Великий и могучий

ВЕЛИКИЙ И МОГУЧИЙ

Евпатория благоухала. В разгар отпускного сезона в городском парке было многолюдно и было на что посмотреть. Высокие папоротники, пальмы и кипарисы были диковинкой для приезжих. И даже клёны были выше и величественней, чем, например, в провинциальном Куйбышеве.
Оттуда и приехал пятилетний Егорка с мамой во всесоюзный курорт для поправки здоровья. Сразу после заселения в гостиницу, пока мать разбирала чемодан, Егор вышел на прогулку в коридор. Перспектива побродить в одиночестве по длинному коридору привлекала Егора, но вездесущее Провидение внесло в неё свои коррективы. Внезапно перед ним дверь соседнего номера со стуком отворилась, будто кто-то открыл её ногой, и выстрелила в коридор двумя взъерошенными созданиями мальчишеского вида. В пылу игры странные создания едва не сбили Егора с ног, но увидав, что натворили, они сразу успокоились.
¬¬¬¬¬– Эй, Славка-малявка, разуй глаза, ты чуть малыша не сбил! – строго сказал белобрысый мальчуган в клетчатой «ковбойской» рубашке с коротким рукавом и «варёных» джинсовых шортах.
; Не бойсь, пират ребёнка не обидит, ; важно ответил тот, кого назвали «малявкой», хотя он был на голову выше и очевидно старше белобрысого. «Пират» действительно «разул» левый глаз, сдёрнув с головы косую повязку из чёрного шёлкового платка. Подошёл к Егору, дружески похлопал того по плечу, извинился.
; А ты что стоишь, Дэн-обалдэн, поди тоже извинись, ; заявил Славка, ; мы же благородные пираты всё-таки!
После извинения «благородных пиратов» состоялось знакомство. Мальчишки, Славка и Денис, оказались братьями, приехавшими во всесоюзную здравницу, как и Егор, с матерью издалека. Егорка хотя и не мог себе представить, где находится город «Сала-Ват», но в его представлении это был самый вкусный город на свете. Там на каждом перекрёстке с лотков, как мороженое, продавалось тонкими ломтиками ароматное, подкопчённое с чесноком сало. А на другой стороне улицы с таких же лотков продавалась на палочках сахарная вата! И папы и мамы то и дело с удовольствием покупали ребятишкам эти вкусности за десять копеек! Вот из какого прекрасного города приехали братья! Салават!

Оба брата были старше Егора, один на год, другой на два. Но в таком юном возрасте два года – существенная разница, и Славка казался Егору почти совсем взрослым, тем более тому предстояло осенью идти в школу. Высокий шатен в представлении Егора, Славка, как старший брат, всегда носил модные джинсовые костюмы. Их с Денисом отец служил в какой-то крупной конторе по снабжению, часто ездил в командировки в Ригу и Таллин, и недостатка в модных «шмотках» у детей не было.
Рига и Таллин в представлении Егора были местами обитания волшебников и звездочётов. По ночам, когда дети спят, те произносят магические заклинания, и с мерцающих звёзд к ним спускаются к кому яркие занимательные игрушки, к кому модные детские костюмчики, а к кому коробки сладкого овсяного печенья. А по утрам к ним приходят невыспавшиеся командированные папы, ждавшие своей очереди четыре-пять дней, и получают каждый по мешку гостинцев со строгим указанием немедленно доставить его своему чаду. Вот зачем папы ездят в командировку! А в Кишинёве живут добрые гномы! Незадолго до поездки в Евпаторию его, Егоркин, папа съездил в командировку в Кишинёв, привёз оттуда кучу гостинцев и большущую коробку сладких кукурузных палочек! Кто же мог делать такие, кроме гномов..? Жаль, папа не смог с ними поехать. Его не отпустила строгая госпожа – Работа.

; А вы с-скем сейчас в-воевали? – нерешительно спросил Егор братьев. Дениска тут же отступил на шаг назад и, вытянувшись по струнке, бойко продекламировал:
; Разбирая шило-мыло, перед выходом на пляж
Нам мамаша запретила брать кровать на абордаж!
(Стишок явно сочинил старший Славка)
; Э-эй, сорванцы, идите причешитесь, скоро на море пойдём! – мать позвала братьев в номер. Не могла она держать в ежовых рукавицах бурную энергию растущих мужичков, подчинять себе их волю, доминировать… А самое главное – не стремилась.

