осенняя ночь не располагает к ночёвке в лесу, если ты к этому не готов. Михаил не думал, что он вот так вот будет ночевать в лесу. Тёплую фуфайку он оставил там, в машине, а на нём была только рубашка, и лёгкая куртка «штурмовка». «Хорошо, что-рюкзак-то взял», -- подумал он.
  В нём было две банки тушёнки, булка хлеба и спички. Разжечь костёр не составило труда. Положив два не больших, поваленных временем дерева, друг на друга, и закрепив их кольями, он поджёг их. Михаил знал, что так они могут гореть всю ночь, отдавая ему тепло. Закусив тушёнкой, и положив под голову рюкзак, он расположился вдоль костра на ночлег. Его беспокоила мысль, почему он заблудился? Как-то внезапно он вспомнил – выстрел, выстрел который сбил его с толку, -- эхо. Да, он услышал эхо выстрела и пошёл на него, а нужно было идти в противоположную сторону. Тепло от костра еле согревало спину.
  Прохлада опускалась на землю и с ней как-то нужно было бороться. Он встал, растащил горящие деревья друг от друга на расстояние, по средине наложил веток ели, получилась мягкая и тёплая постель.   «Вот теперь можешь и отдохнуть», -- сам себе в слух, предложил Михаил. Огонь от двух костров, создавал, что-то вроде духовки. Михаил, довольный собой, и обогретый теплом костра, лёг на хвойную пастель, блаженно потянулся, и закрыл глаза. Жара. Солнце палит так, что пересохло во рту. Он стоит посреди поля покрытого ромашками. Цветы растут так плотно, что кажется, поле покрыто снегом.
  Она идёт к нему, навстречу вытянув руки. На ней широкое белое платье, а лёгкий ветерок развевает её золотистые волосы. Он бросается к ней на встречу, но ноги тяжёлые, сил нет оторвать их от земли.  «Опять этот сон, из далёкой его юности», -- подумал Михаил, -- открывая глаза. Не сложилось у него тогда, не получилась любовь с ней, но запала на всю жизнь. Всё было хорошо, армия виновата в их расставании, не выдержала любовь разлуку. А может быть напрасно он тогда, не встретился с ней, не объяснился, а как трус бежал, не зная куда, завербовался на север.
  Почти десять лет он мотается по северам, но никого не впускает, в тот уголок души, в котором притаилась она и ждёт своего часа. Крепкий здоровьем, и физически не плохо сложен, он обращал на себя внимание женщин. Их было много, которые соприкасались с его душой, но она им не открывалась. Костёр уже догорал, и он, почувствовав лёгкую дрожь, поднялся, разогрел на углях банку тушенки, позавтракал. Хотелось пить. «Да, не мешало бы сейчас чайку полить», -- подумал он, но за водой нужно спускаться в распадок, да и кипятить не в чем.
  Рассвет пришёл с холодным пронизывающим ветром. Нужно было двигаться, Михаил кинул в рюкзак консервную банку, на всякий случай, притушил костёр, определил направление движения, и пошёл в поиск оставленной компании. Но как бы он не определял направление, он не знал, куда ему идти. Поднялся на сопку, огляделся, в расчёте увидеть дорогу, или какие-нибудь признаки жилья, ни чего подобного не было, только тайга. Он спустился в распадок. На дне распадка шумел родник. Чувство голода, определило его последующие действия. Михаил развёл костёр, достал из рюкзака рябчика, от теребил его, и положил в костёр. За тем, набрал воды в консервную банку, и поставил на угли.
  Обед был хорош, если была бы соль, рябчиков без соли ему ещё не приходилось, есть, а вот горячий отвар из ягод шиповника, взбодрил его и согрел.  Определив север, по лиственнице, на которой с северной стороны, на ветках висит зелёный мох, он направился на восток. Поняв, что он заблудился, Михаил решил не искать поляну с ягодниками, а искать дорогу или человеческое жильё. Начал моросить осенний мелкий дождь. «Только этого мне не хватало, -- подумал он, -- нужно идти по ручью, он обязательно приведёт меня к реке». От ходьбы по зарослям мокрого багульника, Михаил еле переставлял ноги.
  К вечеру, он мокрый и усталый, прислонился спиной к сосне, и медленно опустился на землю. Нужно было согреться, предстояла ещё одна ночь в тайге. Дождь усилился, потянул холодный ветер. Михаил с усилием поднялся, насобирал сухих веток, которые ещё не успели намокнуть, и развёл костёр. Теперь он мог согреться, но только спереди. С куртки и штанов поднимался пар, а спина мокла и замерзала. Всю ночь ему пришлось поддерживать огонь и крутиться вокруг него. К утру пошёл снег, но это было лучше, чем дождь. Теперь можно было раздеться и просушить одежду.
  Снег медленно покрывал землю. В сухой одежде стало теплее, но лёгкий озноб пробегал по телу. Он отодвинул костёр в сторону, сгреб угли в другую, и лёг на прогретую землю. Не много согревшись, он заснул. Сон пришёл мгновенно. Он маленький, маленький сидит на лавке возле старого дома. Холодно, а он в одной рубашке, кого-то ждёт. Из дома выходит мать. «Миша, ты, что тут сидишь, замёрз ведь, иди в дом?» Он пытается встать и не может. Открывает глаза, всё вокруг бело.
  С усилием поднимается на ноги, всё тело болит. «Надо идти», -- решает он. Пройдя несколько километров, он снова почувствовал озноб, который пронзил всё тело и застрял в голове. Какое-то кольцо сжало голову, и погрузило её в темноту. Вот свет всё ярче, ярче, впереди большая зелёная поляна, на ней стоят палатки, ходят люди, и не замечают его. Он что-то им кричит, просит помощи, и вот их нет, всё исчезло.
                ГЛ.2
Вера стояла в недоумении: «Почему он ушёл, почему не позвал её с собой?» Она чуть не сказала ему об этом. Наверное, не серьёзно было бы с её стороны, напрашиваться на прогулку. Но всё равно ей с ним было приятно, и она надеялась, что он скоро вернётся, и у них будет целая ночь, чтобы узнать друг друга поближе. У костра уже собралась вся компания. Баба Люся как обычно хлопотала у костра, готовя ужин.
  Катя увлечённо пересыпала бруснику по коробкам.
 - Катя, а зачем тебе много брусники? – заплетающимся языком спросил Артём.
 -- Бабушка сдаст в заготконтору, и купит мне школьную форму.
 -- А, что за неё дают?
 -- По шестьдесят копеек за килограмм.
 -- У, какая ты богатая будешь.
 -- Что привязался к ребёнку? – урезонила его баба Люся, что заняться нечем? Давай хоть палатку поставь, вечер уже. Артём нехотя поднялся и вместе с Фёдором пошли к машине за палаткой. За ужином Лариса Петровна   обращаясь ко всем, спросила,
 -- Где у нас, наш новый знакомый, Михаил кажется его зовут? Все повернулись в сторону Верочки.
 -- Это, что вы на меня смотрите, я что должна за всеми следить?
 -- Ну как же, ты больше всех им интересовалась, и из леса вышли вместе, вон и коробки с брусникой рядом стоят. Артём довольный своей иронией, улыбался, прихлёбывая чай.
 -- На охоту он пошёл, сказал, что к вечеру вернётся.
 -- Так надо его позвать, -- сказал Геннадий Иванович, вставая. Он взял ружьё, которое ещё не расчехлил, собрал его и выстрелил. Эхом по сопкам покатился выстрел. Тёмным покрывалом ночь опустилась на тайгу.
 Сборщики ягод разместились, кто, где мог, женщины ушли в палатку, мужчины в кабину машины.
 -- Не пришёл наш мужичок, заблудился, однако, -- со вздохом сказала баба Люся укладываясь спать, -- как ему там раздёвкой-то. Утро не предвещало хорошей погоды. Густой туман растекался по всему распадку, медленно поднимаясь вверх. Михаила не было и утром, все начали волноваться.
 -- Он не пришёл, -- первой заговорила Верочка, -- наверное, нужно идти искать.
 -- Да сейчас разбредёмся, а потом будем искать друг друга, -- с каким-то раздражением произнёс Артём.
 -- Нет, всё- таки нужно ждать, охотник не может заблудиться, он придёт. Голос Геннадия Ивановича, на какое-то время успокоил всех. К полдню коробки и ящики были наполнены брусникой, и компания начала собираться домой. К тому же начал накрапывать дождь. Чувство вины, в том, что они оставляют одного члена своего коллектива, не давало всем покоя. Но прошли почти сутки, как он ушёл, и что делать? Самая спокойная и рассудительная Лариса Петровна обратилась ко всем:
 -- Послушайте, здесь сидеть и ждать, нет смысла. Давайте поедем домой, и заявим в милицию. Пусть они ищут. У них есть люди и техника.
 -- Да мы даже фамилию его не знаем, -- возразила Верочка.
 -- Я знаю его друга, он у меня на участке работает, -- Геннадий Иванович поднялся, взял, коробку с брусникой и понёс к машине. – Приедем, я ему скажу, а там он пусть всё сам организует. А что мы ещё можем сделать, поехали. Все как по команде, молча, пошли к машине. Фёдор прогрел двигатель, выехал с поляны на дорогу, и машина покатила в сторону города. Ехали все тихо. Не было того настроения, которое должно быть после удачной поездки. У всех было подавленное чувство, как будто, они везут покойника. В понедельник Верочка, на работе, отыскала Геннадия Ивановича:
 -- Вы, узнали фамилию Михаила?
 -- Да Верочка, его фамилия Плетнёв, Михаил Плетнёв.
 -- Его семья знает, что он потерялся, что друг сказал?
 -- Да, я спросил у него про семью, нет у него семьи, один он живёт. Снимает домик на окраине. Верочка поспешила в свой отдел. Какое-то смешанное чувство боролось в ней. Она гнала эти мысли, и вновь возвращалась к ним: -- Значит, никто его не ждёт, и искать не будет. Что же делать? Она мысленно возвращалась снова туда, в тайгу, видела его умные глаза, как он восхищённо смотрел на неё.
  Нет, она уже не хочет терять его. Накинув плащ и платок, она вышла на улицу. Снег, выпавший ночью, превратился в грязную кашу и хлюпал под ногами. Она шла в милицию. В отделении её встретил дежурный:
 -- Девушка вы, к кому? Она ему подробно рассказала всё, что у них произошло.
 -- А кто вы ему будите?
 -- Какая разница, кто я ему, -- подруга.
 -- Ну, хорошо, давайте ваше имя, фамилию.
 -- Давыдова Вера Васильевна.
 -- Можете не беспокоиться, через три дня вышлем людей на поиск.
 -- Вы что, уже два дня прошло, смотрите какая погода, человек может погибнуть.
 -- Таков у нас порядок, с момента подачи заявления. Снеговые тяжёлые тучи висели над городом. -- Нет, она не может ждать, нужно найти его друга, и совместно организовать поиск, решение было принято.
                ГЛ.3
Дверь зимовья открылась, и на пороге появился мужичок, среднего роста, и крепкого телосложения. На вид ему было лет пятьдесят, а там кто его знает сколько. Как можно определить возраст человека, прожившего всю сознательную жизнь в лесу. Нет, Егор Петрович, не был отшельником, жившим постоянно в тайге, он был охотником-промысловиком. А это значит, и работа и отдых всё связано с лесом.
  Летом заготовка дикоросов – ягод, грибов, зимой охота на крупного зверя, а также добыча пушнины. Вот уже неделю, как он добрался до своего зимовья. Вверх по Гилюю на своей старенькой «Казанке». Сезон на пушного зверя ещё не открыт, но готовится, нужно заранее. Он хорошо знал свой участок: ключи, сопки, болотца и озеро, в котором водились такие караси, что один карась на всю сковороду. Участок богатый на зверя, обеспечивал ему сносное житьё.
Раньше Егор Петрович работал на звероферме. Но потом подался в охотники-промысловики. Думал сезон, два поработаю, посмотрю, что получиться, а там видно будет.  А вот вышло, что на всю жизнь связал себя с тайгой. В этом году, он пораньше забрался сюда. Обычно это он делал, когда «вставал» Гилюй, заезжал по зимнику, и возвращался в марте, с первой капелью. Зимовье было старое, оно много лет укрывало его от не погоды, отдавая своё тепло и уют.
  Эту избушку они строили вдвоём с Васьком Давыдовым – другом детства. И охотиться они начали вместе, ещё мальчишками, и зимовье ставили, позже вместе. Долго выбирали место, всё приглядывались. Хотели, чтобы скрыто было от посторонних глаз, и вода, чтобы рядом была, и причал для лодки был. Нашли, не большой заливчик в Гилюе, и берег высокий на солнечной стороне. Всё лето они провозились в тайге. Зимовье получилось славное, из сосновых стволов на мху, и с крышей из лиственничной коры.
  Завезли «буржуйку» и кухонную утварь. «Сколько счастливых и тревожных дней прожили они с Васькой в этом зимовье», - размышлял Егор. И вот уже два года как нет Василия. Не дождался он его тогда, в тот день, и ночь не спал, всё ждал. Только утром он нашёл его в ельнике.  Картина была страшная. Три трупа лежали на снегу. Василий, его лайка по кличке Гнус, и медведь. Егор бросился к Ваське, и понял, что всё случилось вчера. Он представил себе такую картину. Василий не был готов к встрече с медведем. Он пошёл с собакой на пушного зверя. Гнус ушёл далеко вперёд, ища белку или соболя, а Васька шёл на его голос. Голодный медведь – шатун долго выслеживал охотника и напал. Друг успел выстрелить, но в патронах была мелкая дробь. Медведь успел подмять его под себя. На выстрел прибежал Гнус и набросился на медведя.
  Медведь взмахом лапы откинул его от себя. Но выстрел в упор, сделал своё дело. Медведь осел, и пополз, оставляя на снегу кровавый след. Гнус с порванным брюхом, затих в стороне. Схватка была окончена. Целые сутки шёл тогда Егор до города по реке, чтобы сообщить печальную весть и взять помощь, чтобы вывезти друга из тайги. В прошлом году он не пошёл в тайгу, ещё свежа была картина гибели друга. А вот нынче потянуло его на это место, и он сходил в этот ельник, и помянул Василия.
         Следом за Егором, на пороге появилась, белая, с чёрными ушами лайка. «Ну, вот и зима пришла Байкал», -- обратился он к собаке, -- пройдёмся сегодня ещё разок по путикам, да и отвалим домой, до хороших морозов. Снег лежал тонким слоем, на жухлой траве, и уже начинал таять. Байкал с восторгом, кругами бегал вокруг зимовья, радуясь прогулке. Егор Петрович вернулся в зимовье, взял ружьё, патронташ, рюкзак с капканами, притушил свечу и вышел. Колом подпёр дверь, свистнул Байкала и направился по берегу Гилюя, в дальний от зимовья распадок.
  Там он ещё не был в этом сезоне, а нужно капканы разложить заранее, чтобы они приобрели до зимы запах леса. Не пройдя и середины пути, он услышал лай Байкала. Он лаял на сопке в сосняке. «Не пойду, -- подумал Егор, -- наверное, белку загнал или соболя, а их ещё стрелять рано, да и на сопку подниматься не хочется. Он присел на поваленное ветром дерево, и стал слушать, как лает Байкал. Его голос Петрович знал хорошо.
  На птицу лаял отрывисто, с перерывами, на пушного зверя – тонко повизгивая, а на крупного: лося, косулю – яростно с рычанием. Сегодня он лаял по-особому, с каким-то подвыванием. «Надо идти смотреть», решил Егор. Подходя к старым соснам, он увидел, к нему бежит Байкал. Не добежав, он развернулся и снова бросился под сосны. «Что-то не то», -- подумал Егор, и ускорил шаг. Сначала он увидел Байкала, тот крутился под старой сосной, показывая всем своим видом, что он нашёл.
  Под сосной, на толстом слое старой хвои, лежал, свернувшись калачиком, человек. «Мать, честная, откуда он здесь взялся?» -- вырвалось у Егора. Он подошёл к нему, пощупал пульс, -- «Живой, а что с ним?» Он его развернул, осмотрел, ранения нет. Человек спал, и тихо, что-то бормотал. Одежда, на нём была мокрая, с ног до головы, рядом валялось ружьё. Егор вспомнил, что с вечера шёл дождь, а потом он перешёл в снег. Он попытался разбудить человека, потряс его, безрезультатно, человек только стонал, и что-то выкрикивал.
  «Да он же бредит, -- подумал Егор Петрович, -- его нужно спасать, но как? Спасать, спасать, сверлила мысль в его голове». Он бросился вниз с сопки. Своим же следом вернулся в зимовье. Взял старый брезентовый плащ, верёвку, всё это бросил в лодку, оттолкнул её от берега. Лодку подхватила холодная струя Гилюя, и понесла вниз. Ловко управляя веслом, Егор подогнал лодку к берегу, примерно напротив того места, где лежал охотник. Закрепив лодку на берегу, захватив плащ и верёвку, он начал подниматься на сопку.
  На всё ушло не больше двух часов, человек лежал под сосной, всё в той же позе. Егор завязал рукава плаща верёвкой, снял с охотника рюкзак, перекатил его на плащ, подобрал ружьё, и потянул по склону сопки к реке. Тащить было легко, так как по сырому снегу, вниз, он плыл, как по маслу. А вот при загрузке его в лодку пришлось повозиться. Уложив его в лодку, Егор накрыл охотника тем же плащом, завёл мотор, и потихоньку направил лодку против течения. Заплыв в свой заливчик, напротив зимовья, он проделал ту же операцию в обратном направлении.
  От усталости буквально валился с ног. Егор уложил охотника на свою лежанку, и снял с него мокрую одежду. «В первую очередь его нужно согреть», -- подумал Егор. Он достал бутылку водки, которая всегда была в запасе, на всякий случай, и натёр всё тело охотника. Накрыл его всем тряпьём, что было в зимовье, и затопил печь.  Поставил на печку чайник, и лёг на лежанку, на которой когда-то лежал Васька, закрыл глаза. Он так вымотался за день, что не хотелось шевелиться.  «Что делать с этой находкой, которая лежала рядом и стонала? Он, по-видимому, простыл, и ему срочно нужен врач», -- думал Егор.
                ГЛ.4
  Чайник с кипел, Егор разлил горячею воду по кружкам и заварил малиновым листом и ягодами, зажёг свечу, так как сумерки заползли в зимовье, и обосновались там до утра. «Пить», -- донеслось до Егора из кучи тряпья. Он взял кружку с отваром, приподнял охотника, и приложил её к его губам. Тот жадно заглатывал горячею воду, не открывая глаз. На лбу выступили капельки пота. «Домой, надо плыть домой, утром», -- решил Егор. Охотник перестал стонать, чистое и ровное дыхание его, успокоило и Егора.
 Михаил открыл глаза, и взглядом обвёл стены, потолок. В маленькое оконце зимовья пробивался рассвет. Напротив, на лежаке он увидел спящего человека. «Где это я, что со мной?» -- хотел он спросить, и попытался, но звука не получилось. Горло сжимала колючая проволока, и колола при каждом движении. Голова казалась тяжёлой не подъёмной глыбой. Он попытался встать, но сил хватило только на движение руками. Старые одеяла, которыми он был накрыт, сползли, и упали на пол. Егор проснулся и резко сел. Он понял, что его больной сосед проснулся и хочет встать.
 -- Лежи, лежи, -- обратился к нему Егор, снова накрывая его одеялами, -- тебя как-звать-то?
 -- Михаил, -- еле слышно произнёс он, -- где я, что со мной?
 -- Тебе брат нужно срочно в город, в больницу, я тебя нашёл в тайге, вернее не я, а Байкал- собака моя, вчера утром. Зовут меня Егор, Егор Плетнёв я, охотник, а это моя избушка, на курьих ножках, -- Егор обвёл взглядом жильё. А ты как сюда попал? Под сосной тебя нашёл, еле допёр, тяжёлый ты брат. Михаил вкратце рассказал про своё блуждание по лесу, и снова закрыл глаза. Разговор ему давался с трудом.
 -- Так Миша, -- ласково обратился к нему Егор. Я сейчас, что ни будь сварганю на завтрак и будем собираться домой, нельзя тебе тут оставаться дольше, ты, я вижу, серьезно болен.  Он растопил печь, сходил на реку за водой, очистил от пера остальных рябчиков, из рюкзака Михаила.
 -- Ну, вот сейчас мы сварим шулюмку, похлебаем горяченького и в путь. А погода опять испортилась, снежок повалил. Если всё будет ладно, то к вечеру будем дома. Как ты себя чувствуешь, Миш?
 -- Как мы будем добираться, -- чуть слышно спросил Михаил?
 -- А как я тебя сюда доставил, не помнишь?
 -- Нет, я сам удивляюсь, как я здесь оказался.
 -- Да лодка у меня здесь, я завтра планировал отвалить домой, но тебе нужен врач, тянуть нельзя. Пока шулюмка вариться, схожу лодку подготовлю. Он надел фуфайку, накинул капюшон, и вышел. По зимовью, от варёной дичи пошёл аромат. Михаил открыл глаза, и при дневном свете осмотрел жильё.
  Стены были аккуратно проконопачены мхом. В углу на гвоздях висели старые шубы, плащи и другая мелкая одежонка не нужная дома. Вдоль окна сколочен стол, лавка и металлический стул, вроде кресла, явно привезён из дома. В углу не большой сундучок, обшитый жестью, в нем, по-видимому, хранили продукты. Всё было чисто и аккуратно. Он отбросил одеяло, и сел. Попробовал встать, закружилась голова, ноги подкосились, и он снова опустился на лежак. В это время вернулся Егор.
 -- Ты куда пошёл? Береги силы, нам ещё до Гилюя идти. Он подошёл к нему, и прислонил руку к его лбу.
 -- Да у тебя, брат, температура, нам надо поторапливаться. Давай-ка поедим сейчас, да и поплывём. Егор разлил горячею шулюмку по кружкам и дал Михаилу.
 -- Погоди, пусть немножко остынет, а пока на-ка вот пропусти соточку, вместо лекарства. Он налил в кружку немного водки и подал Михаилу.
 --Заешь рябчиком, а то ты ослаб, как я вижу. Михаил выпил водку, и с жадностью вцепился зубами в рябчика. «Когда же я ел в последний раз», -- подумал он. А Егор тем временем, всё не обходимое снёс в лодку.
 -- Ну, что, поехали, готов?
 -- Готов, -- еле слышно произнёс Михаил, -- только вот сил нет, ноги как ватные.
 -- Ничего вдвоём дойдём. Егор подхватил Михаила, и потихоньку довёл его до лодки, положил на настил, и закутал одеялом.
 -- Лежи, я закрою зимовье, и тронемся. Он зашёл в избушку, расставил все вещи по своим местам, подпёр двери колом, свиснув Байкала, направился к лодке. Какое-то чувство ему подсказывало, что в этом году он сюда не приедет. Оттолкнув лодку, Егор запустил двигатель, и на малом ходу, вышел на стремнину Гилюя.
  Холодные струи Гилюя, подхватили «Казанку», закрутили в водоворотах, бросая её от одного порога к другому. Егор заглушил двигатель, и поднял его, и опускал его только на плёсе.
 -- Как самочувствие. Миш? – он проникся каким-то отцовским чувством к этому молодому человеку.
 -- Хорошо, всё хорошо, -- донеслось из-под одеяла.
 -- Держись, скоро уже будем в Зее. Михаил лежал в лодке, и слушал ровный шум двигателя, плеск воды за бортом, и вспоминал свои приключения за эти дни. «Как хорошо, что я вышел к Гилюю, а то лежал бы сейчас, где ни будь, под сосной», -- думал он. Его колотила мелкая дрожь, и он кутался в одеяло. Егор выключил двигатель, и лодка мягко вошла в песок отлогого берега.
 -- Ну, вот и приехали, ты полежи тут, а я быстренько схожу, и вызову скорую помощь. Из магазина, на берегу, по телефону, он вызвал «скорую» и вернулся.
 -- Миша, кому сообщить, что ты в больнице?
 -- Нет у меня тут никого, почти шепотом ответил он. Разве, что только Андрею Чадову – другу, что мне посоветовал за брусникой съездить. Он на стройке мастером работает. Тут подкатила «скорая».
 Врач - молодой парень, осмотрел Михаила, и как бы сам себе сказал: «Пневмония, сочно в больницу».
  Втроём, они погрузили Михаила в машину, и «скорая помощь» скрылась из виду. Егор сел на край лодки, и чувство пустоты и ненужности овладело им. Он понимал, что сделал хорошее дело, спас человека, но эта мысль постоянном одиночестве, вертелась в голове, и щемила сердце. «Всё, -- решил он, -- к чёрту эту тайгу, уеду к внукам, к жене. Вот только жалко зимовье бросать». И тут ему пришла интересная мысль, он улыбнулся, как будто, свалил с плеч тяжёлую ношу, и принялся за работу. Отогнал лодку в ангар, пристегнул Байкала на повадок, и довольный принятым решением, направился домой.
                ГЛ.5
 Вера зашла в бухгалтерию.
 -- Лариса Петрова? – где я могу встретиться с Геннадием Ивановичем?
 -- Это ещё зачем? – с удивлением спросила она.
 -- Да понимаете, хочу найти друга Михаила, он же, у него на участке работает. Должен же кто-то его искать. Обращалась в милицию, сказали, что только через три дня, а у него здесь никого нет.   Милиция, только через три дня, начнёт поиск, больно им нужно, у них инструкция.
 -- Ты, так его хорошо знаешь, что беспокоишься, когда это успела?
 -- Ну не так уж, чтобы хорошо, просто по-человечески жаль.  Он мне немного о себе рассказал, нет у него здесь никого.
 -- Ладно, приходи вечером, ты же знаешь, где мы живём. В тот же вечер Вера была у них. В дверях её встретил Геннадий Иванович:
 -- О, Верочка, -- удивился он, -- проходи. Лара к нам Верочка пришла.
 -- Это она к тебе пришла, -- послышался с кухни голос Ларисы Петровны.
 -- Ко мне? -- удивился Геннадий Иванович, -- ну, проходи, проходи. Что это тебя привело? Верочка смутилась, не зная, как начать разговор. Она боялась, что её не правильно поймут, будут делать намёки, догадки, а она просто хочет помочь хорошему человеку. Геннадий Иванович, провёл Веру в комнату, и усадил на диван.
 -- Ну, рассказывай. Лара, -- обратился он к жене, -- принеси-ка нам чайку.
 -- Да, понимаете, Геннадий Иванович, я ищу друга Михаила, который провожал его за брусникой, он вроде бы у вас на участке работает. Нужно ему сказать, что Михаил потерялся. Может он наладит его поиск, а то на милицию плохая надежда.
 -- Это хорошо, что ты о нём беспокоишься, а друг его действительно, у меня на участке работает, зовут его Андрей, Андрей Чадов. -- Геннадий Иванович встал и подошёл к телефону, набрал номер, -- позовите-ка мне Чадова Андрея. Через минуту в трубке послышалось тяжёлое дыхание.
 -- Слушаю, Вас, Геннадий Иванович.
 -- Андрей, тут тебя разыскивает одна девушка, зовут её Вера Васильевна, по поводу твоего друга Михаила.
 -- А, что с ним?
 -- Он потерялся в лесу, в субботу, когда мы ездили за брусникой, и не знаем, вернулся он или нет. Тебе бы надо с ней встретиться.
 -- Ну хорошо, пусть утром приходит на участок в контору, я буду ждать. А как я её узнаю? -  Узнаешь, таких девушек больше нет.
 Утром Верочка отпросилась у Ларисы Петровны, и на попутке доехала до стройучастка. У входа в контору, стоял высокий парень, в болоньевой куртке, в резиновых сапогах, и на голове берет. На крупном лице, выделялись очки в массивной оправе. Увидев девушку, которая кого-то искала, он подошёл к ней.
 -- Вера Васильевна? – обратился он к ней.
 -- Да, а вы, Андрей?
 -- Точно, он самый, так что там случилось с Мишей? Андрей с любопытством не заметно разглядывал Веру. «Да, такую девушку трудно не заметить, прав был Геннадий Иванович. И почему она так беспокоится за Михаила» -- подумал он. Вера коротко рассказала о знакомстве её с Михаилом, и как он исчез.
 -- Ладно, я сейчас пойду и позвоню в милицию, нужно выяснить, что они предприняли по этому поводу. Он скрылся в конторе, а Вера разглядывала строительный участок, кутаясь в пуховый платок. Осенний ветер, на широкой строительной площадке, давал о себе знать. Андрей вышел из конторы, и окрикнул Веру.
 -- Идёмте в больницу, он там. В милиции сообщили, что его привезли ещё вчера.
 -- Андрей, вы меня довезите до города, в больницу я не пойду, не удобно. Ну, вот ещё, что это такое, да если бы не вы, я бы и не знал, что с ним приключилось. Да и вам разве безразлично его состояние, и почему он в больнице. Нет, конечно, ей не было безразлично, она, сама ещё не понимая почему, постоянно думала о нём, но боялась признаться в этом самой себе.   
 -- Ладно, поехали, махнула она рукой. Они уселись в кабину самосвала, и с грохотом двинулись в город.
          Городская больница. Старое, деревянное с почерневшими от времени стенами, с запахами хлорки и эфира. Вера и Андрей идут по коридору, в поисках медперсонала. К ним подходит женщина в белом халате и с капельницей в руках.
 -- Вы кого ищите, молодые люди?
 -- Нам сказали, что вчера к вам привезли больного, -- начал не спеша Андрей, -- зовут его Михаил Плетнёв, хотелось бы его повидать.
 -- Михаил Плетнёв, говорите, сейчас выясню.  Она юркнула в соседнею дверь.
 -- Послушайте, Андрей, а где живёт Михаил, он говорил, что живёт один, а где?
 -- Живёт он на окраине города, домик снимает у геологов, на летний сезон, а раньше жил в общежитии. Тут же появилась та медсестра.
 -- Идёмте в палату, простыл ваш друг сильно, пневмония у него, вы уж не задерживайтесь, покой ему нужен.
 -- Да, конечно, мы понимаем, но ему сразу будет лучше, если он нас увидит, заверил Андрей. Михаил медленно открыл глаза. Сегодня он чувствует какую-то лёгкость во всём теле и дышится легко. Взглядом обвёл палату. Что это, ему показалось что ли, или снова бред. Нет, перед ним, стоят два близкие ему человека, спаситель, и девушка, которую он вспоминал, бродя по тайге. Нет, такое не может быть, и он снова закрыл глаза.
 -- Миша, Миш, ты слышишь меня? -- позвал его Андрей.
 -- Слышу, -- натянуто улыбаясь, и открывая глаза, -- произнёс Михаил. Как вы меня нашли? Верочка, а ты как здесь оказалась?
 -- Да, если бы не она, я и не узнал бы, что с тобой приключилось, это я же виноват, в том, что ты здесь лежишь. А что с тобой случилось, расскажи?
 -- Потом, всё расскажу, и он задумчиво посмотрел на Веру. В это время зашёл врач и попросил посторонних покинуть палату: «Он ещё очень слаб, ему нужен покой». Верочка наклонилась, и тихо шепнула Михаилу: «Я завтра приду». На другой день, утром, Вера была уже в больнице. Её тянуло туда, в больницу, хотелось помочь этому большому одинокому человеку. Материнские чувства, дремавшие в ней до этих пор, требовали своего выхода.
  Она была даже благодарна этому несчастному случаю, который дал возможность ещё раз встретиться с этим человеком. Она тихо вошла палату, и присела на табурет у кровати. Михаил лежал с закрытыми глазами, и тяжело дышал. На бледном лице, резко выделялись капельки пота. Ресницы мелко подрагивали.
 -- Миша, -- тихо позвала его Вера. Михаил чуть-чуть приоткрыл глаза, потом они резко округлились, выражая удивление.
 -- Вера, Верочка, я подумал, что мне послышалось, я только что о тебе думал. Как хорошо, что ты пришла. Мне кажется, что нам нужно о многом поговорить.
 -- Поговорим Миша, поговорим, ты, давай поправляйся скорей, и не волнуйся, всё будет хорошо. Он взял её тёплую руку и приложил к своей щеке.
                ГЛ..6
 Егор Петрович, по возвращаясь домой, в первую очередь зашёл на почту, и позвонил жене в Благовещенск. Он коротко ей объяснил, почему так быстро вернулся из тайги, и что, наверное, в эту зиму на охоту не пойдёт.
 -- Нина, жди меня через недельку, приеду. А там посмотрим, да и внуков хочу посмотреть, что там за орлы растут. Так что готовься к встрече. Ещё его беспокоила мысль о здоровье Михаила. Вроде бы, чужой, не знакомый человек, а душа болит, переживает, как он там.
  Управившись с домашними делами, он купил какие-то продукты, которые обычно носят в больницу, и утром направился к нему.  Лёгкий морозец, подсушил осеннею грязь, идти было легко, а свежий воздух наполнял лёгкие бодростью. Егор хорошо знал эту больницу, не раз ему приходилось пользоваться её услугами. Он без труда отыскал врача.
 -- Юрий Леонидович, как тут больной Михаил Плетнёв, охотник мой несчастный?
 -- Это который у меня с пневмонией лежит? Ну, сейчас уже ничего, кризис миновал, можете навестить. Да, кажется там у него сейчас девушка, посещает. Он во второй палате. Егор медленно открывает дверь в палату. Да, действительно, у кровати больного сидит девушка, и что-то ему тихо рассказывает. Ещё две койки с больными стояли вдоль стен.
 -- Здравствуйте молодые люди, -- на распев произнёс он, -- как наше здоровье?
 -- О, Верочка, вот он мой спаситель, познакомься! Вера протянула руку Егору. Егор посмотрел на Веру, лёгкий испуг или удивление, пробежал по его лицу. Нет, не может быть, какая Вера, это же Таня, Таня Орешкина, мелькнуло у него в голове. Его школьная подруга, и жена Женьки Давыдова. Он задержал её ладонь в своей руке и тихо спросил:
 -- Вера, как ваша фамилия?
 -- Давыдова. -- удивляясь вопросу, ответила Вера.
 -- А отчество?
 -- Васильевна, а в чём дело? – начала возмущаться Вера.
 -- Значит, Вы дочь Василия Давыдова, вот это встреча, а маму зовут Таня, где она?
 -- Да, маму зовут Таня, и живёт она в Благовещенске.  А, Вы кто?
 -- Ладно, Вера, я вам потом, попозже всё расскажу, а сейчас давайте уделим внимание больному.
 -- У меня всё хорошо, обещали скоро выписать, -- вступил в разговор Михаил, -- вот антибиотики проколют и домой. Тем более, что у меня личный врач объявился, и он ласково посмотрел на Веру.
      Пожелав Михаилу скорого выздоровления, Егор Петрович и Вера покинули больницу. «Вот ведь как бывает, -- подумал Михаил, -- верно, говорит пословица: Не было бы счастья, да несчастье помогло». Был один, как ветер в поле, а теперь вот два друга, и каких. Он чувствовал, что Вера к нему не равнодушна. Она навещает его каждый день. И щебечет своим тихим, грудным голосом, от которого он, закрыв глаза, погружается в сладкую истому, далёких юношеских дней.
 Нет, он должен ей сказать, что-то важное, хорошее, которое вырывается из груди и ждёт своего часа. Завтра же, как только она придёт, решил он. В палату вошёл врач. Осмотрел больного:
 -- Да дружок, не ожидал я, что ты так быстро пойдёшь на поправку. Болезнь у тебя серьёзная, но ты делаешь успехи. По-видимому, тут присутствует ещё одно лекарство, которое только что покинуло палату, я прав?
 -- Возможно, доктор, я ещё сам не понял, -- смутился Михаил.
 -- Ты вот не понял, а я понял, любовь, оно называется, так держать.
 Егор Петрович и Вера шли по аллее парка, расположенного по берегу реки Зея. Хруст замёрзших листьев, под ногами располагал спокойной их беседе.
 -- Вера, скажите, вы помните своего отца? – нарушил паузу Егор Петрович.
 -- Да, но очень мало, мне было пять лет, когда мы с мамой уехали в Благовещенск. Вера замолчала, вспоминая что-то.
 -- Вы, рассказывайте, рассказывайте всё, мне это очень интересно, -- вернул её к разговору Егор.
 -- Да, что мне рассказывать-то, да и зачем вам это, вы не рассказали даже, от, куда вы знаете мою маму.
 -- Хорошо, я знал твою маму Таню, и папу Васю, это мои школьные друзья. Бегали мы тогда оба за Танькой Орешкиной. Красавица она была, да это и видно, по тебе. Но досталась она Ваське.
  Он у девчонок всегда имел успех. Это и послужило поводом к их разводу, мне так кажется.  Дружили мы с ним, до самой его гибели. Егор Петрович замолчал, вспоминая события тех дней.
 -- Егор Петрович, расскажите про моего отца, какой он был человек, хороший нет?
 -- Человек он Вера, был стоящий, настоящий друг, а что там у него с твоей мамой не получилось, или наоборот получилось, я не знаю. Он внимательно посмотрел на неё. Вроде бы хорошая была пара, а вот разбежались. Почему не знаю, он не любил про это говорить.
- А, что вы, Егор Петрович меня так разглядываете?
 -- Вот смотрю на тебя, и удивляюсь, ну как природа так может, ведь ты копия Тани Орешкиной. А что, мама замуж больше не выходила?
 -- Нет, мы с ней вдвоём жили, пока я училась. Потом я вышла замуж, потом развелась, повторяя судьбу мамы. Уехала в Зею, вот теперь здесь.
 -- А Михаил, кто тебе?
 -- Миша? Ну, не знаю, случайный знакомый. Мы же с ним встретились, в лесу.
 -- Я-то же с ним в лесу встретился, не знаю, что он за человек. По-моему, хороший. Егор искоса посмотрел на Веру. Лёгкий румянец покрыл её щёки, толи от морозца, толи от прикосновения, к тайне её мыслей.
-  Послушай, Вера, я на днях уезжаю в Благовещенск, к внукам. Запиши мой адрес, когда поедешь к маме передавай ей привет, и заходи к нам, будем рады тебя видеть. Внезапно повалил снег. Большие, пушистые снежинки, медленно падали, покрывая белым ковром, опавшею листву.
                ГЛ.7

