Стоит только захотеть -3

                3.                …        ...В коридоре раздался резкий продолжительный звонок.Я на цыпочках подкрался к двери.
        -Кто там?
        -Почта!- ответил нетерпеливый женский голос.- Примите телеграмму!
        -Одну минуточку! Одну минуточку…
        Я с трудом разбаррикадировал вход в квартиру и приоткрыл дверь. Почтальонша протянула мне запечатанный телеграфный бланк.
        -Распишитесь!- велела она.
        Я выполнил приказ и с нетерпением вскрыл депешу. Она предназначалась мне. Фамилия и имя были точны. Но текст…
        «Падала  раз вот тчк уезжаю детьми мамы тчк живи со своей другой тчк мая».
        Так и этак повертев загадочное послание, я вернулся в комнату.
        Друг опасливо выглядывал из-за шкафа. Он был уже одет.
        -Быстро ты успел!- усмехнулся я.- Вот, принесли…
        Друг долго всматривался в шифрованный текст, пытаясь что-то понять. Однако это оказалось выше его возможностей.
        -Абракадабра!- уверенно заявил он, скроив мину роденовского «Мыслителя».- Кто такая «другая»? У тебя есть женщины, кроме Майи?
         -Да ты что!- возмутился я.- Ты ведь знаешь, что я однолюб.
         -Так-то так, но откуда у неё сведения об  э т о й  связи? Можешь мне признаться. Я нем, как могила.
         -Иди ты знаешь куда… У меня действительно никого нет! Нужно рассуждать логически. Почему она «падала» ? И куда? И вообще что это за «дети мамы»?
         -Ну?- друг проницательно уставился на меня.- Почему?
         -Не знаю. Хотя… ниточка может быть. Что за слово «моя»?
         -???
         -Оно поставлено в конце. Следовательно, означает подпись. Например, Майя!
         -Да!- подпрыгнул товарищ.- Именно так!
         -Тогда вся телеграмма состоит из опечаток. Нужно применить де…
         -…дуктивный метод расследования!
         -Именно! Попытаться найти смысл.
         -Бо-оже, ты же умница! Я всегда верил в это!- восхитился друг.
         Его льстивые выкрики подстёгивали меня.
         К вечеру текст депеши был выправлен. Я в изнеможении упал на диван.
         Друг читал вслух, стараясь быть как можно более проникновенным.
         «Подала на развод. Уезжаю с детьми и мамой. Живи со своим другом. Майя».
         -Хм…- помолчав, друг отложил телеграмму и искренне попытался приободрить меня.- Ну, что же… Развод – это великолепно! Теперь ты свободен. Окончательно и навсегда.
         -Но я не хочу развода!- крикнул я.- Я люблю!
         -Ерунда!- глубокомысленно констатировал друг.- Это тебе кажется. Ты внушаешь себе забавные мысли.
         -Я люблю её!- заорал я, сжимая кулаки.
         -Когда любят, не удирают из дома. Тем более, по водосточной трубе,- резонно продолжил друг.- Ты шутник!
         Я вскочил с дивана, натягивая на себя пиджак.
         -Идёшь проветриться?
         -Иду домой! К любимым!
         -Рехнулся! Тебя же там прикончат!
         -Пусть! На миру и смерть красна . Но я извинюсь, я покаюсь! Я буду семьянином! И к чёрту роман! Это всё из-за него!
         -Пропал казак. Мир праху его!- Друг постно перекрестился.- На своих похоронах ты меня не увидишь.
         -Аминь!
         Я выбежал из комнаты…

        …Дома у нас никого не было. Подводная тишина стояла в опустевшей квартире Я слонялся по комнатам, не находя себе места. Голоса жены и детишек звучали у меня в ушах. Я доставал из альбомов их фотографии и поочерёдно целовал. О тёще я старался не думать.
        Зазвонил телефон. Я метнулся к нему.
        -Ну?- спросила трубка трагическим фальцетом друга.
