Из воспоминаний о 96-й поликлинике

Уже давно я переехала, и не хожу в ту поликлинику, а этот трагический образ уборщицы всё перед глазами. Я наблюдала её в течение нескольких лет, и всегда было одно и то же – те же измученные глаза, тот же необыкновенно уставший вид, почти вдвое согнутая фигура, сильная хромота...  Всё это  создавало впечатление, что человек  двигается из последних сил.

 В какое бы время вы ни пришли в поликлинику, на четвёртом этаже можно было видеть эту женщину на пороге своего закутка в белом халате, с седыми распущенными волосами, с тряпкой в руке и тяжёлым недобрым взглядом. Постояв несколько минут, она, с глубоким вздохом, притаскивала ведро с раствором, перегоняла дожидающихся своей очереди пациентов на одну сторону коридора, с остервенением передвигала тяжёлые лавки и кресла, и начинала тереть шваброй без того блестящий, как зеркало, пол. Закончив одну сторону, она перегоняла людей на вымытое место и тёрла снова.

Тёрла она с каким-то фанатизмом практически весь день, совершая множество лишней работы,  просто ради того, чтобы тереть - будто на неё было возложено проклятие никогда не разгибать спины. Может быть, она видела грязь там, где её не было, и психический сдвиг, происшедший в этой бедной голове, не давал ей успокоиться ни на минуту. А может, за работой она на время забывала что-то, что не давало ей покоя во время бездействия.

Так или иначе, она была хорошей уборщицей, удобной, никогда не отлучающейся со своего поста, разве что для того, чтобы погреть свои старые кости в кабинете физиотерапии. Руководство поликлиники, безусловно, было ею довольно.


Июнь 1980.