Пять Стихий. Песнь Земли. Глава 10

                Песнь Виноградной лозы.
                Свиток первый. Запах трав.
                10 глава.
                Эги. 344. г. до н.э. от Фифы.
- А вот и Студент!  – Коготь ехидно улыбнулся. Фифа кивнул.
С утра парень на условленном месте оставил просьбу о встрече. Освободившись от занятий, он поспешил в беседку, представитель воровского мира уже его ждал. Коготь имел привычку появляться раньше назначенного срока - то ли перестраховываясь, то ли делать нечего было. А погода сегодня выдалась хорошая, самое то - посидеть в сухой беседке, понежиться в ещё тёплых лучах солнца.
Фифа беззаботно тряхнул волосами, закидывая длинные локоны назад, подставляя Когтю своё лицо для изучения. Пусть рассматривает, может, что новое для себя придумает.
- Ну, и как успехи? От своей мекитры избавился? – Коготь въедливо рассматривал парня. – Вижу, что нет. Убивать не каждому дано, так что терпи -  или сбегай. А то вон какой измотанный. Убийцей - родиться надо. Это тебе не всякую фигню смешивать.
Фифа пожал плечами, ну, не дано, так не дано…
- Дело у меня к тебе, Коготь, - парень прислонился к устойчивой опоре, держащей свод беседки.
- Какое ещё дело? – насторожился воровской. – Слышал, купца, которого ты искал, прирезали. Стража набежала. А там гора трупов. Ты навёл? Ты ещё портрет рисовал в тот раз, с каким-то молокососом когда приходил.
Фифа молчал, давая Когтю выговориться. Почему-то тот считал себя наставником для красавчика- студента, учил воровской жизни, советовал о быте. Вот и теперь, Коготь не мог отказаться от поучений.
- Студент, куда ты влез? Ты видел, с кем связался? Молокосос-то твой, точно тебе говорю, из наёмников.  Такие по трактам ходят. Прирежет он тебя, если что не так.  А ты, птенец желторотый, даже пискнуть не успеешь. Вот купца убили, хотя он тот ещё купец оказался… Так и тебя заодно укокошат.
Фифе стало смешно, Коготь Яську испугался, к чему бы это…. Вроде представитель невидимого мира не был замечен в трусости. Что же его так напугало?  К барсам бы его, точно бы штаны изгадил, на кошек нарвавшись…
- Ладно, Коготь. Учту. Ты закончил?
Деловар поперхнулся, обычно его не прерывали. Но, посмотрев на парня, смягчился.
Тот действительно выглядел измождённым и уставшим. Не объяснять же, что сегодня Леонид словно с цепи сорвался и дал им тройную нагрузку. Видите ли, он пытался измором поумерить их бурную деятельность из опасения, что опять куда-нибудь влипнут. 
За бой в доме лжекупца их никто не осуждал, но нагрузки увеличили, и не только в палестре, считая, что, уматав до трупиков, у мальчишек не останется сил на новую авантюру. А вот и гхыр вам. Они сами возьмут ещё и пещеру. Только бы найти! Мать уже выслала стражников на поиски. Мальчишкам же хотелось бы взять самим - и доказать, что уже взрослые.
- У меня тут одно дело, если хочешь, пошли, зайдём, там и поговорим, – Коготь направился из беседки, Фифа, пожав плечами, пошёл следом.
Осень уже была полноправной хозяйкой. Почему-то время периодом козы  издавна называлось. Может с массой праздников Вакха и Диониса связывалось, когда начинали пить вино, а может из-за того, что у козлов начиналась случка.
Огромные жёлтые листья ковром покрывали траву, по которой сейчас уже домовитые хозяйки козлов подводили к своим козочками. Буйство красок осени только добавляет романтики в начало нового года. Новый урожай, новая любовь... Всё новое. Ещё не закончился гон оленей, и по лесам слышны их трубные зовы к началу турниров. По горам скачут козы в охоте, жаждущие любовных утех. Люди пьют вино и думают о семье. Сколько сейчас свадеб играют… Юноши и девушки стараются уединиться парочками… Красивое и весёлое время.
Прошедший поутру дождь намочил яркий ковёр осенней листвы, и они шафрановыми бликами, подобно уменьшенным солнцам, светились среди травы. Это вызывало какое-то радостное тёплое чувство, сходное с праздником.