        -Уехали,- прошептал я.
        -Этого следовало ожидать,- философски рассудил всё тот же голос.- Но всё образуется. Не теряй мужества!
        -Воскресенье заканчивается. С завтрашнего дня у меня отпуск. Мы хотели поехать в Одессу.
        -Я не оставлю тебя в беде. Поедешь со мной. Только не бросай роман! Он вернёт нашу жену…
        «Нашу жену?!»
        У меня потемнело в глазах.
        -Нашу?- завопил я.- С каких пор она стала «нашей»? Я тебе покажу! Я тебя…
        -Хо-хо-хо!- содрогалась трубка.- «Узнаю брата Колю»! Кризис миновал. Теперь я за тебя спокоен!..

        ….Наутро я явился в Управление за отпускными. Поболтав  с сослуживцами о том, о сём , я заглянул в кабинет шефа.
        Антоний Аверкиевич с лучезарным лицом корпел над бумагами. Слезы умиления стояли в его в глазах .
        «Очередная директива,- подумал я.- Заучивает наизусть…»
        Шеф увидел меня. Шеф вздрогнул.
        -Го-о-лубчик!
        Он сделал спринтерский рывок. Я никогда не ожидал от него ничего подобного.
        -Спа-а-аситель!!!
        На всякий случай я отступил поближе к выходу. Но шеф загнал меня в угол.
        -Как же, как же!- ворковал он.- Поэт! Творец! Созидатель!
        Он оттеснил меня к столу, указывая на письменный прибор.
        -Нужно написать…
        Я возмутился. В душе.
        «Опять какой-нибудь отчёт…»
        Шеф прочёл мои мысли.
        -Нет, нет! Стишки! Тёплый лирический мадригальчик!
        -Кому?- спросил я, с отвращением берясь за перо.
        Шеф оглянулся, деликатно покашляв в кулак.
        -У Веры Фёдоровны юбилей… Круглая дата… Приветственный адрес от коллектива… Все организации, все отделы… Мы не хуже других!
        -Кто эта Вера Фёдоровна?
        -Ка-ак? Не знаете? Зампредседателя Законодательного собрания!! Высокая, полная женщина… Приказала только стихами!
        -Ишь, ты,- не удержался я.- Тезоименитство, значит. А подношения будет?
        -В смысле – подарки?- осведомился шеф.
        -В смысле – да!- сказал я.
        -А как же! Ведь первый зам! Мы купили вазу. За пятьдесят тысяч рэ!
        Я почувствовал на себе чей-то взгляд. Я обернулся.
        Удобно расположившись, в руководительском кресле сидел Цыпкин.
        Шеф не замечал его.
        Цыпкин вызывающе усмехнулся. И я взглянул на мир глазами своего героя.
        -Ну, а если бы уборщица?- спросил я.
        -Что – уборщица?- не понял шеф.
        -Если бы уборщица справляла юбилей, тогда как?
        -Сравнили!- номенклатурно нахмурился Антоний.
        -А что?- невинно вытаращился я.- Равноправие!
        -Виктор Васильевич, не кощунствуйте! – Руководство внушительно погрозило мне пальцем.- Садитесь и сочиняйте! Я пробовал, у меня ничего не получается. На карту поставлена честь коллектива!
        Цыпкин снова усмехнулся.
        -Антоний Аверкиевич!- Я вышел из-за стола.- Что такое депутат?
        -В смысле – кто?- Шеф сдвинул очки на нос.- Ну- у… в основном, слуга народа.
        -Следовательно, избиратели – народ?
        -Кхм, в некотором смысле, да! Так сказать, электорат.
        -В таком случае я не буду сочинять мадригальчик. Извините!
        -Почему?
        -Потому что я не придворный пиит! Думаю, что Вера Фёдоровна обойдётся без стишков. Поздравьте её по телефону от своего имени, как от члена электората. А коллектив здесьнепричём.