Солнечный луч, крадучись, бегал по лицу Михаила. Он ещё крепче зажмурился, повернулся спасая глаза, от яркого солнечного света, и медленно открыл их. Белые стены палаты и больничное бельё, угнетающе действовали на него, в то время, когда ему хотелось двигаться, куда-то идти, что-то делать, а он прозябал в этой больнице. Михаил резко поднялся на кровати и отдёрнул занавеску. За окном пушистый снег ватой лежал на ветках деревьев и кустах.
- Какая красота, вот бы сейчас прошвырнуться по тайге, побегать за рябчиком, за глухарём, - с улыбкой подумал Михаил, - только выпишут и сразу рвану, нет сначала нужно найти Егора в вдвоём веселее, да и надёжней. Егор понравился ему, какой-то уверенный в себе человек.
- Плетнев, как самочувствие? – раздался голос вошедшего в палату врача.
- Юрий Леонидович, мне кажется, я тут залежался у вас, пора бы уж и домой. Чувствую себя прекрасно.
- Ну, что не возражаю, собирайся, сейчас вот только эпикриз напишу, и можешь идти.
Дом встретил его холодным равнодушием и сыростью. Давно не топленная печь, стояла по среди дома, как памятник бывшему теплу и уюту. Нужно было срочно обогреть дом и себя. Через десять минут лёгкий огонёк заплясал в топке по сухим поленьям. Тепло от печи разгоняло застоявшийся холодный воздух по углам дома, превращая его в капельки воды, стекающих по стенам.
Мысли одинокого человека всегда вращаются вокруг близких и родных людей, особенно когда он находится один на один с собой. Вот и сейчас мысли о Верочке возвращали Михаила к последней их встрече в больнице. Вроде бы о многом переговорили и не слова о главном, об их отношениях. А ведь ближе её теперь у него никого не было. Разве, что Чадов, и его жена Марина-друзья по строительству Усть-Хантайской ГЭС. Ход мыслей прервал скрип половиц в сенях, кто-то стучал ногами, стряхивая снег с ног. Дверь распахнулась и вместе с клубами морозного пара, в дом в валился Андрей Чадов. - О, легок на помине, только, что о тебе подумал.
- А я, на конец-то поймал тебя, а то звоню в больницу, говорят выписался. Иду к тебе и думаю, а вдруг тебя дома нет, идти –то к тебе ни ближний свет. Как здоровье, старик? Когда на охоту пойдёшь, рябчики там свистят, наверное?
- Ты всё шутишь, Михаил обрадовался появлению друга, - да Бог с ними с рябчиками, эту зиму уже никуда не пойду, да ты раздевайся, что стоишь как не родной. Сейчас вот чайник закипит, чайку попьём. Андрей скинул дублёнку, и обвёл прихожую глазами.
- А, я ведь впервые в твоей берлоге, не уютно у тебя. Хотя, что можно спросить с холостяка. И зачем нам чай, когда я прихватил с собой бутылочку. Вот, давай за твоё здоровье. Михаил по-быстрому поставил на стол то, что было в холодильнике, а там были только солёные грибы, собранные им осенью, да хлеб купленный по дороге домой.
- Да, богато живёшь, глядя на закуску произнёс Андрей. И долго ещё думаешь так жить? Не надоела тебе холостяцкая жизнь?
- Ну, что тебе сказать Андрей, в общем-то да, но что делать не знаю. Андрей не хотел спрашивать у Михаила про Веру, думал, что он сам затронет эту тему, но тот молчала жевал грибы с хлебом. Андрей подождал, когда водка сделает своё расслабляющее действие, и в упор глядя ему в глаза спросил.
- А, что Вера говорит по этому поводу? Михаил перестал жевать, от такого вопроса у него перехватило горло.
- Ну ты, Андрюха даёшь, нельзя же так, во время еды задавать такие вопросы. А Вера ничего не говорит по этому поводу, так как об этом и разговора не было.
- Она же тебя навещала в больнице?
- Да, и очень часто, ну и что из того.
- И что, она приходила просто на тебя посмотреть да? Донимал его Андрей.
- Да нет конечно, я понимаю. Она хорошая и умная женщина. У неё есть опыт семейной жизни, а у меня, ничего. Я даже не могу создать нормальные условия для житья. Куда я её приведу, вот в эту съёмную, холодную халупу? Да она и не согласиться, не надо ей это.
- А ты помнишь, как мы жили с Маринкой на Хантайке? Да конечно помнишь, и тот дырявый барак, дореволюционной постройки, и ту весёлую компанию, с которой встречали тысяча девятьсот семидесятый год, а пуск первого агрегата Усть-Хантайской ГЭС.
- Так то ж Маринка, второй такой нет, тебе повезло.
- Миш, а ты, когда наметил с Верой встречу? Тыча вилкой в тарелку с грибами, спросил Андрей.
- Да не намечал я ни чего, я ведь и сам не знал, что меня сегодня выпишут. И позвонить тут не откуда.
- А на работу ты, когда выходишь?
- Завтра и выхожу, больничный закрыли, пора за работу браться, хватит дурака валять.
- Вот, завтра и позвонишь, а я пойду домой, а то Маринка, мне вставит, потеряла наверное уже. Массивная дверь резко захлопнулась, заполняя всё пространство избы тишиной.

