Круг Стихий. Воздух. Глава 1

Держа в руках книгу, я даже не смотрела в неё. Сейчас мои мысли были далеки от чтения.
Сегодня моё шестнадцатилетние, а я даже не знаю чего хочу, чем буду заниматься в будущем. Зачем мне эта жизнь, если я никому не нужна? Даже если собственная мать, обращает большее внимание на сводную сестру. А отчиму  всегда было на меня наплевать. Нет, конечно, утром они подарили мне дорогие подарки, домработница приготовила праздничный завтрак, на котором мне их и подарили. Но этот завтрак  отличался от других только подарками и тортом с именинной свечкой.
Мать подарила кулон в виде звездочки, на которой были рассыпаны мелкие стразики. Отчим удосужился положить десять тысяч на мою пластиковую карточку, на часть которых я купила новую клетку и игрушки для Буцефала. «Сестра» подарила мне кулон в виде капельки, который купила моя мать и отдала ей, чтобы она мне его «торжественно» вручила. Но «сестренка» сделала всё с точностью наоборот - просто сунула мне в руки коробочку с подарком со словом «Держи». Нацепив при этом ироничную улыбочку на лицо, которая прямо говорила что, даже этого мне много и я ничего не достойна.
День рождения моей «сестрёнки» проходили совсем иначе. Вечером знаменательного дня устраивали вечеринку для друзей и деловых партнёров отчима, на которых обязательно присутствовали их дети. Естественно мальчики у деловых партнёров рождаются чаще, и поэтому на празднике их было большинство. И буквально все симпатичные и хамоватые мажоры, которые обязательно находят общий язык с «сестренкой».
А когда один из них обращал внимание на меня, то сестричка поведывала ему историю о том, как я совершенно случайно искупалась в бассейне с птичьими какашками. Это был предел её фантазии, чаще хватало того, что я не родная дочь Эдуарда, а всего-навсего падчерица  с кривыми зубами и ногами. Именно поэтому я перестала посещать такие мероприятия, и каждый раз в такой «знаменательный» день у меня либо болела голова, либо мне срочно нужно сделать реферат по истории, и я тихонько отсиживалась в своей комнате. Одна из таких вечеринок была примерно месяц назад.
Почувствовав прикосновение маленьких зубок и теплого носика к руке, я сразу же отвлеклась от грустных воспоминаний сегодняшнего утра и день рождений в целом. Опустив взгляд к левой ноге, увидела, как пушистое чудо почти залезло на книжку, а маленькие зубки уже пробуют на вкус страницы. Подняв правую руку, я погладила указательным пальцем пушистую головку, и как только мой пушистый друг поднял её и посмотрел на меня своими глазками-бусинками. Я взяла его в руки и, подняв на уровне рта, быстро поцеловала.
 - Только ты, Буцефал, меня и любишь. – говорила я, прижимая пушистое тело хонорика[1] к своей груди.
Когда я опустила пушистого друга на книжку, он стал, быстро перебирая своими лапками, вскарабкиваться по моей домашней футболке. И за считанные секунды оказался на плече. Я уже хотела дать ему вкусняшку, как в дверь моей комнаты постучали.
 - Да.
Крикнув, повернула голову в сторону открывающейся двери, и увидела одну из служанок.
 - Мистер Ходкевич и мисс Ходкевич просили вас спустится в гостиную.
 - Только меня или вместе с сестрой? – стараясь не нервничать, спросила у женщины.
 - Вас и вашу сестру. Но мисс Ангелина уже внизу. – ответила мне та.
 - Хорошо я сейчас спущусь. – кивнула ей.
Услышав мой ответ, женщина стразу же вышла из комнаты. А я повернула голову к плечу, на котором сидел Буцефал. Он спокойно чистил свою мордочку, наклонив её к передним лапкам, даже не обратив внимание на ушедшую служанку. Легонько стукнув его по розовому носику, взяла в руки. Он сразу же отвлекся от чистки, и заерзал в моих руках.  Я понимала, что ему жарко в них и спокойно сидеть он не мог, но мне нужно было положить его в клетку, чтобы потом не искать по всей комнате. 
