Про арбузы 7

     Утренние  сумерки, как  всегда застали  врасплох. Вроде  бы  уже  не  ночь, но  еще  и  не  утро.  Природа  напористо, настойчиво и придирчиво давала всему окружающему миру  наставления и указания о том, что вот-вот со  дня  на  день  наступят злые и вредные утренние  заморозки, которые с каждым днем будут все сильней  и  сильней.  В  один  прекрасный момент  они предстанут бессовестным образом перед лежащими беззащитными  арбузами  довольно  ощутимой и вредной угрозой.

     Ночная  тьма,  нехотя,  постепенно,  по  крохе  передавала  права,  всегда  приходящему светлому дню. В светлеющем звездном небе глубокоуважаемая Большая  Медведица в  последний  раз  обвела  зорким  всевидящим оком, причем с видимым большим  неудовольствием,  принадлежащие  ей  земельные  наделы. Она ненадолго  остановила  свой  беспощадный  взор  на  стоящий  внизу  вагончик. Медведица  медленно медленно из  стороны  в  сторону  покачала  большой медвежьей  головой.  Следом  она смачно  сплюнула,  видимо  от  представленного  явления и, схватив  свою  маленькую мишку за лапу, срочно  убралась  в большую звездную берлогу.

     Утренняя прохлада осени .... года…
     Грузный большой и толстый товарищ из  администрации  примостился  на  маленькой  лавке около столика. Наверное, чтобы от бутылки далеко не подаваться. Как он там,  бедолага,  умостился?  Никакой  башке  непостижимо.  Он  имел  довольно  жалкий  вид  толстого  совсем не бедного  зайчика,  храпящего,  сопящего  и  стонущего  во  сне.  Любой  бы  из  нас  стонал,  лежа  на  узкой  и  короткой  доске.  Канатоходец,  твою  мать…  Длинная  и  толстая  слюна,  не  взирая  ни  на  что,  вылезла  из  противного,  полуоткрытого  рта  и  уже  почти  достигла до самой земли. При этом, а это очень  важное  и  удивительное  явление,  почему-то  никак  не  отрывалась от губы.

     Незабываемый  Виктор  Иванович,  по  своей  хохлячей  натуре,  хитрой,  но  никому  не  делающей  вреда,  нашел  себе  самое  теплое  и  уютное  местечко.  Он  устроился  на  фуфайке  около  тлеющего  костра  и  искренне  балдел  от  исходящего  благоприятствования,  дающего  горячими  углями.  Он  тоже  хрипел,  храпел,  сопел  и  еще  в  добавок  ко  всему  издавал  различные,  непонятные  звуки:
     - Вера, Вера… Я не…  Я… Вера… Иди… Вера, иди в жопу!  Я  сам,  я  сам…

     Виктор Иванович упорно  подрыгивал  ногой, как будто всю  ночь  хотел  достать,  лежащего  на  скамеечке  толстого  друга,  тем  более  что  тот  лежал  к  его  стороне  своей  большой  и  наглой  головой.  Страшной  тайной  было  окутано  явление -  где  спал  профессор?

     В это  самое  время,  пригнувшись,  поёживаясь  и  временами  вздрагивая  от утренней  прохлады,  неуверенной  походкой  проходил  Вова.  Проходил  как  раз  между  спящими  товарищами -  алкоголиками.  Он  только  что  проснулся  и  вышел  из  вагончика.  Глаза  еще  почти  ничего  не  видели,  но  при  этом  правомерно  и  тщательно  осознавали  всю  окружающую  его  обстановку.  Он  передвигал,  словно  зомби,  бездыханное, но только  ему  одному,  принадлежащее  тело. Вместе с этим, Владимир тяжко  охал  и  невыносимо тоскливо вздыхал.  Вовик  только-только  хотел  приступить  к  привычным  утренним  упражнениям,  ритуалу  в  своем  роде,  как  вдруг   встал,  как  вкопанный.  Проглотив  и  затаив,  вырывающееся  из  него  пьяно угарное  дыхание,  он  в  упор  наткнулся  на  профессора.  В  голове  была  до  этого  момента  мысль:
     -  Все  вроде  на  месте,  а  ученого  и  след  простыл… 

     И вот тут-то тот друг и предстал внезапно,  во  всей  своей  красе и наилучшей форме.  Прямо  напротив  чучела,  который собственноручно соорудил сторож бахчи, стоял профессор. В том-то и дело, что он  не  просто  стоял,  а  находился  в  очень  необычном  состоянии. Эта была стойка на одной ноге, другая нога  была  согнута в колене и подтянута  к  животу,  руки  раскинуты  на всю  возможную  ширину,  а  голова  устремилась  в  небо. 

