Вспышка. Глава четырнадцатая

– Ирвинг, мать твою, ты вообще в своём уме?! Чёрт! Ты по-любому с головой не дружишь!
– Мать мою не трогай, она и так умерла!
– Значит, ты скоро к ней присоединишься, идиот!
– Мелина, ты давай, это... Поспокойнее! Что вы вообще тянете с этой ерундой! Девчонка сама на всё это дерьмо подписалась!
– Да ты уже когда-нибудь научишься башкой своей думать, а не действовать из личной неприязни к Мэр?!
__________
Что это за голоса?
Что это за шум в голове?
Что это за?..
Я вдыхаю и начинаю кашлять с такой силой, что боюсь, как бы мои лёгкие не вылезли через горло. Не могу остановиться. В рту отвратительный солёный вкус вперемешку с желчью. Сколько же у меня в горле крови? Как я вообще не захлебнулась?
Один глаз никак не может сфокусироваться. Он словно закрыт полупрозрачной плёнкой, через которую вроде что-то и видно, но не достаточно хорошо, чтобы было комфортно зрению. В горле, наконец, перестаёт хрипеть.
Голову вновь пронзают слова, с силой острого ножа.
__________
– Рад тебя видеть, Анна!
– Не могу сказать того же, урод! Хорошо, что Мелина среагировала! Ты чуть Марику не прикончил!
__________
Я в страхе оглядываюсь по сторонам. Голоса в голове – признак не самый хороший. То ли я с ума схожу, то ли... Да у меня других предположений даже нет! Голоса продолжают спорить. Среди них я точно знаю только один, голос Анны. Но как такое вообще возможно?
Всё-таки звук идёт не внутри самой головы, а больше над левым ухом. Ощупываю его и кожу вокруг, но не замечаю никаких следов вживления чего-то инородного.
__________
– О, замечательно! Она нас ещё и слышит! Ты бы смотрел, куда нажимаешь своими кривыми пальцами, обезьяна!
– А ты только и делаешь, что швыряешься оскорблениями, а так ведь делают люди недалёкого ума, чтобы скрыть свои собственные недостатки.
– Ты не умничай. Посмотрим, как ты при Гекторе запоёшь!
– Да ты же не скажешь ему!
– Это ещё почему?
– Ты знаешь, глупая...
__________
И тут всё затихает.
Ожидаю вновь появления каких-нибудь звуков, но теперь со мной только тишина.
Промакиваю губы ладонью. На ней расплывается алый отпечаток, растекаясь по линиям. Голосовые связки гудят и отказываются работать. Я из последних сил нажимаю на тревожную кнопку, которая в Шелтере имеется над каждой кроватью.
Призываю себя оставаться в сознании, но последние горстки энергии уже испаряются из моего тела. Такие обмороки мне непривычны, потому что во время них мне никогда не было настолько плохо.
А теперь уже хочется и в правду расстаться с сознанием, потому что сил терпеть уже никаких, но организм уже твёрдо настроился обойтись без обмороков, поэтому я остаюсь на месте и мучаюсь от дрожи и холода, которые бегают по коже, чувствуя приближение тошноты. Во рту всё также отвратительно много соли, будто я целую пачку себе высыпала.
Где эти чёртовы врачи? Почему так медлят?
О чём только они думают? Мне же ведь нельзя умирать.
Мне нельзя умирать... нельзя... умирать.
– Марика!
Мои глаза вновь распахиваются, но вижу я уже не свою комнату.
– Марика, только держись!
Я вижу её и зову, но Касс пропадает. Всё пропадает. Мир раскалывается на сотни тысяч осколков, и я лечу вместе с ними в бездну.
– Она дышит, всё в порядке.
– О, не-е-ет, Андрэа! Всё уже далеко не в порядке!
Мои веки разлепляются с трудом, будто их залила кровь. Теперь пелена на обоих глазах, но та быстро рассеивается, словно утренний туман, и я наконец вижу присутствующих и вообще всю обстановку.
Я не подключена ни к каким аппаратам. То ли процедуры закончились, то ли просто в этом не было необходимости. Поднимаю руки и кулаками утираю глаза. Раз меня ещё и не привязали, значит всё уже вдвойне хорошо.
  – Лорейн? – зову  я женщину, ничуть не удивившись её присутствию.
Это ведь она сейчас закатывает истерики врачу, которая собирает какие-то иглы и прочие медицинские предметы, о назначениях которых я вообще не имею ни малейшего понятия, хотя хотелось бы.
