Моя дорогая Марта

Здравствуй, моя дорогая Марта!

Я хотел бы начать письмо с описаний. Ты же знаешь, во мне давно умерли писатель и поэт, в один день. Ты помнишь, когда это произошло? Но не будем об этом.
Сейчас меня окружает мгла, а шторы открытого балкона, ведомые порывами ветра, нашептывают, что пора бы оставить все и отправиться на покой.
Не буду врать, я давно не сплю ночами. Представляю твой укоризненный взгляд, поджатые губы. Да, бессонница вернулась ко мне, точно как в юности, но подожди ругаться и злиться.
Вскоре причина станет ясна.
А сейчас позволь рассказать мне, насколько красива здесь осень. Присядь на любимый диван, представь золото, разлитое по листьям. Ты слышишь? Слышишь, как ветер касается их, направляет вперёд, будто зовёт в увлекательное путешествие? Листья остаются в родном ложе, влитым в ствол. Напоминает семейное древо. Но один листок всё же срывается с места, отправляясь в неизведанные края. Напоминает меня, правда?
Прислушайся: под ногами случайных прохожих такие же листья издают разочарованное шуршание.
Я хотел описать красоту, но получилось настолько грустно, что мне хочется курить. Да, Марта, я не оставил пристрастия к сигаретам… Но подожди хмуриться.
Вскоре причина станет ясна.
Расскажи мне, как твои дела? Все так же заботливо вытираешь пыль с нового стола, как тогда — с моего? Да, того самого, за которым я любил писать рассказы. Помнишь кролика Бенджамина? Как мы улыбались его приключениям в зачарованном лесу и встрече с мышонком, имя которого я не услышал. Слишком громко ругалась мать. А потом Бенджамина не стало: отец порвал тетрадь на кусочки, и наш кролик превратился в клочки бумаги. Помнишь, как мы пытались собрать его заново? Но кусочки оказались настолько маленькими, что пришлось похоронить Бенджамина и безымянного мышонка в мусорном ведре, куда его и выбросил изверг. Прости, ты никогда не разрешала грубо отзываться об отце. Он самый хороший на свете, не на этом, но есть же место для таких людей?
Я хотел напомнить тебе про наше с тобой увлечение, но получилось настолько грустно, что мне хочется выпить. Да, Марта, я проиграл в затяжной войне с алкоголем… Но подожди грозить пальцем.
Вскоре причина станет ясна.
Поведай, дорогая Марта, обручальное кольцо плотно украшает твой безымянный палец? Мой тоже сжимал целых три года. Иногда так сильно, что я опасался лишиться руки. Не переживай, все хорошо. Палец остался — кольца больше нет. Вижу в твоих глазах смятение… Не спеши бежать с расспросами, я потерял не кольцо. Нет, не вставай с любимого дивана, Белла жива и здорова. Она просто ушла.
Едва слышу сквозь яростный дождь тихое «Почему?». Моя дорогая Марта, не хватайся за сердце. Не стоит проверять его наличие, ведь я знаю: оно у тебя есть, драгоценное, как и кольцо на безымянном пальце.
Мне не забыть вопроса, поэтому расскажу, что случилось со мной и Беллой. Все просто, моя дорогая Марта — я ей надоел. Вернее, не так она сказала. Эта комната слышала много обидных слов, повторить их я не смогу. Но суть была такова. Придорожным камнем единственная истина разбила стекло нашего союза. Образовалась дыра в окне, с кривой пастью, ровно такой, когда мой друг, Франц, пнул мяч чуть выше, чем полагалось. Ты помнишь, как выглядит Франц? Я совсем забыл.
Что ты, Марта, у меня вовсе нет цели отвлечь тебя от разговора! Истина разлада заключалась в том, что я слишком её опекал. Моя дорогая, зачем ты прижимаешь пальцы к губам? Я сказал правду, потому что обещал не обманывать тебя после случая с оценками.
Позволь объяснить под раскаты грома. Ты хорошо слышишь? Сейчас гроза настолько громкая, что собственный голос напоминает шепот.
Опекал я Беллу слишком горячо, не под стать холодной погоде. Ревновал, подозревал в неверности свою грациозную жену, что уходила слишком рано, а возвращалась лишь тогда, когда все сигареты горстью дотлевали, напоминая червей с красными ртами.
«Это не повод», — возразишь? Для человека, эмоционального в порывах и словах, повод не нужен, если он одержим страхом — потерять. Именно, выпустить из рук любимый зонт во время грозы. Я держал его так увлеченно, что не заметил, как падаю сам. И куда — в самую скверную грязь обвинений. От такой отмываться всю жизнь…
Теперь я понимаю, как был неправ. Что до кольца? Оно покоится рядом с Бенджамином, только в разных «могилах».
Ты настойчиво предлагаешь извиниться и попытаться вернуть Беллу? Марта-Марта… Новый кавалер бывшей супруги не одобрит эту идею. Пойми, дорогая, я достаточно шёл на поводу собственных порывов. Эгоизма, поправишь? Не спорю.
Я знаю, ты огорчена, но прошу — не плачь. Воды слишком много, она залила мой балкон. Я забыл закрыть окно. Не вздыхай, мне не хочется обрывать наш разговор. Чего стоят быстрые капли по сравнению с беседой с тобой?
К сожалению, все заканчивается: и дождь, и Белла, и даже ты… Прости, теперь огорчился я сам. Помнишь, как мы с тобой сидели у камина, когда мне было грустно? Твой мягкий голос заменял любой плед, а сказки позволяли нам забыть голос матери, взгляд изверга.
Хорошее было время. Нынче же его совсем нет…
Часы пробили шесть утра, напоминая о ежедневной рутине. Знаешь, все мы заперты в клетку обязанностей, как обезьяны для потехи. И Всевышний глядит на нас, смеётся, показывает пальцем. Иногда даже подкармливает лакомством, которое мы называем счастьем. Моя дорогая, даже если ты — обезьяна, то лишь та, которая заслуживает ежедневные снисходительные «подарки» свыше.
Не опускай взгляд, мы оба помним, что я говорю правду.
На этом я распрощаюсь, но перед тем, как сложить листы в конверт, хочу поделиться вестью: твой «несносный мальчишка» передаст письмо лично.
Да, Марта, я приезжаю! Совсем скоро, подожди немножко, не суетись. Улыбаешься от счастья… Новый адрес не сменила, знаю.
Моя дорогая, как я мог забыть! Сегодня же куплю цветы, без них визит не скрасит досуг. Прошу, отказы не принимаются.
Ты любишь нежные ирисы.
Одно лишь стирает с лица улыбку.
Моя дорогая Марта, как жаль, что теперь ирисов не пять, а четыре…

С любовью, твой К.А.