     У  Вовы  первоначально  сложилось  впечатление,  что  у  ученого  в  голове  сдвиг  произошел  на  почве  душевного  помешательства  от  непривычной  дозы  водки  или,  скорее  всего,  от  неизученного  воздействия  крюшона.  Ведь,  до  него, это  вещество,  никто  не  употреблял.
     -  Вот  почему  такой  толстый  дядя  уместился  на  такой  маленькой  лавочке…  Что же дальше  будет,  когда  больной  на  всю  голову  бегемот проснется?  -  очередные  мысли  могли  бы  запросто  доконать  нашего  наблюдателя,  если  бы  ему  не  стало  так  плохо,  что  пришлось  срочно  покинуть  данное  место  и  бежать   в  кусты.
     Ведь  все  что  угодно,  а  ритуал  есть  ритуал. 
     - Может он взлететь хочет? - никак не покидала голову, возникшая в одночасье, нелегкая  задача. -  Вот  еще  цапель,  твою  мать!

     Открывшаяся  взору  новая  картина  превзошла  все  прежние  ожидания. Приезжий  гость  из  бывшего  Ленинграда,  стоял  на  голове  и  опять  лицом  к  чучелу.
     - Доброе  утро,  молодой  человек!  -  поздоровался  акробат.
     - Да,  он  же  йог, -  обрадовался  Вовка, -  Очень,  доброе!  И  вам  того  же…
     - Понимаете,  какое  дело…  Пока  вы  еще  спали,  как  только рассвело,  я решил  поупражняться.  Все,  что  вы  сейчас  увидели,  происходит  каждое утро,  уже  много-много  лет,  при  любой  погоде  и  любом  состоянии,  тем более,  что  я  никогда  не  болею.  -  Говорил  ученый,  по  прежнему  стоя  на  голове.

     По  всему  было  видно,  что  данная  процедура  ему  ужасно  нравится.
     - А, закуску  всю  сожрать, тебе  тоже  нравится?  -  подумал  про  себя  сторож. Точно,  читая  Вовкины  мысли,  йог  продолжал:
     - Ем  я  очень  мало…  Вчера  мне  хватило  бутерброда  с  колбасой  и  арбуза.
     -  Ни  хрена  себе!  -  подумал  Владимир  и  медленно  стал  поворачиваться  в  сторону  вчерашнего  обжоры. 

     Тот,  как  будто  его  мысли  почувствовал, будто подтолкнула неведомая сила, свалился с  лавки,  словно  бурдюк  напичканный дерьмом. Просто – плюх…и всё!
     - Жаль,  очень  жаль, - проснулся  Виктор  Иванович.
     - Что  тебе  жаль,  Витя?  -  спросил  его  Вовка.
     -  Жаль,  что  ноне  скамейки  слишком  низкие  стали  делать…  Была б  так  этак,  да  хочь  бы метра  в три  высотой…  Тогда  бы  и  я  был  бы  очень  даже доволен. И в  мире  точно  бы  наступила  настоящая  мировая  справедливость.

     Виктор Иванович  подошел  к  умывальнику и стал с огромным  энтузиазмом  и  наслаждением  плескаться  в  воде,  бегущей  из-под  крана. Ученый, тем временем, продолжал:
     -  На  рассвете  я  сидел  в  позе  лотоса  и  полчаса  медитировал,  а  вот  это  изваяние,  находящееся  передо  мной,  настолько  меня  одухотворило,  что решено  было  продолжить…  Тем  более  в  таком  месте  и  на  свежем  воздухе… Да  это  же  мечта  поэта…

     Чиновник,  не  слушая  своего  друга,  матюкаясь  и  кряхтя,  оперся  об  злополучную  лавку  и  стал  медленно  приподниматься.
     -  Что,  парашют  не  раскрылся?  Кто  ж  тебе  стропы  перерезал?  Как  говорится  в  народной  мудрости…  Если  б  знал,  где  ты  упадешь,  то  я  тебе  бы  ёжиков  подложил!  -  хохотал  Виктор  Иванович.