Ура! На море! На пляж, где можно обваляться в песке, словно в панировочных сухарях, полной грудью вдыхая солёно-сладкий морской воздух! А у самой кромки воды можно строить из мокрого песка замки или даже печь куличи! Егор ещё не знал, что в Евпатории нет песчаных пляжей… На море вышли все вместе. Мамы также познакомились, завязались приятельские отношения, и Егор был весьма доволен. Наконец-то мама была занята чем-то отличным от его персоны. Можно было даже пошалить, не ожидая окриков и шикания! Дорога к морю шла через городской парк, и трое новоявленных друзей, закинув по руке друг другу на плечо, шли по кипарисовой аллее, горланя во весь голос «Если с другом вышел в путь».
Слева дети заметили несколько веток, срезанных садовником с большого дерева и оставленных на траве. Три ветки быстро превратились в шпаги, а дети на время превратились в отважных мушкетёров. Вскоре эта роль им наскучила, потому как для неё не хватало двух деталей – Д'Артаньяна и гвардейцев кардинала, однако найти их в Евпатории в двадцатом веке просто не представлялось возможным. Решили заняться более интеллектуальным делом – наперебой читать скороговорки…
Тут-то и пришла беда под названием «Егорино горе». Он бы и рад был перещеголять всех, лихо отбивая языком чечётку, однако… Егорка заикался! Не то что скороговорки, ему и просто-говорки удавались с трудом! Соседские старшие шалопаи-мальчишки смеялись над ним, словно над гадким утёнком. Когда пришла его очередь читать, он решил – будь что будет.
; Я н-не могу. ; Я з-за-аикаюсь, ; сказал он.
Справа виднелось море. Оно было уже близко, и солёно-сладкий морской воздух всё сильнее щекотал ноздри. Слева совсем близко за деревьями показался фонтан.
Егор отделился от компании и чуть быстрее зашагал к фонтану. Вокруг высоких мощных водных струй располагался большой овальный пруд с бортами, выложенными декоративной керамикой, высотой почти по пояс Егору.  Егор перегнулся через борт, зачерпнул немного воды ладонью, освежил лицо и шею. Вода была настолько чистой и прозрачной, что на дне виднелись монеты – пожертвования Нептуну, будто бы он лично заведовал выпиской путёвок на будущий год! Егор представил себе, что на дне лежат не просто монеты, а сокровища с затонувшего корабля, он прошёл немного вдоль борта, представляя, как ныряет за этими сокровищами…
Когда Егор наконец поднял голову, он остолбенел! О не мог поверить тому, что видит перед собой! За фонтаном, метрах в десяти, стоял огромный, наверное в десять – пятнадцать Егоркиных обхватов, дуб! Выше всех деревьев в парке! Исполин! Великий и могучий! Но главное было не это. Снизу ствола и уходя в крону дерева, дуб обвивала толстая якорная цепь!!!
Егор не помнил, в какой день (или ночь) запали ему в душу строки вступления к пушкинским «Руслану и Людмиле», однако сперва он видел на картинке, а потом часто представлял себе. У Лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том… Но здесь была не картинка! Здесь была жизнь! И в то же время здесь была сказка. И здесь было Лукоморье! Егор подошёл ближе к дубу. Кота на цепи не было, но оно и понятно. Справа не было слышно песни – значит ушёл налево сказки говорить. Русалка – так вон же она в море плескается в зелёном купальнике! Не целый же день ей на ветвях сидеть! Ей в море жить надо, моряка искать… Баба Яга вообще сказочно устроилась. Шла как-то мимо её избушки дамочка, споткнулась, упала, да коленку и расшибла. В это время баба Ёшка как увидела в окошко, что дамочке плохо, по привычке откликнулась, как на «чёрт побери», подбежала к тёте, под белы ручки подняла, да в избушку привела. Как над тётей она колдовала, какими настойками, то есть настоями да отварами трав целебных Ягуля дамочку поила, то истории неведомо. Однако за два дня чудом незнаемым ведьма возьми да излечи у дамочки подагру, ревматизм, остеохондроз, бронхит и ушиб колена! Знамо дело – знахарка! Так что наутро третьего дня вышла женщина из избушки румяная, весёлая и здоровая, на полтора кг похудевшая. Бабушку Ягу тётя, конечно, отблагодарила. Потому что была та тётя не простая. Была та тётя – председатель жилищно-строительного кооператива № 13 на улице Ягодной Вера Семёновна Морозова. И по какому не знаю совпадению, но с боярыней Морозовой с известного портрета выходила она на одно лицо… А благодарность её была такова. Выправила она Бабе Яге документы, и стала Яга Ядвигой Ивановной Бабушкиной. Поступила бабушка на работу в жилищный кооператив к Морозовой бригадиром дворников, выписала Вера Семёновна ей однокомнатную квартиру в пятиэтажке, с телефоном и телевизором, и видеодвойкой из таможенного конфиската. Хотели ей жигулёнок старый выписать, да тут незадача вышла. Транспорт у бабки имелся свой, и его нужно было обязательно регистрировать, но ни под какой класс сверхлёгкой авиации он не подходил. Ступа же не самолёт! Скорей уж как бы деталь самолёта… В конце концов внесли злополучную ступу в Единый список летательных инструментов (ЕСЛИ). Ядвиге Ивановне дали строгое предписание летать над территорией Краснодарского края и РСФСР не выше 139-го эшелона и только по выходным. Но предприимчивая бабуля летала и по будням, ничего собственно говоря не нарушая. Ведь в предписании говорилось о территории…, а про акваторию не было ни слова! Вот так бабушка иногда через море залетала к туркам и кое-что у них потихоньку прикупала. Чем очень помогала брату Веры Семёновны «толкать фарцу». Тесть Веры Семёновны был известным фармацевтом, и вскоре через аптеки среди «своих» стали проворно расходиться настойки и бальзамы, производимые умелыми знахарскими руками. Говорили, что они весьма благотворно действуют на желудок, печень и почки. Среди женщин говорили, что они тоже помогают.
Вобщем, жизнь наладилась и текла своим чередом, и единственным, по чему иногда скучала Ядвига Ивановна, была её старая избушка.

