Оставь шляпу в прихожей

Виктор Матюк

Оставь шляпу в прихожей

Сын божий, оставь шляпу в прихожей, подожди, пока мы крылья сложим,
Авось и тебе чем-то поможем! Пусть сохнет трава и блекнет пожухлая листва,
В то время как из-под моего пера вылетают дерзкие слова! Брошено в землю проросшее семя,
Земля ещё не высохла после проливного дождя, рядом проходит широкая межа, она ничья!
Невдалеке бежит узкая тропа, если не соврать, то надо переходить на отборный мат,
Иначе перестанут люди уважать, как пить дать! За блеском дружеских штыков,
Поверх стриженых голов, мелькнули груди белые, словно вишни недоспелые,
Вы не поверите, но груди те расположены и сбоку, и спереди, не очень симметрично,
Но выглядят вполне аристократично, их вид не для людей публичных, с виду смуглые
И к тому же округлые, они блестят как угли в кромешной темноте,
Что прикажите делать мне, оставшись с ними наедине?
Темень на дворе, в голове сквозняк, везде сплошной бардак, людская молва хранит непонимание,
В чужих словах нет толики признания! Был бы я бесплотным,
Жил бы с собаками в чужой подворотне, я же из небесной сотни,
Теряю сознание, не знал же сам заранее, что мысли интимные придут на заре,
И вот пишу гимны я, встаю чуть свет, чуть заря, как оказалось зря! Оставив шляпу в прихожей,
Потому что не могу справиться с тяжкой ношей, рядом человек хороший бога просит помочь ему
Жить расковано, бог не соглашается, это рискованно, мысли кончаются, глаза смыкаются,
Но любовные игрища только начинаются! Отвадить их даже не пытайтесь,
Лучше в кровати с бабой кувыркайтесь, ждите тот час, когда божья благодать снизойдёт на вас!
Всему – своё время, всему – свой час! Может быть, я разучился баб нежно любить?
Без страсти к ним не подступить, могут загрызть, и тогда – прощай холостяцкая жизнь!
Посторонись! Душа томлением скована, но не распластована, как рыба, возвышается глыбой
Над железной кроватью, и вдруг кто-то говорит: «Адью, я в следующий раз за гонораром приду
И свою долю унесу!» Здесь сквозит, рот закрыт, голова болит, кто-то выглядывает из-под одеял,
Того чудака я сразу признал! Не зря его я ревновал к столбу, он тогда раскатал губу
На чужую жену! Нынче ему невмоготу, его клонит ко сну, бросает в дремоту, спать охота,
На ум не идёт любая работа! Слёзы вытирая, крича и стеная, стонет душа молодая,
Потому что не знает, где её родина вторая? Тьма ночная над головой нависает,
Мысль к ней постепенно привыкает, выпита кружка пива, струя мочи ложится криво,
Завалюсь я спать, богатым бедных не понять! Живу наперекор уму, но почему?
Съел греха кусок, а какой мне прок от него, болит естество, ноет грудной позвонок,
Хожу по улице словно телок, вещи собраны в узелок, могу долго свою суженную ждать,
Как бы ни прогадать, вокруг немало статных и красивых баб! Велик их грехов масштаб,
У всех баб нелады с сердцем, один хрен они прячут грехи под мышкой,
Ходят с ними как скрипач со скрипкой! Вокруг сумрачное пространство,
Бабы едут на стареньком дилижансе, теряют последние шансы допить кружку пива,
Смотрят игриво в сторону противоположного пола, но гаснет свет в конце длинного коридора!
Их бы приправить перцем и чесноком, лучше это сделать перед сном,
И пусть каждый меньше спит, а в свою дуду до утра свистит! Так и быть,
Нужно бабьему горю чем-то подсобить, если обождать, можно опоздать!
Нам нечего терять, кроме пут и цепей, нас отовсюду бабы гонят взашей, даже из камышей, 
И тут же множество человеческих обид меняют внешний вид мирского бытия,
За что наказан небом я? Почему так петляет моя стезя среди чертополоха и бурьяна?
В глазах двоит, женщину супротив ничего не говорит, но любовный процесс исподволь тормозит!
Входит в половую щель наглухо закрыт, как мне быть? Соловей канарейку не перепоёт,
Но кто из них раньше умрёт? Это знает только бог! Пришлось выйти за порог, чтоб остыть,
Бабу надо простить за грех несовершённый, быт развращённый, опёршись на подоконник,
Ловит то короткое мгновение, когда у женщины усилиться сердцебиение и лопнет терпение!
Авось, появится вдохновение, усилится тяга к сношению, ну, что ты стоишь как приведение?
Проходи за порог в прихожую, снимай шляпу свою, трость оставь в углу, она тебе ни к чему!
Продолжай гнуть линию свою, я шляпу постерегу, заваливайся спать, хватит всю ночь гулять!
Мысль нельзя раздвоить, можно что-то сочинить, но карта бита - нечем крыть!
Суть любви нельзя исказить, ты же не создан страстно и нежно женщин любить!
Нет ничего печальней правды натуральной, никакого сравнения с любовными отношениями!
За прегрешениями не видно ничего, вот-вот должно закончиться всё это баловство,
Приходит время с ним прощаться, а чем же тогда здоровому мужику заниматься?
Непонятно, откуда на лице появляются серо-чёрные пятна? Мужчина одет опрятно,
Смотрится приятно, часто глядит в зеркало и открытое настежь окно, вокруг пыль да туман,
Невдалеке степной бурьян, сегодня здесь уже пронёсся сильный ураган! Он не рассеял туман,
Двери настежь раскрыты, горшки с любовницей побиты, за дело взялись антисемиты,
Мы с ними квиты, они стучат кулаками в дубовые двери и рекомендуют жить по вере!
Шляпы нет в прихожей, кто же украл её? Ё-моё! Рядом с ней висело чужое манто,
Но его не тронул никто! Не жизнь, а жуть, наши грехи всех нас перерастут,
На самом деле намедни появилась немощь в бунтующем теле, силы на пределе,
Знать не можешь доли своей, когда ты крылья сложишь посреди лесов, гор или степей?
Если ты не еврей, меньше думай о судьбе своей, у тебя всё не так как у простых людей,
Спроси у алкашей, за чей счёт они всю ночь гудят? Им не привыкать в компании баб
Свои полномочия превышать, в миг азарта не хватает мужикам толики фарта,
Не пошла карта в масть, между ног петляет буйная страсть, как бы с высокого коня долу не упасть?
Жить не плохо, но надоело собирать крохи с барского стола,
К нему пожилая баба неторопливо подошла, остановилась у окна,
Посмотрела вдаль, на пол сползла белоснежная шаль, в глазах – печаль и тоска,
Дрожит правая рука, над головой нависли грозовые облака, а душа в пятки ушла,
Подальше от греха! Портится погода, слабеет дух народа год от года,
Под окном колышется стройная берёза, в прихожей меняются позы,
А крики и стоны одни и те, что и на красочном холсте, его украшают женские слёзы,
На подоконнике лежат увядшие мимозы! Вот и всё, что осталось от жизненной прозы!
Запах лекарства, травы и дёрна разбавляет воздух горный, на ум приходит проповедь Нагорная,
Когда из уст Христа на мир греха дохнула духовная чистота! Искры страстей мгновенны,
Но как выбраться из общественной системы не общипав перья свои, не отдав и пяди земли тем,
Кто за последние рубли гуляют и бузят, им нечего терять окромя своих увесистых цепей!
Кто из простых людей не грешен? На них хомут былых надежд был со дня рождения повешен,
Итог – безутешен, каждый грешен, разное количество чисел у греха,
На пол опадает шелуха, но смысл грешка превысил число сказанных слов,
Была любовь, и нет её! Проходит всё, не завидует никто! Прошлое ничего не значит,
Если душа тоскует и плачет о днях прозаических, ты же автоматически, то есть эпизодически
Устремляешься мысленно в полёт космический и только там, где нет места даже небесам
Строишь собственный храм, свои слёзы даришь златоглавым куполам!
Здесь все ходят босиком по холодной росе, а там дана свобода мыслям и холодам,
Нервы слабы, судя по всему, их до упадка довели разухабистые бабы,
Нет в стране порядка, тащит свой воз старенькая лошадка, ей живётся не сладко!
Я в той повозке сижу в уголке, обручальное кольцо сживаю в правой руке, больно мне
Взирать на суету мирскую, тащишь в дом бабу любую, грешишь всуе, теряешь время впустую!
Боль же всё больше и больше в душе, а за её пределами нет общения между мыслями и людьми
Вообще, боже, упаси сидеть по уши в грязи и тотчас сойти с проторённой ранее стези!
Любовь – пустая игра, сегодня – победа, а завтра - от бублика дыра, нет покоя с утра,
Над ухом жужжит пчела, напряжение дошло до точки, женщина в батистовой кофточке
С обручальным перстнем на правой руке замужем за мужчиной идеальным,
Спокойным и не скандальным! Он жил в околотке дальнем и не тужил,
Баб на выбор любил, потом оказавшись за бортом бытия, работал за Полярным Кругом,
Там и встретил разбитную подругу – бог ей судья, но не я! Она, конечно же, не ****ь,
И не станет каждому встречному ноги раздвигать, даже если муж выехал в поле пахать!
Она умеет ждать! Баба – шалава, судьба лукава, грех и слева, и справа, рядом зелёная дубрава
Клонится до земли, темное небо вдали, а внутри – одна пустошь, бурьян да степные ковыли!