                ГЛ.8
- Верочка, к телефону, - раздался голос Ларисы Петровны, - молодой человек приглашает, она передала ей трубку, загадочно улыбаясь.
- Да, слушаю, - она ждала этого звонка, но голос показался не знакомым.
- Здравствуй Вера, мне твой голос совсем не знаком, по телефону он совсем другой. Михаил волновался, он не знал о чём говорить, все заранее придуманные слова вдруг вылетели из головы. В мозгах крутилась только одна мысль, хочу тебя видеть. И он так и сказал:
- Хочу тебя видеть, сегодня же. Меня вчера выписали, звоню с работы.
- Миша, я рада, что тебя выписали. Хотела сегодня заглянуть в больницу, ну раз ты на работе, то после работы подходи к конторе, встретимся. Она не знала, что ещё нужно сказать в таком случае, и медленно положила трубку.
- Что, Михаил звонил? - спросила у неё Лариса Петровна, - как у него здоровье? Они часто вспоминали ту последнею поездку за брусникой, и потерю молодого человека. И как же были рады, когда Верочка объявила, что он нашёлся. Теперь всей бухгалтерией наблюдали, как развиваются отношения между ними, каждый раз спрашивают о его здоровье, после посещения Верочкой больницы.
- Выписали его, звонил с работы, вечером будет ждать, не скрывая внутреннего торжества, объявила Вера, обводя взглядом присутствующих. В таких коллективах существует не писанное правило, если кто-то в нём не замужем, то начинают всеми усилиями подбирать кандидатуру, и непременно выдать замуж, но это не всегда даёт положительный результат. Теперь объектом их внимания стал Михаил. А он, натянув поглубже свою мохнатую шапку, и подняв воротник дублёнки, так как не большой ветерок, и крепкий морозец делали своё студёное дело, крутился возле конторы, поджидая Веру. На крыльце конторы появилась не большая группа женщин. Они о чём-то не громко разговаривали, поглядывая на Михаила, и не расходились. «Это смотрины», - подумал Михаил. И вот вышла Верочка. Она медленно подошла, и подала Михаилу руку.
- Здравствуй Миша. Она не дала ему ответить на приветствие, подхватила его под руку, и повела в сторону посёлка, не дав подругам по работе рассматривать Михаила.  Он, прижав её руку к себе покрепче, внимательно посмотрел на неё.
- Верочка, что происходит, мы куда-то спешим?
- Нет, но на улице холодно, хочется побыстрее в тепло.
- А разве в этом городке есть такое место, где бы можно было посидеть, побеседовать, согреться?
- Есть, и я знаю где.
    Не большой посёлок гидростроителей был построен не далеко от стройки, у подножья сопки, среди густого леса. Аккуратные пятиэтажки были расставлены хаотично, как говорили, по английской планировке. И назвали его «Светлый», так как расположен он с солнечной стороны сопки.
- Вот это тёплое место,- подойдя к одному из домов, - указала рукой Вера.
- Верочка, у тебя, что своя квартира?
- Слушай Миша, не надо меня называть Верочкой, я слышу в этом имени, что-то детское, из которого я давно вышла. Это на работе пусть так зовут, они уж привыкли, а ты зови просто Вера, мне так приятней.
- Ну хорошо, пусть со мной будет просто Вера, - с улыбкой произнёс Михаил. Но ты мне не ответила по поводу квартиры.
-Да, у меня однокомнатная квартира. Это Геннадий Иванович постарался. У них с Ларисой Петровной своих детей нет, вот они взяли надомной шефство.
- Да, тебе повезло, вот надомной бы кто ни будь взял шефство, а то живу как сирота, один одинёшенек. Он сделал такой жалкий вид, что Вера взглянув на него расхохоталась.
- Проходи сирота, -  она легонько подтолкнула его в открытую дверь.  Михаил ступил в атмосферу домашнего тепла и уюта. Какая пропасть была между одиноким жильём мужчины и женщины.
- Проходи Миша, проходи, раздевайся, я сейчас поставлю чайник, попьём чайку согреемся. - Ну вот, так я и живу, -  она обвела взглядом своё жильё. И чтобы поддержать разговор спросила? – А ты, где-то на окраине снимаешь дом, почему не в общежитие? Михаил отхлебнул глоток горячего чая. Внимательно посмотрел на Веру и подумал, что может знать эта молодая женщина о жизни в общежитие. Разве можно назвать нормальной жизнь трёх-четырёх мужчин в одной комнате. У каждого свой характер, свои привычки. А эти постоянные пьянки, которые он не мог терпеть.
- Миша, ты что-то задумался, я что-то не то спросила? Может что ни будь покрепче налить, ты как на счёт спиртного?
- На счёт спиртного я ни как, но в данном случае я думаю можно. А по поводу моего жилья, тот дом, что снимаю у геологов, только на лето, а в этом году они, муж с женой, задержались на базе при разборке образцов. Вот как вернуться придётся искать новое жильё. Ну, за что Верочка, выпьем? – он поднял бокал с вином.
- А давай Миша, за двух одиноких людей.
- Нет Вера, если ты имеешь ввиду нас, то теперь мы уже не одиноки. Я часто вспоминаю ту, нашу первую встречу в тайге. Неужели это судьба, как ты думаешь? Вера не могла посмотреть Михаилу в глаза боясь выдать то чувство, которое зародилось в ней ещё тогда, там в тайге. 
- Я верю в судьбу, - тихо произнесла она.
- Вот, за этот счастливый случай и выпьем.
                ГЛ.9

Егор Петрович сидел у окна и наблюдал, как люди пряча лица от снежной позёмки, спешили по
своим делам. Вот уже почти месяц, он из окна дома, наблюдает за городской жизнью. Мысленно задаёт себе вопрос: - «Что я делает в этом городе, за чем я здесь? Мотаюсь из комнаты в комнату, считаю прохожих на улице.
  Ну, повидал внуков, посмотрел, как живут дети. Всё у них ладно: работают, ходят в детский сад, школу, а он, здоровый мужик, целыми днями из окна в окно выглядывает, как будь то ждёт кого-то. Нет, надо что-то делать».
 - Нина, ты, что там делаешь, - обратился он к жене, - иди-ка сюда.
 - Ну, что тебе, обед готовлю. Что опять придумал?
 - Нина, - он прищурил глаза, на губах появилась та хитрая улыбка, которая нравилась жене, и тихо произнёс, -  поехали домой мать, а, ну, что мы тут торчим.
  В гостях хорошо, а дома лучше, так вроде бы говорят. Не могу больше смотреть на этот асфальт, который с утра до вечера скоблят. Ты пойми меня родная, в тайгу хочу, домой. Ты же знаешь, сейчас самая охота на пушного зверя. А я здесь сам как зверёк в клетке, не по нутру мне городская жизнь. Нина Николаевна ни первый раз уже слышит эти стоны мужа.
 - Да как же ты один-то пойдёшь в тайгу, не с руки одному-то, а как чего случись, некому и помочь.
 - А я вот, что думаю. Ты помнишь, я тебе рассказывал, в тайге охотника нашёл, Михаилом его зовут, вот, по пробую его ещё раз найти, в Зее. Может согласиться, парень он здоровый, крепкий, не плохой бы из него помощник получился.
 - Ну, он же где-то работает, наверное?
 - Ничего отпуск возьмёт, зимой на стройке охотно дают отпуска, а там видно будет. Потом опять же, стройка к концу подходит. На пушнине он может даже больше заработает.
 - Ну не знаю, вот вечером, ребята придут с работы и поговорим. Мне тоже уже в Зею хочется. Я ведь тут почти полгода живу, но теперь с квартирой у них всё в порядке, наладилось, можно и домой.
  Она села за стол, напротив его, подпёрла ладонями голову, и уставилась не мигающими, большими чёрными глазами, ему в лицо, такое знакомое и родное до последней морщинки. Когда-то весёлые и озорные глаза, с налётом грусти, прятались под нависшими бровями.
 - Мать, ты чего, так отрешённо смотришь на меня, или вспомнила что?
 - Да так, что-то в голову зашло, вспомнила, как после сельхоз техникума в Зею попала. Вот уж больше двадцати лет прошло, а как вчера всё было.
  Ветеринаром, на звероферму направили. Помнишь ферму-то эту?
 - Да как уж не помнить, мы же с тобой на ней познакомились.
 - Ох уж и повозилась я с этими зверьками, с этим мягким золотом, - она улыбнулась, искоса посмотрев на Егора, - а самым страшным зверьком для меня был, это ты.
 - Эх куда тебя понесло, а ты это к чему?
 - А к тому, вспомни-ка Таньку Орешкину, вы же с Женькой Давыдовым проходу ей не давали. Караулили её везде, а я за тобой наблюдала, да что сейчас говорить. Если б не Женька, - Нина с укором посмотрела на Егора, и махнула рукой. – Интересно, где она сейчас, с дочкой же осталась? А вот не получилась у них жизнь-то, а пара хорошая была. Да и Женьку жаль, не повезло мужику. Такая нелепая смерть.
 - Слушай Нина, я тебе ни говорил разве, что в Зее случайно встретил их дочь, перед отъездом сюда.  Да, я тебе рассказывал про Михаила, так девушка, что к нему в больницу пришла тогда, оказалась, дочерью Женьки и Татьяны, Верой её зовут. Красавица, вся в мать, а Татьяна сейчас, живёт здесь, в Благовещенске.
  Так что ни что никуда не уходит, все вращаемся по одной орбите. Я даже адрес наш ей дал, может забежит как ни будь. Хотя, наверное, в Зее встретимся. «Да, ехать надо скорее домой, - подумал он, - а то скука тут съест начисто. Он резко встал и бросился в кладовку, достал свой дорожный рюкзак, и начал укладывать в него свои вещи.
 - Ты, что уже поехал, угомонись? Нина Николаевна поставила на стол обед, убрала рюкзак на место, и обняла Егора Петровича.
 - Ты, у меня всё такой же торопыга. Она, провела рукой по его голове, прижимая начинающие сидеть волоса. Мы ж договорились, вот придут ребята с работы и всё решим. Потерпи немножко, никуда твоя тайга не убежит.
 - А внуки, мать, у нас хорошие, особенно Серёжка. Десять лет, а рассуждает как взрослый. Прошлый раз спрашивает, «почему дедуля, рябчики в снегу спят, в снегу ведь холодно, да и простыть можно?» Пришлось объяснять, что к чему. Вот на каникулы в Новый год приедет, обязательно в тайгу возьму, побродим с ним. Из сына не получился охотник, так из внука обязательно сделаю.
 - Ты, прямо как у Некрасова, - «старый Мазай размечтался в сарае», так они тебя и послушали.
 - Да, ты, как всегда права, но я не настолько наивен, чтобы думать, что всё будет, по-моему. Просто, когда появляются внуки, начинаешь думать, и делать, чтобы они были похожи на тебя. Чтобы продолжили твоё дело, и как бы жили вместо тебя, оставляя добрую память о себе.
 - Эх, куда тебя занесло. Ты, что философ, помирать собрался, так наследников-то рядом нет, да и наследства нет, если только тайга, вот и всё твоё богатство. Давай иди- ка за внуком-то, пора уже.
 - А мне и этого хватает с полна. Ладно, пойду за Витьком схожу. Нина Николаевна присела на диван, и задумалась: «Странный какой-то нынче Егор, что-то его беспокоит. Может и вправду надо домой ехать, а то засохнет он от безделья в городе.

                ГЛ.10

- Вера, у меня давно вертится в голове одна мысль, и прости, если она не уместна, - Михаил внимательно посмотрел на бокал, как бы разглядывая его содержимое, и замолчал.
- Ну, говори, что же ты замолчал. Вера была готова ответить на любой его вопрос. Она уже знала этот вопрос, знала о чём он спросит при первой же возможности, и внутренне давно уж была готова ответить на него. Михаил молчал. Пауза в разговоре неприлично затянулась.
- Нет, не надо, да и какая разница, - как бы сам с собой разговаривал Михаил, – я хочу выпить за тебя, он протянул руку с бокалом к Вере.
- Нет, я отвечу, я знаю этот вопрос. Вера пристально посмотрела ему в глаза. Ты хочешь спросить почему я не замужем, так? Пожалуйста, была ошиблась, разошлась, уехала. Если тебя интересует причина развода, то она банальна, как и у многих.
- Меня интересует вся твоя жизнь, до мелких подробностей. Как ты жила до встречи со мной? Я думаю, что та встреча, в тайге была не случайна. Всё время, бродя по тайге, я думал не о том, как мне выбраться к людям, а как мне потом найти тебя. И когда ты пришла ко мне в больницу, это превзошло все мои ожидания, свершилось чудо.
- Ничего особенного, пришла навестить больного, обычное человеческое участие. Тем более я знала, что у тебя здесь никого из близких людей нет. Да, вот лучше ты скажи, почему у тебя никого нет, и кто ты, и от куда, и почему ты в возрасте Христа, ещё одинок.
- Верочка, давай на эту тему, мы поговорим в следующий раз. А сейчас позволь мне откланяться, уже поздно, а мне ещё дома печку топить, а то найдут утром молодой красивый труп, - пошутил он.
- Давай не будем создавать проблемы для городского морга, - отреагировала она шуткой на шутку, оставайся у меня, если хочешь, а я сейчас чай поставлю, посидим, как говориться пообщаемся. Она поднялась и пошла на кухню. Михаил за всю свою прожитую жизнь ни разу не получал такого предложения, хотя не мало уже поскитался по белому свету, да и женщины встречались разные. В этот момент он, всем своим нутром почувствовал, что от этой женщины уходить нельзя. Если он сейчас уйдёт, то потеряет её навсегда.
- Вера, я тут подумал, и пришёл к выводу, что должен тебе рассказать о себе всё, так как ты должна знать всё о человеке, которого пустила себе в дом.
- Так уж, всё и расскажешь, ничего не утаишь?
- Да, конечно не всё, кому они нужны мелкие подробности, а крупных вроде бы и не было. После службы в армии, по совету, друга сибиряка, завербовался на север, а точнее на строительство Усть-Хантайской ГЭС. Я до армии окончил ПТУ на токаря, не плохо владею этой профессией. За тем окончил заочно техникум, стал работать механиком. Горячий чай, и внимательный взгляд Веры, свернувшейся калачиком в углу дивана, унесли его мысли обратно, на Хантайку, в барак-общежитие. Вера, ты же знакома с Андреем Чадовым, так мы с ним в одной комнате жили. Там он и встретил Маринку, в смысле на стройке. По женились. Всем общежитием гуляли. Потом им дали отдельную комнату, и когда я к ним приходил, завидовал, так у них было тепло и уютно. Потом они мне всё невесту подыскивали, но ничего у них не вышло, не было той, образ которой сохранился в памяти с юношеских лет. Этот образ провожал меня в армию, но не дождался. Я даже домой не заехал после демобилизации, в отпуск ни разу туда не съездил, всё собираюсь, родители зовут, обижаются. Я им обещаю, вот как женюсь, тогда и прикатим, вдвоём, а может втроём. Городок наш не большой, старинный, на Волге стоит, утопает в садах. Он замолчал, глядя на Веру, желая понять, какое впечатление произвёл его рассказ на неё. Вера сидела всё в той же позе, только откинув голову на спинку дивана, и закрыв глаза. Она мысленно плыла над Волгой, к утопающему в яблоневом цвете городу.
- Я тебя, наверное, утомил своим рассказом, давай сменим тему?
- Нет, не утомил и тему менять не будем. Она поднялась, подошла к нему и прижала его голову к себе.
- Родилась я тут, в Зее.  Закончила школу, Благовещенский пединститут, -тихо начала она, - учитель математики. Направили меня работать в село Овсянка Зейского района. Я буду рассказывать коротко, не анкету же заполняю, согласен? Михаил кивнул головой.
 - Ну вот, там я встретила парня, бывшего своего мужа, я даже имени его не назову, не стоит он того. Потом переехали в Благовещенск, в маленькую квартиру, к маме. Она перебралась из Зеи в Благовещенск на время моей учёбы. Ему понравилась городская жизнь. Устроились на работу он в ЖКО сантехником, я в школу. Каждый день стал приходить с работы пьяный. Это продолжалось почти три года. Однажды в драке пырнул кого- то ножом. Дали ему три года. Я уволилась и уехала в Зею на стройку. Подала на развод. Вера закрыла лицо руками, чтобы не показать набежавших слёз. Михаил обнял её за плечи и прижал к себе. Нежно поглаживая рукой по голове, он прикоснулся губами к волосам.
- Не надо, Верочка, не рассказывай больше о нём, мне с тобой хорошо, я никому не дам тебя в обиду, поверь мне. Я останусь с тобой навсегда. Какое-то душевное тепло шло у него изнутри, разливаясь по всему телу. Он старался подыскать такие ласковые слова, что бы она задохнулась от восторга. И вот он их нашёл:
 - Вера, выходи за меня замуж.  Она освободилась из его объятий, и уперев взгляд своих больших глаз в него, спросила.
- Ты, что, это серьёзно?
- Какие могут быть шутки, я же это говорю первый раз, и думаю, что последний, если ты дашь положительный ответ.
               