Напоследок погладив его пушистый бок, я закрыла дверь его большой клетки.
 - Не волнуйся, я скоро вернусь. И мы обязательно опробуем твой новый лабиринт. – успокоила его, глядя в его удивленные черные глазки.
Новые разноцветные туннели я сегодня заказала на те деньги, которые подарил мне отчим. Мы с Буцефалом давно о таких мечтали. Точнее я мечтала, потому что мне нравилось, как мило выглядел пушистый друг в трубах разных цветов. Ему же было все равно где ползать и что грызть. А в специальном туннеле ему не попадется провод от какого-нибудь устройства, который он сможет перегрызть и за который меня могут наказать.
Планировка этого дома была такой, что можно было с балкона второго этажа увидеть гостиную и столовую. И выйдя из комнаты, я сразу же заметила что Ангелина уже там. Она что-то рассказывала родителям, активно показывая руками. Отчим сидел в кресле, всем своим видом показывая своё превосходством и мужественность. Ангелина была вся в отца, она также всегда всем своим видом, всеми движениями и словами выражала своё превосходство над простыми людишками. Мама стояла за спиной отчима, положив свои руки ему на плечи. Этим она выражала свою поддержку. Не знаю, любила ли мама отчима, но всегда и во всём его поддерживала, не смотря ни на что.
Ангелина стояла боком ко мне, но каким-то образом заметила меня, и конечно не смогла это не прокомментировать.
 - Ну наконец-то, сколько можно тебя ждать, – громко сказала она мне повернувшись.
Возвращаться к рассказу она не стала, а просто скрестив руки на груди, выжидательно на меня уставилась.
Наши отношения с Ангелиной всегда были взаимны. Она ненавидела меня, я  ненавидела её. Как мне кажется, её ненависть родилась ещё в первый день нашего знакомства. Я же будучи маленьким ребенком пыталась подружиться со своей «старшей сестрёнкой», но всё время натыкалась на глухую стену ненависти. И маленькая девочка стала ненавидеть её в ответ.
Нас познакомили уже после свадьбы отчима и матери, и наверное то что ни я, ни она не знали о свадьбе породило эту ненависть. Тогда мне было три года, и я мало что понимала и на всё смотрела детскими глаза любви и обожания. Ангелина же была старше меня на год, и уже тогда показывала всем что для неё и для её отца я – никто и ничто. Что какая-то девка с улицы, попавшая в её семью только из-за того, что её отец женился на тете Лене, не стоит ничьего внимания. Она уже тогда была в центре всеобщего внимания, только из-за того, что её предки были графиями. А если мне удавалась урвать себе хоть кусочек внимания, она ужасно злилась и устраивала мне разные подставы.
За тринадцать лет почти ничего не изменилось. Прекрасная и всеми любимая Ангелина была всегда в центре внимания. Она была лучшей во всём, всё ей удавалось. И оценки хорошие в школе, и танцует прекрасно, и родителей постоянно слушается. Все ей гордятся. Даже моя мама, которая должна была гордиться мной, моими успехами, была на стороне Ангелиночки.
Ангелина была не только умной, спортивной, милой, но ещё и красивой. Это замечали всё. Да и она хорошо за собой ухаживала. Внешность соответствовала её имени – настоящий ангел. Светлые волосы, длинною до пояса, с большими кудрями. Своими волосами она очень гордиться, и обрезать или перекрасить такие чудесные волосы для неё кощунство. Глаза у неё были серыми, ими она тоже гордилась, и всегда выделяла их хорошим макияжем. Пухлые губы всегда красила только помадами со светлыми оттенками. Также она могла гордиться своей грудью второго размера. Её одежда всегда была только от лучших дизайнеров, которую она покупала в дорогих бутиках или же ей делали её на заказ. И только поэтому она выглядела как ангел. Характером же она совсем не походила на ангела.
