Невидимый

               

                НЕВИДИМЫЙ


                Сочинение драмы в двух действиях
                (по одноимённому роману Ярослава Гавличека)


                Автор инсценировки – Виктор Воеводин


               
                Действующие лица:

Пётр Швайцар – в юности.
Пётр Швайцар – спустя 10 лет.
Хуго Хайн - владелец мыловаренного завода .
Соня Хайнова -  его дочь.
Тётя Каролина - сестра  Хуго Хайна.
Дядюшка Кирилл («Невидимый») - брат Хуго Хайна.
Кати -  служанка в доме Хайна.
Директор Кунц - друг Хайна.
Карел Донт - приятель Петра Швайцара.
Тина Донтова - его жена.
Пан Фюрст -  пражский друг Хайна.
Феликс Фюрст,
Макс Фюрст - его сыновья
Доктор Мильде.
Филип,
Паржик,
кухарка Анна Паржичка - слуги в доме Хайна
Хермина - племянница господина Кунца.
Хеленка - невеста Макса Фюрста.



                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

                1- «ПЕТР ШВАЙЦАР»

  (На сцене два актёра: Пётр Швайцар в молодости (Пётр), и Пётр Швайцар - 10 лет спустя (Пётр-2). 
  Постаревший  Пётр стоит  перед «зеркалом», в рамке  которого -  молодой  Швайцар).

ПЕТР-2. Нам нелегко заметить перемены, произведенные временем в нашей наружности. Обычно мы в состоянии увидеть лишь самые явные и внешние. Нос у меня был изящный, орлиный...
ПЕТР. Теперь он остро выдаётся на увядшем лице. Совиный клюв...
ПЕТР-2. Раздвоенный, энергичный подбородок...
ПЕТР. Выражает чуть ли не жестокость...
ПЕТР-2. Тогда я был молод, а молодость всегда чем-нибудь да лжёт! У меня больше всего лгали ямочки на щеках и глаза... Глаза с этакой меланхолической грустинкой... И ещё одна приманка – мужественная улыбка! Такие вещи природа сотворила ловушкой для женщин!
ПЕТР. Ямочки превратились в глубокие борозды, глаза стали колючими и запали, улыбка давно уже стёрта с этого лица.
ПЕТР-2. Да-а, портрет  отличается от оригинала... 
ПЕТР (выйдя из «портрета»). Не счесть, сколько людей говорили мне, что у меня аристократическая внешность! Если это так, стало быть, природа сыграла одну из самых гнусных своих шуток, потому что, родители мои – парочка нищих грубиянов, вечно в спорах со всей деревней. Они сотворили за свою жизнь больше пьяных скандалов, чем сколотили мебели. Я был третьим из семерых выживших детей. Честно говоря, мы никогда не любили друг друга. Нас сплачивала только общая постоянная нужда.
ПЕТР-2 (усевшись в кресле). Жил в нашем городишке некий Лахманн, богатый старый холостяк, владелец лимонадного заводика. Он имел две безобидные страсти: обожал свою собачонку и любил разыгрывать из себя мецената. Однажды я спас его кобелька, и он предложил оплачивать мою учебу до тех пор, пока я буду приносить хорошие табели.
ПЕТР. И я получал в начальной школе, а позже - в реальном училище только положительные оценки, так необходимые мне для существования. Прикидываясь перед учителями этаким святошей, я на самом деле не брезговал никакими средствами, чтобы сокрушить соперников, и стать лучшим.
ПЕТР-2.  Если кому-то такое признание покажется низким, то пусть возьмут в толк, что я не был сынком богачей! Никто не гладил меня по головке и не обещал дорогого подарка к Рождеству. Каждый борется, как умеет!
ПЕТР-2. После выпускных экзаменов Лахманн предложил мне выбрать ту область техники, в которой я хотел бы специализироваться. Я, не задумываясь, избрал химию, уехал в Прагу и там познакомился с Карелом Донтом.

                (В квартире Донта и Петра)
 
ДОНТ (сидит за мольбертом и рисует Петра). Карел Донт, сын коммерсанта, истый горожанин!
ПЕТР (позируя).  Он поступил на факультет архитектуры и при всяком удобном случае выражал свое глубочайшее недовольство.
ДОНТ. Я хотел учиться живописи, а родители - не позволили! (Остаётся за мольбертом, продолжая "работать").
ПЕТР. За это Карел им оригинально мстил: совершенно ничего не делал.
ПЕТР-2. Умер Лахманн, и стало хуже. Денег катастрофически не хватало. Невозможно стало оплачивать дорогую квартиру, которую мы снимали с Донтом. Я съехал от него. В этой перемене были и свои плюсы: конец нескончаемым разговорам о живописи. Я никогда не понимал искусство. И – конец никчемной болтовне Донта о милашках официантках и проблемах пола. Для меня в то время это не было главным.
ПЕТР. Весной 1913 года меня призвали, но, как студенту, предоставили отсрочку.   
ПЕТР-2. И тут грянула война! Меня взяли в артиллерию... Как любой фронтовик, не люблю вспоминать о кошмаре, который пришлось пережить... В общем, мне было двадцать шесть лет, когда война кончилась. Надпоручиком в запасе я оказался беднее, чем когда-либо прежде. Я был вынужден найти Донта.
ДОНТ.  Я вообще не попал на фронт!
ПЕТР-2. У него теперь было собственное ателье, и - вот чудеса-то! – даже какое-то имя. Я пришёл к нему, и всё рассказал о своих трудностях. Моя история растрогала его. На другой день я поселился у него в ателье и жил на его счёт, пока не закончил политехнический институт. Меня приняли на работу в фирму "Патрия - химическая чистка и крашение".
ПЕТР. Неприятным последствием моей послевоенной нужды было то, что с тех пор Донт полагал, что может рассчитывать на моё участие в его кутежах, и кормить меня разговорами о своей живописи. К счастью, это продолжалось недолго.
ДОНТ. Петр, признаюсь тебе, как другу: я - влюбился! Влюбился глупо, по-мальчишески...(Разворачивает мольберт с портретом "Тины").  Её зовут Тина! Пётр, это ангел! Ангел!
ПЕТР. Вскоре он женился, послал к черту «свободное искусство» и сделался учителем рисования в одном из Пражских реальных училищ.
ДОНТ.  Чего не сделаешь ради женщины!
ПЕТР-2. Присяжный кутила остепенился! А она не очень-то была и красива, эта Тина Донтова:  унылая блондинка со взбитыми волосами. Когда я ужинал у Донтов, Карел обычно с хвастливым видом сыпал анекдотами из жизни художников, а Тина перегибалась ко мне через ручку кресла, давая возможность заглянуть в глубокое её декольте. Однажды она попросила меня:
ТИНА.   Пётр, обучите меня английскому языку. Втайне! Я хочу сделать сюрприз Карелу! Для этого можно встречаться у вас...
ПЕТР. Простите, Тина, но у меня сейчас совершенно нет времени.
ПЕТР-2. Я отказался – не из добродетельности, а просто потому, что Тина была мне противна.
ПЕТР. Думаю, с тех пор она меня возненавидела!
ПЕТР-2. Однажды Донт стал уговаривать меня пойти с ними на вечер в реальное училище. Мне не хотелось, и тогда он пустил в ход последнюю приманку. Этой приманкой оказалась подруга Тины, в то время гостившая у них.
ДОНТ. Там будет Соня! Знал бы ты, что за девушка! Очень хорошенькая! А какое у неё чувство юмора! К тому же, слушай, богатая невеста! У её папаши - мыловаренная фабрика! Что скажешь, а? Будто по заказу для тебя! Нет, какое совпадение, какая удивительная игра судьбы: ты - химик, а у её отца - химическое предприятие! И она - единственная дочь!
ПЕТР.  Ну да, и как раз ждёт Петра Швайцара из захолустья.
ДОНТ. Ты, Пётр, с твоей фигурой и аристократической внешностью, как раз и добился бы её, если бы захотел!
ПЕТР. Право, удивляюсь, как это она до сих пор не замужем? Полагаю, в  претендентах на папенькин завод нет недостатка!
ДОНТ. Ты, брат, провинциальных городишек не знаешь. Там не всякий позволит себе ухаживать за барышней из хорошей семьи!  А здесь, в Праге, Соня - редкий гость. Обычно она останавливается в семействе  Фюрстов, но нынче Соня гостит у моей Тины.
ПЕТР-2. Я постарался выловить из болтовни Донта крупицы мудрости. А они были, эти крупицы, были!! Например, жалованье, которое я получал, как инженер, было не бог весть что. Из моих знаний, из моего усердия ещё долго, долго будет извлекать выгоду тот, кто даст мне работу! А что, если одним удачным скачком перенестись над годами тяжелого труда? Что если сразу завоевать заслуженную награду более простым и приятным способом?! К тому же, удачный брак, украшенный благосостоянием, входил в мои планы! Нет, было бы несправедливо так вот, с маху, отмести идею Донта...


                2 - «СОНЯ»

             (Вечер в реальном училище. Музыка. Танцующие пары)

ТИНА.  Пётр, ну, что же вы всё прячетесь! Смелее! Соня - славная девушка и пуще всего любит веселье!
ПЕТР. Да я-то не больно весёлый.
ДОНТ. Разные характеры сильнее притягиваются друг к другу, чем сходные. Внимание! Соня идёт к нам!
СОНЯ (Донтам).  О чём  это вы тут секретничаете с таким важным видом?
ДОНТ. Сонечка, к нам присоединился мой друг! Познакомься!
ПЕТР.  Пётр Швайцар!
СОНЯ. Соня Хайнова. А чего вы не танцуете?
ПЕТР. Я танцую редко, но это ещё не значит, что я - мизантроп и противник танцев. Разрешите вас пригласить!
 
                (Танцуют)
 
ПЕТР-2.  Как выяснилось, она в самом деле обладала чувством юмора. Своих домашних она описала мне весело и с поразительной точностью.
СОНЯ. Вот только наш городок Есенице – невероятно скучное гнездо. Я бываю страшно рада, когда попадаю в Прагу. У Тины я остановилась впервые – обычно же езжу к пану Фюрсту.
ПЕТР. Это ваш родственник?
СОНЯ. Нет, просто хороший папин знакомый. Его сыновья  готовы исполнить все мои желания!
ПЕТР-2.  Фюрстовы мальчишки, верно, знают, зачем ублажают Соню!
 
   (Музыка заканчивается. Пётр подводит Соню к Тине и отходит к Карелу)

ДОНТ. О чём же вы беседовали во время танца?

 (Высвечиваются "портреты" семейства и слуг в "ангельских" масках.  Один из портретов остаётся пустым)

ПЕТР. Соня познакомила меня со всем чудесным маленьким семейством: тётя – обожаемое пугало, отец – её балованный пай-мальчик!  Мне зримо представили всех слуг:  Филипа, Кати, старика Паржика и его жену - кухарку Анну.
ДОНТ. О, Соня на это мастер! Она всё видит, как художник!  Чертовски умная девчонка!

       («Портреты»  домашних  исчезают в темноте. Донт подходит к Соне)

Соня, потанцуем!
ПЕТР-2. Что ж,  Донт не обманул: Соня, действительно, очень хорошенькая, и она - дочь владельца мыловаренной фабрики! «Инженер Петр Швайцар» -  звучит неплохо, но «владелец предприятия Хайна» - гораздо лучше! Что же теперь нужно? А вот что: выработать разумный хладнокровный план! Только, ради Бога, никаких чувств, никакой любви!  Этот сладкий сироп хорош для того разве, чтобы в нём размокнуть. Зачем же колебаться?
 
                (Карел подводит Соню к Петру)

ДОНТ. Вот такой наш Петр...
ПЕТР. Ясно...(Соне). Карел, похоже, хвастал моей судьбой – судьбой бедного малого! 
ДОНТ. Он обладает выдающимися качествами, поверьте мне, его старому другу, выдающимися!
СОНЯ. Да?

                (Донты  «тактично»  отходят)

ПЕТР-2.  Восхваление в мой адрес уже стало вызывать недоверие у Сони.
ПЕТР. Соня... Я хочу извиниться перед вами... Дело в том, что есть такая неприятная разновидность мужчин под названием "супруг,"  которая сродни старым свахам, и Карел Донт, женатый всего несколько месяцев, теперь готов весь мир свести в законные пары! (С огорчением). Карел вбил себе в голову женить меня, и вот теперь вы, Соня, стали объектом его неуемной страсти к сватовству. Я уверяю вас, что такая манера знакомиться мне в высшей степени претит!
СОНЯ.  К какой же манере прибегли бы вы?
ПЕТР.  К очень простой... Если встретится мне девушка, которая почувствует симпатию ко мне, а я – уверенность, что она станет мне доброй подругой, я попрошу её стать моей женой. Но я не позволю женить меня, как какого-нибудь дурачка!
СОНЯ.  Значит, меня вы не выбираете. Н-да, мне это не делает чести!
ПЕТР.  Я так мало знаю вас, что вам показалось бы подозрительным, если бы я выбрал вас. Вы, конечно, подумали бы, что я влюбился в состояние вашего отца, которое и сватает мне Донт!
СОНЯ.  Какая низость!
ПЕТР-2. Мы принялись дружно осуждать Донта с его оскорбительными стараниями. Потом бесцельно бродили по улицам.  Мне показалось, что ей будет интересно узнать кое-что о моей работе, но я ошибся – Соня воротила нос от моей учёности. Этого следовало ожидать: она была  далека от того, что её кормило и одевало!
Я предложил зайти в первый же приличный и малолюдный ресторанчик.

               (Пётр и Соня садятся за столик в ресторане)

ПЕТР. Прогулка с вами и то, что вот сидим мы и пьем вдвоем – нечто совершенно для меня новое... У меня сейчас такое чувство, будто мы с вами – как бы это сказать – заговорщики.
СОНЯ. Против чего?
ПЕТР. Ну, скажем, против глупости, против условностей, против сентиментальности... Знаете, до сих пор я был нелюдимом. Не в моём характере ухаживать за девушками. Этого плода я ещё не пробовал.
СОНЯ. А вкусно?
ПЕТР. Очень! И... И мне бы не хотелось, чтоб у меня слишком скоро отняли этот плод...
СОНЯ (кокетливо).  Да кто его у вас отнимает?
ПЕТР. Послушайте, я буду вам от души признателен, если вы не прекратите наши дружеские встречи... Но, честное слово, я сам откажусь от них, если мы будем встречаться под хранительным крылом  Донта. Понимаете? При нём это так гнусно... Мы могли бы завести маленькую безобидную тайну. Если вы хоть немножко хотите встречаться со мной, можно говорить Донтам, что вы идёте к Фюрстам, а там – что возвращаетесь к Донтам.
СОНЯ. Понимаю...  Только я не люблю врать.
ПЕТР. Надо выбирать меньшее из зол... Карел хотел пробудить в вас интерес ко мне, поэтому в его описании я похож на героя романа для школьниц! И все это чепуха...
ПЕТР-2. Факт тот, что когда мы возвращались к Донтам, Соня поглядывала на меня с какой-то почтительностью. Она была из тех щедрой души девушек, которым кажется, что тот, кого следует осчастливить, должен получить награду сейчас же! К счастью, я слишком хорошо знаю людей!
ПЕТР. Требуется очень мало для того, чтобы иссяк родник такой мимолётной нежности. И нужно для этого всего лишь принять награду. У пчёл не отбирают первый мёд, им ещё и сахару подсыпают, чтоб они не умерли голодной смертью.    
ПЕТР-2. Мы встречались каждый день. Вероятно, такое времяпрепровождение вскоре наскучило бы Соне, живущей по настроению, но, к счастью,  приближался день её отъезда. Я слишком хорошо понимал, что всё зависит от того, сохранится ли интерес Сони ко мне до конца! На последний день я припас беспроигрышный театральный эффект! 

 (Ресторан. Полумрак. Пётр наигрывает на пианино. Соня стоит рядом, в руках - цветы.  Романтичная атмосфера...)

ПЕТР. Прежде всего, я прошу простить мне скромную роскошь, какую я позволил себе в вашу честь: эти цветы!
ПЕТР-2. Обычный ужин превратился в небольшую волшебную сказку, и Соня, поддавшись очарованию момента, была молчалива и немного грустна...
ПЕТР (растроганно).  Я благодарю вас за милое внимание, которое вы уделяли мне целую неделю... Ваш яркий образ ворвался в серость мелькающих дней...
ПЕТР-2.  Ну, и так далее...  Сами знаете, подобные вещи легче наговорить, чем написать, ведь сказанное слово, определённый тон, приглушённый голос – всё это делает такие банальности довольно сильнодействующим средством. Соня чуть ли не задыхалась, так она растрогалась...
 Я проводил Соню почти до самого дома Донта и там молча поцеловал ей руку долгим поцелуем. И ушёл с лёгким сердцем, даже не оглянулся.
 
