Часть 2-я. Буква Э

Часть вторая.

Буква Э

Эльвира Шмидт, человек для людей




Дуров обманул, так ни на ком и не женился.

Никакой невесты, Агафьи Тихоновны и на горизонте нет.

А обещал трех предъявить.

Меж тем, дело это богоугодное, необходимое даже для отечества.

Обязанность порядочного человека, патриота своей родины.

Вот, вообрази, ты сидишь на диване — и вдруг к тебе подсядет бабёночка, хорошенькая эдакая, и ручкой тебя…
 
Да как будто у них только ручки… у них, братец! У них черт знает что!

А то — эдакий пышка, щенок, залезет тебе на колени, и вздумает теребить папашу за бакенбарды. Папаша,- лепечет, - папаша! А ты ему: Ав! Ав! Ав!

За чем же, помилуй, за чем дело стало?

Ну, рассмотри сам, ну что из того что ты неженатый?

Ну что ты теперь такое, ведь просто бревно, никакого значения не имеешь.

Ну для чего ты живешь? Ну взгляни в зеркало, что ты там видишь? Глупое лицо, и больше ничего.

Есть одно такое словцо, но оно неприличное.

Хуже бабы.

Так вот и затравят старого медведя.

Уже слышу я вопли:

Фас его! Долой из фэйсбука! Плюнуть ему в фэйс, буке эдакому!
 
Лежа на диване в своих обветшалых хоромах на Котельнической набережной, в кабинете с вытертым паркетом, дубовым письменным столом (балясинки пообтерлись) и лампой на бронзовой ноге, я опрокидываю стопку любимого коньяка «три звездочки» и закусываю любимой закуской имени императора Николая II — ломтиком лимона, присыпанным солью.

Дайте старому профессору еще один шанс, объяснить этому миру самого себя.

Вместе с тремя своими невестами.

Я Платон Михайлович Дуров, филолог, профессор, член-корреспондент АН СССР, организатор реформы русской орфографии, главный редактор Большого Академического словаря русского языка, сам словарь, словоман, словофаг и словофрик…

Я, буквофил, буквоед, буквофаг...

Я, замполит (заместитель по литературе) Среднерусского информационно-военного округа, заслуженный ловец слов Российской Федерации, а также ее окрестностей и местностей, словесный эмир Русского мира, шах по мату, янычар по чарам, паша от слова пахать (а бей от слова бить и жрец от слова жрать — это не про меня)...

Былинник речистый, лирик чистый, лексолог лучистый, собиратель - слов старатель, сказитель - слов спаситель, виршеплет - слов пилот, отправляющий слова в полет...

Могу сейчас пуститься в пространные разъяснения, занесло, мол. Увлекся.

Мое дело:

Ясак языка.

Дрессура зверей из словарей.

Аншлюзы иллюзий.

Я фанатик фонетики.

Факир.

Фигляр.

«Приехал жрец».

Чудодей.

Маг-чародей.

Mc-Chiaroday.

Мистер Ясный День, ясен пень.

Слова у меня прыгают через кольца и ходят по проволоке, да хоть бы и в хоккей играют, с клюшками и на коньках: ко всему приучены.

Жонглер.

Вольтижер.

Трюкач.

Циркач.

Эквилибрист.

Стрекулист.

Полно, я честный толковый академический словарь. Верьте мне, я вам не Википедия. Я всегда даю точные сведения.

Что такое, например, истинная любовь. В чем  назначение человека. Какова конечная цель мироздания. И каким видится смысл существования нашей Вселенной, первоэлементом которой не атом является и не спираль ДНК, не какой-нибудь мю-мезон или бозон Хиггса, не баррель нефти и не доллар, а слово.

Я могу изложить заявленную тему в виде романтического романа, статусной статьи, диссертабельной диссертации, благого блог-поста, токующего ток-шоу или рекламного слогана в прайм-тайм.

Буквы помогут. Свои!

Однако, не стану. Невесты мои, Эва, Юлия и Яя, Э, Ю и Я, право, не менее достойны внимания и изучения, чем все тайны Юниверс.

Каким же образом редактор Большого академического Словаря, спросите, сам в итоге становится Большим академическим словарем? И при том полеживает на диване и попивает коньячок? А его женщина — оказывается Буквой, не переставая при том быть женщиной?

Увы, тут всего открыть другу-читателю не могу, ибо связан подпиской о неразглашении, священной клятвой перед высшей инстанцией, называть которую вам также не имею права.

Но кое-что для читателя берусь уточнить:

Ища кандидатуру для буквы Э (это миссия и особое посвящение), Инстанция начала рассмотрение с нескольких тысяч кандидаток, вполне реальных российских дев и дам, остановившись, в промежуточном итоге, на двадцати с небольшим.

В шорт-лист вошли удивительнейшие создания господни: к примеру, одесситка, студентка местного филфака Эвелина Ланжерон (из тех самых). Остроумнейшая особа. А фигура какова — песочные часы!

Элеонора Каверина — да, да, наследница, но не пушкинского гусара Каверина («вошел — и пробка в потолок, вина кометы брызнул ток»), а, таки, советского писателя, сменившего свою фамилию Зильбер на псевдоним, в честь того гусара. Норочка, кстати (гены свое берут!)— сама литераторша, премило сочиняет, переводит.

Пани Эмилия Шикульска, красавица-аристократка, из настоящих, из роковых, какие еще Пушкина сума сводили. Туалеты — самолетом из Милана. За столом ложками-вилками орудует со сверхъестественным каким-то изяществом. А как начитана! Экипирована ар-нуво и пост-модерном. Какое тонкое филологическое чутье! Пропасть такта, шарма, ума, вкуса.
 