Седой полуживой живу в дрязгах с роком и судьбой, вот так и умрёшь, а твой обоз дальше уйдёт,
И никто тебя добрым словом не помянёт! Не хочу ни с кем расставаться навеки,
Трудно быть порядочным человеком во всеобщей смуте и суете, живи в тепле, скачи на коне
И ищи свою долю на грешной земле! Презирая лень и негу, садись в старую крестьянскую телегу,
Пусть она везёт тебя по грязи и снегу по местам обветшалым, пусть на пятки наседаю шакалы,
Закуси удила, пусть пот капает с высокого чела, жизнь ещё не прошла, можно всё начать с нуля!
Судьба как наждак, она нам дарит строптивых баб, от них не избавишься никак!
Велик их грехов масштаб, общаешься с ними кое-как, ты у них и слуга, и раб, только в постели
Твою страсть разбавляют разноцветные пастели! Что происходит на самом деле?
Сказать бы, что много времени прошло от шумной свадьбы – не могу,
Вновь и вновь искушаю судьбу, грешу, не сужу и не осуждаю, как льдинка таю,
Неужто отцветаю вместе с первоцветом и при этом с первым утренним светом
Открываю рот, меня пьянящая тишина к себе в гости тихо и нежно зовёт!
Исчерпаны духовные резервы, на пределе нервы, как в году сорок первом,
Жизнь спутала карты разной масти, никак не избавиться от постыдной страсти,
Шансов никаких: забыть о грехах своих, но полёт мысли своего апогея достиг, через миг
Она пролетят над дорогой, по которой ходят местные боги, они слова разделяют на слоги,
Окунают в прохладной росе избитые до крови ноги!
Нет выхода иного, как снова вспомнить о шляпе, висящей на ржавом гвозде,
Унесу её вместе с собой на заре, нечего делать мне, томясь от духовной жажды,
Горести и нужды, делаю необдуманнее шаги в сторону глубоких речных излучин,
Сам измучен, грустен и скучен, навожу о бабе справки на случай будущей отставки,
С помощью огромной булавки прикрепляю лист бумаги к толстой общей тетради,
Но не спереди, а сзади, он весь в губной помаде! Беру в руки карандаш, писать мешает блажь,
Так уже было не раз, мысль заходит в тупик, вход в святые пенаты наглухо закрыт,
Спутаны все координаты, внутри даже дубовая дверь не скрипит, как быть?
Дальше медленно проходить, или ждать, когда кто-то из разбитных баб решит,
Не откладывать любовные дела в долгий ящик, надо любить их чаще, ласкать нежнее,
Страсть догорает вовне, лунный свет гаснет в окне, ещё теплится жизнь во мне,
Значит, есть ли смысл любовную игру продолжать? Когда-то надо кончать! Как пить дать!
Бегу подальше от любимых глаз, закончился скоротечный экстаз,
Бабы не оценят должным образом нас! Мой дух совсем зачах,
Был ужин при свечах, были пылкие речи, но догорели свечи,
Облик человечий не вечен, миг бытия скоротечен! Забудь о пыльных шторах на окне,
Подумай о роке, тяжкой доле и собственной судьбе, седые волосы на голове, и грех вовне,
Жизнь – не сахар, ты трудишься, как вол и пахарь, проливаешь сто потов, но в стране дураков
Продолжается утечка мозгов, проходит любовь, баба сняла платье синее, ноги раздвинула
И лежит, в три дырки сопит, кровь играет, каждый знает: какая барыня не будь, всё равно её ебут!
Ты же не хочешь встревать в те отношения, они требуют терпения, в предчувствии грядущей беды
Ты отгоняешь страсть от стоящей дыбом дуды! Тебе бы мимо пройти,
Но неисповедимы господние пути! Застряв при входе на глазах честного народа,
Жалуешься бабе на старость и погоду, как задницей не верти, но годы бытия смыкают ряды:
Не проехать – ни пройти, бабьи повадки с виду наивны и шатки, дело в шапке,
Но в штанах торчит бревно, идти мешает оно! Дальше что? Под ногами сухие травы,
Они разбросаны по просторам всей державы, страсть дошла до дна, велика её глубина и длина,
Ты же остаёшься при нулях, сидишь на бобах: не тот размах, мелким стал каждый шаг,
Твой голос поник, а детородный орган зашёл в тупик! Как быть? Как дальше жить?
Что делать мне? Задвинуть шторы на окне? А что потом? Как жить рядом с грехом?
Пока не грянет гром, мужик не перекрестится, все мы не чужды злорадства, былое братство ушло,
Не коснувшись чела, на душе тяжело, молодость прошла, ты опираешься на ветхий плетень,
Вместо члена - билютень, возникает множество неразрешимых проблем, а зачем они нам всем?
Что ты получишь взамен? Суету и тлен! Они везде,
Даже сидят на ржавом гвозде вместе со шляпой,
Подаренной когда-то королевой красоты, лично ты воплотил в жизнь все её мечты,
Вытащил из нищеты, вытолкнул стройные ноги  на проезжую дорогу, нам всё ни слава богу,
Теперь женщина в платье белом свободно торгует красивым телом, занимается полезным делом,
Её не отдают под суд, знатные клиенты в гости ждут, и денежки в трусы суют!
Она свои достоинства не прячет, как цирковая лошадь вокруг богатых ухарей скачет,
А как же иначе, тем паче, что в миг удачи сама едва ли не плачет! Жизнь превратилась в блеф,
А голову уже посеребрило белый снег, личной жизни нет, на носу висит лорнет,
Грехами переполнен кармический сосуд, жизнь возведена в абсурд, не меняется её суть,
Отвисшая грудь до пупка, напоминает о былых успехах издалека, жизнь дошла до тупика:
Привет - пока, болит душа, анфас и в профиль виден тот путь, что крив и неровен!
Он похож на клочок скомканной бумаги, лежащей под старой армейской флягой!
Ногти накрашены лаком, но никого в этот вечер нет рядом, она бы согласилась раком,
А не на спине, мысли спуталась в копне волос, трудно решаемый вопрос к расщелине прирос
И что ж? Не итожь грехи свои, их как должное прими, приласкай и обними, начинай пировать,
А потом ложись в кровать! Хватит горевать, ещё не время умирать! Надо ниву пахать, сеять и жать,
Ты же ходишь по щелям обветшалым, общаешься с людьми отсталыми, у них нет капитала,
Пошлая жизнь всё одним махом забрала! Грехам нет ни конца, ни начала!
Они лежат под столетней осиной, охраняемые лохматой псиной, укрывшись дырявой овчиной,
Готовые в миг единый пожертвовать постулатами своими во имя и для того, чтобы грешное бытие
Своё новое место в жизни всё же нашло! Время пришло посмотреть на восток, там родился бог,
Но и он не смог этот мир на корню изменить, он сорок дней провёл в безводной пустыне,
От тех дней ничего не осталось в помине! Бог с ними, жалкий след от гордыни - вот единое,
Что осталось на многогрешной земле, пытаюсь отойти ко сну, но никак не усну,
Тянет страсть ко дну, люблю женщину одну, словно гитарную струну, но подмётки рву на ходу,
И не только в текущем году! Без любви зачахнешь, и жизнь будет тебе не мила, бабу трахнешь,
И она вновь в прежнюю колею вошла, душа расцвела, как аленький цветок,
Судьба оплатила залог, и вот итог: та, чья красота когда-то тебя с ума свела, 
От усталости валится с ног, над тобой навис потолок, тебя нигде не ждут
И в гости не заходят, изредка денег взаймы попросят, а потом с зависти сплетни о тебе разносят!
Припадаю к солдатской баклаге в присутствии бандитской ватаги,
Нет желания вступать в пререкания, всё равно оболванят так,
Что тьма и мрак подействуют только на прохожих и зевак!
Всем нужен левак, что за жизнь без баб? Грешниц много, их видно от порога,
На всё воля бога! В час ночной из подворотни пахнет мочой, звоню обычным тоном
По мобильному телефону сторожам, но телефон не отвечает там, душа не приходит в чувство,
Её скучно и грустно, но всё равно до утра буду стучать в домино вместе со стариками,
Они у молодых людей до сих пор путаются под ногами! Дело происходило во вторник,
Там бузил один мужик, росточком он был невелик, а на голове - парик, с виду совсем старик,
Поскольку от уговоров не было толку, на него братва направила двустволку, но ему на всё плевать,
Он привык в своём дворе блатовать! О нём шла плохая молва, с него сыплется труха,
А отвисшая требуха требует сала и вина! Переплетаются мотивы, как оказалось, у него нет ксивы,
Он ни на чьи условия не согласен, в порыве гнева малёк и вправду опасен и страшен!
Он в году семидесятом за нож схватился сразу, буча произошла из-за статной бабы,
После шуток грубых, в сладостном поцелуе сомкнулись алые губы, замолкли речи,
Пришлось подняться мне ему навстречу, не было ни выстрелов, ни картечи,
Дух человечий требовал ран и увечий! Вообще-то его мысль летала где-то,
Пришлось присесть на старую газету, подбить смету и сказать наглецу,
Что ни к лицу старому мужику подстрекать на беспредел пьяную толпу!
Хочу вслух сказать, что трудно дураку что-то толком объяснять! Уже около восьми,
А он лезет в драку с приличными людьми, его одним пальцем в грудь толкни,
Он тут же наземь упадёт, но и двух минут не пройдёт, как этот идиот, себе новое занятие найдёт!
Похоже, он свою шляпу оставил в той же прихожей что и я, кажись, у нас общей была стезя!
Он раздражал многих и в итоге сбился с праведной дороги, дал задний ход,
Когда рассвирепевший народ дал ему под зад пинок, слушай старших, браток!
Что толку говорить ему: «Извольте! Не перечить толпе, лично тебе надо быть наедине!
Не надо извиняться, нужно делом заниматься!»