(Застывшая картина: "трагически" поникший,уходящий Пётр и взволнованная Соня...)
 
 Я знал, что она стоит, прижавшись к углу дома, возле которого я её оставил, и пристально смотрит мне вслед, близкая к тому, чтобы заплакать навзрыд.

 
                3 - «ВОЙНА С ФЮРСТАМИ»

ПЕТР. Неделю спустя я послал ей обыкновенную открытку. Она ответила  письмом! Целым письмом, слышите!!
ПЕТР-2.  Меня  охватило победное, ликующее настроение, когда мы между строк обнаруживаем поражение противника. Строго говоря, то было краткое сочинение на вольную тему с подзаголовком:
СОНЯ (в портрете). "Как жаль, что тебя здесь нет со мной".
ПЕТР. Я снова поблагодарил за письмо  открыткой... (Соня отворачивается).
ПЕТР-2.  Думаю, Соня немножечко рассердилась за то, что я не ответил письмом на письмо. Она замолчала.
ПЕТР. Но меня это не тревожило...
ПЕТР-2.  Потом вдруг радостная открытка:
СОНЯ (обернувшись).  Я скоро снова приеду в Прагу и остановлюсь на этот раз у Фюрстов!
ПЕТР. Теперь, сказал я себе, уже можно быть чуточку влюбленным. Я решил встретить Соню, как некую драгоценность, чьё общение не понимал раньше...
 
    (Подходит к «портрету», чувственно протянув к Соне руки для объятия)

ПЕТР-2.  Расчёт мой, на сей раз, оказался неверным.

                (Соня с улыбкой протягивает Петру ладонь)

 Соня приехала и встретилась со мной, как с приятным знакомым - не больше. Я забыл учесть влияние сыновей пана Фюрста...(Соня уходит).               
ПЕТР. Предстоял второй раунд. Если я выиграю, то против меня уже не будет ничего, кроме возможных предрассудков старого Хайна!
 
                (Выходят Соня и братья Фюрсты)

ПЕТР-2.  Фюрсты были красивые ребята, весёлые, оба причисляли себя к золотой столичной молодежи. Манеры их, как и одежда, были изысканны. Что поделаешь? Соня любила обоих. Право, твёрдый мне попался орешек!               
СОНЯ. Познакомьтесь – это Пётр, старый товарищ Карела Донта!
ПЕТР-2.  По их глазам я прочитал, что они считают меня этаким старикашкой, на чей счет можно, как угодно проезжаться.
1-й.  Феликс!
2-й.  Макс!
ПЕТР-2. Руку они мне подали с дерзким видом, как бы говорившим:
ФЕЛИКС (в сторону). Знаем, знаем тебя, деревенщина. Соня про тебя  рассказывала.
МАКС (в сторону). Довольно мы уже посмеялись над твоими жалкими похождениями!
ПЕТР. Думаю, мы, трое мужчин, то есть все, кроме Сони, сразу разобрались в ситуации. Их притворная вежливость была равнозначна вызову. Всё напоминало неравный боксёрский поединок!

  (Действие переносится на  «боксёрский ринг». Феликс и Макс скидывают плащи, кидают их Петру, надевают боксёрские перчатки и начинают бой с Петром-2. Соня и Петр «прогуливаются»:  Соня – впереди, Пётр – чуть поодаль)
 
ПЕТР-2(обмениваясь с братьями первыми лёгкими ударами). В первые дни тон задавали Фюрсты. Они сознавали своё превосходство, а я не собирался им мешать. Я не был торопыгой. Сначала надо было разглядеть слабые места противников. Моим оружием был трезвый разум. Этого-то верного друга я и призвал на помощь!
ПЕТР. А Соня была  ужасно довольна, что таскает за собой целый зверинец. В этом сказалась жестокость девушки и непонятливость буржуазки.
СОНЯ.  Мы сегодня вместе ходили в театр. Фюрсты болтали, а Пётр Швайцар слушал и не принимал участия в разговоре. Тина, ты знаешь, мне кажется, что он не знал даже, кто автор  пьесы.            
ПЕТР. Постепенно я превращался в существо, которое на жаргоне пражской молодежи называется... 
СОНЯ. "Слон!"  Тина, Фюрсты его так и зовут: слон! Представь картину:  Швайцар несёт за мной сумочку и пальто, а в кармане у него всегда приготовлено какое-нибудь лакомство для меня. Макс и Феликс всегда с трудом сдерживают смех!
ПЕТР. Короче, я выступал в роли этакого доброго дядюшки, в то время, как за моей спиной мальчишки Фюрсты...
ФЕЛИКС (ударяя). Феликс...
МАКС (ударяя). Макс...
ПЕТР.  Вели игру молодости... За мой счёт!!
ПЕТР-2 (после ударов лежит на полу «ринга»).  Я никогда им этого не простил! Слышите, никогда!! Они же видели, что хоть я и улыбаюсь, но не помню себя от ярости!
МАКС. «Петя, Петя, петушок, золотой гребешок, полно кипятиться, ведь можно обвариться...».  А мы дома играли в карты на поцелуи. (Удар).
ПЕТР. Соня слегка покраснела, а я с притворным безразличием пропустил его слова мимо ушей.
ФЕЛИКС.  А вчера мы целый вечер учили Соню курить.  (Удар).
ПЕТР.  Мои попытки прекратить это ни к чему не привели. Я стал врагом из лагеря стариков. Человеком, которого можно обманывать, а после этого презирать.
МАКС.   «Петя, Петя, петушок, золотой гребешок...».
ФЕЛИКС. Слоник!
ПЕТР. Я пытался поссорить братьев. Но если и была у них какая-то добродетель, то именно братская солидарность. Принизить их в глазах Сони! Бог ты мой, сколько раз я тщетно пытался этого добиться!
ПЕТР-2.  Признаюсь, после того, как в мою жизнь вошли эти братья, интерес мой к Соне значительно повысился. Он стал почти страстью. Где была моя холодность времён общения у Донтов! Хотелось того или нет, а приходилось страдать. Я отстал в литературе, в искусстве, в умении вести беседу. Я работал до одури, пока другие веселились!
ПЕТР. Как несправедлив мир, если те, другие, жили в радости и роскоши, пока я перебивался с хлеба на воду. Какие у меня были козыри? Только мой труд! А в этом обществе никто не дал бы за него и ломаного гроша!
ПЕТР-2. Я злился и снова страдал. Соня целиком попала под влияние Фюрстов. А для них, думаю, стало чем-то вроде спорта – мучить меня.
БРАТЬЯ. "Петя, Петя, петушок, золотой гребешок, полно кипятиться, ведь можно обвариться!"
ПЕТР.  Я уже было засомневался - не лучше ли бросить всё и не подвергаться более опасности стать предметом насмешек?!
ПЕТР-2. Несколько дней спустя она не пришла на условленное свидание. Дела мои были плохи...

                (В  пивной)

ПЕТР. Однажды дождливым днем сидели мы в пивной, набитой битком. Во время войны Феликс провел несколько недель в армии и страшно гордился этим. Не знаю уж почему, только братья  решили, что я не был на войне, что я из тех, кто, как тогда выражались, "окопались в тылу". Феликс решил нанести удар вслепую.
ФЕЛИКС. Какие такие болезни спасли вас от окопов, а?
ПЕТР-2. А во мне уже скопилось столько горечи, что выступление мое в тот вечер получилось почти театральным!
 
                (Петр засучивает рукав)
 
ФЕЛИКС.  Что это?
ПЕТР. Так, пустяки. Просто памятка от двух шрапнельных осколков.
ПЕТР-2. Это было глупо до крайности, но подействовало!
СОНЯ.  Боже мой, какой глубокий шрам! Наверное, вам было очень больно, да?! Вы же могли погибнуть! А где вы служили? Как это случилось?
ПЕТР-2. Соня забросала меня нетерпеливыми вопросами. Она, видно, была из тех девушек, которые переживают боль мужчины чуть ли не как половой акт. Я отвечал скупо, словно нехотя, с той самой  мужественной улыбкой, которая кажется прекрасной.
ПЕТР.  Где я служил? Да в артиллерии…
ПЕТР-2. Феликс попытался сбить мой повышающийся курс.
ФЕЛИКС.  А-а, пушкари! Им-то не так доставалось! А я вот – пехота, царица полей!
ПЕТР-2. Я не возразил ни словом.  Макс понял, что пора выручать брата.
МАКС (ехидно). Как это вы умудрились заполучить все эти  раны? В самом деле, на фронте?
ПЕТР. Да, в самом деле, на фронте. Под Монте Граппо от всей моей батареи осталось одно моё орудие, а под Санто Микаэле мы, под градом снарядов, вели огонь тридцать шесть часов без передышки. Ещё у меня прострелена нога, а на спине шрамы от камней...
ФЕЛИКС. И у вас есть награды?
ПЕТР-2. Я перечислил их.
МАКС. Ха! Все эти знаки отличия привязывали после войны к собачьим хвостам!
ПЕТР.  Вы правы. Я поступил точно также.
ПЕТР-2.  Рука Сони теребила скатерть так, чтобы всё время касаться меня. Я знал, что эти прикосновения не случайны. Теперь или никогда! Я понял: наступил решающий момент! Я встал, молча попрощался и ушел, не оглядываясь... На следующий день уже я не явился на свидание!!
 
                (Звонок телефона. Пётр берёт трубку)

СОНЯ. Здравствуйте... Это я... У вас что-то случилось? Вы не пришли...
ПЕТР. Много дел. Устал...
СОНЯ. Но завтра  вы придёте?
ПЕТР-2 (подсказывая Петру).  Пауза, которая говорит: приходить не собираюсь...
ПЕТР.  Так и быть, я... приду...
СОНЯ.  Нет, вы должны придти не так, как сейчас об этом сказали, а иначе...
ПЕТР-2.  Я сделал вид, будто не понимаю...
ПЕТР.  Я не понимаю...
СОНЯ (понизив голос). Мне не хочется, чтобы вы приходили неохотно...
ПЕТР.  Господи, Соня!
ПЕТР-2.  Я впервые назвал её просто по имени!
ПЕТР.  С вами мне всегда приятно встречаться...
СОНЯ. Да, да, и всё-таки что-то такое случилось, отчего вам, кажется, не хочется приходить!
ПЕТР-2. Пауза!
ПЕТР (после паузы). Да нет, право, ничего такого нет...
СОНЯ (помолчав, шепотом).  А может, это... из-за мальчиков?
ПЕТР-2. Прерывистое дыхание... Сделать паузу подольше...
ПЕТР. Да нет...
ПЕТР-2.  Вздохнуть... Неубедительным тоном...
ПЕТР.  Этого нельзя сказать...
СОНЯ. Хотите, я приду  без них?
ПЕТР-2.  И снова – вздох, опять - неубедительным тоном, и даже немного - мучительно!
ПЕТР.  Как вам угодно... Хотите – приходите одна, хотите - с мальчиками, мне это, в общем, безразлично.
СОНЯ. Лицемер! Это нечестно! Вы говорите не то, что думаете! Значит, завтра, как всегда, в шесть! Я  приду одна, и точка!

                (Улица)

ПЕТР-2. Когда мы встретились, Соня ужасно смущалась. Она уже отвыкла быть со мной без свидетелей.
СОНЯ. Расскажите про войну. В прошлый раз там было так шумно, и потом - эти дураки-мальчишки!
ПЕТР. Понимаете, это ведь только дети хвастают своим геройством. Вы любите вспоминать о страшном? Вот видите, я тоже не люблю. Война отвратительна. О ней любят говорить только те, кто не знал её по-настоящему.
СОНЯ.  Что вы против меня имеете? Я уверена, что вам что-то во мне не нравится. Не могли бы вы сказать - что?
ПЕТР.  Могу, если хотите... Одно дело - смех, другое - насмешка. Девушке тоже надо иметь характер.
СОНЯ. Разве я бесхарактерная?
ПЕТР. О, конечно, нет, просто вы не всегда тактичны.
СОНЯ. Это всё мальчишки! Настраивают меня против вас. Но с ними так весело!  Только, пожалуйста, не думайте, что я их люблю.
ПЕТР-2.  Теперь я мог бы спросить, а кого же она любит, но я не спросил. Я прекрасно видел и сам, чего я в эту минуту добился!
СОНЯ. А игра в поцелуи мне не нравится. Но с нами играл и старый пан Фюрст! В этом же нет ничего дурного, правда?
ПАН ФЮРСТ (в портрете. "Сладенько"). Да, немножко поцеловались... Шутка. Мелочь. Но было приятно.
ПЕТР-2 (пану Фюрсту). Каков папаша!
ПАН ФЮРСТ. А то! (Исчезает).
ПЕТР(Соне).  Конечно, конечно, ничего дурного в этой игре нет!
СОНЯ. Какой вы хороший! (Гладит руку).
ПЕТР.  Вовсе я не хороший... Я человек суровый, потому что жизнь моя была трудной, и я не сержусь на тех, кто смеётся, только мне бы хотелось, чтобы  меня извиняли, если я не в состоянии шагать в ногу с прочими.
СОНЯ.  Я никогда больше не возьму с собой мальчиков, если вам так больше по душе.
ПЕТР. О, не надо ради меня делать то, что вам неприятно.
СОНЯ.  А что вы на самом деле думаете об этих ребятах?
ПЕТР-2.  Я, разумеется, принялся расхваливать их!
ПЕТР. Славные мальчишки - но всего лишь мальчишки, и вы не должны удивляться, что они пробавляются всё одними и теми же потрёпанными шутками. Всегда ли вы столь терпеливо выносите их?
СОНЯ.  Часто они просто невыносимы, а, в общем, ничего ребята... Покажите мне ещё раз ваши шрамы.  Больно ещё?
ПЕТР-2.  Право, Соня вела себя, как влюблённая!

           (В портретах появляются "карикатурные" Макс и Феликс)

 На другой день она пришла вместе с Фюрстами, но всё время обрывала их, насмехалась, короче, привела она их только для того, чтобы принести в жертву мне. Такой оборот дел юнцы принимали с довольно глупым видом. Я, естественно, с побеждёнными  обращался  по-рыцарски. В конце концов, Соня отправила братьев домой!
ПЕТР. Я уже достиг почти всего, чего можно было достичь на этом этапе.  Оставалось закрепить положение поцелуем, чтобы вызвать к жизни настоящую, как в романах, любовь!

                (На башне Собора)

ПЕТР-2.  Как-то чудесным вечером поднялись мы на башню Собора Святого Вита. Я показал Соне, как обращаться с биноклем. (Пётр даёт Соне бинокль).
СОНЯ. Перед глазами у меня все время сплошной туман.
ПЕТР. Надо немного сдвинуть объективы.
СОНЯ. От тяжести бинокля у меня болят руки.
ПЕТР-2.  Я встал у нее за спиной так, что она, собственно, очутилась в моих объятиях. Соня, не отрывая от бинокля  глаз, нарочно откинулась, прислонясь к моей груди. Я  примолк, как оно и полагается при таких обстоятельствах...

(Пётр медленно отводит бинокль от Сониных глаз. Соня - вся покорность... Пётр медленно, с нерешительностью прижимает Соню к себе, потом трётся своей  щекой об её щеку и отпускает её. Отойдя за соседнюю колонну, нервически теребит бинокль)

ПЕТР-2. Такое странное поведение должно было изображать глубокое смятение!
 
                (Соня подбегает и кладёт руки на плечи Петра)
 
СОНЯ (потупившись). Вы всё ещё сердитесь на меня? (Пётр качает головой). Тогда почему же вы такой?
ПЕТР-2 (снова подсказывая Петру). Надо посмотреть на неё долгим рассудительным взглядом!
ПЕТР. Каким же я должен быть?