Кабы к элегантности пани Шикульской добавить энергию госпожи Кавериной и чуток эксцентричности мадемуазель Ланжерон…

Элина Быстрицкая!

Эдмунда Цапукевич!

Эдита Пьеха!

Эфрозина Вульф!

Эльжбета, Этери, Элоиза, Эстель…

Эльзевира Ренесанс, наконец!

Обуздываю себя, приструниваю, секу секирой, чтоб опять не пуститься в словесный фейерверк.

Но выбор Инстанции был остановлен на Эльвире (Эве) Шмидт, двадцатипятилетней апирантке ИФЛИ, немке из поволжских переселенцев-колонистов.

Отец ее был председателем образцово-показательного советского животноводческого хозяйства «Дружба-фройндшафт («Настал звездный час для крупного рогатого скота»,  — писала областная газета «Путь к коммунизму»). Мама трудилась акушеркой в районной больнице. Имелись еще дедушка Карл Генрихович Шмидт, казанский ювелир, нумизмат, филателист, русофил, знаток всех видов антиквариата. И две бабушки, Цецилия Шмидт и Минна Штейн, научившие мою Эльвиру вышивать гладью, любить сказки Гофмана, тушить в скороварке бигус (свинина, кислая капуста, мускатный орех) и помогать всем, кто обратился за помощью.

Иностранки все сплошь, — заметит читатель. — И имена у всех на «Э»...

Что касается прописной буквы имени, совпадающей с личным  кодом персоны — да, имеется у нас в фирме такая традиция, одно из условий вербовки, дань, скорее, мистике, нежели логике.

А насчет происхождения кандидатки — так ведь буква Э, ныне и присно самая иностранная в русской азбуке.

Ни в одном славянских кириллических алфавитов, кроме русского (и еще белорусского) Е оборотное не встречается.

Да и в нашу азбуку эта буква попала (по оплошности подчиненных, либо, недосмотру начальства, а может, и из-за происков идеологических врагов) только при Петре I.

Из Кукуевской слободы, вестимо.

Заняв 31-е в алфавите (а не последнее) место, между Ъ и Ю.

Причем (что важно) для Э была изготовлена особая литера, а не перевернута на изнанку существующая.

А когда типографская отливка уже имеется, жалко ее пускать в расход.

И еще отчитывайся потом перед казной за потраченные впустую средства.

Божьим ли промыслом, дьявольским ли посягновением…

В общем, оставили.

Все слова с этой буквой в нашем языке иностранного происхождения: экран, эхо, поэт, Боэций, дуэль, эвтаназия, эклер, эгоист, Энгельгарт, Коэн, рэп, трэш, хэч и т.д. Сама она, западно-европейское изобретение, является несомненным внешним признаком слов заимствованных, клеймом их, ярлыком, родовой отметиной.

Как заслуженный акушер от лингвистики, принявший немало новорожденных вокабул, подтверждаю это.

Исключения, собственно русские, немногочисленны: эва, эвон, эх, эхе-хе, эхма, эй, эге и эге-ге.

Мне лично очень симпатичны Эники-Беники (родом из детства), которые ели вареники, но и они тоже иностранцы.

Рот раздвинув до ушей,
Буква Э сказала: эй!

Не скрою, что как букву сугубо нам чуждую третировали Э многие светочи отечественной филологии. Её считали, чего уж там, подозрительной идеологически, не только Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков, но даже такие убежденные западники, как Белинский и Грот. «Вошла было в нашу азбуку странная литера для изъяснения слов чужих; однако сей пришелец изгнан».

Буква Э — как не взгляни,
Видишь клещи и клешни.

Басурманка.

Чужденка.

Эмигрантка.

Террористка.

Гнали, гнали, да так и не выгнали.

Ругали, ругали, да и махнули рукой.

Ибо, что ж теперь, прикажете писать: естетика, екзистенция, еволюция, екзамен?

Еклер?!

Ясно, что тогда никакой эволюции в России не будет, ни тебе экзистенции, ни эстетики. Экзамена мы не сдадим, эклера не съедим.

Эскимосу эскимос
Эскимо в кармане нес.
Эхо с дерева упало,
До упаду хохотало.
(это про Эхо Москвы, видимо).

И так уж, в виду долговременного отсутствия литеры для обозначения звука «э», у нас вошли в обиход дикие, на просвещенный слух, произношения: праматерь Ева вместо Эва, евнух вместо эвнух, Европа вместо Эвропа, евро вместо эвро.

Потому мы и в Европейский Союз не вступили.

Потому-то и курс евро к рублю всё растет.

Насчет евнухов и Ев, это дело другое, я, по крайней мере, со своей Эвой оказался не евнухом.

Нет и не  может быть сомнений в том, что буква «э» абсолютно необходима в русском алфавите.

Помилуйте:

Эдем, Эльдорадо, Элизиум (путь человечества).

Элегия, эпиталама, эклога, эпитафия (путь любви).

Экклезиаст, Эсхилл, Эко (путь литературы).

Энтузиаст, эпикуреец, эксцентрик — аз многогрешный.

Я же: эсет, эротоман, эскапист.

А также: энциклопедист, эгоист, эклектик.

Три этих стройных трио и составляют Дурова Платон Михайлыча. Дракона с девятью головами. Прошу любить и жаловать.

Три страны на букву Э: Эстония — самая близкая заграница, экзотический экваториальный Эквадор и малоизвестная Эритрея, чье имя переводится как «Врата смерти».

Три растения не наших широт: романтический эдельвейс, благородный эвкалипт и кактус эхинопсис.

Три зверя: эму, эрдельтерьер и эфа песчаная.

Кстати, это еще и три типа дам: 1. страус, пробегающий в день по многу километров, но в случае опасности, даже мнимой, прячущий голову в песок; верный эрдельтерьер, страж дома; коварная змея.

