Реальность смысла. Глава 24

1. В прошлой 23й главе мы выяснили что известную проблему соотношения политики и нравственности, особенно в условиях рыночного общества можно в категориях матрицы социальной идентичности представить как проблему сочетания, интегрирования двух осей на пересечении которых находится контекстное поле субъекта власти F: центральной вертикальной инструментальной оси FH, проходящей от субъекта F вниз к объектам/ценностям Н и верхней горизонтальной сигнификативной оси АВ, соединяющей контекстное поле абстрактных/общих принципов таких как истина и справедливость с контекстным полем конкретных жизненных форм/чувств/обычаев/традиций. Иными словами политика как "искусство возможного" находится ровно посередине между разумным А и действительным В. Это несколько напоминает Гегеля и неудачную попытку Белинского примирить разумное с действительным, которую он вскоре отбросил, поскольку она предполагала такие нравственные сделки на которые Белинский с присущей ему честностью идти не мог и не хотел.

2. Но здесь вопрос в том, как интерпретировать это возможное. Если его свести к точке F получается регрессия, подмена разумного и действительного данным, а нравственности властной и беспринципной инструментальной манипуляцией. А если возможное понимать как всю сигнификативную связку АВ, то есть настоящий синтез разумного А и действительного В то получается не регрессия, а реализация экзистенциальной пропозиции.

3. Это то, чего требовал от французских депутатов в своей речи Токвиль, предсказывая им, что в противном случае они получат ряд "ужаснейших революций". Услышан он по настоящему не был и революция действительно случилась в том же 1848г. Не только слетело правительство и парламент, но в июне 1848г. десятки тысяч парижских рабочих неделю сражались за социальную республику (тогдашний ранний вариант социализма) с правительственными войсками на баррикадах и 25 тысяч человек погибло.

4. Но как в условиях той же середины 19 века в какой нибудь конкретной ситуации мог бы выглядеть выбор между регрессией и реализацией экзистенциальной пропозиции? Если мы ничего конкретного на этот счет сказать не можем и Токвиль просто требовал чего то заведомо невозможного, этот замечательный мыслитель, один из наиболее глубоких людей того времени выглядит каким то нелепым беспомощным утопистом, таким французским Маниловым. И в более общем плане если нельзя ничего внятного и конкретного соотнести с этой проблемой, то и сама проблема оказывается просто неразрешимой и серьезным людям остается только пройти мимо, сославшись на неминуемый разрыв идеалов и реальности который делал благое пожелание Токвиля заведомо невыполнимым.

5. Поскольку в этой части книги мы используем много материалов по истории США середины 19 века мы можем рассматривать разницу между политикой регрессии и политикой реализации экзистенциальной пропозиции на примере из той же эпохи и той же страны.

6. В 1862 г. произошло серьезное восстание индейцев Сиу в Минессоте, известное в американской истории под названием Дакотской войны (Дакота, что значит союзник, это другое название Сиу). За считанные недели во второй половине августа и начале сентября 1862 г. было убито около 600-850 белых поселенцев и членов их семей. Что довело индейцев до этого восстания и попытки изгнать белое население из Миннесоты? Конечно они понимали, что силы были совершенно неравными.

7. За четыре года до восстания Сиу продали федеральным властям большое количество земли в обмен на резервацию, большую (относительно) сумму денег 96 тысяч долларов  и ежегодное пособие. Но из обещанных 96 тысяч индейцы получили лишь около 800-900 долларов все остальное пошло на уплату судебных исков. И когда индейцы спрашивали у торговцев и чиновников " а где же наши деньги? " им объясняли что они фактически остались ни с чем.

8. И положение обманутых и постоянно по мелочам и по крупному обманываемых Сиу продолжало ухудшаться. Предоставим слово англиканскому епископу Миннесоты Генри Уипплу, главному критику политики в отношении индейцев, который остро чувствовал несправедливость и недобросовестность этой политики и в меру своих скромных возможностей старался защищать права индейцев. Вот что он писал президенту Линкольну в марте 1862 г. за несколько месяцев до восстания:

Печальное положение индейцев этого штата, которые являются моими языческими подопечными, вынуждает меня обратиться к Вам от их имени. Я прошу только справедливости для расы, которую обижают и о которой не заботятся....До их договора с Соединенными Штатами индейцы были в настолько благоприятном положении насколько это возможно для не цивилизованной нации. Их озера,леса и прерии изобиловали дичью, а их охота давала им ценные меха для покупки разнообразных товаров…С момента заключения договора их положение быстро ухудшается. Индеец продал охотничьи угодья необходимые ему как дикарю для выживания. Его племенные отношения ослабевают, власть и влияние его вождя оказываются ограниченными и вскоре он превращается в беспомощного человека без государственного управления, без защитника и друга, если договор не будет соблюдаться.