                (Соня потупилась)

ПЕТР-2.  Многозначительным тоном!
ПЕТР. Каким же мне следует быть?
СОНЯ (испуганным шепотом).  Я не знаю, каким...
ПЕТР-2.  Удивлённо.
ПЕТР (гладит по щеке). Вот таким? (Соня, повеселев, кокетливо кивает).  Или таким? (Целует в лоб).
ПЕТР-2. Соня только того и ждала: прикрыв глаза, подставила губы...(Целуются). А теперь - взволнованно, вполголоса!   
ПЕТР. Соня... Милая моя Соня... Произошло то, чего я не хотел...
ПЕТР-2. И, вообще,  изъяснялся сумбурно. Сумбур отлично подходит к состоянию влюблённости. Соня была в каком-то блаженстве: первая серия поцелуев сделала её безмерно счастливой! 
ПЕТР (вспыхнув, «грозно»).  Если вы меня разлюбите, я сам не знаю, что сделаю!

               (Берёт Соню на руки и поднимает над перилами)

ПЕТР-2. Страшноватая шутка, ведь под нами было пятьдесят пять метров, но эффект получился великолепный. Соню опьянили моя сила и мое признание!
СОНЯ. Петя, Петя!
ПЕТР-2. И прошептала мне это только для того, чтобы почувствовать на губах сладость моего имени... Теперь мы были влюбленной парой. Мы  ходили в кино, как солдат с горничной, для того только, чтобы сжимать друг другу руки и сорвать торопливый поцелуй. Конечно, то была игра в её масштабах - я только приспосабливался, понимая, что с девушкой типа Сони нельзя миновать эту идиллическую лужайку сентиментальных нежностей! Срок пребывания Сони у Фюрстов  истекал. На этот раз я счёл уместным устроить объяснение!
ПЕТР. Соня, я уже довольно давно виноват перед вашим семейством. Мой долг: поставить в известность вашего отца и подчиниться его приговору!
ПЕТР-2. Соня сильно приуныла: игра в любовь доставляла ей куда больше удовольствия, чем такой почти торжественный тон. Теперь надо было скорее придумать новую приманку и представить будущий брак в привлекательном свете. Предстоящее прощание годилось для этого как нельзя лучше. Соня сама пожелала увидеть мою квартиру прежде, чем уедет!

                (В квартире Петра)

 Мы сидели за столом, смеялись, ели и целовались. Только ведь в интимной обстановке поцелуи сильно возбуждают. Я тихонько твердил про себя:
ПЕТР. Хлеб, хлеб, хлеб...
ПЕТР-2. Такой у меня был приём, чтобы успокоиться и призвать на помощь здравый смысл.
ПЕТР. Хлеб, хлеб, хлеб...
ПЕТР-2. Конечно, я хотел дать ей урок любви, однако важно было при самых головокружительных пассажах оставаться артистом и не впадать в самую роковую из актёрских ошибок:  в непритворное переживание роли. Ласки - всего лишь украшение любви, и я занялся этим украшением. Её девственная душа плакала, но я не сжалился, зная, что произвожу необходимую операцию.
 Я подвёл её к зеркалу, чтобы она увидела себя в моих объятиях полуобнажённой. Я так и пожирал это дразнящее отражение, ведь я никогда не был распутником и женщин в своей жизни знал мало.
  После короткой незначительной борьбы я мог бы сделать с ней всё, что захотел, но это не входило в мои планы.
ПЕТР. Хлеб, хлеб, хлеб...
ПЕТР-2.  И я овладел собой.
СОНЯ (одевшись, кидается Петру на шею). Петя! Вот когда... Когда мы будем с тобой опять вдвоём...
ПЕТР. Она начала мечтать о том, о чём несколько дней назад не осмеливалась даже упомянуть!
ПЕТР-2. После отъезда Сони я отправил господину фабриканту Хайну в Есенице короткое письмо.
ПЕТР (в портрете). "Я вовсе не имел намерения жениться. Я хотел пополнить свои профессиональные знания практической работой за границей. Я не юбочник и не поддерживал ни в себе, ни в Соне растущее чувство...".
ХАЙН (в портрете, в "ангельской" маске).  «Соня описала вас в самых светлых красках. Нам, отцам, остается только доверять своему ребёнку и доверять человеку, который, надеюсь, явился любить, а не воровать.  Кстати, вы можете приехать и просто погостить у нас.  Мы познакомимся».
ПЕТР. "Я считаю естественным, чтобы вы навели обо мне справки прежде, чем ответите на моё предложение. Я отдаю себе отчёт в том, что всё дело должно показаться вам подозрительным. Ведь с моей стороны мог быть хитрый расчёт! В мире достаточно мужчин, опытных в обращении с женщинами и умеющих добиваться своего..."
ПЕТР-2.  На приглашение погостить я не откликнулся. Зачем? А Хайн, без сомнения, тщательно наводил справки, ибо ответ я получил только через полтора месяца.
ХАЙН. "О, я отлично разбираюсь в людях и вижу, что у вас честное сердце. То обстоятельство, что у нас с вами общая профессия, убеждает меня, что судьба не хочет обойтись со мной плохо, что она даже готова побаловать меня... Вы приедете пока лишь в качестве сотрудника. Мы успеем лучше узнать друг друга и договориться о свадьбе".
ПЕТР. Я никогда не был ребячлив, но теперь не мог отказать себе в сумасшедшей радости: я завоевал сердце хорошенькой и богатой девушки! Чего я когда-то мечтал добиться? Богатства. Ну, и конечно, власти, которую даёт богатство! И ещё - спокойного супружества, детей, которым я мог бы передать всё, чего добьюсь своим усердием. И вот  я уже добился положения! Завтра я – управляющий крупного предприятия,  послезавтра – владелец! 
ПЕТР-2. Третьего февраля я выехал из Праги с двумя лёгкими чемоданчиками, в которых было уложено всё моё имущество. Есенице! Есенице!  Мне хотелось петь под перестук колес!!


                4 - «ПЕРВАЯ  ВСТРЕЧА  С  НЕВИДИМЫМ»

 Пётр-2 садится за пианино. Пётр дирижирует  "хором". В составе "хора" - Карел Донт, Тина, пан Фюрст и его "поверженные Петром" сыновья: Макс и Феликс. Все поют, будто исполняют торжественную ораторию. Пётр - солист.

"ХОР". "Пётр Швайцар, это одно из величайших мгновений твоей жизни! Ты вступаешь в дом богача Хайна!
ПЕТР. Я вступаю в дом богача Хайна!
МАКС и ФЕЛИКС. Ты явился за наградой, которую честно заслужил!
"ХОР".  На пути к счастью больше нет преград!
ПЕТР. Шагай бодро и уверенно!
"ХОР". В дом богача Хайна!
ПЕТР. И скоро я стану владельцем всего предприятия!"

                (Затемнение.  Дом Хайна)

СОНЯ. Хэлло, Петя! Папочки нет дома, он явится с минуты на минуту. Его задержали на заводе.  Он очень досадовал, что не мог вас встретить. А я тоже не могла поехать на вокзал, смотрите, в каком я платье! Я бы просто замёрзла в автомобиле: сегодня градусов десять мороза, не меньше. Директор Кунц и тётя уже ждут в столовой... (Подходят к комнате). Вот здесь, Петя, отныне ваше  жильё.
ПЕТР (прижавшись лицом к её лицу, гладит по голове). Здесь очень мило, такая простая обстановка. Напоминает студенческие годы.
ПЕТР 2.  В действительности я не любил напоминаний об этих «знаменитых студенческих годах».  Нужда не бывает прекрасной...
СОНЯ. Нет. Здесь отвратительно. Но в этом виновата тётя Каролина. Она ужасно консервативна и не позволяет покупать ничего нового! Но, скажите, вы рады, что наконец-то приехали?
ПЕТР-2 (Петру).  Изобразив мягкий упрёк...
ПЕТР. Рад ли я?

                (Пётр надевает Соне на палец колечко)

СОНЯ.  Петя...
ПЕТР (с улыбкой).  А вы рады?
СОНЯ.  Почему «вы»? Ты! Ты! (Обнимает Петра).
ПЕТР. Значит, «ты»?  (Целуются). 
 
  (Из высветившихся  портретов, сняв "ангельские" маски, выходят Кунц и тётя Каролина, позднее - Хуго Хайн)

КУНЦ.  Сердечно приветствую вас, молодой человек!
ПЕТР-2. Обращения «молодой человек» было достаточно, чтобы навсегда отвратить меня от директора.
ТЕТЯ.  Добро пожаловать! Так вот он какой, жених нашей Сони. Поди, поди сюда, встань возле него, хочу поглядеть, как оно вам пристало, рядышком-то...

                (Кунц смеётся шутке. Появляется Хайн)

ХАЙН. Здравствуйте, Пётр!  Рад видеть вас у себя в доме! Вы уже познакомились? Это моя дорогая тётя Каролина. Она стала мне матерью, когда я потерял свою, а позднее заменила мать и Соне. Моего друга Кунца вы могли бы принять за гостя – и ошиблись бы. Он - член нашей семьи, хотя и не живёт с нами.
КУНЦ. Милый Хуго, ведь это может произвести нехорошее впечатление, когда ты откровенно указываешь: вот человек, чьё присутствие подчас в тягость...
ХАЙН. Прошу всех к столу.

                (Все идут к столу. С подносом пробегает Кати)

СОНЯ.  Петя, а это  Кати! Это она только к вечеру раскачалась убрать твою комнату.  Я ужасно злилась.
ПЕТР. Кати, правда ли Соня была мне «верна, как собака», как писала в письме?
КАТИ (смеясь). Да!
ТЕТЯ (Петру).  А сознайтесь-ка, почему вы не приезжали раньше? Вам бы следовало представиться уже полгода назад. Ведь это я просила Хуго, чтобы он вас  пригласил. С вашей стороны - это странно...
ПЕТР. К сожалению, раньше приехать не получалось, но...(Соне) сердце моё уже было здесь.
КУНЦ.  Прекрасно, прекрасно, молодой человек!
ТЕТЯ.  Я бы хотела, чтобы мы стали друзьями.
ПЕТР.  Я тоже.
СОНЯ.  Петя, Петя, что-то ты сегодня очень серьёзный!

                (Филип несет стаканы)

ХАЙН.  Филип, ты, несёшь стаканы, будто динамит!

                (Все смеются шутке)

КУНЦ. Наше Есенице, молодой человек, расположено в небезопасной области. Три четверти населения, а, может, и больше – немцы. Я являюсь старостой местной сокольской организации и членом других основных чешских обществ...

(Крадучись, из портрета, который единственным всегда оставался пустым, в комнату на цыпочках пробирается  «Невидимый».  На лице застыла глуповатая «шпионская» гримаса. Он тихо перемещается по комнате, подслушивает. Пётр удивлённо смотрит на вошедшего).
 
ХАЙН.  Соня! (Петру).  Послушайте, разве Соня никогда не рассказывала вам о Кирилле? (Соне). Я ведь говорил тебе: это твоя обязанность, не моя! (Петру). Что поделаешь? На женщин нельзя положиться... Прошу вас, не смотрите на него. Держите себя так, как если бы его не было, и он сам уйдёт. Он совсем не опасен. Понимаете, это - мой брат. Рассудок у него... Я всё объясню потом.
СОНЯ (Петру). Прости!
 
                ("Невидимый" выскальзывает из комнаты)

ХАЙН. Филип, неужели ты не мог за ним проследить?
ФИЛИП. Я ведь не знал, что он идёт за мной.
КУНЦ. Но ведь ничего особенного не случилось?
ХАЙН. Конечно, только я думаю, Кирилл как-то не подходит к программе сегодняшнего вечера!

                (Все начинают расходиться)

ПЕТР-2.  Так... Таково-то моё торжественное вступление в семью, таков этот ужин, почти помолвка. Сначала тётка капнула дёгтем в бочку меда, а теперь ко всему ещё и это!  Какую же нечистую семейную тайну придётся мне проглотить вместе с миллионами Сони?
ХАЙН. Пётр, я обещал вам объяснить... Если вы ещё не хотите спать, не лучше ли с этим делом развязаться прямо сейчас? Я предпочитаю поскорее отделываться от неприятного.
ПЕТР. Я весь к вашим услугам!
ХАЙН. В таком случае, прошу ко мне.

                (Подходит Соня)

ПЕТР.   А Соня?
ХАЙН  (сердито).  А  Соня пойдёт спать!
СОНЯ.  Ну, папа! (Обидевшись, уходит).


                5 -  «ОБЪЯСНЕНИЕ»

ХАЙН. Слушайте, вы, правда, не имеете понятия о существовании Кирилла?
ПЕТР. Ни малейшего.
ХАЙН.  Ну, так вот... Мне было шестнадцать лет, когда трагически погиб отец. Несчастье произошло, когда он был так счастлив, так ждал рождения второго ребёнка, то есть, Кирилла. Последствия были ужасны: мать, узнав о случившемся, упала в обморок и когда очнулась, мы поняли, что она сошла с ума...
 Простите мне некоторые отступления. Отец и его сестра, тётя Каролина,  очень любили друг друга. Нечто вроде разрыва произошло между ними, когда отец женился против воли сестры. Тётя уехала в Вену и долго жила там весёлой жизнью, предаваясь развлечениям. К ней не раз сватались, но её требования к будущему супругу превосходили желание выйти замуж.
 В один прекрасный день, уже после несчастья с отцом и матерью, она вернулась и объявила, что остается в Есенице, пока я не справлюсь с самым трудным! Тётя сделала гораздо больше: она осталась навсегда!
ПЕТР.  Да, это действительно большая жертва: молодая дама оставила жизнь в столице и посвятила себя сироте-племяннику!
ХАЙН. Да, но видите ли... Настало время, и тётя сказала: "Или ты отправишь мать в дом умалишённых, или я брошу тебя одного." Заклинаю вас, будьте теперь объективны: тётя – женщина порядколюбивая, а мать - совершенно безудержная, злая озорница... В сумасшедшем доме она промучилась ещё три года и умерла.
ПЕТР.  А ваш брат Кирилл? 
ХАЙН. Тётя Каролина перенесла на Кирилла всю свою потребность в материнской любви. Она тряслась над ним, изнежила вконец. Кирилл капризничал! Ему не позволялось играть с другими детьми. На девочек смотрел с ненавистью, смешанной с восхищением!
ПЕТР.   Все мы таковы в детстве... Тогда Кирилл был ещё здоров?
ХАЙН. Видите ли, если смотреть с сегодняшней точки зрения, то должен сказать, что он всегда был со странностями. Так, вдруг он прочитал что-то о Паганини и захотел стать сатанинским скрипачом. Играл он, конечно, примитивно, но старался играть с чувством: дёргался, кривил губы в страной ухмылке, выкатывал глаза.
 В другой раз он решил научиться балансировать стулом на подбородке. По утрам, после завтрака, он тотчас брался за стул и - день за днём, все каникулы напролёт. Да, его ведь послали учиться на  химика. Злочастная химия, она-то и лишила его рассудка... Он пробыл в больнице восемь месяцев, пока нам милостиво разрешили взять его домой.
ПЕТР. На сей раз тётя согласилась?
ХАЙН. Что вы? Сама пожелала этого, сама умолила меня! Я понимаю - вы хотите сказать, что судьба сыграла мстительную шутку: мать пришлось удалить из дому ради тётки, а Кирилла ради неё же взять домой. Вы правы, здесь есть какой-то элемент расплаты. Я верю в Бога, друг мой, и если хорошенько подумать, то во всём случившемся можно увидеть некий замысел или, по крайней мере, логику. Никому на свете не дано быть слишком счастливым! Ах, мы жили слишком хорошо, вот почему на нас навалилось несчастье! (Помолчав). Скажите: я не утомил вас? Я слишком многословен...
ПЕТР. Стало быть, ваш брат получил в наследство болезнь вашей матушки?  Интересно, что явилось, так сказать, последним гвоздем в гроб здравого  рассудка?
ХАЙН.  Да, этого я вам ещё не сказал. Как нам позднее сообщили в больнице, Кирилл вбил себе в голову, что открыл секрет невидимости.
ПЕТР. Так он воображает себя невидимым?! 
ХАЙН. Да. В лечебнице он не мог позволить себе требовать слишком многого, но, когда его привезли домой, он тотчас начал последовательно практиковать культ невидимости. Нам помог Кунц. По его предложению, мы завели такой порядок: позавтракав, уходим из столовой, "забывая" на столе кофе с булочками. Он воображает, будто украл еду. То же самое и с обедом. Белье ему меняют, когда он гуляет в саду.
ПЕТР. Не может быть, чтоб он не понимал все эти мелкие хитрости!
ХАЙН. Видите ли, какая-то доля рассудка у него сохранилась. И полностью сохранилась хитрость, поэтому весьма возможно, что он это понимает и соглашается. Нечто вроде игры с обеих сторон. Ведь он, как ребёнок, - а в каждом помешанном есть что-то детское... Более двадцати лет вот так и живёт здесь Кирилл. Бродит по дому, подглядывает за нами, грезит... Да, грезит: выдумывает романтические истории о себе, о своей грядущей славе! Он уверен, что благодаря своей невидимости совершит когда-нибудь великие подвиги! И эти свои мечты он излагает в письменном виде. (Достаёт из секретера стопку листов).  Порой его идеи довольно занимательны. Вот, почитайте... (Уходит).