Фифа уже успел прогуляться по мокрому лесу, даже грибов набрал – пищу богов. Завернув свой улов в куртку, чтобы не помялись, отправил домой. Мать их куда-нибудь добавит для вкуса. В одной вязаной хламиде было всё же холодно. А он ещё голову намочил дождевой водой прям с листьев. Опять замёрзнет.
Хотя когда лил холодную воду на голову, было очень приятно. Прохлада волшебными дождевыми каплями обволакивала голову, струилась по волосам. Вот теперь они сохли на всё ещё тёплом солнце. Лучи после дождевой воды волосам придадут приятный золотистый оттенок. А то Фифа уже заметил, волосы начинают темнеть, а этого ему не хотелось. Да и куртка, уехавшая вместе с грибами… Поленился домой зайти, отнести “пищу богов”, вот теперь и мёрзнет.
Коготь повёл его почти за город в так называемый квартал бедноты. Там стояли брошеные дома, которые так и не удосужились снести.
Их возводили быстро, на скорую руку, когда из Пеонии хлынула волна беженцев от войск ахеменидов. По той территории враги прошли с особой жестокостью. Женщин угоняли в рабство, мастеровых на строительство столицы Персополь. Эгейцы тогда отделались меньшими потерями. Но и сейчас они платят дань. Пеония вошла в состав эгейских земель, и теперь дань у них совместная. Беженцы уже расселились, устроились, как смогли, и вот времянки стоят пустыми. Полуразвалились, покосились, но ещё держатся. Вот здесь и ютится городская нищета, здесь же тайный люд имеет своисхроны. Даже Фифа, пасущийся на рынке, общающийся со спекулянтами и контрабандистами, в этой части города был впервые.
Нельзя сказать, что здесь была грязь или нечистоты, но вот дух какой-то пустоты и отчаянья, казалось, был впитан этими развалинами. Возможно, беженцы оставили все свои страхи, боль в этом месте прежде чем начать жизнь заново. И руины наполнились страданием людей, сохраняя в себе эту память.
Коготь двинулся к одному из таких домов - похожему на барак, уже отслужившему своё. Подобно тому, как в их Логове окна были заколочены, создавая ощущения нежилого и мёртвого дома. Да и само здание было покосившееся, с провалившейся крышей.
Внутри было мокро,  холодно и противно. Свет почти не проникал в помещение, и Фифе пришлось держаться за стену, чтобы не упасть, следуя за Когтем, пока глаза не привыкли к темноте. Потом они вышли к костру, разведённому в центре большого помещения.
Огонь был вялым и почти не грел. Да и освещал слабо. Вокруг него, словно тени, шевелились дети. Старшему было лет десять. Здесь Коготь и осел на деревянных  ящиках, окружавших тщедушное пламя.  Фифа присел рядом.
Огонь освещал грязные детские лица, худенькие тела в каком-то рванье. Ребятишки были из тех, кто бегал на рынке и воровал еду, не брезговали и кошелями. Грязное тельце прошмыгнуло мимо парня и растворилось в темноте. Затем возникло около Когтя, передавая ему что-то и шепча на ухо. Коготь усмехнулся.
- Студент, ты ничего не обронил? На возьми, - в руке теневого главы был бронзовый ключ. Большой как штопор, с кольцом для верёвки, до этого висевший на фифином поясе, спрятанный в штаны. Парень покачал головой, потрепал грязного ребёнка по волосам.
Один из мальчишек, сидевших у костра, что-то рассказывал о многоножках. Остальные его слушали с открытым ртом. Парень не стал прислушиваться к оратору.
- Откуда они? – Фифа кивнул на детей. Коготь, разламывая лепёшку, раздавал детворе.
- Из Тимфаи. Их родителей в Орестиде 4 года назад то ли лес рубить наняли, то ли строительство какое… - Коготь говорил тихо, отстранённо, без эмоций, как об обычной жизни. – Там скифы налетели, всех порубали. А вот мелкие спрятались, а потом в столицу доковыляли. Теперь тут так и живут.
Коготь поставил для мальчишек воду на огонь:
- Такие везде пролезут.