После того, как избушка Бабы Яги была покинута хозяйкой, странная постройка на странных сваях, похожих на куриные ноги, была признана ветхой и назначена под снос. Подвезли стенобит с поворотной башней и гирей на длинной штанге. Но как только машина начала делать замах, изба вдруг отпрыгнула в сторону и захлопала дверью, и этот звук напоминал кудахтанье курицы! Тяжёлая гиря на скорости просвистела мимо дома, и поворотная башня с силой ударилась о стопор на платформе. Машинист, увидев, что вытворяет странный дом, чуть не повернулся умом на левую сторону, хотел было бежать, бросив машину, на все четыре стороны, однако опомнился. Вспомнил поговорку прораба: Супротив наряд-заказу возразить не смей ни разу! Привёл башню на исходную позицию и храбро толкнул машину вперёд. Стенобит на гусеницах снова подполз ближе к дому. Снова штанга на замах, набор скорости и… Опять мимо! Дом отскочил, и башня, не в силах унять инерцию не встретившей препятствия гири, бьётся в стопор! Машинист не выдерживает. С глазами на выкате он выскочил из машины, и истеричным голосом, срывающимся на визг, заорал.
; Изба! … твою крышу! Ну-ка встань по-старому, как мать поставила, к морю передом, ко мне задом, тьфу-ты чёрт, наоборот!!!
Наблюдавший эту картину из своей кабины водитель МАЗа, привезший стенобит, повалился на правое сиденье, держась за живот. Машинисту же было не до смеха. В ответ на его речитатив проклятый дом лишь хлопал дверью! С лицом Коперника, ведомого на казнь, машинист снова вскочил в кабину и с остервенением включил передачу. Стенобит продолжил охоту на дом. В результате через два часа он доохотился до того, что башня его завалилась на бок, словно не до конца отрубленная голова!
На следующий день всё ремонтно-эксплуатационное управление во главе с начальством приехало посмотреть на странный дом. После осмотра сотрудникам было приказано не разглашать увиденного под страхом отправки на Филателистов (психиатрическая клиника на ул. Филателистов в Евпатории, ; прим. авт.) Начальство сообщило о странном доме в Краснодарский военный округ, как о взрывоопасном объекте, и вскоре на дом была наброшена маскировочная сеть и в нужных местах стянута канатом. Дом был погружён на самоходную платформу и отвезён в специальный ангар на территории военной части. В отчёте об операции было указано, что «была предотвращена попытка со стороны западных спецслужб дестабилизировать общественный порядок при помощи сложной робототехники». «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет!», ; писал Пушкин. «Да здесь Америкой воняет!», ; примерно это сказали военные. Ну да… Кто же поверит, что в двадцатом веке в городе могут ожить сказочные герои..? Наверное, только сказочник! Но найти его в двадцатом веке в Евпатории едва ли легче, чем гвардейцев кардинала! Отчёт состряпали, гриф секретности наложили, дело в архив сдали. Только вот изба необычная попалась. Решили её использовать вроде музейного экспоната, только для служебного пользования. Но когда на следующий день военная комиссия вошла в ангар, изба лежала крыльцом кверху, а ноги её, формой напоминающие ноги курицы, а размером ; ноги динозавра, недвижно лежали на полу ангара. Дом умер. Ведь дом без хозяина, да ещё в неволе, долго не живёт.