        -Вы с ума сошли!- испуганно замахал руками начальник.- Если вам трудно, я сам напишу. Уже написал! Вот…
        Я взял протянутый мне проект адреса. Я прочёл:

        Ваш административный гений,
        Ваша твёрдая рука
        будут жить для поколений
        долговечные века.
        Коллектив желает вам
        жить упорно, бесконечно,
        и под Вашим руководством
        строить Будущее вечно!

         -О!- воскликнул я, переглянувшись с Цыпкиным.- Строить светлое Будущее! Зампред будет довольна.
         -Правда?- робко спросил шеф, и выстраданная улыбка засветилось на его скромном лице.- Вы знаете, это первый мой опыт. Но теперь… я всех завалю!
         Я представил кипы приветственных посланий и их адресатов. Я невольно пожалел их. И, тем не менее, я продолжал ценить своего руководителя. Он был милый, тактичный человек. Он панически почитал начальство. И это был его единственный недостаток.
         Я положил дифирамбы на стол.
         -Как выражается моя тёща: сие не Сумароков, но… для Веры Фёдоровны сойдёт. Только уберите это « упорно, бесконечно». Оно режет слух. Напишите лучше так: « Мы желаем Вам всегда быть простой и человечной». Ну а дальше, как хотите…
        -Спасибо!- с чувством пожал мне руку шеф.- Я верил, что вы поможете.
        Он двинулся к своему креслу.
        Цыпкин выскочил из него и направился к выходу.
        -А ты ничего,- усмехнулся он.
        -Ты тоже,- сказал я.
        Чёрное море и белый пароход ожидали меня.
        -Счастливо оставаться, Антоний Аверкиевич!
         -До свидания, голубчик!
        Шеф поднял на меня затуманенный взор. Мысленно он был сейчас на юбилейном вечере. Стоя на трибуне, он взахлёб читал вслух бодрые железобетонные вирши, вызывая у слушателей невидимые миру слёзы.

        Через насколько часов поезд уносил нас с другом на юг.
        В это же время другой экспресс увозил в Москву моих героев…

* Аферисты. «История дипломатии».*
Возрождение  традиций.  «Кругом обман!».
* Чемоданы кругосветных  путешественников.*

           «…Весть о том, что в 13-м вагоне едет странная делегация для встреч с депутатами Госдумы и правительством взбудоражила весь состав.
          -Кто такие? Откуда?
          -Кто их собрал?
          -Да, хрен какой-то, а с ним ещё сколько-то…
          -Аферисты?!
          -Не похоже. Приличные вроде…
          -Тогда, точно они! Всегда такие под интеллигентов подделываются, а посля чемоданы крадут.
          В третье купе отовсюду просачивались любопытные. Интересовались, прикидывали, разносили новости по всему поезду. Человек восемь недоверчивых теснились у дверей, обрушивая на Цыпкина примеры и факты, способные разрушить целые религии, а не только примитивные доводы «делегатов».
          Особенно усердствовали молодой человек с блокнотом в руках, тощая дореволюционная старушка, и молодящаяся блондинка в халате цвета разлуки  с бородатым измученным шпицем на руках, отдалённо напоминающим саму хозяйку и известного в прошлом меньшевика Каутского.
          Как данный зверь, невзирая на строгие железнодорожные правила, попал в вагон, было неизвестно. Однако каждое оскорбительное высказывание дамы, он подтверждал отвратительным хриплым тявканьем, вызывая возмущение чувствительной Симы Гурвич и ропот активиста Охрименко.
          Между тем члены делегации продолжали пополнять багаж личных знаний. Просвещённый Цыпкин щедро пичкал их нужной литературой. Куртяну листал «Историю дипломатии». Буратаев читал «Уголовный кодекс», изучая подозрительные статьи «от» и «до». Миша зубрил латынь. Тамара  стенографировала высказывания шефа и его оппонентов.
