Вот и лето пришло

Стая пуха напала на кошку. На рыжего котёнка, выскочившего во двор порадоваться первому в жизни лету. Он замечательно прокатился на пуховой пелерине, расставив по-тигриному лапы. “Вау”, - это я сказал.

- Мееееееее-к, - это он шлёпнулся через корень ясеня. И гласная е, выдававшая его инородное происхождение, прервалась, заткнувшись о согласную к. Пока я размышлял – должны ж быть несогласные, раз есть согласные, как он уже катился обратно. Сам как одуванчик – рыжий в белом, прозрачном и мерцающем.

И вдруг пушинки выскочили из-под его лап, закружились хороводом вокруг растянувшегося рыжика-пушистика.  Это вмешался любопытный ветер. Так подумал я, наблюдая взметнувшийся кверху уличный сор.  Припавший к бордюру коврик, чуть дышал, затаившись. И дождался момента, метнулся белой стаей на нашего рыжика, обвил его, словно шалью и закружил в танце.

Я отбивался от злобной полиэтиленовой пачки, оставляющей после каждой атаки очень неаккуратные отметки на моей рубашке в продольную голубую полоску. Да и на брюках, пусть и тёмных. И не заметил, что котёнку уже плохо. Расширившиеся глаза недоумённо взирали, вращаясь вместе с телом. Откуда-то появилась искра, и верховой огонь мигом проскочил по пуховой дорожке к пуховой шали на малыше. Основная масса пуха почему-то не воспламенилась, а дружно осела, приняла свой прежний легкомысленно-невинный вид. А вот шерстинки успели подхватить пламя и стали перекидывать его с одного места на другое. Несчастный закричал “Мяяяяу” – отчаянно, без иностранщины, взметнулся вверх и рванул огненным комком куда-то в сторону – к бачкам. Благо встретилась большая лужа, непросохшая в тени многоэтажки.

Немного жженой вони, жалобное повизгивание и лёгкий пуховой туман – словно в ожидании новой жертвы.