Сосни петушка или извечный еврейский вопрос...

      Мы с братом никогда не были расистами. Более того, являясь продуктом советской эпохи, воспитывались в духе интернационализма и толерантности к другому цвету кожи и другой национальности, зная, что есть 15 республик, много-много косичек, не как у нас, одна пшеничная и русская коса, что на том конце улицы видна, и что надо их уважать, не зависимо от того надета на голове твоего согражданина узбекская тюбетейка или еврейская кипа.  А ещё все мы хором сочувствовали Холокосту, состоявшемуся во время второй мировой войны, не узнав из учебников истории тогда ничего, помимо ужасающих цифр умерщвлённых нацистами евреев и их семей. Короче, там, в этих книжках, а внеклассное чтение каралось, почему-то законом тогдашних времен, ничего не говорилось о существующем во все века и в нашей стране тоже, не смотря на идеологию и песни про интернационал, еврейском вопросе. Правда, ходило в народе очень много анекдотов про евреев, высмеивающих их привычки и особенности этой нации, которые они и сами с удовольствием рассказывали. Но ни я, ни мой младший брат, не знали тогда, насколько много правды было в этих не придуманных, как оказалось, басенках про жидов. И мы не были с ним евреями, мы не могли влезть в шкуру этих, всё же непохожих на нас внешне, людей, и узнать всю правду, прочувствовать всю боль еврейского народа, ту печаль, что вечно хранится в их карих и очень редко, голубых, глазах, текущие рекой слёзы из которых, омывают серую каменную стену, что становится ещё более мрачной, почти чёрной, от количества выплаканного. Но эта стена тоже находилась ни у нас, а в далёкой стране под названием Израиль, на той земле, что стала еврейской, не важно, что всю свою вековую историю принадлежала арабам - палестинцам, и называлась Ханаан. Но, оказавшись и там однажды, в очередном историческом витке, евреи решили навсегда закрепить своё право на эту землю, и вот уже сейчас, всё мочат бедных палестинцев, всё не могут решить свой пресловутый еврейский вопрос, желая забрать то, что считают по праву своим и, не считаясь при этом, с другими.

      Но, так же было и в их анекдотах  про самих себя, которые они с таким удовольствием и смехом рассказывали. Когда старый еврей приходил в гости и никогда не уходил с пустыми руками из этих гостей, а хотя бы с кусочком сахара для себя и всей своей многочисленной родни.

Правда, что-то я не слышал из газет и с экранов телевизора, чтобы арабы, ставшие косвенными, но непосредственными участниками этих анекдотов, тоже так же весело смеялись над происходящим и рассказанным в них.

         Но, как бы там ни было, смешно ли, печально ли, но, когда рухнула, нет, не израильская, та будет стоять вечно, как и существовать извечный еврейский вопрос, а берлинская стена, а следом объявили о начале новой жизни, то есть вскрыли нарыв на теле всего советского народа, от чего правда, легче никому не стало, который узнал о той дискриминации наций и народностей, что, как оказалось, только в песнях и в кино дружили, и то, потому что так было положено той идеологией, которая тоже, оказывается, присутствовала только в умах, а не на деле, вождей всего советского народа, первыми на границе со спущенным занавесом, ибо спектакль счастливой беззаботной жизни в этом сказочном государстве равенства и братства, наполненном сплошной справедливостью, был окончен, и никто актёров на бис вызывать не собирался, оказались с чемоданами в руках и с кучей своих родственников те самые евреи и не из тех анекдотов, а из этой настоящей жизни.

 Мне тогда уже казалось, что здесь, готовый к низкому старту за неожиданно.
 открывшийся кордон, находился не просто весь мой класс и класс моего брата, а вся школа, в который мы с ним учились и которую смело можно было назвать
еврейской, потому что мы, то есть, я и мой младший брат, и ещё пара человек выглядели в ней, как белый снег на плодородной чернозёмной почве, так нас было мало в этом учебном заведении.

Но чуть позже мы узнали, что это бегство из страны, что являлась-таки родиной для этих людей, как и для всех нас, было сродни белой иммиграции в 20-х, когда пределы новой рождающейся страны покидали её старые идеологические элементы, те, кто не хотел смириться с иным строем и режимом, в надежде всё же ещё вернуться обратно.

Но евреи, что были советскими евреями, уезжали навсегда, и не всегда направляли свои, израненные исторической правдой вечных гонений стопы в земли обетованные, а чаще всего катились в иные мировые регионы, что назывались сытой, благополучной Америкой, Австралией и в гораздую радушно открыть свои объятия Германию, что виновато склонила голову перед своими названными жертвами, не важно, что сделали их таковыми их предки-из нацисткой гитлеровской Германии, которой, нет уже и в помине. Но горе этих людей из анекдотов было таким значительным, и их можно понять, но не только же их, а как мы теперь узнали, было много погибших других национальностей в той мировой глобальной делёжке, что современные немцы вынуждены были отвечать за преступления своих, пусть и недавних, но предков.