Фифа непроизвольно почувствовал вину. Тимфагия одна из лучших областей закреплялась за потенциальным наследником, считалась его столом. Сейчас она за Илькой, и он её номинальный правитель. Правитель же Орестиды отец Фифы. За каждым представителем аристократии уделы закреплены, с которых они получают доход и за которые отвечают перед общим делом – Государством. Так Аминтор имеет стол в новой столице – Пелле, хотя раньше именно он был правителем Тимфаи. Филипп – правитель Эг, как сакрального места. Вот  теперь Фифа и почувствовал собственную ответственность за этих детей, словно сам был виноват, что в Орестиде 4 года назад погибли их родители.
- Студент, ты - то чего хотел? – Коготь отвлёк Фифу от размышлений.
- Да всё о том купце. Если поможешь…
Коготь искоса оглядел собеседника и горестно вздохнул.
- Значит, я прав. Влез ты в это… Зачем тебе? Ведь прирежут…
- Коготь, надо. Действительно надо. Дом в городе, спасибо тебе, нашли. Нужна пещера, где он товар держал. – Фифа взял Когтя за плечо, заглянул в лицо. – Очень нужно. Заплачу, сколько скажешь.
Сумрачный человек в сомнениях покачал головой. По его виду можно было прочесть, что ему жаль Студента, полностью погрязшего в какой-то афере. Но самому туда лезть не хотелось. Самосохранение не давало Когтю увлечься чем-то столь опасным. Вот воровство на рынке, мелкие кражи, даже залезть в чей-то пустой дом,   это бы он рискнул, но вот так соваться, где точно прирежут… Нет. Когтю была дорога его жизнь.
Фифа поднялся, побрёл к выходу. За дверью он обернулся к последовавшему за ним Когтю. Сунул ему деньги в руку.
- Ты это… Хоть молока им купи, – не оглядываясь, Фифа пошёл к центру города.
- Эй, Студент. Если что узнаю, я сам тебя найду! – донеслось ему в спину.
На душе было гнусно и муторно после того, как увидел этих несчастных детей, когтеву шелупонь. И сколько таких сирот! Которые никому не нужных. Лишились родителей – и всё: нет ни будущего, ни настоящего. Живут голодные дети. С этим что-то делать надо. Перед внутренним взором Фифы так и застыли голодные детские глаза и тщедушные тельца в обносках.
Парень завернул к Ильке, тот носился между домом и кузней на берегу. Когда он волновался – ковка его успокаивала. А если уж Илька начинал психовать, то не вылезал из палестра. Леонид его там даже не трогал. Стоял мальчишка в сторонке над мешком с песком измывался, долбал его и ногами, и руками. Разве что голову берёг. Он ей думал и психовал.
Фифа окликнул парня, тот с пробежки к кузне вернулся к крыльцу.
- Ну, узнал? - настороженно поинтересовался юный кузнец.
- Пока нет, - Фифа вздохнул. – Что куёшь?
- Да вот, Яська просил ему серебряную пластину сделать. Снимать околдование. Да и тебе пара заточек пригодится.
- Это да… - Фифа потрепал брата по плечу. – Всё образуется, найдём.
- Найдём, - согласился Илька.
Яська просил пластину ещё дней шесть назад, мальчишка всё отнекивался, что некогда. Вот теперь время нашлось – нервы называется. Вообще по серебру Илька уже работал лучше, чем Тор. Значит сегодня уже Яська обретёт долгожданную фигульку для ритуала.
- Барахло дай какое-нибудь своё, - попросил Фифа у друга, из дома он своё потом детишкам притащит, когда матери не будет, и челядь нос не сунет. А то ведь расспросами замучают. Вот в этом на Ильку можно положиться. Интересоваться, что и зачем – никогда не будет. Надо – значит надо, а для чего… если человек захочет – сам расскажет. За советом к Ильке всегда многие идут, и не только младшие или ровесники. И ведь на каждого время находит.
Илька молча вошёл в дом. Просторное помещение, отделанное тёмным деревом, было аскетически пустым и строгим. Лестница, ведущая на мансарду, с двух сторон имела перила - даже у стены, к которой примыкала. Под ней стоял массивный сундук, на котором спал Сурик. Из небольшого окна над лестницей шёл рассеянный свет, создавая приятный полумрак в пустом помещении.