А Лукоморье ; вот оно, хоть частичкой своей живёт! Без Кота, Яги, Кащея ; всё равно живых живее! Не нарисованное ; протяни руку, и прикоснёшься к дубу. К цепи. Лукоморье… ; будто бы про себя произнёс Егорка. Но он был услышан.
; Да, это Лукоморье, ; тётя Нелли, мама Славки и Дениса, с Егоркиной мамой подошли сзади. ; Достопримечательность местная. Легенд про неё ходит хоть отбавляй!
Егорка обернулся. Тётя Нелли улыбалась, отчего чётко обозначились ямочки на её щеках. Её, высокую красивую брюнетку, улыбка делала ещё красивее. ; А ты, Надюх, молодец, Пушкина ребёнку читаешь!
; Да ничего я ему не читаю, что ты! ; отозвалась Надежда, Егоркина мама. ; Сам вон год назад читать начал. Незнайку проглотил, Пушкиным закусил.
; Надо же, ; засмеялась Нелли, ; какой молодец! Переплюнь! Да смотри,он как в школу пойдёт, политэкономию первоклашкам читать будет, чего доброго! ; в том же шутливом тоне продолжала она.
; А вот это вряд ли. ; голос Надежды упал. ; Куда ему вслух читать ; заикается ужасно!
; Да ну… ; на мгновение задумалась Нелли, ; и ты, подруга, унывать!? Ну-ка выше нос, я тебе сейчас про одну штуку расскажу, её в Москве заказать можно. Ящик, микрофон да наушники, и всё Егоркино заикэ на раз-два-три уберёт! Пойдём к морю, Егор нас догонит, а я тебе по дороге подробнее про штуку расскажу!
Они пошли к морю, а Егор ещё некоторое время любовался Лукоморьем. В груди у него едва заметно шевельнулся червячок, но тут же затих. Никакую «штуку» мать ему всё равно не купит, и почему ; Егору было неизвестно. То ли недоверие к техническим средствам, то ли «не трошь любимый кошелёк», однако всё равно она будет приучать Егора говорить наа ; раас ; пеев, как инопланетянина, и о скороговорках можно будет забыть насовсем. Егор твёрдо решил, что будет очень стараться и когда-нибудь сможет говорить нормально.
К морю спускались по пологой тропе мимо деревянной беседки, стоявшей в тени шелковицы. Пляж радушно встретил немногочисленных гостей, только не песком, а галькой. Бледно-розово-тёплые гладкие камни понравились Егору, по ним было приятно ступать. Егор с матерью расстелили на гальке большую белую простыню, Нелли расположилась ближе к лесу, а мальчишки пошли к беседке играть в какую-то настольную игру. А Егор с мамой подошли к самой воде. Егор узнал, как запускать небольшие плоские камешки, чтобы они скакали по воде. Егору стало досадно. Досадно на самого себя, за то, что он не умел плавать. А как бы он хотел заплыть подальше от берега, да ещё нырнуть, чтобы рассмотреть множество медуз, населяющих загадочный подводный мир! Но сейчас он мог лишь по пояс зайти в море – дальше не решался. Выйдя из воды, Егор с удовольствием вытянулся на простыни, предоставив себя в полное распоряжение ласковому солнцу. Вскоре подошла и Надежда, и не с пустыми руками. На ладони она держала небольшую медузу и подойдя, аккуратно положила её рядом с простынью на гальку. Егор вскочил и стал с любопытством рассматривать гостинец от Нептуна. Конечно, Надежда предупредила сына о том, что медуза может обжечь, как крапива, поэтому мальчик не решался прикоснуться к ней. На прозрачном теле водяными знаками были прорисованы внутренние органы, и Егор с удивлением смотрел на необычную форму жизни.
Вдруг начало происходить что-то непонятное. Медуза начала как будто постепенно испаряться! Как мокрое место высыхать под солнцем! И вскоре на гальке не осталось даже мокрого места. – Ч-что это? – тихо спросил Егор. Надежда объяснила, что медузы на солнце тают. С полминуты Егор оторопело смотрел туда, где совсем недавно лежало живое существо, затем почти закричал. – Зачем?! – Вскочил с простыни и побежал вдоль воды прочь от лежанки. К горлу подкатил комок. Егор запрокинул голову вверх. Увидел солнце. И на мгновение представил, что это его кладут на камни. Как будто со стороны он увидел своё прозрачное тело и солнце высоко над собой. Солнце постепенно превращалось в размытое бледное пятно, а сам он постепенно превращался в пар…
Егор встряхнул головой. Видение исчезло так же быстро,  как и появилось. Неожиданно слева от себя у самой воды он увидел большую, больше его ладони, раковину рапана. Мраморно-розовая изнутри, она напоминала завораживающий каменный цветок. Егор подхватил раковину, приложил её к уху – внутри слышался шум прибоя. Но по неведомой причине это был не нежный шёпот ласкового прибоя, лизавшего, как сладкий леденец, гальку у ног Егора, а рокот штормовых волн, в бессильном отчаянии терзавших прибрежные скалы. Как будто из глубины своей памяти раковина шёпотом говорила:
«Внимай, я помню глас ненастья,
Я буду помнить бесконечно,
И понимай в беспечье счастья:
Ни то, ни первое – не вечно!»
Егор зажал раковину в ладони и зашагал обратно к лежанке. Никогда,  ¬¬;
твёрдо решил он,  ¬¬¬¬;  никогда он не будет ловить медуз и раскладывать их на камни! Егор увидел, что мать отошла окунуться в море, когда подошёл к лежанке. Он бережно положил раковину рядом с матерчатой сумкой со снедью, а сам пошёл прочь от воды к беседке проведать новых приятелей. Странно,  ¬¬¬;  думал Егор, ¬ ¬;  они не стали смеяться над ним, когда узнали про его некоторую «некоммуникабельность». Совсем не так, как дома соседские дворовые хулиганы! И у него стала крепнуть надежда.