Мужик выглядел нелепо, словно покойник из склепа! Душа нараспашку,
Кто-то у него стырил тельняшку, худой и тощий, как зять у тёщи,
Она на запруде белье полощет, ничего зятю не говорит и даже не звонит!
Вопрос закрыт, её дочь не будет с этим ухарем жить! Душа болит и сердце плачет,
Толпа тихо судачит о судьбах людских, рок ставит жирный крест на них!
Буза продолжалась до поздней ночи, а кого это щекочет? Он спать не хочет
И головы людям морочит! Глаза Христа, высокий лоб и седая борода, был бы чуть выше,
Поехала бы набекрень крыша, я мог бы перед ним извиниться, надо было бы созвониться,
Трудно на это решиться, если волос топорщится в разные стороны, над головой чёрные вороны,
Они садятся на железные бороны без спросу, господин хороший в рубашке в узкую полоску
Пытается мужичка остановить, тот не хочет дружно жить! Ему бы дело замять,
Но он буянит опять и опять, судя по всему, ему не привыкать на три  буквы посылать всех баб!
Очень жаль, нервы – не сталь, проходят обиды, мы же брыкаемся для виду,
Но опосля чуть подсохнет от горьких слёз родимая земля, извольте быть на прежней высоте!
Ему невдомёк, как можно городское предместье исходить вдоль и поперёк,
Закрыв рот на амбарный замок? Как? Был бы результат, но результата нет,
Бабий скул и всеобщий бред, речь без пауз, перемирие не состоялось,
В том же духе под конец последовала оплеуха по левой щеке, легче стало на душе!
Вот так и разошлись пути – дороги, как слова и слоги, стали не похожи наши чувства и рожи!
Он был росточком мал, но задирист как шакал, никак не подрастал, в ногу со временем шагал,
Был женат, он в этом деле - хват, и вдруг развод, камень брошен в чужой огород,
Всякое судачил разбитной народ и вот они звонят другу реже и реже, вместе только на манеже!
Неприятен итог, сделан следующий ход, судьба ударила в лоб, да так, что синяк не сходит никак!
Говорят местные старики, что с его стороны были плевки в сторону бывшей жены,
Они были в одном и том же созвездии рождены, в один и тот же вечер, он не был тряпкой,
Не подавал бабе тапки, не стоял в огороде с тяпкой, не ходил в лагерной шапке,
Носил шляпу и макинтош, баб при его виде бросало в дрожь! Что посеешь, то пожнёшь!
Ну, что ты лжёшь? Он был всем противен, чрезмерно активен и слишком агрессивен!
Его баба сама завалила в постель меня, небось, сошла с ума от избытка эстрогенов,
Её осудила общественная система, всему – своё время, всему – свой час! Жизнь меняет нас не раз,
Но мы к прошлому мысленно возвращаемся, бог весть, чем занимаемся,
В галоп с рыси срываемся, но, поговорив с людьми часов до восьми вечера,
Входим, как полноводная река в свои берега, а душу разъедают грусть и тоска!
Так было вчера и будет сегодня, на всё воля господняя! Одно и то же каждый день,
Люди с окрестных деревень наводят тень на старый покосившийся плетень, что за хрень?
Суметь бы сбежать от непоседливой судьбы, ан, нет, от неё не спрячешь собственный след!
Ходить его учила мать, он не знал с какой ноги начать? С какой на землю первой встать?
Рядом был материнский подол, схватился, встал и, спотыкаясь, пошёл, неровным был пол,
Упёрся лбом в огромные сенные двери, потом и он на деле пострадал за православную веру,
Ему примером был Христос, но воз и ныне там, где испокон веков стоял ветхий златоглавый храм!
По воскресным дням он приходил на службу сам с раннего утра,
Жена в то время крепким сном спала, пока не зазвонят церковные колокола! Правда, странно?
Жили они тихо, не это главное, дела мирские затмевали очи мужские,
По ночам скрипела в углу стоящая железная кровать,
Баба умела с толком и чувством свои ноги раздвигать!
Вместе весело шагать по просторам, вместе кончать и вместе хохотать, опосля двигаться еле-еле,
Жизнь становится окрашенной в цвета белые-белые и кроме половой щели не видно ничего,
Но проходит всё, прошло и то, что в бревенчатую избу по воле рока и судьбы само вползло!
Что не говори, но не соизмеримы пути половой любви! Следовало и мне
Ехать на молодом шалуне по богом избранной стезе, остались расчёсы на шее и спине
От страстных женских засосов бабы капельку курносой! Хотя курносых не выношу,
Но когда кровать в дыму, не доверяешь никому, только чувству своему!
Шляпа до сих пор висит в прихожей, её тепло чувствую кожей,
Что же было дальше? Так сталось, что они расстались со страстями на соседней меже,
Появилось новое знакомство, вместе с ним пришло потомство, зато всю ночь не стучало долото
В открытое настежь окно! Былое родство кануло в Лету,
Народный суд тут как тут призвал распутника к ответу:
Одним моментом плати бабе на чужих детей алименты!
У неё появились другие клиенты, ребёнок с пелёнок – вылитый отец,
А ты – подлец не хочешь содержать ни его, ни мать, что им голодной смертью умирать?
Он на меня не похож и что ж? Безотцовщины здесь нет, вот и весь ответ! С бабой спал? Да!
Трахал? Да! К чему тогда твои слова? Людей заела нужда, на носу новая беда,
А кому дала и что на стороне бывшая жена? Об этом уже не узнает никто,
Лучше всех расскажет людская молва, кого и и как та баба родила и когда?
Жизнь отобрала у мужика два белоснежных крыла,  ведь баба та родила лишь опосля,
Когда от верного мужа  ушла, оставив его без гроша!
Жалко терять бабки впустую, когда ты уже завёл жену другую!
Семья – мишень для шуток грубых, к ереси склоняются шепелявые губы,
Мысли о первой супруге, словно лошадь в плуге, потеют постоянно, вспоминают одно и то,
С чего началось первое знакомство? Зато, когда искушение прошло, ветер сорвал с петель окно,
Вдребезги разбилось оно, кружась, фортуны колесо давит буквально всё, выметая из избы сор,
Мужик до ручки дошёл, мы же указывать на него конкретно пальцем не будем, да он - блуден,
И умишком – скуден, о, ужас, соседи впали в транс, он потерял последний шанс на спасение,
Ему новая баба приносит в постель утешение! Ей мужика жалко, он поставит палку
И ложиться спать, не стоит зря мучиться и горевать, грехов у него много, но все они от бога!
Помню, как я любил её первый раз, тогда плоть одолевала страсть, велика её сила и власть!
Баба – прелесть, поиметь её очень хотелось! Старый козёл её к стене припёр,
Она ничего не говорила, но процесс общения не торопила! Что было, прошло,
Очистясь от мирских обид, хилый с виду мужик – тощ, но не бескорыстен,
На него вылит поток забытых истин, мешает жить всеобщая духота, не хватает тепла,
Кошмар! Стар и мал так о жизни издавна рассуждал! Он грешил всуе, я вас разочарую,
Когда откровенно скажу, что сам на двух стульях одновременно сижу! Люди закричали дружно:
«Ничего говорить не нужно!» Я же с тех пор плохо сплю, время не тороплю, вот так и живу,
Чем думаю меньше, возникшие проблемы стают мельче, пытаюсь жить легко и просто,
Без громких тирад и тостов! Этот человек не только говорил, но дышал и шевелился,
Ему внеземной предел открылся, и его внутренний мир сразу изменился! Я же в этом усомнился,
Мне не стало легче, тут же появилась боль в правом предплечье ранним утром на заре,
Духота, боль и тоска, бессонница до утра, когда же подуют холодные ветра?
Губы что-то ещё произносят, то есть совсем не молчат, или просто не хотят
Своего хозяина молчанием разочаровать, им не привыкать чужую волю выполнять!
Досужие мысли виноваты, что нет ни кола, ни двора, ни приличной хаты! Разве по их вине
Нет воды в дырявом ведре? Зачем вдаваться в объяснения? Нас не поймёт молодое поколение,
Ему подавай наслаждение, но где его взять, если по всей округе трезвых баб не видать?
Я любил и ненавидел, о, сколько женщин нагими видел?! Ну и что? Прошло всё, как дым и пепел,
Проснувшись на рассвете, мне вспомнились чужие дети, о своих - речь в тот миг не шла,
Эх, была – не была, пришла и моя чреда затягивать как можно туже пояса!
Перекрестившись три раза, пытаюсь новую щель найти, мать его ети, там не проехать – не пройти!
Неисповедимы господние пути! Будущая жена удивляет, она не просто кончает, плачет и рыдает,
Меня же интересуют только факты, она же как-то лишилась чувства меры и такта!
Говорила, говорила, а потом внезапно за детородный орган укусила, едва не погубила мужика,
Это не просто слова, а мольба: пусть баба та, что наивна и проста, как колбаса по три рубля,
Будет так добра оставить грешника хотя бы до утра в покое, решение на первый взгляд простое,
Но согласие должны проявить двое! Правда вылезла наружу сама и едва не свела с ума
Будущего старика, мы с ним давно знакомы, он – не из никеля и хрома, у него нет дома,
Но была семья, но потом статная и с виду приятная баба ушла, бог весть куда!
Закончилась песня разудалого соловья, догорает в костре тлеющая головня,
Бросаю палку, отгадываю загадку, все бабы падки на секс творимый украдкой!
Мужик тот – не лох, но во всём ищет подвох, на нём разорванный сапог, и что ж?
Что посеешь, то пожнёшь! Пишу всерьёз, лёжа на пляже, вру, не моргнувши глазом,
Мысленно гну трёхэтажным матом, жалуюсь небу на маленькую зарплату,
Подмявши под себя стонущую бабу! Не слабо! О-го-го! Есть здесь кто? Неужто нет никого?