     В общем, с концом одного и началом другого, отпала необходимость угонять самолёты, и незаконно пересекая воздушное пространство, оказываться там, где казалось, было лучше, а главное где отсутствовал пресловутый еврейский вопрос, которого, вроде, не было на их родине, что знаменовалась красным цветом кумача. А была уравниловка во всём, но как оказалось позже, ни в чём. Короче, обиженные и плачущие стремились выплакать накопленное, но почему-то с огромным трудом и неисчерпаемо тяжелым грузом на сердце, успешно миновали культовое место, где они должны были, по их собственному же мнению, находиться, и оседали зачем-то, кто в Италии, кто в Канаде, в общем, кто, где, опять рассеиваясь по просторам мирового пространства, за малым исключением тех, кто всё же уважал свою историю и свою историческую правду, оказываясь в Тель Авиве, или в других не столичных городках земли обетованной.

Но с уменьшившимся их количеством на уменьшившейся территории бывшей страны, вечный еврейский вопрос никуда не делся, старые анекдоты по - прежнему, были в ходу. Правда рассказывали их теперь не сами евреи, а те, кто жил раньше рядом с ними или сидел за одной партой, посещая одну и ту же школу и даже один и тот же класс. Короче, скрытая волна антисемитизма, с массовым оттоком этой нации, огромным цунами накрыла остатки бывших интернационалистов, которые по - прежнему, пытались говорить о своей толерантности ко всем нациям мира, хоть и не размахивали больше красным флагом цвета кумача.

    При этом, под цветом «триколор» пристроилась таки, парочка евреев, что не покинули пределы, за что их даже, как-то хотелось уважать, и преданно посещали остатки местных синагог, что почти делили теперь одну поляну с многочисленными, выросшими, как грибы после не грибного, а проливного дождя, православными храмами, отбивающими во всенощную колокольный звон, словно старый медведь чечётку, на Красной площади.


                ****

        Разумеется, каждый поступает, исходя из желания, что-то улучшить в своей жизни, и нельзя винить его за такое естественное проявление своих чувств и эмоций, а иначе, как бы жили сейчас люди, гоняющиеся в надетых звериных шкурах за своим пропитанием по лесам и джунглям, если бы ни мечтали, однажды сесть не по обычаю, в кружок у разожжённого костра, а расположиться в тёплом доме, наполненном уютным блеском от искрящихся дров в выложенном камине, и вылетающей из каменной трубы чёрной завесы огня, что называется сизым дымом.

        Вот и бывшие советские и не только, евреи руководствовались этим правилом, улучшения своего положения в мире, и своей жизни заодно, подвергаясь всё же дискриминации со стороны правящего класса того государства, которое было для них тоже родным. Но теперь, когда настала иная эра, и на смену старому пришёл новый строй и режим, при котором никто уже не держал их за руки и за ноги, ибо евреи тоже входили в многонациональный состав того государства, боясь, что они прорвут железный заслон и убегут массовой толпой на Запад, а там, уже не в качестве анекдота, а как истинную правду, расскажут всему миру о том, как нигде им нет места и в той стране, где сплошь одна пропаганда существующей справедливости, тоже… А значит, какая же тут справедливость на самом деле, о которой всё кричали партия и правительство того сказочного государства, как и о равенстве и братстве всех народов, не делая исключения никому, и евреям, в том числе. И правительство которого всё отстаивало своё право на своё существование, как государства рабочих и крестьян?

Правда, какие из евреев рабочие, а тем более, крестьяне, это тоже глубоко философский вопрос, хоть и давно ставший риторическим, потому что землепашцы- иудеи давно остались в далёком историческом прошлом, чуть не в древнем Египте.
Так что всё же состоявшийся их массовый отъезд из страны, что не стала для них очередным пристанищем, неким ковчегом для кочевого народа, что всегда хотел быть оседлым, оказался вполне закономерным. И то, что большая их часть двинулась уже не под предводительством Моисеея, и не по воле случая, мимо границ Обетованной, даже не задерживаясь у стены, о которой они веками стенали, находясь вдали от неё, тоже стало закономерным явлением, что уже полностью соответствовало всем анекдотам о евреях, вместе взятым, и не важно, кем рассказанных - ими самими, или их бывшими товарищами. Важно было, что их истинная натура, наконец, вырвалась не только за границы старого-нового государства, но и за пределы их души, о чём и свидетельствовали все эти нешуточные поступки, называемые в народе « жидовскими замашками», которые присущи давно не только иудеям, но и их друзьям и товарищам, что успели долгое время с ними пообщаться и которых запросто принимали ни за тех, а просто за жидов, вспоминая персонажи из услышанных анекдотов.