При таком освещении пыль была почти не видна, хотя дочери Аминтора время от времени боролись с ней влажной уборкой. Но особо никто не следил, все занимались своими делами, более свойственными обитателям данного дома. Глава семейства находился либо в армии, либо в кузне. Его сын с тряпкой в зубах тоже не боролся за чистоту. Мыть лестницу и дом входило в обязанности Лиаппа, но он, как человек творческий, занявшись живописью, мог обо всём забыть.
Илька открыл один из сундуков, стоящих вдоль стены. Сундуки были деревянные, расписные. Краски на них были под стать дому – неяркие: кобальт, кадмий, охра составляли солярные узоры на крышках как сундуков, так и на их стенках. Собрав ворох какой-то одежды, парень отдал её Фифе. Тот к одежде взял ещё пару лепёшек.
Ничего, без лепёшек Илька не оголодает, он теперь к барсам на обед шастает, на жеребце иверийском. Его там любят за покладистость. Да, уж что-что, а вилять и юлить Илька не умеет. Сейчас вот барсы весной мальчишек уговаривают в ночное пойти. Как раз жеребята народятся, весело будет. А у костра байки страшные обычно травят, по крайней мере, так барсы говорят. До весны ещё далеко, правда, но кормят они и сейчас неплохо.
Договорившись о встрече в Логове, мальчишки разбежались. Илька, чтобы не тратить время на обег берега по тропинке, спрыгнул с обрыва. Видимо, ковка была в разгаре, и печь его ждала с оставленным у печи педагогом.
Фифа завистливо присвистнул. Такой прыжок! Ведь высота локтей десять будет… Он на такие подвиги мог сподвигнуться только на тренировках.  А Илька прыг - и побежал к печи. Белка  ты наша… Фифа, насвистывая, потащился обратно к нищему бараку. Что-нибудь ребятне, что не по размеру будет – продадут, хоть еды купят.
Проходя мимо указателя на базар, Фифа хмыкнул. Кто-то украсил стрелку колокольчиками. Это когда его старший брат Аминандра, или, проще, Аминта, был ещё в их возрасте, ну, до эфебии ещё, они так развлекались. Мальчишки тогда все Эги указателями украсили. Стрелка на базар, стрелка на палестр, стрелка в лес, стрелка к клумбе, и так на всё. Это чтобы люди, приезжающие в город, не плутали. А главное, чтобы не спрашивали, куда идти. Так указатели и прижились. Теперь все развлекаются, их украшая. Вот так можно встретить и колокольчики, и бубенчики, и ленточки яркие, вокруг стрелок повязанные. А весной на них венки кладут, это, наверное, девчонки.
А при входе в лес стоит нечто, смесь  обросшего Силлена с ослом. Тело ослиное с приставленными палками, голова Силлена, только очень обросшего, с рогами, а на теле задорно торчащий кверху хвостик. А бока обмазаны то ли клеем, то ли смолой, и на них всё липнет: листочки, трава, ветки. И всё это в небольшом кустике, качающемся при порывах ветра и оживляющему мифического персонажа. И на нём детской рукой написано: в лес пойдёшь, таким же станешь.
Очень не любят все, когда в лес чужие ходят. Весь лес уже занят и строго поделён. Когда Яська впервые ночью появился в Логове, очень нервничал при ночных криках. То ли филины с совами передрались из-за последней мышки, другую всё равно не найдёшь, сбежала, то ли гарпии по ночам над Эгами пролетают. Кузька тогда долго хихикал, объясняя, что это девчонки лес делят.
Вот он - водный город. Если приглядеться, прислушаться, то увидишь, как он неоднозначен. Это строгость и регламентированность административного центра, и простая городская суета, наполненная юмором и проказами, но это и мало кому заметная нищета с её болью. Фифа любил Эги во всём его многообразии.
Когтя в бараке не оказалось, зато мальчишки радостно налетели на подарки. Разобрали всё, что было велико – подогнули бережно, на вырост. Вещи чистые, добротные прослужат долго. Не часто у детишек бывал такой праздник. И лепёшки тут же раздали и съели. Илька даже свой зимний сисур  отдал, из которого сам вырос. Из-за него у детворы чуть потасовки не вышло, в итоге отдали самому младшему, лет шести, который полностью скрылся под мехом. Сурик этот сисур носить отказался, дескать, не модный, не красивый, ему мать богаче купит. Вот она - разница между аристократией и теми, кто в неё лезет. Да, у матери Сурика есть деньги,  у её отца конезаводы, которые так нужны. Но где её Филипп нашёл? Когда учился в Самофракии. Её туда в храм танцовщицей отдали. До сих пор Филипп сомневается, его ли сын, или ещё чей. И, естественно, ни о каком браке речи не было, договор о рождении ребёнка, а потом отвалил ей приданное и замуж выдал. Вообще у Филиппа с сыновьями плохо, одни дочери рождаются. Вот и в Сурике не уверен. Зато пацану с детства мать вдалбливала: ты сын басилевса, у тебя всё должно быть самое лучшее, самое дорогое. У кого из них есть это “самое”? у Ильки что ли? Законного наследника, или у него, Фифы, сына правителя Орестиды, или у детей Пармения? А Линкесты?
