Последняя книга 4

Психологическая мелодрама или драма, с элементами мистики, фантастики, эротики, трагедии, детектива. Как в жизни – всего понемногу. Этакая полуфантазийная реальность, густо разбавленная бредом пожилого графомана.
18+ Мат.

 Ольга снова взяла мою руку и посмотрела на часы.
- Тебе завтра на работу, я заведу будильник на шесть. Иди, сполоснись, а я тут немного приберусь.
 Она объяснила, как найти душ.
 Через десять минут, когда я вернулся, всё было по-прежнему: стопки листков и сидящая по-турецки Ольга. Увидев меня, она смутилась:
- Я не думала, что ты так быстро. Помоги мне всё это перенести на стол.
   Ольга ушла в душ. Маты были уложены с таким расчётом, чтобы исключить всякую возможность подсматривать, даже из высотных домов, расположенных вокруг детского садика. Я не стал искать выключатель, спокойно разделся и лёг. Позднее время и длительная умственная работа быстро меня сморили. Сколько я проспал, не знаю.
   Было темно, но уличный свет всё же проникал в наше убежище. Ольга лежала рядом. Моя рука скользнула по её животу, немного задержалось на груди, и опустился на ещё влажный треугольник паха, она была полностью обнажена и не спала. Мы обнялись и стали целоваться. Ольга вся дрожала от возбуждения, это моментально передалось и мне. Всё произошло очень быстро и … одновременно. Я снова был поражён длительностью чувства, возникшего во время оргазма. Оно не собиралось никуда уходить. Не было усталости и апатии, таких привычных после секса. С удовольствием поласкав тело спящей Ольги, я отправился в душ.

Писатель и Малышка.

- Дюша, опять ты всё испортил!
- Что именно?
- «… быстро и … одновременно». И это всё? Так не интересно. Хочу, чтобы красиво было, как у нас с тобой. Или, как в книжках бывает.
- Это не женский роман для престарелых одиноких самок. Не нравится – пиши сама.
- Я …? Но я …! Я … напишу. Я так напишу …, всё как есть. И пусть завидуют.

Книга. Ольга. Система.

   Спать совсем не хотелось, и я отправился побродить по детскому саду. Никогда не был в таких странных домах. Широкий коридор. С одной стороны, обращённые во двор, очень высокие и широкие окна, с другой – две двери, делящие стену на три равных отрезка. Если пройти до конца этого коридора по ужасно скрипящему полу в любую сторону, то появляется точно такой же коридор, перпендикулярный этому. Обойдя все четыре коридора, спустился на первый этаж. То же самое. Как же бедные ребёнки ориентируются в этом однообразии. Вряд ли все уже знают цифры или умеют читать. И только один коридор на первом этаже отличался от всех: там было пять дверей. Подёргал по очереди все, но, увы, они были закрыты. Экскурсия закончена, нужно идти наверх. Соображая, по какой из лестниц лучше подняться, я вспоминал, где находится этот спортзал.
   И в этот момент за ближайшей дверью упало что-то металлическое и с грохотом покатилось по плиточному полу. В полной тишине для меня это прозвучало как канонада. От неожиданности и страха я застыл на месте.
- Там кто-то есть, – мелькнуло в голове, и я медленно стал отступать
   Наверху, на втором этаже, что-то грохнуло или упало, послышался приглушённый топот. Кто-то быстро спускался по лестнице.
- Да сколько же их тут?
Но, слава Богу, это была заспанная и очень-очень злая Ольга в застёгнутом на все пуговицы халатике.
- Бл…ь! Суки, поварёшки! Сколько раз им говорила: «Убирайте все кастрюли с плиты»! Ни х…я не понимают! Мандавошки…! Х…соски  еб...ие …!
   Не выходя из одного ступора, я плавно переместился в другой. Бывает…, загибаю и покруче…, но от неё ТАКОГО не ожидал.