Индейские агенты, которым поручают представлять честь правительства и его обязательства, обычно выбираются без всякого исследования того, насколько они годятся на эту должность. Делегация конгрессменов хочет вознаградить Джона Доу за ту работу которую он делал для партии, а Джон Доу хочет этого места, поскольку на границе есть обычай, что индейский агент с полутора тысячами долларов в год может за четыре года нажить себе большое состояние. Индейский агент при назначении своих подчиненных исходит из тех же мотивов…За этим следуют все пороки дурного примера, неэффективности и бесчестности: школа  позор, закупки ненужных припасов или фальшивые контракты израсходовали впустую фонд для улучшения положения индейцев.Потрясенный индеец понимает, что им злоупотребляют, но не может с этим справиться и погружается в звериное состояние…" (Whipple 1862)

9. Индейцев не только обманули в ходе самого акта продажи земли, но продолжали регулярно обманывать и далее. Торговцы присваивали себе ежегодные платежи в счет кредитов, так что деньги к индейцам большей частью даже не попадали. А в июне 1862 г. ежегодные выплаты индейцам вообще не пришли вовремя и торговцы отказались отпускать товары в кредит, а между тем продовольствие после случившегося в прошлом году неурожая было необходимо индейцам и их семьям чтобы выжить. В течение июля впустую ожидавшие запоздавших платежей измученные и отчаявшиеся индейцы начали наседать на торговцев требуя отпустить им продовольствие в кредит во чтобы то ни стало. Но торговцы на это ответили отказом.

11.Во время одного из таких споров торговец Эндрю Мирик в присутствии индейцев так прямо и заявил индейскому агенту Томасу Гэлбрейту: "Что касается меня, то индейцы могут есть траву или собственное дерьмо". Это, можно сказать, более грубая версия известных слов, ложно приписываемых последней предреволюционной французской королеве Марии Антуанетте по поводу голодающих крестьян: "Если у них нет хлеба пусть едят пирожные" (историки сходятся на том, что Мария Антуанетта таких слов не говорила, но по воспоминаниям брата Людовика ХVI французского короля Людовика ХVIII у них в семье была традиция, что это сказала некогда жена Людовика XIV) В Новочеркасске в 1962 г. подобные слова директора завода "Вместо пирожков с мясом будете жрать с ливером" спровоцировали известное Новочеркасское восстание.

12. Перед нами, так сказать, радикальная версия рыночной инструментализации, горизонтальные отношения, целиком опосредованные деньгами, полностью порваны при отсутствии этих денег. Государство же, которое Уиппл в письме к Линкольну за несколько месяцев до этого умолял выполнить обязательства обусловленные договорами, и взять на себя роль посредника между разрушающимся проксимономным индейским обществом и безличным и беспощадным рынком, такую роль добросовестно выполнять отказалось.Когда деньги в конце концов все таки пришли, было уже поздно.

13. Переведенные слова Мирика окончательно разозлили индейцев и они пришли к решению встать на тропу войны. Сохранившееся последнее письмо Мирика своим братьям датированное 26 июля 1862 г. отражает быстро накалявшуюся атмосферу этих дней и сознательную попытку со стороны Мирика и других торговцев использовать рыночные санкции или, говоря словами Рябушинского "костлявую руку голода", чтобы заставить индейцев подчиниться. Результаты этой манипуляции оказались прямо обратными этим ожиданиям в обоих случаях (1862 и 1917). Вот отрывки из этого важного письма Мирика.

Дорогие братья,

Нижние индейцы (Сиу делились на нижних и верхних по месту их обитания, в восстании участвовали главным образом нижние Сиу ЛБ)в общем играют роль дьявола (have been playing the devil in general).Они провели два тайных совещания, на которых решили не платить ни доллара за свои кредиты и создали отряд из 100 воинов чтобы осуществить свой план, мы все решили не давать им больше никаких кредитов в надежде смертельным голодом заставить их изменить свое настроение (hoping to starve them into a change of sentiment, starve буквально значит уморить голодом ЛБ)…

Вчера они построились в боевой порядок, явились во все магазины и произнесли...следующую речь: "Вы сказали что закрыли ваши магазины на два воскресенья и что мы должны есть траву. Мы предупреждаем вас, чтобы вы не смели срезать ни одно дерево и никакой травы" и отправились восвояси, повидимому испытывая облегчение от того, что излили душу…Я не знаю, что делать и с прошлого воскресенья не давал никаких кредитов и в настоящее время полагаю, что лучше всего не давать их больше совсем в течение недели или десяти дней в надежде что это вызовет у них отклик. Они очень оголодают и возможно, если в этом деле нет руки чиновников,они изменят свое настроение и решат заплатить свои долги. Я хотел бы, чтобы вы приехали и убедили Форбса приехать и помочь нам справиться с ловушкой, в которую нас загоняют индейцы. Я еще не говорил с ними, будучи убежден,что лучше дать им сначала поголодать в надежде что они возьмут свои слова обратно и опять будут вести себя порядочно." (Myrick 1862).

