Девичьи секретики

Эту книжку, вернее целую книгу, поскольку в ней, ни много ни мало, советов на каждый день календаря, я присмотрела в лавке….Толстая такая и в розовой обложке, чем-то напоминающей маффин с земляничной глазурью или болонку, подкрашенную “Фантазией” на новомодный лад. Прям мечта детства ну, а как говорится, “кому что болит, тот о том и говорит”. Вот и прикупила я её по дешевке, новое жильё ей предоставила.
Продержала её в шкафу года два наверное, всё хотела “правильно”, с первой страницы в первый день года начать, а как собралась и открыла на Рождество, то удивилась, прочитав в эпилоге, что можно и так и сяк в любой день начать...М-да, значит “правильно” это по ощущению.

Уже 23 Мая. Читаю женскую мудрость дня: вернитесь в дом своего детства, в этот вечер станьте археологом прошлого, чтобы найти ключи к настоящему- как он выглядел, какой мебелью был обставлен, какое место в нем было вашим любимым? Прочитала, один раз, потом другой, натужила память, потом воображение, поняла, что без чашки слабительного чаю дело не пойдет.

Вспомнила “секретики”, которые девочками мы закапывали под кустами и у корней деревьев, предварительно поделив территорию вокруг соседних домов, как тёща и сноха, две полноправные хозяйки, делят кухню, зачастую, в конце концов, орудуя в ней просто поочередно. Так и мы копали новые ямки для своих “секретиков” в надежде и тайно злорадствуя, когда натыкались на вражеский. Ямка приобретала двойную ценность: разоблачения и заимствования. Разбурить его было равно, что узнать самую большую тайну и не только, ведь зачастую тайной были наши желания, оформленные в виде фантиков или фольги, с гербарием из цветов и листиков и всяких других блестящих предметов в основном мусорного ассортимента под обломком стекляшки. Вандализм настоящий. Соответственно, технологии желания усовершенствовались и “секретики” становились двух, а то и трех ярусными, с прослойкой земли между ними. Вот как, оказывается, в детстве мы научились мастерски скрывать свои желания от других, а потом когда выросли, то разъехались и забыли, или просто забыв, скрыли сами от себя.

Я решилась на раскопки. Дом помню, места захоронений смутно, но кустов и деревьев в старом дворе должно быть хоть парочка, поэтому кое какая надежда есть. Когда в позапрошлом году была на родине и отдавала дань памяти на день “Всех Святых” с мотыжкой и граблями повсеместно, эту самую мотыжку оставила у подруги в машине. Почему я именно это вспомнила, не знаю, наверное, просто хотела пообщаться с подругой, хоть и мысленно.
- Ты нечаянно мотыжку в машине не потеряла? Подвези меня с ней, говорю, на ул.Наугардуко, ну старую Партизану.
- А я-то думала, откуда у меня в багажнике красного БМВ такое?! Дачников, кажется, не подвозила...
-Я оставила, после того как папу и бабушку на вечном отдыхе за городом навещала...
-Ах, ну да. Хорошо, хорошо. Погоди, а чего туда? У тебя там что, тоже могилки, между хрущевками?
-Похоже, что да....

Подъехали к дому, припарковались возле кустов, которые там по памяти и 30 лет назад были, но близко к проезжей части, a там мы особо не секретничали. Подруга осталась в машине недоумевать. Это я так и хотела придумать для пущего акцента.
И вот я, с мотыжкой в руках, осматриваюсь по сторонам, удивляюсь тому, что копать-то особенно негде, то есть территория между пятиэтажных домов, как оказалось, съёжилась: то, что в детстве мне казалось просторной зелёной поляной, которую на два берега словно река, наискосок разделяла протоптанная тропа, шедшая от улицы в сторону дома номер 5, тротуаром и газонами которого самоотверженно, не покладая рук с метлой или лопатой в зависимости от сезона, заведовала моя бабка, оказалось посеревшей, под цвет самим домам, так что и в солнечный день дом от его тени было не отличить, а дома были как призраки- без тени.
Где ни где росли мне знакомые деревья. Кустов сирени под нашим балконом на 3-ем этаже почти не осталось. Были и новосёлы, ну или свежо-посаженные: чахлые, но видимо решившие прижиться, как и некоторые обитатели квартир, всем назло и остаться там до победного конца. Одна такая уже и наблюдала из окна гостиной на первом этаже второго подъезда. Я помню, кто смотрел из окон кухни этой квартиры с видом на вход в подъезд, а вот кто это была в гостиной - не знаю, но похоже долгожительница или её пережить решившая прабабка.