      Но мы с братом не были ни теми, и не другими, не смотря на оконченные десять классов почти еврейской школы, мы были журналистами, закончив позже соответствующие ВУЗы и работая теперь в разных газетах, но освещая события в одних и тех же рубриках.

Но и не надо забывать, что существовали мы теперь в иных реалиях, учили нашу жизнь и её историческую правду по иным учебникам. Пусть и меньше, или чуть иначе, но по - прежнему, скрывающими за ложью правду, но мы знали уже о случившемся парадоксе в жизни этих вечно гонимых, несчастных людей, отмеченных, как они сами считали, Богом, а кем-то - большой жёлтой звездой, что массово пострадали от рук нацистов, тех, что стремились к чистоте своей расы, правда, уничтожавших на своём пути не только евреев, но и славян, особенно чехов,которые тоже не вписывались в их понятия об арийцах и о совершенстве человеческого материала, как и другие народности мира.

И вот, этот тернистый путь к чистоте, что оказался, выложен не сотнями, а сотнями миллионов трупов, что считались нацистами, отходами, привёл к вершине славы почти всех иудеев, которые моментально, сначала заделались жертвами, и тут же одновременно и параллельно богоизбранным народом, отдельным от всего остального человечества, богоизбранность которого, по их собственному разумению, возлагала на них особую миссию на этой земле, и пришедший к этому необычайному состоянию исключительности, методом проб и ошибок, но главное, через познание страданий своей собственной нации, и который, надо понимать, не зря отмучился во время германского нацизма, приняв эстафету жертвенности холокоста, правда, по пути, позабыв об уже до этого состоявшемся геноциде ни одной народности мира, но придя при этом, к тому, от чего и отталкивался германский нацизм, точно так же млея от своей собственной арийской исключительности и той же богоизбранности.

Ведь созданное в послевоенные годы государство Израиль, оказалось чистейшим повторением Третьего Рейха, в которое теперь, чтобы попасть и стать его полноценным членом, надо перво - наперво доказать свою чистоту вплоть до тринадцатого израильего колена, побывав предварительно на допросе о своих корнях, словно в застенках ненавистного и пресловутого КГБ.

Возможно, те, кто не был полностью уверен в своей иудейской, читай, «арийской», чистоте и ехал мимо границ Обетованной, а может, просто сознавал, что за страна и родина его ждёт, почти тот самый концлагерь, созданный, когда - то палачом его предков, нацисткой Германией во главе со своим фюрером Шикльгрубером - Адольфом Гитлером, тоже между тем, верящим в величие и особую миссию немецкой нации.
Но, так как миссия оказалась не выполнима и не выполнена немцами - нацистами, то на их место вновь заступили евреи, явившие миру своего мессию, в образе некоего парадокса.


                ****
        И всё же не смотря, на данный состоявшийся парадокс у евреев, это не помешало нам с братом, так и оставаться не расистами, не вступить в ряды куклус- клановцев, ни стать антисемитами… тем не менее, что-то, где-то на уровне подсознания так и сидело в наших головах   —  мельтешащее отголосками прошлых лет и историй, успешно внедрённых пропагандой семитизма в наши умы.

Короче, как я уже упоминал, мы с моим братом работали в разных СМИ, но освещали одну и ту же тематику, и как следствие, находились ни по разные стороны баррикад, а в разных местах и потому, наше общение, что стало уже давно заурядным обыденным явлением, проходило часто с помощью е-мейла или по скайпу.

И вот, как-то раз пишу я своему младшенькому на почту, пользуясь нашим способом:

       —  Привет! У нас погода, что деревня Гадюкино в разливе, а мы в ней, в этой Гадюкине.

А надо отметить ещё одну деталь нашего общения, я находился тогда в Москве, а младший   —  в Питере.

       —   И спать целый день хочется неимоверно.   — Продолжил я.    —  Собственно, сейчас и лягу, несмотря на утренний час.

Сначала братишка не отреагировал на мои попытки улечься обратно в кровать, а, наоборот, в противовес моим пожеланиям, прислал мне ссылку со словами «Юр Пирогов» на свой сайт, в котором он трудится, и где опубликован был его материал - интервью с известным журналистом Юрием Пироговым. Я его знаю, но не лично… так, статейки его почитывал, ну, и прочее…

Захожу, значит, я по ссылке и тут же упираюсь в фотографию знаменитости. На меня смотрит мужчина средних лет, со светлыми кустистыми бровями, из - под которых выглядывают насмешливые глаза, и прямо в меня же целится подозрительно знакомый, крупный нос. Сходу, не прочитав ни строчки, пишу брату:

             —   А, Юр Пирогов, не еврей?