Я, кстати, если кто еще не понял, патриот России — русский словарь не может быть не патриотом.

Хоть я и гражданин мира.

Что и увековечил в лимериках собственного сочинения.


Сижу в горностае, пурпуре
На троне златом, в Сингапуре –
Такую бы  фотку
Послал я в охотку
Прелестной ивановской дуре.

Париж, Монте-Карло, Колумбия -
Теперь себе вместо Колумба я.
И даже дам фору
Тому Христофору,
Коль встану с ним рядом на тумбе я.

Пошью из шиншиллы боа
И жить перееду в Гоа.
Сменю там фамилию,
Стану Цецилия
Дурова-Шмидт-Валуа.

А это пусть будет моей эпитафией:

В Москве иль на Марсе (гори, звезда!)
Он стал инкарнацией Фауста.
Помедли, мгновенье,
Продлись, вдохновенье! –
А после навеки сомкнул уста.


Как патриот свидетельствую — именно включению оборотного Е в свой алфавит обязана Россия своими успехами на пути европейского экономического, культурного и политического прогресса. И в конечном счете, частью своего величия.

Эва, Ева Европы.

Всеобщая распорядительница, учредительница, устроительница.

Узда дикой степной кобылицы, что летит, летит и мнет ковыль.

Ясак русского хаоса.

Табель о рангах.

Перечень причин.

Декларация.

Хартия.

Уния.

Закон.

Реестр.

Устав.


Вот почему высокой чести стать патронессой и директрисой буквы Э удостоилась не Эвелина Ланжерон, не Эмилия Шикульская и не Элеонора Каверина.

Как насчет праматери Эсфирь?

Эринии, богини мести?

Не то, не то!


Отпали в процессе дискуссии Больших Словарей:

Электра (Софокл).

Элоиза (Руссо).

Энгельсина, дочь коммуниста.


Отмели мы, не глядя:

Людоедку Эллочку.

Эммануэль незабываемую.

Девочку Элли из «Волшебника Изумрудного города».

А также всех прелестниц мировой литературы.

Эсмеральда (Гюго), Эдда (Баратынский), Эстер (Бальзак), Элис (Л. Кэролл), Элен (Л. Толстой), Эмма (Флобер), Элиза (Б. Шоу), Эдварда (Гамсун), Эвридика (Рильке).

Резон прост.

Потому что из всех имеющихся кандидаток Эльвира Петровна Шмидт обладала самым сильным Эхо-магнитом.

И обладает по сей день. Она в состоянии притягивать и удерживать в своем поле самое большое количество (качество) слов.

Черта, присущая большим писателям, великим критикам, адептам литературы.

В этой (далеко не единственно необходимой) составляющей гения возлюбленные мои воистину превзошли Толстого и Рильке.

Дар.

Божий поцелуй в лоб.

Врожденная миссия.

Плюс твое простое честное человеческое старание.

Да что ж это за штука такая, эхо-магнит? — читатель имеет право поёрничать — из чего он состоит (из льда и пламени? из чернил? из варенья?), где его берут, с чем едят?

Эва! Эвон! Эхма! Эге!

И даже: Эге-ге!

Сила эхо-магнита того или иного языкового пользователя (держателя и воспроизводителя) определяется одной из функций аппарата под названием эхологос, новейшей версией которого сподобился я обладать.

Потенцию кандидатки в Буквы взвешивает на своих точных весах эхологос, хранящийся в моем портфеле.

Дорожную карту, смету расходов и график дня составляет он.

Меня на должность Словаря в свое время избрал тоже он.

С именным моим аппаратом («Златослов-16»), выданным Инстанцией, я не расстаюсь никогда. Это мой советчик, мой импресарио, мой охранник, мой банкир, мой друг. Отчасти даже моя семья. Аппарат этот вручил мне лично… Но мы опять о конспиралогии.

Не могу, друзья, подписку давал.

Да и к чему вам эта эссенция из журнала «Техника молодежи»?

Этот экстракт из ежемесячника «Наука и религия»?

Эссе из фантастического «Искателя»?

Достаточно читателю представить себе агрегат размером с айфон, и, в общем, очень на него похожий: экран, кнопки, порты для гаджетов.

Но не к Всемирной паутине подключенный (хотя и к ней тоже).

А к эманации любви.

Эталону жизни вечной.

Экзистенции неубывающей.

Сросшийся пуповиной с пупком вечно рожающей Вселенной.

Которой имя: Альфа и Омега, Начало и Конец, Первый и Последний.

Иными словами, эхологос — Бог?

Не будем произносить всуе имя священное. Бог, как сказано в Евангелии, это Слово.

А псевдо-смартфон мой — всего лишь очередная новинка научного прогресса. Чудо техники. Счеты канцелярские, электрические.  Миноискатель, если угодно. Пылесос Речи.

Всякий раз, как в поле моего влияния появляется новое, недавно возникшее и жизнеспособное слово, эхологос дает мне знать об этом, посылая вербальный и световой сигнал. 

Я слышу этот вопль, ощущаю эту дрожь прозябания, ловлю на лету сигнальную ракету. Присоединяю лексему, морфему, фонему к себе. Вживляю ее в свою плоть и кровь. Причем, иногда особо агрессивное, кусачее и ядовитое словечко не хочет сдаться добровольно и внедряется в меня только путем хирургической манипуляции, болезненно ранящей и оставляющей неприятные последствия в виде шрамов и нарывов. Но я вынужден с этим мириться, по условиям Договора.

Сам себя подвергаю вивисекции, как врач-полярник на дрейфующей льдине.

А вслед за Экзекуцией, из одного из портов эхологоса выпадает мне на ладонь небольшой (но и не маленький) слиток презренного металла.