Лорейн оборачивается на мой голос и вздыхает, хотя облегчения на её лице не видно. Оно твердо, как камень.
– Ты нас до безумия напугала! – восклицает врач, взглянув на меня своими чистыми как небо глазами.
– Марика, Андрэа теперь будет постоянно рядом с тобой. Это мера безопасности. Этой ночью тебя чуть  не убили, но ты молодец, кнопку нажала. Во многом я сама виновата. Надо было сразу понять, что без присмотра тебя теперь оставлять нельзя, в нашем-то скудном положении, – Лорейн говорит так, как я раньше никогда не слышала – странно заботливый и обеспокоенный тон, свойственный матерям.
  – Рада познакомится, – доктор Андрэа не отрывает от меня своего взгляда, слегка приподняв уголки губ.
– А что со мной произошло? Я проснулась от того, что не могу дышать и долгое время кашляла кровью.
– Был использован датчик, впервые, – последнее слово Лорейн выделяет.
– И что это значит?
– Это значит, что у нас очень большие проблемы. Использовали один раз, значит, будут использовать и дальше. Поэтому я хочу, чтобы ты сейчас для себя уяснила. Без моего ведома из корпуса ни ногой. Особенно без Андрэа.
– Родительский контроль? – я начинаю смеяться как безумная.
Лорейн, конечно же, этого нисколько не оценила.
– Ничего смешного я здесь не вижу, когда на кону жизнь целой общины!
– Не нападайте на неё, мисс, – добродушно произносит доктор. – После всего пережитого она сейчас не в себе, поэтому и говорит то, что в голову взбредёт. Это пройдёт.
– Не пройдёт, – Лорейн закатывает глаза.
А ведь она права. Когда это я переставала говорить глупости?
– Сейчас я должна провести с ней тесты, – констатирует создательница.
– Да вы что, она ведь только очнулась! – доктор Андрэа хватается за мою койку, пытаясь меня загородить.
– У меня нет времени на то, чтобы потокать ей! – рассерженно вскрикивает Лорейн. – Пока мы сидим на месте, история может повториться, и, вполне возможно, что исход будет гораздо менее радужным.
– Но…
– Андрэа, отойдите по-хорошему.
Ей больше ничего и не остаётся, как повиноваться.
Лорейн смотрит на меня с неким призывом.
– Что? – спрашиваю я, совершенно не поняв, что она от меня хочет.
– Вставай и пошли!
Я тоже повинуюсь. Одеваюсь как можно быстрее, дабы не задерживать создательницу, которая и без того зла как чёрт, вновь предпочтя серый брючный костюм.
Вот даже на счёт одежды в Шелтере лгут. Говорили же, что здесь она только белая, дабы показать, какими «чистыми» должны быть наши умы после познания истины. А что значит этот серый? А чёрная у солдат? Как по мне, всё это очередная красочная сказочка, которые здесь рассказывают, предпочитая говорить про метафоры, нежели о правде того, что происходит здесь.
Головокружений не ощущаю, значит уже всё хорошо. Правильно, что создательница сорвала меня сейчас. Раньше поквитаюсь со всеми этими делами – раньше освобожусь.
– Ты что тут делаешь?! – восклицает Колин, едва увидев меня в дверях лаборатории, но тут же затыкается, когда вслед за мной проходит Лорейн.
– Колин, начинаем как по-старому. Мы должны восстановить хотя бы часть исследований.
Лорейн машет мне в сторону уже такого привычного кресла, а сама садится за стол, при этом протирая руки антисептиком из флакона, который вынула из кармана.
– А не рано ли, мисс? Марика же…
– Да что за чертовщина сегодня?! – взрывается Лорейн, с грохотом поставив флакон на стол. – Почему сегодня все не могут просто элементарно меня слушаться? Я что, на другом языке говорю? Непонятно изъясняюсь?
Колин сглатывает и опускает очки со лба.
– Нет, всё более, чем ясно. Просто…
– РАБОТАЙ! – Лорейн так повысила голос, что не только парень, но и я сама вздрагиваю от неожиданности.
Колин подходит ко мне и начинает размещать провода.
– Ты вообще как, в порядке?
– Всё хорошо, не бойся, – как можно более небрежным тоном отвечаю я, стараясь скрыть страх и замешательство.
Я уже не знаю, чего ожидать, но это что-то вряд ли окажется полезным для меня и моей психики. Хотя раз уж этот чёртов мир решил, что моя судьба должна коснуться сумасшествия, то так тому и быть!