В комнате валяется разбросанное по углам барахло, молодо-зелено, но постель застелена
Белыми простынями, но дома – не в храме, я быстро прихожу в себя, прощаюсь нехотя,
Ухожу, молча, в тот миг гаснет тлеющая свеча, за окном плачет пожарная каланча! Поступил глупо,
Теперь смотрю на созвездие Рыб наивно и тупо, постоял в парадном, глотнул воздух жадно,
В глазищах стемнело, но сознание в себя пришло, живу судьбе назло, редко смотрю кино,
Почти – никак, лучше лишний раз захожу в универмаг посмотреть на статных баб!
Молодые работницы прилавка закалывают длинные волосы современной булавкой,
А на улице тявкают шавки, в магазине давка, меня же тянет наверх, особенно в четверг!
Мог же мозг в нужный момент мне подсказать, на какую ступеньку надо встать,
Чтобы не упасть лицом в грязь, он на этот раз промолчал, и слова не сказал! Пропадаю ни за грош,
****а вошь, разве свою душу загодя поймёшь?! Мимо суженной пройдёшь,
Впечатление не произведёшь, потом ребёнка заведёшь, на то и ночь, чтоб целовать бабу взасос!
Любовь не обходится без взаимных нареканий и горьких слёз, она тяготит хилые плечи,
Но ты заново расцветаешь при очередной встрече, особенно под вечер, когда затихает ветер!
Людская плоть в родстве с грехом, всё дело в том, что за окном – синдром одичания,
Теряешь сознание, вступив с судьбой в долгие пререкания!
От соседей ссору скрывает плюшевая занавеска, вы оба выражаетесь резко,
Всё начала она, её душа темна, как южная ночь, но и я - хорошая сволочь,
Вместо того, чтобы женщине помочь воду в ступе толочь, гоню её прочь!
Пусть не лезет в душу, всё, что построил, разрушу и восстановлю опосля,
То есть жизнь свою начну с чистого листа! А на хрена: строить и разрушать?
Тебе сорок лет, счастья нет, вместо него - прочерк, в моей анкете чужой почерк!
Он, между прочим, на мой не похож, это вправду и всерьёз, ещё не начался покос в полях,
Пух сыпался всю ночь на тополях, дух зачах, он тает на очах, блекнет белый цвет в садах!
Повседневный быт душу и плоть тяготит, хочу бога попросить секрет жизни втайне открыть,
Ему предстоит на грешную землю спуститься, сделать пару шагов и сразу остановиться,
Невдалеке очаг дымится, горы битого стекла, а когда-то здесь жизнь текла,
За ней я наблюдал из открытого настежь окна! Нынче другие времена,
Чего? Бытие грешно, ничто не свято для барышни и отставного солдата!
Образ святой от жизни городской оставил после себя только звук пустой,
Понять не могу, почему не живу, а существую и теряю годы бытия впустую?
Мои корни рассыпались вдоль дороги торной, одно бесспорно: день чёрный прошёл невдалеке,
Охранная грамота осталась торчать на входном козырьке, на неё брызжут вешние воды,
Падает ржавчина матушки-природы, совсем рядом дымят фабрики заводы! Уходят годы,
Лучшие годы бог весть куда, душе не хватает тепла, унылая пора, жару сменяют холода,
Морозно с утра! Жизненный опыт издаёт тихий ропот, потом его сменяет шепот,
И лишь опосля, когда просыпается от вечного сна горемычная земля, раздаётся топот
Конских копыт! Приходится жить и заново грешить, надеяться и ждать, когда же благодать
Спуститься с лунного рога и встанет тихо и скромного у отчего порога? На всё воля бога!
Куда идём? Куда плывём? Штормит за бортом, а на земле бурелом! Вот моя деревня!
Вот мой дом, зябко в нём! Вот так выходит, что счастье к нему дорогу не находит,
Невдалеке бродит, другим людям служит, меня же судьба проблемами грузит!
Вышло и в этот раз, что ей никто не указ, она поступает алогично, даже цинично,
Я же смотрю на себя самокритично, и вижу одно и то в открытое настежь окно:
Абсурд и бред, других источников инакомыслия здесь нет!
Судьба намедни в мою сторону слегка качнулась,
Издалека улыбнулась, но мимо прошла, не затронув ни ума, ни чела! У каждого стезя своя,
Вдали чужие кочевья, вдоль стези огромные деревья, их стволы и вправду велики,
Их кроны нависают вдоль привольной реки, высокая трава отделяет от слепорождённой толпы,
Увы, мы рождены не для того, чтобы над нами глумилось божество!
Не стоит размышлять о наказании, жизнь устроила для нас состязание,
Время бежит, как волна за кормой, я же всю жизнь стремлюсь домой,
Там ем хлеб дармовой! Он вперемежку с отрубями и травой! Эта мысль догнала жизнь
И пришла взамен чувств, их сменила неподдельная грусть, она пришла рано поутру,
Я же всю ночь стоял на промозглом ветру, он качал мой старенький ковчег, а время ускоряло бег,
Впотьмах появилась холодная Луна, словно белая лошадь в серых яблоках, она была белым бела,
Как и в прежние времена! Молясь и крестясь, грехами обзаведясь,
Прилёг на старенький матрас, жар в душе не угас, осталась малая часть от былых воспоминаний,
В пустой голове всё перевёрнуто кверху дном, а за открытым настежь окном жуткий бурелом!
Ветер дует с моря, не замечая ни нужды, ни горя! Что будет вскоре? Он уйдёт гулять на просторе,
И начнёт всех и вся порицать, как пить дать! Мать его ети, он мешает мне писать опусы свои,
Какой ему резон гулять по пляжу в не сезон? Играет пионерский горн, по мору плывёт утлый чёлн,
Он барахтается среди огромных волн, но дело в том, что за вот тем бугром горит старинный маяк,
Буря навевает жуткий страх перед грядущим, было бы намного лучше
Думать только о хлебе насущном и не заниматься пустой болтовнёй,
Свет ночной едва брызжет за кормой, рыбак не молодой, совсем уже седой,
Он и штурман, и рулевой, усердно следит за девятибалльной волной! Она в миг любой
Поднимет наверх огромных волн зубцы и добрые молодцы по воле рока и судьбы
Узнают, как те воды холодны, пенящаяся вода смоет троих с треснувшей напополам кормы
И тогда – прощай молодецкая жизнь раз и навсегда! Трах! Бах!
Увы, неисповедимы господние пути! Ужасный вид на всю округу язвит, что стыд очи не затмит,
С людьми надо небу о сути бытия говорить, но бог пока ещё молчит! Собственный мозг
Теряет прежний лоск, он мягок как воск, совсем не тот, что был когда-то, подобие ваты
И вот судьба глухонемая его намёков даже не воспринимает, её мысль то там, то здесь,
А в голове - гремучая смесь! Я же меряю жизнь прожитыми годами, подолгу молюсь в храме,
Жизнь, как в любовном романе: то падает вниз, то поднимается ввысь!
Речь без смысла и значения по своему обыкновению напоминает синдром похмелья
После выпитого намедни жуткого зелья, такое самоощущение, что страсть с неба сошедшая,
Словно баба сумасшедшая, но не моя, а чужая, её имени я даже не знаю! Вечером смотрю
На алую зарю и не понимаю, почему по жизни иду, словно лошадь хромая?
Перед очами ширь земная, рядом жизнь сволочная, пол-литра не купишь
За простой народный кукиш, покрутишь пальцем у виска, сам свихнёшься с ума,
Но слегка и не навсегда, зайдёшь в киоск, там тебе дают в долг, выпьешь – полегчает,
День прибывает, ночи становятся короче, они стают светлее, между прочим!
По идее трудно вспомнить всех тех, с кем творил ты грех? Мыслишь бессвязными словами,
Создаётся впечатление, что ты вдрызг пьяный, поднимаешься из-за стола тяжело
И пристально смотришь на улицу через запотевшее окно! Не видно ничего! Нет ни мощи, ни сил,
Ты же сам истину на корню исказил, но об этом забыл, ты впервые свою бабу отлупил при людях,
Она пыталась быть на первых ролях, ты двинул её в пах, а потом в глаз, так повторялось не раз,
Когда ты домой приходил на бровях! Она жила с тобою, Вас не разлить водою, ты был не прав,
Когда схватил бабу за рукав и потащил её в сарай, чтобы на сеновале она тебе стихи читала,
В тот день в её душе отцвела белая сирень! Она бьёт наотмашь всю пьяную компанию,
Мужики отлетают как листья банановые, но не все сразу, а по одному, словно зараза,
Не моргнувши даже глазом! Так положено, рука гуляет по хмельным рожам,
Разум душу тревожит и страхи множит, бог грехи итожит, но день уже прожит,
Соседи языками сплетни полощут, а ветер гуляет по берёзовой роще!
В стране матриархат, никто не стал громко хохотать и лишнее болтать, бытие непредсказуемо,
Оно проходит само, дракой закончились чужие именины, на головы летит салат из солонины!
Разбежались мужчины по разным углам, стоят менты, вытянув руки по швам,
Уличный мат гуляет по головам, стыл и срам то тут, то там! За столом сидит старый хрыч,
Он поставил магарыч и теперь спит, его не расшевелишь, он видел жизнь во всей красе,
Был рад и хлебу, и воде, и колбасе, ходил босиком по холодной утренней росе!
Закончился белый танец, немощный скиталец купил жене мимозы, а где же розы?