   Матерясь и пиная дверь, Ольга пыталась открыть замок, нервно пробуя то один, то другой ключ на связке, но дверь не хотела открываться. Наконец она не выдержала и повернулась ко мне:
- Х…ли встал? Я тут е…сь, а он стоит! Открывай…!
   Осмотрев замочную скважину и подобрав подходящий ключ, с первого раза открыл замок. Ольга ворвалась туда и включила свет. Это была кухня. Около электроплиты на боку лежал большой алюминиевый бак и важно переваливался с боку на бок. Ольга схватила его и с ненавистью грохнула об пол. В разные стороны полетели осколки половой плитки.
   Ольга злым взглядом обвела кухню и, победно улыбнувшись, посмотрела на меня:
- Есть будешь?
   Не дожидаясь ответа, открыла холодильник, достала четыре тарелки. На двух был творог со сметаной, на других – пюре с рыбой.
- Это нам оставили. Ешь пока творог, сейчас второе разогрею.
   Она включила плиту и, будто прочитав мои мысли, продолжала:
- Я сказала директрисе, что буду дежурить с мужем, мне так спокойней, да и ей тоже. Всё таки мужчина… Вот она и распорядилась оставлять на двоих. Так что не удивляйся, для них ты – Сергей. Здесь его никто не видел. Вчера в кинотеатре ты назвал меня женой. Придётся и тебе побыть в роли моего мужа. Смогёшь? – она говорила, стоя ко мне спиной, и помешивала еду, чтобы не подгорела.
   Я кивнул, рассматривая лежащий на полу бак. Ольга этого не видела, но опять угадала:
- Это очень старый дом, построен до революции…  Рядом проходит железная дорога. Если пустые кастрюли оставлять на плите, то при возникающих вибрациях от проходящего поезда, они медленно ползут к краю и падают… Это официальная версия… Вечером я обычно здесь всё проверяю, а сегодня забыла. Половую плитку не жалко, скоро всю будут менять. Давно пора.
   Я осмотрел пол. Треснутые и разбитые плитки были не только у плиты. Они были везде. Везде, по всей кухне! Какие-то странные вибрации. Ольга продолжала говорить, так и не оглянувшись, но, как будто, зная, о чём я подумал:
- Кастрюли, посуда…, да весь кухонный инвентарь падают не только с плиты, но и с полок и с разделочных столов. Уже лет пять по железной дороге ходят какие-то супертяжёлые составы, то ли сдвоенныё, то ли строенные. Так вот, от этих поездов исходят особые вибрации, человек их не чувствует, а всё падает на пол…, здесь, на кухне… Это другая официальная версия…
   Второе согрелось. Ольга поставила тарелки на стол и виновато посмотрела на меня.
- Ты… извини…,  –  медленно начала она и опустила глаза, –  я не употребляю мат. Не знаю, что на меня нашло. Видимо быстро уснула…, вырубилась… Потом проснулась…, мне снилась война… Тебя рядом нет… Подумала, что тебя убило… взрывом… Сильно испугалась…, плохо соображала, что делаю… Ты только не молчи…, мне плохо, когда… вот так… молчат…
- Всё нормально, –  ободряюще произнёс я, –  с кем не бывает. Разные бывают ситуации… Сам могу такое завернуть… Хотя в нашей семье никто не матерился, и моя бабка в деревне в детстве мне внушила, что это – большой грех. Всё началось в армии. Там матом не ругаются, там на нём разговаривают. За два года втянулся, привык. А когда дембельнулся, в первый же день на гражданке понял, что у меня серьёзные проблемы и надо быстренько отвыкать. Так я что придумал, сначала дословно продумаю то, что хочу сказать, а потом говорю то же самое, но уже без мата. Получалось немного медленно, но общаться с людьми можно было. Вот так и отвык. И знаешь, быстрее, чем привыкал. Но в стрессовых ситуациях или когда сильно пьяный, мат всё равно вылазит, это уже никак не уберёшь…
     Пока мы  расправлялись с нехитрым ужином, я обдумывал Ольгин рассказ. Если эти вибрации есть, значит что-то  подобное должно происходить везде рядом с железной дорогой. Но я про это ничего не слышал. Получается – это происходит только здесь. Ерунда какая-то.