          Цыпкин разъяснял:
-На заре Советской власти наше первое и, к сожалению, почившее государство рабочих и крестьян, было объявлено многонациональным. Союз Советских Социалистических Республик создавался на основе добровольного объединения народов в единую братскую семью.
         -Прямо уж и добровольного !- тут же съехидничала блондинка со шпицем.- А то мы не знаем, как загоняли народы в эту «добровольность»!
        -Ррргав, гав, гав!- тут же подтвердил её истину шпиц.
        Цыпкин на гнусный  выпад не отреагировал. Даже не взглянув на мятущуюся пару, он продолжал:
        -Я вспомнил это для того, чтобы подтвердить: Россия по-прежнему многонациональна, и наша делегация создана по принципу народного представительства. Например, товарищ Куртяну – приднестровец. Охрименко – украинец. Буратаев – бурят. Гурвич – еврейка. Тиммонен – карел. Чуб – белорус. Гаргалык - представитель небольшой кавказской народности. В первые годы Революции со всей России шли ходоки в Кремль. Шли со своими сомнениями и радостями, надеждами и бедой. Мы возрождаем традиции народных ходоков.
         -Обман!- заверещала допотопная яга.- Кругом обман!
         -Ррргав, гав!- подло подтвердил её выпад шпиц.
         Молодец с блокнотом прищурился.
         -А кому нужны сейчас ваши ходоки? Повсеместно имеются официальные избранники  – депутаты. Они вхожи во все инстанции и ведомства, решают от нашего имени государственные дела. Мы их уважаем, верим и… не нуждаемся в самозваных представителях.
         Цыпкин задумчиво посмотрел в окно, за которым кружились наливающиеся золотом поля.
        -А давно ли вы лично выбирали своего депутата? – усмехнулся он.- Ведь сейчас это право отдано на откуп партиям! И мы уже знаем, что некоторых  партийцев за различные  преступления лишили  мандатов и неприкосновенности. Кто-то из них удрал за рубеж и теперь находится в международном розыске, кто-то уже  сидит на скамье подсудимых. Так что, не всё « спокойно в Датском королевстве». А поскольку нам это не безразлично, мы хотим хоть как-то помочь окончательному наведению порядка в стране. Снова возродить народный контроль, народные дружины, лечебно - трудовые профилактории.  И призываем остальных последовать нашему примеру. Чтобы бесполезная трескотня об общественном самоуправлении  наконец обрела и плоть, и реальность.
         Слушатели пожимали плечами.
         «А действительно, что мешает нам иногда встречаться с руководством в тесном народном кругу? – неожиданно подумал корреспондент столичной газеты Пётр Модельный, торопливо занося в блокнот свои ещё неоформившиеся мысли.- Поговорить о том, что волнует душу так называемого «простого человека»? Конечно, и президент, и премьер постоянно находятся на связи с людьми, но всё это мимолётные  полуофициальные встречи. А те, что иногда  случаются, как, например, недавняя с музыкантами, ничего полезного обществу не принесли. Песенки свои пропели, да гитарку главе государства поднесли. А ведь могли бы, могли поднять та-а-акое наболевшее! Но то ли не дотумкали, то ли сробели…»
         -А что?- вдруг неожиданно заявил он.- Знаете, в чём-то я с вами согласен. И непрочь и сам присоединиться к вашей делегации. Тем более, что живу в Москве и могу даже временно поселить вас у себя. Ну, как?
        -Бо-о-оже!- воскликнула блондинка и от неожиданности выпустила шпица из рук.- Как же быстро мы умеем перекрашиваться!
        Вредоносное животное, кувыркнувшись в воздухе, жирно шлёпнулось на пол и отчаянно заверещало.
        -Обман! Кругом обман!- заголосила и яга.
        Охая и ахая, сюсюкая и всхлипывая, дама наклонилась к псу, чтобы поднять его. Но оскорблённый, ушибленный и злопамятный зверь неожиданно цапнул её за руку. И, видимо, спасаясь от неминуемого возмездия, бросился наутёк по коридору, ненароком сбив с ног проводника, несущего кому-то два стакана чая.