                ГЛ.11

Лёгкий ветерок подхватывал снежную пыль, и ровным слоем укладывал вдоль забора. Егор Петрович остановился, вытирая пот со лба. «Да, под набило снега во все щели, - подумал он, - и калитку не откроешь». Вот уже минут пятнадцать, как он, взял лопату у соседа, и откапывал калитку своего дома. Нину и дорожные вещи оставил там же. Байкал, проживший два месяца у соседа, с визгом носился по улице, радуясь встрече с хозяином. Егор Петрович присел, и прижал его к себе.
- Ну, что Байкалов, соскучился? Погоди, погоди, вот маленько огляжусь тут, и махнём мы с тобой на Гилюй, побродим ещё. Он взял лопату, и снег вновь полетел в разные стороны. Нина Николаевна, переговорив с соседкой обо всех городских новостях и соседях, собралась домой.
- Пойду я, что-то долго Егор-то со снегом возиться. Может помочь надо чего. Она подхватила чемоданчик и направилась к дому.               
 Заслышав её шаги Байкал с лаем бросился к ней под ноги.
- Вовремя подошла, - сказал ей Егор Петрович, - где ключ, открывай дом.
- Сейчас, сейчас всё откроем. Байкал протиснувшись между ног хозяев, первый заскочил в прихожую. Он оббежал все комнаты, выискивая чужие запахи, и улёгся на свой коврик у печи.
- Ну, вот и порядок, ну вот и дома, - Егор Петрович присел на старый диван в прихожей, но тут же поднялся, - пойду дров принесу, избу-то греть надо, простыла небось крепко. Дрова аккуратно были сложены в поленницу возле бани, но до них ещё нужно добраться. Снегу намело по самые колени, и без лопаты их не возьмёшь. Раскидав снег, он добрался до бани. Заглянул во внутрь. Там было всё по-прежнему, как и оставил осенью. – «Надо бы завтра истопить» - подумал он, и набрав охапку дров, вернулся в дом.
- Ты, что так долго ходил за дровами, пора бы уж и поесть, а у нас печь не топлена»?  Нина Николаевна промывала очищенную картошку.
- Так, пришлось снова за лопату взяться, не пройдёшь не проедешь, сама видела сколь снегу-то намело. Да в баньку заглянул, не удержался. Так захотелось по париться, завтра же истоплю.
- Да, чего ждать, давай уж сегодня, - с улыбкой заметила Нина Николаевна. Любила она подначить мужа, передёрнуть его слова, подшутить над ним. Но и он в долгу не оставался.
- Нет, сегодня я устал, да и поздно уже, пока она нагреется, то ты под одеялом запаришься.  Сухие поленья затрещали в топке. По дому пошёл живой дух.
      А, что же делал третий член этой семьи? Он лежал, закрыв глаза и вытянувшись вдоль печи, разомлев от тёплого воздуха. Его лапы нервно подергивались, как будь то они несут его по звериным тропам в поисках зверя.
- Нина, ты погляди на Байкала, ишь как рад родному месту, спит как говориться «без задних ног».
- Ты тоже сегодня без задних ног спать будешь, добравшись до своего ложа.
- Это точно, подустал я. Слышь Нина, я вот глядя на него, вспоминаю, как его крохотного тогда Женька Давыдов из Иркутска привёз. Говорил, что в питомнике взял, да ни одного, а сразу двух. Я не поверил было ему, чтобы вот так запросто, двух породистых лаек взять в питомнике, а потом он рассказал, что в питомнике работает его школьный друг, он-то сам из Иркутска был. При воспоминании о друге Егор Петрович замолчал, но губы продолжали беззвучно дрожать, на скулах напряглись желваки.
- Ну, чего замолчал? - Нина Николаевна остановилась напротив его, подперев руками бока.
- А я, что, тебе, рассказываю? Ты это уже сто раз слышала, я себе это самое, вспоминаю.
Ты вот как пришла, ещё ни присела, всё бегаешь, суетишься, когда тебе слушать, - пожалел он её.
- Ну вот и говорю, славные кобельки получились, сколько мы с ними собольков взяли. А теперь вон Байкал один лежит у печки без дела. Нина Николаевна поняла на что он намекает, надо мужа уводить от этой больной для него темы, а то будет весь вечер стонать.
- Тебе хорошо, ты печь растопил, и сидишь, в воспоминания ударился, а мне на эту печь поставить что-то нужно, ужинать уже пора.
- А, что тут больно-то думать. Отвари картошки, а я принесу из сеней капустки мороженной, чайку попьём, да и ладно. Подумаешь, господа какие что ли. Нин,- опять обратился он к жене, - я вот сейчас думаю, как мне найти Михаила, ну, этого охотника, я не знаю даже где он живёт.
- Захочешь, узнаешь. Забыл, что ли поговорку: «Язык до Киева доведёт», или «Кто ищет, тот найдёт». - Так-то оно так, только вот, с чего начать.
                ГЛ. 12
Старая городская больница доживала, наверное, последние дни. Гидростроители, в посёлке «Светлый», выстроили новую, светлую и просторную. К новому году обещали сдать в эксплуатацию. Егор Петрович направился в старую больницу, куда сдал осенью Михаила. Ещё на подходе к больнице, его встретил запах лекарств, и затхлый воздух гниющей древесины. Больница была на столько старая, что помнила, наверное, ещё гражданскую войну. На крыльце стояла молодая женщина в белом халате, с накинутым по верх пальто.
- Скажите пожалуйста, где я могу увидеть Юрия Леонидовича? – обратился он к ней.
- Он сейчас на обходе, через полчаса примерно освободиться, пройдите в коридор, там подождите.
Егор Петрович Читал на стенах старые плакаты об предупреждениях и лечении гриппа, язве желудка и прочих заболеваниях, когда увидел идущего Юрия Леонидовича.
- Простите пожалуйста, - обратился он к нему,- не могли бы вы дать мне адрес одного человека лечившегося у вас осенью. Я осенью привёз его с пневмонией, а адрес не спросил. Теперь вот его ищу. Юрий Петрович посмотрел вокруг, и увидел медсестру.
- Лена, подойди сюда, - обратился он к ней. Вот тут товарищ ищет нашего пациента, помоги ему. Лена, взяла Егора Петровича за руку, и повела на медпост.
- Так, кого Вы ищите?
- Понимаете, тут у вас осенью лежал с пневмонией Михаил Плетнёв, мне бы адрес его найти. Лена взяла ящичек с «историями болезней», пробежала пальцами, перебирая их.
- Вот он, Михаил Плетнёв, улица Заречная, дом пять. Всё?
- Да, всё, большое вам спасибо.
         Дом из бруса, срубленный геологоразведывтельной партией для своих сотрудников, стоял на берегу реки Зея. Он был почти новый и выделялся своей конструкцией, на фоне деревенских домов. Молодая женщина чистила крыльцо от снега.
- Здравствуйте, - обратился к ней Егор Петрович.
- Здравствуйте, - произнесла она, разглядывая незнакомца.
- Я ищу Михаила, он вроде бы здесь живёт. Егор тоже внимательно всматривался в симпатичную девушку, не похожею на Веру.
- Нет, уже не живёт. Как только мы приехали, он сразу съехал. Да я сейчас позову мужа, он с ним ближе знаком. «Гриша, - крикнула она, - пойди сюда». На крыльце появился не высокий, крепко сложенный парень, с короткой стрижкой волос. «Вот тут, товарищ ищет Михаила, что ты знаешь о нём, куда он переехал?
- Где сейчас живёт не знаю, но знаю где работает. А работает, - Гриша поднял к небу глаза, почесал рукой затылок.
- Во, вспомнил, механиком в Зеегэсстрое, в Управлении механизированных работ. Да, и ещё, женился он, вот у неё, наверное, и живёт. Это всё, что я могу сказать.
- Ну, и на этом спасибо. Егор Петрович довольный своей разведкой направился домой.
   На другой день, с утра, он уже был в отделе кадров УМРа. Его приветливо встретила девушка в строгом костюме, с гладко зачёсанными, волосами, немного похожею на классную даму, начала прошлого века.
- К нам на работу, - спросила она, - или по другому вопросу. Видно было, что она заскучала, и рада была новому посетителю.
- Да, нет милая девушка, - настроился на шутливый лад Егор Петрович. У Вас тут работает механиком Михаил Плетнева, так может Вы, подскажите как его найти, уж очень мне он нужен.
- Да, нет дорогой товарищ, - таким же тоном ответила она, - не буду я в картотеке рыться и не справочное бюро у меня, а Вы пойдите на территорию механизации, там вам любой тракторист его покажет. Вот и найдёте своего Плетнёва.
- Да, Вы очень любезны, - с иронией заметил он, - но мысль подали верную. До свидания. Выйдя из конторы, он увидел всю механическую мощь этой стройки. «Да, она была права, что послала его не посредственно на объект», - подумал он. С этой мыслью Егор Петрович подошёл к рабочему возившемуся у экскаватора.
- Добрый человек, - обратился он к нему, - не знаешь ли тыл, Михаила Плетнёва? Тот с удивлением осмотрел Егора, с головы до ног.
- Да, кто его тут не знает, это же начальник механических мастерских. Мы тут ежели, что с машиной, сразу к нему бежим. Да он сейчас там, в боксе. Стук кузнечного молота, и рёв двигателей, оглушили Егора Петровича. Он даже не представлял, как можно работать в таком шуме.
- Егор, - не уверенный голос услышал он сзади, - неужели это ты, а я стою и думаю, как на Егор мужик-то похож. Ты как здесь оказался?
- Да вот тебя ищу.
- А, что случилось, рассказывай. Михаил взял его под руку, и повёл к себе в кабинет.
- Ну вот, здесь по тише. Что привело тебя сюда, и вообще, как жизнь.
- Нет Михаил, главное, что я тебя нашёл, а говорить мы будем в другом месте, так как разговор у нас будет длинным. Вот тебе мой адрес, - он достал из кармана бумажку и отдал её Михаилу. Меня найдёшь быстрее, чем я тебя искал. Вот там и поговорим, а то тут шум, да и работать тебе надо.
- Ну ты меня заинтриговал, а можно я приду с Верой, да ты её знаешь, помнишь девушка ко мне в больницу приходила?
- Да я буду только рад, снова увидеть её, с Ниной познакомлю. Разговор прервал, открывший дверь паренёк:
- Михаил Фёдорович, - обратился он к механику, - дизель привезли куда его? Михаил махнул ему рукой, - иду.               
- «Вот эта улица, вот этот дом», - вспомнились Михаилу слова  песни из старого фильма. Он подошёл к калитке. С лаем, из-за дома выскочил Байкал. На крыльце появился Егор Петрович.
- Проходи Миша, проходи, Байкал на место, - крикнул он собаке. Теплом и уютом встретила его изба.
- Раздевайтесь, проходите, - по-крестьянски, нараспев пригласила Михаила, вышедшая в прихожую жена Егора.
- Нина Николаевна, - представилась она, а Вас я уже знаю, Егор тут мне уже все уши прожужжал. Рассказывал, как он нашёл Вас в тайге.
- Нина, ну не надо, - вмешался в разговор Егор, - нашла чего вспоминать. Ты, давай-ка на стол накрывай, а там уж вспомним, как оно было. А долго же я тебя искал в нашем городе, хоть и городок-то не большой. Он ещё, что-то говорил, но Михаил не слышал его. Он думал, что как ему повезло, встретив этих простых и добрых людей. Совсем чужие, а как рады встрече. Нина Николаевна суетиться на кухне, что-то гремит посудой, Егор довольный, улыбается, глядя на Михаила, даже Байкал, заскочивший в дом, повизгивая крутиться у ног. На столе появились тарелки, с горячими пельменями, бутылка водки, отварная картошка и солёные грибы.
- Давай Миша садись, - Егор Петрович жестом показал Михаилу на стол, - перекусим, что с осени запасли. Пельмени вот из лосятины, пробовал когда-нибудь? Михаил покачал головой.
- Я ведь охотник-любитель, за птицей в основном охотюсь, а по зверю никогда не стреляю.
- Ну, а я охотник-промысловик, стреляю всё, что по разнарядке приходит, как говориться план выполняю, по заготовке дикоросов, пушнины, мяса. Нина, ну ты, что там,- обратился он к жене, - иди по рюмочке, за знакомство пропустим.
- Так вот,- продолжая свою мысль, после выпитой рюмки Егор. Здесь ведь до строительства ГЭС ничего не было, в смысле производства. Охотой занимались, золото мыли, звероферма была. Летом собирали грибы, ягоды государству сдавали, за копейки. В магазинах полки пустые, кроме хлеба ничего. Это теперь, по первой категории снабжают, пока стройка идёт, а вот закончиться стройка, и всё будет по-прежнему. Он вздохнул тяжело, и махнув как бы на всё рукой, наполнил рюмки.
- Егор, ты бы воздержался, а то будет как в прошлый раз, - одёрнула его жена.
- А, что такое было? – поинтересовался Михаил.
- Да, сердце прихватило, - Нина Николаевна судорожно перебирала руками передник. А ещё на охоту собирается, как я его одного отпущу, а если в тайге случись такое, кто поможет, сидел бы уж дома. Она посмотрела на мужа. Егор Петрович, опустив голову, рассматривал тарелку с пельменями.
- Тут вот какое дело Михаил, - медленно начал Егор Петрович, - она от части права, - он указал головой на жену, - нельзя одному в тайгу ходить, проверено жизнью. Вот взять тебя к примеру. Пошёл ты один осенью, заблудился, и погиб бы, если б ни я. Или мой напарник- Женька Давыдов, - отец Веры, погиб мужик. А вдвоём бы справились с тем медведем. Давай за Женьку выпьем, - предложил он, - хороший был мужик. А искал я тебя вот по какому поводу, постой, постой да, ты, ведь обещал с Верой прийти.
- Да нет, не получилось, занята она, в другой раз, как ни будь встретимся.
- А я слышал вы поженились? Славная девушка Вера.
- Да, заявление подали, к новому году распишут. Давай Петрович, ближе к делу, за чем искал. Хоть Михаил и рад был этой встрече, но интрига как-то напрягала его.
- Всё дело Миша в том, что мне нужно сходить в тайгу, а она, - Петрович опять кивком головы указал на жену, - одного не пускает. Напарник мне нужен, вот я и подумал про тебя. Ненадолго, на недельку. Может отпросишься на работе, и махнём. Ты, как, зимой охотился?  Егор Петрович смотрел Михаилу в глаза, старался угадать, что же он ответит на его предложение.
- Я люблю зимой, с ружьём побродить по лесу, но вот так, чтобы жить в тайге зимой, не приходило мне в голову. А теперь кажется заманчивой эта идея, надо подумать.
- Миша, некогда раздумывать, - Петрович умоляюще смотрел на Михаила.
- Сейчас самая охота, через месяц в тайге делать будет нечего. Михаил не мог отказать этому человеку, человеку который спас ему жизнь. При том, что и у него была такая мечта, пожить зимой в зимовье, чтобы один на один с природой, как говориться испытать себя. Но тут же мысль проскочила, а что Вера, скажет, поймёт ли она его, не один ведь он теперь.
- Хорошо Петрович, завтра я загляну к тебе, думаю, что получиться.
 