Каштан, три липы всё ещё на месте и ещё пара выше экватора, обозначенного цепким глазом хозяйки квартиры номер 21 в окна соседнего дома и обратно- она своего даром не разбрасывает, лишний взгляд в её то возрасте- непозволительное расточительство. Там дальше, помню, была “рощица” вишневых деревьев; кажется на месте и кучки кустов с ветками, похожими на прямые проволоки с маленькими листочками. Каштан, на вид всё ещё здоровый и миловидный и посему достойный доверия даже сейчас, был по мою сторону передела и на противоположном от 21 квартиры берегу, и я решила, что начну раскопки под ним. Сделала пару пробных отверстий в земле между корней и краем глаза заметила, что на экваторе судорожно заметались. Окно не открылось, но и через форточку было хорошо слышно, как если бы я прямо там и копалась.

-Мало собак тут под окнами уборную устроили так ещё не нашла более подходящего места хомяка схоронить?! Вон, в Бурбишки иди, недалеко, или в садик, там счас фирма, детей давно нет. Чё, на человеческие похороны денег жалко. Невестка моя, так та вон гуманно решила все устроить. Свою морскую свинку кремировать собралась, да духу не хватило. Сама себе траур устроила и в депрессию вдалась, а мне надо было и урну заказывать и пригласительные на церемонию высылать. Хорошо хоть катафалк не захотела, корзинкой обошлись. Это она так, наверное, старуху решила на свои же похороны натаскать. Ишь ты, все такие гуманные в стране стали - гуманный подход к животным, детям, лечению, образованию. И торбами таскают его с собой и разбрасываются налево и направо. Немудрено, если они им в “Хумане”* затарились- штука по три лита, а в дни акций- пол цены, вот и тащат мешками. А за двери вынесут и гуманизм, как моль съела…..

*Хумана- сеть магазинов поношенной одежды, привозимой из-за границы.

Стало ясно, что днём копать мне не дадут просто из гуманизма к ближнему своему из чужого двора, а ночью секрет как у себя дома, фонариком тут не поможешь. Ночь их бережёт и стережёт, как волчица детенышей своих. И только одной ночью в году, которая становится все короче и короче поскольку птицам, чтобы услышать друг друга надо пробуждаться задолго до железной трели на дорогах, проложенных почти везде, секрет прорастает и желание в бутоне распускается в жизнь. Так цветет молодость. Бывает гроздьями или в соцветиях.

Знала бы эта баба Маня,над каким сокровищем она живёт и небрежно властвует. Знай она тот день и собирай хотя бы по цветку, была бы она вечно молодой, если не бессмертной.

Радуйся тем , что есть, но желай большего.

Ох секреты мои, секретики, хоть бы один откопать, поглазеть, удивиться вспомнив желание, ухмыльнуться тому сбылось оно или нет. Если сбылось-то ...
Возможно, мне следует разыскать тот, мною грезимый, замок или возвести новый, хоть и нерукотворный. Ха, я, кажется, откопала один “секретик”, нука нука, а вот и стекляшка от донышка зеленой пивной бутылки. Под неугомонное бубнение долгожительницы, я ковырнула стеклышко другим концом тяпки. Под ним, конечно же, оказалась только сухая земля с мелкими камешками. Ни фольги, ни даже ракушки или бусинки какой-нибудь не оказалось. Чего уж там дальше-то копаться….

Как бы там ни было, а я была другой, той, чьи желания не исполнялись. Вернее, со мной фортуна решила сыграть именно по-другому, а то бы ещё что, я просто так с тяпкой в руках лунки бы выкапывала. То- то и оно, что я там, будучи пажом, как мне то ли всегда казалось, то ли приснилось, натворила- я не помню, возможно тот самый замок забросила или же на его месте воздушный возвела, а он не устоял и лопнул, но это осталось в глубокой памяти моей и всякий раз при виде заброшенных замков или их руин моё сердце сжимается и от-туда, из глубины поднимается тоска и всегда ей сопутствует гнев на человеческую халатность многих поколений, не сохранивших труд и величие эпох.