     Он, торопливой походкой, резво подпрыгнул от умывальника к столу,  нагнулся,  достал  недопитую  со  вчерашнего  дня бутылку и, небрежно,  но  с  глубоким  воодушевлением,  допил  её  содержимое.
     - Как говорится, все  хорошо,  когда  хорошо  кончается!  -  начал  с  видимым  удовольствием  расправлять  плечи  Виктор Иванович. -  У  меня  на  сегодняшнее  утро  намечено  наиважнейшее  мероприятие…  Надо  срочно пресрочно  отвезти  и  продать,  причем  очень  выгодно  продать, вот  этих зеленых  друзей,  которые  лежат  на  борту  грузовика  и ждут  не  дождутся  своего  хозяина. 

     Он  тряхнул  головой, полной местного ветра, затем  важно  и  значительно  направился,  не  прощаясь,  к  своему  Зилу.
     - Вот дает!  Так ты,  че  ж,  опохмеленный  арбузы  продавать  повезешь?  -  крикнул,  вслед  уходящему  товарищу,  сторож.
     -  Володя, у меня  есть  гениальнейший  план!  Потом  расскажу. – Ответив, Виктор  Иванович  стал  залезать  в  кабину  автомобиля  и  напоследок  крикнул: -  А  за  водилу  я  кума, участкового  возьму. В общем, если все получится,  как  я  хочу,  а  получится  непременно,  то  и  твои  арбузы  тоже обязательно сбагрим.

     Машина, подвластная своему шефу, настроенному на всё лучшее и хорошее, завелась и помчалась  на  встречу  мечтам  и  приключениям.В  это время  чинуша выпучил  свои  ничего  не  понимающие,  наполненные  вчерашними  впечатлениями,  очи  и  недоуменно,  с  каким-то  тревожным  и  необъяснимым  чувством нервно   посматривал  на  происходящие  действия.
     - Объясните, что здесь творится?

     Автомобиль  скрылся  за  поворотом. Тем самым он  поставил заключительную  точку  в  совершенной  постановке…  До  сих  пор,  стоявший  в  позе  йога,  профессор,  довольно  многозначительно  и  неумолимо  зашатался  на  своей  умной  голове.  Володя  не  успевал  крутить  по  сторонам,  наполняющейся  всевозможными  мыслями  башкой,  чтобы  ухватить   тонкости  и  мелочи,  бушующего  в  округе,  всеми  красками  идиотического  мира.  Раздался  протяжный  и  гулкий  шум,  идущий  от  земли. Это  все-таки  грохнулся, во всю свою профессорскую мощь, ученый. Долго  пришлось  ему  сопротивляться  от,  внезапно  начавшейся  качки. Но, видимо,  здорово  подкосил  вестибулярный  аппарат,  который получил  вчера  непозволительную  норму  спиртных  напитков.

     Не обращая уже совершенно никакого внимания на то, что творится в округе, Володя наткнулся на тетрадку профессора, лежащую на столе. В ней, по всей видимости, учёный записывал всё, что видел или слышал. Очень заинтересовала одна охотничья байка, на которой Владимир сосредоточил всё своё внимание и прочитал от начала до конца.Давно забытая тема: Сказ про волка.

     На привале… Охотничьи байки…
     Начну сразу, без всяких на то предисловий… Перед вами напоказ, во всё своё Придонское лицо - Иван Антонович, с виду солидный мужчина более средних годков по возрасту, но если только чуток больше пенсионного. Он, дождавшись своей очереди рассказчика, снимает шляпу, на поля которой приколот большущий серый хвост известного хищника и, с великим упоением, присущим только ему,  начинает рассказывать, внушать, впаривать недоверчивым коллегам по охоте, совершенно правдивую с красочным охотничьим колоритом, в известном ракурсе историю…

     Вот, ей Богу, мужуки! Чем хошь могу поклясться, хочь истинный крест, но именно так всё и было! Ведь нет для вас, господа мои хорошие, как принято сейчас называть, никакого собственно секрета, что волк есть стайное животное. Но на моём жизненном пути попадался и такой волчара,  непонятного для меня усовершенствования, что существовал и промышлял он в полном одиночестве. Поговаривали, будто и не волк то был вовсе, а вурдалак какой-то. Но меня ж не прошибёшь на мякине бабских сплетен, сами знаете! Я сразу понял, что это ошибка природы какая-то, в смысле аномалии, ответвление непонятное в природной эволюции видов. Не скрою, был силён тогда не по годам ваш покорный слуга, красив, а самое главное молод.