                6 - «В КОМНАТЕ У "НЕВИДИМОГО»

  (Все тексты дяди Кирилла разыгрываются, как «театр в театре», на сцене которого  «Невидимый» преображается в мужественного героя)

"НЕВИДИМЫЙ"(стоит в окружении рыцарей и толпы народа). Повинуясь голосу помазанника Божия, войско стянулось в котловину у реки, ожидая появления Невидимого, который должен был явиться из Печенской каменоломни. Верные рыцари собрались впереди с хоругвями, на которых пылал герб Невидимого: ладонь с двумя поднятыми для клятвы пальцами. И дрогнули изменники по ту сторону холма, ибо знали они, что Невидимый благословит оружие верных своих и поведёт их гласом и всевидящим оком своим!».

    ("Невидимый" и толпа застывают. В комнате дяди Кирилла - Пётр и Кати)

ПЕТР.  «Никднев расэ Ликерхэ, или Натай как сялатьсде мымдивине». Что за абракадабра?
КАТИ. Не расшифровали? А вы угадайте! Или сдаётесь?
ПЕТР.  Сдаюсь...
КАТИ. «Дневник сэра Хэкерли, или Тайна, как сделаться Невидимым»! Неужели  не поняли – он просто переставил слоги!
ПЕТР. Отдаю должное вашей догадливости.
КАТИ. Это не первый труд Невидимого, написанный тем же способом.
ПЕТР.  Стало быть, он считает себя каким-то сэром Хэкерли. Откуда же он взял это имя?
КАТИ.  А, это у него какая-то новая выдумка.  Он потом всё забывает, забудет и про Хэкерли. Погодите-ка, я вам покажу нечто более связное. Гляньте.

                (Продолжается театр "Невидимого")
 
"НЕВИДИМЫЙ".  «Манифест Невидимого от двадцатого числа месяца Козы ко всему народу, верующему в него... Говорили все вместе и кощунственно поносили его...».
ТОЛПА. Распять его!!!
"НЕВИДИМЫЙ".  «...И тогда он, Невидимый, ступил в круг их и выслушал их...».
ТОЛПА. Распять!!!
"НЕВИДИМЫЙ".  «И сокрушил стол их и еду их, и возопил гласом громовым...».

                ("Невидимый" и толпа застывают)

КАТИ.  Он никогда не заканчивает свои писания.
ПЕТР.  А что значит - «месяц Козы»?
КАТИ. Он сам придумывает даты и любит называть месяцы названиями птиц и зверей. 
ПЕТР (встретившись глазами с "Невидимым"). Хм, дядюшка Кирилл не лишён определённой изобретательности...
КАТИ.  Так-то он безобидный, но скажу по секрету: хуже всего, когда у него начинаются шипящие дни. Ох, это ужас, что такое! Он шипит так, будто в доме тысяча змей!

       (Невидимый, глядя на Петра в упор, начинает шипеть. Затемнение.)
 
ПЕТР. Большое вам спасибо, барышня Кати, что показали мне домашний зверинец!
КАТИ. Тише, тише! Все в доме зовут меня просто Кати, и вы тоже забудьте-ка лучше «барышню». Понимаете, при пани тётушке нельзя меня так величать – мне же и попадёт!
ПЕТР. Ну, спасибо вам ещё раз!

     (С шутливой галантностью пытается поцеловать руку Кати.  Входит Соня)

СОНЯ. Ужасно болит голова! (Кати  уходит).
ПЕТР(наигранно). А, голова – ну, это пустяки!  Просто ты не выспалась! Вот смотри, я сейчас скажу:  чары-мары-фук! И всё пройдёт!
СОНЯ.  И как ты мог, Петя, так цинично... любезничать с Кати? Извини, это я просто так, я знаю, Кати хорошая и верная... Ах, Петя,  мне сейчас действительно плохо, и лучшее лекарство для меня – абсолютная тишина. (Уходит).
ПЕТР-2.  Осторожней, Пётр! Осторожней!
ПЕТР.  Зачем я внёс такое расстройство в отношения с Соней? Ясно, что сегодня я несколько вышел из роли... В том, что я повёл себя, как мальчишка, повинна только Кати. Она волновала меня с первого часа.
ПЕТР-2.  Осторожней, Пётр! Осторожней! Дело свое ты выиграл осмотрительной, позиционной игрой, так что брось глупости! Здесь люди наблюдательны, они легко обнаружат пустоту в твоём сердце.
ПЕТР. Отныне мой стиль - холодность и вежливость!
ПЕТР-2.  На следующее утро Хайн повёз меня на свою фабрику!
 
 (Спускается макет фабрики в "свадебном платье".  Хореографическая интермедия: торжествующий, счастливый Пётр танцует с «невестой»... Макет  уходит вверх.  Снова дом Хайна. Появляется расстроенная Соня. К ней, всё ещё танцуя, приближается Пётр)

ПЕТР. Привет, Соня! Мы были на фабрике! Скажу тебе по секрету: я сразу увидел, что там можно поменять к лучшему! (Замечает состояние Сони и прекращает танец).  А ты... Как ты себя чувствуешь? Прошла головная боль?
СОНЯ. Ой, Петя, мне  нехорошо... Порой мне кажется, будто я прямо с ума схожу. И не смейся, пожалуйста, а то больше никогда ни в чём не признаюсь. В таком состоянии я думаю о дяде Кирилле, мне тогда кажется, что вот и у меня начинается...
ПЕТР. До чего же безрассудно выводить ложные заключения из несчастья, случившегося рядом с нами! Если соседа поразила молния – значит ли это, что я всю жизнь должен бояться грозы? 
СОНЯ.  Да, да...
ПЕТР. Твой отец - здоровый человек, и ты ведь его дочь, а не дядина.
СОНЯ. Знаешь, лучше оставим это сегодня... (Уходит).
ПЕТР. Ликующее, самодовольное настроение, с каким я входил в этот дом, улетучилось. Я чувствовал себя, как купец, который, только получив товар, увидел, что его малость обманули на качестве! О такой важной вещи я узнаю после того, как мы, выражаясь языком торговцев, ударили по рукам! Проклятая история с сумасшедшим! До сих пор мне и в голову не приходило, что моя женитьба на мыловаренной фабрике обернётся такой чертовщиной... Соню, конечно, ни в чём нельзя винить: она сама пожелала, чтобы я узнал о её сомнениях, но она и меня успела заразить своими подозрениями!
ПЕТР-2. Страх – вот призрак, живущий в этом доме... Страх испытывает старый Хайн, потому что ему слишком долго везло. Страхом мучилась Соня, живущая в мире безделья и книг. А теперь вот и я должен был заразиться страхом! Берегись, Швайцар, берегись, это вещь неприятная, вроде горячки, в такой болезни бредят! Твой долг, Швайцар, – прогнать этот интеллигентский хайновский страх своим грубым швайцаровским здоровьем!


                7 - «СВАДЬБА»

  («Невидимый», крадучись, подходит к слугам. Ради него они разыгрывают "спектакль")

КАТИ.  Филип! Паржики!  Как я рада! Вы тоже рады?  Скоро у барышни Сони с паном инженером Швайцаром будет свадьба! Ну, не чудесно ли?
ФИЛИП.  Такое событие! Ну, и на нашу долю кое-что перепадёт.
АННА.   Да, будет  много вкусной еды, сладостей, вина!
ПАРЖИК. И полон дом гостей!
КАТИ. Да, да, гости! А вы знаете, кто приехал на свадьбу?
 
 (В дом  входят люди, которых называет Кати, и садятся за свадебный стол. Хайн, Соня и Пётр встречают гостей)

 Господин Кунц будет шафером. Его племянница Хермина будет первой подружкой Сони, вторую привезёт из Праги Макс Фюрст. Сам Макс будет вторым дружком, а Феликс - первым. Фюрст-отец будет свидетелем со стороны невесты. Свидетелем со стороны пана Швайцара будет друг юности господин Донт, он приглашён вместе с женой Тиной. Паржики,  Филип, а вы знаете, чего мне очень, очень жаль?
ФИЛИП.  Чего, Кати?
КАТИ («трагично»). Наш дорогой дядя Кирилл ничего об этом торжестве не узнает!
ПАРЖИК. Да, он же всё-время сидит в своей комнате.
КАТИ («со слезой»).  Ах, бедненький, бедненький дядя Кирилл... Как жаль...

 (Паржики и Филип уходят. Довольный дядя Кирилл, узнавший «тайну», выбегает из комнаты.  Подходит Пётр)

 (Петру). Ну, вы видели? Хорошее представление? К вашему сведению, я решила поступить  в театр, буду артисткой! А знаете, почему? Потому что артистки долго остаются молодыми. Вот это по мне! Не желаю я стареть!
ПЕТР.  Кати! Да вы никогда не состаритесь!
КАТИ. Кто знает? Только я старость не люблю. Старость холодна. Вы тоже холодны. Но вы мне не противны!
ПЕТР.  Почему?
КАТИ. Потому что холодность у вас только на поверхности, я это хорошо вижу. Но не бойтесь! Я всё-таки останусь служанкой у Швайцаров. Для меня и театр-то слишком холоден, а актрисы – те уж и подавно, совсем ледяные, брр!  Нет, быть артисткой  мне мало. Кто знает, кем-то  я ещё стану?
ПЕТР.  Любовницей...
КАТИ. Как это - любовницей? Порядочная девица может стать разве что жёнушкой!
ПЕТР.  Ну, разумеется: женой и любовницей!

       (Пётр возвращается за свадебный стол. С бокалом поднимается Хайн)

ХАЙН. Благословляя молодых, не забудем той, что способствовала их счастью. Задача матери легче, чем задача воспитательницы. Тем выше её заслуга, если она выполняла эту задачу с любовью и самоотречением, равным материнским!
КРИКИ:  «Здоровье тётушки!»,  «Браво!».
КУНЦ (откашлявшись, очень многозначительно). Многоуважаемые дамы и господа! В этот весенний день, когда солнышко, пригревая, целует расцветающую природу, когда в рощах распевают пташки и лёгкий ветерок перебирает длинные косы ив, в старом храме Господнем обменялись обетом двое молодых людей, решивших по миновании сладостного периода первой любви, посвятить друг другу всю жизнь. В этот день столь прекрасный, столь возвышающий нас, я поднимаю этот бокал...
 
 (Раздаётся вой Невидимого. Он вбегает в зал, скачет по углам, дико смеётся и воет, «пугая» гостей.  Дядя Кирилл пьян)

ХАЙН (схватив брата за шиворот). Кто дал ему вина? Кто дал вина?!
 
          (Невидимый злобно вырывается, сопротивляясь, бьёт посуду)

 Ради Бога, извините, извините! Конечно же, это слуги недосмотрели! Бедняжка не переносит алкоголя!  Филип, отведи его в комнату!

             (Прибежавшие Филип и Паржик уводят дядю Кирилла)

 Тётя, разумнее было бы отстранить брата от участия в свадьбе! Не я распорядился допустить его! Прошу прощения у дам! Я велю запереть его наверху! 
ТЕТЯ. Нет, Хуго, ты не запрёшь его! Ему надо успокоиться, забыть о насилии, совершенном над ним! Хуго, ты поступил неправильно! Надо было дать ему отсмеяться, тогда он сам ушёл бы!
СОНЯ. Петя, Петя! Это ужасно! Как я испугалась! Видишь, я всегда говорила, что он злой!  Теперь ты сам увидел, до чего он злой!  Моя свадьба испорчена...
ПЕТР.  Ну, ну, не будь таким ребёнком, говорят, посуду бьют к счастью!
 

                8 - «БРАЧНАЯ НОЧЬ»

(Бьют часы. Все  аплодируют, кидают зёрна и лепестки цветов. Молодожёны идут через коридор гостей и входят в спальню. Пётр раздевает Соню. В напряжённом ожидании в углу затаился дядюшка Кирилл. Пётр видит Кирилла)
 
ПЕТР (неприятно-весёлым шёпотом). Соня, нам приготовили сюрприз, о котором ты ещё не знаешь. Сюда забрался Невидимый...

       (Соня вздрагивает, оборачивается и видит  дядю Кирилла)

"НЕВИДИМЫЙ".  Ш-ш-ш-ш...
ПЕТР.  И, похоже, он не собирается в ближайшее время удалиться... Что ты, Соня, вовсе не надо так спешить!
СОНЯ (торопливо одеваясь). Нет, нет, оставь меня!!
ПЕТР (с нарастающей злобой). Его так основательно подготавливали к свадьбе, что он понял, наконец, суть события! Мы его вроде не видим, а он желает насладиться зрелищем, которое...
СОНЯ.  Петя, ради Бога, сделай что-нибудь, я теряю сознание!

          (Пётр идёт к «Невидимому» и грубо выталкивает  его за дверь)

ПЕТР-2. Я вышвырнул его с огромным удовольствием!      
ПЕТР.  Ай-ай, ты плачешь?
СОНЯ. Петя! Честное слово, я хочу овладеть собой, поверь! Видел ты его гнусные,  выпученные... Восхищённые глаза?!
ПЕТР.  Его больше нет.
СОНЯ (всхлипывая). Навеки осквернено всё, что должно было начаться сегодня...
ПЕТР.  Мы теперь одни, Соня.
СОНЯ.  Его, правда, нет в комнате?
ПЕТР. Мы здесь одни!
СОНЯ.  Я не верю!!
ПЕТР.  Хочешь убедиться?
 
         (Пётр  «демонстративно»  открывает шкаф, лезет под кровать)
 
СОНЯ.  У меня голова болит! Ради Бога, прости меня! 
ПЕТР.  Ну, и ночка! К счастью, она будет недолгой. Рано утром мы уедем в свадебное путешествие и... Ох, скорей бы подальше отсюда!
СОНЯ. Тебе никогда не приходило в голову, что дядина идея – быть невидимым – в сущности, взята из Библии? Бог всё время рядом с человеком, всё время следит за ним... Петя! Ты только посуди: всё время следит за тобой невидимый наблюдатель! Никогда по-настоящему не быть самим собой; не быть одному, наедине с собой!
ПЕТР. Хочешь, погашу свет?
СОНЯ. Нет, нет, не гаси, мне будет страшно!

          (За дверью – шаги, оживление, сдерживаемый смех и шёпот)

ДОНТ (напевая).  «А наш Петя не зевал, в эту ночь он мужем стал! Сонечка, его жена, очень счастлива она...».
ЖЕНСКИЕ  ГОЛОСА.  «Сизая голубка, где ты побывала, где ты сизы пёрышки порастеряла?».
ХОРОМ. «Доброй ночи!».
ПЕТР.  Ложись, Соня, они не будут больше петь.

                (Бой часов)
 
СОНЯ (грустно посмотрев на мужа). Отвернись, Петя, пожалуйста, мне надо переодеться... А глаза? Какие у меня глаза?
ПЕТР (с кривой улыбкой).  Они как раз такие, как у человека, утомлённого любовью.
СОНЯ. Мне уже лучше...
ПЕТР-2. Подъехал автомобиль. Единственный, кто провожал нас, был Хайн. Он был настолько деликатен, что не спросил, хорошо ли мы выспались...
ПЕТР. Время, проведённое нами в чужой стране, оказалось приятным. Нужно ли стыдиться простого человеческого признания? Я счастлив?  Да, Пётр Швайцар  счастлив любовью своей жены!  Соня хорошенькая, и она любит меня! Я – счастлив! Непростительной глупостью с моей стороны было бы снова опьянять себя голодными мечтами о Кати. Я ведь не из тех, кто пьёт из всех источников! Хороший укротитель властвует над своими хищниками! Невидимый, это смешное, жалкое создание, не стоит даже того, чтобы брать его в расчёт!
СОНЯ. Чему ты улыбаешься?
ПЕТР. Нашему будущему!

