Чемодан

Деревня под Тбилиси.
Ранее утро. Побеленный домик с покосившейся крышей. Виноградник. На заборе – резиновые сапоги. Зелено, виднеются горы.
- Ммамука!!!
Если не ответить сейчас, тихо в доме будет еще секунды три.
-Ммамука, четверть седьмого, что ты лежишь, Леночка приезжает, дети! Дети, вставайте скорее, Гоги, а ну, живо!
Мамука улыбается. Уже одиннадцать лет его будит этот удивительный, с нездешней хрипотцой голос,  одиннадцать лет он знает, ради кого живет. Одиннадцать лет счастья.
Что привлекло аспирантку мед. института, бойкую Ниночку в нескладном темноволосом юноше не знал никто. Более того, когда Нина привела Мамуку к тетке – знакомиться, та не просто выставила его, а сопровождая проклятьями «ишь, ты, чертовщина бесовская, проваливай» кидала в спину принесенный «к столу» виноград. Мама Нины – деликатная женщина, только охала и плакала тихонечко, утирая моложавое еще лицо шелковым платочком. Бабушка, бывшая актриса БДТ, выпила «Ркацители»,  с удовольствием закусила сулугуни и долго читала Есенина вслух. Так они и сидели в квартире на Академической, держась за руки под столом, пока бабушка не уснула в плетеном кресле. Мамука был восторженно счастлив, не замечал едких замечаний Ниночкиных родственников, сама же невеста была сдержанна, но определенно серьезно настроена.  Деловито собирала чемодан (они сразу решили, что поедут на родину Мамуки, в Грузию) и очень по-взрослому утешала маму : «Ничего, ничего воздух свежий, люди добрые, надежные».  В свои 28 Нина отчаялась выйти замуж, отдавая все время аспирантуре и работе в детской поликлинике. Нет, конечно, у нее случались романы, но все как-то не складывалось.
Никто из интеллигентных московских мальчиков  так и не решился познакомить ее с родителями. Был еще исполнитель романсов Птичкин, почти ровесник мамы, но у того – гастроли, семья и дурацкая родинка на носу.
Мамуку в Москву спровадил дядя: детей у него не было, воспитывать  оставалось только племянника. Дядя мечтал, чтобы  Мамука поступил в институт, на худой конец в техникум, но непременно в Москве и обязательно – в инженерный. Не случилось : в первый же день в столице, да что там, в первые несколько часов, он встретил «самую прэкрасную дэвушку» – Нино.
Его родня опечалилась, а потом с размахом  дня 3 праздновала свадьбу и рекой лилась Хванчкара за здоровье молодых. Нина на удивление быстро «огрузинилась»  : с медицинской точностью научилась замешивать тесто для хачапури по-аджарски, ловко вела хозяйство, родила троих мальчиков, потолстела, а подкрашенные брови и вовсе выдавали ее за здешнюю . «Ниноо, Ниноошечка», нараспев звал Мамука, возвращаясь со смены: «гостинэц привеез, встрэчай»
В ее родной Московской сталинке с появление мальчиков  - Гоги, Вано и Дато (Гошенька, Ванечка, а тебя-то как звать, прости Господи, крестилась бабушка) тоже как-то подуспокоились, подобрели, и заметили, наконец, что кроме агрессивной кавказкой наружности у Мамуки золотые руки. Бабушка так и пела тоненьким голосом : «У Мамууки золотые руукиии» на манер романсов тридцатых, пока ее зять послушно чинил все в доме во время обязательных раз в год московских каникул. Нино слушала бабушкины романсы, смеялась, вспоминая тенора, готовила божественные чахохбили, лобио и далму, заворачивая мясо в молодые листики винограда.
На лето к Нине родственники привозили детей «на воздух» и втайне завидовали : и как удается ей содержать большое хозяйство, и тому, что до сих пор муж по-детски влюблен в нее, да и вообще, что удается ей быть счастливой в деревне за две тысячи километров от Москвы.
Правда это лето было утомительным для Нины – слишком жаркое для ее светлой кожи, мальчишки все чаще хулиганили, у старшего, Гоги, даже нашла папиросы, а тут еще бабушка слегла от остеопороза,  и лишь Мамука был по-прежнему послушен, словно ребенок на приеме у доктора, когда тот слушает холодной трубкой спину и повторяет «дыши - не дыши».  Как ни парадоксально для кавказкой семьи, но именно она, Нина, стояла во главе, именно она решала все важные вопросы, а Мамука был ответственным исполнителем.
В этот раз гостила Леночка младшая – тихая болезненная девочка лет пяти, плод странной любви двоюродной сестры – волевой Аллы, учительницы физкультуры, и бледного скрипача Ромы, ветреного меланхолика с длинными пальцами и скверным характером.
Когда  Леночку привезли в деревню, она боялась насекомых, темноты, лука в супе, насмешек, старалась выглядеть правильной и краснела, если к ней обращался кто-то из взрослых. Через неделю она уже ходила с мальчиками на рыбалку и, если ей разрешали, насаживала дождевых червей на крючок. Ей очень понравилось в этой шумной семье, и тетя Нина в цветастой юбке, а мама все время в спортивном костюме почему-то… Вместо зарядки – в магазин за хлебом утром, магазин так и назывался «МАГАЗИН», на сдачу давали семечки, и у нее, тоненькой девочки, вдруг просыпался аппетит, и она ела раз по пять в день, радуя Нину.