Пластинка злата. Плата. За слово золотое, со слезами смешанное.

Во мне, Большом толковом академическом словаре великого русского языка содержится на сегодня 85289 слов.

Собранных в алфавитном порядке, в 33 раздела, по числу букв нашей священной азбуки. 

Не было бы новых вещей (понятий), не было бы и слов. О, нет. В точности до наоборот. Не было бы слов — и предметов не возникло бы.

Страшно сказать, если бы не буква Э — и эхологоса бы не существовало!

Вместо него я вынужден был бы довольствоваться «ехологосом», ну и словцо! Ехидна, ехидца, Епиходов! Ничто не убедит меня, что от агрегата (агрессивного гада) с таким названием можно добиться сколько-нибудь толку.

Ентот ехологос, етить его.

Ёлкизиаст, вместо Экклизиаста.

Йеху Москвы вместо Эха.

Екстази в расфасовке, вместо Экстаза.

Надо сказать, что притяжение между Словарем и Буквой возникает чрезвычайно мощное.

В первые же мгновения встречи с Эвой (она явилась в мою берлогу на Котельнической за рецензией на свою дипломную работу в ИФЛИ) я почувствовал к ней такое неодолимое влечение, что овладел ею прямо в прихожей, на полу, на вытертом дубовом паркете.

Это не было изнасилованием — она испытала то же умопомрачение… умоиступление, сумасшествие, амок, наслаждение, подъем, экстаз, вихрь, цунами, оргазм, торнадо, тайфун, восторг.

Я открыл дверь и увидел ее, стоящую на пороге — большеглазого моего, длинноногого страуса Эму.

Она произнесла: «Добрый вечер, профессор, как поживаете? Я вам звонила. Я…»

Захлопала ресницами. Вся задрожала. И кинулась мне на шею.

Едва успел дверь закрыть.

Вас, мужчины, устраивает такой вариант?

Без ухаживаний, букетов, конфет, объяснений, прелюдий, увертюр, колец в бархатных коробочках?

По мне, так лучший из всех возможных.

Как я ее вожделел!

Притом, что как женщина, Эва, на мой вкус, не была хороша собой. Типичная эмансипатка, феминистка-трудоголичка с политкорректной карикатуры: долговязая, плоская, большеносая, тонкогубая. Одетая в стандартную униформу офисного планктона.

Бедняжка, доучиваясь в аспирантуре ИФЛИ, вынуждена была подрабатывать, ради хлеба насущного, в каком-то банке, менеджером по связям с общественностью.

Скромные аксессуары и полная асексуальность.

Только что, глазки голубые.

А в глазах ее отражались Волга и Рейн.

Волга вольная, с богатырем Вольгой и Рейн с Лорелеей (вот бы, их поженить).

Тут дело заключалось не в предпочтениях плоти, не в доводах рассудка или еще в каких-либо резонах.

Тут всем правил космический закон.

С силой, двигающей горами, правящей мирами, бороться невозможно, да и не нужно.

Мы совершили совокупление.

Соединились в одно существо.

В чудовище с двумя спинами.

Купили (искупали) сову.

Трахтенбергнулись.

Одной звездой на небе стало больше.


Гугл, заголись.

Порно огнеупорно.

Ты знаешь, читатель, что это такое: э-э.

Но у тебя оно случается раз-два в неделю и исчерпывается в среднем за 11 минут.

А мы с моей Э., раз вступив в него, пребываем в нем по сей день.

В то же мгновение, когда увидел ее впервые, я решил жениться на Эльвире Шмидт и сделал ей предложение руки и сердца.

Я знал о ней все, что мужчина может знать о женщине и человек о другом человеке: какие сухофрукты в детсадовском компоте она предпочитала, и как испугалась, впервые обнаружив у себя регулы, и почему так и не полюбила танцевальные вечера в Доме культуры своего немецкого переселенческого  поселка, разительно отличавшегося зажиточностью, аккуратностью и уютом быта от соседних поволжских колхозов и совхозов (см. ниже: Шмидт Карл Генрихович).

Я проницал в ней живой баланс ненависти и любви, разума и безумия, реальности и фата-морганы, и принимал все это, как давно известное, набившее оскомину, неустранимое — как свое.

Конечно, на роль патронессы самой иностранной буквы русского алфавита Эва моя, обрусевшая тевтонка, бОльшая патриотка России, чем русские и верная служака отечества (как почти все они, наши немцы) — подходила идеально. 

В самом имени Эльвира есть нечто эльфийское.

Имя это, которое многими воспринимается, как восточное, мусульманское, в виду широкого распространения его в селах Татарстана и Башкирии, происходит от германо-скандинавских духов альвов (эльвы, эльвары).

Любопытны, впрочем, и другие версии: кельтское ala wari — благосклонная, доброжелательная; al-весь, war – верная, честная, или wer – осторожная, бдительная.

Испанисты утверждают, что имя Эльвира (Альвара) имеет каталонские корни и означает: 1.«светлая», 2.«оберегающая, защищающая всех».
 
Ее светлость.

Надежда наша и опора.

Подмога и защита.

В ее жилах текла кровь золотых дел мастеров Шмидтов, но также и королевская кровь.

По крайней мере, четыре августейших особы числились среди ее предков: Эльвира Кастильская, королева Сицилии (около 1100-1135 гг.), Эльвира Мендес, регентша Леона (1008-1022 гг.), Эльвира, жена Раймунда IY, графа Тулузы (1071-1151) и Эльвира из Торо (1038-1101) — дочь императора Испании Фердинанда I, Великого.

Принц и ремесленник существуют в разных мирах. Но порой королевский трон нисходит до мастерской скромного провинциального ювелира.