        Кипяток пролился на пса и на брюки служителя, заставив от боли и неожиданности заорать и его.
        На эти вопли, визги и вой из остальных купе повыскакивали пассажиры. И некий с утра надравшийся субъект, пытаясь удержаться  на нетвёрдых ногах, схватился за  кран экстренного торможения, оборвав его и тут же остановив состав.
        Прибежавшие начальник поезда и два ревизора ревностно выявляли нарушителей, штрафуя и даму, и виновника торможения. И поскольку мадам отказалась выкинуть псёнка или сдать его в багажный вагон, а субъект не только отказался платить штраф, но и порвал старшему ревизору мундир, их обоих высадили на ближайшей станции.
        И дальнейшая судьба их осталась неизвестной…

* Премия за вредность производства.
Руководящий китель.*
Бледное ухо подчинённого.
Амнистия для хулиганства.
*»Ученье – свет»*

                Между тем пассажиры 13-го вагона купались в лучах неведомой славы. Самостийные делегаты казались им то законспирированными астрофизиками, то кинодокументалистами, рассовавшими в разных местах свои хитрые скрытые камеры.
           Проводник, сменивший штаны, ворчал и гордился. Начальник поезда и оба ревизора ехали в его купе третий час подряд. Проводник держался середины  м е ж д у  самых полярных мнений.
           -Вот затея… Такой ещё не было,- обратился к нему начальник поезда.- Что скажешь?
           -Да-а…
           Проводник схватился за спасительный веник и в семнадцатый раз подмёл купе.
           -Что «да-а»?
           -Не знаю… Как скажете… так и будет.
           -А сам-то что думаешь?
           -А я как вы…
           «Вымпел переходящий буду требовать и премию за вредность производства,- думал проводник, старательно прислушиваясь к бормотанию начальства.- А может,  и перевода на московско -питерский «Сапсан»… Попрошусь!..»
           Неожиданно появившийся из соседнего вагона гражданин в руководящем кителе недавних лет долго убеждал в чём-то ревизоров и примкнувшего к ним начальника поезда.
           На следующей узловой станции он исчез и через несколько минут вернулся в сопровождении наряда железнодорожной милиции.
           Молодой капитан, старший ревизор и бдительный гражданин проникли в купе Цыпкина. Остальные представители власти на всякий случай обнажили оружие.
           Любопытных сдуло ветром.
           Проводник заперся в туалете, не пуская туда начальника поезда.
           Наступила тишина. Лишь стучали колёса, да банально вздыхал младший ревизор, до икоты боящийся крови и выстрелов.
           Наконец дверь купе приоткрылась. Бдительный  китель боком выполз из неё и поспешно потопал в свой вагон. Младший ревизор в панике заткнул уши пальцами.
           «Сейчас начнётся…»
           Но появившийся смущённый капитан извинялся за беспокойство, старший ревизор отводил глаза. А Цыпкин понимающе и мило улыбался, глядя, как укрывают стражи порядка свои невыносимые револьверы.
           Капитан ещё раз вскинул руку под козырёк.
           -Прошу извинить!
           И немедленно из своего укрытия появился проводник, загубивший мечту о «Сапсане» и премии.
           Начальник поезда глядел на него с подчёркнутой неприязнью.
           -Дурак!- прошипел он, наклонившись к бледному уху подчинённого.
           -Сами!- огрызнулся проводник, даже в склоке блюдя служебную субординацию.
           Любопытствующие вновь заполнили коридор.
           -Документы проверяли!- объяснял им проводник.
           -Ну и что?
           -Всё в порядке…
           Недоброжелатели притихли.
           Из вагона-ресторана, снисходительно поглядывая на окружающих, появился Миша Гаргалык.
           Любопытные зашептались.