В  беседке два сорвиголовы только что закончили играть в карчму. Егору предложили продолжить игру, но Егор игры не знал. Мать твердила ему, что в карты играют лишь нехорошие дядьки. Но отец иногда брал его с собой на встречи с сослуживцами, и там они играли в “дурака”. А уж папины сослуживцы никак не могли быть “нехорошими дядьками”! Поэтому Егор, заикаясь, признался приятелям, что немного знает “дурака”, и те согласились играть с ним. Но чтобы выбрать сдающего, новичок должен был прочитать считалочку. Славка вызвался научить Егора. “Повторяй за мной, - сказал он, - если хорошо получится, будешь дома хвастать. Эту считалку только мы с Дэном знаем”,  ;  и заговорщицки подмигнул Егорке.
У-ух! – перевёл дух Егорка, отчеканив весёлую, задорную считалочку. Он с удивлением отметил, что от зубов у него отлетело, как от стенки горох! Без единой запинки!
После завершения игры все трое побежали к морю. Славка и Денис побежали в воду плескаться, а Егорка, подбежав к загорающей на простыни матери, сходу оттарабанил выученный стишок! Мать села на простыни, секунд двадцать оторопело смотрела на сына, и вдруг неожиданно, без замаха, выдала мальчишке хорошего леща!
– Не смей! – словно в истерике закричала Надежда, – не смей произносить такие слова, да ещё при людях! Гадёныш моду взял у хулиганья учиться!
Странно… Егору не было ни обидно, ни досадно, он лишь испытывал какое-то подобие гордости. У него получилось! И он начал понимать… Слова, которые были в считалочке, Егор не мог прочитать ни в журнале “Мурзилка”, ни в “Весёлых картинках”, ни даже в журнале, который читает папа – “Крокодил”! Вот почему Славка сказал “Только мы с Дэном знаем…”! И значит детская считалочка на поверку выходила не совсем детской, вернее, совсем не детской! И ещё Егор вспомнил, как мать говорила, что “плохие дядьки” выражаются именно такими словами!
Что-то здесь не вязалось. Что-то не сходилось. И самая главная неувязка была вот в чём. Егор стал замечать, что «эти» слова помогают ему постепенно убирать заикание, делают речь плавной. Без штуки. Без нараспева. Да ещё ко всему прочему стройная система этих слов называется шахматным термином, означающим полную победу его оглашающего! По приезде домой бабушка не переставала удивляться изменениям во внуке. Он стал более живым, разговорчивым, и постоянно в разговоре старался ввернуть словцо, или, как говорили сослуживцы отца, «вставить ноту «ля». От кого-то из них, вспомнилось Егору, он слышал стишок.