 (Высвечивается «театр  Невидимого». Дядя Кирилл, в «костюме Адама», стоит в окружении обнимающих его «юных нагих дев». Среди них вдруг появляется Соня)

"НЕВИДИМЫЙ" (срывая с Сони одежду).  Она бежала, но не могла уйти, ибо не в силах была разгадать его хитрость. Он позволил ей вообразить, будто отказывается от борьбы, но это он всего лишь любовался её телом...




                ДЕЙСТВИЕ   ВТОРОЕ


                9 -  «ПРЕСЛЕДОВАНИЯ»

                (Повторяется «театр  "Невидимого»)

"НЕВИДИМЫЙ".  Она бежала, но не могла уйти, ибо не в силах была разгадать его хитрость. Он позволил ей вообразить, будто отказывается от борьбы, но это он всего лишь любовался её телом...

  (Соня вырывается и бежит к Петру, который за столом читает газету. "Невидимый" и его "возлюбленные" застывают)

СОНЯ. Петя, я не знаю, что мне делать! Понимаешь, каждый день, куда я не двинусь, всюду тенью тащится за мной дядя!
ПЕТР.  Ну, ходит, и пускай себе.
СОНЯ.  Видел бы ты, каким глазами он на меня смотрит! Он не забыл того, что видел тогда в комнате! Сегодня два часа проторчал за дверью...
ПЕТР. Ну, что ж, устрой так, чтоб тебе какое-то время не выходить. Он и забудет.
СОНЯ. Я словно в осаде... Так ужасно слышать, как он топчется за дверью... Шипит! Петя, меня это угнетает! Ведь опасность предчувствуешь, правда?
ПЕТР.  Соня, не сердись, пожалуйста, но мне-то что делать?  Вместе с тобой пугаться каждого шороха за дверью?
СОНЯ.  Он опять там, я знаю! Он все время там!!
ПЕТР.  Господи! Даже если он проберётся к тебе – он ведь старый, толстый, неуклюжий...
СОНЯ.   О, Господи! Гаси свет скорей!

                («Театр Невидимого»)

"НЕВИДИМЫЙ". Когда она остановилась перевести дух, он внезапно повалил её и осчастливил своей любовью. Она сначала отбивалась, потом рыдала от счастья!
СОНЯ. Слышишь?
ПЕТР. Да не обращай ты  внимания,  уйдет он...
"НЕВИДИМЫЙ" (Соне, с нежностью). Ш-ш-ш...
СОНЯ. Петя, Петя, слышишь?!
"НЕВИДИМЫЙ". О, как билось белое тело, раздираемое страстью Невидимого, и лоно принимало наслаждение, слетевшее из Невидимого!

                («Театр Невидимого»  погружается во тьму)

СОНЯ. Опять он там! Он там! Дверь не заперта! Он хочет схватить меня, когда я сплю! Проверь дверь!
ПЕТР. Дверь заперта!
СОНЯ.  Невидимый стоит за дверью!!  Я чувствую!
ПЕТР.  Там никого нет!! Хочешь убедиться?
 
(Пётр открывает дверь, лицом к лицу встречается с  "Невидимым" и резко закрывает дверь)

СОНЯ.  Вот видишь! Я знала... А ты мне не веришь... Он всё время здесь!!!
 

                10 -  «ПОПЫТКА СПАСЕНИЯ»

                (Комната Хайна)

ПЕТР (читает записи Кирилла).  «9 июня. О, как билось белое тело, раздираемое страстью Невидимого...».
ХАЙН. Вот так новости...
ПЕТР. Обратите внимание, как чётко выражается цель, вокруг которой кружит фантазия автора: женщина! И женщиной этой, бесспорно, является...
ХАЙН (упавшим голосом).  Соня?!
ПЕТР. «Кровь брызнула из её лона...». Как видите, некоторые отрывки обнаруживают явный садизм.
ХАЙН.  Кошмар! Кошмар!!  Нет, Петр, признайтесь, вы это подделали!
ПЕТР. А это из последних записей... «Она сначала отбивалась, а потом рыдала от счастья». Оказывается, наш «благородный» Невидимый дарит наслаждение! Его жертва  всякий раз испытывает благодарность и рыдает в его мужественных объятиях! Прекрасно, прямо-таки поэтично!
ХАЙН.  Надо срочно посоветоваться!
ПЕТР. Тут уж не советоваться надо: несчастного надо удалить из дому!
ХАЙН.  Удалить?! Да как вы себе это представляете?!  Могу ли я предпринять что-либо подобное без согласия тёти?!
ПЕТР. Я предлагаю отправиться к ней немедленно!

                (Гостиная)

ПЕТР-2. Её величество приняла нас в гостиной – гордая, неприступная...   
ПЕТР (читает). «5 июня. Она испытала сладость, неведомую дочерям человеческим». 
ХАЙН.   Тётя, раньше он никогда... (Плачет).
ПЕТР.  Сэр Хакерли уже не отдаёт с холма приказы войскам – нет, теперь он застаёт врасплох юных нагих дев и насилует их!
ПЕТР-2. Затем я вручил эти творения сумасшедшего, как верительные грамоты!
ТЕТЯ.  Что вы этим, собственно, хотите сказать?
ПЕТР. Благополучие Сони, только начинающей жить, важнее удобств стареющего сумасшедшего.
ТЕТЯ. Как вы смеете так говорить?! А ты что скажешь, Хуго?
ХАЙН.  Я? Да, тётя, уж теперь-то... Хоть мне и очень больно, должен признать, что другого выхода я не вижу...
ТЕТЯ (вынимает платок, «сквозь слёзы). Кирилл... Тихое, безобидное создание... Несчастный, осенённый благодатью...
ХАЙН (мучаясь). Ну, тётя... Не надо...
ТЕТЯ (резко).  А вы преследуете его!! (Снова «сквозь слёзы»). Всё, что он написал, просто детский лепет! Станем ли мы бить ребёнка, совершившего зло по неведению? (С нарастающей злобой). Так поступают только подонки общества, а мы, слава Богу, не подонки!  (Стучит клюкой в пол).  От многих я его спасла, спасу и от вас!!
ПЕТР. Мы решили увезти дядю Кирилла завтра же!
ХАЙН. То есть?!  Мы не говорили, что уже завтра!

        (Тётушка театрально, «обречённо»  роняет на пол платок)

ТЕТЯ (почти смиренно). Неужели вы действительно не нашли другого решения?
ПЕТР. Да, это единственный выход! 
ТЕТЯ. Попробуйте хотя бы еще немножко отсрочить ваш приговор... Мне пришла в голову, возможно, глупая мысль, но – кто знает?  Что если Соне уехать из Есенице, хотя бы на месяц? Девочка всегда так любила ездить в Прагу... Пан Фюрст такой славный, такой любезный господин!
ПЕТР-2.  Увы, я не ожидал от старухи такой изворотливости, такой страшной сообразительности!
ХАЙН (просветленно).  Какая вы, тётушка, умная, мудрая! В самом деле, мы с Петром и не подумали о такой возможности!
ТЕТЯ. Ах, Хуго, Хуго! (Погрозив пальцем). Видали – явился ко мне заговорщиком! (Петру). А что вы скажете на это? Если вы действительно озабочены благополучием Сони, то я не предвижу с вашей стороны каких-либо возражений.
ПЕТР-2. Тут я понял, что проиграл. Проиграл унизительно и страшно. Замысел был  просто дьявольский – отправить Соню к двум отвергнутым моим соперникам, прямо в пасть искушению! 
ТЕТЯ («шутливо»).  А вы... слишком уж смелы для недавнего члена семьи!
ХАЙН (благодушно). Ах, как мы с вами осрамились, Пётр! Вот ведь, оказывается, даже пожилые люди способны поступать опрометчиво! Это я, конечно, о себе, только о себе, дружочек! Пойду обрадую Соню! (Уходит).
ПЕТР-2.  «Дружочек» старался изобразить как можно более приятный вид, чтобы скрыть всю тягостность бесславного поражения!

                (Вбегает Соня)
 
СОНЯ.  Я поеду в Прагу?!  Боже мой, какое счастье! Пётр! (Целует мужа).  Тётушка!
 
(Целует тётю и убегает.  Каролина  надменно протягивает руку Петру. Он медленно подходит, целует руку и уходит)
 
ПЕТР-2.  Если подумать, мне нечего было расстраиваться. Я ведь сам хотел удалить сумасшедшего от Сони. Удалить Соню от него, в сущности, то же самое.


                11- «ВЗРЫВ»

             (Соня лежит в кровати. Кати прибирается в комнате)
 
СОНЯ.  Кати, так не хочется вставать. Знаешь, Кати, я чувствую, что завтра меня уже тут не будет! Ах, как я рада всему, что ждет меня в Праге! (Заходит Пётр). О, Петя! Ты уже собрался на завод? А знаешь, Петя,  может быть, сегодня мы получим приглашение от Фюрстов, и уже  завтра я буду в Праге! Мне так весело, как давно уже не было! До свидания, Петя! До свидания!

        (Петр целует Соню и уходит. Соня машет  ему вслед рукой)
   
ПЕТР-2. Кровать была - кораблик. Он оттолкнулся от берега. Порой я вижу: маленькая рука мелькает над вздувающимся прибоем белых подушек. Так начиналось Сонино плавание в неведомые, туманные дали...
СОНЯ. Кати, вынеси на дождь пальму, что стоит у окна!
КАТИ. Хорошо.  Соня! Встань, пожалуйста, и запри за мной дверь!

(Кати уходит. В дверях появляется дядя Кирилл. Крадётся к Соне. Затемнение. Фабрика.  Звонок в кабинете Хайна).

ХАЙН (растерянно). Звонил Филип... Что-то случилось дома...
ПЕТР.  И что же  случилось?
ХАЙН. Я  хорошенько не понял, что именно, но только тут Соня и брат Кирилл... Будем надеяться, что не очень серьёзное. Пожалуйста, вызовите машину. Немедленно!
ПЕТР.  Так что же случилось?!!

                (Гостиная. Тётя, Пётр и Хайн)

ХАЙН.  Тётя, а что, собственно, произошло?
ТЕТЯ.  Я не знаю, Хуго! Я не знаю!!  Думаю, просто комедия, не более того! Эти нынешние девицы – слишком уж они чувствительны! Видите ли, Соне померещилось, что Кирилл на неё напал, а страдать из-за её фантазий должен несчастный, больной человек!
ХАЙН (как во сне). Кирилл напал на Соню... Что он с ней сделал?
ТЕТЯ. Да что он может, бедняжка, что он может с ней сделать, Бог ты мой?
ХАЙН (в отчаянии). Вот этого мы и не знаем!!

                (Входят  доктор Мильде и Кати)
          
МИЛЬДЕ (Кати). Барышня! Мне хотелось бы задать вам несколько деликатных вопросов.  Так, вы видели...
КАТИ. Я понимаю, о чём вы. Нет, того, о чём вы спрашиваете, не было.
ТЕТЯ.  Вот!! А я что говорила!
МИЛЬДЕ (Кати). Хорошо, но как вы можете это знать? 
КАТИ. Когда я вбежала в спальню, то сразу поняла, что он только пытался, понимаете? Он такой неуклюжий, да еще возбуждён был до крайности!
МИЛЬДЕ. Мне этого достаточно. (Хайну и Петру). Ничего страшного не случилось!
ТЕТЯ.  Ты слышишь, Хуго?!  И не могло ничего случиться! Бедняжка Кирилл, несчастный больной...
МИЛЬДЕ (Кати). Вы теперь, пожалуйста, идите к Соне... (Петру и Хайну). Меня огорчает её явная  апатия. Это - нервное расстройство. Соне нужен покой, покой и ещё раз покой!
 
                (Слышится вой Невидимого)

 А вот это необходимо немедленно прекратить!
ТЕТЯ.  Что значит – прекратить?!

                (Мильде  уходит)

ПЕТР (в сторону). Зачем затесалась в это болото моя добропорядочная жизнь? Я стал  участником нелепого фарса, в котором все с упоением играют отведённые роли: сумасшедший дядюшка, его пламенная защитница тётушка, жалкий Хайн,  обременённый фамильными страхами! Почему и я должен с серьёзным лицом играть вместе с потешными  актёрами хайновского театра?
ПЕТР-2.  А потому, что иначе лилипуты Хайны выгонят тебя из дома, как паршивую овцу из стада. Ты этого хочешь?
ПЕТР. Да, я был каноником Свифтом, попавшим к лилипутам. Я очутился в стране Хайнов, в царстве детей с обликом взрослых! Ну и пусть эти дети разыгрывают драму в масштабах своего дома, только меня оставьте зрителем, а не актёром!
 
    (В воображении Петра на сцене "театра Невидимого" тётя Каролина и Хайн начинают играть «трагический спектакль»).
   (Этот фрагмент могут действительно разыграть дети. Пётр будет стоять среди них, "как великан")

ТЕТЯ. Хуго, ты что, не заметил, что Кирил уже давно встал поперёк горла Соне и этому молодому человеку? Боюсь, тут сговор... Ты только посмотри на него!(Указывает  на Петра). Он ждёт, как сатана, гибели Кирилла! Да, да, Хуго,  я-то его раскусила! А Соня во всём походит на свою покойницу мать, которая тебя когда-то просто околдовала! Не зря же она была русской!
ХАЙН (с укором). Тётя...
ТЕТЯ. Да-да! Твоя жёнушка никогда не была серьёзной, всё время шутила! С её появлением все в доме вдруг стали  смеяться! И ты, Хуго!! Я одна пыталась остановить это греховное веселье, и она меня невзлюбила! Но Бог всё видит! Когда эта хохотушка подавилась костью и умерла, я поняла: это была кара небесная!
ХАЙН. Тетя, я прошу вас...
ТЕТЯ. Теперь вот и Соня  задумала извести свою старую бабушку!
ХАЙН. Тётя!!
ТЕТЯ. Да, да, задумала! Не понимаю, за что... Мы с Кириллом её жертвы... (Петру).  А вам это, конечно, по душе, мужлан неотёсанный! Разве это человечно: ввергать в несчастье бедняжку?!

                (Слышится вой Невидимого)

ХАЙН. А Соня? Соня... (Начинает медленно уходить).
ТЕТЯ (Хайну, льстиво). Куда ты, Хуго?
ХАЙН. Не могу... Не могу, даже если б хотел. На карту поставлено счастье моего единственного ребёнка...
ТЕТЯ («трагично»). Так помни же!!  Ты, кому я принесла себя в жертву!! Если посмеешь сделать это, то уж никогда... Слышишь, никогда в этой жизни... Не хочу тебя знать!!

                (Хайн, шатаясь, уходит)
 
      (Конец "трагического" спектакля. Занавес. Из-за занавеса выходит тётя)

  (Петр хлопает тёте Каролине: «Браво!». Санитары  уводят воющего, упирающегося дядю  Кирилла).

ПЕТР-2. Я смотрел, как помешанного тащили вниз, и смотрел я не только из любопытства – я хотел собственными глазами увидеть, как поведёт себя тетушка. О, я слушал её ругань, как сладостную музыку!

            (Тётя Каролина драматически "поёт". Пётр дирижирует)
   
ТЕТЯ. «Такова твоя благодарность, Ху-уго? Как можешь ты свою со-овесть обременить таким грехо-ом? Но я знаю, кто тебе подсказал злодеяние это-о... Вот он! Во-от!! (Поднимает руку, указывая на Петра). Вот  иуда, что предал Кири-и-лла! Мужик неотёсанный, сын пропойцы и во-о-ор!!!».
ПЕТР.  Ага! Наконец-то война между мной и тёткой объявлена официально и отныне мне больше не нужно напрягать лицевые мышцы в улыбке! Но час расплаты ещё не наступил! Враждебность следует взращивать, как капусту, усердно поливая злобой, чтоб лучше росла. 
ПЕТР-2. Я смотрел далеко, далеко в будущее... В один прекрасный день Соня сбросит маску страдалицы, снова засмеётся, и мы начнём новую, лучшую жизнь!


                12 -  «РАНЕНАЯ»

                (У дверей  комнаты Сони)

ХАЙН.   Доктор Мильде осматривает Соню... Я страшно волнуюсь. Прошло уже столько времени, а у Сони апатия так и не прошла... Что-то он скажет?  Наверное, что-нибудь хорошее?  Как долго он там... 