           -Представитель малой народности…
           -На совещание…
           Дореволюционная бабуся появилась на пути делегата.
           -Сынок…
           Миша остановился и отрицательно взглянул на неё, ожидая подвоха.
           -Обман?
-Нет, уверовала я!- радостно взвизгнула бабка.- Теперь подмоги прошу. Как от представителя народа…
           -Ладно,- согласился Миша.- Идёмте!
           Сопровождаемые почтительным шёпотом окружающих, они прошли в купе.
           -Внук у меня за хулиганствие попал,- объясняла уверовавшая , суетливо вертясь на заваленном книгами диване.- Напился у дружка на свадьбе и с пьяных глаз амбицию учинил. То ись полный разгром! Вообче-то он смирный, а тут за девку подрался. Она, стерьва, раньше с им гуляла, а как Митька из армии возвернулся, так к тому устремилась. А Ванятке обидно. Хочь и дружок евонный – жених, а не вытерпел – учинил… Суд был,тоже не разобрался. Ваньке -пять, Митьке – год.  А Верка, сучка, хвостом вильнула и в город подалась. Вы, сынки, прознайте, может, какая амнистия для хулиганствия выйдет? Потому как дураки эти глупые в тюрьме сидят, а Верка в ларьке пивом торгует да по кинам с кобелями шляется…
           Общество улыбалось. Миша обещал разузнать.
           -Сколько лет Ванятке?
           -Да на Покров, почитай, как раз тридцать стукнет. Молодой ишшо…
          -Мальчик!- согласился Миша.- Но дура лекс, сед лекс! - тут же выдал он всё, что запомнил из латыни.- Закон суров, но это закон!.. Значит, так… Ты, старушка, агитацию свою нехорошую брось. Потому что мне, когда я в  Москве буду,  о твоём настроении служебно доложат. Так что ты положение соблюдай, а я постараюсь…
          -Батюшка!- затрепетала бабуля, ловко сунув в руку заступника запотевшую десятирублёвку.
          -Что это?- не понял Гаргалык.
          -За труды благодарность. Сто граммов выпьешь,- поощрительно улыбнулась просительница.- Обычай такой есть. Не подмажешь, не поедешь!
           -Обычай?!- Миша побагровел.- Взятка это, а не обычай! Ты что  делаешь, а? Представительному лицу при исполнении обязанностей сумму суешь! И какую? Тьфу! Юридических законов не знаешь? В тюрьму! В тюрьму!!!
           Старуха охнула и затрясла головой.
           -Нет, вы поглядите на неё!- кипятился Миша.- Предрассудок, доставшийся нам с незапамятных времён! В тюрьму, в тюрьму! И Ваньку с Митькой туда же!
          -Не губи-и-и!- завопила старуха.- Тёмная я! Пережиток социализьма!
          -Ну ладно, ладно, не реви,- смягчился  Гаргалык.- Не реви, слышишь? На первый раз прощаем, но в следующий…
          -Не буду, не буду, вот те крест!- резво вскочила бабка.- Тёмная я, ниверситетов не кончала… Всё ж из дальней деревни… с заимки сибирской…
         -Зря! Ученье – свет,- наставительно изрёк Миша, возвращая ей непрестижную купюру.- Бери и… иди. Иначе передумаю…
         Старуха испарилась. Любопытные окружили её. Боязливо всхлипывая, она бормотала о строгости делегатов.
         -Хочь и не нашей нации узбек этот, а неведомой…
         -Горец он, бабка. Из кавказской народности…
         -Да по мне будь хочь кто, лишь бы человечество соблюдал. А душа у ево всё едино имеется. Без обману!..

*«Налёт на почтовый вагон.
Огнеупорный дурак.*
* Атмосфера взаимного понимания.
«Я люблю тебя, жизнь!»*
*Тезисы гениальной статьи.*

           В тот самый момент, когда потрясённая бабка восхищалась невероятным гуманизмом Гаргалыка, в одном из медучреждений города Александрова зазвонил телефон. Дежурный поднял трубку.
