Этноминиатюры. Казахи

       Долголетие – дар  Всевышнего, сказал в хадисе пророк наш Мухаммед (мир ему!). Человеку  даётся за длинную его жизнь большая  радость  молиться,  просить прощения за ошибки, а главное многое переосмыслить.
 В моём почтенном возрасте у  меня есть возможность, слава Аллаху,  читать намаз, просить Его милости за души предков, супруги, родных, ушедших в мир иной, благословлять молодое поколение. Мы, старики, живём прошлым.  Знаешь, самые счастливые воспоминания – о детстве и юности.  Печальные эпизоды меркнут в памяти  перед яркими  мгновениями  счастья, радости, которые охватывали меня, когда я был мальчишкой: цветущая степь, молодые родители, зелёная трава и тёплое солнышко. Или когда я возвращался из города  в родное селение  с дипломом учителя начальных классов. Мои близкие гордились мною, и я был счастлив.   
    Но я хочу рассказать тебе о горькой,  как степная полынь, жизни моего народа в начале тридцатых годов, когда я был ребёнком. Об этой странице истории долгое время не говорили, замалчивали, как будто тогда ничего и не произошло.   Казахи  называют  тот  период   ашаршылы; - голодомор.  В 1925 году  Москва  назначила    первым секретарём   Казахского  края      Голощёкина.  Он   решил  сталинское постановление о коллективизации перевыполнить  и поставил перед  партийцами  края  задачу:   сто процентов  казахов-скотоводов объединить в колхозы. Это значит привязать людей к земле. Как это можно было сделать, если мой народ  тысячу лет кочевал по степи со скотом и умел своё дело  делать лучше других. 
      В жизни кочевника-казаха  скот  играл  главную  роль. Каждый из четырех видов  животных, который держали казахи, занимал свое место в системе миропонимания. Лошадь – представитель высшего мира, символ ума и интеллекта. Подземный мир – это корова. Символ обеспеченности и материального богатства – овцы. По представлениям казахов, единственным животным, побывавшим в раю, - баран. Поэтому его чаще приносят в жертву. А вот верблюд – это символ гармонии, объединяющего начала. Он содержит в себе всех животных.   Потеряв   скот,  казахи  лишались      своего  мировоззрения.   Мой народ  тогда ведь совсем не знал  земледелия. Среди людей жило суеверие, что  пахать  землю – это святотатство. Они только могли разводить скот и обменивать мясо на муку, сахар, ткани.
     В одно место сгонялись сотни личных хозяйств. Прокормить такое огромное количество животных  никто не мог,  и  скот  начал  гибнуть.  Да и кормить его было нечем:  в 1932  году была невиданная засуха. Выгорело всё! А осенью того же года долго не выпадал снег и посеянные озимые вымерзли.  Летом  следующего года  была такая сушь, что засыхали деревья.  Казахи остались без всякого пропитания. Начался голод.  Потомкам великих кочевников оставалось либо умирать,  либо спасаться  в других краях,  но  без скота и имущества.  Домашняя живность была отобрана,    имущество или домашний скарб  с собой захватить  было невозможно – бегство пресекалось властью. 
   Отец решил пешком  идти в Китай, через горы. Помню, как в темноте мы вышли из нашего дома:  родители с  небольшой  поклажей за плечами  и  мы  с  сестрой. Родные собрали самые необходимые вещи, тёплую одежду и запасы еды в виде тёртой пшеницы. Мама не забыла свои женские украшения.  Страшная нужда, нечеловеческие обстоятельства вынуждали людей покидать родные места. По пути к  нам присоединились ещё несколько семей. Границу надо было переходить  через неохраняемый   труднопроходимый  перевал,   потому что на заставах беженцев задерживали пограничники, возвращали назад, а могли и расстрелять, как убегающих  за границу баев. Шли мы, как мне казалось, очень долго по ночам, а днём спали,  укрывшись под скалами.  Готовили скудную еду вечером, перед дорогой. Весь путь я прошёл своими ногами, плакать приходилось от боли  и  усталости. Взрослые говорили, что  мужчины не плачут,   я терпел и шёл.
    На окраине первого же китайского города, заселённого  уйгурами, моя семья присоединилась к казахам, жившими своим аулом. Нашлись дальние родственники. Каждый казах помнит генеалогию своего рода (шежире), в которой может быть до тридцати поколений. Потому родственники всегда найдутся и помогут в трудное время.
       Родители брались за любую работу, батрачили на китайцев, но жили мы  впроголодь. Я помню, как однажды ночью плакала моя мама,  и о чем-то  упрашивала   отца. Как потом  я узнал  (будучи уже взрослым),  что мама вдруг решила,  будто бы  отец  задумал продать мою  десятилетнюю  сестру китайцам за мешок муки. И умоляла  его этого не делать. Такие случаи были среди многодетных  семей  казахов. Отцу с трудом удалось убедить маму, что таких намерений у него нет.
      Через пару лет мы вернулись в Казахстан, в наше селение, которое за время голода опустело наполовину. От  тех, кто смог выжить или  вернуться к себе домой из  сибирских или китайских мест, я узнал потом много страшных историй о  голодных  1931-33 годах. Мой некогда мужественный и честолюбивый народ пережил самую настоящую катастрофу. Миллионы человек нашли свою погибель в своих юртах и зимних жилищах, на дорогах по пути в сибирские  города и шахты, на улицах сёл и у заборов  заводов. Умер каждый второй казах. Такого не знала ни Украина, ни Поволжье, где по вине власти тоже  свирепствовал голод. 
   Об этом  страшном времени надо помнить, но не  таить обиду и не искать виновных.  Всё надо поручить Аллаху и  благодарить его  за то, что новое поколение казахов живёт в мире  в нашей независимой стране и вместе с другими народами  делает жизнь людей  лучше. Казахи всегда были открыты, гостеприимны(иной раз до наивности), миролюбивы и незлопамятны.  Мы любим и умеем рисковать, проявляем предприимчивость, нам интересно всё, что нас окружает.  Из своего тысячелетнего жизненного опыта наши прадеды    через мудрую поговорку сделали такой вывод: «Таспен урса, аспен ур» то есть «бьющего камнем, ответь угощением». Так и надо жить.
    В память умерших от голода я всегда читаю священный Коран. Пусть упокоит Аллах души всех погибших тогда миллионов наших кровных братьев и сестёр!

      


Рецензии