***
Дети вскочили быстро, побежали наперегонки умываться, Нина еще раз проверила, все ли готово : еда мальчикам в дорогу, виноград в деревянных ящиках – на рынок, и, самое главное – чемодан с лекарствами. Странное дело, но в Москве достать лекарства не удалось. Не смогла помочь даже знакомая аптекарша. Флакончик духов, впрочем, деловито спрятала в ящик стола и пообещала «ну, как только появятся, ну я уж сразу». Нинка переживала страшно. Бабушка по-прежнему оставалась для нее самым близким и родным человеком. Помог случай, а точнее даже случайная встреча Нины и главврача районной больницы. Они познакомились, когда заболел ее первенец, ветрянку малец перенес на удивление легко и Леван (так его звали) поймал себя на мысли, что ему отчего-то жаль, что так быстро он расстается с Ниной, образованной, с глазами внимательными. Когда он увидел ее во второй раз (средний мальчик во время драки разбил окно и стеклом рассек бровь) доктор не выдержал и предложил Нине сходить в кино. Получил отказ, естественно. И загрустил. Младший Нинкин играл в футбол, играл отчаянно, поэтому в период соревнований появлялся в больнице часто – то перелом ноги, то сухожилие порвано. Нине предложили работу в больнице. Согласилась с радостью, взяла полставки, но как ее ждали пациенты: очередь занимали к ней. Коллеги уважали, начальство ценило. Узнав о беде с бабушкой Нины, Леван позвонил своему другу – торговцу фруктами, тот – приятелю с винзавода, короче не прошло и недели, как лекарства были упакованы в чемодан. А тут – вот радость-то : Лидочка, двоюродная тетка проездом! Только бы успеть на вокзал, только бы завелся их запорожец красного цвета – гордость Мамуки, машине он посвящал все свободное время, лежа под капотом и лишь изредка вылезая, весь перемазанный машинным маслом, счастливый : «ну вот, как новенький, клянусь соседом!». Удивительно, как они все помещались в этом автомобильчике : Мамука за рулем, рядом Нина, у нее на руках, поскуливая, русская борзая Тройка, дети, вчетвером, сзади, фрукты в багажнике под завязку, ну и сверху чемодан.
Вопреки всему на вокзал они приехали даже раньше прибытия поезда.
-Мамука, доставай чемодан- Нино скомандовала из машины радостно, предвкушая встречу с сестрицей.
- Нет чемодана- Мамука стоял рядом с машиной, почесывая голову и неловко заламывая пальцы рук.
- Как нет?! Как нет??- тревожно прозвучал голос Нино, вторили ей дети, вытягивая шеи из машины, как бы пытаясь высмотреть-таки пропажу
-Нет его, клянусь соседом!- Выдохнул обреченно отец семейства.
На крыше машины сиротливо болтались обрывки веревок, которыми Мамука привязывал свое сокровище. Обронили.
- Воротимся! Найдем!- Нино выдохнула.
Ехали молча. Все просто прилипли к окнам машины, всматриваясь, пытаясь разглядеть на пыльной дороге заветный чемодан. Даже Тройка, обычно непоседливо вертевшаяся на коленях и подвывающая  радиоприемнику, притихла, словно чувствуя важность момента.
- Вот чемодан!! Вот же он!!!- маленькая Леночка, тихая маленькая Леночка вдруг закричала отчаянно громко, и на удивление быстро выскочила из машины, когда Мамука затормозил и пулей метнулась куда-то к обочине, ближе к полю с подсолнечниками. Метрах в двухсот от дороге и вправду лежал чемодан. Как он там очутился и как эта пигалица его вообще углядела – одному Богу известно. Но со стороны леса к чемодану ленивой, слегка покачивающейся походкой двигался мужчина в помятой рубашке. Шаги его были заплетающимися, судя по-всему он был пьян. Добежав до чемодана, девочка обхватила его руками и зажмурила от страха глаза, да так и сидела, пока уже Мамука не подхватил на руки обе драгоценные ноши.
На перрон к уходящему поезду они едва не опоздали, на ходу закинули чемодан родственнице, Нино, на ходу роняя слезы, обещала писать чаще, и приехать, непременно приехать навестить, Лида, отчаянно жестикулируя, благодарила за лекарства и тоже плакала, что не удалось свидеться, мальчишки радостно прыгали рядом, почти  перекрикивая шум отходящего поезда.
Поезд уехал. Пора возвращаться домой. Ясное небо неожиданно затянуло облаками. И, выехав уже на проселочную дорогу, Нина приметила вдалеке , у почтового столба, одинокую женскую фигуру, сгорбленную, медленно передвигавшуюся. Чем-то она напомнила ей бабушку, и почему-то она подумала, что пройдет совсем немного времени, но и она, Нина, будет вот так же ждать писем от своих мальчишек.