Канкан на улице Пролетарская

     В Москве в доме 17/19 по ул. Пролетарская среди женской части жильцов случился переполох. Подслеповатая баба Нюра как-то вечерком спросила свою приятельницу,
     - Чтой-то нам на улице напротив моего окна ещё один фонарь на провода подвесили?
     - Какой такой фонарь?  Нет там никакого другого фонаря, - отвечает приятельница.
     - А ты в окно глянь. - Ткнув пальцем в окно сказала, как отрубила, баба Нюра.
     - Так то не фонарь! Мужик лысый в доме напротив из окна смотрит... в бинокль. В окна к  нам; высматривает что-то... свет, ведь, во всех окнах горит. Так он за бабами подглядывает, окаянный, - проворчала догадливая приятельница.

     Весть о том, что мужик с третьего этажа, которого с легкой руки бабы Нюры, окрестили Фонарь, подглядывает за бабами, облетела всех обитательниц дома.  Женщины шушукались между собой и возмущались, но сделать ничего не могли. Или не решались. Ведь никто из них не мог с уверенностью утверждать, что подсматривают именно за ней.

     Люську, озорную и бедовую, молодую, жену  прибывшего из Германии полковника, бабы оповестили о том, что творит окаянный Фонарь в тот же день; тем более, что его окно находилось точно напротив  Люськиного, только этажом выше. Но она  отмахнулась,
     - Пускай смотрит, - нисколько не смущаясь ответила она.

     Несмотря на молодость, среди жильцов дома, Люська слыла женщиной бывалой. Ходили слухи, что, будучи летом 41-го в отпуске, она оказалась на оккупированной территории, откуда была вывезена немцами в Германию. В неволе долго маялась на разных работах. Потом  танцевала в каком -то кабаре Берлина. После войны, якобы, работала переводчиком в разведуправлении и даже награждена орденом. Замуж за полковника, начинавшего войну в газете "Сталинский сокол", вышла там же, в Германии. В Москву приехали вдвоем с множеством вещей и мебелью. Получили две комнаты в коммуналке, где сейчас и жили. Были счастливы вместе. На зависть соседям.

     Через неделю с начала переполоха, Люську навестила подруга Валя. Она собиралась с женихом в театр и просила у Люськи одолжить платье по этому случаю.
     - Выбирай, - сказала она, раскрывая шифоньер. Сама же выдернула с вешалки причудливое платье. - Моё. Сценическое. Канкан в нём танцевала. Давненько не одевала его.
     - Какой канкан?
     - Кино "Девушка моей мечты" смотрела? Вот тот танец и есть. Хочешь покажу?
     - Танец? Ой, Люська, покажи! - от радости Валентина захлопала в ладоши.
     - Покажи, покажи! Настроения нет. Куража!
     - Может по маленькой? Для куража!
     - А, давай!

     Люська наполнила два бока. Девки выпили и стали примерять платья. Каждый своё. Повертелись у зеркала и выпили ещё. Тут, Люська и увидела в окне напротив лысину. В руках Фонаря был бинокль. Хитро улыбнувшись, Люська натянула на свои шикарные ножки черные чулки. Демонстративно тщательно разгладила их руками и установила на широкий подоконник трофейный патефон. Покрутила  ручку, поставила пластинку и... с первыми тактами пустилась в пляс. Танцовщицей она была хоть куда. Трюки с юбкой в её исполнении были изумительны и элегантны; движения рук, головы и маховые движения ног - безукоризненны. Изящные прыжки вниз головой захватывали дух, а шпагат после прыжков вызывал щенячий восторг. Музыка сопровождалась шумом, гамом и визгом. К ним подключился и визг Валентины, вошедшей в раж. Наконец три минуты музыки закончились и с последними аккордами Люська развернулась к окну спиной, нагнулась, задрав юбку, и оголив кружевные трусики... на несколько секунд застыла в этой позе. Потом распрямилась, развернулась лицом к окну и резко задернула шторы - занавес.

     Следующий день выдался выходным и весть о Люськином танцевальном подвиге разнеслась на всю женскую половину жителей двух домов. Обсуждение было бурным и обрастало всё новыми пикантными подробностями. К вечеру напряжение достигло запредельной силы. Бабы жаждали продолжения и гадали что выкинет танцовщица ещё. Когда на улице зажглись фонари жители домов притаились за занавесками. Напряжение продолжало нарастать.

     Баба Нюра тоже притаилась за занавеской. Она нервно теребила пуговицы халата. Зависть её обуревала. Минуту славы украла у неё какая-то тощая пигалица.   Тем временем в доме напротив распахнулось окно и показался Фонарь с биноклем в руках. Бабка решилась.  Она резко пододвинула табуретку к окну и, взгромоздившись на неё, повернулась спиной к светящейся лысине. Затем задрала халат на голову и, нагнувшись, отдернула занавески. Все наблюдатели дома напротив, включая Фонаря, среагировали на движение в окне одновременно. Фонарь поднес к глазам бинокль...

     То, что увидел Фонарь и остальные наблюдатели, повергло их в шок. Проём окна на две трети его ширины занимала полная луна, отражая бледный свет висящего на проводах светильника. Луна была обезображена тёмным вертикальным шрамом, заканчивающимся не чёсанной козлиной бородкой Мефистофеля. На минуту вокруг воцарилась мертвая тишина, а затем дружный многоголосый хохот, женские визги, завывания и улюлюканье взорвали тишину на улице Пролетарская.