Тулуза, Леон и Палермо далековаты до Берлина, но случаются образовательные вояжи в жизни испанских грандов (хотя не было тогда грантов) — и почему же благородному идальго не может приглянуться в пути голубоглазая фройлен? Или обратный случай — королеве приглянулся белокурый златокузнец.

И они выковали себе золотыми молоточками немного счастья.

Кузнечики в ночи.

Ментальные предшественницы Эвы на протяжении веков успешней всего проявляли себя в изящных искусствах:

Эльвира Репетто-Тризолини, Миланская примадонна (колоратурное сопрано).

Эльвира Кокорина, балерина, профессор Академии русского балета им. Вагановой.

Эльвира Авакян, советская художница-мультипликаторша.

Эльвира Хасянова, олимпийская чемпионка в синхронном плавании. 

Эльвира Попеску, французская актриса румынского происхождения.

Эльвира Гаскон, испанская художница.

Эльвира Линдо, испанская писательница.

Эльвира де Идальго, испанская оперная дива (меццо-сопрано).

Эльвира Николайсен, звезда норвежской эстрады.

Сюда же можете добавить и Эльвиру Сахипзадовну Набиуллину, председателя Центрального банка Российской Федерации — тоже ведь большое искусство.

Сложнее объяснить читателю, что душу моей принцессы не в меньшей мере сформировали создания великих звуковых иллюзионистов, навевателей оперных грез:

Леди Эльвира («Пуритане»),

Донна Эльвира («Эрнани или испанская честь»),

Эльвира, жена бея («Итальянка в Аржире»),

Эльвира, дама, покинутая обольстителем («Дон Жуан»).

А также Эльвира Хэнкок, возлюбленная Тони Монтаны в фильме «Лицо со шрамом».

Эльвира Кут, бабушка Дональда Дака.

И, натурально, Эльвира, повелительница тьмы, из одноименной блэк-комедии.

Как я уже упоминал, возлюбленная моя принадлежала и к великой мировой семье Шмидтов (Смитов, Кузнецовых, Ковалевых…), честному племени созидателей и охранителей этого мира, точнее, к русско-немецкому подвиду, подвою этой фамилии.

Прочтите это стихотворение, с рифмой не в конце строки, а в начале:

- Шмидт Александр Александрович, советский биохимик.

- Шмидт Александр Владимирович, советский живописец.

- Шмидт Александр Эдуардович, российский акушер-гинеколог, доктор медицины.

- Шмидт Александр Эдуардович, русский арабист, исламовед.

 -Шмидт Алексей Викторович, основатель Прикамской археологии.

- Шмидт Анна Николаевна, российская журналистка.

- Шмидт Борис Андреевич, советский поэт, прозаик, заслуженный работник культуры Карельской АССР.

- Шмидт Вадим Васильевич, советский физик, специалист в области сверхпроводимости.

- Шмидт Василий Вдадимирович, советский партийный и государственный деятель.

- Шмидт Вера Федоровна, советский психоаналитик.

- Шмидт Виктор Карлович, российский зоолог.

- Шмидт Владимир Петрович, капитан 1-го ранга, участник русско-японской войны, герой обороны Порт-Артура.

- Шмидт Владимир Петрович, русский адмирал, участник Крымской войны, старший флагман Балтийского флота, сенатор.

- Шмидт Дарина Сергеевна, российская кинематографистка.

- Шмидт Ева Адамовна (я не шучу) — советский этнограф.

- Шмидт Елена — германская фотомодель, родом из Казахстана.

- Шмидт Карл Карлович, петербургский архитектор и филателист.

- Шмидт Карл Генрихович, работник советского сельского хозяйства, директор совхоза, Герой Социалистического Труда.

- Шмидт, Карл Эрнст Генрих, российский химик.

- Шмидт Лазарь Юрьевич, советский журналист.

- Шмидт Николай Генрихович, советский геофизик.

- Шмидт Николай Павлович, видный участник революции 1905-го года.

- Шмидт Сигурд Оттович, российский историк.

- Шмидт Федор Богданович, российский геолог, ботаник и палеонтолог, академик.

- Шмидт Федор Иванович, русский писатель.

- Шмидт Юрий Маркович, российский адвокат, правозащитник.

- Шмидт Яков Иванович русский ориенталист, академик.

- Шмидт Яков Яковлевич, российский врач.

- Шмидт Яков Фридрих (петровские времена), российский географ, адъюнкт, академик Географического департамента Санкт-Петербургской Академии наук.

И собственно, ставшие словами:

- Шмидт Отто Юльевич — главный реактор редактор Большой Советской энциклопедии! Покоритель Памира и Арктики. Гениальный алгебраист. Советская легенда с бородкой-клинышком.

- Шмидт Петр Петрович, контр-адмирал, начальник города- порта Бердянск, герой обороны Севастополя.

- Шмидт Петр Петрович, лейтенант Черноморского флота.

- Шмидт Николай Рейнгольдвич, радиолюбитель из поселка Вохма Костромской области, таки первым мире поймавший на самодельный приемник сигнал бедствия от экипажа дирижабля «Италия», потерпевшего катастрофу над Северным Полюсом.

Они — часть речи.

Я, словарь, не могу без них обойтись.

    Вянет лист, проходит лето,
    Иней серебрится.
    Юнкер Шмидт из пистолета
    Хочет застрелиться.

    Погоди, безумный, снова
    Зелень оживится!
    Юнкер Шмидт! честное слово,
    Лето возвратится!

Кузнец Шмидт. Юнкер Шмидт. Адмирал Шмидт. Лейтенант Шмидт. Отто Юльевич Шмидт.

Русские немцы, которые вынесли Россию:

Сугробы, сатрапов, сивуху, комариный зуд, страшный суд…

Которые смогли полюбить Россию:

Сад, свет, сень, соты, святость, синь… Зинь-зинь синички.

