После охоты

На деревянное крыльцо небольшой аккуратной избушечки, расположенной прямиком посередь небольшой полянки, вышел Кутузов 13 июня. Он достал из кармана трубочку курительную, набил табачком и закурил. Перешатываясь с пяточки на носок он запел тихонечко себе под нос: «Дожди-пистолеты»…

Тут из-за деревьев леса к избушке с рёвом кинулся большой бурый медведь. Добежав до крыльца, он сел на траву и схватился лапами за голову.
- А я тебе говорил не смешивай! – сказал медведю Кутузов, - надо было с нами водку пить, а то там и ликёры, и какой только дряни... В погребе пиво есть, поправь здоровье, а то совсем на человека не похож.
Медведь, еле поднявшись на задние лапы, пошёл за избушку, пошатываясь то в одну сторону, то в другую.

На крыльцо из избы вышел Наполеон. Он от души потянулся, прищурившись, посмотрел на солнышко и, достав носовой платочек, высморкался. Аккуратно складывая платочек, Наполеон заметил инициалы «М.Т.Ц.».
- Кутузов Иваныч, не твой ли? – спросил Наполеон, протягивая Кутузову платок. Кутузов обозрел инициалы и произнёс, выдохнув дым:
- Нет, Наполеон Степаныч, не мой, но чей знаю. Положи на стол, я передам.
Наполеон положил носовой платок с таинственными инициалами на небольшой столик, стоявший за спиной Кутузова. Взяв со столика стеклянную бутылку с кефиром, Наполеон открыл её и отпил.
- Дожди-пистолеты… холодное лето… - стал напевать Наполеон.
Тут из избы вышел медведь с кружкой пива, вид у него был более оживлённый, он поздоровался с Наполеоном, пожав тому руку и стал за спинами Наполеона и Кутузова, между ними, время от времени попивая из кружки.

Тут на лошади прискакал чей-то денщик и, спешившись, передал Кутузову конверт, и деликатно отвернувшись, стал разглядывать сосны и ёлки.
Наполеон заглянул в письмо читаемое Кутузовым и, пробежав пару строк глазами, хмыкнув про себя, вернулся в исходное положение.
- Белая стрекоза любви, - замурлыкал под нос себе чей-то денщик.
Наполеон удивлённо уставился на медведя, медведь, переглянувшись с Наполеоном, уставился на Кутузова. Кутузов, оторвавшись от письма,  посмотрел на медведя, потом на Наполеона, потом осмыслив ситуацию, отвесил чьему-то денщику подзатыльник. Чьей-то денщик на время смолк и сконфузился, пытаясь выправить ситуацию, он ещё тише запел:
- Ты же для меня котёнок, - и получил ещё раз подзатыльник от  Кутузова, и ещё от Наполеона, и ещё…
- Стой, Миша, - сказал Кутузов, - у тебя лапа тяжёлая, ещё уложишь тут…
Медведь опустил занесённую для подзатыльника лапу и отпил из кружки пива, чьей-то денщик не слышно выдохнул и открыл глаза.
- Дожди-пистолеты… - замурлыкала под нос денщиковская лошадь.
- Не жалко, не жалко летит твоё лето, - одобрительно посмотрев на лошадь, подхватил Наполеон.
- Щелчок, зажигалки, дожди-пистолеты, - пропел озарённый денщик, одобрительно посмотрев на лошадь, получив одобрительный взгляд от Кутузова.
Кутузов положил письмо на стол, что-то надписал, окунув перо в чернильницу, и отдал денщику, уложив письмо в тот же конверт.
- А печать, - спросил денщик.
- Да что ж за формализм? – посетовал Кутузов.
- Так меня же в штабе… - начал было жалобно денщик.
- Ладно-ладно, - сказал Кутузов и ушёл в избу, через пять минут он вынес запечатанный конверт и отдал чьему-то денщику, чей-то денщик сел на лошадь и ускакал.
- Денщиковое ли это дело, письма развозить? – спросил медведь.
- Я вернусь, наведу порядки, - сказал Кутузов.
- Хорошо поохотились, - сказал Наполеон и отпил кефир из бутылки.
- Хорошо, - сказал Кутузов, и взял со столика позади него бутылку кефира.
- «Хорошо», подумал про себя медведь, но в слух ничего говорить не стал.

- А я, Кутузов Иваныч, всю Европу объездил, теперь вот «Золотое кольцо» повидать хочу.
- Конечно-конечно, Степаныч. Владимир, Суздаль, Москва, да полно городов, приезжай, свиту только не бери… Не люблю я этого.
- Да не вопрос, Иваныч. Только телохранителей… пятьсот-шестьсот тысяч?
- Это можно, потеснимся да разместим в Москве, это не Санкт-Петербург – столица «не резиновая». Везде же столицы резиновые, только у нас нет. Морду от приезжих, смотри-ка воротят. Вот Москва – дело другое, хлеб-соль-ключи от города.

- Кутузову фельдмарш привет, - крикнул слезший с лошади маршал Жуков. Наполеон и Кутузов повернулись к Жукову.
- А Вы тут, что ещё забыли?! – строго спросил Кутузов.
- Да, трубочку передать, - сказал Жуков, подавая Кутузову трубку, – Это Ваша, а это Иосифа Виссарионыча.
- А что у Вас маршалов за трубками направляют или в опале? – спросил Кутузов, отдав трубку Иосифа Виссарионовича, и забирая свою.
- Да с Вами же повидаться хотел, - сказал Жуков, увёл Кутузова в сторону и что-то шептал ему на ухо. Кутузов хмурился, хмурился, а потом рассмеялся:
- Ай-да, Цицерон! Ай-да, сукин сын! – забрав носовой платок с таинственными инициалами «М.Т.Ц.», Кутузов передал его Жукову, - Вам проще отдать, да сами-то не везите. Звания не позорьте.
И Жуков ускакал, сев на лошадь.
- Я тоже пойду, - сказал медведь и, пожав лапы Кутузову и Наполеону... руки Кутузову и Наполеону пошёл в лес, напевая:
- Странники в ночи,
Чужие прежде…
Ловят взгляд в ночи
В немой надежде…

Кутузов что-то шептал Наполеону на ухо.
- Ай-да, Марк Туллий, - утирая слёзы от смеха, произнёс Наполеон, между его приступами.
- Не наше поколение, - улыбнувшись, сказал Кутузов, и сел в плетённое кресло.

Всё-таки Наполеон собрался и посетил Москву и некоторые города «Золото Кольца». В Костроме, куда он прибыл инкогнито, он встретил Цицерона, осматривающего Церковь Воскресения на Дебре. Он долго что-то шептал ему на ухо, чем крайне рассмешил последнего.
- Такого о себе я ещё не слышал, - едва сдерживая смех, сказал Цицерон, - достойная жемчужина в моей копилке клеветы обо мне.
Когда Цицерон успокоился, Наполеон тайком передал ему какую-то курительную трубочку. Цицерон завернул её в носовой платок с его инициалами и положил в карман сюртука.

Дожди-пистолеты...