Закрываю глаза, дабы больше не видеть ни настороженного Колина, ни одержимую не пойми чем Лорейн, да и наблюдение за тем, как меня опутывают холодные змеи проводов тоже не так уж приятно. Я каждый раз вздрагиваю изнутри, когда всё новый провод касается моей кожи. После появления на теле ремней, я понимаю, что всё уже готово для очередной моральной пытки.
В виске начинает неприятно колоть, и я впервые проваливаюсь в галлюцинацию в более осознанном состоянии. Я оглядываюсь по сторонам и пытаюсь понять, где нахожусь.
Кругом лес. Зелёные кроны деревьев. Спутанные тропинки. И тишина.
Не знаю, что и делать. Так и остаюсь стоять на том месте, где и появилась. Но, даже попытавшись пошевелиться, не могу даже контролировать своё тело. Я просто будто наблюдаю за ним со стороны.
– Ты ещё долго там стоять будешь? Мы должны дойти до стены прежде, чем у тебя совсем пропадёт память! – какой-то незнакомый мне мальчик выглядывает из-за деревьев.
– Кайл, ты ещё успеешь от меня избавиться, – отвечаю я, хотя не понимаю, как это вообще происходит.
Моё тело самостоятельно, а я и вправду зритель. Похоже, это воспоминания.
– Так ты чего застряла?
– Пытаюсь услышать хоть что-нибудь. Тут слишком уж тихо.
– Ты понимаешь вообще значение словосочетания «мёртвый лес»? Тут нет ничего, кроме деревьев. Пошли!
– Лес не мёртвый, в том-то и дело, а кто придумал такое название – просто остолоп, – я присаживаюсь на корточки и касаюсь пальцами земли, но ничего не чувствую. – В отцовских записях есть упоминание о том, что где-то здесь есть поселение и бункер.
– Это было 20 с лишним лет назад! Не будь наивной! – Кайл закатывает глаза.
– Но возможно, что остались какие-то вещи в бункере.
– Нам сейчас не до этого, Мэр. Тебя уже Анна заждалась!
– Не называй нас так.
– Да какое это уже имеет значение, а? Мэр, твоё новое имя уже вбито в твоё сознание. Но называть тебя именем твоего почтенного отца я не могу.
Я выпрямляюсь в полный рост.
– Да, ты прав. Это уже всё неважно, – отряхиваю руки, но при этом даже не ощущаю трение ладоней друг об друга. – Пошли!
– Наконец-то! – Кайл возносит руки к небу и небрежной походкой следует далее по тропинке.
Я направляюсь за ним. Теперь эти места не кажутся такими уж чужими. Перед сознанием начинают мелькать смазанные картинки.
– Да, мне жаль, – вдруг произносит мальчик.
– В чём дело? – не понимаю я.
– Жаль, что ты в это впутана.
– Но я ведь сама согласилась.
Кайл с грустью и сочувствием похлопывает меня по плечу, но его касания тоже не ощущается.
– Ты уже начала что-то забывать?
– Да пока нет, – я пожимаю плечами не столько в ответ, сколько ради того, чтобы стряхнуть его руку. – Сыворотка же действует постепенно. Она отсылает в штаб информацию по кусочкам, а, когда я достигну Шелтера, Стив должен будет скачать всю информацию целиком.
– А тебя не пугает наличие датчика?
– Если честно, – я делаю паузу, – то да, пугает. Ещё неизвестно сработает ли всё это дело или нет.
Кайл снова вздыхает.
– Вот что ты без конца вздыхаешь?! – выпаливаю я. – Если тебе так грустно, то мог вообще со мной не идти.
– И оставить тебя с Ирвингом? Ну, не-е-ет! Он бы тебя живой, скорее всего не довёл бы.
Я смеюсь. Искренне. Практически в полный голос.
– Никогда не понимала, почему он меня так ненавидит. А как ты Гектора уговорил, чтобы меня до Шелтера проводил именно ты, а не Ирвинг? Он же у Гека в любимчиках ходит.
Теперь и Кайл усмехается.
– Наплёл ему всякой ерунды в духе, что он гораздо полезнее будет в штабе, да ведь я ещё знаю эти места лучше, чем кто-либо.
– А вот в этом ты прав, – я тру кулаком по его кудрявой макушке.
Кайл ростом мне по плечо, да и возраст его точно меньше моего, но не намного. Может, с годик. Выглядит будто чей-то младший брат, хотя кто ж знает. Я этого попросту не помню.
Мы уже прошли через лес и приближаемся к огромной каменной стене. Той самой стене, отделяющей Шелтер от внешнего мира. Эта стена уходит, чуть ли ни в самые облака, а вокруг неё клубится серо-бежевый туман, словно дополнительный страж.