Вон, у Филиппа Лонка наследница всех заводов и пастбищ. Что ей, много надо? Сколько к ней женихов сваталось! И чем кончилось? Отшила всех, да ещё как отшила! Каждому точную характеристику дала, словно тавро поставила. От несчастных парней и другие невесты сторониться стали, припоминая ядовитый язычок Лонки. Сама ходит, как парень, в штанах и хламиде, или доспех эфебии носит. Предводительница амазонок яростная и агрессивная, к такой близко не сунешься. Ей из шмоток точно самое лучшее не надо, ей удобное и функциональное подавай.
Вот Филипп и старается сына никому не показывать – стыдится.
Это для аристократии не важно, что на тебе надето, главное кто ты - и дело делать. Честь рода в делах не уронить. А знать… Бывшие торговцы и заводчики, выводящие своих отпрысков в люди - лезут, друг перед другом богатством кичатся и покупными родословными. Модно сейчас свой род к богам относить, или легендарным ироям, вот храмы и зарабатывают, как могут. Словно все старые рода аристократия в лицо не знает, словно их происхождение на лицах не обозначено… Да и у кого из аристократии можно найти записи о происхождении, не ахемениды же они псовые… Также выпендриваются и в одежде, и еде, раз знатью стали, так дорогое и модное напяливают, а уж никак не заячий  сисур.
Одежда с Сурика мелкотравчатым точно бы не подошла. Яркая, броская, безумно дорогая, но холодная, не ноская, лишённая добротности и практичности.
Да уж, лучшие должны быть не в одежде, а в делах. Неспроста же аристократией правители именуются – лучшими то есть. Первыми в бой идти, со своими подданными горем и бедами делиться. А коль лучшими быть перестанут, ну, аристократией, - их армия быстро скинет, если под себя грести начнут, да и земли от себя изгонят. Хорошо, если жизнь оставят. И уж, конечно, дела никому нет, во что одет будет, когда войска поведёт. Лишь бы победил. А проиграет, или неурожай и голод – значит богам не угоден, и уже не лучший, уже не правитель.
Но хуже всех те, кто деньгами при ахеменидах разжились и теперь себя хозяевами жизни вообразили. Они считают, что купить можно всё: положение, власть. Фифа вспомнил, как его отец одного из таких прихвостней ахеменидов тихонько, аккуратно в сточную канаву отправил. Они тогда по делам в Пеллу ездили. Хорошо Яська о ёлочках придумал… Ёлочек на приспешников ахеменидов хватит.
Фифа потрепал детей по головам и пошёл к себе. Пора было готовиться к вылазке в пещеру. Илька что-нибудь придумает, как ее найти. А вот он может шариков наделать, создать дымовую завесу. Кто знает, что их ждёт на складе этого купца…
Старого сарая, где он проводил свои опыты, теперь не было, а жаль… Пришлось запереться в своей комнате и тихонько на аптечных весах взвешивать реагенты. Обычно на таких весах знахари составы трав собирают. Почти три обола Фифа заплатил за них, покупая на чёрном рынке. Интересно, сколько шариков ему надо сделать, пять - шесть? А хватит ли? Лишнее, если не потребуется, он точно продаст, а если вдруг не хватит?
Парень призадумался. Ведь шариками в пещеру кидать можно будет, чтобы злыдни оттуда повыбегали. Или себя прикрыть – если что.
На пятом шарике в дверь забарабанили. Снаружи была слышна ругань. Фифа чуть не рассыпал реагенты. Он не любил, когда ему мешали. Собрав свои ценные вещества, парень вышел. Его дверь грудью защищал педагог. В комнату же пытался пробраться смуглолиций Лиапп.
