Мой друг - домовой. Глава девятая

Глава девятая. Незваный гость.

В один из весенних выходных дней, когда природа просыпается журчанием талых ручьев, а с улицы радостно щебечут птицы, я стоял у окошка и потягивал горячий чай.
Нафаня, сидящий за столом, что-то увлеченно рисовал на белом листочке. Вокруг домового были разбросаны карандаши, краски, и стоял маленький стаканчик с мутной водой, в который дух макал грязную кисточку.
Лирическое отступление. После просмотра галереи современного искусства, Нафаня просто загорелся идеей написать свое шедевральное полотно. И вот уже второй день барабашка нещадно портил бумагу своей мазней. Я старался его не отвлекать от занятия без веской причины. Пушистый обормот стал крайне раздражительно реагировать, если я отрывал его от процесса создания картин.

- Барин, – я повернулся к художнику. – Смотри, какой рисунок я нарисовал для тебя.
Бесенок, радостно улыбаясь, протягивал мне свою картину. На ней был нарисован самый настоящий детородный орган. Только в куртке и шапке. Сбоку прилепилось нечто мохнатое с красными глазами.
- Что это тебя потянуло фаллосы рисовать? –присвистнул я, разглядывая «шедевр». – Смотри. Самый натуральный писун.
- Ты дурак, что ли? – рявкнул дух, вырывая из моих рук свое художество. – Это же ты и я! Какой такой писун? Вообще с ума сошел? Ничего, кроме писунов и не видишь!
- Так, что получается? Я похож на член? – обиделся я, пытаясь забрать у домового рисунок. Тот проворно запрыгнул на холодильник, где скрылся в трубах под потолком.
- Иди ты в пекло негра, – рек Нафаня, сверкая глазами из своего убежища. – Художника всякий обидеть может. Нет бы, похвалить! Жопа ты, а не барин! Желудочный сок гориллы и то приятнее, чем ты.
- А ты стерва подколодная. Твои приколы у меня в печенках уже! – я встал на табуретку и шатаясь на ней, как цирковой акробат, постарался дотянуться до барабашки.
- Ах, так! Ну, сосиска ты фашистская, держись, – Нафаня выскочил наружу, и пока я пытался слезть с табурета, он ловким ударом по одной ножке, выбил опору. Я со всей дури грохнулся на пол.
- Салоед проклятый! Ну, ты у меня получишь.
- Андрюшка – соплю тебе на ушко! – визжал Нафаня, но остановился, как вкопанный, увидев что-то в коридоре.
- Ага! – я с ликованием, поднял домового за шкирку, но тот гневно продолжал смотреть в одну точку.

В коридоре стояло нечто похожее на Нафаню. Только пара клыков утыкалась в нос, похожий на висящую грушу, да тело было обернуто какими-то бинтами. И если Нафаня был довольно пушистый, то его собрат походил на картошку. Грязный и лысый.
- Это что за неведомый зверушка? – нарушил я молчание, опуская Нафаню на пол.
- Это бесприютный домовой, – ощерившись, ответил мне Нафаня. Только злился он не на меня, а на незваного гостя. – Ты чего тут забыл, страховидла иноземная?
- Не дерзи мне, дух, – проквакал пришелец, улыбаясь жутким ртом. – Тебя человек за шкирку держит, как животную какую. Разве так пристало обращаться с хозяином дома?
- Не лезь к моей семье, пугало, – угрожающе надулся Нафаня. – Вали покуда цел и кости твои бесовские тебе служат.
- Нафань, может ну его? – подал я голос. – Давай шваброй выгоним.
- Глупый человек у тебя, дух, – мерзко скривился второй домовой. – Сделаем так. Вы оба, валите вон отсюда. Теперь это моя квартира.
- А с унитаза не хочешь попить? – воинственно приблизился к нему Нафаня, шипя, как сотня разъяренных котов. Пришелец гадко усмехнулся и без предупреждения кинулся на домовенка. Наф в ответ немного увеличился в размерах и отвесил пришельцу мощный подзатыльник.
- Бирюльки закончились, дураки, – сплюнул на пол, чужак. Мы с Нафаней переглянулись.
- Барин, уйди в комнату, – попросил Наф, не сводя с духа внимательных глаз.
- Нафань, я тебя не брошу с ним.
- В комнату, Андрей! – заверещал Нафаня. – Он тебя убить может одной рукой. Пошевелит перстом, и ты замрешь на месте!