Она его ждала и в стужу, и в лютые морозы, несмотря на все угрозы местных властей,
Она продрогла до костей, её отовсюду гнали взашей, трудно жить без помощи людей,
Ей без него жилось и вправду тяжело, не приласкает никто, муж далеко, а время шло и шло,
Потемнело даже на зеркале блестящее стекло, покосилось в избе окно,
И вот он вернулся из Туруханского края, судьба злая с ним шутку сыграла,
За высокий порог слегка запнулся, тихо матом чертыхнулся,
Прислонился к косяку дверному, горечь и истома напомнила ему об отчем доме!
У него прискорбный вид, он стоит в прихожей, сам на себя не похожий, молчит, не язвит,
Но рот наполовину открыт, почти старик вновь грустит, тряхнул головой, почти совсем седой,
Он вернулся из отсидки домой, слава богу, что живой и не хромой, не инвалид, но душа болит
От тюремных нагаек, свет в окне мигает так, что от него глаза отвести нельзя никак! Мрак в углу,
А новая сплетня на слуху, он бы не слушал ересь и чепуху, но вспомнил мать - старуху,
Она ему говорила, что его жена своего мужа никогда не любила, а замуж выходила из нужды,
Вот и живи, набравши в рот колодезной воды и не бузи, напряги мозги и мысли,
Перебирай в голове десятизначные числа и жди, когда те грехи, что остались позади,
Вновь напомнят о себе, роке и судьбе! Ей надоело сиротство, он привык к своему превосходству,
Но нет в нём мужского благородства, там, где была голова, не осталось ни черта, одна седина!
В штанах разорванная мотня, а вокруг одна болтовня, он сюда добирался три дня,
Ослабел без дыма и огня, но в душе полыхало полымя прежней страсти,
Но не было бабьего счастья в доме том, что стоял на отшибе за дальним бугром,
А под окном он увидел сплошной бурелом! Годы промчались, как одно мгновенье,
Словно сон и короткое сновидение, она верила курантам, а он стал дилетантом
И больше доверяла прейскурантам, чем народным талантам!
Он в который раз предстал перед нравственным судом, его не отложишь на потом,
В доме погром, хозяйственные постройки приготовлены на слом, после очередной попойки
Исчез эффект изобилия, обожжены белые крылья, а дальше что? Одно и то! Жизнь – дерьмо!
Мужик по крови русский едва привёл свою супругу в чувство, вспомнил давнишнее искусство,
Ему хотелось жить иначе, но рядом молодые тёлки скачут, стонут и плачут,
Вокруг жуть кромешная, но публика здешняя состоит из ****ей и ворья,
Пройти мимо нельзя без пузыря! Вот и жизнь прошла среди чертополоха и бурьяна,
Баба пьяна от пяти капель вина, над ней все те годы издевалась судьба,
Ей выдавали на прокорм три рубля, и не выделяли ни копейки на пацана!
Она – не ****ь и сохранила свой подвенечный наряд, глаза до сих пор скорбят,
Ей бы вернуться назад лет на десять или пять, но дождь моросит, в горле ком из слёз торчит,
А старик, бабе платье, задрав, решил укротить свой возвышенный нрав, не отходя от кассы,
Не моргнув ни разу, вспомнил о половой связи, но мрачные перспективы ещё живы тут,
Божественные законы здесь давно не блюдут, едят и пьют, на три буквы мигом пошлют
И не сгорят от  стыда, не жизнь, а лафа, забыто ученье Христа, но не до конца!
Приговор прозвучал из зала суда и прошлое ушло навсегда, не оставив и следа!
Нет выхода из тупика для молодого и статного мужика, нынче – старика, впалые глаза,
Дрожащая рука, ему не пристало пока подбирать слова из академического словаря,
Мату благодаря, он остался жив, был наивен, но строптив, по стуку топора определял с утра
Холод или жара напомнят о себе! Пока он едет на коне и крепко держится в седле,
Но рядом с ним ужасные печали горе ему под конец жизни предвещали, но розни и скандалы
Остались в прошлом, он стал въедливым и дотошным, но не выглядел немощным и больным!
Мы же за ценой не постоим, если надо, вновь согрешим, грех наверху, мы же топчемся внизу,
Он проспится, день прояснится, а завтра новое притча случится! Куда бабе прислониться?
Печь дымится, она чадит, очаг семи ветрам открыт, вода капает со стены,
О привольной жизни напоминают девичьи сны! Увы, все мы устали от лишней болтовни!
Одни на свете мы, но от сумы и тюрьмы не застрахован никто! То-то и оно!
Он растормошил бабу, как трухлявое бревно и оно воспламенилось само,
Бытие вкривь и вкось стремглав пошло, в доме темно и не видно ничего!
Мысли по темени стучат, снят с бабы праздничный наряд, а руки всё ниже и ниже скользят,
Под подолом чудный аромат, его запах нужно поймать, а потом целовать и ласкать губы те,
Что ты на ощупь находишь в кромешной темноте! В тесноте, но не в обиде, мужик тощий с виду
Проявил себя в постели, он достиг своей давнишней цели и добрался живым до половой щели!
Вошёл туда, как в былые года, посмотрел на бабу в профиль, свой навык в лагере он не пропил,
Свой срок отбыл от  звонка и до звонка, там жизнь не легка, до сих пор ему чудится звон топора
На захудалой таёжной лесосеке, там сидели даже бывшие председатели и генсеки!
Судьи и заседатели, как ему хотелось их послать к ****и матери, они выносили приговоры
Без стыда и укора по прихоти местного прокурора, по большому счёту – бандита и вора!
Собачья свора действовала наскоком, авось, ненароком ей прежние грехи ей выйдут боком!
Засучив рукав, мужик понял, что с бабой был не прав, он набросился вновь на неё, как удав,
Попутный ветер поймал, и на дыбы тут же привстал,
В безумии своём он готов был любить под дождем,
Чтобы потом не сожалеть ни о чём! Он пошёл к высокой цели напролом,
Он в половой щели не выглядел стариком, вновь стал бравым мужиком,
Та щель обладала божественным даром, она манит к себе молодых и старых!
Накрывает их волною и тащит следом за собою в омут страсти, прочь все горести и напасти,
Сегодня надо думать о счастье, то есть брать быка за рога, пусть ветер и пурга приходят завтра,
А сегодня здесь невыносимая жара, началась несвоевременная страда,
Во тьме ночной баба давится слюной! Он с разбега бухнулся в сугроб из прошлогоднего снега,
Плоть охватила неслыханная нега и благодать, она исходит только от любимых баб!
Ранним утром он обратился к бабе с просьбой: не посылать меня с авоськой на базар,
Там меня знает и стар и мал, мне не нужен базар-вокзал!  Страшно жить и хорошо,
Но хорошо бы для начала не пить с кем попало! Жизнь нас понемногу
Приучила к дальним дорогам, мы шагали со временем в ногу, верили богу, как себе,
Но шли наперекор ветру и судьбе! Ничего себе! Матерными словами украшали собственную речь,
Она продолжает до сих пор нам спину огнивом жечь, но как себя от всех пороков бытия уберечь?
Жить плохо, хуже, чем в презервативе, очень тоскливо! Образ святой девы Марии удалён,
Только слышу крики, вопли и стон, они доносятся со всех сторон! Кто-то в дверь стучится,
Кому же поздней ночью не спится? Молодой шалопай, печалью уязвлен, бесшабашный он,
За спиной аккордеон, на груди весит небольшой саксофон, он вырос в нищете, входит инкогнито,
Чтобы не дай боже его не увидел никто, он даже не снял с себя камуфляжа,
Его жизнь распинала на кресте, он ни разу не дошёл до экстаза, вот такая он зараза!
Давай проходи в прихожую, на райский уголок похожую, снимай шляпу и манто,
Коль пришёл инкогнито, если не хочешь заходить, не хрен бесшабашно жить и время торопить,
Ты мог голову пропить, но дух-исцелитель нашёл великую молитву среди старославянских литер,
В нарушение всех христианских правил он грешнику доказательство его вине тут же предоставил!
Идёт игра без правил, ему бы что-то выпить и поесть, аппетит, слава богу, есть, он сочтёт за честь
В святом углу на деревянную скамью робко присесть! Ему решать: стоит ли горячего блюда ждать
Или пришло время чужое жилище покидать, не отведав ни вина, ни пищи! В доме скучища ещё та,
Ему бы крикнуть: «Тлен и суета, от винта! У грехов огромная борода, но видать не судьба им
Поделиться с нами опытом своим!» Баба сняла новое платье, он ей начал наращивать понятья,
Неблаговидное занятье – понимать ситуацию превратно, пришлось ударить его левой,
Чтобы в отсутствие мужа не якшался с моложавой девой, не хрен ей ходить налево, пусть сидит
И молчит, или делает вид, что из окна сильно сквозит, а не трещит на ухо, что её заслуга в том,
За время моего отсутствия не рухнул бревенчатый дом! Он был немного недостроенный,
То есть неблагоустроенный, но к жилью приспособлен, хотя в нём немало скопилось проблем!
Совесть дрожит, сердце к бабе вновь не лежит,
Не могу её стоны и крики с вчерашней ночи забыть,
Ложные воспоминания были похожи на церковные отпевания,
Душа в неё влюблена, но она прохладна и холодна, перед нами встала стана!
Бытие проклятое – явление полосатое, оно переполнено развратом, но все слова звучат некстати!
Баба без платья вновь бросается к мужу в объятья, женщина создана для приспособления,
И готова совершить преступление во имя и для пополнения своего кошелька! Вот это да!
С чарующей тоской взгляд мой скользит по булыжной мостовой, в душе покой,
Нет времени уходить в запой, но тучи сгущаются над седой головой! Пытаюсь уснуть,
Вздремнул чуть-чуть, приснилась жуть бессловесная, свою роль доиграла шлюха местная!
Вокруг неё тьма кромешная, баба  потешная ехала на трамвае,
Ей на голову лилась вода дождевая, свет внезапно погас на уличных фонарях,
Потемнело в горемычных глазах, душу извратил беспредельный страх, а баба та была на сносях!
