Унитаз

Капитан Серёжа Тротилов уезжал из Ташкента в Европу. Он переводился к новому месту службы и совершенно не жалел об этом. И дело было тут вовсе не в том, что он шёл на повышение, а в том, что Сергей узбеком никогда не был и стать им никогда бы не смог, даже если бы и захотел. Его тянуло к родным берёзкам и сосенкам, солёным грибочкам и огурчикам, крепкой самогонке и другой, привычной с детства фигне. В общем, безродным космополитом Серёжа себя явно не считал. И если бы его выпихивали из Ташкента даже с понижением, он всё равно бы поехал в Европу.
Контейнер с вещами был уже отправлен. В квартире оставался ненужным хлам, который в другое время и выкинуть было бы жалко.

Времени до самолёта ещё оставалось, и семья Тротиловых (ещё жена с дочкой), добросовестно просиживали его в пустой квартире, чтоб не сидеть в жарком аэропорту.

Обычно, в такие минуты человек ходит по некогда обжитым комнатам и перебирает не взятое с собой барахло: «А вот это надо было бы взять с собой... А вот это... – да чёрт с ним... А вот это, жаль, в сумку не влезло...» и т. д. в таком духе. Вот и Тротилов делал тоже самое, и думал так же.

Машинально зайдя в туалет, Тротилов увидел стоящие на самодельных полочках баночки-бутылочки со всякой бытовой дребеденью: остатками шампуня, лаком для волос, растворителем, керосином и т. д.

Памятуя о пожарной безопасности, Сергей, как человек военный и ответственный, а может, просто, чтоб скоротать время, стал по очереди выливать содержимое всех этих ёмкостей в унитаз. Затем, подумав, спустил штаны и уселся сверху для облегчения кишечника и раздумий о предстоящем полёте.

Мысли, Серёжи вознеслись куда-то высоко-высоко. Он мечтательно закурил, а обгоревшую спичку бросил между ног в унитаз...

Наверное, спичка была не полностью затушена, поэтому Серёжин полёт состоялся несколько раньше запланированного и не из аэропорта, а прямо из туалета, вслед за возвышенными мыслями.

Взрыв был сильный и оглушающий.

Вспоминая потом происшедшее, Тротилов так и не мог вспомнить, как была снесена туалетная дверь – им самим вылетающим из туалета или взрывной волной.

 А унитаз, как это ни странно, остался цел, и что удивительно, Серёжина мошонка с её содержимым – тоже. Но вот, что касается содержимого Серёжиной прямой кишки... оно как шрапнель, разлетелось в разные стороны и повисло на стенах туалета причудливым импрессионизмом.

Нельзя обойти без внимания и Тротиловскую задницу. Своим трагичным видом она напоминала тело северянина, дорвавшегося до южного солнца в первый курортный день. Она разве что ещё не пузырилась волдырями...

По квартире пополз смрадный запах палёных волосьев...

Выбежавшая на звук взрыва жена, после секундного замешательства закатилась истерическим хохотом от осознания трагикомичности ситуации и радости, что муж – жив.

Дочь недоумённо стояла, хлопая глазами то на регочующу мамочку, то на папочку, который дрожащими от пережитого руками нервно пытался натянуть штаны.

В общем, если не принимать во внимание сорванной с петель двери, оплавленной задницы и разбрызганного по стенам говна – всё кончилось благополучно. Семья Тротиловых на самолёт успела.

Во время рейса, жену и дочку периодически распирали приступы хохота. Со стороны это выглядело довольно странно и вызывало недоумённые взгляды окружающих. Для самого Серёжи, полёт стал очередной изощрённой пыткой. Он искренне пожалел, что в самолёте не предусмотрено стоячих мест.

А через год, со смехом рассказывая эту историю, Тротилов заявил:

- Это ещё что. Самое интересное было потом, когда моя жопа стала заживать. Обожжённая кожица с неё слезала лоскутьями. При этом всё моё седалище так сильно чесалось, что сидеть было невозможно, и я постоянно ёрзал из стороны в сторону. Идти спокойно по улице – тоже было трудно, рука так и лезла в жопу почесать. Это была пытка похлеще, чем сам взрыв.

И, наконец, точку во всей этой истории поставил замполит. Во время какой-то пьянки, прослушав в очередной раз рассказ Тротилова про его обожженную задницу, он расставил акценты несколько по-другому. С мрачным видом он заявил:

- А каково было тем людям, которые въехали в квартиру после Тротилова? Что они могли подумать, увидев тонированные говном стены? И каково им было всё это отдирать?

К сожалению, вопросы, поставленные замполитом, так и остались без ответа.