И отслужив, как солдат на царской службе, четверть века… четыре века!   — не разлюбить.

И, получив волю, уехав на родину в Германию, продолжать любить.

И умерев, на том свете, верю, любить.


Эльвира Петровна Шмидт.

Королева эльфов.

Принцесса Средиземья.

Ева России.

Эва Европы.

Поволжская немка.

Московская студентка.

Невеста мира.

Благородная дева.

Синьорита де Репетто!

Донна Тризолини!

Защитница людей.

Буква Э.



Со дня нашей встречи с Эльвирой в моем и ее существовании началась новая эпоха: рубеж, раздел, период, срок, пора.

И даже эра — новый исторический этап.

О моей вечной словесной охоте, дрессуре слов и лексической эксцентрике читатель уже имеет понятие.

Ее же девичья жизнь представляла собой вечный экзамен (испытанье, допрос, поверку, предложенье вопросов для узнавания степени чьих-либо сведений и умений).

Королева моя принуждена была изо дня в день, из года в год самоотверженными трудами доказывать социуму свою ценность, нужность, правоту, весомость, отстаивать право на место в мире.

Она и не жила, собственно, а только вечно экзаменовалась по тому или иному предмету: практическая стилистика, структуральная лингвистика, этика, санскрит,  выживание в общежитии, выживание в Москве, выживание в Юниверсуме…

Наука штопанья колготок.

Наука жарения картошки на маргарине.

Наука страсти нежной.

Наука побеждать.

Наука помочь. О, помочь человеку! Что на свете труднее?

Введение в филологию, университетский курс.

Эльвира то стояла у метро с политическими плакатами, то основывала приют для бродячих собак и кошек, то собирала средства для однокурсницы, которой требовалась искусственная почка, то сидела с детьми соседки, ушедшей на художественную выставку.

Притом, что иррациональная составляющая в российской жизни сильнее, чем где-либо.

Баба Яга, Кащей, Змей Горыныч...

Но и — Сирины с букетами райской сирени.

Аленушки с аленькими цветочками.

Кудесники-книгочеи.

Иваны-дураки и Лягушки-царевны.

Марьи-искусницы и Василисы премудрые…

И все они сиюминутно тебя окружают.

И что им все твои рацеи? Вся твоя логика? Весь твой порядок?

Эмансипация, конечно, я, натюрлих: освобожденье от зависимости, подчиненности; полная воля, несвязанность, неограниченная ничем, кроме нравственного императива свобода.

Но и вечная экзерция — упражненье, ученье, обученье, наторенье. Нескончаемые экзерсисы.

В банке, где она трудилась, ее бесстыдно эксплуатировали, сваливая на нее дела целого отдела.

В институте она никогда не пользовалась шпаргалками, добросовестно вызубривая все, что требовали преподаватели — экстраординарно!

Стиль ее жизни точнее всего описывался словом экстрим.

Всегда на краю, в шаге от провала, в сантиметре от хаоса, враждебного всем усилиям энтузиастов навести в мире порядок.

Из Эвы Шмидт вышел бы толковый экономист. Но она не экономила силы.

Она делала всё, что от нее зависело.

Но именно — всё.   

Исполняла неизменно то, что надлежало исполнить, и так хорошо, как только возможно.

Не думая, хватит ли ее усилий для результата.

Получится — значит, получится. А нет — не судьба.

Но в большинстве случаев получалось.

Золотое (нет, железное!) правило:

Если ты готов сделать всё, что от тебя зависит — то этого, в большинстве случаев, вполне хватает

Злую судьбу можно пересилить.

Фатум укрощают, ломая ему рога.

Ввяжись в драку, а там посмотрим.

Прорвемся!

В любом случае, будешь знать, что сделал все, что мог.

А большего от тебя не потребует сам Бог.


…Душа ее, при всем том, оставалась Эоловой Арфой.

Вы когда-либо видели такую штуку?

Гусли висели над ложем Давида, против отверстий оконных. Когда наступала полночь, дуновение северного ветра проходило, шевеля струны гуслей и они сами собою звучать начинали.

Итал. arpa eolica, arpa d'Eolo; нем. olsharfe; англ.aeolian harp), также воздушная арфа (нем. Windharfe, Geisterharfe, букв. «арфа ду?хов»; англ.windharp) — струнный эолофон, инструмент типа  цитры, звучащий благодаря колеблющему струны ветру. Названа в честь Эола, мифического повелителя ветров.

Эти коробочки (принцип действия которых первым объяснил лорд Релей), оснащенные струнами, подвешивались на воздушных путях — в парковых беседках (ротондах), павильонах и гротах. Причем так, чтобы ветер дул сбоку, параллельно деке.

Шкатулочки с ветром внутри были приняты в Англии в середине XVIII века, особенно среди поэтов озерной школы. Их фирменный знак. Они (и шкатулки, и поэты) вышли из моды три века назад — иметь эолову арфу теперь немного смешно. Как, впрочем, и душу.

Я проницал насквозь устройство Эвиной души: узкий, с овальным  отверстием  ларчик, внутри которого натянуты 48 (максимальное количество для таких устройств) струн. При колебаниях ветра струны эти издают не только тоны (ля бемоль), но и обертоны, что делало диапазон очень значительным. При слабом дуновении звучание арфы лёгкое и нежное, при порывах — резкое и громкое. Чем сильнее задувает ветер судьбы, тем более богатые обертона слышны.

«А что если все существа живой природы — лишь эоловы арфы различных очертаний, вибрации которых превращаются в мысли, словно бы сквозь них, текучий и безбрежный, проносится разумный ветер, что одновременно — и душа каждого, и бог всех?»

