Сказание о Добрыне-Скоморохе и новгородской казне

ГЛАВА 4.
Матушка в купальницу по лесу ходила…

Ватажкой скоморошьей и дорога не голодна, и путь короче. Как не спешил Добрыня с братовым поручением в Великий Новгород – ранее кануна Иванова дня не поспели : не близок путь от Киева, натерпелись порядком. Бакуня, Гудим, Рекун, Болорев, Бахарь, Дубыня, Ряха да он, Добрыня-Скоморох, – вот и вся его потешная дружина, испытанная во многих скитаниях и страданиях годами лихой жизни на просторах необъятных.
« – Добрыня, а в Мостищах-то заждались,»– лукаво блеснул здоровым глазом Бахарь.
« – Заждались… – с тоской подумалось, и тут же волшебством предстал облик той, кого дороже не было для него. Росана, суженая Добрыни, дочь кормилицы, что приняла сироту и растила в семье своей после гибели матери Добрыни – княгини рода бояр Даниловых, изведенной по навету и зависти соперницы. Иначе не быть бы Добрыне Скоморохом, а сидеть в палатах древнего боярского рода. Так-то…
« – Ну так как раз и поспеем, недалече : глянь-ко на реку – подгадали к праздничку,» – вдаль показал Бахарь.
И действительно в вечерних сумерках ложились на спокойную гладь северной реки Волхов отблески костровищ обрядовых и слышны становились песни хороводные да вскрики игрищные – в эту ночь как никогда переплеталась Русь языческая с православием нарождающимся. Тихонько скрипнула калитка знакомая, приник Добрыня к окошечку заветному, вот и объятья долгожданные, речи горячие…
« – Матушка-то на пастбище ушла, вербу втыкать от нечести да травы собирать заветные, а я, пойдем, Добрынюшка, что тебе покажу,» – Росана в травяном купальском венке была чудо как хороша и настойчива. Оглянулся Добрыня-Скоморох : его ватажки и след простыл, не до дела теперь, можно не думать ни о чем до утра  троесолнечного…
  Не заметил как оказались они с суженой возле дуба могучего, в тумане ночном собором исполинским воздвигшемся на краю лесной чащи возле озера древнего, потаенного, только местным ведомом. Дед Росаны, старый Везнич, обучил девочку еще ребенком премудростям жреческим, языческим : жил и знахарствовал здесь же, неподалеку, в лесной чаще. Неподалеку-то, неподалеку, да сколько сгинуло опричников княжеских, пытаясь найти деда, о том знали; а кому надо-то не со зла и без хитрости – водила к нему внучка его, Росана.
« – Обведу я тебя, свет очей моих, ненаглядный суженый мой, вокруг дуба древнего, обрядного триединожды – не разлучит нас никакая судьба-лиходейка, никакой наговор наветный,» – перечить было невозможно, хотя и не так представлял себе Добрыня обретение счастья своего желанного.
« – Выпей-ка из фляжечки,» – ласковые руки обвили, горячей волной захлестнуло, как будто бы расцвел над ним чудесный огненный цветок папоротника заветного и все его желания сбылись, нашел Добрыня свой клад драгоценный…
Разгулялась ватажка потешная, распотешилась – игрища да бесчинства купальской ночью – вековая традиция древних русичей : где телегу на крышу затащили, где окна замазали, где забор разобрали, но без злобы, с песнями обрядовыми. Здесь и «коршун», и «целовки», и «пятнашки», и «горелки» – с вечера до зари возле купальского очищающего костра молодежь шалила-миловалась, прыгала через огонь обрядовый, стараясь рук не расцепить-не разжать. С вечера же топили бани северные – очищались водой и огнем, дружбой их языческой; а после хороводов костровых всем миром разгоряченным бросались в святой источник речной заводи – не везде купаться разрешалось, шалили-то русалки волшебные, самое себя потеряешь из-за такой.
Девушки же в ночь на Купалу долгожданное счастье себе искали: мирной жизни да замужества милого, пуская венки травяные обрядовые по течению глубинному волховскому – чей не потонет, той и сбудется заветное. Шутливые песни-перебранки купальские разносились на воде по всему необъятному Ильменьскому простору, растворяясь в предрассветной мерцающей дымке.
« – Глянь-ко, Добрынюшка, солнце до венца идет,» – шепот горячий суженой заставил очнуться-опомниться… Вынырнул из разнотравья росистого, повернул голову – действительно солнышка как будто три красуются.
« – Какое ж наше то будет,» – так и замер Добрыня.
« – А то, что среднее прыгает-дрожит, кланяется-гуляет – то и наше, славянское, обряды наши купальские приходит посмотреть – мне так дедушка рассказывал сызмальства, два других в другом времени другим землям светят,» – пояснила Росана нежная, теплая, сонная, желанная… Только понял Добрыня – важный день зачинается, пора и о делах новгородских, и о ватажке своей потешной вспомнить.