Она забеременела не в первый раз! Ей не приелась половая связь на стороне, лично мне
Нечего терять, продолжаю на любовном ложе полночи лежать и на баб тихо и нежно роптать!
Они наперебой, смешавшись с толпой, толкую со  мной о суете мирской,
Рабыни мечтанья отдали свою честь пьяным мужикам на поруганье, ввели в смятенье всех,
Попытались отодвинуть от них собственный грех, но никому не гарантирован успех!
О себе тотчас же напомнил судьбы вещий голос, одна часть её откололась,
А вторая очертя голову бог весть куда понеслась, во времени близком судьба столкнётся лбом
С немощным и хилым стариком, тяжёлым на подъём и что будет потом? Греки бабам прощая,
Он ждал, не уставая, когда же женщина родная введёт его в прообраз Рая?
Женщина с виду святая, недоумевает: почему бывший супруг не доверяет никому?
Время теряя, жизнь, вспышками страсти изредка прерывая, она думает и гадает,
Что и как? Везде бардак, все бабы – ****и! Они прекрасны сзади,
А впереди – исчадие ада и тьмы! Жалкие формы – результат недокорма,
Мне ль больше всех надо пробивать дорогу через их тоннель под названием – половая щель?
Неужто я великодушней и мудрей других? Не опускайся до них, живи во имя идеалов своих,
Хотя и ты почтенного возраста уже давно достиг! Греши исподтишка, для чего тебе дана голова?
Будь скромен и тих, не тыкай пальцем в сторону других, через миг всё изменится,
Но морщины не покинут состарившегося лица, на всё воля Творца!
Ему принадлежат наши души и сердца! Грехи, накопленные непосильным трудом,
Студёный ветер разбросал за открытым настежь окном, а потом он вернул их на прежнее место
Через дверной проём, отозвался не лестно о даме прелестной, блуднице известной,
С виду наивной и честной! Она доживает свой век, во имя неё бывший мужик совершил побег,
Его голову посеребрил белый снег, но у него сил и мощи прежней нет, вот и гаснет свет в окошке,
По лобку ползают мандавошки, надо подождать немножко и бежать в аптеку,
А что остаётся делать простому человеку? Он от века до века
Пересыпает матерными словами собственную речь, её никак от бранных слов не уберечь,
Они  затаскивают разум в дьявольскую сеть! По крупицам пытаются к грешнику прилепиться,
Вместо того чтобы незаметно удалиться с узкой стези, набекрень вот-вот свихнутся мозги!
К бабке не ходи! Не суди и не судим будешь, всё, что в женщине смолоду разбудишь,
Тем всю жизнь довольствоваться будешь! Ты что шутишь? Почему у виска пальцем крутишь?
Себя погубишь и других под статью подведёшь, превыше правды только ложь! Что посеешь,
То пожнёшь! Душу напрасно не тревожь, многим можно пренебречь, забыть матерную речь,
Но измены не забудешь никогда, а беда не приходит одна! Стонут веси, кричат города,
Член торчит, во рту немыслимо горчит! Как дальше жить? Бог грехи простит,
Но ты сам не сможешь их забыть! Никуда от них не деться, можно наголо раздеться,
Окунуться в холодную купель, высокая цель обгадила средства, их оставила нам в наследство!
Грех на кончике перца, болит душа и ноет сердце, денег нет в огромном конверте,
Счета свои сверьте, чужим прогнозам впредь не верьте, судьба нами вертит так,
Как подлый раб своим властелином, в порыве едином леплю из пластилина
Отменного гражданина, но ему плевать на православные святыни, в нём много гордыни!
Дары неба в виде потока яркого солнечного света легко переворачивают пожелтевшие страницы
Земного бытия, их наизусть знаю лично я, у каждой предыстория своя, но мне невдомёк,
Почему так короток жизни срок? В горле комок из горьких слёз, из трубы идет знакомый дымок,
В разные стороны мечется слог, даже устоять против соблазна не смог, печален итог,
Он сбился с ног, и вот из чужой сердцевины пришлось достать заповедную половину перед тем,
Как насовсем уйти на чужбину! Зачем? Везде тлен и суета, голод, тоска и нищета!
Нам природа страсть даровала, она под себя святость тут же подмяла и лоб пробивала,
Потом страстей не стало, фигуру перекосило, иссякли мощь и силы, когда молоды мы были,
Нежно и предано любили, но больше верили в себя, чем в двуглавого орла, сейчас заела нужда!
Прежняя белизна в сторону медленно отошла и наблюдает из-за угла, как тьма и мрак
Берут мужика за загривок, делают плевок между его сокровенных строк и сбивают с ног!
Не получилось дружбы с царями, пришлось навсегда расстаться с друзьями,
Новая жизнь не за горами! Какими судьбами мы однажды встретились с ними в бане?
Из искры возгорелось пламя, но на кардиограмме не осталось ни грамма от прежних страстей,
Только одни проказы от ****ей до сих пор гуляют по голове моей и гонят досужие мысли взашей!
Шелест речных камышей слышен всё сильней и сильней посреди холодных ночей,
Уже который год мысли ходят задом наперёд, они встречают восход,
Чтоб солнце освящало тюремное оконце, оно восходит и заходит,  прощения не попросит,
Разбередит душу до слёз, но каждый мой вопрос никто не воспринимает всерьез!
Без лишних просьб не обойтись, тихо катится повседневная жизнь, как без грехов обойтись?
Как не вертись, но с годами теряется всякий смысл жить по уставу, грех и слева, и справа,
Всё зло от лукавого! Нам же судьба любовь даровала, но это было в самом начале,
Нынче в спальне потемнела люстра, хотя на бабе прежняя блузка, она стала для неё в талии узкой,
Потухли чувства, но у жалкого большинства при виде голой бабы кругом идёт голова, одни слова,
А дела нет, простыл в тумане их едва заметный след! В голове остался только бред,
Страсть к небесам вот-вот взовьётся, а пережитое намедни злобным эхом в душе отзовётся,
В миг последний отброшены людские бредни, засучив рукава, в душу ворвалась судьба!
Вот и она, на помине легка, вновь слышен звон таёжного топора, вокруг снега, воет ветер
И жалобно стонет пурга, говорю себе раз и навсегда, что уже никогда не поддамся соблазну,
И не променяю жену ни на одну местную бабу, все они на передок слабы,
А мы, как пряник в руках судьбы среди света и тьмы! Пытаюсь восславить с основ
Нежную и страстную любовь, но как избавиться от её оков, если свет страсти не нов?
Хватит ушами хлопать и бежать галопом, руки в крови по локоть, всё видит господь,
Но и он переходит реку забвения вброд! Вокруг зелёные деревья, на них висят жалкие отрепья,
Страсть клацает зубами, баба двигает ногами, и тут же посылает мужу телеграмму,
Он не выполнил свою программу, извинился заранее, его рот влечение перекосило,
Всё, что ранее было, прошло, вспотело высокое чело, время подошло бурить у бабы скважину,
На помощь мужику пришла толпа ряженых! Холодный вечер, затих промозглый ветер,
Наш суд – бесчеловечен, никто не вечен под Луной, лишь ветер шальной засыпает за горой,
Я же не хочу входить в запой! Мне бы примериться с собственной женой, далеко не молодой,
Статной и приятной, красивой и опрятной, она сама упала в мои объятья, сняла цветастое платья,
Его пришлось схватить в охапку, словно канцелярскую папку и бросить на кожаный диван,
На нём когда-то спал наш маленький пацан! Раньше срока оттянул глаз на жопу,
Но она – не соловей, у неё есть два белоснежных крыла и она по-прежнему горда,
Как никогда! Её голос тонок и нечист, изредка из бабьей жопы раздаётся птичий свист,
Он над мужской головой на краткое время завис, повторился без реприз, вот-вот покатится вниз,
У задницы случился гипертонический криз, он – источник всеобщего зла, он проник бы за
Чужие глаза, не будь их, но в тот миг упал в глазах своих, стал ниже ростом, но увидел дом,
Стоящий за бревенчатым мостом, он был срублен смышленым мужиком много лет тому назад!
Знающие люди говорят, что этот хилый с виду дед любил красивых и статных баб,
У него к любовному делу был несомненный талант, он – не дилетант! Несмотря на
Неотложные дела, а их была бездна, то есть без края и конца, он изредка вспоминал мать и отца,
Болела грешная душа, он им отдавал все деньги до единого гроша, приходил к родителям в гости,
Не произносил сногсшибательных тостов, говорил кратко и просто, уложив гроши в корзину,
Снимал с себя рубаху из белоснежного сатина, и шёл кормить скотину, он приезжал издалека,
Видел нависающие над стариками грозовые облака, на глаза накатывалась горькая слеза,
Взвесив всё против и за, вновь слышался звон топора с раннего утра, холод сменяла жара!
Он исколесил всю Европу, решал проблемы скопом, мчался на Новый год домой галопом,
Не скрывал от толпы свою простоту, и вот по его стезе из последних сил бегу, не сужу и не плачу,
Пью на удачу, небось, зазря свои силы растрачу, потом не иначе - горько заплачу! Он ждёт,
 Когда же жизнь по другому руслу потечёт? Кто ей иной путь подберёт? Полупьяный народ
На своём горбу земную тяжесть бытия везёт, делает из ржавых труб общественный водопровод,
Ему и правду тяжело, болит нутро и плохо скрипит перо и что? Не меняется ничего!