- Ещё версии про кастрюли есть?
- Да…, –  Ольга улыбнулась. –  Но это из разряда мистики…
- Расскажи…
- Ты всё равно не поверишь… В этом доме живёт домовой…
- … Не может быть. Его кто-нибудь видел.
   Ольга покачала головой:
- Нет … Возможно мой бывший сменщик Виктор и две его…, –  Ольга запнулась, подбирая нужное слово, – подружки видели. Как-то ночью они  втроём отсюда убежали… Голые… Перепугались страшно… На улице их милиция поймала. В отделение доставили. Потом милиционеры за директрисой съездили, сюда её привезли. Что тут на самом деле случилось, сказать трудно. Но точно установили, что неизвестные сюда не проникали. Ничего не украдено. Здесь на кухне и в коридоре до выхода разбросан кухонный инвентарь. Следы крови принадлежат дежурившему в ту ночь сторожу и сестре его сожительницы…
- Интересно, как они объяснили отсутствие одежды.
- Да просто объяснили. Недавно проводили  опрессовку отопления или горячей воды. И какой-то лишний кран открыли, или забыли закрыть. В соседних домах батареи все холодные, рано ещё их включать, не сезон. И горячей воды нет, потому что отключили. А здесь и горячая вода есть, и батареи горячущие. Короче, Сочи с Евпаторием. В тот вечер сожительница Витькина с сестрой пришла, помыться. Они, как его дежурство, до утра тут моются. Чистоплотные бл…и…! Ой, - Ольга ударила ладонью по губам, - да что ж это сегодня такое… Извини… После «баньки» на кухню пришли, только простынки детские на себя накинули. Жарко. Немного выпили. Наверное, водка палёная попалась, вдруг кастрюли с поварёшками тут летать начали и больно их постукивать. Вот и всё. С палёнки галюнов словили. 
   Ментам это всё не понравилось. Ну не будешь же в рапорте про летающие кастрюли писать. Да и у парня голова разбита в нескольких местах. Сильнейшее сотрясение мозгов. Вместо человеческого лица – разбухшая фиолетовая маска, глаз совсем не видно. Пальцы на руках сломаны, он старался голову прикрыть. Ну и страшные синяки и порезы по всему телу. В больнице лежит. Сожительница его легко отделалась – лишь  несколько небольших  синяков, да и те, похоже, старые. А вот с её сестрой похуже. Когда тут всё началось, она от страха под стол залезла, выждала момент и дёру. У неё вся спина и попа, как будто, вилками истыканы. Ранки не то чтобы очень, но много. А когда она из садика уже выскочила, на крыльце получила сильнейший пинок под зад. Приземлилась на четвереньки, ну и кожу содрала до мяса на ладонях и ногах, да лбом сильно ударилась об асфальт. Правая ягодица – сплошная гематома. Увезли в ожоговый, подлечат немного и будут пластику кожи делать.
   У директрисы среди ментов знакомые есть, а Витька – её дальний родственник. Его после колонии никуда на работу не брали. Вот она к себе в садик и пристроила, на первое время. Помнишь, фильм по телику показывали, «Полтергейст» называется. Переводится как «Шумный дух». Менты его тоже смотрели. Потом к ним пришло разъяснение, что сразу после показа этого фильма по всей стране было раскрыто очень много дел с участием этих самых полтергейстов: поджоги, тяжкие телесные повреждения, кражи, исчезновения людей и материальных ценностей. А на самом деле этот фильм «есть тлетворные происки гнилого запада, который боится нашей перестройки и гласности, провозглашённых Генеральным секретарём ЦК КПСС М. С. Горбачёвым. И многие наши товарищи попались на эту провокацию. При повторном рассмотрении всех этих и аналогичных уголовных дел участие «так называемого полтергейста» подтверждено не было. Пришёл секретный приказ: «… во всех преступлениях рассматривать только человеческий фактор...» 