14. Намерение использовать голод, чтобы вынудить индейцев платить деньги, которых у большинства из них не было (из за запаздывавших федеральных платежей)в этом письме повторяется трижды. Таким образом речь идет о сознательной стратегии, о конкретной реализации угрозы заставить индейцев есть траву. Здесь инструментальная регрессия (сосредоточенность  на извлечении моментальной прибыли по вертикальной инструментальной линии HF) превращается в регрессию горизонтальную антагонистическую, в развертывающийся по центральной горизонтальной коммуникативной линии GE конфликт между "нами" G(торговцами)и "ими" E индейцами,которые, по мнению Мирика, ведут себя как враги "играют в дьявола" и которых он надеется образумить с помощью голода. Того факта что сам Мирик и другие торговцы своим издевательством (траву eдят животные, намек на беспомощность индейцев в качестве бессильной пассивной части контекстного поля мира D в рамках фрагментономной парадигмы идентичности GEF, с характерным для нее распадом общества, массивным унижением и отчуждением и связанным с ними потенциалом социального взрыва DE, направленного против унижающих индейцев и издевающихся над ними белых торговцев,чужаков Е, которых рынок поставил в положение привилегированных инсайдеров G одержавших бескровную победу над обнищавшим и безденежным коренным населением D)провоцирует открытую вооруженную конфронтацию с индейцами сам Мирик не замечает. В течение недель голодовки обнищавшие индейцы несомненно могли потерять наиболее слабых и ранимых членов общества, детей и стариков.

15. Провокационность такого поведения торговцев была настолько очевидна, что представитель армии, капитан Джон Марш пригрозил арестовать их, если они будут продолжать отказываться продавать товары в кредит. К сожалению он не исполнил свою угрозу, ведь это по всей вероятности предотвратило бы индейское восстание и спасло бы несколько тысяч потерянных жизней, включая жизни самих торговцев. Почти никогда в ситуации таких конфликтов американские власти не решались играть роль беспристрастного посредника, понимая, что у белых есть многочисленные связи и способы отомстить чересчур добросовестным чиновникам и военным.

16. Здесь как и в примере с политикой Временного правительства в ситуации кризиса продовольственного рынка и снабжения конце лета начале осени 1917 г.(подробнее о российской ситуации лета 1917 г. я расскажу в посвященном России третьем томе моей книги Время смыслов)пошедшего на поводу торгово промышленных кругов от имени которых Рябушинский в августе 1917 г. произнес свою знаменитую угрозу, на деле обнаруживается как инструментальная регрессия государственной политики делает ее заложником частного группового интереса и тем самым радикально подрывает престиж самой государственной власти делегитимизирует ее, провоцируя население на насилие и самосуд.

17.В российской ситуации эквивалентом индейского восстания были массовые голодные бунты в городах и крестьянские атаки на помещичьи имения в сентябре 1917г, резко выросшие с того момента когда Временное правительство в конце августа изменило свою политику хлебозаготовок в угоду текстильным фабрикантам (таким как Рябушинский)и вместо нужных крестьянам товаров (таких как те же ткани, которые Рябушинские во чтобы то ни стало хотели продавать на свободном рынке вместо того, чтобы сдавать государству, которое, идя на уступки капиталистам уменьшило квоту сдачи тканей государству со 100 до 60 процентов, тем самым лишив себя возможности по настоящему торговать с крестьянами)отправило в деревню солдат,казаков и юнкеров, чтобы силой заставить крестьян сдать хлеб. Именно о такой капитуляции государства перед частными интересами и ее катастрофических последствиях для общества и самого государства говорил Токвиль в своей речи накануне революции 1848(см. главу 23).

18. Между тем опытный индейский вождь обьяснял своим воинам, что белых слишком много и на место одного убитого белого солдата придут десятки других. Но многие индейцы внимательно следившие за ходом Гражданской войны, где в это время (лето 1862)Север повидимому проигрывал Югу, надеялись на то, что основные военные ресурсы в это время были оттянуты на фронт и таким образом у индейцев появился уникальный шанс изгнать белых и вернуть свои земли. Его упрекнули в трусости и старый вояка, считавший восстание ошибкой, обещал своим людям умереть вместе с ними и возглавил восстание. В середине августа вооруженные индейцы стали нападать на фермы и городки и убивать белых. Среди первых жертв был и злополучный Мирик, ему отрезали голову, а рот набили травой. 

Мы продолжим анализ этих событий в следующей 25й главе.