На меня же всем было наплевать. Отчиму и Ангелине всегда было за меня стыдно, о чём они не уставали повторять. Мать же никогда мне этого не говорила, но этого и не требовалось. Ей тоже было за меня стыдно, и я видела это по её взгляду. Да и правы они – гордится мною не за что. В моём табеле из хороших оценок была только пятерка по труду, и то она была только потому, что учительница была в больнице и уроки у нас вели старшеклассники. Четверок было всего две: по французскому и по литературе, по остальным предметам я еле добивалась троек.
Внешностью я тоже не особо выделялась. Волосы темного цвета, со светлыми, почти белыми, корнями. И как я не старалась закрасить белесость в волосах, у меня это никак не получалось. Совсем недавно я покрасила кончики фиолетовым цветом. На темных волосах фиолетовый был еле заметен. А вот длина моих волос меня радовала – кончики волос еле доходили до груди. С грудью у меня тоже были проблемы. Точнее проблема в том, что этой самой груди у меня почти не было. Размером она была чуть больше нулевой, а до второго размера, как у Ангелины, мне было как до небес. Лицом я тоже не вышла, у меня были пухленькие щечки и маленький нос. А свои глаза я вообще ненавидела и ото всех прятала, даже от собственной матери. Они были странно белого цвета, который меня ужасно пугал. Именно поэтому в моей ванной был ящик, в котором находились цветные линзы. В этом ящике умещалось три коробочки с линзами, в которых было около двадцати пар, и капли для глаз, которые очень помогали когда линзы раздражали глаза. Все эти линзы были одного цвета – коричневого, и заказывала я их в одном и том же интернет-магазине. Благодаря этим линзам, все думали что у меня карие глаза, и я избежала насмешек Ангелины хотя бы поэтому поводу. Вообще «сестренке» не нужно было искать причины чтобы насмехаться надо мной, их и так было предостаточно. Одной из них было то, что я почти не умела краситься, поэтому использовала только тушь и блеск для губ, но и об этом Ангелина не знала. Она просто говорила, что хоть с косметикой, хоть без неё, я всё равно чучело.
А вот имя у меня было красивое и редкое – Милана. Фамилия и отчество у меня от отчима. О родном отце, мать даже не заикается, ну а я не стала и разузнавать. Бросил и бросил! Сейчас мне уже все равно, что с моим биологическим отцом.
 - Уже бегу, – ответила Ангелине, спускаясь с лестницы.
В ответ получила только снисходительную улыбку.
Я ужасно нервничала, и не знала что сейчас будет. Потому что обычно нас вызывали по отдельности, чаще всего, меня поругать, Гелечку похвалить, ну или чтобы поставить перед фактом. А звать нас обеих, чтобы что-то сообщить - такого ещё не бывало.
 - Ну и зачем мы тут собрались? – спросила, подходя к креслу, на котором сидел отчим.
 - Повежливее, – осадил меня отчим.
В ответ я промолчала, ограничившись кивком.
 - Родители хотят сообщить нам радостную новость, – поведала мне сестричка.
 - Ты съезжаешь? – тихо пробурчала я.
 - Милана, - уже громче повторил отчим, - я же сказал, повежливее, – и выжидающе на меня уставился. Ангелина вторила отцу, только она смотрела насмешливо.
 - Хорошо.
 Когда мужчина убедился, что я больше не буду их прерывать, то заговорил:
 - Мы с Леной, - отчим кивнул в сторону мамы, - посоветовались, и пришли к решению отправить вас обеих в школу-интернат. Тем более, Гелечку туда уже давно приглашали, восхищались её успехами, - смотря на свою дочь, с гордостью говорил он. – Вот мы и решили, что время настало. Ангелиночку там уже долго ждут, больше оттягивать её переезд нельзя.- мужчина выразительно посмотрел на свою «Ангелиночку», что-то говоря взглядом, на что она кивнула. - А ты Милана, - теперь отчим посмотрел в мою сторону, - всегда будешь под присмотром старшей сестры.