          -Психоневрологический диспансер слушает… Что- о?! Так, так… записываю… Сейчас выезжаем!..
          На перроне Александровского вокзала царила обычная суета. Кто-то уезжал, кто-то возвращался. Сверкали улыбки и слёзы. Подходили и уходили поезда. Торговали киоски. Бегали носильщики. Гастарбайтеры привычно очищали заполненные урны.
          Вдруг прямо на перрон въехали два санитарных автомобиля. Люди в белых халатах выскочили из них и, в сопровождении выбежавшего им навстречу руководящего кителя, понеслись к только что подошедшему экспрессу.
          Перрон на минуту затих, затем загудел тревожно.
          -Налёт на почтовый вагон!
          -Что вы болтаете? Это вам не Англия! Просто пьяного задавило…
          -Ерунда! Роды в поезде!
          -Да не роды, а крушение! Сорок погибших, остальные ранены…
          Слухи цвели.
          Несколько человек помчались к кассам сдавать купленные билеты. Остальные бежали за халатами. Подоспевшие стражи порядка проявляли мужество и героизм.
          -Граждане, успокойтесь!.. Господа, разойдитесь!
          Господа не реагировали. Граждане тоже. Подмосковные электрички уходили без них.
          Психиатры осторожно вошли в вагон. Удалив посторонних, устроили трёхминутный консилиум. Санитары торопливо распаковывали смирительный реквизит. Проводник привычно оккупировал туалет.
          Старший врач решительно оглядел свою команду.
          -Вперёд!- воскликнул он.
          Санитары ворвались в третье купе.
          Двое мужчин и три девушки мирно пили чай.
          Врачи переглянулись.
          -Вы к нам?- приветливо спросила Тамара.
          -Д- да… если позволите,- ответил главный медик, с профессиональным пристрастием вглядываясь в лица пациентов.
          -Прошу,- поднялся Цыпкин.- Давайте потеснимся…
          Усадив гостей, он взглянул на бушующую за окном толпу и повернулся к соратникам.
          -Я говорил о трудностях – вот они.  Сначала в нас увидели авантюристов. Теперь принимают за сумасшедших. Ну, что ж, объясним и этим товарищам всё. Как можно короче. А то, кажется, из- за нас опять задерживают поезд…
          Эскулапы подозрительно следили за ним. Эскулапы вырабатывали диагноз. А он говорил…
          Санитары за дверью изнемогали от бездействия. Редкостный избыток сил заставлял их переминаться, словно застоявшихся жеребцов. Санитары желали работать. Но работы не было.
          Медицина торопливо ставила каверзные вопросы. Пациенты отвечали спокойно и обстоятельно. Атмосфера взаимного понимания обволакивала купе.
          Перекинув через плечо смирительную бутафорию, санитары печально возвращались к машинам. Снова их ожидало бесконечное заигрывание с санитарками, надоевшие дежурства на кухне, да ночные бессонницы с интеллектуальными играми в «подкидного», «очко» и «преферанс».
          Толпа рассеивалась. Сенсации не произошло.
          Дали отправление.
          Проводник, покинув убежище,  объявился  в тамбуре , разнузданно напевая.
          -Я люблю тебя, жизнь!
          Врачи выпрыгивали из вагона на ходу.
          -Счастливого пути, господа делегаты! Желаем удачи! Похлопочите, чтобы нам подняли зарплаты!
          Цыпкин со товарищи махал в ответ из окна.
          Поезд набирал ход.
          Приближалась Москва.
          А в своём купе, лёжа на верхней полке, неугомонный обладатель руководящего кителя то истерически звонил по сотовому телефону, то отправлял с ноутбука вопиющие послания  о законспирированных террористах в Администрацию президента, в Правительство и в силовые структуры. Называя не только номера поезда и вагона, но  и даже  третье, четвёртое и пятое купе…