                ГЛ.13

Чёрные, голые лиственницы плотным кольцом окружали лесную поляну, как провожающие в последний путь близкого человека. Весь этот траурный обряд усугублял сильный мороз, и ритмичный стук дятла по обледенелой коре лиственницы. Снегу в этих широтах зимой выпадает мало, в основном ближе к весне, а потому земля промерзает на большую глубину, да так и остаётся «вечной мерзлотой».
- Слышь Петрович, ох и трудно сейчас дятлу пищу добывать. Поколоти-ка по промёрзшей лиственнице целый день башкой. Говорят, он и живёт недолго. Михаил сбросил на снег свой рюкзак повесил ружьё на сучок дерева и присел на поваленную лиственницу.  А дятел не обращая внимания на охотников, бегал по стволу дерева, посверкивая на солнце своей красной головкой. Из кустов, поднимая снежную пыль, выскочил на поляну Байкал. Дятел с криком сорвался с дерева и скрылся в чаще. Байкал подскочил к Петровичу, лизнул ему руку, в знак благодарности за прогулку, и исчез в ближайшем ельнике.
- А кому сейчас легко, - как бы отвечая на вопрос Михаила, под итожил Петрович, - оно ведь вся жизнь такая, как у дятла, колотишься, колотишься, суетишься чего-то, а в конце смотришь, и всё впустую, за чем всё это было непонятно. Да, притомился я, однако, старею видно, но ничего, не много осталось, вон за тем поворотом Гилюя и наша пристань. Слушай Михаил, а ты узнаёшь эти места, хотя, как ты мог их запомнить, ты же почти без сознания был. Вон на той сопочке я тебя нашёл, не узнаёшь? Михаил обвёл взглядом вокруг, нет, всё было чужое и незнакомое, тем более под снегом, а тот осенний день, был как кошмарный сон.
- Ну, что тронем потихоньку, - Петрович закинул за плечи свой баул, и хрустя под ногами снегом, зашагал на встречу со своим зимовьем. Не прошли и двадцать шагов, как они услышали голос Байкала. Он был спокойный, с перерывами и с поскуливанием. Охотники остановились и замерли.
- Птицу облаивает, - шепчет Петрович Михаилу. Он знал все тонкости голоса Байкала.  Перезарядив ружьё патроном с мелкой дробью, махнул Михаилу рукой, и залёг под куст. Михаил рывком бросился к дереву. Через минуту от леса отделилась чёрная птица, усиленно хлопая крыльями облетела поляну, и спряталась в кроне лиственницы. Но это же была зима и сквозь голые ветви хорошо проглядывалась тушка старого глухаря. Петрович прикинул расстояние, может и не достать, а уж больно хочется взять эту птицу. Он снова заменил в стволе патрон на патрон с более крупной дробью, прицелился, и эхо выстрела раскатилось по сопкам. Глухарь, ломая мелкие ветки, камнем упал в снег. На выстрел выскочил Байкал. Он подбежал к глухарю, обнюхал его и лёг, молча наблюдая, как Петрович и Михаил спешат к своей добыче. Петрович поднял глухаря за ноги, стряхнул с него снег, погладил рукой по смолисто чёрным перьям, подвернул аккуратно головку птицы под крыло, и положил в баул.
- Начало есть, не часто получается, чтобы глухаря зимой взять, это благодаря Байкалу, он незаменимый помощник у меня. Хорошая собака на охоте, это половина успеха.
- Да, главную работу на охоте делает собака, - Михаил обнял Байкала, и прижал к себе.
- Спешить Миша надо, сумерки опускаются уже. Уже почти в темноте подошли к зимовью. Старая избушка среди леса, молча ждала своих гостей. Чистый, белый снег ровным слоем покрывал строение, и только отпечатки мелких зверьков и птиц на нём, говорили о присутствии жизни. Кол, которым Петрович осенью подпёр дверь, крепко держал её. Петрович с усилием оторвал его из земли, и открыл дверь. Запах голой, промёрзшей земли, и прошлогодней травы на топчанах, ударил в нос.
- Сейчас мы тут наведём душок, - Петрович снял с плеч свой баул, и поставил его на топчан. В темноте он нашарил, в углу на полке свечу и зажёг её. Слабый свет вырвал из темноты усталые лица людей, и угол с металлической печкой, в котором по-хозяйски растянулся Байкал. Михаил тоже присел на краешек топчана. Обвёл глазами интерьер зимовья, и что-то смутное всплыло в его памяти. Петрович догадался о чём думает напарник.
- Да Миша, вот здесь я тебя выхаживал, ничего, недельку поживём, этот дом родным будет. Давай-ка мы сейчас печку растопим, да чайку сварим, а глухаря ты на улице, под крышей повесь, для сохранности, утром его разберём. Он открыл дверцу печурки и вытащил оттуда мешочки с крупой, вермишелью и пачки чая. – Это у меня сейф, с гордостью произнёс он. А то народ тут не надёжный, вмиг всё растащат. Сухая береста, и дрова, заготовленные с осени, с треском загудели в печке.  Михаил нашёл в углу ведро, принёс снег и поставил его на печь. Из-под топчана вытащил корзину с посудой: видавшего не один костёр, чайник, две алюминиевые кружки, две миски и две деревянные ложки.
- Всё на двоих рассчитано, - наблюдая за ним, заметил Петрович. Васька, друг у меня был, царство ему небесное, вот с ним мы тут начинали, тут и закончили.
- Почему закончили? Петрович отвёл глаза в сторону, чтобы не выдать подкативший в горле комок.
- Погиб он в прошлом годе, тут не далеко, на шатуна напоролся. Да я разве тебе не рассказывал, отец же он, твоей жены Веры. Славный мужик был, да и охотник хороший. Петрович начал по тихоньку раздеваться, так как зимовье наполнилось теплом, и мелкие капли конденсата побежали по стенам. – Судьба видно такая, - закончил он свою мысль. - Да, Михаил, - обратился он снова к напарнику, - я всё хочу спросить, как Вера отпустила тебя на охоту, долго уговаривал?
- Нет, не очень, - он продолжал мыть посуду, расставляя её по полкам. Я, как сказал ей, что ты просил помочь, она сразу –же согласилась. Чем-то ты её подкупил? Петрович, скрывая улыбку, искоса глянул на Михаила.
- Повезло тебе Миша с женой, Вера верной подругой будет, а когда расписываетесь.
Михаил посмотрел на потолок, вспоминая дату. – Да скоро уже, двадцать пятого декабря, под самый новый год.
- Вот уж гульнём, - Петрович зажмурившись, потёр руками.
- Да, Петрович, с нового года начинаю новую жизнь. Он поставил на столик чайник с кипятком, разогретую в миске тушёнку, и сухари. Петрович бросил в чайник какой-то пахучей травы, аромат которой заполнил всё зимовье и разлил по кружкам.
 – Петрович, -  если ты знал Вериного отца, то должен знать и её мать. Что она за человек, я знаешь боюсь тёщи, уж много о них всякого говорят. И Веру потерять боюсь.
- Знаю Миш, даже очень хорошо её знаю. Но это длинная история, расскажу в другой раз.
                ГЛ.14

Натопленное с вечера зимовье, отдав своё тепло охотникам, постепенно превращалось в холодильную камеру. Егор проснулся среди ночи, почуяв легкий озноб. Огонёк в печурке еле теплился. Набросав туда дров, он снова залез под старое одеяло.
 – Зимовье надо конопатить, - подумал он. Они с Васькой каждое лето его ремонтировали, а вот уже два года, как он не прикладывал рук. Хотел ведь бросить это дело, как одному тут быть, нужно попеременно с кем-то дежурить.
 Когда-Васька-то был, по очереди капканы проверяли, и печку по очереди караулили. Вот и пришлось Мишку уговаривать, хотя знал ведь, что он охотник- любитель, опять же, как он себя покажет. Вон лежит, съёжился, вижу, что замёрз, молчит.
 Печка вновь загудела, щедро отдавая своё тепло. И опять в темноте возник образ Васьки. Не уходит он не из зимовья, не из души. Да разве уйдёт, почти полвека вместе были. Со школьной скамьи-не разлей вода. И на первую охоту вместе пошли.
 Егор заулыбался, вспомнив те приключения. И влюбились в одну девчонку, Таньку Орешкину, долго не могли понять кому она отдаст свою любовь. Разобрались только после армии. Егор опять посмотрел на Михаила, - спрашивает про тёщу, вот она мать твоя.
 – Возможно придётся ещё с ней встретиться, - подумал он. За оконцем расползался мутный рассвет. Всё, пора вставать, что так валяться, дел по горло, - подумал Петрович, сбрасывая одеяло. Густой морозный воздух наполнил лёгкие, прогоняя сонливость. Егор взял из-под крыши вчерашнего глухаря, и занёс в зимовье.
- Пока Мишка спит приготовлю завтрак. Разогрев глухаря у печи, он снял с него шкуру вместе перьями, разделал его на части, и опустил в казан с водой. Шкуру с пером, Егор вынес снова на мороз.
 – Завтра пригодиться на приманку для соболя, - размышлял про себя он, - если Михаил сегодня не принесёт рябчиков. И вообще не знаю, что он принесёт, и принесёт ли. Кто его знает какой он охотник.
Вроде бы говорил, что любит побродить за птицей: глухарь, рябчик, куропатка, надо бы расспросить по лучше, - решил он. Из казана по зимовью поплыл аромат брусники, голубицы замешанный на хвое. Михаил пошмыгал носом, втягивая в себя запах варёной птицы, открыл глаза.
- Проснулся? Давай вставай, сегодня у тебя рабочий день. Хотя, ты сам себе хозяин, можешь и выходной себе сделать.
Ну, ты, что Петрович, какой выходной, труба зовёт, вот позавтракаем, и айда с Байкалом на работу.
 Ещё, когда такая возможность выпадет, побродить зимой по тайге с собакой. У меня и собаки-то хорошей никогда не было. После того, как увидел работу Байкала по глухарю, обязательно заведу такую собаку.
- Ты, ещё увидишь сегодня, как он работает, - не без гордости заявил Петрович. Михаил приоткрыл дверь зимовья. Клубы морозного воздух вползли в избу. Байкал, воспользовавшись моментом выскочил на улицу. За ним вышел и Михаил.
Тишину таёжного утра нарушал гулкий треск старых деревьев. Захватив ладонями снег, он обтёр им лицо, шею, при этом вздрогнул с криком «погнали наши городских», рывком заскочил в зимовье. Байкал, не успевший за ним, усиленно заскрёбся в дверь.
- Ишь ты, не успел, - Петрович приоткрыл дверь, впуская собаку. Ну, что все в сборе, приступим. Он разлил шулюмку по мискам, выложил на стол куски мяса. Байкал сел напротив, высунул язык, с которого стекали капли слюны. Увидев это, Петрович усмехаясь сказал: - Нет Байкал, тебе нету, после работы всё твоё будет. Плотно закусив Михаил собрался на охоту.
- Миш, ты это, крупного зверя не бей если подвернётся, нам это сейчас не к чему, не вынесем мы мясо из тайги, сил не хватит, дорогу – то видел какая. Лучше птицы побольше, особенно рябчиков. Они мне завтра на приманку пригодятся.
 Теперь маршрут уясни, чтобы на чужой участок не попасть. Пойдёшь берегом Гилюя, там в березняке завсегда рябчик водился. Пройдёшь по склону сопки с разворотом назад. Ну и хватит пожалуй на сегодня, день-то короткий.
- Да, я зверя-то никогда и не стрелял, а рябчик, это основной объект моей охоты, - с улыбкой ответил Михаил.
- Ну дай Бог, тебе удачи. Да, если Байкал найдёт белку, бери на сдачу пойдёт и Байкалу работа будет. Проводив их, Петрович вытащил из-под топчана ящик с капканами, решил проверить их рабочее состояние.
 Михаил никогда раньше не охотился с собакой, а потому не знал, как ей управлять. А Байкал знал своё дело. Обнюхав все кусты и ветки стланика вокруг, он скрылся в еловой чаще. Михаил медленно продвигался по намеченному маршруту, порой выискивая Байкала, мелькавшего среди зарослей и снежных заносов. Вот, в стороне берёзового околка, раздался его не громкий голос.
 Лай был редким, каким-то отрывистым с повизгиванием. Михаил шёл на голос Байкала, глазами ища его на снегу.  И вот, среди кустов стланика он заметил хвостатое кольцо Байкала. – На кого же он лает, - подумал Михаил. Подняв голову вверх, он увидел на голых ветках берёзы стайку рябчиков. Их краснобровые головки с интересом разглядывали, лежащего на снегу Байкала.
 Самый тот случай для охотника, - подумал Михаил, - когда собака отвлекает птицу, ай да Байкал, какой молодец. Он подождал, когда пара рябчиков сблизилась, и выстрелил. Два пушистых комочка упали в снег, остальные веером разлетелись по сторонам. Через полчаса уже пять рябчиков лежали в рюкзаке.
Михаил был впервые на зимней охоте. Морозный воздух наполнял каким-то душевным подъёмом. Хотелось кричать, петь песни или поделиться с кем-то своими впечатлениями. Где-то под сопкой залаял Байкал.
 Голос был звонкий с подвывом, как будь то ему не давали лакомый кусок. Михаил ускорил шаг, и вскоре увидел Байкала. Тот бегал вокруг старой ели, подбегал вплотную к стволу, царапал его, что кора летела по сторонам.
- Ну-ка, с кем ты тут воюешь. Михаил подошёл по ближе и начал разглядывать ветки.
- Вон, что ты нашёл, - две молодые белочки с интересом разглядывали Байкала. Они бегали по стволу ели и её веткам, цокали, по-видимому старались напугать собаку. Прятались в вершине ели, и возвращались.
 Михаил залюбовался игрой белок, и забыл про ружьё. Потом подумал: - Пусть Петрович ругается, не буду я стрелять эту красоту, что они дадут ему эти две белки. Он свистнул Байкала, и пошёл прочь от дерева.
 Байкал стоял, и смотрел ему в след, не понимая, почему это хозяин не стрелял. Ведь беличьи лапки для него всегда были лакомством. Он ещё тявкнул, и бросился вслед за Михаилом. Вдруг Михаил заметил какой-то не большой след, ровной строчкой, тянувшийся из- под стланика, к старой надломленной сосне
 Он не знал, что это за зверёк прошёл, так как видел этот след впервые. Ему помог, подскочивший Байкал. Тот с ходу, сунул нос в след, и полетел к сосне. Михаил тоже поспешил за ним, ему интересно было увидеть, что же за зверёк так возбудил Байкала.
 Подойдя к сосне, он увидел, следы уходят под корень дерева, а Байкал с лаем носится вокруг него. Михаил постучал по стволу, прикладом ружья. Раздался гулкий звук. – Пустое дерево, значит зверёк там, - решил он, - что же делать?
 А Байкал, откинув лапами снег от корня, обнаружил большое отверстие в корне дерева. Он почти весь пролез туда, только один хвост торчал с наружи, продолжал лаять. Михаилу пришла интересная мысль. Он с усилием вытащил Байкала из дерева, и заткнул отверстие рюкзаком. Набрал старой травы, сухих веточек, и сделал факел.
 Убрал рюкзак, а факел сунул в пустой ствол дерева. Приложив ухо к стволу, он услышал внутри шуршание сверху вниз. Ничего не поняв, что произошло, он увидел только, как из дерева выскочил зверёк, тенью мелькнул на снегу и вмиг оказался в пасти Байкала. Послышался лёгкий хруст и обмякшее тело зверька, Байкал положил на снег.
 – Соболь, - удивился Михаил, поднимая зверька. Он впервые держал соболя в руках, но не узнать такого красавца было нельзя. - Вот Петрович обрадуется, - подумал он. Добыть такого зверька не так-то просто, это он знал точно.
- Ну, что Байкал, на сегодня хватит нам, давай домой. Байкал, как будь то понял его слова, подпрыгнул, лизнул Михаила в лицо, и махнул в сторону зимовья.
                ГЛ.15
               
Мороз с легка пощипывал щёки. Вера тёрла их варежкой. Кутаясь в пуховый платок, изредка поглядывая на часы. Но как она ни спешила, опоздание на работу ей было обеспеченно. – Ну проспала, ну со всеми же бывает, - думала она. Был бы Миша дома, этого не случилось. Она настолько уже привыкла, к его распорядку, что иногда ловила себя на мысли, как же она жила без него. Это спокойствие, эта уверенность его во всём, давали ей надежду на счастливую семейную жизнь. Она постоянно думала о нём, мысленно она улетела к нему, туда в тайгу. Как он там, в такой мороз. В памяти всплывал тот осенний случай с ним в тайге. А во всём виновата брусника, если бы ни она, не было бы и встречи с ним. Всё-таки, наверное, это судьба, - подвела она итог своим мыслям. А как смотрят на него незамужние девчонки в конторе, когда он после работы заходит к ней. Даже баба Люся-кладовщик заметила это.
- Верочка, ты бы сказала своему Михаилу, что бы он сюда пореже заглядывал, а то не дай бог уведут. Девки-то ноне ух какие, того и гляди, потеряешь своё счастье. А счастье её, вот уже третий день где-то по тайге мотается. И за чем я его отпустила, опять же Петровича жалко, нужно же ему было помочь. Ну, может и обойдётся.
     При входе в контору, Вера встретилась с Галкой-работницей отдела кадров.
- Ой Верочка, задержалась. Ни как у стенки спала, или через забор перелезть не смогла. Вера терпеть не могла эту болтушку, удивлялась, почему её назвали Галкой, а не сорокой. Вроде бы женщина не первой свежести, а всё о том же. Правильно говорят, что у голодной куме пироги на уме.
- Здравствуйте, - не громко сказала Вера, войдя в отдел. Она разделась, потирая озябшие руки, и села за свой стол.
- Верочка, подойди-ка сюда, - обратилась к ней Лариса Петровна. У тебя, всё в порядке? Почему опаздываешь? Раньше я этого не замечала. Что случилось?
- Да, нет, ничего не случилось. Просто поздно вчера легла, ну и проспала. Уже привыкла, что Миша меня по утрам будит, а его нет._
- Где же он, сбежал?
- Ну, что Вы такое говорите, Лариса Петровна. Вера даже вздрогнула от этой мысли. Просто он взял отпуск на неделю, и ушёл в тайгу.
- За чем, зимой в тайгу?
- Да, просто его попросил Егор Петрович-охотник, что его спас осенью. Помните ту историю?
- Помню, помню, ты, вот что, зайди-ка вечерком к нам, поговорим, а то ты совсем нас забыла, Геннадий Иванович хочет с тобой поговорить. Сейчас сходи в управление, возьми реквизиты на новую технику, а в десять часов, Шохин в управлении, собирает все службы, ну, что-то вроде подведения итогов года. Посидишь, послушаешь.
        В вестибюле управления было шумно. Люди стояли группами, обсуждая производственные и бытовые вопросы.
- Вера, - послышался с боку неуверенный мужской  голос. Сомневался, но любопытство взяло верх. Я же Вас один раз только видел, тогда осенью. При том одежда была другая, осенняя.
 Михаил мне рассказывал о том, что вы поженились, рад за вас и поздравляю. Наконец-то Михаил нашёл, то что так долго искал. Андрей говорил с таким запалом, что Вера не могла вставить и слова. А у меня то же радость. Маринка на днях, родила мне сына. Назвал его Петром. Хотел похвалиться Михаилу, но ни где его не найду, говорят, что он в отпуске. Какой зимой отпуск, и что он делает? Вера разглядывала Андрея, ища сходство его с Михаилом, и не находила ничего общего. Андрей был прямая противоположность Михаила. Он постоянно двигался, размахивал руками, а улыбка не сходила с его широкого лица.
- Да, вот это событие, - Вера пожала мужскую руку, - поздравляю, а отпуск он взял на неделю, по просьбе Егора Петровича, ну того самого охотника, что спас его осень в тайге. Не знаю, о чём они там договорились, но через три дня он должен быть дома.
- Ого, как строго.
- Нет, просто двадцать пятого декабря, мы идём в ЗАГС, а это через три дня. Приходите с Мариной отметим это событие, и с Мариной хочу познакомиться.
- Объезательно придём. Раздался звонок и все потянулись в актовый зал. Не любила она эти скучные, никому не нужные собрания. Проводятся они якобы для отчёта перед коллективом, о выполненной работы, о достигнутых успехах, а на самом деле только для «галочки». Работник видит успех в работе тогда, когда у него в кармане, что-то есть, а так всё пустой звук и болтовня. Так думала Вера, уходя во время перерыва домой. К вечеру мороз крепчал, забираясь под дублёнку, холодил спину. – Надо было ещё кофту надеть, - подумала Вера, - а вечером ещё к Ларисе Петровне идти, нет не пойду. Завтра выходной, вот и сбегаю, - решила она. Ванна и горячий чай сделали своё дело. Разомлевшая Вера легла на диван, закуталась в одеяло, и закрыла глаза. Мысли её снова улетели в тайгу. Вот она уже видит огромные деревья, заваленные снегом. Большой костёр, возле которого сидит Михаил. Он жмётся к костру, стараясь согреться. Она бежит к нему полураздетая, проваливается в снег, ей жарко. Этот жар она хочет передать ему, только бы не замёрз, только бы успеть. Она кричит, набирая полные лёгкие воздуха, но звука нет. От куда-то слышится легкая трель звонка, потом сильнее. Вера открыла глаза. Рассвет. Надрываясь звонит дверной звонок. – Кого принесло в такую рань, - подумала она направляясь к двери.
- Мама… ты откуда так рано? – бросилась на шею к матери Вера.
- Как рано? Время-то восемь часов. Первым автобусом и приехала, что не ждала? Решила вот, с тобою встретить новый год, прямо в рифму заговорила, - улыбаясь заметила она, раздеваясь. Или не вовремя?
- Ну, что ты такое говоришь, я очень даже рада, что ты приехала. С Мишей познакомишься.
- Очень хочу познакомиться с зятем, к стати, а где он?
- Сбежал в тайгу, - Вера искоса посмотрела на мать, желая увидеть реакцию на свои слова.
Татьяна Викторовна на мгновение остановилась, моргая, - Как это сбежал, да ещё в тайгу, да ещё зимой? В партизаны, что ли?
- Да нет мам, пошутила я. На охоту ушёл он с товарищем, на неделю. Дня через три придёт. Не волнуйся, двадцать пятого идём регистрироваться. Так, что хорошо, что ты приехала, и новый год вместе встретим.
-
                ГЛ.16