Я чуть не подавилась воздухом, когда услышала это. Я? Под её присмотром? Метнув возмущенный взгляд в стороны «сестры», увидела её насмешливый. Она насмехалась надо мной! Она всегда насмехалась надо мной.
Так и хотелось выкрикнуть «Что?», «За что?», но я так и стояла, не произнеся не слова. Тем временем отчим продолжал:
 - Да, и подтянуть предметы тебе не мешало, там за этим проследят.
 Для меня это было шоком, Ангелина же радовалась во всю. Она подлетела к отцу и сильно-сильно обняла его, поцеловав в щечку, а он о такой реакции расплылся в улыбке и погладим любимую доченьку по голове. Потом она подошла к маме, но ту только поцеловала, без объятий.
 - Ну, наконец-то, думала не дождусь. – говорила она. – А всё из-за некоторых. – недовольно посмотрела в мою сторону, но через секунду снова кинулась к «папочке» в объятия.
Не поняла… В чем я-то виновата? Я была бы только рада, если бы Ангелина уехала.
 - Какая школа? Сейчас же середина года – февраль… - немного отойдя от шока, спросила я.
Отчим обратил на меня внимание, покрывая недовольным взглядом:
 - Не волнуйся, в эту школу вас бы взяли даже в мае.
 - Это очень хорошая школа, вам там понравиться. – «успокоила» меня мама, и тоже погладила Ангелиночку по голове.
Нет, я уже уверена, что там мне не понравиться. Точнее понравиться, но не мне, а всеми любимой Гелечке. Её бы не отправили в обычную школу, а это значит что и в этой «хорошей» школе, будут знакомые и друзья Ангелиночки. А если там будут дети богатеньких родителей, то эта школа по определению не может быть хорошей. Хорошая школа – это школе где на каждом шагу нет заносчивых и самовлюбленных знакомых Ангелины.
 - Кстати, милая, - улыбнулась «доченьке» мама, отходя от кресла в котором сидит отчим. Она что-то взяла с комода, и отдала Ангелине в руки. – Тебе письмо, от директора.
Ангелина посмотрела на большой белый конверт в своих руках и улыбнулась, счастливо, я никогда не видела, что бы она так улыбалась. Но, сейчас держа в своих руках этот конверт, в котором находилось послание от директора школы, в которой её так давно ждали, она действительно была счастлива. Пусть я видела её такой первый раз, но решила не заострять внимания на этом, сейчас было важно другое.
 - Где хоть находиться эта школа-пансион? – я ни к кому конкретно не обращалась, но смотрела на отчима. Потому что Ангелина сейчас обнимала маму, и я не хотела отвлекать их от «семейных» объятий пустыми разговорами.
Я понимала, что надо хоть что-то узнать о школе, в которую нас скоро отвезут.
 - Школа "Element" находиться в Подмосковье. – пафосно ответила Ангелина, разорвав объятия с моей матерью.
И что я должна была из этого понять? Подмосковье очень большое. Я вопросительно посмотрела на «сестричку», но она уже не обращала на меня внимание, а что-то обсуждала с мамой. Вслушиваться в их разговор я не стала, зная, что ничего важно в нём не услышу.
Развернувшись, уже хотела бы уйти, как меня остановил голос отчима:
 - Милана, собери вещи сегодня, завтра с утра выезжаем. Не хотелось бы из-за тебя опоздать. – привычным пренебрежительным тоном сказал мне он.