              (Слышится плач Сони. Выходит доктор Мильде)

Что случилось,  пан доктор, что?! 
МИЛЬДЕ.  Никак не пойму, пан фабрикант, отчего она плачет? (Шёпотом). Я определил второй месяц беременности.
ХАЙН.  Что?! Как?! 
МИЛЬДЕ.  Пойдёмте к ней!

                (Заходят к Соне, лежащей в кровати)

Успокойтесь же, молодая пани!  Что  побуждает вас так горевать при известии, при котором молодые мамаши обычно плачут от радости?
ХАЙН. Соня, что с тобой, глупышка? Все мы этому рады, а больше всех Пётр! Правда, Петя? Теперь вы уже настоящая маленькая семья,  а я...

                (Соня манит отца и что-то шепчет ему)

Что?! Ах, пан доктор, она мне призналась!
СОНЯ.  Ради Бога, папочка, не говори им! Я не хочу, чтобы они знали! Пусть никто на свете не знает! Пусть не  знает Петя!
ХАЙН.  Это нелепо! Соня, это ужасно!  Она считает, что этот несчастный... что Кирилл... отец её ребёнка!
МИЛЬДЕ.  Что вы вбили себе в голову, молодая пани?! Существует медицина!  Вы беременны восьмую неделю! А теперь посчитайте, когда произошёл этот злополучный инцидент? Чуть больше четырех недель назад! Вы ошибаетесь почти на месяц! Теперь вам ясно?!
СОНЯ.  Не хочу я этого ребёнка! Я помню такие подробности, что ошибки не может быть... Никого при этом не было, только он и я! 
МИЛЬДЕ. Ваш муж и ваш отец запомнили, что я сказал! Потом вы их спросите.
СОНЯ. Не буду я спрашивать! Мне уже всё равно... 
МИЛЬДЕ.  Господа!  Надо дать ей отдохнуть... Мой совет: не позволяйте ей бездельничать! Праздность – отличная почва для развития опасных фантазий!
ПЕТР. Я ни на единый миг не поверил её вымыслу!
ПЕТР-2. Но самообвинение Сони затрагивало меня и моего ребёнка: он ещё не родился, а мать уже оскорбила его!


                13 -  «РАНЫ ГНОЯТСЯ»

ПЕТР-2.  Через несколько дней ко мне пришёл Хайн.
ХАЙН.  Пётр, необходимо покончить, наконец, с этим недоразумением между вами и тётей. Она ждёт вас с Соней.
ПЕТР. С Соней?
ХАЙН. Да, да! Соня не только согласна, она встретила это с удовольствием!
 
                (Выходит Соня)

СОНЯ (безучастно). Я хочу этого ради папы! Ты же знаешь, как эта размолвка его огорчает. 
ПЕТР.  Ну, хорошо, хорошо...  Конечно.

                (В  комнате  тётки)

ТЕТЯ.  А, кто пришёл - Соня!  Наконец-то, вспомнила старую тётку, а то всё сидела там наверху, взаперти... Ну, как ты теперь, уже здорова? Нынешние девицы слишком чувствительны. От всего сейчас волнуются: обмороки, болезни...

       (Тётя Каролина встаёт из кресла-качалки и приносит вино, рюмки)
 
СОНЯ. Тётя, вы должны меня извинить – я не пью вина.
ТЕТЯ. Ах, правда, я и забыла: ведь ты теперь маменька! Не знала я такого счастья – радоваться тому, чему радуешься ты... Да, мне дано было растить только чужих детей: сначала Хуго, потом ты... В конце концов, я осталась бы совсем одинокой, если бы не было тут ещё одного ребёнка – Кирилла! Да, я любила это дитя, Соня!  Думаю, я вполне заменила ему мать!
ХАЙН. Тётя, всем нам известно ваше благородство, но я прошу вас оставить эти мрачные воспоминания!
ТЕТЯ. Ах, да, конечно, конечно, надо быть весёлой ради Сони!
СОНЯ (как во сне). Да нет, тётя, не надо оставлять ваши воспоминания. Я люблю слушать грустное. Больше, чем весёлое, правда! И я буду очень рада, если вы расскажете нам что-нибудь о бедненьком дяде Кирилле.

                (Пётр нервно смеётся)
 
ТЕТЯ. Ну, как хочешь, как хочешь... Ты, девонька, и так хорошо знаешь, каким он был красивым, кудрявым, как учился, а потом взял да и помешался!
ХАЙН. Но тётя: доктор категорически запретил разговоры на эту тему!
ТЕТЯ. О, так он запретил?! Тогда, конечно, нельзя, Соня, овечка моя, тогда нельзя! Поговорим о чём-нибудь другом, так желает папочка!
СОНЯ.  Что ж, тётя, раз вы не хотите, не будем говорить об этом сейчас, но я была бы благодарна, если б вы как-нибудь рассказали мне о дяде Кирилле. Это, правда, можно... Я уже совсем здорова...

     (Все выходят из комнаты тёти.  Петр с укором смотрит на Хайна)

ХАЙН. Простите, Пётр! (Уходит).
ПЕТР.  Соня, что означают твои странные речи у тётки?
СОНЯ (удивлённо). Я не понимаю вопроса. Знаешь, давай сходим в комнату дяди...
ПЕТР. Ты хочешь в комнату помешанного? Но ведь ты туда в жизни не ходила! Я просто тебя не понимаю!
СОНЯ.  Неважно, что не понимаешь...

             (В комнате дяди. Соня начинает вдыхать воздух)

 Чувствуешь запах? Чувствуешь? Пахнет рожками! Это его запах! Запах ребёнка, правда? Дети ведь так любят сладкие рожки! Как ты думаешь, там, в клинике, ему дают рожки?    

                (Берёт листок, прижимает к груди)

ПЕТР.  Скажи на милость,  что ты там узрела?
СОНЯ.  А ты не  понимаешь?  Петя, ему так мало было нужно для счастья! А мы лишили его этих детских радостей...  Теперь-то я вижу: всё моё предубеждение против него было ужасно несправедливым... К сожалению – поздно...
ПЕТР.  У тебя странная склонность мучить себя. Этот мирный человек вон до чего тебя довёл, когда напал на тебя!
 
    (Соня словно не слышит. Она подходит к шкафу, гладит засаленную одежду)

СОНЯ. Бедный, никогда больше он этого не наденет!

 (С умильной улыбкой вытаскивает из-под кровати шлёпанцы помешанного, рассматривает их, как некую драгоценность)

ПЕТР.  Сдаётся, дамы хайновского дома объявят дядюшку Кирилла святым!
 
    (Соня глядит пытливо и светло. Подходит  к окну, смотрит в сад)

СОНЯ (радостно).  Сколько лет только он один смотрел в это окно! А теперь тут стою я, и глаза мои видят ту же картину. Ничего не могу поделать – чувствую какую-то радостную связь... Я хотела... хотела ещё что-то...
ПЕТР. По-моему, ты хотела плакать!
СОНЯ. Плакать? Нет, нет... Что-то совсем другое, гораздо лучше...
ПЕТР. Лучше? (Нежно). Соня, пора ввести нашу супружескую жизнь в нормальную колею...
 
 (Пытается её обнять. Соня бешено отбивается. Пётр оскорблённо отходит к окну)

  Не объяснишь ли, почему ты сейчас так грубо оттолкнула меня? (После паузы).  Должна же ты понимать, как это унизительно для мужчины, когда его так отвергают!
СОНЯ (робко). Я читала, что когда женщина ждёт ребёнка, лучше... избегать... этого...
ПЕТР (обрадованно).  Оказывается, причина только в этом!
СОНЯ.  Нет, нет, дело не только в этом...
ПЕТР. Ну, и долго будут тянуться наши неестественные отношения?
СОНЯ. До тех пор, пока...
ПЕТР. Пока снова меня не полюбишь?
СОНЯ. Полюблю?!
 
                (Смеётся коротко и злобно)

ПЕТР.  Соня, я был бы тебе очень обязан, если б ты выбросила Невидимого из головы!
СОНЯ. Вот этого я не могу!
ПЕТР. Человек может всё, если захочет! И вообще, раньше тебе нравилось читать, играть на рояле!
СОНЯ. Да, я и сама удивляюсь, отчего меня все это перестало занимать... (Пылко). Неужели вы все уже забыли дядю?! Кажется, я - единственный человек в доме, которому его не хватает! 
ПЕТР.  В таком случае, считаю траурный визит оконченным!
ПЕТР-2 (негромко).  Со святы-ы-ыми  упоко-о-ой!
ПЕТР. Со святы-ы-ыми  упоко-о-ой!
СОНЯ (зажав уши).  Нет, Петя, не надо так, слышишь?! Не надо!!
ПЕТР (ещё громче). Со святы-ы-ыми  упоко-о-ой!!
 
            (Соня убегает. Пётр злорадно хохочет ей вслед)


                14 -  «ПЛЯСКА НАД БЕЗДНОЙ»

ПЕТР. Отказала в поцелуе! Отказала в правах супруга! Я очень чувствителен ко всякому проявлению пренебрежения к себе!  И я - к чему запираться? - решил показать зубы!
ПЕТР-2.  Я замыслил наказать Соню!  О, нет, я не был с ней груб! Несколько сух, не­разговорчив и... улыбчив.  Улыбка ведь тоже может быть неприязненной!
ПЕТР.  Ничего, ничего, сдашься, упрямая, взбалмошная головушка!               
ПЕТР-2.  Но Соня, как я понимал, посчитала, что пришла её очередь вести первую скрипку в оркестре! Она, в пику мне, измыслила  весьма неприятную уловку, скорее даже, театральную игру, суть которой - маленькая  женская месть! Однажды в столовой случилось незначительное происшествие: скорей всего от сквозняка, дверцы буфета медленно раскрылись.

           (Столовая.  Хайн, Кунц, Соня, слуги. Пётр читает газету)

СОНЯ (испуганно, показывая рукой на буфет). Там... Там! Смотрите!
ХАЙН.  Соня, что с тобой?
СОНЯ. Вы заметили? Было так, как если бы сейчас к буфету прошёл невидимый дядя Кирилл!
КУНЦ. Ай-ай, молодая пани шутит! Неужели она испугалась раскрывшихся дверец? Ах, да, мы всё прекрасно понимаем! (Заговорщически подмигивает Петру).  Как не знать особое состояние молодых мамаш!
ХАЙН (рассердившись). Соня, шутить насчёт несчастного - даже и некрасиво!
СОНЯ (с невинным видом). Но, папочка,  я и в самом деле почувствовала, будто он вошёл и открыл буфет... Не сердись:  я и не думала проезжаться насчёт дяди!
ХАЙН (сердито).  Соня!  Соня, угомонись!

                (Хайн и Кунц уходят)

ПЕТР-2. «Знаем мы это особое состояние» - слова Кунца Соня превратила в оправдание  своих выходок.
 
                (Филип  роняет ложку с подноса)
 
СОНЯ. Ах, господи, это просто нескладный Филип, а знаете, что я подумала? Честное слово, я подумала: это дядя Кирилл!

                (Проходит с щёткой Кати)

СОНЯ. Кати, покажи, где стояла щётка?  Да ну же, покажи! А сейчас она оказалась здесь! Ага...
КАТИ.  Её брала на кухню Анна.
СОНЯ.  Нет, Кати, я-то подумала, что кто-то тайно приходил в гости... Не смейся! Мне показалось - дядя Кирилл!
 
(Паржик чинит садовый инвентарь. Анна несёт поднос с чаем. Соня - с фотографией дяди Кирилла)
   
СОНЯ.  Анна! Стойте! Вы слышите? Это просто потрескивает мебель? Не-ет... Скорее скажешь - кто-то грузный осторожно опустился и ворочается на стуле...
АННА ПАРЖИЧКА.  Уж я и не знаю, что вам сказать, пани...
СОНЯ. Паржик, а что если я открою вам то, что вы ещё не знаете?
ПАРЖИК.  Что же это такое, милая моя пани?
СОНЯ. Дядя Невидимый вернулся!
ПАРЖИК. Милостивая пани дурачит старика!
СОНЯ. Он вернулся, Паржик, и теперь на самом деле - невидим!
ПАРЖИК.  Не может быть, милостивая пани.    
СОНЯ. А вы знаете - я этому рада!

       (Напевает и ставит фотографию дяди Кирилла на возвышении)

 «Па-а-аржички! А сейчас он стоит за вашей спино-о-о-ой!  И  теперь будет  ходить за вами шаг в шаг, только вы уж никогда его не уви-и-дите...».
ПАРЖИК. Вот это новости...  Ну, и дела... Прямо не поверишь...(Растерянно оборачивается к жене). Анна!
АННА ПАРЖИЧКА.  Милостивая пани известная проказница!

         (Соня кладёт руки на плечи Паржичков и опускает их на колени)

СОНЯ. Паржички, говорю вам, это чудесно: быть невидимым! Если он рассердится, то может страшно  нас всех наказать! Но он хороший, он будет добр ко всем нам! За это мы должны быть ему благодарны и всегда говорить о нём только хорошее и поступать так, чтобы он никогда на нас не обижался. Зато тем, кто не верит, - тем будет плохо! Не правда ли, вы тоже хотите, чтоб дядя, как следует, наказал этих злых, этих неверящих, если они его чем-нибудь обидят?! А я... я очень довольна. Ах, как я довольна!
 
                (Хлопает в ладоши и смеётся)

ПАРЖИК. Пани - известная шутница...
СОНЯ. Но смотрите, Паржики, - молчок! Мы - союзники! Я вас посвятила в великую тайну!
 
                (Бежит к Кати)

Кати, оставь еду на стуле, зачем трогаешь?!
КАТИ. Но зачем?
СОНЯ. Ну... Это ведь завтрак для дяди. Может он, бедненький, давно уже не ел!
КАТИ.  Соня, что ты говоришь?!
СОНЯ. Господи, Кати! Неужели и ты хочешь притворяться, будто не понимаешь? Или ты тоже ещё не обратила внимания, что кто-то съедает хлеб и отпивает молоко? Ты действительно не заметила? Или ты тоже такой же Фома неверящий?
КАТИ.  Соня!  Опомнись! Опомнись!!
СОНЯ (после паузы, будто опомнившись). Глупая, да это я просто так! Не думаешь же ты, что это правда! Я просто пошутила!  Ну-ка, скажи, разве не удачная шутка? А ты-то перепугалась!

                (Смеющаяся Соня и Кати расходятся)
 
ПЕТР-2. Я, конечно, мог бы сказать ласково:

                (Выходит Пётр.  Смотрит вслед Соне)

ПЕТР. Соня, Соня, ты моя дорогая, смешная девочка...  Хочешь рассердить меня своими смешными театральными фантазиями? А я вот и не сержусь! Знаешь что? Давай сотрем все наши недоразумения да начнём писать жизнь заново, на чистом листе!
ПЕТР-2. Многое я мог бы сказать, если б захотел, - но я не захотел!

                (Пётр уходит в другую сторону)

 Швайцары не проигрывают! Пусть знает: спорить с таким человеком, как я, – пустое дело! Я игнорировал её женскую месть, её глупые выходки и только неприязненно улыбался! Ничего, ничего: перебесится!  "Невидимый" далеко, и Соня про него скоро забудет!


                "ТЕАТР "НЕВИДИМОГО"
 Рыцарь "Невидимый" возвышается над толпой медсестёр и врачей с "пёсьими" головами.
 
"НЕВИДИМЫЙ". «Враги Невидимого призвали на помощь псов-оборотней, и они  выследили его! Невидимый спал после любовного свидания и не почувствовал опасности! Его схватили и бросили в темницу. Двери заперли, а в коридорах поставили охрану, состоящую из фурий синего царства – тупых и злых, которые больше напоминали механических кукол! Как просчитались враги его! Невидимый выскользнул из темницы, незаметно пробрался сквозь охрану и очутился на свободе!

                (Выбегает Соня, обнимает  "Невидимого")

 Там его ждала верная принцесса! Они встретились, и она бросилась в его объятья!  Невидимый улетел с возлюбленной в небо, и небеса приветствовали их громоподобной небесной музыкой!

                (Соня садится за пианино и играет)

 А перепуганные, жалкие  враги его остались  в страхе, что Невидимый вернётся, и возмездие его будет ужасным!!».  (Затемнение). 