На что, тоже немедля, мне приходит ответ:

               —   Да евреюга, конечно же.

Удовлетворённый тем, что не ошибся, я следом знакомлюсь внимательно с текстом, ведь мой не просто коллега, а брат родной и младший интервьюировал. И опять пишу ему по мейлу, не сильно стесняясь, ведь не ошибся же:

                —    Жидёнок Пирогов, очень не прав на счёт троечников из ПБ ( латвийская полиция безопасности. Комент мой) и КАПО ( то же, только эстонская) давно уже известно, что в любом законодательно-правовом органе, любой страны сидят неучи, что размахивают своими юр. образованиями… Но и давно известно… что можно иметь диплом об образовании, но не иметь знаний. Так что это такая прерогатива, в органы троечников брать,  другие просто не идут.  Не справятся!

И тут, мой брат и коллега, в одном лице, встрепенувшись, вспомнив про вековой антисемитизм и видно, про выученный по старым учебникам Холокост тоже, возмущённо пишет мне, забыв про только что «евреюгу Пирогова»:

                —    Коль, ну зачем ты его так. Он может и еврей, но хороший журналист. Был когда-то моим кумиром, когда мне было лет 20. Потом я у него интервью брал. Ты бы видел этот отчёт КАПО!

                —    Интересно, - подумалось мне на моём конце мэйла, в тот момент, когда за окном упала, наконец, первая капля намечающегося с утра дождя,  — когда он всё это писал, не всплакнул ли на восклицательном знаке в конце?

И я сходу копирую его же перлы и отсылаю обратно, почти совершая алаверди младшенькому:

          «Да евреюга, конечно же… »

А вдогонку кидаю ни его же восклицательный, а свой вопросительный знак:

                —   Ещё вопросы есть, а следом обиды ?

Дальше, прошу простить читателя, уже голая переписка без лишних моих комментариев…

                —   Коль, ну, я там беззлобно написал на самом деле:) Это ж переписка, ты интонаций не слышишь. И ещё я сижу и сплю, не отвечаю за себя))))

                —  А почему я должен отвечать за тебя? Ответил тебе в унисон, ни более… Не вижу особой разницы между «евреюгой» и «жидёнком», ну можно ещё «жидяркой»… интерпретацией достаточно много…

                —   Коль, сижу в таком состоянии, будто мне всё снится, представляешь?! Жуть, как спать охота.

                —  Я такой же...   —  вспомнил я, что брат не так и далеко от меня, хоть и на другом конце мэйла, но всего—то в нескольких тысячах километрах от Москвы, и от моей домашней редакции…

                —  Нельзя читать ничего серьезного сейчас.  — Смилостивился я и добавил.   — Фильм себе подыщу, какой,  может сосну заодно на хорошем кино.

                —    Как бы и я хотел соснуть! — Наконец,  правильно среагировал брат, больше не присылая мне никаких ссылок.

                —   Сосни петушка на палочке,   — откликнулся я с другого конца мэйла.   — Раз, иного, не дано.

                —   Смешно.  – Не замедлив, сонно, почти пробормотав, ответил братишка.

                —   Ну, хоть смешно и то хлеб.   —  Отбомбил так же сонно я, напоследок, прежде чем всё же улечься на диван.

В этот же день, вечером, в тот момент, когда младший, уже сидя в своей квартире, в тёплых домашних тапочках, у экрана скайпа, снова вспомнил нашу утреннюю переписку, а я даже ещё раз, не поленившись, перечитал этот наш, с ним диалог, его жена, слыша, как я смеюсь, в весело подмигивающий дисплей, сказала:


                —    Как твой Коля то, заразительно смеётся.  С чего это он?

   Ничего не сказав на это, я только подумал про себя: "А, есть с чего, почти до реальных колик в животе, так смеяться. Ведь «евреюга» означает ничто иное как, «махровый еврей». Ну, или «жид»… что я, собственно, и проговорил брату в переписке, ответив в унисон, ещё и смягчив, когда написал ласковое «жидёнок»"


                ****

     Вот такая всё непрекращающаяся тема еврейского вопроса и с ним антисемитизма вышла, что уже больше напоминает юмор и сатиру, чем что-то серьёзное и кощунственное. И, как мне показалось, в этой нашей неожиданной полемике, родился очередной отменный еврейский анекдот, который я теперь буду с удовольствием, даже из солидарности с младшим братом, посасывая петушка, рассказывать своим знакомым и друзьям, не обеспокоенным проблемами антисемитизма, но знающим, что этот вопрос еврейский   — извечен…

1.05.2016
Марина Леванте