Егор Петрович держал в руках соболя, разглядывая со всех сторон.
- Хорош, очень даже хорош. Старый, матёрый и как же он так глупо попался, а может потому и попался, что старый, слух подвёл видать его. Он снял с гвоздика в стене, шнурок, с палочкой по средине. Привязал его к потолку, сделал на задних ногах соболя прорези, и просунул в них палочку. Тушка повисла вниз головой. За тем аккуратно сделал надрез по ногам и анальному отверстию, и медленно потянул шкурку вниз. Она чулком сползла с тушки до самого носа. Подрезав ушные раковины и нос, мездру шкурки пересыпал солю, завернул в тряпицу, и положил в рюкзак. – Ну вот и всё, порядок, - подвёл он итог своей работы.
- А, почему глупо Петрович, - с выражением явной обиды, - заметил Михаил. Просто Байкал оказался проворней. Я и моргнуть не успел, как он его перехватил.
- Ладно, ладно, молодцы. Повезло вам. И рябчики тоже к стати, пригодятся на приманку завтра. Я рано уйду, так что ты тут по хозяйству будешь. Байкала я не возьму, он мне только мешать будет, капканы ставить. Я вот наготовил двадцать штук, пойду по старому путику на север, а ты если надумаешь побродить, иди в противоположную сторону. Не то Байкал может в капкан попасть, было уже такое дело. Вернусь я поздно, на целый день работы хватит.
- А я вот даже и не видел, как капканы ставят. Наверное, хитрое это дело, Михаил хотел взять капкан и рассмотреть его. Егор перехватил капкан рукой в рукавице.
- Нет, нельзя их брать голыми руками, я их варил в хвое, что бы отбить все посторонние запахи. Это брат, такая наука, соболь и близко не подойдёт, если, что почует. А теперь охотники, давайте пожуём, то что я приготовил. Он поставил на столик котелок с макаронами, заправленными душистой тушёнкой. Байкалу отдал вчерашнего глухаря.
    Плотный ужин, и тепло зимовья, разморили Михаила. Он прилёг на топчан, погружаясь в дремоту. Мысли вернули его к вчерашнему разговору.
- Слушай, Петрович, ты вчера говорил, что-то про мою тёщу. Давай выкладывай, что ты про неё знаешь. Меня волнует встреча с ней, Петрович хитро улыбнулся, подкинул дров в печурку, присел на топчан, и задумался. Нужно было вспомнить далёкую молодость, когда на уме были только одни девки.
- Да, влюблены мы были в неё, оба с Васькой-отцом Веры, - продолжает он свои мысли в слух, - красавица была она, да и сейчас наверное ещё ничего, я так думаю. Не хотела, видно она меня обидеть, а любила Ваську, так и ходили втроём. Уже в армию стала ему писать конкретно, а мне изредка. Работала она тогда на звероферме, и была у неё подруга по работе Нина. Обе пушниной заведовали, так что специалисты по пушнине у нас свои. Вот она и дала ей мой армейский адрес. Та написала мне, познакомились значит заочно. После службы каждый вернулся к своей. Переженились. Вскоре Васька с Таней уехали в Благовещенск. Там и родилась у них Вера. Не знаю, какая из Тани жена получилась, и почему они расстались, а мне повезло. Нина оказалась умной и рассудительной женщиной. Ну, а дальше ты, наверное, знаешь, от Веры. А какой характер у твоей тёщи, я не смогу тебе сказать. Он ведь, характер-то, с годами меняется, да и не виделись мы с ней давно. Да тебе нечего её бояться, она ведь отдельно живёт, при том далеко.
- Да я и не боюсь, так просто, к слову спросил. В зимовье повисла тишина, только потрескивали дрова в печке, да Байкал, до сыта набив желудок, поскуливал во сне. За стеной зимовья, в морозном воздухе, гулко раздавался треск замёрзших деревьев.
- Петрович, ты не спишь? – в темноте раздался голос Михаила.
- Да, нет ещё, а что ты хочешь?
- Ты, вот тут всю тайгу избродил, может замечал, на таёжных ручьях такие маленькие пирамидки из камней, заросшие мхом. Я вот каждый раз, видя их, думаю, что это такое, что за знак из прошлого? Ты же местный, может слышал, что про них?
- Да, видел я их, и довольно много. Почти на всех ключах по несколько штук. Вначале как-то не замечал их, а потом обратил внимание, какие-то они похожие друг на друга. Стал спрашивать у стариков. Все говорили по-разному, много версий изложили, выбирай любую, а точно никто не знает. Схожи только в одном – золотая лихорадка была тут. Да, да Миш, мы ведь до сих пор по золоту ходим. Попробуй мыть песок в любом ключе, обязательно намоешь крупицы золота. Да и город Зея основан, как перевалочная база старателей. А прииск, что в нескольких километров от сюда, Золотая Гора называется. И шли сюда со всех сторон «джельтельмены удачи», и гибли тут. Вот и ставили пирамидки на их могилках. А ещё говорят китайцы лежат под этими камнями. Их тоже много тут шастало. Золотишко на моют и домой, а по дороге их местные постреливали. Золото заберут, а трупы камнями заложат. Давно это было, точно никто уже не помнит. С приходом советской власти, запретили частную добычу золота, но у местных стариков оно лежит, в заначке, ждёт своего часа. Петрович замолчал. С противоположной стороны, слышался мерный храп Михаила. Умаялся за день-то, - подумал он про него, натягивая на себя одеяло.      
                ГЛ.17
               
Ночью выпал не большой снег, слегка припорошив вчерашние следы. Ослабевший мороз, перехватывал дыхание Петровича, поднимающегося на вершину сопки.  Он шёл старым, испытанным маршрутом, так называемым у охотников, путик.  Вот и первая полянка среди ельника. На снегу видны лунки от ночевавших в них рябчиков. Петрович наломал еловых веток. Сделал из них шалаш, чтобы снегом не завалило капкан. В центре шалаша вдавил в снег рябчика, подбитого вчера Михаилом. На входе, с обеих сторон, насторожил капканы, привязав их тросиком к обрубку дерева. За тем, веткой ели заровнял свои следы, и отошёл в сторону любуясь на свою работу. Капканы он ставил в проверенных местах, где соболь обычно охотился на рябчиков. Да и после снегопада их легче найти.
- Ну, что, - подумал он, - теперь спуститься к ключу, к заветному дереву, поваленному через ключ. У соболя там по дереву, переправа через ключ. Самый ловчий участок, можно сказать. Сколько он снял с него соболей. Петрович, рукавом куртки, вытер вспотевший лоб, поправил за спиной рюкзак с капканами, и заскользил вниз по снегу, цепляясь руками за кусты. Внезапно он резко остановился. – Что это? – подумал он. Перед ним была не широкая полоса взрыхлённого снега, уходящая через марь, в сторону Гилюя. Он присел, и стал сдувать снежинки из углубления. След проявился, и он отчётливо увидел отпечаток копытца косули. – Так, понятно, значит прошло не большое стадо косуль, началась их миграция на юг, - решил он, - надо этим воспользоваться. Размышляя он подошёл заветному дереву. Оно, как и прежде, лежало вывороченными корнями вверх с одной стороны, и вершиной на другом берегу ручья. Внимательно осмотрел его, на наличие следов, заметил, тоненькую строчку, припорошенную снегом. – Ходит, - подумал он, - значит будет мой. Петрович достал деревянную лопаточку, аккуратно вырезал кусок снега, со следом соболя. Взвёл капкан, и вложил его в выемку. При помощи тросика привязал его к дереву. На него положил снег со следом соболя. – Всё, ещё один готов, - подумал он, - ещё раз дунул на него, сметая лишний снег, закинул рюкзак за спину, и спустился на замёрзший ручей. Таким же образом, пройдя километров десять, он расставил все капканы, припасённые на это день, и уже по тёмному вернулся в зимовье. Байкал с визгом кинулся к нему на грудь.  Егор Петрович прижал его к себе, погладил, открыл дверь, и выпустил его на волю.
- Ты, что не выпускал его сегодня? – обратился он к Михаилу.
- Так он и не просился. Не признаёт он меня, молча тебя ждал. Ну как сегодня поработал, всё сделал?
- Да, поставил десяток штук, пять на рябчика, да пять в следок, думаю, что пару соболей возьму, есть соболь, следов много, видно с кормом у него всё в порядке нынче. Да, ещё новость. Миграция косули началась. Она, коза-то, видно снегопад почуяла, вот и двинулась ближе к югу. Хороший табунчик прошёл по мари. Не мешало бы и нам мясца добыть к празднику. Как ты думаешь?
- Не знаю, я уже говорил, что зверя никогда не стрелял, решай сам. Петрович достал из-под топчана камень вместо точила, и принялся наводить нож, надеясь, что он завтра пригодиться.
- Надо же лицензию использовать, - продолжал он начатый разговор. Не пропадать же ей. Дали её как поощрение за многолетнею работу в тайге. А по договору я должен мясо, добытое в тайге, с дать. Наверное, последний год я здесь, что-то сердце стало пошаливать. Придётся расставаться с этим промыслом. Я и нынче-то хотел завязать с этим делом, но вот не выдержал, потянуло. Конечно, если бы не ты, сидел бы дома. Он резко провёл рукой по лицу, как будь то отмахиваясь от мухи. – Ладно давай-ка чайку на ночь попьём.
          По вчерашнему следу Петровича, наши охотники вышли на марь. Двигаясь по опушке леса, они наткнулись на лёжки пяти косуль. Лежки были свежие, определили охотники, так как снег в них слегка подтаял образуя корку.
- Только что ушли, видишь снежком ещё не припорошило, - указал Петрович на углубление в снегу.
- Миш, - почти шёпотом обратился к Михаилу Петрович, - ты давай двигайся вниз, в сторону Гилюя, а я с Байкалом пойду по подножью сопки вверх. Увидишь козла стреляй, не раздумывая, а то будешь его разглядывать, пока он не скроется. Козла-то от козы отличишь?
- Ну, что я козла не видел, заулыбался Михаил.
- Тогда пошли. Петрович легонько свистнул Байкала, и скрылся за кустами стланика. Михаил зарядил ружьё картечью, и осторожно ступая, пошел по указанному маршруту. Вдруг напряжённое зрение его заметило на противоположной стороне мари, какое-то движение. Всмотревшись, он увидел идущего вверх по мари козла. Шёл он осторожно, останавливаясь с поднятой ногой, замирал, прислушивался. Пройдя несколько шагов, всё повторял. Михаил, затаив дыхание смотрел на него. – Далеко, - подумал он, - даже картечью не достану, а так может и уйти. Попробую. Может зацеплю, а там Байкал найдёт. Он встал на колени, прицелился. Эхо от дуплета раскатилось по сопкам. Козёл повернул голову в сторону Михаила, и прыжками пошёл прямо на него. Расстояние между ними быстро сокращалось. Михаил вспомнил, что стволы ружья пустые. Дрожавшими руками выбросил гильзы из патронника, положил ружьё на колено, и стал вынимать новый заряд из патронташа, наблюдая как сокращается расстояние. В этот момент ружьё соскользнуло с колена и упало в снег. В механизм затвора попал снег. Не заметив этого, Михаил вставил в патронник новый заряд. Ружьё не закрылось. Лихорадочным движением он отстегнул цевьё, снял стволы для чистки от снега, и тут уже понял: всё, охота окончена. Перед ним, метрах в десяти стоял козёл, красавец с ветвистыми рожками, и в упор смотрел на него. Впервые смотрели в глаза друг другу охотник и зверь. Первым в себя пришёл козёл. Он сделал высокий прыжок в сторону, и исчез в кустах стланика. Михаил же, положил разобранное ружьё на снег, привалился спиной к дереву, и закрыл глаза. Напряжение последних минут уступало место спокойствию и умиротворению. Охотясь раньше на птицу, он ни разу не испытывал такого чувства. Толчок в плечо заставил его открыть глаза. Перед ним стоял Байкал, высунув язык, тяжело дышал. Михаил поднял ружьё, прочистил его и собрал. Вскоре появился и Петрович.
- Что стрелял?
- Да, гуран, - вспомнил он местное название самца косули, - вышел на марь, далеко был, не достал. Не стал он рассказывать Петровичу о своей оплошности. Петрович как-то странно посмотрел на него и на снег вокруг, хлопнул его по плечу, давая понять, что он всё понял.
- Пойдём отдыхать, сегодня уже ни чего не будет.
                ГЛ. 18

Михаил проснулся от тишины в зимовье. Не было слышно: ни храпа Петровича, ни возни Байкала. Рассвет морозного утра пробивался через маленькое оконце, освещая его пустую пастель. Прохлада, от остывшего за ночь зимовья, медленно пробиралась под одежду. Михаил натянул унты, накинул на плечи куртку, и вышел из зимовья. Оглянувшись вокруг, заметил цепочку следов Петровича, уходящую в лес.
- Ушёл, не разбудил, - подумал он, - что-то вчера произошло. Как пришли в зимовье, не проронил ни слова. Молча по ужинал и лёг спать. Ну, упустил я козла, ну не стрелял я никогда по зверю, я же говорил ему, мог бы поругать, или подсказать чего. Так нет же, всё молчком. Да и сколько я знаю его, всего неделю, опять же и он меня столько же. И не ребёнок я, чтобы меня учить. Опять же он не знает, как я отреагирую на его замечания,- тут же оправдывал Михаил поведение Петровича. Ладно, совсем заморочил себе голову, вот придёт и поговорим. Он захватил охапку сухих дров и вернулся в зимовье.
        А Петрович, вчера, увидев растерянное лицо Михаила, и следы козла на снегу, всё понял. – Парень не справился с волнением, не готов он ещё к серьёзной охоте. И молчал весь вечер, боясь испортить отношение с ним. Не зная его характера, и реакцию на замечание. А гурана взять надо, как же они вернуться из тайги и без мяса. Вот и решил, что бы не повторилась вчерашняя история, пойти вдвоём с Байкалом-верным помощником. За многолетнею охоту на данном участке, он знал его хорошо, как собственное подворье. Даже помнил, где и когда взял того или иного зверя. Поэтому он сразу направился на южный склон сопки, переходящего в марь. В сосняке раздался голос Байкала.
- Ну вот, уже что-то нашёл, и притом крупное, - по голосу определил Петрович. Он, нагнувшись, потихоньку начал скрадывать. Пойдя метров пятьдесят, сквозь ветки увидел, как Байкал крутит лося с огромными рогами. Он забегал с сзади и хватал его, как говорят охотники, за штаны. Лось разворачивался, опускал голову до земли, пытаясь поднять собаку на рога. Байкал отскакивал, и вновь забегал в зад. Так кружил он его, не давая ему ходу.
- Ай молодец, как работает! - любовался Петрович Байкалом. – Но зря Байкал тратишь силы, - подумал он, сегодня нам он не нужен. Петрович легонько свистнул. Байкал замолк, прислушался. Этим воспользовался лось, несколько прыжков, и он исчез в чаще. Байкал было кинулся за ним, но повторный свист остановил его, и он подбежал Петровичу, заглядывая ему в глаза, как бы спрашивая, - в чём дело?
- Нет, Байкал, мы пойдём другим путём, - улыбаясь, вспомнил Петрович выражение вождя из школьного учебника. Обогнув сопку, он вышел на открытое место. На полянке, заросшей кустами голубицы, заметил углубления в снегу-лёжки косуль. Табунчик в шесть голов, насчитал он, оставил ночную гостиницу, и в испуге шарахнулся в лес. Петрович направился по их следу, но резко развернулся, заметив косуль, бежавших мимо него, подгоняемых собакой. Резкий хлопок выстрела, разорвал тишину леса. Косуля с ходу подпрыгнула вверх, и упав, ткнулась мордой в снег. – Ну вот, готово, - с удовольствием произнёс Петрович. Он закинул ружьё за плечо, и направился к своей добыче. Косуля лежала на снегу, ещё нервно подергивая ножками. – Молодая ещё, - подумал Петрович, разглядывая козочку, - но к новогоднему столу, в самый раз. Тут подскочил запыхавшийся Байкал, жамкнул зубами ляжку козы и довольный лёг рядом. – Чего разлёгся тут, - обратился Петрович к Байкалу, - работать надо. Он снял рюкзак, куртку, прислонил ружьё к поваленному дереву, достал охотничий нож. Привычными движениями разделал тушку. Время на это ушло немного, опыта хоть отбавляй. Отходы завернул в шкуру и положил под куст стланика, на корм зверькам. Кровавое место засыпал снегом. Мясо порезал на куски и сложил в рюкзак. Присел на поваленное дерево, достал еду. Жуя, мысленно унёсся в прошедшие годы. Сколько за это время он с Василием разделали туш лесных жителей. Стране нужно было мясо, и они его добывали, несли, вытаскивали из лесных зарослей, и сдавали в загод-контору. Возле зимовья построили лабаз, на котором всю зиму хранили мясо. Весной, по окончании охоты, грузили его на лошадь и везли в город. Его мысли прервал Байкал, с шумом сорвавшийся с мест, и скрывшись в чаще.
- Опять, что-то почуял, но надо идти, - подумал Петрович, - с грузом-то не разбежишься, а день короткий.
         Впуская клубы морозного воздуха, Петрович с Байкалом в валились в зимовье. Тяжёлый рюкзак, с подмёрзшим мясом, свалился с плеч Егора.
- Вижу, с непустыми руками вернулся сегодня, - Михаил указал головой на рюкзак.
- Да, подфартило немножко, козу взял, так что на ужин будет печень отварная. Пробовал?
- Не, не доводилось.
- Э.. это самый деликатес охотника. Жаль только, луку нет и лаврушки, но нам и так сойдёт, зато перец есть, там в углу на полке, в прошлый раз ещё принёс. Он скинул с себя почти всю одежду, и с удовольствием растянулся на топчане. – Ну, что у нас завтра последний рабочий день? – обратился он снова к Михаилу.
- Да, на работу пора, да дома, наверное, потеряли нас.
- Да, твоя, это точно скучает, а моя привычная. У меня вот на новый год внуки приедут погостить, обещал в лес их сводить, охотники подрастают, - мечтательно закончил он. – Завтра нужно будет все капканы снять, интересно будет соболёк нет. Он закрыл глаза, и лёгкое посапывание разнеслось по зимовью.
- Уморился,- подумал Михаил про Егора,- а что, килограмм пятнадцать, потаскай-ка по тайге, да по снегу, не молодой ведь уже, а меня с собой не позвал, побоялся, что я опять испорчу ему охоту, может правильно и сделал. Какой я охотник. А он своего добился, взял-таки козу, лицензия не пропала значит, настырный. Он с уважением глянул на Петровича. Достал из рюкзака печень, промыл её в разогретой воде, и опустил в котёл с водой. Рюкзак с мясом вынес и положил на лабаз. - Удобная штука этот лабаз, никакой зверь не достанет, - Мысленно похвалил Михаил строителей этого хранилища. Запах варёного мяса, заполнивший всё зимовье, напомнил домашний очаг.