Против него ополчились все грехи, приходится вставать не с той ноги, видать ему не с руки
Натягивать на босые ноги хромовые сапоги, набекрень свихнулись старые мозги! Что ни говори,
Но жизнь меняет свою окраску, редко и не часто, но грешный человек
Упорно ждёт, когда придет Чистый четверг, чтобы в бане помыться и с грехами тут же проститься,
А на следующий день опохмелиться! Не хочу душой кривить, но и правду стыдно говорить,
Забыть и вспомнить, но как? Свят! Свят! Свят! Нет дороги назад, уж лучше промолчать,
Чем, как сорока стрекотать, в глаза ложью тыча, ради соблюдения рамок приличия лично я,
Несмотря на самые худшие времена, выпиваю стакан домашнего вина для острастки,
Чтобы трепетали былые грехи, они не дают сойти с извилистой тропы и тащат в кусты!
Как сбросить тяжкий груз с больной души? В тиши во мраке заточенья томился я от безделья,
Не дождавшись новоселья, выпил чашу таинственного зелья,
И в ту же минуту рок развернулся круто в другую сторону, там сели на бороны чёрные вороны!
Видно со стороны, как проходящие люди чем-то удручены, а мы, отделившись от толпы,
Смотрим на грехи с небесной высоты и не видим собственной вины! Гуляем напропалую,
Имена любовниц вносим в книжку записную, грешим всуе, я же по тем временам тоскую
И готов в минуту любую совершить непорочное зачатье, но с кем и зачем? Мне один хрен:
Кого и куда? Дурья башка пытается разомкнуть молчащие уста с раннего утра, но не тут - то было,
На исходе силы, одна и та же голова, а с языка срываются совсем другие слова, те же облака,
Да и церковный колокол гудит издалека, но дрожит правая рука, трясётся писчее перо
И уже давно! Живу грешно, не отвечаю ни за что, жизнь прекрасна, но пуста, голод гонит со двора,
Но куда? Везде знакомые с детства места, они видны с высокого бугра,
Не утешительные прогнозы вызывают слёзы на очах, всё – тлен, всё – прах!
Из глубокой ямы нам не выбраться никак! Приходится повторять одни и те же фразы
По три-четыре раза, чтобы простой человек в обычный четверг смог их смысл понять,
Но опять и опять нам не дано: заведомо знать, с чего начинать, чтобы лишнее не болтать?
Свят! Свят! Свят! Грешники по ночам не спят, их мысли за тридевять земель, там оттепель,
А здесь холодная метель, но не меняется интенсивность тьмы, за будущее не отвечаем мы!
Господи, позволь же принести мне больше пользы для семьи, её истоки из этой земли,
В стенах родных я что-то постиг, но ничего до сих пор не достиг, нет истин святых для двоих,
Лежащих в постели и занятых знакомым с юности любимым делом! С наивностью святой
Пытаюсь овладеть собой, но я же не герой её любовного романа, эх, рано встаёт охрана,
Ржавая вода капает из водопроводного крана, в ситуации простой разум мой
Прячется от судьбы за стеной! Ему воздаётся сторицей за нарушение границы церковной морали,
Нет ничего в идеале, ухудшается слух, язык от сплетен опух, от прошлого остался пустой звук,
В здоровом теле – здоровый дух, на самом деле – одно из двух!
Взгляд притягивает таинственный круг между женских ляжек, сижу без ремня и без подтяжек,
Миг безумия короток, но сладок! Сил упадок, но я – знаток тех строк, в которых говорится,
Как мужчине надо перевоплотиться, не прячась, забыть свою незрячесть, чтобы измениться
В лучшую сторону, я же продолжаю гнуть линию одну и ту, ближе к утру горькую слезу с чела утру,
Подойду к окну, одёрну штору, гляну в гору, а потом с позором восвояси уйду, но и там не найду
Собственную судьбу! Она мне ни к чему! В крайнем случае, постою пару минут на соседней меже,
Авось, полегчает мне, рассудок, как студень, он размягчился в течение последний суток,
Его хозяин блуден, ему надоел быт, с виду он паскуден, но бывает - чуден, разум затмила злоба,
Виноваты в этом мы оба! Нельзя быть твердолобыми и так обращаться с близкими людьми!
Он пил любви настой и не следил за собой, пока в тишине мирской
Грешная любовь не захлопнула дверь за собой, раздался крик и вой,
Разум сжался, потом вширь раздался, грешный люд со всей округи тут же сбежался,
Тычет снадобья, но ему не нужна помощь ничья! Он прошлое отложил на чёрный день,
Шапку сдвинул набекрень и дурака валяет целый день, косится изредка на старый плетень,
Но ему один хрен: кого и куда, прошла бы нужда посещать веси и города! Всему есть срок,
Рот давно закрыт на замок, истина оставлена в залог, от неё остался клок седых и немытых волос!
Их бы отмыть каплями влаги, промокнуть листом пожелтевшей от времени бумаги,
И сказать суженой одно: всё, что было, прошло, от него не осталось ничего!
Нет запаха белоснежной сирени, под ногами скользят высокие ступени, рот в пене
И много лени заставляют встать член перед мандой на негнущиеся колени,
Не время и не час осуждать вещь ту, что в холод и в пургу согревала нас! Никто страстям не указ,
Глаз, как алмаз, видит только малую часть искушения, ему подавай наслаждение сейчас,
До остального дела нет, когда же погаснет в спальне яркий свет? Где же то заповедное гнездо,
Которое изучено от и до, оно в грехе равно боле, чем все, что отдано судьбе и доле
Не по собственной воле старика! Он входит наверняка, тайно, из-за угла, отодвинута стена,
Баба и вправду красива, но горда, она оказывает услугу бывшему мужу и другу впопыхах,
Но он по уши увяз в плотских грехах! Будущее в тучах, было бы лучше себя не мучить,
Страсть исходит из самого центра, у каждого снижена её самооценка, но рухнула стена,
Что была вначале чётко видна, и баба сама легла на кровать, чему быть, тому не миновать!
Надо давать, и лепестки с чайной розы тут же срывать! Жизнь надо принимать так, как есть,
То есть честь по чести, кто-то бы на моём месте начал ворчать, что баба та по всему видать
Профура и ****ь, но зачём свои желания от любимого скрывать, на что-то надеяться и ждать?
Пришло время рожать, а от кого? Древо жизни в манде уже давно пышным цветом зацвело,
И ничего страшного в тот миг не произошло, солнечные лучи половую щель насквозь прожгли,
Любовь началась в ночи и продолжалась до зари! Неисповедимы господние пути!
Паши, хоть умри, до последнего вздоха, не ахай и не охай, всем тяжко, всем плохо,
Но будет хорошо, ещё солнце не взошло! На халяву оргазм не катит, баба член зубами схватит
Только тогда, когда море страсти и огня прожгут еёнутро, но это случится под утро,
А пока на бабе лежащей измывается член на ушах стоящий, он стал двигаться чаще,
Чем вначале, как бы женщина не затосковала под холодным одеялом! Мстящая и грозящая
Не ограниченная властью, она опьянена небывалой страстью, скромно лежит на спине,
Ей приятнее вдвойне чувствовать в тишине детородный орган вовне! Он чуть-чуть  привстав,
Схватит любимую на рукав, устроил в манде хаос, там облако дыма, пара и слёз пересеклось,
Словно бы по щели проехал паровоз на самом деле! Она разгорячена, лопнула внутри струна,
Всем стало известно, что бабе честной нет места в стране блуда и разврата,
Она мечтает быть богатой и деньги грести лопатой, значит, надо науку любви постигать
И не жалеть собственный зад, всё расставлено по углам, на свалку выброшен старый хлам,
Ему место там, не хрен доказывать всеобщую теорему,
Что все люди и глухи и немы, у них свои проблемы,
Но мы, как и они на самом деле грешны! Член вошёл в тёмный грот, уткнулся в задний свод
И решил продолжить собственный род, пока спит завистливый народ, то, что случится,
Произойдёт, баба проспится и будет ранним утром порхать, как птица, с такими ягодицами
Надо чаще общаться с великими людьми! Мы вновь одни среди света и тьмы, и символ тот,
Что с надеждой своего часа давно уже ждёт, светлый образ обретёт, но не через год иль два,
Судьба на помине легка, мысль уносится за облака, нам страсть не зря богом дана,
Она, словно горящая в ночи свеча, то тухнет, то гаснет, у неё иного пути нет,
Как ублажать мужской предмет, от него исходит лучезарный божественный свет!
Что за бред? Член похож на церковный купол, но выглядит нагло и тупо, одним словом – залупа
Выглядывает из-за угла, а ночь темным темна, свет не виден из окна, как член в щель не втисни,
Он привык наслаждение брать двумя руками от пошлой жизни!
Формы будущего брака возникают из тьмы и мрака,
Вроде скромность заложена в нашей природе,
Но наяву все люди пока на плаву искушают рок и судьбу!
Мужик объятия разжал, глубоко вздохнул и на руках привстал,
И вдруг весь задрожал, член меньше стал, позволь, на залупе появилась синяя мозоль!
О, да, беда не приходит одна, но баба горда, как никогда, расцвела новым цветом её манда,
И при  этом она раздета наголо, вспотело потное чело, всем было тяжело,
Но свет брызжет тускло через оконное стекло, проявив умение и искусство,
Хер наконец пришёл в чувство, с бабой расставаться грустно! Жить надо проще,
Но нет прежней силы и мощи, член неказистый и тощий требует площадь для жилья,
Пока там территория ничья! По всем законам земного бытия не будет там добра,
Пока белая берёза пышным цветом не отцвела, у его кончины были веские причины,
О них знают все мужчины! Член ранен, он ни селянин и ни горожанин, не дворянин и не кретин,
Но ещё не господин в том гроте, где всю ночь до седьмого пота работал, пахал и на тормоза жал,
А потом бежал без оглядки, как загнанная лошадка, когда страсть вырвалась из тонкой оболочки,
А разум притаился в тёмном уголочке и стал рвать отцветшие цветочки, то есть дошёл до точки!