                15 - «БЕЗДНА РАЗВЕРЗАЕТСЯ»

(Соня бешено играет на пианино, швыряя листы и  блаженно улыбаясь. Рядом стоит рыцарь "Невидимый". Хайн и тётя Каролина.  Входит Пётр)

ХАЙН. Это началось, Петр, примерно через полчаса после того, как вы уехали на завод... Хоть бы перестала играть! Меня эта музыка словно молотом по голове бьёт!
ТЕТЯ (мрачно). Это не шутка, это нечто совсем другое!
ПЕТР. Надо вызвать Мильде!  Если она и с ним будет вести себя так - значит, болезнь действительно серьёзна.
ХАЙН (стонет). Если болезнь серьёзна, то только по вашей милости!
ПЕТР-2. Внимание, начинается атака!
ХАЙН.  Пётр, Пётр, вы не из тех, кто поддаётся чувству сострадания! Вас не сокрушит даже собственное несчастье!
ТЕТЯ. Да из-за него кто угодно рассудок потеряет! Нельзя так обращаться с человеком, как он обращался с ней!
ПЕТР  (тихо). Хлеб, хлеб, хлеб... (Тёте). Пани Каролина должна бы понять, что если кто и страдает больше всех, то именно я! Речь-то ведь идёт не только о моей жене, но и о моём ребёнке!
ТЕТЯ (ткнув в Петра пальцем). Вас! Вас одного я буду обвинять, если в доме случится несчастье! Вы месяцами обращались с ней как со служанкой, укравшей ложку! А что вы дали ей взамен? Только свой эгоизм! Она обнаружила в вас жестокость, и вы за это мстили ей!  Бесчувственный чурбан! Голодный выскочка - вот вы кто!
ХАЙН. Тётя Каролина! Ради Бога, перестаньте! Не надо ссор!  Наверное, все мы виноваты, каждый по-своему... Пётр, я взываю к вашему разуму!
ПЕТР. Я знаю свой долг! Тётя несправедлива ко мне только из сострадания к Соне!
 
               (Хайн и тётя Каролина уходят. Пётр резко идёт к Соне)

 Ну, скажи мне: почему ты играла так дико?
СОНЯ (насмешливо).  Играла я для кого-то, да не для тебя!

         (Обращается к "Невидимому", облокотившемуся на пианино)

 Я играла тому, кто меня слушает!
"НЕВИДИМЫЙ" (ласково).  Ш-ш-ш-ш...
ПЕТР. Не понимаю, что ты хочешь этим сказать!
СОНЯ (злобно). Ты никогда не слушал, как я играю, а он слушает с удовольствием! Я не вижу его, но чувствую - вот его рука, он стоит рядом.  Я проиграла ему всё, что у меня есть, купи мне новые ноты!
ПЕТР (в бешенстве). Замолчи!!
СОНЯ. Вот ты на меня орёшь и воображаешь, что ты - замечательный человек, а между тем, ты смешон! Неужели не понимаешь, что тот, для кого я играла, - мой любовник?
ПЕТР (стараясь быть спокойным). Соня, болтай, что хочешь, не верю я в твои фантазии.
СОНЯ (хвастливо, загадочно).  Вот как - не веришь, значит? Ну, так ты, наверное, не знаешь, что у легкомысленных женщин бывают любовники!  Ищи, глупый муж! Только некоторых любовников трудно поймать! Мой - такой, что его никто никогда не поймает! (Важно и медленно).  И ты должен поосте­речься! Если ты его как-нибудь оскорбишь, он может тебе отомстить, потому что он вездесущ и всемогущ, мой любовник!  Я - под его защитой! ("Невидимому"). Ш-ш-ш-ш...
ПЕТР. Хлеб, хлеб, хлеб...
СОНЯ (с жаром, радостно, нараспев). Меня теперь уже не трогает, что мой муж пренебрегает мной... Мой любовник ласков со мной и не покинет меня до смерти! Да и как он может покинуть меня теперь, когда ждёт от меня ребёнка?
"НЕВИДИМЫЙ".  Ш-ш-ш-ш-ш...

                (Соня снова играет, мотая  головой)

ПЕТР. Соня! Соня!! (В сторону). Кажется, я ошибся... Это не было местью, не было шуткой или театральной игрой: это, действительно, начиналось что-то другое... Соне снова удалось впустить Невидимого в дом – с чёрного хода!

                ("Невидимый" и Соня уходят)
 
ПЕТР-2.  С каким облегчением вздохнул я, когда его увезли, - и вот он снова здесь! Но теперь всё стало гораздо хуже: тот был достаточно материален, чтобы можно было, в крайнем случае, вышвырнуть его, - а этот, новый, был неуязвим, потому что стал доподлинно невидим!
 

                16 -  «КАТИ»

                (Пётр подходит к Кати)
 
ПЕТР.  Что это? Кровь?
КАТИ.  Да, ничего... Резала для вас хлеб, ну и порезалась.
ПЕТР.  Покажите, глубок ли порез? (Прикладывается к ране губами).
КАТИ.  Что вы делаете?
ПЕТР (перевязывая палец платком). За то, что я так хорошо перевязал вам пальчик, вы должны меня поцеловать!
КАТИ.  И не подумаю! Ведь я и порезалась оттого, что для вас старалась!
ПЕТР. Ах, так вы упрекаете меня за капельку крови, а ведь говорят: всю кровь за тебя отдам!
КАТИ.  Как знать? Может, и отдам...
ПЕТР-2.  А что, если мне сейчас  поцеловать её? Станет отбиваться? Или нет? Как давно не целовал я пылающих девичьих губ, как давно!
КАТИ. Нельзя жить так нелюдимо. Это вредно!
ПЕТР.  Весёленькие у меня заботы, правда, Кати? Вот уж никогда не думал, что будут у меня такие...
КАТИ.  Может, когда-нибудь всё наладится...  Да только вы ведь скажете, что это смешно!
ПЕТР. Не так смешно, Кати, как довольно невероятно.
КАТИ.  Слишком вы засиживаетесь на заводе. Ещё в меланхолию впадёте!
ПЕТР-2. Так, может, моя игра и не нужна? Может, мы уже сговорились?  Кати наверняка уже решилась. Не разумом, но сердцем она уже несомненно была готова на всё!
ПЕТР.  Кати, понимаете,  бывают дни, когда мы будто прозреваем будущее... Мелькнёт перед глазами что-то, не имеющее ещё ни твердых очертаний, ни имени. И мы называем это предчувствием...
ПЕТР-2. Никто не смеет осудить меня! В приданное за женой мне подсунули фамильное сумасшествие! К тому же у Сони есть любовник! Относительный, правда, но жаждать греха - то же самое, что грешить на деле! Так говорит и церковь. Да и к чему столько философии? Достаточно просто рассудить здраво: я потерял жену, следовательно, приобрёл право завести любовницу!


                ЭПИЗОД 17-ый - «У  ФИНИША»

                (Пётр осыпает Кати цветами)

КАТИ. Ну, и жалко! Они же завянут!
ПЕТР. А это всё из любви! Покажи, как ты меня любишь...
КАТИ. Вот так!
 
(Целует Петра. Он начинает раздевать Кати. Дежавю: они стоят так же, как Пётр и Соня в первую брачную ночь. Входит Соня и натыкается на целующихся. Она стоит там же, где когда-то притаился Кирилл)

СОНЯ.  Ш-ш-ш-ш...
ПЕТР (резко). Что тебе надо? Зачем пришла?
СОНЯ. Я пришла... просто так. Пришла... и увидела... вас обоих. Тебя  и Кати. (Улыбаясь). Ох, Кати! Какая же ты глупая!  (Показывая пальцем). Любовники!  Я никогда не видела любовников. Вы первые! (С горькой улыбкой).  Кати, твоего любовника зовут Пётр. У меня тоже есть любовник, это Кирилл. Мы иногда будем с тобой про них разговаривать, Кати!
ПЕТР. Соня, ты не вправе упрекать меня. Ты сама отказалась от  нашей любви!
СОНЯ (с удивлением). Упрекать? Ты смешной! Я ни в чём тебя не упрекаю, наоборот - я рада!  Впрочем, я давно это знала. Кирилл вас видел! Видел вас, и сказал мне!  Кати! Как тебе пришло в голову выбрать именно его! Такого низкого!
КАТИ (плача). Соня, хочешь, я уйду из дому? Ответь, пожалуйста, честно!  Хочешь, чтобы я ушла от вас?!
СОНЯ.  Нет, нет, зачем тебе уходить? Ты ведь нужна нам... Оставайся! Я не сержусь.
КАТИ (виновато). Куда ты теперь?
СОНЯ.  Не знаю... (Жалобно).  Может быть,  к нему...(Уходит).
КАТИ.  Бедная Соня! (Плачет).
ПЕТР. Она всё расскажет! После обеда надо будет договориться, как нам держаться впредь. Потому что этот эпизод не пройдёт без неприятных последствий. Приготовьтесь к отвратительным сценам, которые устроят старик с Каролиной! 
Кати (твердо).  Я готова!
ПЕТР.  В таком случае, придется нам вместе отстаивать наше право...  на любовь... (Поспешно). Я, конечно, тоже не намерен что-либо отрицать!
ПЕТР-2.  А про себя подумал, что это было бы самым простым и разумным! Увы - рядом с решимостью Кати я не посмел выставлять себя трусом! (Затемнение).

 (Комната Сони.  Она зажигает свечу перед фотографией дяди Кирилла, как перед иконой, и становится на колени.  Рядом - Паржики, тоже на коленях)

СОНЯ.  Это очень некрасиво с его стороны, Кирилл. Я бы не хотела, Кирилл, чтоб ты так согрешил против меня...  Я верю тебе!

                (Оборачивается к Паржикам)

ПАРЖИКИ. Я верю тебе!
СОНЯ.  Помнишь, как мы поднялись на башню святого Вита? Как ты держал меня на руках? У меня было такое чувство, будто в твоих руках - моя жизнь и смерть.  Я тогда ничего не говорила, но своим взглядом я тогда поклялась тебе в верности, Кирилл!
ПЕТР-2.  Я понял теперь химический состав яда, обращавшегося в Сониной крови.  Это я стал Кириллом!
СОНЯ. Кирилл, какая это тщета - искать всё время что-то новое!  Мужчины прикасаются ко всё новым и новым женщинам, но в конце концов им становится противно до тошноты! Никогда не делай этого, Кирилл! Ты завоевал меня не для шутки. Как жалко, что я не могу видеть тебя, мой Невидимый! Знаешь ли ты, как твоё имя, Невидимый? Твоё имя – любовь!
ПАРЖИКИ.  Твоё имя - любовь!
СОНЯ.  Если я узнаю когда-нибудь, что ты  изменил мне, - знаешь, что я сделаю?!  Я брошусь прямо вниз, как птица на крыльях, только без крыльев...(Затемнение).

                (Гостиная. Хайн нервно ходит. Пётр  прислушивается)
 
ХАЙН (с отчаянием).  Заговаривается! Даже на пианино не играет!  Уж лучше бы шумела! Пётр, что вы так долго слушаете? У неё ведь все одно и то же, одно и то же...
 
           (Раздается крик Сони. Выбегают перепуганные Паржики)

ХАЙН (в испуге). Господи, что там? Неужели... что-то страшное?
ПАРЖИКИ.  Скорее, скорее! Звоните доктору! Началось!

          (Суматоха. Кати с кувшином. Слуги. Вбегает Мильде. Хайн. Пётр)

ПЕТР-2. Я едва мог скрыть радость! (Крик Сони). Как здорово получилось! (Крик Сони). Суд надо мной отложен! (Крик Сони).
ПЕТР (остановив Кати, радостно). Кати, нам, в сущности, удивительно повезло! Мы-то уже считали, что наша любовь откроется,  а тут - такое неожиданное событие!

                (Крик Сони. Кати смотрит с недоумением)

 Помешанная застала нас - и это прошло без последствий! Вы этому рады?

   (Берёт Кати за подбородок и с улыбкой заглядывает ей в глаза. Крик Сони)

КАТИ.  Я рада, но только за вас. (Отходит от Петра). Не сердитесь, прошу вас, только мне не до любви сейчас - когда Соня мучается!
ПЕТР-2. Возражать было нечего, но меня задело, что Кати осмелилась напомнить мне о том, что должно было  быть причиной моей собственной сдержанности!            
ХАЙН. Боже, боже! (Возмущённо). Неужели не могут хоть как-то облегчить муки роженицы? Где же вся их хвалёная медицинская наука?

   (Закрывает лицо руками. Пётр отворачивается к окну. Прибегает Кати)
 
КАТИ. Всё!  Вы что, не слышите? Не слышите?!

                (Хайн и Пётр непонимающе смотрят на неё)

 Да! Да! Всё кончено! Соня здорова и у неё - мальчик!

(Кати убегает. Хайн вскакивает и, подняв глаза к потолку, всплескивает руками)

КРИК СОНИ. Кирилл! Где ты, Кирилл? Приди же, посмотри на своего ребёнка!

                (Хайн и Пётр замирают)


                18 -   «ПЛАМЯ ПОД КОЛЫБЕЛЬЮ»

                (Гостиная)

МИЛЬДЕ. Не придавайте этому значения: не могли же вы думать, что всё изменится разом! После рождения ребёнка состояние больной обязательно должно улучшиться, но постепенно! Нам по-прежнему необходимо терпение!
ХАЙН.  Ну, конечно, как же иначе - опять терпение! А где его взять, скажите на милость? 
МИЛЬДЕ. Помните: капля за каплей, и мы, в конце концов, добьемся революции в больном сознании! Тогда угнетённые подданные услышат трубный глас!
 
             (Выходит Соня с ребёнком на руках. Пётр подходит к ней)

СОНЯ (напевает). Баю-бай, баю-бай, спи малышка, засыпа-а-ай! Твой папа любит тебя и целует! Я так счастлива!
МИЛЬДЕ (хвастливо). Видите, Пётр: всё в порядке! Благодаря чувству материнства, постепенно начинается  выздоровление! Нет, друзья, природа - вот творец, который бодрствует над своими творениями!
ПЕТР.   А что, молоко?
МИЛЬДЕ (насмешливо). Молоко? При  чём тут это? Не воображаете ли вы, что в материнском молоке содержатся бациллы сумасшествия?
СОНЯ. Папочка знает - сынок похож на него! Он рад этому. И знаете что? Он желает, чтоб мальчика назвали в его честь...
МИЛЬДЕ. Конечно, молодая пани! (С укором). Вы, Пётр, не верили в улучшение, а  сына называют в вашу честь!
СОНЯ. Наш маленький будет Кириллом!

                (Мильде  растерянно  отходит)

ПЕТР (Хайну).  Нет, этого я не допущу!
ХАЙН.  Нет, конечно! Мы назовём его Петром, как вас!
МИЛЬДЕ.  Но это надо скрыть от Сони!
СОНЯ (улыбаясь, ребёнку).  Ах, какая мы интересная семья! Твой папа умеет быть незримым! (Окружающим). Если б вы знали, как Кириллик чувствует отца и тянется к нему ручонками! Боже, как я горжусь, что у него такой отец: знаменитый изобретатель! Когда малыш вырастет, он тоже будет невидим!
ХАЙН.  Конечно, конечно!  Мы уже все этому радуемся... 

          (Соня стелет ребёнку под кроватью. Входит Кати)

МИЛЬДЕ.  Пани, не делайте этого!!
СОНЯ.  Ах, как ему будет хорошо!  Когда я была маленькая, то очень любила лазить под кровать! 
ХАЙН. Соня, Соня, ты же покалечишь его!!
КАТИ. Соня! Там для него слишком мало света, еще вырастет слепым.
СОНЯ (хихикает).  А я тебе не верю!  Я привыкла слушаться Кирилла!

                (Кати берёт ребёнка)

 Кати, положи ребенка! Он - мой!

                (Кати передаёт ребёнка Петру)

 Не давай Петру ребёнка! Он изменник! Он никого не любит, даже детей!
ПЕТР. Всё, хватит! Она его больше не получит! Слышите: никогда больше она не увидит ребёнка!

                (Мильде и Хайн уводят Соню)

 Кати,  я очутился примерно в том же положении, как король в сказке, который за спасение принцессы готов был отдать полкоролевства.
КАТИ (холодно).  А у вас нет королевства...

                (Забрав ребёнка, Кати уходит)

ПЕТР-2.  Я должен был признать, что Кати права, у меня действительно нет королевства! Оно ещё принадлежало Хайну,  хотя на фабрике он теперь появлялся всё реже и реже... Там всё явственнее  ощущалась чуждая ему сила -  сила моей лапы!  Сомневаться было нельзя: скоро Хайн совсем уйдёт на покой!