                ГЛ. 19
Вера, - Татьяна Викторовна, возясь на кухне с посудой, - окликнула дочь.
- Я наверное пойду прогуляюсь, до магазинов, да за одно посмотрю как Зея расстроилась. Лет двадцать не была в ней. Вчера иду с автобуса, ищу твой дом, и ничего не узнаю. Да и как узнать, вон какой посёлок отгрохали среди тайги.
- Мам, ты хоть бы письмо написала заранее, я бы тебя встретила, а то так неожиданно, меня могло и не быть дома, что бы ты тогда делала, под дверями, ждала. Она резко отбросила одеяло, поднялась и вышла на кухню.
- Ох мамочка, как же я рада, что ты рядом. Она обняла её, и прижалась всем своим телом.
- Как я соскучилась по тебе, если б ты только знала.
- Да, ладно, так я тебе и поверила, есть тут кому тебя развлекать.
- То мам, совсем другое.
- Ну хватит тут телячьи нежности разводить, - Татьяна направилась в прихожею, - может купить, чего ни будь. У нас ведь в Благовещенске, полки пустые, как говорят шаром покати. У вас должно быть получше, стройка же, всё-таки. По первой категории снабжение-то. 
- Да нет уже, стройка подходит к концу, и снабжение то же. Да сама увидишь. Вера вышла проводить мать.
- Иди, иди погуляй, молодость вспомни.
        Татьяна спустилась с посёлка, в старую часть города. Пересекла улицу Мухина, и вышла к старому парку. Парк был завален снегом, только в центральной аллее были видны, одинокие следы пешеходов. Она медленно шла по ней, вглядываясь в редких прохожих, надеясь встретить знакомое лицо. Но увы, время неумолимо стирает на своём пути всё, оставляя только в памяти те события, которые, каким-то образом являются нам не обходимы. Задумавшись, она подошла к скамейке, на берегу Зеи. Две старые берёзы, припорошённые снегом, медленно качали ветвями, как бы приветствуя её, как старую знакомую. Она скинула снег со скамейки и присела, глядя на покрытую льдом Зею. Мысли унесли её в то жаркое лето, когда Васька Давыдов, на спор с Егором Смирновым, два раза переплыл Зею, показывая её свою удаль. Этого у него было хоть отбавляй. Крепкий, рослый парень, с характером авантюриста, потомок казаков первопроходцев, всегда выделялся среди сверстников. Прямая противоположность ему, был его друг Егор. Тихий, немного застенчивый, но рассудительный, он часто сдерживал авантюрные порывы друга. Дружили они с детства, так как жили на одной улице в посёлке Заречном, на левом берегу Зеи. Там же, на звероферме и познакомилась она с друзьями. Они после службы в армии, оба нашли работу на ферме, да и где ещё можно было найти работу в этом таёжном городишке, разве что на приисках. Татьяна, тогда сразу «глаз положила» на Ваську, и не она одна. Многим девчонкам он нравился. Воспоминания её прервал снег, упавший с ветки берёзы за ворот. - Пойду, - подумала она, - а то и морозец под дублёнку уже залазит. Подходя к центральному магазину, она увидела у входа трёх женщин. Они о чём-то оживлённо говорили, по-видимому обсуждали последние новости города. Один голос, своим тембром, резанул Татьяне по памяти. Голос был на столько знакомым и близким, что Татьяна не поверила своим ушам. – Неужели Нинка Орешкина? Она подошла по ближе, и стала всматриваться в лица. Женщины были приблизительно одного возраста с ней. Но одно лицо показалось ей очень знакомо.
- Нина, - тихо произнесла она, боясь ошибиться. Одна из женщин повернулась к ней, и с удивлением посмотрела на неё. Теперь Татьяна убедилась, точно, это была её бывшая подруга, Нинка Гейда. Годы конечно взяли своё, но её стать, и строгие черты лица, сохранились в полной мере. Подруги ещё какое-то время смотрели друг на друга, и бросились в объятья.
- Татьяна, каким образом ты оказалась здесь? Ну надо же, где встретились. Сколько лет, а. Она подхватила Татьяну под руку, и отвела в сторону.
- Ну, рассказывай, как ты тут оказалась. Совсем приехала или погостить?
- Да, погостить конечно. Вера то замуж выходит, вот на бракосочетание пригласили, и с женихом познакомиться. Кого она тут нашла, интересно?
- Ну, познакомилась? Звать его как?
- Да нет, зовут Михаил, говорит, что на охоту ушёл, с каким-то Егором Петровичем, вот в субботу должен вернуться, посмотрим.
- Постой, постой подруга, Нина уставилась в Татьяну, что соображая.
- Что с тобой? Татьяна легонько тронула Нину за рукав.
- Я знаю твоего зятя, улыбаясь, Нина закивала головой.  Это он с моим Егором ушёл в тайгу.
- С Егором, со Смирновым, как они познакомились, от куда он взялся?
- Пойдём,- Нина потянула Татьяну, а то что-то стало холодать. А как они все познакомились, это интересная история, я тебе её по позже расскажу, или кто ни будь из них расскажет.
- Нет Нин, давай лучше в магазин зайдём, согреемся, да я и прикуплю что ни будь к столу на субботу. А то Вера на работе, Михаил в тайге, холодильник пустой.
- А, что ты можешь тут купить, тушёнку, рыбные консервы, ну водку, больше ничего нет.
- А я думала здесь с продуктами хорошо, стройка же. Вот у нас в Благовещенске действительно ничего нет.
- Пойдём, я знаю где всё есть. Ты помнишь Люську Макарову, ну на нашей ферме она работала на приёмке пушнины, так вот, сейчас она работает заведующей магазина спецназначения. Этот магазин обеспечивает высшее сословие города и стройки, а также приближённых к ним. Я иногда тоже пользуюсь услугой этого магазина, по старо дружбе с Люськой. Она теперь уважаемая персона в городе.
          Магазин назывался «Рябинка» и находился он в небольшом домике на берегу Зеи. Народу на этот момент в нём не было, и молоденькая продавщица явно скучала.
- Надюша, - обратилась к ней Нина, - пазовика Людмилу Александровну, она здесь?
- Да, - отозвалась продавец, и юркнула в подсобку. Через минуту оттуда вышла заведующая. Татьяна сразу даже и не узнала в этой дородной женщине, ту маленькую, курносенькую девчушку, Люську Макарову.
- Люся, - обратилась к ней Нина, - тут к нам гостья приехала, посмотри внимательно, узнаёшь? Люся посмотрела на Татьяну, потом на Нину, за тем снова на Татьяну, за чем-то оттопырила нижнею губу, и тихо произнесла, - Танька Орешкина. Она схватила подруг за руки, и потащила в подсобку.
- Ну надо же, как мы изменились, - выдохнула она. Девочки, какие проблемы привели вас ко мне? Хотя, что я спрашиваю, другие проблемы привели бы вас в другое место. Что вы хотите? Татьяна под впечатлением встречи с подругами, молча разглядывала их.
- Видишь ли, - начала Нина, - Таня приехала на бракосочетание дочери, Вера у неё замуж выходит, ну значит стол как-то получше на крыть хочется, ну сама понимаешь.
- Понимаю, давай сумку, - обратилась она к Татьяне, - по такому случаю положу самое лучшее, как для себя.
         Из магазина Татьяна вышла с полной сумкой, не зная даже, что туда наложила заведующая. Расплатившись за продукты, и попрощавшись с подругами, она поспешила домой. Какое-то не ловкое, не приятное чувство не покидало её. Ей ни когда ещё, не приходилось таким путём добывать мелкие радости.

                ГЛ.20
За ужином, Михаил заметил, что Петрович, что-то морщится и трёт рукой грудь.
- Петрович, что с тобой, ни приболел ли?
- Да, есть маленько, что-то сердце покалывает?
- Давно?
- Нет, вот после сна.
- А лекарство есть какое ни будь?
- Да, таблетку уже принял, должно скоро отпустить.
- Домой надо выбираться, а то как бы, чего не случилось. И давно у тебя с сердцем проблемы?
- Да, уж с год наверное. Первый раз дома прихватило, скорую вызывали.
- С сердцем шутить нельзя, давай-ка домой собираться.
- Я то же так же думаю, но надо пройти, капканы собрать. Может, что ни будь попало, да и оставлять их так нельзя, спустить нужно обязательно.
- Так, давай я схожу и сниму, только расскажи, как их найти.
- Найти их Миша не сложно. Во-первых, мой след ещё не запорошило, да и засечки на дереве возле каждого капкана, найдёшь.
- Ладно, завтра с утра сбегаю, соберу, а ты лежи, отдыхай. Михаил помыл посуду, остатки мяса и бульона отдал Байкалу, и лёг на топчан, с опаской поглядывая на Егора. Слабый отблеск свечи освещал бледное его лицо.
 - Миша, - услышал он голос Егора. Михаил приподнялся.
- Что Петрович, плохо?
- Нет, нет всё в порядке, а вот я тебя совсем не знаю, понимаешь, расскажи-ка о себе. Михаил облегчённо вздохнул, и понимая, что Петрович хочет развеять тягостное молчание, повисшее в зимовье, решил отшутиться.
- «А родился я на Волге в семье бурлака, от семьи той следов не осталось.
Хоть и мать беспредельно любила меня, но судьба мне ни к чёрту досталась.» С чего-начинать-то?
- Здорово, - Петрович поднялся, и подкинул дрова печурку. Ну начни хотя бы с того как, ты стал охотником.
- Охотником я стал по тому, что родился на Урале, в Пермской тайге. На Волгу мы уже потом переехали. В четырнадцать лет отец купил мне ружьё, ижевскую одностволку, она тогда почти ничего не стоила. Покос у нас был в лесу, ну и как бы для охраны. И первый трофей у меня был рябчик, сам ко мне прилетевший. Потом я уже сам пошёл их искать по выводкам. Отец был довольный, каждый вечер у нас наваристый суп. А потом ещё грибы, ягоды вот и полюбил тайгу. Михаил хотел ещё рассказать ему про север, где он уже почти десять лет мотается по стройкам, но глянул на Петровича, тот уже спал.
        Утром он по тихоньку собрался и вышел. Следы Егора он нашёл сразу. Цепочка, слегка припорошённых следов, привела его к подножью сопки. Пройдя по ним минут пятнадцать, увидел на снегу тёмное пятно. Это были разбросанные еловые ветки шалашика-ловушки. В стороне, метрах двух, лежал древесный обрубок с металлическим тросиком, на конце которого был закреплён капкан. В капкане, пойманным за передние лапы, лежал застывший, рыжий зверёк. Михаил такого зверька видит впервые. Борьба за жизнь была видно страшной, так как снег во круг обрубка был вытоптан до земли. Михаил отвязал капкан, и вместе с тушкой зверька положил в рюкзак. Спускаясь к ручью, он быстро нашёл сломанное дерево. И тут капкан то же с работал. Соболь, что был в капкане, висел на тросике вниз головой. Охотник бережно уложил тушку в рюкзак, и двинулся дальше по еле заметным следам Петровича. Сняв последний капкан, сбросил с пенька снег, поставил рядом рюкзак, присел. Обвёл взглядом окрестность, как бы стараясь запомнить сказку зимнего леса. Но тревога за напарника не покидала его. – Как он там? – подумал Михаил, - надо же как не вовремя сердце его прихватило, а ещё до дома добираться силы нужны. Видно всё, не бродить ему уже по этим местам. От охотился. Ну, что ж всему когда-то приходит конец. Он подхватил рюкзак, и быстрым шагом направился к зимовью.
          Байкал тихо поскуливал в углу за печуркой.
- Понял, понял, - Петрович поднялся, накинул на плечи полушубок, и открыл двери. Байкал пулей вылетел до ближнего куста. Потом с лаем бросился нарезать круги вокруг зимовья, поднимая снежную пыль. Петрович смёл снег с бревна, на котором разделывал туши зверей, и опустился на него. Тишина зимнего леса нарушалась, только гулким треском деревьев, и звонким лаем Байкала. – Ну вот, как чувствовал, - размышлял про себя Егор, - осенью ещё, что последний раз был в тайге, ан нет, ещё попёрся, и человека наказал. Будет он теперь со мной возиться. Как теперь до дому добираться, дорога не ближняя. Вот опять сердце начало колоть. Пойду в зимовье, мысли его прервал Байкал. Он с лаем бросился в лес на встречу Михаилу.
         - Ты, зачем вышел, - Михаил обнял Егора за плечи, и повёл в зимовье. Нельзя тебе на холод выходить. Давай сегодня ещё полежишь, а завтра двинем домой. Капканы я все снял. Попался соболёк, да ещё какой-то зверёк, рыженький. Михаил подал зверьков Петровичу.
- Э, это тоже ценный зверёк. Колонок называется, и соболь хорош, - Егор провёл по меху рукой, - а шкурку дома сниму, не хочется здесь с ними возиться.
- Ты ел, что ни будь сегодня? – обратился к нему Михаил.
- Да, чаю попил.
- Сейчас я сварганю макароны с тушёнкой, поедим, и будем собираться, что бы утром по раньше выйти. А то день-то короткий, на трассе нужно с утра по раньше быть, на попутку успеть, а повезёт так и на вахтовку попадём, что рабочих на прииск возит.
         Михаил тяжело опустился на поваленное дерево, на берегу Гелюя. Час ходьбы с тяжёлым, гружёным мясом, рюкзаком по замёрзшему Гелюю, изрядно притомил его. К нему подошёл, и присел рядом Егор.
- Как самочувствие, - спросил у него Михаил, - как сердце?
- Ничего, только вот слабость в ногах.
- Давай по тихоньку, как ни будь до трассы дотянем, ещё с час примерно, а там на попутку и дома.
- Успокоил, - усмехнулся Егор. – это ладно, что снег со льда сдуло, идти легко, а то потягали бы ноги-то. Ты знаешь Миша, мне кажется, что с зимовьем я попрощался навсегда. Когда уходили я глянул на него и сердце так защемило, как будь то я его вижу в последний раз.
- Это всегда так, когда расстаёшься с чем-то дорогим и близким. А то, что в последний раз это ты зря говоришь. Вот придёт весна, сойдёт лёд с Гелюя, и мы на твоей «Казанке» вернёмся сюда. Нужно же зимовье ремонтировать. Михаил глянул на Егора. Тот погрузившись в свои думы, улыбался.
      
                ЧАСТЬ 2.

                ГЛ. 1               
 Лёд на Геткане гулко трещал под колёсами КрАЗов, отдаваясь глухим эхом в сопках. Караван новеньких машин тянулся по реке, таща на буксире трейлеры со строительной техникой. Зимняя дорога по реке, извиваясь змей, уходила в глубь тайги. Вся эта армада шла, для строительства железнодорожной магистрали.
 Михаил сидел в кабине КрАЗа и дремал. Новый знакомый-экскаваторщик Григорий, который в начале дороги, без умолку рассказывал о предстоящих объёмах работы, и красоте таёжной жизни, внезапно умолк. Голова его слегка подергивалась, в такт работы двигателя, а большая мохнатая шапка сползла на лицо.
  Мотор машины натужено ревел, таща на буксире дом на колёсах – вагончик строителей. Водитель напряжённо вглядывался в трассу через замёрзшие стёкла кабины. Мартовское солнце косыми лучами, скользило по верхушкам лиственниц, слегка подтаивало обочину дороги.
  Мысли возвращали его к началу дня. Ещё утром он был дома, в Зее, а сейчас вот едет не известно куда, и не известно за чем. Нет, за чем, он знает, тут же перебил он свои мысли. Строительство Зейской ГЭС, на которой он работал, подходило к концу, и нужно было решать, оставаться в Зее, или переезжать на другую стройку.
  Среди строителей прошёл слух, что в городе Тында начинается строительство Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, а это всего двести километров от Зеи. Наведя справки и посоветовшись с женой, Михаил решил рвануть ещё на одну стройку. И вот он в Тынде. Не большой таёжный посёлок, сбегающий с сопки к реке Тында.
  Посреди посёлка, не большое деревянное здание, почерневшее от времени и так называемо клубом, на время превратилось в ярмарку. Возле крыльца, разноликая толпа шумит на разные голоса.
- Неужели все ищут работу? – подумал Михаил. Это какая-то биржа труда получается, - усмехнулся он.
 - Тормози ковшом, - раздалось с боку. Михаил остановился и огляделся, не понимая к кому обращаются. Перед ним стоял высокий, широкоплечий мужик, с красным обветренным лицом. Замасленный полушубок, перетянутый узким ремешком, выдавал профессию механизатора.
 - Григорий,- подал он руку Михаилу, - кого ищем?
 - Работу, что тут можно ещё искать, - а тебе-то что? Резко спросил Михаил, не привыкший к такому обращению.
 - А я здесь стою, чтобы не пропустить нужных нам в мехколонну людей. Как найду нужного нам  специалиста, так сразу направляю его к Ивану Ивановичу-начальнику мехколонны. Он сейчас там в клубе, кадры подбирает.
 - Вот ты, кто по профессии? – спросил Григорий, - зыркая глазами по сторонам, боясь пропустить нужного человека.
 - Я механик, - ответил Михаил.
 - О, это, то что нам надо, а я экскаваторщик.
- Я уже это понял, Михаил посмотрел на его полушубок.
- Механики во как нам нужны, - Григорий провёл ладонью по горлу. Механизмы прут и прут, а в дело запустить некому. Вот и приходиться перехватывать на ходу, понимаешь. Вон видишь какая толпа стоит, все ловят свои кадры. Сейчас выйдет Иван Иванович, и мы поедем в свой посёлок. Он тут не далеко стоит, сорок два километра по Геткану. Возможно и ты с нам поедешь, если захочешь.
  У тебя курить есть? Михаил не расслышал вопроса. О том, что нужны механики, это его обрадовало, и в то же время беспокоило, как Вера с Егоркой будут жить в вагончике, и согласиться ли она сменить уютную квартиру, на вагончик в тайге. Ну ничего поживут пока там, а потом решим, что дальше делать, успокоил он себя.
 - Ты что-то спросил, - обратился он к Григорию?
 - Да курить спросил, нет ли? Свои кончились, а сельпо закрыто.
 -Нет, - ответил Михаил, я не курю. Он стоял и думал, что с одной стороны хорошо, что встретил этого мужика, а с другой, кто его знает, без выбора как-то сразу.
 - Это хорошо, что не куришь. Григорий явно тянул паузу, боясь потерять нового знакомого. От куда приехал, где работал последнее время? – спросил он. Но не успел Михаил ему ответить, как он замахал руками, и закричал.
 - Иван Иванович, идите сюда. Михаил заметил, как к ним через толпу пробирается не высокий мужчина, в коричневой дублёнке и меховой шапке.
 - Иван Иванович, -  с придыхом заговорил Григорий, -  вот, хороший механик, берём.
 - Гриша, ты прямо как на рынке, -  мягким баритоном заговорил Иван Иванович, - протягивая руку к Михаилу. Работу ищем, что можем? Давайте ваши документы, - Михаил достал, из внутреннего кармана куртки паспорт, трудовую книжку, и подал ему.
 - Значит из Зеи, -  посмотрев документы, заключил он, понятно.  Закрыв документы, он положил их в папку.
 - Ну, что Гриша, сейчас в Кувыкту пойдёт КРАЗ с вагончиком, вот на нём вы и доберётесь до посёлка. Покажешь человеку наше жильё-быльё и всё прочее, а я позже подъеду. А, Вы Михаил, осмотритесь на месте, подумаете, если понравиться оставайтесь. Механик нам нужен, будем строить БАМ. А условия вы знаете, не первый год на севере.

В посёлок приехали уже затемно. Несколько вагончиков сгруппировавшись, стояли у подножья сопки под лиственницами. По от даль, на вырубке, также в беспорядке стояла техника: экскаваторы, бульдозеры и КрАЗы.
- Ну вот, здесь мы живём и работаем, - Григорий выпрыгнул из машины, и развёл руками, как бы показывая Михаилу, свои владения. Неподалёку, среди деревьев, под навесом, Михаил заметил мерно работающий дизель. Из окон вагончиков пробивался свет, освещая улицу.
- Ладно, пошли в вагончик, пора отдыхать. В вагончике, хорошо натопленном, сидели два человека играли в карты.