Инструментом в строгом смысле слова эта псевдо-цитра не является, так как не требует участия музыканта-исполнителя. Важно понять, что и мы тоже не можем задать программу нашей Психее, открытому всем ветрам музыкальному ящику.

Ветер родины.

Ветер истории.

Ветер нежности.

Ветер перемен.

Но некоторые избранные души, в том числе и душа Эвы, изначально снабжены специальным устройством для придания воздушному потоку нужного, наиболее выгодного для возбуждения струны направления.

Кто же играл на ней?

Эфир.

Верхний лучезарный слой воздуха, сияние богов, вечное движение элементов космоса.  Среда, заполняющая мировое пространство и промежутки между частицами бытия: электрическими зарядами и магнитами, молитвами и стихами, светом и радиоволнами, мечтами и мыслями.

Нашу свадьбу мы (самым банальным образом расписавшись в загсе, а потом обвенчавшись в церкви на Большой Ордынке) отпраздновали в узком кругу. Из 33-х букв Азбуки были приглашены на церемонию лишь две наиболее мне симпатичные, Ю и Я.

Они — Юлия Розанова и Яя Романова — за короткое время подружились и с Эвой, проникнувшись к ней всею возможной для женщин симпатией.

Да и можно ли не полюбить того, кто неизменно ставит вас на первое место, а себя самого — на второе, после вас?

Мы сидели в моей гостиной, ради торжества преображенной, вычищенной и обуюченной.

На стол были поданы эдам, эмменталь, эскалоп с эстрагоном, эмянсэ, энчиладос, эмпаманада и эклеры. На белой крахмальной скатерти расставлены эдельвейсы в хрустальных вазочках. Из напитков, ради единства стиля, избран шотландский эль и  эн-ног (смесь шампанского, бренди и взбитых с молоком и эстрагоном яичных желтков).

Если жену мою Эльвиру можно было отнести к типу стильных дурнушек «в формате» (худая, высокая, длинноногая, одета, моими стараниями, достаточно дорого), то Яя принадлежала к категории «страшно-красивая» (то есть, одномоментно и страшненькая, и красавица, это как посмотреть), а юная Юлька была просто миленькой, ничто в ее внешности — ни простоватое личико, ни пухловатая фигурка, ни наивные девчачьи глазки — особо не восхищало, но и не отталкивало.

Не скрою что подруги, влюбленные в меня, как все мои буквы, порой посматривали на Эльвиру в свадебном наряде не без элегической грусти. Но заметно это было лишь на очень проницательный и злой взгляд, а так, они держались молодцом, много смеялись, произносили тосты в стихах, даже спели дуэтом эпиталаму.

…Яя накануне свадьбы звонила мне по вайберу, и вся в слезах, уверяла, что желает мне полного счастья с несравненной, удивительной, святой Эвой, но никогда, никогда не сможет меня разлюбить.

А Юлька, возникнув в скайпе, поморгала глазами, помахала ручкой, и вымолвила: «Да вам Бог, Платон Михайлыч!».

С такой интонацией, что эпикуреец во мне едва не прослезился.

И даже эхологос, обычно совершенно бесстрастный, зазвенел всеми звонками сразу, задрожал, забился в истерике. Смятение чувств.

Хорошо еще, что ума хватило не позвать на торжество остальные 30 букв, как мы с Эвой первоначально намеревались.

Вот был бы цирк.

Иллюзион «30 отвергнутых невест», новый жанр.

Впервые мне пришло в голову, что прелестницы мои именно из любви ко мне ходят по проволоке и прыгают через кольца.

В общем, мы сидели вчетвером за праздничным столом, обоняли эдельвейсы, допивали эн-ног и доедали эпаманада — (бразильские пирожки с гуавой, личи, карамболой, орешками кешью и пекан — кто не пробовал, очень рекомендую).

И после десерта наступило удобное мгновение, чтобы преподнести моей невесте – уже жене! — свадебный подарок.

Весьма необычный.

Ради того, чтобы сделать ей сюрприз, я, жених, теперь уже муж, секретно побывал в стране Ксэнэду, где живет Энкиду.

Старый приятель, шумеро-вавилонский словарь выручил, оказал протекцию.

Не стану описывать удивительные мои приключения (даже похождения… подвиги!) в стране на краю света, автор «Гильгамеша» справился с этим лучше.

Как сказано в шумеро-аккадском эпосе, из баснословной провинции Ксэнэду от просветленного зверя Энкиду привез я возлюбленной моей эликсир жизни.

Первоначально я хотел остановиться на антикварном бриллиантовом кулоне в виде буквы Э, но потом решил, что Эва достойна большего.

Буквы русского алфавита, несмотря на все свои привилегии, бессмертными не являются — время от времени их биологические носители покидают нас (тогда-то и требуется проводить конкурс на замещение вакантной должности). Зная это, я и постарался добыть для Эвы магическую эссенцию вечной жизни.

Бессмертия снадобье, честно говоря, не давало, но обеспечивало невероятное для человека долголетие и цветущую молодость до самых последних дней.

Я надеялся, что вавилонское зелье одновременно подбодрит и успокоит мою королеву, поможет ей перейти от роли вечного экзаменующегося к более выгодной позиции экзаменатора жизни.

И вот, за свадебным столом, я вручил ей флакончик из древнего шумерского нефрита, закрытый плотно пригнанной пробкой.

- Что это? - удивилась моя дорогая.

Я объяснил.

И увидел над плечом ее — глаза Яи, в которых отражалась… нет даже не зависть и не ревность.

Не одиночество.

Не женская обездоленность.

А какое-то детское горькое горе.

Бесстыжее, правековое.

Моя Эва не смогла вынести этих глаз.

Приняв от меня флакончик, Эва несколько секунд подержала его в ладонях, погладила.

А потом решительно протянула его сопернице.