Когда ты перепутал все даты во тьме и мраке, живи, как народный заседатель в суде:
Ничего людям, всё тащи себе! Хоть стой на голове, всё в этот миг позволено тебе!
Есть в жизни тяжкие моменты, в стране никому не платят дивиденды, плачут даже импотенты,
Многие из талантливых людей прибегают к помощи ****ей, член же от бессонницы устал,
На дыбы в нужный момент не встал, был беспомощен и мал, пыл исчез,
Баба закатила скандал до небес, но детородный орган вновь от её крика не воскрес,
Потерян до утра к девкам интерес! Он дрожал весь, стал душой и духом слаб,
Не червь, не царь, но и не раб, наполовину хохол, наполовину кацап,
Трудно ему вырваться из бабьих лап! Был бы рад заново родиться,
Но этим мыслям не дано в мирскую жизнь воплотиться! Вот и приходится с той поры,
Класть на баб хрен с горы! Он, как нищенка в пыли,
Вот если бы ему молодые бабы малость помогли,
Он бы заново ожил и вновь бравым солдатом был!
Мысли перепутались в мозгу, член приложен к женскому виску, словно к солдатскому сапогу,
Что и к чему? Никак не пойму! Детородный орган был оболган и  потерял свою тропу,
Былые воспоминания отнёс на отпевание, привез их целый воз,
Но возник вопрос: вправду и всерьёз он собрал их с разных мест,
Чтобы таким образом выразить собственный протест против женского произвола?
На всё божья воля! Он покинул манду чуть-чуть, как жуть успела её захлестнуть с ног до головы,
Увы, мы все на передок слабы, особенно молодые бабы! Велики масштабы их греха,
Наливай кубок вина до края, пусть любовница молодая отдохнёт от кропотливых дел,
Я на этом деле все зубы съел и на одно и то же место нехотя присел! Живу в тяготах своих,
Тыкаю пальцем на людей других, но чего же я достиг в жизни кромешной?
Если откровенно и честно, грех творится повсеместно и это всем известно! Хоть убей, не понимал,
Почему детородный орган весь свободный день мои мысли занимал, но не вставал на дыбы,
Хоть бери и живьём его дави, увы, от судьбы не дано никому живым уйти!
Она намного сильнее всего живого, нет выбора иного, как наедине преодолевать тьму и мрак!
Проснись, чудак, в прихожей бардак творится при розовых фонарях прямо на глазах толпы,
Она на коврах оставляет свои грязные следы! Болит локоть, сломан ноготь, нужён дёготь,
Чтоб смазать собственный лоб и предостеречь себя от болей и тревог, затерявшихся среди дорог!
Как хочешь, так и вставь повседневную явь в семейный быт,
Холодный ветер вокруг постоянно кружит, его никому не остановить, но как же быть?
Член в ответе, что малые дети без отца гуляют по белому свету,
Он смотрит в оба, как грешит на стороне его бывшая зазноба!
Мы тоже начнём любовную игру вдвоём, но только днём,
Ведь перед нравственным судом мы все равны, потому что для великих дел были рождены!
Как не суди и как не ряди, надо уйти, и не возвращаться, не хрен сущей ерундой заниматься,
Именуемой ****ством! Нам бы, не зажигая лампы, взяв высокую ноту, прекратить икоту,
Не выходя, на работу по будним дням и субботам, идти бы в ногу со всей босотой,
Но не охота вновь водить склоки между собой, пришёл час разобраться промеж нас!
Член в грязи по уши увяз! Этот скандалист над пропастью завис, вот-вот свалится вниз,
Но объект любви достоин любопытства, от него не спрятаться, не скрыться, реалия таковы,
Что от людской молвы ему никак не уйти! Увы, она ползёт и покоя душе не даёт, ей небо внемлет,
Пока член не спит и мирно дремлет! Простыл страсти след, законы бытия не соблюдая,
Молва людская всё на своём пути сметает, она руки себе на грехе нагревает,
Несётся бог весть куда, на её пути гудят медные провода, вот так всегда – куда ни глянь,
Везде горькая полынь и сизый туман, а рядом с ними только ложь и сплошной обман!
Совесть плачет и дрожит, как ей дальше жить, если к блуду душа не лежит? Что ей ответить?
Недавно в местной газете прочитал, что наш быт разнообразнее стал, святости взамен
Пришёл мрак и тлен, а следом за ними возникло множество житейских проблем! Зачем?
На другом конце родного края люди в тайгу убегают от пороков земных,
Как нам избавиться от них? Ураган страстей в кровати бабу настиг и в тот же миг на шее повис,
Грех тащит вниз, он опустился ниже покатых крыш, да и смог над городом повис,
А женский каприз не знает меры, есть тому примеры из духовной и половой сферы!
Что за манеры? Что за стать? Каждая баба выглядит, как отпетая шлюха иль ****ь!
С этим делом пора кончать, но как? Никто не уступит ни пяди собственной земли,
Откуда вышли, туда и пришли! Блуд творят чужаки, а мы? Молча, сходим с прадедовской стези,
Нам святые каноны уже не нужны, их начисто забыв, молитву наспех совершив,
Бабы тащат в кровать клиентов, они – источники пополнения дивидендов!
Как бесам не воспользоваться таким моментом? Где же зло было так распространено?
Страсть кричит, что мочи нет посреди промозглой ночи, она трахаться хочет, острый запах пота
Ей ноздри щекочет, мысль на помине легка, она слетает с потолка и между ног приземляется,
С этого не родина, а блуд начинается, она падает, когда спотыкается, но удачно приземляется!
Все желания воедино тут же сливаются, река любви широко разливается,
Сношение до утра продолжается, потом в ветхость приходит отчий дом,
Неуютно становится в нём, в балках прыгают сурки, страсть, перейдя границу у реки,
Подмяла под себя старые половики, как их не тряси, как не колоти, но они в грязи и в пыли!
Так жить негоже, совесть завёрнута в рогожу и что же? Никого из властей это не тревожит!
Да и кто грешнику поможет? Грешны мы все, сходимся на одной и той меже,
Чтобы идти налегке в одном сюртуке по одной и той колее! Бес хочет нас сломать,
****а мать, кто же будет после нас святые каноны в жизнь воплощать? Провидцев не видать!
Они пошли к реке грязное бельё полоскать до восхода солнца, там и турки и японцы,
Мы тоже вышли на ту стезю, вот и я на ней стою, бабу тихо жду, ночь тиха, не видно явного греха,
Пустыня внемлет богу, я же понемногу выхожу на проторённую дорогу, но мне всё ни слава богу!
Всё ни так, везде – бардак, все бабы – ****и, но они ебутся не хлеба ради, а во имя и для услады!
Им ночами не спится, только солнце за горизонтом садится, тут же появляется боль в  пояснице
 У молодой и статной девицы, разбухает половая щель, а на дворе - весенняя капель,
Выпьешь пару капель, и оттепель в душе твоей становится сильней,
Чем в те года, когда душа была наивна и молода! Дождь хлынул, как из ведра,
А с меня, как с гуся вода, видать судьба своего избранника уже нашла! Пришла чреда
Открывать собственную пасть и на весь околоток орать, что ты любишь голых баб,
Тебя прельщает обнажённый зад! Куда свой член девать? Скрипит всю ночь кровать,
****а мать, должно быть, надо было бы начисто забыть об узком ущелье,
В просторечии именуемом половой щелью! Утопая в пене, ловкость пришла наглости на смену,
Дрожит рука у неумейки, душа к сношению не лежит у Фанечки-еврейки,
Не женщины, а чародейки, в мирной жизни – белошвейки! Бог простил её за сутулость,
Только бы у неё любовь к сексу быстро проснулась, бог -  судья, но не я,
Ей перечить в кровати нельзя! Эта гетера может наброситься на член, как разъярённая пантера,
Я же смотрю безучастно на бабу красивую, но несчастную, ухоженную и властную,
Под её ногами шуршат пелёнки, она не может дождаться ребёнка! Что-то кричит судьбе вдогонку,
А сама хлыщет с горла самогонку, я же встал у самой двери, и что ты ей в этот миг не говори,
Она творит себе кумира, а из общественного сортира, утопая в пене, выскочил сосед Сеня!
Не в его пользу закончились общественные прения старого и подрастающего поколения!
Не хватило у бабы толики терпения, чтобы впасть в оцепенение,
Она без промедления схватила член за горло, у него в зобу дыхание тут же спёрло,
Но он гордо смотрит на изъяны бытия, от жизни он не ждёт добра! Вокруг пожухлая трава
И больше нет ни фига! За домом грохочут трамваи, шумит вода дождевая,
Я же свою роль до конца доиграю и на лаврах не почиваю! Любовь напоминает колоду карт,
В любом деле нужен фарт! Страсть, минуя жерло рта, неспешно в плоть вошла,
У неё началась фартовая полоса! Член тут же входит в женский лабиринт
И всю ночь совсем не спит, пока на боевом посту стоит, в оба зрит,
Его внешний вид зловещ, он не похож на обыденную вещь,
Под ним вертится баба, как кошка, ветер влетает в открытое настежь окошко,
Умение мужчины в том и состоит, чтобы давнишние инстинкты в женщине разбудить!
Ей природа великий дар даровала, чтобы она детей мужчине рожала,
Солнце бабьи кудри золотит, бог тем временем ей все грехи простит, надо всё забыть,
Но опосля вспомнить, как та баба смеётся и как она в постели робко отдаётся?
Нельзя к женской любви относиться с прохладцей, в её слезах можно искупаться,
А потом и в дураках навсегда остаться!

г. Мариуполь
13 06 2016 г.
19:43