     Вот менты почти без нажима стали сожительницу и раскручивать. И раскрутили. Она чистосердечно во всем призналась. От жары и духоты ушла в душ второй раз, а когда вернулась на кухню, застала своего сожителя, совокупляющегося с её сестрой. Дальше у неё наступило временное помутнение рассудка, и она почти ничего не помнит. Вроде бы она их била, что-то в них кидала. Но она в этом не уверена, так как была очень пьяна. Экспертиза быстренько сварганила нужные анализы и отпечатки пальцев в нужных местах. Сожительница поставила, где показали, подписи. Всё! Преступление раскрыто! И никаких  полтергейстов.
  Но…, возникло одно досадное недоразумение. Дело раскрыто, а заявлений от потерпевших-пострадавших нет. Отказались они писать заявления о причинении им тяжких телесных. Дело зашло в тупик. Короче, директриса с кем надо переговорила, даже подмазала, и  дело прикрыли. А Витьку она сразу же уволила, по собственному.
- Оля, ты с директрисой в дружеских отношениях?
- Нет. Я её почти не знаю. Общаемся на уровне: «Здрасте, всё нормально, до свидания».
- А в больнице у этого Виктора или его сожительницы ты была?
- Нет, а почему ты об этом спрашиваешь?
- Подожди. В том отделении милиции, куда этих бедолаг доставили, у тебя есть знакомые?
- Нет.
- Ты всё так подробно рассказываешь. Откуда ты всё это знаешь? В конторе про тебя разные слухи ходят. Например, что ты – ведьма и всё про всех знаешь.
   Ольга сидела с полуоткрытым ртом и хлопала глазами. Её рот то закрывался, то снова слегка открывался. Она что-то попыталась ответить, но заплакала.
- Я – не ведьма. – Сквозь всхлипывания, как бы задыхаясь, произнесла она. – Я – не ведьма! Не ведьма…! Так нельзя…!
   Она закрыла лицо руками, отвернулась и отошла к окну.
   Я всегда теряюсь в присутствии плачущей девушки или женщины. Не знаю, как себя нужно вести. Подойти-успокоить или не мешать и дать выплакаться. Странно, но в этот раз в голове мгновенно возникло чёткое решение этой проблемы: « Нужно подойти, обнять и поцеловать в шею. Даже не в шею, а в место соединения шеи и левого плеча, над ключицей. Именно туда и только туда. И даже не поцеловать, а слегка коснуться губами этого волшебного места. После этого Ольга повернётся и уткнёт своё зарёванное лицо мне в грудь. Нужно нежно, но крепко прижать её и с искренним сожалением прошептать: «Прости меня…, что-то я не то ляпнул».
   Я уже сделал шаг, но в этот момент Ольга перестала всхлипывать, подняла голову, сильно развела плечи до хруста между лопатками. Мне показалось, что она стала выше ростом. Делать ещё шаг у меня пропало всякое желание, и я стоял на месте.
- Послушай меня, - глуховато начала Ольга, - Есть вещи, о которых можно и нужно думать. Но нельзя спрашивать. Несколько веков назад только за подозрение в колдовстве и ведьмачестве людей резали, выворачивали суставы и ломали кости, вырывали языки и вырезали глаза, мужчинам отрезали пенисы и разбивали мошонки, а женщин насиловали, пытали и снова насиловали, пытали и насиловали. Потом их сжигали. И не потому, что люди признавали себя колдунами и ведьмами. Нет.
  Вас с детства учат общению словом, но не учат видеть, что несёт произнесённое вами. Вы выплёскиваете такое количество никому ненужной энергии, что рано или поздно наступит предел, и она ударит по вам, своим создателям. И уничтожит. Закон – есть Закон. А вы даже не пытаетесь меняться. А жаль. Если бы вы могли видеть, слова стали бы не нужны. И вы перестали бы убивать себя и себе подобных. Ты слеп и глух, как и другие до тебя… Принеси сигареты… Пожалуйста.
   Когда я вернулся, Ольга домывала посуду. Она вытерла руки и подошла ко мне почти вплотную.
