85D

После того, как я родила своего первого и пока единственного ребенка, мое тело очень сильно изменилось. Грудь прыгнула с размера 75С сразу на 85D, вес скаканул с 65 до 72-х килограмм, живот стал напоминать сумку кенгуру, только пустую и без прорези вверху.

Я оказалась не готовой к такими переменам, и, скажем прямо, серьезно пала духом. Моя чувствительность к внешней оценке повысилась до такой степени, что самым лучшим выходом было бы просто не показываться на глаза обладателям злых языков. А еще лучше - никому вообще. Но мне было катастрофически важно общаться с людьми, пусть и не готовыми принять меня в новой роли и формах матери, и я использовала любой шанс, чтобы выйти в люди. Как оказалось, зря.

Как-то, месяцев через девять, один приятель (младший меня на год, еще неженатый, бездетный и, к моему несчастью, знающий меня со школьной скамьи), вынес мне приговор (он, разумеется, об этом даже не догадывался). Посмеиваясь, он сообщил во всеуслышание всей честной компании, что я стала вдвое больше, чем была в школе. Если не брать в расчет размер груди, которой я на тот момент еще кормила ребенка, и которая действительно выглядела на фоне всей фигуры огромной, это была явная и наглая ложь. Но ни один человек из присутствующих не встал на мою защиту. Я рассчитывала на то, что бестактность будет оперативно пресечена, и как минимум три человека из присутствующих поставят на место наглеца, который, не подумав, лянул глупость, и инцидент будет исчерпан. Но, к моему ужасу, на сказанное не отреагировал никто. Люди просто промолчали, тем самым как бы подтверждая справедливость сказанного. Тогда я сама огрызнулась в ответ первым, что пришло на ум. И впервые почувствовала горечь. Именно тогда я впервые поняла, что осталась одна, и отныне окружающие смогут беспрепятственно транслировать любые свои претензии к моему внешнему виду - в лучшем случае молча, но чаще в духе шутливой непосредственности прямо в лицо. Типа: "Ох, надо же, как сильно ты изменилась". И я ничего не смогу с этим поделать.

К сожалению, я все угадала правильно.

Прошло несколько лет. Борьба за свой старый вес и формы и борьба за право быть такой, какая я есть, привели к тому, что главном мерилом моей ценности для меня самой стал мой внешний вид. В глазах всех, кто меня знал до беременности и родов, я читала молчаливое осуждение, граничащее с презрением. Каждая собака, знашая меня ранее, чем я стала матерью, спешила констатировать факт, что я уже не та, что раньше. Фотографии категорически не нравились. Вместо того, чтобы плюнуть на все и наслаждаться новой жизнью с новым человечком, я страдала от того, что мои параметры никак не желают возвращаться в норму. А они тем временем не только не возвращались к прежним показателям, но, наоборот, стремились от них все дальше и дальше.

И вот однажды я стояла я на крыльце дома, где прошло мое детство, и из нашего подъезда вышла соседка - пожилая пенсионерка с пятого этажа. Когда-то я писала статью про ее дочку (та занималась реабилитацией детей-инвалидов, материал вышел во всеукраинской газете, это чем-то ей помогло). Теперь ее мать окинула меня оценивающим взглядом и сказала, фальшиво улыбаясь: "Ой, это кто? Надо же, а я тебя сразу не узнала. Такая толстушка стала".

Напоминаю, во мне тогда было максимум 75 килограмм, 15 из которых приходились на грудь. Сейчас я с завистью смотрю на те свои старые фотографии и думаю, что соседку было бы неплохо стукнуть чем-то тяжелым: что она мне терла, почему я в это верила? Но тогда меня буквально захлестнули два протеворечивых чувства. Я чуть не расплакалась от обиды и беспомощности (формально ведь она была права). И одновремено с этим я была страшно зла на себя за то, что не придумала достойного ответа, которым было бы можно поставить эту наглую и грубую женщину на место (хотя, парадоксально, внешне она всегда выглядела интелигентной и очень приветливой, но не в тот раз).

Уже потом, намного позже, моя мама рассказала мне подоплеку той странной метаморфозы. Оказывается, годами пятью ранее у нее с этими соседями вышел скандал. Я, давно живущая в Киеве, слышала эту историю по свежим следам, но потом благополучно выбросила все подробности из головы. И зря. Потому что эта была одна из тех историй, которые забывать - себе дороже. Дело было так. Моя мама пришла с работы домой, прилягла отдохнуть, но вскоре была разбужена страшным и одновременно комичным инцидентом: в туалете из унитаза хлестало дерьмо. Как потом оказалось, тогда еще живая мать, а может быть, свекровь этой пенсионерки, которая проживала вместе с ними в квартире на пятом этаже, не придумала ничего лучше, чем спустить в унитаз очистки от картошки, рыбные головы и еще кое-что, чему было место в мусорном ведре, но никак не в канализации. Все это блаагополучно проскочило четвертый этаж, миновало третий и застряло в трубе между нашей квартирой и квартирой соседей снизу. Не повезло нам. Река нечистот тут же хлынула в корридор.

Моя мама, врач высшей категории, кардиолог, выпускница Киевского мединститута, человек, делающий замечание, когда мы, дети, произносили слово "блин", поднялась к одним и вторым соседям и быстро выяснила, где находится источник засора. Когда стало понятно, в чем причина, на виновников сполна вылился праведный гнев, приблизительно равный тому, что вылилось и продолжало литься в нашу квартиру. Лексика, которой оперировала мама при выяснении отношений, а особенно накал страстей, до глубины души поразил семью, где она до этого времени фактически была безотказным домашним доктором. Соседи глубоко обиделись и затаили злобу.

Несколькими годами позднее, той зимой, когда везде был страшный гололед и люди падали и получали травмы на ровном месте, мама вышла из подъезда, подскользнулась на крыльце, неудачно приземлилась на асфальт и сломама руку. Потом она рассказывала мне, что сидела на земле, прижав покалеченную руку к себе, и выла от боли. И еще ей было очень страшно посмотреть, что случилось: ей казалось, что там открытый перелом. В этот момент из подъезда вышел сосед - зять той самой пенсионерки с пятого этажа. Муж той ее дочери, о которой я писала статью. Моя мама приходила к ним домой по первому зову - померять давление, проконсультировать, она лечила его тестя, они были в прекрасных отношениях. Я помнила его веселым и жеизнерадостным человеком. Думаю, вы уже угадали, что он сделал. Правильно, он сделал вид, что ничего не видит и не слышит - и просто прошел мимо.

Мама заново рассказала мне эту историю, и эти соседи перестали для меня существовать. Хотя, если кто-то из них что-нибудь себе сломает, я, скорее всего, помогу. Как любому незнакомому человеку. Я не зверь.

28 июля 2015 г.
• Киев, Украина •