- Возьми. Это тебе!

И Яя, ошеломленная в этот миг, как никто и никогда не был ошеломлен, не верящая самой себе, робко взяла флакон.

В этот момент что-то дрогнуло и оборвалось во мне.

- Зачем же ты отдала эликсир Яе? — спросил я Эльвиру, как только гостьи благополучно отбыли восвояси (Яя плакала и сияла).

- Знаешь, иногда надо делать добро просто так, без всяких причин, — ответила Эльвира. — Иначе жизнь была бы слишком печальной.

Я знал, что она права, как только может быть прав человек.

Я знал, что нельзя быть счастливым, если рядом с тобой кто-то слишком несчастен.

Я понимал, что Эва поступила так, как поступила, из самого наичистейшего великодушия и милосердия.

Я знал, что она любила меня больше жизни.

- Ты — мой эликсир бессмертия! — в сущности, своим поступком сказала мне Эльвира.

У Эльвиры был я (а у Яи никого не было).

И я понял тогда, что жена моя слишком хороша для меня.

Ибо четыре королевы — Леона, Тулузы, Сицилии и Кастилии стояли у ее колыбели: честь верность, бдительность и благосклонность.

Ибо тысяча честных Шмидтов (врачи, геологи, военные, физики, химики, поэты, живописцы, историки, фотомодели, адмиралы — в сущности, все родственники, одна семья), отдали ей по капельке своей крови.

Как объяснить, что она была Отто Юльевичем Шмидтом, московским плохо кормленным аспирантом, геофизиком, еще в детстве подцепленным чахоткой, который, невзирая на одышку и кровохарканье, влез на Памир (экспедиция)?

Взошел-таки. 

И прорвался на ледоколе из Архангельска в Тихий океан. 

И на открытой им Земле Франца Иосифа наблюдал ход небесных светил.

И пожертвовал все командировочные, подъемные и разъездные с полярными надбавками, гонорары от интервью и статей — детдомовским детишкам.

И Шмидтом Николаем из Вахмы она была — тот не отползал неделю от своего самодельного четырехлампового приемничка, и все же, поймал в эфире позывные потерпевшей бедствие экспедиции генерала Умберто Нобиле. Замолкла рация дирижабля «Италия», возвращавшегося домой после сенсационного полета к Северному Полюсу. Раненый при катастрофе радист Джузеппе, съежившись в крохотной палатке на дрейфующем льду, круглосуточно отстукивал SOS, но мир не слышал его…

И Лейтенантом Шмидтом, написавшим с «Очакова» царю: Николай Романов, вы должны отречься от престола в пользу конституционного начала. Во имя высшей справедливости.

Расстрелянный по приказу царя лейтенант Шмидт.

Расстрелянный по приказу Сталина радиолюбитель Шмидт.

Шмидт Иоганн Карлович, герой труда, председатель немецкого образцового животноводческого хозяйства «Дружба-фройндшафт», раскулаченный и ликвидированный, присыпанный мерзлой землей во рве под Казанью.

Перед смертью прокричавший расстрельщикам: «Да здравствует коммунизм!»

Королевой Эльвирой Тулузской она была, внебрачной дочерью короля Альфонсо Храброго от его любовницы Химены Муниес, женой графа Раймонда Тулузского, с которым вместе отправилась в первый в мире крестовый поход. Во имя высшей справедливости.

Эльвирой Кастильской, дочерью правителя Толедо, женой сицилийского графа Рожера, которая прожила с ним 30 лет и родила ему пятерых сыновей. Когда в Испанию  с Леванта пришла черная лихорадка, она входила в бедные хижины простого люда и лично промывала уксусом язвы больных.

И честной пуританкой Эльвирой, уступившей своего жениха, свою свадебную фату и корону принцессе Анриетте Французской. Дабы не разлучать двух влюбленных, Анри и Анриетту, две души, созданные друг для друга.

Глядя на нее, я готов был поверить, что праматерь Ева сорвала запретный плод с древа познания добра и зла — во имя высшей справедливости! Пусть своеобразно понятой.

Жена моя достойна была бессмертия.

Жена моя от него отказалась.

Она сдала еще один экзамен, на свое право быть тем, кем хотела — Эльвирой Шмидт, человеком для людей.

Нет, никогда я не приближусь к ее совершенству.

Мы вернулись из прихожей в столовую, проводив гостей. Эдельвейсы все еще благоухали.

- Ты, кажется, уже подумываешь изменить мне, — сказала тонко все чувствующая моя Эльвира.

Где-то на краю света заскулил, заплакал просветленный зверь Энкиду.

- Если я изменю тебе, то только со своим Я, — сказал я.

И эти слова прозвучали, как эпитафия нашего брака.

Простите меня, люди.

Простите меня, слова.

Вы , буквы гласные и согласные, звонкие и глухие,  мягкие и твердые, простите.

Послушайте!

Она была:

Эльвирой, итальянкой в Алжире, невестой алжирского бея, который оставил ее, дабы жениться на Изабелле.

Эльвирой под густой вуалью, дамой из Бургоса, соблазненной и покинутой известным повесой доном Жуаном.

И еще девочкой из провинции она была, московской студенткой, мечтавшей, как все, о счастье.

Мы кузнецы, и дух наш молод,
Куем мы счастия ключи!

Так пели молодые немцы, доярки и скотники, в хоре Дома культуры образцового животноводческого хозяйства «Дружба-фройндшафт», счастливые так, как никогда уж больше в жизни (ни в послеперестроечной России, ни в независимом Казахстане, ни в обретенной после мытарств Германии) не доведется им быть.

Кузнец, не сомневающийся в том, что счастье для всех можно выковать для всех.

Золотой кузнечик мой.

…И почему я не остановился на бриллиантовом кулоне?