                19 -  «ЗАНАВЕС ПАДАЕТ»
 
КРИКИ СОНИ.  Кири-и-лл! Кири-и-лл! Они отняли у меня ребёнка! Помоги!

                (Хайн отходит от двери комнаты Сони)

ХАЙН (Петру). Слышите? Вот оно, это «улучшение», которого мы ждём полгода... Доктора - глупцы!
ПЕТР (осторожно). А что будет позднее, когда сын начнёт уже всё понимать, копаться в прошлом,  мучить себя?  Сравнивать!
ХАЙН.  Вы правы, Пётр, ребёнок должен расти, окружённый счастьем...
ПЕТР.   Долг всех нас предпринять что-нибудь!
ХАЙН (уныло). А что мы можем предпринять? Только ждать и надеяться...
ПЕТР. Я прошу лишь об одном: обещайте, что не будете возражать против самой кардинальной меры, если улучшения не будет!
ХАЙН (испуганно).  Что? Что?! Вы хотите отправить Соню в сумасшедший дом?! (Кричит). Никогда я не соглашусь на это! Пока я жив – никогда!!!
ПЕТР.  Да ведь дело идет о жизни моего ребёнка!!
ХАЙН (машет руками). Нет и нет!! Теперь-то я понял, зачем вы отобрали у неё Петю!! Это хорошо продуманная подлость!!

                (Появляется тётка)

ТЕТЯ. Теперь ты видишь, Хуго, кому ты доверился?! Он выжил Кирилла, а ты ему помогал!! Бог и наказал тебя!! Глупец! Зачем ты отдал ему фабрику и сделал его хозяином?! Теперь он выживет Соню и сделается хозяином в доме! Он всё у тебя отберёт!  Мы - старики, нам не защититься от его хищных лап!!
ПЕТР (горячо).  Да не будьте же слепы!!  Своим упрямством вы готовы затоптать  росток, который ещё может избежать этой всеобщей погибели!! 
ХАЙН.  Не воображайте, это вам не удастся!!
ТЕТЯ. Правильно, Хуго! Жаль только, что ты не был таким энергичным раньше: многое мог бы предотвратить!!
ГОЛОС СОНИ. Кирилл! Ах, Кири-илл!!  Ах! Ах!

                (Эротические крики и стоны)

ПЕТР-2.  В безумии Сони всё ярче стал проявляться эротический элемент! Животная сторона постепенно приобретала перевес в теле, которое покинул дух. Женщине нужен был мужчина, и Соня «спала» с Кириллом! Вскрики и вздохи воображаемого соития, как оскверняющая пародия, становились всё чаще с каждой ночью!

                (Из комнаты Сони выходит Мильде)

ХАЙН (доктору).  Ну, как?  Что?!
МИЛЬДЕ.  Ничего...
ХАЙН (чуть не плача).  Никакое лечение... не поможет?
МИЛЬДЕ (Петру). Разве что пан директор найдёт в себе решимость исполнить супружескую обязанность. Возможно, такая попытка подала бы надежду.
ПЕТР (возмущенно).  Доктор!  Что вы обо мне думаете?!
МИЛЬДЕ.  Не понимаю, отчего вы сердитесь?  Бывает, что состояние таких пациентов улучшается, когда их страсти утолены.
ПЕТР.   Я не желаю быть подопытным кроликом!
МИЛЬДЕ. Вы всеми силами стараетесь выставить мои действия в смешном виде!  Я это давно заметил!!
ТЕТЯ. Не лучше ли вернуть Кирилла домой?  Соня его уже не боится, скучает по нему - быть может, это будет бальзам на её раны?
МИЛЬДЕ. Нет, нет, это исключено! Нельзя подвер­гать её опасности новых осложнений!

                (Вбегает  Анна)

АННА. Соня! Соня!!
ХАЙН. Господи, что ещё случилось?!
АННА. Филип на минутку отошёл от неё, а она убежала!
ПЕТР. В комнату  Кирилла?
АННА.  Нет!  Уселась верхом на подоконник!  Филип успел стащить её! Она ведь  хотела убить себя!!

          (Появляется Соня с Филипом. Анна, вытирая глаза, уходит)

СОНЯ. Любит – не любит... Любит – не любит... Не любит он меня...
ХАЙН. О, Боже! Вот увидите, когда-нибудь она своего добьётся! (Петру). Что же вы  насмехаетесь над моим горем?!
ПЕТР (с досадой).  Да нет, не насмехаюсь!  Я советовал поместить Соню в клинику!  Там бы уж позаботились о её безопасности! 
ХАЙН (сухо).  Я никогда не дам иного ответа на ваши настояния, чем тот, который вы уже получили!
ТЕТЯ. Правильно, Хуго!

                (Хайн, тётя и Мильде уводят Соню)

ПЕТР. Значит, Филип, вы её спасли? Вы и не представляете, как я вам обязан!  Обязан вам за её драгоценную жизнь!
ФИЛИП (запинаясь). Да ведь... если б это случилось, я бы до смерти не простил себе! Когда пан доктор вышел, я не должен был оставлять её одну.
ПЕТР. По-вашему, она действительно всё делала обдуманно?
ФИЛИП. Это уж точно! Кинулась прямо к окну! В коридорчике окно не закрывают.
ПЕТР. Вы правы, правы... Не закрывают...
ПЕТР–2. В моём сознании крутился «фильм»: Соня перемахивает через подоконник  и - не подоспей Филип - новая, лучшая жизнь началась бы для сына и для меня!! Но такой случай больше не повторится... А если?  А что, если повторится?!
ПЕТР (долго жмёт руку Филипу). Ах, Филип! Вы даже не представляете, как всё это меня ошеломило!  (В сторону).  Разве это так уж трудно - немножко подсобить...  такой возможности? 
ПЕТР-2. На свете много тайных злодеяний, так и оставшихся нераскрытыми! Добавится одно к миллионам - море божьего гнева не вспенится!  Я видел: сад, дом... В доме живут живые люди. Где твоя мама? Бедненькая, умерла молодой. Можно даже пролить крокодилову слезу.  И не будет грозного примера!
ПЕТР (В сторону). Эк, куда меня занесло! Кто бы поверил, что может таиться в душе порядочного человека!
ПЕТР-2. Ради ребёнка! 
ПЕТР.  Да, ради ребёнка! Ради священного чувства отцовства!! Да, я отец, жертвующий спокойствием совести для блага сына!
ПЕТР-2. Когда и как?
ПЕТР. Хлеб, хлеб, хлеб...(Филипу). Спасибо, спасибо тебе, дорогой Филип!
 
                (Входит  Кати)

 Э-э... В бассейне полно прошлогодних листьев. Филип, необходимо немедленно привести его хоть немного в порядок.
ФИЛИП.  Я знаю, да ведь это забота  Паржика!
ПЕТР.  Вы правы, но Паржик стар. И вам не повредит, если вы ему поможете!
КАТИ.  Ах ты, боже мой, а я-то собралась завтра стирать! Кто же постережёт Соню, когда Филип пойдёт в сад?
ПЕТР (притворно). О, я не знал... Но ничего, Филип может встать завтра пораньше и всё успеть!

                (Филип и Кати уходят)
 
ПЕТР-2.  На другой день я завтракал и слушал: Кати, напевая, машинально заперла дверь... Машинально!!!

                (Входит  Кати)

КАТИ.  Ну, я пошла стирать. Вам ничего не нужно?
ПЕТР. Нет, Кати, мне больше ничего не нужно.
 
                (Кати уходит. Пётр входит в комнату Сони)

ПЕТР-2. Я смотрел на Соню долго, серьёзно. Это было прощание. Последний долг. А как же, нельзя без этого...   
ПЕТР. Смотри! Я закрываю дверь, но не запираю.  Ты не услышишь поворота ключа.
ПЕТР-2. Я сел в машину, даже не оглянувшись... Четверть девятого. Ничего...  Второй раз я уже не решусь! Еще пять минут. И еще пять...   
   
                (Звонок)

ПЕТР (помедлив).  У аппарата... Швайцар. (Кладёт трубку). Свершилось! Да, да, это ничего... Так может быть... Это - как настоящее... Так может быть...
ПЕТР-2. И всю дорогу до дома - никаких мыслей! Я казался себе генералом, выигравшим битву с сокрушительными потерями.
ПЕТР (Анне, грозно). Где она?
АННА ПАРЖИЧКА. Там! Там!
ПЕТР.  Почему - там?! Почему не дома лежит?!
АННА ПАРЖИЧКА. Да не  знаю я!
 
      (Анна, плача, уходит. Соня  укрыта простыней. У тела стоит Мильде)

ПЕТР. Неужели, совсем?  Конец?
МИЛЬДЕ. Да, конец.
ПЕТР.  Она...  сразу умерла?
МИЛЬДЕ.  Не знаю. Я приехал минут через десять после несчастья.
ПЕТР.  Но почему же её  оставили лежать тут, на камнях?
МИЛЬДЕ. Некому было... Паржик плачет, а Филип забился в саду.  Одной Кати на всё не хватает. Дело в том, что старый пан... (С укором).  Старый пан слёг!  Кровоизлияние в мозг. Возле него - тётушка.
ПЕТР. Вот как? Пойти мне к нему?
МИЛЬДЕ (загадочно).  Лучше не надо.
ПЕТР-2. А-а, ты меня, дружочек, обвиняешь в недостаточной предусмотрительности... А какое бы ты сделал лицо, если б узнал всю правду?
МИЛЬДЕ. Туча мух слетелась на кровь... (Бережно поправляет простынь). Придётся оставить её тут, пока придёт следственная комиссия...

                (Проходит Кати)

ПЕТР.  Кати!
КАТИ (тихо).  Я её убила... Это я её убила! Я забыла запереть дверь... Боже мой, никогда ведь не забывала! Как это могло случиться?!
ПЕТР-2.  Я смотрел на нее, еле удерживаясь, чтобы губы не растянулись в торжествующей усмешке! (Пётр отворачивается). Никогда нельзя доверяться своему лицу: оно может выдать чувство удовлетворения!
ПЕТР. Просто злополучное стечение обстоятельств... Кати, вам не в чем упрекать себя!
КАТИ (с горечью).  Я никогда  не упрекала себя в том, что предала её... Когда что сделаешь, - надо стараться  с этим жить... Ну, как я могла забыть запереть дверь?! (Плачет).
ПЕТР-2.  Я поднял к потолку грозный взор и стиснул челюсти. Так, кажется, отчаявшиеся интеллигенты проклинают небеса! От слёз я сумел удержаться,  ибо Швайцары - не жалуются и не рыдают!


                20 - «КТО  ВИНОВАТ?»

ПЕТР-2. Хайновская комедия доиграна. Злой дух  Невидимый  заперт в сумасшедшем доме. Принцесса красиво уложена в гробу. О похоронах не стану распространяться...
ДОНТ.  Я отказываю тебе в дружбе!
ПЕТР-2.   Дружба!  Дружба, которую он столь решительно швырнул мне под ноги, никогда не существовала. А сколько достоинства!
ДОНТ (негодующе).  Я тебя не знал! Узнал только теперь! Между нами всё кончено!  Никогда не показывайся мне на глаза!
ТИНА. Я же говорила тебе, какой он на самом деле!
ПЕТР.  Прощайте, прощайте, друзья, идите хоть к чёрту! Но только покупайте моё мыло!
ПЕТР-2. Весь город вдруг ужасно стал оплакивать Хайна и его дочь! Смешно... 
ПЕТР. Болваны! Дураки! Да это я, сам, по зрелом размышлении, выждав случай, подстроил её погибель!
ПЕТР-2.  Наплевать, говорят русские!  Вот  и я сказал: наплевать! Ненавидьте меня сколько влезет, только по-прежнему покупайте моё мыло. 
ПЕТР. Покупайте моё мыло!!
ПЕТР-2. Я верно рассудил: через две недели  все умолкли! Хуго Хинек Хайн умер  спустя пять месяцев после похорон Сони. Тётка Каролина пережила его на полтора года. Однако, как бы не изображал я скорбь по поводу смерти Хайна, не прошло и недели, как я просто разинул рот: папаша Хайн оставил завещание!
ХАЙН. Объявляю наследником всего своего имущества  своего внука Петра Швайцара! В день его совершеннолетия Пётр Швайцар обязан передать в руки наследника всё движимое и недвижимое имущество!
ТЕТЯ. Швайцар, всё, что тебе вверили, - хайновское и принадлежит только Хайнам! Если же ты когда-либо, по тем или иным причинам, захочешь покинуть этот дом, то ничего с собой не унесёшь!
ПЕТР. Покойник влепил мне пощечину из гроба! Ах, ты женился на богатстве Хайна? А вот на тебя узду и накинули! Ну, хорошо, хорошо, а верх-то всё равно мой, потому что фамилия ребёнка – Швайцар! Не внук Хайна, - слышишь?! - а сын Швайцара!               

         (Держит укутанного в одеяльце сына, как когда-то - Соню на башне)

 Моё почтение, маленький пан фабрикант! Разрешите доложить: дела идут хорошо!  Заказы прибывают. Потребитель доволен. Не желаете ли заглянуть в книги? Мы уже с радостью ожидаем инспекции вашей милости...(Пауза). Но неужели из этого положения нет никакого выхода?!!
ПЕТР-2.   Единственным выходом была бы  его... смерть.
ПЕТР.   Хлеб, хлеб, хлеб...
ПЕТР-2.  Пусть молчат те, кто хочет осудить меня! Туда, куда я дошёл, - я дошёл не по своей вине! Я хочу упрекать судьбу! Не сомневаюсь - её целью было  поставить меня на колени! А за что?! За то, что я взобрался слишком высоко!
ПЕТР. Правда, справедливости ради, надо сказать, что недаром явился мне на пороге  сумасшедший дядя Кирилл... Судьба явила мне символ: едва увидев Невидимого, я должен был бежать из этого дома!
ПЕТР-2. Но тогдашний Швайцар, гнавшийся за мечтой, не понял зашифрованного предостережения!
ПЕТР. Бия себя в грудь, я всё-таки обвиняю свою судьбу: меня плохо предупредили! 
ПЕТР-2. А сегодня отрывной календарь упрекнул... меня! Смешная поговорка на этот день: "Каждый - кузнец своего счастья". Что, что?! Да она отрицает моих невидимых! Обвиняет меня! Будто я сам виноват в своём падении!! Ого! Вот оно как?! Что за наглость!! Этот дурацкий календарь позволяет себе такую бесстыдную шутку в тот самый день, когда Швайцар кровью сердца дописывает свою историю!

 (Молодой Швайцар стоит перед «зеркалом», в рамке которого, как «отражение», постаревший  Швайцар).

ПЕТР. Нам нелегко заметить перемены, произведённые временем в нашей наружности. Обычно мы в состоянии увидеть лишь самые явные и внешние.
ПЕТР-2. Нос у меня был изящный, орлиный...
ПЕТР.  Теперь он остро выдаётся на увядшем лице. Совиный клюв...
ПЕТР-2. Раздвоенный, энергичный подбородок...
ПЕТР.  Выражает чуть ли не жестокость...
ПЕТР-2.  Глаза...
ПЕТР. Глаза стали колючими и запали...
ПЕТР-2. Меня часто преследует некое видение,  указующее мне полное освобождение: горит старый хайновский дом, дорога озарена пожаром, а я ухожу куда-то далеко,  не оглядываясь, - к новой жизни.
 Конечно, это просто аллегория, не больше. Нет ведь никакой нужды палить крышу над головой - достаточно решиться: взять посох и уйти! Никто, никто не может насильно удержать меня  в плену, если я этого не хочу!! 
ПЕТР. Никто не может насильно удержать меня в плену, если я этого не хочу...


 (Один из Швайцаров выходит с посохом, бросает его другому Швайцару, а тот возвращает его. Перебрасываются посохом. Швайцар, в руках которого остался посох, вместе с Кати и ребёнком уходят из дома.
 Второй Швайцар танцует с "невестой" - макетом фабрики в свадебной фате, спустившимся сверху. 
  К нему постепенно присоединяются другие "женихи", танцующие с "невестами в свадебных платьях", тоже спустившимися сверху: с макетами завода, особняка, автомобиля, яхты, самолёта, с куклой "богатой" дамы и т.п.)


                ЗАНАВЕС


 ВОЕВОДИН   ВИКТОР   ПЕТРОВИЧ
  МОСКВА.
  viсtorvoevodin@yandex.ru