У матросов только вставишь
В разговоре ноту «ля»  ¬; 
Без вопросов сразу станешь
Капитаном корабля!

Семимильно шагает по планете неумолимый властитель Время. Сменил имя родной город нашего героя. А по сути остался городом Священной Инквизиции, чёрствым к обездоленным и нетерпимым к инакомыслящим. А Егор к четвёртому классу школы практически совсем перестал заикаться. В  том году он начал изучать английский язык, и к концу года «висел» на доске почёта в кабинете английского. Конечно, он не использовал «волшебные» слова прилюдно, однако прославился в школе выговором, полученным за расписывание учебников шариковой ручкой. В учебниках чуть не на каждой странице пестрели такие слова, что ни в сказке сказать, ни пером напечатать, а, например, Ньютон превратился в бородатого вахабита в чёрных очках и сигарой во рту. Учебники срочно были заменены на новые, и Егору было строго запрещено прикасаться к ним ручкой под страхом оставления на второй год. Тогда ручка была заменена на остро отточенный карандаш.
Однокашникам Егора запомнился ещё и случай в трудовом лагере в более старшем классе. В мужских спальных корпусах издевательства неспящих над спящими я думаю, давно уже вошли в легенды. Егора хотели в качестве этакой жестокой шутки вымазать зубной пастой, словно зомби. Дело было под утро. У кровати Егора собрались четверо, сжимая в руках тюбики с пастой и зловеще перешёптываясь. Каким не знаю шестым чувством Егор сквозь сон услышал шёпот, и ещё не проснувшись полностью, хриплым простуженным с просонья басом выдал такую арию Пер Гюнта на «великом и могучем» русском языке, что заговорщики в страхе разбежались по углам, выронив из рук тюбики. Ибо зомби, во сне ревущих благим матом, они точно в своей жизни до этого случая не видели!
Развиваясь и взрослея, Егор конечно понимал, что использование ненормативной лексики делает человека белой вороной, и жутко стеснялся, тушевался, краснел и бледнел, когда из него нечаянно вылетало прилюдно «неудобное» слово, котророе, как известно из русской пословицы, не воробей. Но где-то в глубине своего сознания Егор понимал, что в определённые моменты такое слово может и помогать. Отпугнуть агрессивных хулиганов, подстегнуть нерадивых подчинённых, наконец, сберечь попросту нервы… И что великий и могучий Русский язык может звучать как песня. А песня, как известно, нам помогает строить и жить!

Олег Кро.
1.07.2016 г.