     Долго и нудно я ходил за энтим зверем, муторно обрывая своё дыхание, затаиваясь, как мог, и ботинки новые, братом даренные, стоптал, почти до половины. В ту пОру это было, когда один волчище жил отдельно от стаи, отшельником отпетым. Много нервных окончаний он станишникам подпортил, выходя к хатёнкам и даже на дорогу. Вот и дали в местной администрации задание  секретное – изничтожить подозрительное существо. Кому ж ещё-то, как не мне? А волчара, ух здорову-у-ущий, зараза, будто та лошадь. Ну, эта, как её? Пони! Только с клыками в два спичечных коробка! Неделю цельную выслеживал, ни пивши и не евши, всего себя, отдавая полностью наиважнецкой цели той героической, но известно, что благородной… Засёк я его все-таки однажды, как он из норы-то дюже огромадной, с известной своей серой мастью весь полностью начал выходить. Жалко сУчка, некстати, болезнью мне неведомой собачачьей приболела, но я  и без неё… ка-а-ак да-ам дуплетом! Ка-ак да-ам остервенело, отомщая за всю округу живописную с животинским наполнением, за все сердцА, трусящиеся перед ним, зверюгою неподкупною!

     Осечка, твою мать! Перетрухал в сердцах-то тут же я, прям на месте и с разбегу от разрядов, рвущихся в штанах цвета хаки, рванул прыжком за дерево! Ёлка там, как раз в три обхвата бочкою неподъёмною стояла. Зверина, одним скаком, следом… за мной, волчара образинская, торОпится достать до задницы и оторвать её, горемычную, от трепетного тела моегонного, а затем и вовсе, всего сожрать в один мах норовит. Ружьё на лету перекусил аж, тварина та лесная! Ружо-то ещё от отца, казака покойного досталось, жалко небось. Изловчился я, осмелел…  да нарЕзал ещё раз осьнадцать овалов  вокруг дерева того, защитничка родненького! Но башка у хищника тоже неистово кругами от заблуждения пошла, чай у зверюки она сильная, но тупая, как у тех амириканцив. И лишь только хищник временно замешкался, кинулся я мигом единым в нору спасительную! В логово евонное тыльным местом в долю секунды подался, чтоб хотя бы задницу там от клыков пенных, ядом наполненных, схоронить! Так, гляди, почти на полтора метра в ту нору-то  и усунулся.

     Волчина беспардонная по инерции дурачьей, ещё не знаю скоко кругов вдарил, врать не буду об этом. Затем остановился разбойник, запыхавшись, да призадумавшись, мол, чёй-то тут не то, дураков нашли чё ли? Ведь охотника и следов давно запахи испарилися! О чём он там дальше размышлял, по волчачьи думать не могу  и не смею, но стал, придумщик хренов, ко мне в нору тоже задом пятиться. Ага, дошло, наконец, и до меня, что выдумал оборотень фашистский. Небось, скумекал он, мол, в засаде полежу, пусть  не долгосрочно по времени, а как явится тот фраер нафуфыренный, дык как прыгну во всю звериную мочь, да заглочу целиком, чтобы только его и видели, умника охотницкого.
     - Господи! Господи! - Громко ору, но только про себя, гласом негодования великого и одновременно просьбы вселенской стОящего!

     Ведь, ни один человек разумный во всем мире нашем образованном не бывал в таком положении ни разу и ни сколечки, в коем я оказался, даже и не думавши!Как быть, что сделать, предпринять, придумать, поступить? Таких вопросов вовсе и на миллиметр в извилины мои не прибегало. Только, на полном автомате обезумевшего человека, я обеими руками схватился, что есть мочи за волчачий серый хвостище! Люди добрые и драгоценные мои товарищи, что тут только началось?! Никогда бы и сам, ни в каком положении, даже со свидетелями бы не поверил. Волчара повернуться не может, стены-то узкие, и понять оно, рыло звериное, не могЁт, что к чему, как и почему! Ой, взвыл он  до самого синего  неба, чорт тот шерстяной, да как зарычала сила нечистая, чуть потолок звериного логова не обрушился от звука несусветного! Как вдарил мне из под хвоста гадостью нечеловеческой, но запахом с моим из под штанов, ой как схожим! Обделал меня противозностью своей, до смерти собственной не прощу ему этого, но я держу за хвост очень, что есть мочи, проявив всю силу русскую свою богатырскую, и никогда и, ни за что, ни за какие коврижки не отпускаю! Уж очень тот волчара в последнюю секунду поднапрягся, уж до той степени крайней, до того проявляя силу несусветную, на себя же самого и наложенную, что не выдержало хвостовое окончание,  создание Божие, да и оторвалося навсегда, ко всем чертям собачьим!