- А, Фифа, очень хорошо, – личный Илькин раб обрадовался появившемуся на пороге парню. Его же педагог всё продолжал плечом отирать пришедшего, не замечая вышедшего хозяина.
- Иди отсюда, иди, – бурчал пеонец, – не звал тебя никто. И не позовут. Нечего здесь делать. Иди, а то в лоб дам.
Фифа положил руку на плечо своего раба.
- Всё, успокойся.
Лиапп был встрёпан, через руку перекинута корзинка со снедью, видимо, уже сбегал на рынок.
- Иля просил всех собраться в Логове. Всем быть в охотничьем, – Передал педагог. Он обернулся к фифиному рабу. – А ты, деревенский маргит, будешь рот открывать, руки переломаю.
Фифа подавил смешок: что хозяин, что раб – одинаковые. Передав сообщение, Лиапп убежал - то ли остальных  оповещать, то ли уже в Логово. Его педагог запустил в след Лиаппу какой-то тряпкой. Фифа присмотрелся, тряпка оказалась его штанами, которые раб до этого чинил.
В Логово парень вбежал - так не терпелось узнать, что же Илька придумал. Следом мчался педагог, с плащом в охапку, который юный господин не пожелал набросить, а сверху кожаных белёных доспехов умудрился водрузить свою демократическую куртку.  Раб всё беспокоился, что не по форме выпустил хозяина из дому.
Мальчишки были уже в сборе. Видимо, всё же Лиапп забежал к нему последним. Все были в кожаных панцирях, белых льняных доспехов эфебии они ещё не имели. Кузька сидел  на тюфяке, тёр лицо, видать спал, перед тем как Лиапп к нему ворвался. Яська о чём-то переговаривался с Данкой.  Ильке педагог помогал застегнуть жесткий налокотник поверх хламиды. На приход Фифы ребята встрепенулись.
- Ну, Иль, что? – Фифа влетел в Логово.
Лицо брата было сосредоточенным и бледным, по всему видно, что он принял какое-то решение, тяжело ему давшееся.
- Кузь... Поговори с мёртвыми. Иного выхода я не вижу, – Голос Ильки был глухой, недовольный собой. – Вино, молоко, мёд и всё, чтобы ты восстановился, Лиапп принёс.
Фифа сунул нос в корзину: фляга с вином, кубышка мёда, молоко, курица, лепёшки…
- Деньги-то где взял? – не сдержавшись, поинтересовался он, оценив закупку и зная, что у Ильки своих средств нет.
- У Атты, – отмахнулся парень.
Да, повезло Ильке с отцом. Обо всём поговорить могут, денег попросить, или просто взять – разрешалось. Аминтор сыну доверял, и тот не оставался в долгу, ничего не скрывал. Вот емуда и братьям приходилось зарабатывать, чтобы родители с вопросами не лезли. А тут всё просто.
- Ну, давай попробуем, – Кузька пожал плечами. – Мне вещи покойников нужны и что-нибудь из дома их.
- Я всё принёс. – Илька выложил перед иллирийцем меч купца, нож, которым тот был убит, тряпицу с почвой из кухни, и ещё какую-то мелочевку.
Кузька всё осмотрел, кивнул.
- Да, пойдёт, - лицо его было серьёзным, сосредоточенным. Он оглядел помещение Логова. – Немного тут разберите, мне место надо.
Яська с Илькой быстро освободили пространство. Илька оттащил бронзовый очаг в другую комнату, чтобы не занимал место. Фифа убрал всё с тюфяка, чтобы Кузьке было где лечь. Два педагога, пущенные в Логово вместе с хозяевами, закрыли дверь, заперев её на доску. Так, на всякий случай - мало ли кому придёт в голову их побеспокоить.
Кузька расставил предметы в нужном для себя порядке, известном только ему. Мечом лжекупца вырыл ямку рядом с тюфяком. На её границах начертил ножом какие-то знаки. Вонзил в землю нож, меч. В ямку посыпал земли, читая заговор. Налил немного вина под речитатив своих стихов. Напевая заклинание, немного посидел над содеянным.
Мальчишки, не мешая, стояли, прислонившись к стенкам Логова, наблюдая за священнодействием. Данка с Яськой осели в углу. Илька мялся, чувствуя себя виноватым, что подбил друга на ритуал.