- Ты знаешь…, наверное, я не совсем… нормальная… Иногда эмоции захлёстывают меня настолько, что я не могу контролировать себя… И тогда…, нужно меня обнять…, крепко, но не грубо… И поцеловать…, - она показала то самое место у себя на шее, - Вот сюда… Эта очень сильная эрогенная точка. Она постоянная и никогда не смещается. Если в этот момент ты не хочешь секса, слегка коснись её губами. И ещё… тебе нужно будет извиниться… Не важно, виноват ты или ещё кто-то, или вообще никто не виноват. Просто извинись… за весь этот мир, который сделал меня такой. И всё…
   Теперь уже я стоял с открытым ртом и хлопал глазами…
   Мы сидели и молча курили. Я не выдержал первый.
- Ты знаешь, этот второй вариант, с признанием сожительницы…, он больше похож на правду. В домовых я не верю. Вот если бы увидел – поверил, а так…
   Ольга подняла с пола тяжёлый бак и поставила его почти в центр электроплиты.
- Сдвинь, - попросила она
- Зачем? - опешил я.
- Сдвинь, - повторила Ольга, глядя прищуренными глазами чуть выше моей головы, и это была уже не просьба.
- Ну, ладно, - я хотел подойти к баку и подвинуть его, но её взгляд стал медленно двигаться в сторону.
- Сдвинь на край, но не роняй!
   И тут до меня дошло. Она разговаривает не со мной, а с кем-то за моей спиной. Внезапный и сильнейший страх охватил меня. Желание – обернуться и посмотреть, пропало,  даже не успев возникнуть. Как заворожённый я не мог оторвать взгляд от Ольгиного лица.
   Она топнула ногой и крикнула:
- Сдвинь! Кому сказала…!
   Я перевёл взгляд на бак. Он не шелохнулся. Присутствие чего-то или кого-то сзади было очень явственным. И оно, я это чувствовал, медленно приближается ко мне. Ещё чуть-чуть и оно коснётся меня, а потом… Возможно от страха мне стало казаться, что боковым зрением я вижу странные изменения предметов, но стоило перевести на них взгляд, как всё тут же прекращалось.
   Да что же это со мной. Шизоидная математичка возомнила себя повелительницей домовых. Стало смешно. Страх моментально прошёл. Я оглянулся. Естественно, там никого не было. Перевёл взгляд на  Ольгу, но на её месте  в круге солнечного света стояла маленькая девочка лет пяти-шести. Свет был настолько сильный, что проникал прямо в неё, и она сияла этим солнечным светом.
- Сдвинь его, ну, пожалуйста, сдвинь. Ты большой, ты можешь, - просила она.
Где-то сзади посыпались на пол ложки.
- Не-ет, это просто, это и я могу. А ты его сдвинь, ну, пожалуйста, сдвинь.
   Вокруг всё как-то странно менялось. Нет, ничего не менялось. Всё оставалось прежним и одновременно становилось другим. Дежавю; какое-то. Очень и очень давно я уже был здесь, и видел эту девочку, разговаривающую с пустотой. Или я сам был этой девочкой…
В этот самый миг я увидел мир её глазами. Нет, не угадал. Я никогда не был этой девочкой, я даже не знал её раньше. Может, я был пустотой. И снова всё изменилось. Я увидел эту комнату. Всю сразу и целиком. И это – правильно. Ненужно смотреть вверх, вниз, вправо, влево, оглядываться назад. Это так просто…
   Маленькая девочка… Солнечному ребёнку нельзя отказывать… Как она прекрасна… Подвинуть бак – это так просто…
   Я вздрогнул. Всё стало прежним, обычным… и неправильным. И я стал прежним.  Бак стоял у края плиты. Рядом Ольга с вытаращенными глазами и открытым ртом.
- Ты…! – Она вскипела от негодования. – Ты – синий…? Зачем? Зачем ты это сделал…? Я просто тебе хотела показать, что и он тоже это умеет...