- Мужики, знакомитесь, механика привёз, зовут Михаилом Фёдоровичем, - Григорий скинул прямо на пол свой полушубок и сел к столу. – Эх, сейчас бы выпить за знакомство, но где взять, сухой закон.
- А что в Тынде не мог прихватить, - поднялся из-за стола, тот что постарше, и подал Михаилу руку.
- Голайдо Василий-экскаваторщик, а этот, он указал на партнёра по игре, молодого человека лет двадцати пяти,- мой помощник. Вот коротаем вечер, - он указал на карты, -  других пока развлечений нет. Да Вы, раздевайтесь, выбирайте кровать, попьём вот чайку, раз водки нет, да и на боковую.
- А что это за сухой закон, - поинтересовался Михаил, - вроде у нас в стране нет такого закона?
- А у нас тут своя страна, и генеральный секретарь свой, Ваня-Ваня его зовут, - с иронией ответил Юрка, тасуя в руке карты. 
- Да, почти так, - решил разъяснить ситуацию Василий, - Иван Иванович-начальник мехколонны, запретил распитие спиртных напитков в посёлке. Да и правильно, народ съезжается сюда разный, со всей страны, власти никакой, вот он и издал такой приказ. В нарушении его сразу увольнение, и в Тынду. Но всё равно потихоньку из Тынды привозят. А что делать, все одиноки, ни жён, ни детей, кругом одна тайга, да работа. Если привезут, то вечером свет потушим, и потихоньку разливаем, а Ваня-Ваня ходит вокруг вагончиков прислушивается.
- А где и чем питаетесь, - поинтересовался Михаил, видя как Григорий достал из тумбочки чай и сахар.
- В Тынду на обед ездим, в ресторан,- вставил в разговор Юрка.
- Помолчи балаболка, - одёрнул его Василий, - напугаешь человека, он и уедет утром, а мы опять без механика будем. Питаемся в столовой, рядом вагончик стоит, нормально девчонки готовят. Только вот за продуктами в Тынду ездим. Хорошо пока по реке, а вот лёд уйдёт, тогда как. По марям на вездеходе, дороги-то нет.
- Построим, что нам стоит БАМ построить, всего-то пятьдесят километров до Тынды, - с деловым видом подвёл итог Юрка.
- Михаил, а откуда к нам пожаловал? - поинтересовался Василий.
- Да тут рядом, из Зеи, Зейскую ГЭС строил, по окончании, решил ещё задержаться на Востоке, а вообще то я с Волги. Давно уже по Северу мотаюсь, по стройкам. Нравятся мне эти края, охоту люблю, рыбалку. А быт меня меньше всего тревожит, в любых условиях могу жить.
- А семья-то есть, по возрасту вроде должна быть?
- Семья есть, небольшая-жена да сынок, они сейчас в Зее живут.
- Ого, земляк, значит, мы тоже из Зеи, - обрадовался знакомству Юрка.
- Ну, что ознакомились? – заметил Григорий, разливая чай по кружкам, - давайте попьём и спать, поздно уже.  В темноте Юрка хотел ещё что-то сказать, но на него цыкнули, и он замолчал. Михаил долго ещё ворочался с боку на бок, в голову лезли разные мысли, скрытая тревога, как всё получится, не покидала его. Раньше было легко перемещаться с одной стройки на другую, он был один, а теперь семья: жена, дочь-родные души. Но ничего пробьёмся, успокаивал он себя, и вспомнил поговорку «Кто в гору не идёт, тот её не одолеет».


                ГЛ 2.
Всю ночь Михаил проворочался с боку на бок, так и не сомкнув глаз. За окном забрезжил рассвет. Он поднялся и вышел из вагончика. Весенний воздух, наполненный запахом хвои, солярки и дымом от печек вагончиков, наполнил лёгкие, и прогнал сонливость. Теперь он хорошо разглядел улицу, состоящую из десяти вагончиков, аккуратно расставленных между деревьями. С одной стороны, она упиралась в сопку, другим концом в берег Геткана. А по нему, как и вечером шли машины, в глубь тайги, осваивать новые участки. Уже совсем рассвело, начинался новый рабочий день.
- Михаил Фёдорович, - догнал его Юрка, - Вас Иван Иванович спрашивал. Он в конторе, вон крайний вагончик, лампочка на входе ещё горит, видите?
- Вижу Юра, ну пошли на приём к высокому начальству. Возле конторы стоял Иван Иванович, и разговаривал с молодым человеком. - Знакомьтесь, - Иван Иванович указал ему на Михаила. Наш механик, - а это наш старожил прораб Забелин Виктор.
- Плетнёв Михаил, можно сказать уже тоже старожил, целую ночь провёл здесь. – Михаил подал руку Забелину.
-Ну. Что Виктор, ты сейчас поезжай на пятый километр, что-то у них там застопорилось, а мы, - Иван Иванович взял Михаила за локоть, - пойдём в контору обсудим дела наши грешные. Вы где сегодня ночевали, - войдя в контору, спросил Иван Иванович.
- В вагончике, у экскаваторщиков.
- Вон, вагончик на против конторы, - Иван Иванович показал на окно, перебирайтесь туда. Там итаэровцы живут, так сказать руководство мехколонны. Семья есть?
- Да, жена, сын полтора года.
- Жена кто по профессии?
-Учитель математики.
- Очень хорошо, и ей работа будет. К осени школу построим. Это сейчас все тут одиночки, а вот снег сойдёт и поедут сюда жёны с детьми.
- А где же они тут разместятся, в вагончиках, что ли? Михаил удивился оптимизму начальника, размечтался, - подумал он.
- А вот, - продолжал Иван Иванович, - нам и нужно, за два месяца отсыпать дорогу до Тынды. Там уже поступают сборнощитовые дома. Будем строить одновременно временный посёлок, со всей инфраструктурой: школу, столовую, клуб детский сад. Так, что работы всем хватит. Сейчас пока набираем бригаду плотников. Михаил Фёдорович, я правильно запомнил ваше имя?
- Да.
- Михаил Фёдорович, я внимательно просмотрел вашу трудовую книжку, и выяснил, что Вы ещё и не плохой токарь. А у нас сейчас остро не хватает токаря. На территории гаража стоит новенькая, на базе ЗИЛ 151, ремонтная мастерская, а запустить её некому. Мехпарк хоть и новый, а случись поломка и болта не найдёшь. Так вот я и подумал, может выручите. В походной мастерской станки есть: токарный, сверлильный и ещё какие-то, я в них не очень разбираюсь.
- Я всё понял, Иван Иванович, но Вы не внимательно читали мою трудовую книжку, или не до конца. Там последняя запись о моей работе, начальник ремонтного цеха, и диплом у меня, механик строительных машин и оборудования. Так, что справимся, и специалистов я подберу только мне нужно дня на три в Зею слетать, жену успокоить и кадры смогу подобрать. Только Вы, зря кадры в Тынде подбираете, их на всех не хватит, я так думаю. А вот в Зее сейчас заканчивается строительство ГЭС, и рабочие разъезжаются по новым стройкам, вот там и нужно подбирать кадры.
- Михаил, Вы правильно мыслите, мы так бы и сделали, но есть указание обкома партии, чтобы там рабочих не вербовать. Они хотят этот коллектив сохранить и перебросить на строительство Бурейской ГЭС. Вот если Вы найдёте там желающих, везите, будем рады.
- А кто нам нужен по профессиям?
-Это зайдите прямо сейчас в отдел кадров, дверь напротив. Там Лариса Борисовна даст Вам список, кто нам нужен в первую очередь. Теперь дальше, в десять часов, Тынду идёт вахтовка,  ГАЗ-63, вот на ней и уедете. Ну, всё, договорились?
- Да, всё ясно и понятно. Заглянув в отдел кадров, и взяв список по профессиям, он за шёл в вагончик за своей поклажей.
- Ну земляки, еду обратно в Зею, что передать родственникам?
- А, что БАМ уже построили? Вот, что значит специалисты, - улыбаясь, подначил Михаила Юрка. Или не понравилось Вам здесь?
- Да всё нормально. Семье надо объяснить, успокоить, рассказать про условия. Кадры кое какие уговорить, инструмент для ремонтной мастерской прихватить. Через три дня вернусь. Василий Голайдо упорно молчал, у ставясь в одну точку.
- Слушай Фёдорович, загляни к моей жене, расскажи ей о нашей жизни здесь, и какая перспектива нас ждёт. Боится она сюда ехать. Две девочки у нас, учиться им надо, и ей работа нужна. Я бы сам съездил, да Ваня Ваня не отпускает, работы много. Вот тебе адрес, - он протянул бумажку Михаилу.
- Всё будет нормально мужики. К осени отстроим посёлок, и все будут при деле. Вот такие планы.
       Старенький автобус, трясясь на весенних ухаба по ямскому тракту, к вечеру докатил его до Чульмана. Через час лёту на АН-2, и Михаил приземлился в Зее. Он осторожно постучал в двери своей квартиры. Звонок был отключен, как только появился Егорка.
- Кто? - Послышался приглушенный голос Веры из-за двери
- Строитель центрального участка БАМа. Хриплым голосом произнёс Михаил. Дверь распахнулась, и Вера повисла у него на шее.  Он прижал её к себе, уткнулся лицом в её волосы, вдыхая запах домашнего уюта. Из Комнаты вышла Татьяна Викторовна.
- Чего расшумелись, как будто год не виделись, Егора разбудите. Она снова приехала к ним в Зею, как только Михаил собрался уезжать на новую стройку. Да и Вера решила выйти на работу прервав декретный отпуск. Нужно было за Егоркой присмотреть. И теперь внук полностью заполнил вакуум её одиночества. Она часто задумывалась над тем, кто же нужнее, толи она внуку, толи он ей, но знала точно, что без него она уже не сможет.
       Михаил тяжело опустился на табурет. Две женщины, молча стояли и смотрели на него, пытаясь угадать, что он им скажет.
- Всё хорошо, дорогие мои. Начинаем новую жизнь. А как тут мой Егор Петрович? Михаил теперь так называл сына в честь своего друга, Егора Петровича. Прошлой весной не стало его, после инфаркта. Нина Николаевна уехала к сыну в Благовещенск, отдав Байкала соседям.
- Твой Петрович, тоже только с охоты пришёл, Вера показала на игрушечное ружьё. Умаялся, всё тебя спрашивал.
- Охотник растёт, - с гордостью заметил Михаил.


                Гл.3
На утро Михаил направился в свои ремонтные мастерские. Там никто и не знал, что он уволился, кроме сварщика Володьки Цуканова, с которым он часто ходил на рыбалку.
- О, - закричал Володька, - бамовец появился, приехал. Ну как магистраль, строиться, - с подначкой спросил он. Михаил молча, прошёл в курилку и присел. Его окружили рабочие, и с интересом смотрели на него. Ждали.
- Ну, что Фёдорович, - опять начал Цуканов, - давай рассказывай, как там , что там за стройка.
- А вот, ничего я вам не расскажу, - с усмешкой произнёс Михаил, - а то вы не достроенную ГЭС бросите, и рванёте на БАМ.
- Нет, что в натуре там здорово, - почти шёпотом обратился к нему бульдозерист. Как платят там? Все притихли, боясь пропустить самое главное. Михаил хоть и был там всего двое суток, но успел выяснить этот вопрос.
- Платят там так же, как во всей нашей стране, система-то одна, только возможностей побольше, так как объёмы большие. Дело в другом, жить придётся первое время в вагончиках. Его обступили плотным кольцом, боясь пропустить самое важное.
- А первое время, это сколько, - раздался с заду голос.
- Ну, по плану у них, это к осени. Будет строиться посёлок из сборнощитовых домов, они уже завозятся. Будет и школа, и детский сад, столовая, всё будет и даже железная дорога. Всё, политинформация окончена, давайте по рабочим местам, а то мне тут шею намылит, ваше начальство. Михаил поднялся и пошёл в токарный цех. Два токарных и один фрезерный станки составляли мощь этого цеха. На большом токарном станке ДИП-300, работал Корнеевич, пожилой токарь из местных, а вот на маленьком, Куйбышевского завода К-616, работала молодая женщина, уже опытный токарь. Они с мужем приехали на стройку от куда-то с юга. Муж работал водителем КрАЗа, на сооружении плотины. Михаил знал, что у них заканчивается трудовой договор, и стало быть тоже поедут на новую стройку. Станки издавали приятный монотонный гул.
- Люда, - позвал он не громко женщину. Она повернулась и выключила станок.
- О, Михаил Фёдорович, вернулись совсем?
- Слушай Люда, у вас же заканчивается срок договора, надумали куда переезжать, или решили здесь остаться? Что твой Гена говорит?
- Уже закончился и вот надо бы уехать, но пока не знаем куда.
- Ну, тогда у меня есть предложение. Мне в мехколонну нужен токарь, стоит там новенькая ПРМка на базе ЗИЛ-131 и станок такой же, что здесь, а токаря нет.  Геннадию твоему тоже работа будет, машины все новые, объёмы большие.
- Постойте, постойте, это Вы, что на БАМ зовёте, а с жильём там как? У нас ведь здесь квартира.
- Квартиру можно и забронировать, а потом же вы все равно на малую Родину уедите, не останетесь же на севере.
- Да, заманчиво. Она поправила на голове косынку, присела. А Вы кем там работать будите?
- Да тем же, чем и здесь, механик по ремонту, так что если приедешь, то работать вместе будем.
А я дня два здесь побуду, дела кое какие есть, сделаю и обратно. Тебе дам список по профессиям, какие нам нужны, а уж вы с Геной тут скажите кому надо, хорошо? Теперь, как к нам добраться. Значит так, самолётом до Чульмана, в Тынде пока аэродрома нет. За тем автобусом до Тынды. Дальше на попутке, по реке до Кувыкты. Давай, собирайтесь, будем ждать. – Теперь самое главное, - подумал Михаил, - набрать инструмента. Он направился в инструменталку.
- Здравствуйте Василий Иванович, - обратился он к пожилому человеку, что-то старательно записывающего в журнал. Василий Иванович снял очки, и посмотрел на Михаила.
- Это, что Миша, ты что ли. Каким ветром тебя занесло. Ты же вроде бы на БАМ уехал. Давно ли мы тебя провожали.
- Тут вот какое дело, - Василий Иванович, - без тебя ни как не обойтись просьба у меня большая. Понимаешь, с инструментом там туго. Техники понагнали, а ремонтировать нечем, вот я и приехал, разживиться чем ни будь.
- А конкретно, что нужно? Василий Иванович взял чайник и поставил на электроплитку. Сейчас чайку по попьём и обсудим.
- Конкретно нужен режущий инструмент: резцы токарные, свёрла разные, а то станки есть, а резать нечем.
- Ну, этим мы конечно маленько подмогнём, прихлёбывая чай, заметил Василий Иванович. Я тебе выпишу требование, как будь то для своей мастерской, а ты пойдёшь на склад и получишь. Да ты ведь и раньше ходил и получал, так что знаешь где и как. А я потом спишу.
          Отобрав на складе нужный инструмент, Михаил тут же позвонил Андрею Чадову.
- Привет Андрюха, как жизнь молодая?
- Мишка, ты что ли, от куда звонишь, с БАМа?
- Нет Андрюха, тут я, в Зее. Слушай, ты после работы загляни ко мне домой, разговор есть.
- Хорошо буду. Михаил положил трубку, закинул рюкзак с железом на плечи, и направился домой. Вдруг в кармане нащупал записку.
- О чёрт, чуть не забыл про просьбу экскаваторщика Голайдо. Дом его оказался рядом. Дверь открыла миловидная женщина, не высокого роста, с легка вздёрнутым вверх носом.
- Здравствуйте, я от Василия, - скороговоркой отрапортовал Михаил, - у него всё хорошо.
- Да Вы, проходите, что мы в дверях-то стоим. Меня Валей зовут.
- Михаил.
- Ну. чуть-чуть по подробнее расскажите, как он там? Может чаю налить?
- Нет, спасибо. Михаил коротко рассказал о жилье, о работе в посёлке, о перспективах.
- Ну, вроде бы все наказы выполнил, - облегчённо вздохнул Михаил, - пора пообщаться и с родными.
          Егорка увлечённо играл на полу. Он грузил кубики на самосвал, отвозил их к дивану и складывал в пирамиду. – Тоже строитель растёт, - подумал Михаил, лёжа на диване, и смотря за игрой сына. А что хорошего в этой профессии. Вечная не устроенность, перемена мест. Только привыкнешь к месту, надо срываться и устраиваться заново. Когда холостой, то это легко, а с семьёй, уже надо думать и за себя, и за близких людей. И вправе ли я, брать функции диктатора, навязывая им свою волю. И где им обогащать свой внутренний мир, глядя на берёзки и ёлки. И вообще, нужно ли им это. Вот и квартирный вопрос уже встал остро. К примеру, сейчас, появился сын, тёща приехала. Уже тесно в однокомнатной квартире. Конечно, можно бы и на расширение жилплощади подать заявление, тем более, что сейчас с окончанием стройки, квартиры освобождаются, но где работать. Нет, я всё сделал правильно. Вот поработаю на БАМе, Егорка подрастёт, а там видно будет, стройки же не только в тайге, они и в городах есть. К тому времени и романтика вся выйдет. Мысли его прервал дверной звонок. Дверь открыла Татьяна Викторовна.
- Миша, -  крикнула она, - у нас гости. Егорка сорвался, и выбежал в прихожую. За ним вышел Михаил. В прихожей стояли Андрей и Марина. Егорка уже крутился на руках Андрея, разворачивая конфету.
- Ну, здравствуй бамовец, - Марина повисла на шее у Михаила. А где Вера?
- Какой я бамовец, - в улыбке растянулись губы Михаила, - только сутки-то и пробыл там, а Вера сейчас подойдёт, в магазин ушла. Проходите, проходите.
- Давно я у вас не была, наверное года полтора, да вот, как Егорка родился и не была больше. А он смотри какой богатырь вырос. Егорка спрыгнул с рук Марины, и побежал на встречу пришедшей Веры.
- Здравствуйте дорогие гости, Михаил, ну что они тут в прихожей топчутся, проходите, проходите в комнату. Мама, я тут принесла кое что к столу, давай накрывай.
- Ну, что за встречу, - Михаил поднял бокал.
- Миша, - обратилась к нему Вера, - ты говорил, что первый бокал всегда будешь поднимать за Егора Петровича, светлая ему память.
- Да Вера, спасибо, напомнила, давайте молча.
- Ну разведка, давай докладывай, что там за БАМ, - затараторила Маринка.
- БАМ, - Михаил сделал торжественное лицо, закатив глаза,- это вам не какая ни будь проза жизни, а государственной важности магистраль, имеет стратегическое значение. Короче, давайте по второй, а то стройка не получится. Ну, а если серьёзно, то это грандиозный проект. Магистраль пройдёт от Байкала до Комсомольска на Амуре. Нужно построить три тысячи километров железнодорожных путей, со всей инфраструктурой: мосты, туннели, посёлки и станции. Это общая картина, а мой участок, это первая станция от Тынды сорок два километра, называется Кувыкта, - начало центрального участка. Всё, лекция окончена, наливай Андрей.
- Неет Михаил, - снова подключилась Маринка, - так не пойдёт. Что же ты ничего не сказал про то, что нас больше всего волнует: работа, жильё и прочие радости жизни. Ты ведь за этим нас пригласил.
- Да, Мариночка родная, как же мы там без вас, без друзей. За тем я и вернулся, чтобы вас увидеть, и уговорить. Да и вообще нужные кадры подобрать. Сейчас пока живём в вагончиках, а летом будем строить дома, из сборнощитовых блоков, с центральным отоплением. Вам лично гарантирую работу и жильё, так что думайте, решайте, связь через Веру. Я утром уезжаю.