- Кузь, давай я с тобой пойду – предложил он.
Иллириец дёрнулся, тряхнул рыжими волосами.
- Иль, не мешай, а? - мальчишка закончил расставлять вещи из мелочёвки, – Понадобишься – позову.
Ещё раз всё осмотрев, Кузька лёг на тюфяк, достал свой кинжал. Фифа сжал кулаки, зная дальнейшие действия. Иллириец обернулся к Ильке. Сжалился над нервничающим за него другом.
- Ладно, садись. Будешь силой подпитывать.
Парень перерезал руку. Его горячая кровь заструилась в ямку для вызова мёртвых.
Илька несмело сел рядом. Кузька положил ему голову на колени, прикрыл глаза.
Тишина воцарилась в Логове. Фифа наблюдал, как друзья переходят радугу, уходя в Иной мир. Их тела оставались здесь, а разум… Чувствовалось, как вокруг них уплотняется воздух, ограждая их от мира Реальности. Из-за вызванных сил, из-за движения миров, из-за сменяющихся сфер, фигуры ребят казались нереальными, даже чуть размытыми.
Лицо Кузьки было спокойно умиротворённым. Илька бледен и напряжён.  Он обнял друга, прижал к себе, словно сливаясь с ним в единый организм.
Яська тихо подошёл к Фифе. Они сели у стенки. Данка осталась в облюбованном углу.
- А что Гегелох Ильку не учит? У него же такая сила…, - тихо спросил моск.
- Отказался, - также шепотом ответил парень. – Гегелох говорит, что иера должен работать постоянно, а не только когда ему интересно. В любой момент быть готовым применить свои умения. А у Ильки сила волнами идёт. В основном при экстремалке.
Илька полуоткрыл мутные глаза, окинул ребят волооким взглядом. Мальчишки замолчали, чтобы не мешать.
Время тянулось медленно и вязко. Фифа тихонько из вещей брата достал три сделанных для него тонких ножа. Хорошие заточки получились, с выверенным центром тяжести для броска,  удобные для руки. Хороший Тор – кузнец из Ильки получится, не зря Аминтор его учит.
Да и Кузька владеет такой силой, которую не знают даже местные иеры. Шутка ли, общаться с мёртвыми, узнавать у них ведения. Такое мало кому дано. Обычно от такого дара шарахаются и самих людей сторонятся. А Кузька вон, живёт и применяет, настоящий иера будет, если найдут, где обучить всем премудростям его способности.  Как его силу при разведке использовать – понятно, а для боя - применима ли она? Вот вырастет и будет командовать войсками. Он же в бой не пустит тех, кто из него не вернётся, Кузька же Смерть видит. Кстати, говорил, что женщина красивая - такая же как Ника, только с шестью крыльями.
Илька, держащий друга в охапку, очнулся первым. Следом зашевелился и иллириец. Яська поспешил закрыть рану, чтобы лишнюю кровь не терял. Фифа бросился за печкой. Педагоги начали раскладывать снедь.
- Приблизительно место узнали, - Кузька сунул мёд в рот. – Часть дороги проедем, а дальше по ориентирам искать придётся.
- Человек двадцать их может быть. Выдюжим ли?
- Мы пройдём по врагу как молот,
Мы разрежем врага аором,
Кровь врага земля наша любит,
И подмога богов придёт... – прошептал Кузька, состояние ирреальности его отпускало постепенно.

- Добро. Будем рассчитывать на внезапность, – Илька вяло поднялся, поставил воду на огонь притащенной Фифой печки.
В дверь забарабанили. Ритуал был закончен, Лиапп открыл.
- Фиф, к тебе, - выглянув наружу, решил он.
Парень вышел. Пред Логовом стоял Коготь.
Аргх!!! Фифа совсем забыл, что Коготь мог прийти. Просто вылетело из головы. Вот теперь они стояли напротив друг друга.
Воровской окинул взглядом Студента, его кожаные доспехи, заглянул в открытую дверь Логова. Дёрнулся от илькиного взгляда.
Фифа наблюдал за реакцией теневого человека. Коготь Ильку узнал, видимо, видел при церемониях. Увидел Данку с Яськой. Да, теперь общаться с шелупонью будет сложно.
- Ребята узнали о твоей пещере. Проведу, – Коготь взял Фифу за рукав. – Студент, ты кто?