Этой новость он меня ошарашил, так, что я от удивления замерла на месте, без сил пошевелиться. Я надеялась, что у меня будет хотя бы несколько дней, что бы собраться и подготовиться к мысли, что я буду учиться в школе-интернате. Что в этой школе будет полно друзей Ангелины, с которыми она будет насмехаться и издеваться надо мной.
Ничего не ответив мужчине, я двинулась к лестнице. Проходя мимо матери и «сестрёнки», услышала, как они договариваются через полчаса пойти в салон красоты.
Честно меня всегда поражало и обижало, что родная мать не общаться со мной также как с моей сводной сестрой. С ней она всегда мила, общительная и обходительна, а со мной… со мной она вообще очень редко общается. Со мной она ни разу не ходила в магазин, не то что в салон красоты.
Уже подхода к своей комнате, услышала, как меня окликнула мама. Обернувшись, увидела, что она идет за мной.
 - Да? – вопросительно посмотрела на неё, надеясь, что она не пришла добить меня «радостными» новостями. Хотя и так знала, что ничего хорошего она мне не скажет, она никогда не подошла бы ко мне, чтобы сказать мне что-то хорошее. Обычно для этого она сама звала меня к себе, но такие «обычно» были очень и очень редки. 
 - Милана, пожалуйста оставь своего хомяка дома. Там запрещено держать животных…
 - Хонорика. – перебила на полуслове её. – У меня хонорик.
 - Оставь своё животное здесь. – уже раздражаясь продолжила она.
Она хотела ещё что-то добавить, и уже открыла рот, чтобы сделать это, как с первого этажа её позвала Ангелина:
 - Елена, ты скоро? Мы же хотели ещё в бутик зайти…
 - Да, сейчас спущусь, дорогая. – ласково ответила мать той.
Дорогая… ко мне она так никогда не обращалась, а вот к Ангелине – милая, дорогая, бывает даже «детка». Меня же она называет только по имени, никогда не сокращая его до ласкового - «Мила». Отчим тоже никогда не сокращает моё имя, чему я даже рада, иначе бы как его жестокое «Милана, ты снова меня разочаровала!» звучало? Всеми любимая Ангелина вообще другое дело, она всегда называет маму по имени – «Елена». Она считает, что такое имя нельзя сокращать до простонародного «Лена». По её мнению это - не солидно, а она привыкла к самому лучшему и «сельское» сокращение имени не для неё. В этом я была с неё конкретно не согласна, полное имя действительно было солиднее, «Лена» тоже звучало хорошо и совсем не «по-сельски». Но с бзиками Гелечки, я не спорила, да и зачем, она всё равно будет считать правой только себя.
 - Я буду ждать тебя на улице. – услышала я ответ Ангелины, а потом и цокот каблуков.
Мама, повернувшись ко мне лицом, жестко спросила меня:
 - Я надеюсь, ты меня поняла?
Её тон уже не был ласковым, каким она отвечала Ангелине. Сейчас он был раздраженным, она сама была раздражена. Только из-за чего? Из-за меня? Но что я опять не так сделала?
 - Да. – тихо ответила ей, опуская глаза. Это я сделала только потому, что не хотела, чтобы она видела мою злость, чтобы она задержалась, и стала объяснять, как я должна там себя вести, не увидев в моих глазах покорности.
Убедившись, что я «уяснила», она, отвернувшись, пошла в сторону лестницы, а я зашла в свою комнату. Прислонившись к двери спиной, я съехала по ней и уже сидела на полу.
Клетка Буцефала стояла прямо напротив двери, и поэтому, подняв голову, я увидела черные глазки, смотрящие прямо на меня. Я улыбнулась ему, и на коленках поближе подползла к его клетке.