Так и случилось. Бесприютный щелкнул клыками и навел на меня костлявый палец. Странная усталость оплела тело холодным ветерком. Не в силах что-либо сказать, я упал на бок. Мой сосед, увидев это, вновь гортанно завыл. Чем напомнил автору половозрелого кота.
Чужак бросился ко мне, но отлетел в коридор от очередного удара Нафани. Когда домовенок повернулся, я увидел, что его глаза горят ярко-красным огнем, а зубы удлинились на пару сантиметров. Ухмыльнувшись, барабашка кинулся на обидчика, который чуть прихрамывая, выполз в проем. Битва домовых только начиналась.

Сплетясь в один клубок, из которого доносился визг вперемешку с матом, домовые разносили квартиру. Законы гравитации были попраны, и бой проходил даже на потолке. Пол устилали маленькие капельки крови, битое стекло и Нафанина шерсть вперемешку с бинтами чужака. Было разбито зеркало, мой любимый портрет валялся истоптанный на полу, а стены были в обширных вмятинах.

Наконец духи остановились и тяжело дыша, смотрели друг на друга.
- Где тебе со мной сравниться, ребенок? – выдохнул чужак, обращаясь к Нафане. Тот не остался в долгу.
- Кто из нас еще ребенок, балбес! Ты еле на ногах стоишь. Убирайся, пока я тебя не убил.
Эта фраза спровоцировала новое сражение. Причем теперь Нафаня лежал на спине, а его соперник, сидя верхом, полосовал мордочку домовенка острыми когтями. Тут я почувствовал, что магия постепенно перестает на меня действовать, вернув возможность двигаться. Бесприютный не обращал на меня внимания, что позволило без шума подняться на ноги.
Распрямив спину, я разбежался и ударом заправского футболиста пнул картофельного гнома ногой. Чужак отлетел в стену и, отскочив от нее, как сдутый мяч, потерял сознание около Нафани.

- Нафань, ты как? – спросил я, легонько тормоша домового. Тот с трудом разлепил глаза.
- Будто понос меня мучил неделю, барин, – скривился дух. – А что случилось? Где тот оглоед лютый. Он меня на части рвал. Ох…
- В стену впечатался, – улыбнулся я. – И теперь связанный лежит в ванной.
- Собака дикая. Явился же чудо-юдное в мой дом, – домовенок приподнялся и посмотрел на меня. – Андриюшка. Принеси мне водки. Не спрашивай. Просто принеси.
Я выполнил просьбу Нафани и с интересом наблюдал за его приготовлениями. Дух промочил горло, ухмыльнулся. Глаза приняли осмысленный вид. Он взял простынь и бутылку водки. С этим набором направился в ванную, легонько пошатываясь. Строго запретив мне заходить на этот раз. Я кивнул. Но не послушался.

Как только Нафаня вышел, я досчитал до десяти и направился за ним.
Из ванной доносились звуки ударов, злой Нафанин голос, и визгливые крики гадкой жути. Домовой вовсю лупил злодея, попутно приговаривая:
- Раз, два – не угрожай барину. Три, четыре – дорогу забудь к этой квартире. Пять, шесть – вернешься, будет ждать здесь месть. Семь, восемь – Нафаня будет бить без спросу. Девять, десять – исчезни, мерзость!
Я юркнул в комнату, когда Нафаня скрипнул дверью.
- Барин, да знаю я, что ты подглядывал. Иди сюда, – скомандовал домовой. – К тебе дело есть.
- Все-то ты знаешь, – улыбнулся я, потрепав друга по макушке. Наф замурлыкал. – Что делать?
- Возьми этот мешок, – Нафаня протянул мне простынь с завернутым домовым, что жутко воняла водкой. – Затем отнеси его на пустырь подальше. Раскрути и зашвырни мешок посильнее. Потом просто уходи, не оглядываясь. Этот урод не сможет найти нас. И где мы живем, он не вспомнит.
После этих слов, Нафаня блаженно улыбнулся и грохнулся оземь. Я взял бесчувственного духа на руки и отнес в комнату, где заботливо укрыл любимым одеялом. Затем подхватив мешок, двинулся к двери.

Сделав все, как сказал Наф, я вернулся домой и, вооружившись бинтами, зеленкой, спиртом, и пластырями, стал приводить друга в порядок. Изредка он стонал, безвольно свесив лапку. А потом и вовсе почти перестал подавать признаки жизни. Лишь прерывистое дыхание давало слабую надежду.
Я сидел всю ночь рядом с ним, ласково поглаживая его шерстку. Глаза домового были закрыты.
- Нафань. Ты только не умирай, - мной овладело отчаяние, но больше я ничем помочь не мог.