     Органы мои чувственные, да и внутренние, только тогда  на место встали вслед, когда я, чуть очухавшись, увидел в просвете входном, как волк упал навзничь в прыжке,  лишь трохи   до елки той здоровенной не допрыгнув. Вылез кое-как, и иду я к волкУ лежачему без всякого на то звуку, от беды на мою голову пришедшей в стороны заваливаясь.  Иду, а сам хвостом оторванным вытираю холодный пот, выступивший под мышками. Пнул зверюгу  в недоразумении… - труп, труп всамделешный, во как.

     Вот такие вот дела вам, братцы,  я поведал. Чё вы зеньки-то свои по вылупляли не верящие? Кузьмича, небось, все знали, ветеринара-то нашего, царствие ему небесное? От него и справка имеется. Я ж волкА того к нему в перву очередь припёр, а он-то и констатировал смерть, печатью заверив тамошней: ВОЛК УМЕР ОТ РАЗРЫВА СЕРДЦА, В МУЧЕНИЯХ… ОТРЫВАЯСЬ ОТ СОБСТВЕННОГО ХВОСТА…

     - Да уж, - подумал Володя, - интересным делом дядька не нашенский занимается… Если бы поближе познакомиться, я бы емау такое порассказал…

     Утренняя прохлада осени …. года.
     Но познакомиться так и не удалось потому, что прошло совсем немного времени и, после  незначительных  реплик, а также никому  не  нужных  действий,  оба  друга  засобирались домой.
     - До свидания, молодой человек, -  профессор  протянул  руку,  пожал  её  и  неторопливо  направился  к  машине.
     -  До  скорой  встречи!  -  ответил  вежливым  вниманием  сторож. -  Что  ж  так  рано?  Оставайтесь…  -  сказал  он, с несколько  тревожным  видом.
     - А что, разве ещё  чего-то есть? - вставил  свой  недвусмысленный  вопрос  чиновник.

     Володя,  вспомнив  мультфильм  про  Вини  Пуха,  ничего  не  ответил. Он отвернулся  и  пошёл  к  вагончику.  Подходя  к  месту  дислокации, услышав шум  заведенного  двигателя,  сторож нервно  повернулся  и  помахал  вслед  удаляющемуся  транспортному средств. Над бахчей нависли тучи мерзких, гадких и противозных мыслей.

     Стало страшно от непонятного давления со стороны неба. Это гнетущее состояние, которое непременно наступает у каждого выпивающего человека, в процессе непробудного пьянства, достигло своего апогея. Но Владимир, по своему состоянию души, был довольно-таки приличным оптимистом. Отбросив из больной головы наглые и неприличные мысли, Вовчик,  немного поразмышлял,  покуривая сигарету и дал соответствующий анализ всем происшедшим действиям. Он понял, что в очередной раз не получил никакой пользы от нахлынувших на него обстоятельств и  двинул  на  край  бахчи,  за  очередной  порцией  вкусных  и  спелых  арбузов. 

     Когда выбирался шикарный арбуз, для успокоения нарушенного самосознания, голова, чисто случайно, приподнялась и  посмотрела  на  другую сторону  поля.  Впереди  мелькнуло  настоящее пятнистое чудо. Очень осторожно Вовка подобрался к кустам, которые послужили надежным укрытием и стал  рассматривать  удивительное  явление  природы…  К  самому  краешку  поля  подошла  некрупная  пятнистая  олениха. Она с  огромным  усердием,  пыталась  откусить  от  арбуза  Ведь он же был круглым. И эти, неестественные движения, которые производились мордочкой лесной красавицы, доводили до полного безумия. Наконец, свершилось то, что и должно было случиться. Именно, посредством таких увиденных явлений, сэр Дарвин создал свою теорию эволюции. Олениха приподняла маленькое копыто и с удовольствием  разбила арбуз. О,  это  было  просто  великое  чудо  -  наблюдать  в  живую и на  небольшом  расстоянии…  Немного погодя,  парнокопытное  нежное  создание,  видно  учуяв  спиртовые  пары,  исходящие  из  ноздрей  непрошенного  наблюдателя, который, по той же теории, неумолимо превращался в обезьяну,  поскакало  прочь  в  противоположную  сторону,  поближе  к  лесистым  насаждениям.