В тот вечер я ночевала у подруги в садовом домике. Домик за зиму отсырел, и они с мужем растопили домашнюю печку-буржуйку. Мы грелись возле неё с чаем в руках и так и уснули на раскладушках у неё под теплым боком. Ночью мне приснился сон.
Дом, многоэтажный жилой дом в моем родном городе. Я его видела во сне, наверное, и раньше, так как на этот раз узнала его. Это был дом с очень оригинальной архитектурой современной постройки: деревянной отделкой балконов, как швейцарские шалет и такими же сочными лугами и снегом на крыше, на которых жители расставляли пляжные лежаки и грелись на солнце. С балконов верхних этажей открывался вид на высокие сосны и сказочной красоты озеро, гладкое, сиреневой синевы, которая просвечивала сквозь деревья. С другой стороны дома был парк, зеленая поверхность которого заменяла волны гладкому озеру. Парк был знаком мне с детства и близок сердцу воспоминаниями о проведенном в нем времени верхом на лошади. Фасад дома выглядел зазубренным, как бы плиссированным с разных сторон, в зависимости, откуда я смотрела на него. Это был мой дом, в том смысле, что я его обнаружила в моем городе и гордилась этим, хотя ему нужен был капитальный ремонт. Дом был оригинальным, даже уникальным и стоял в очень востребованном районе.
Я встретила очень влиятельных людей из финансового мира, просто местных Ротшильдов, которые увидели потенциал этого дома и взялись за его финансирование и реновацию. Я ходила рядом с ними, пока один, а потом другой, переговаривались с компаньонами по телефону и не переставая хвалилась, что этот дом- моя находка и я рада, что они подтверждают это своим интересом. Мне лишь не нравилась деловитость этих мужчин, когда я пыталась рассказать о том, как нашла дом, что он на параллельной с главной дорогой улице, тем самым отдален от шума деревьями. Они меня не слушали….

Через какое-то время я посетила этот дом опять, чтобы посмотреть, как шли ремонтные работы. Стены в квартирах первых этажей были побелены, вмонтирована новая кухонная мебель. Сама планировка квартир была неповторима и отличалась в каждой. Так я поняла, просто посетив одну из них, а затем и другую этажами повыше и еще не тронутую ремонтом. В этой квартире жили пожилые жильцы, но я пробралась в квартиру из любопытства и осторожно шарила по комнатам, осматривая обстановку в них- чистота, простор и простота мебели, как в скромные советские времена в квартире простой рабочей семьи были на лицо и много разных комнат, соединенных узкими коридорами, по которым я и пробиралась, стараясь быть незамеченной. Двери казались не запертыми или же я подбирала ключ. В какой-то момент пожилая пара заметили меня и я, наткнувшись на кошку возле двери, сделала вид, что впускаю ее, заблудившуюся и найденную. Затем я вышла на ярус выше, с парковкой на каком-нибудь 8-9 этаже (что удивило меня), заросшим сорняками искусственным каналом-прудом и поняла, что этот этаж опять-таки будет иным, еще более убогим, но со своими особенностями. Я прошлась вокруг, вышла на местами заснеженный холм-луг с лежаками, на которых загорало не мало жителей и казалось, что лежаков вот вот не хватит на всех и когда я хотела было разложить один для себя, то передумала или что-то меня отвлекло. Я хотела изучить этот дом, по-лучше познакомиться со всей разнообразностью и уникальностью квартир, садов, разных заброшенных и очень заманчивых мест. Тогда я увидела пейзаж, открывавшийся сначала с одной, а потом и с другой стороны. Это было во истину поразительное зрелище и такое же осознание уникальности дома и его респектабельности. Пейзаж был тем преимуществом захудалых верхних этажей: вся та перспектива обозрения окружающей среды, потенциал широкого кругозора.

Этот дом олицетворяет мою жизнь, я это поняла днем, когда невольно возвращалась в воспоминания об этом ярком сне. Я хотела поселиться в этом доме.

Моим желанием было уединение в замке. Я одна, никаких телефонов, попутчиков или туристов. Подняться на его башню, сесть, прислонившись возле стены и слушать, что обо мне расскажет там ветер. И просто быть, и всё забыть и вспомнить, кто я есть всегда.