   У меня перед глазами с бешеной скоростью замелькали нереально отчетливые, объёмные, цветные картины с  незнакомыми детьми. Возник вопрос, но Ольга опередила меня:
- Да…
  Странно…, её губы оставались сомкнутыми, но это был её голос. И он сразу возник у меня в голове. Получалось, что я его не слышал ушами…
 - Что, «Да». Я даже не успел спросить ничего. Кто эти дети? Это было здесь? Кто эта девочка? Это ты? Ты в детстве ходила в этот детский сад? Да? Здесь ты и встретила домового, и научила его двигать большие предметы…?
- Да …., - эхом отозвалось в моей голове.
  Вопросы, больше похожие на ответы, так и сыпались из меня.
  Её глаза  метались от моего правого глаза к левому и обратно, но она молчала. Пауза затягивалась.
- Да, - на этот раз она ответила обычным способом. – Всё хватит, пошли быстрей отсюда.
Она взяла меня за руку и почти бегом потащила в спортзал.
- Мне нужно подумать.
Она жадно затянулась сигаретным дымом. Быстро выкурив одну, тут же прикурила вторую. Затем взяла третью, но немного подумав, отложила её в сторону.
- Похоже, ты не понимаешь, что происходит.
   Я кивнул.
- Да и я, честно сказать, тоже. Очень редко встречаются люди с открытым мозгом. Я их сразу вижу. Ты – особый случай. Твой мозг закрыт, причём закрыт наглухо и принудительно. То есть извне. Это не редкость. Потом, как-нибудь, я посмотрю, кто и зачем это сделал. Но сегодня произошло кратковременное открытие твоего мозга. И, мне так показалось, сделал это ты сам. Причём очень легко, как будто не в первый раз…
   В моей голове снова поплыли вязкие нехорошие мысли:
- Да она больная на всю голову…
   Черты Ольгиного лица моментально изменились, скулы напряглись, брови сдвинулись. Она схватила отложенную сигарету. Её злобный взгляд буквально сверлил меня, от быстрого дыхания крылья носа заметно двигались.
- Она читает мои мысли…!? Может психически ненормальный человек  читать мысли? Не знаю. Наверное, может. Или у меня с башкой не всё в порядке. Предметы вокруг меняются, ребёнки орущие по всему детсаду бегают, бак на плите двигается, хрень какая-то страшная сзади … Точно, крышак едет. Не помню…, где-то читал, что психи не могут даже подумать о том, что они –  психи. А я об этом подумал, значит, я не псих. Логично …
   Углубившись в свои мысли, я не заметил, как Ольгино лицо стало прежним, и она продолжила говорить:
- Я понимаю, что тебя это шокирует. Если тебе это неприятно, давай отложим этот разговор. Можно навсегда.
- Что значит синий?
- Это основная цветность твоего мозга. Очень густой синий цвет. Красивый и развитый мозг. Высокий уровень.
- У тебя тоже открытый мозг.
- Да. Я – оранжевая. Если точнее – солнечная. Мой мозг не идёт по пути накопления и концентрации всей энергии своего уровня, как твой. Мне это не нужно. Я вообще не коплю энергию, а только использую самую чистую и лёгкую, она похожа на солнечный свет.
- Когда я увидел тебя маленькую, ты вся светилась изнутри. И над головой у тебя было свечение, что-то вроде нимба, как у ангелочков на картинах, только он был нечёткий и прозрачный какой-то.
- Ты прав…, был. Нимбы видны только у нас. Правда, красиво. А потом я его сняла…
- Зачем?
- Не хочу быть святой. Это очень трудно. – Ольга взяла мою руку и посмотрела на часы. – Уже почти час. Как быстро время пролетело. Давай-ка ложиться спать, поздно уже. Тебе завтра…, уже сегодня на работу. Утром схожу домой, это рядом. Потом приду и разбужу тебя.


На сегодня достаточно. Нужен соавтор. Мир "Писателя и Малышки" совсем пустой, только диалоги.
Для связи -  boss.rybak71@mail.ru