Как она может просить меня отставить моего пушистика здесь? Моего единственного друга, оставить одного – без меня… Без моего внимания, ласки и любви. Оставшись тут, он загнется через неделю. Отчиму он не нужен, матери тоже, всю заботу о нём предоставят служанкам. А им он зачем? Они просто будут выполнять свою работу – кормить и чистить, чтобы не вонял. Они не будут с ним играть, баловать его разными вкусняшками, выводить на прогулку по саду, чесать пушистый животик, а он не может без этого. Он уже привык, что мы каждую пятницу, когда большинство слуг уже разъехались по домам, а отчим с мамой и Ангелиной не приехали из ресторана, гуляем в зимнем саду. Когда нас никто не отвлекает от игр, когда никто не кричит чтобы, я убрала свою «крысу» в клетку, когда я могу вынести в сад его лабиринт, который не помещается в комнате, и он может побегать по нему, и выбежав поплавать в малом бассейне с подсветкой. Служанки всего этого делать не будут, и в конце концов ему будет скучно и одиноко.
А как я буду без своего пушистого друга, который способен успокаивать меня один своим видом. Я тоже не смогу без него, без его маленьких зубок, которые любят всё пробовать, без маленьких глазок, которые удивленно смотрят на этот мир, без его лапок, которые ходят везде где только можно, в том числе и по мне, без его радостного «гуканья», которое он издает когда видит что-то новое или интересное. Как я буду одна, в школе полной мажоров, которые не упустят момент надо мной поиздеваться. Кто меня будет жалеть, тыкая в мою руку своим носиком, когда я сума сойду от контроля и насмешек Ангелины. Как я смогу оставить своего единственного друга одного, скучать по своей хозяйке?
 - Не оставлю! – в слух твердо проговорила я, открывая дверцу клетки Буцефала.
Пушистый друг сразу же полез на мои руки, и я не стала его хватать, зная, что он хочет забраться ко мне на плечо. Он очень любил там сидеть, и взбирался туда каждый раз, как только я подставляла ему руки. Погладив его по мордочке, я с тихим вздохом сняла его с плеча и пересадила на колени.
 - Ну и что нам с тобой делать? – спросила у него. – Оставить тебя тут я не могу, ты здесь и месяца не продержишься… А в этой школе животные под запретом… - рассуждала вслух, чеша животик Буцефала. – Но лучше пусть там у меня будут проблемы, чем я оставлю тебя одного. – тепло ему улыбнулась, и быстро пока он не сумел сориентироваться и укусить меня, щелкнула пальцем по маленькому носику. – Ладно, придумаю что-нибудь на месте, а сейчас нам нужно собираться.
Взяв Буцефала в руки, переложила его с колен на постель. Он сразу понял что к чему и первым делом добрался до подушки и, вцепившись в её край зубами, потащил. Этот взъерошенный хонорик выглядел так мило и одновременно смешно, что я не выдержав, улыбнулась.
Он снова одним своим видом успокоил меня, после разговора с «семьёй». Сейчас мне было уже не так печально, как десять минут назад. А всё потому что я точно знала, что в этой школе буду не одна, а с моим пушистиком. Я уже точно решила, что возьму его с собой, и неважно, что держать животных в комнатах там запрещено. Меня всё равно от туда не выгонят – отчим позаботиться. Потому что тут я без Ангелины буду никому не нужна, а её в любом случае не выгонят, с такими успехами и папочкой. Конечно, когда они узнают, что я взяла с собой Буцефала, то отчим на меня обязательно наорёт и скажет что ему постоянно приходиться за меня краснеть, а мама только укоризненно на меня посмотрит и покачает головой, соглашаясь с отчимом, потом они увидят Ангелину, обнимут её и забудут обо мне и моей «крысе».
Достав из комода запечатанную упаковку клетки-переноски, которую я купила совсем недавно, стала отдирать скотч. Ещё её надо было собрать, что бы завтра утром сразу же посадить в неё Буцефала, как только меня позовут, чтобы садиться в машину. Старую клетку, в которой он жил здесь, я разбирать и мыть не стала. Слуги всё равно будут это делать, даже не замечая, что животного нет.