– Вот мы и на месте, – теперь тяжёлый вздох делаю я.
– Удачи, Марика! – Кайл обнимает меня.
Я утыкаюсь носом в его волосы. От них пахнет лесными растениями и гарью. «Пахнет домом» – проскальзывает в голове.
– Свяжись со Стивом, чтобы он отчистил твою память, как только я уйду, а гарнитуру потом спрячь в отведённое место, – наставляет мальчик, отойдя от меня. – А ты лучше сядь куда-нибудь, чтобы, когда память отчистится, ты не блуждала в истерике, и солдаты тут же тебя нашли. Они появятся в течение часа. Вообще тебе, скорее всего, через датчик прикажут спать, поэтому может всё и обойдётся…
– Я всё поняла, – перебиваю я его, усмехаясь.
– А если тебя не найдут и не подберут, то я вернусь за тобой, хорошо?
– Конечно, малой!
Кайл снова выразительно закатывает глаза с видом столь небрежным, что я начинаю снова смеяться.
– Буду скучать по тебе! – я смотрю ему в лицо, не убирая улыбки.
– Нет, не будешь! Ты ж меня до нужного времени даже помнить не будешь! Это я по тебе скучать буду.
– Если вернусь, то с меня что-нибудь из моих разработок. Что пожелаешь!
– Нет, Марика, ¬– мальчик вдруг притихает. – Ты просто вернись живой.
Ты просто вернись живой.
Просто вернись живой.
Вернись живой.
Живой.
Его слова эхом повторяются в моих ушах, в то время, как картинка начинает кружиться и растворяться, а я всё ближе к реальности. Всё ближе и ближе.
И вот перед моими глазами вновь лаборатория, словно ничего сейчас и ни было. Тут же подскакивает Лорейн. В её глазах такой страх, которого я ещё прежде не видела.
– Ты… Ты… Как? – запинается она.
– В смысле? Как видите, – хмурюсь я.
– Ты… Ты только что умерла… У тебя остановилось сердце… Я… Я…
В лабораторию влетает Колин и подносит Лорейн какие-то лекарства.
– Да вы о чём вообще? Что не так-то было со мной?
– На какое-то мгновение упали все жизненные показатели, – поясняет Колин, который с трудом сохраняет спокойствие. – Мы уже думали, что это всё.
Лорейн сидит на полу и корчится в истерике, пока парень освобождает меня от всех технических пут. Как могло остановиться моё сердце? И почему тогда тут же весь Шелтер не взлетел на воздух? Что-то не состыковывается. Да и эти внезапные воспоминания с Кайлом не могут никак улечься в моей голове. Разве то, что сейчас происходило вообще возможно?
– Спокойно, мисс Лорейн, всё уже позади, – Колин помогает ей подняться.
– Да ничего уже не позади! – с ней продолжается истерика. – Мы почти её потеряли! Потеряли, чёртов ты Колин! Ты понимаешь?!
Я и сама подхожу к создательнице и вновь беру на себя роль утешителя. Она продолжает болтать о том, что всё стоит на кону, что всё на грани падения в бездонную пропасть и прочее, что никак не покидает её голову.
– Отведите меня в кабинет, пожалуйста…
Мне кажется, я впервые слышу, как она о чём-то просит. Очень непривычное чувство, знаете ли.
Взяв Лорейн под руки, мы с Колином выводим её через другой выход, чтобы никого не встретить на пути. Уже через какой-то момент она обретает способность идти нормально, и нам уже не приходится тащить её на себе, но всё равно Колин придерживает её за руку, чтобы перестраховаться.
Дверь в кабинет отпираю я, взяв ключ у женщины.
– А теперь оставьте меня. Мне есть много о чём подумать.
Колин кивает, но из вежливости добавляет.
– Зовите меня, если буду необходим.
Лорейн тоже кивает, а я продолжаю стоять в дверях, как вкопанная, всё ещё не понимая того, что творится.
Знаете, это как после пробуждения от слишком длинного или очень короткого сна. Тело уже вовсю работает и ведёт активную деятельность, а мозг только на автомате отдаёт команды, практически не соображая.
Когда дверь за вышедшим Колином захлопывается, я хватаю его за рукав и тащу в сторону.
– Что, нужно поговорить? – спрашивает он, хотя вопрос, если честно, наиглупейший.
– Ещё как нужно! Только не прямо под дверью у Лорейн, прошу тебя.
Колин усмехается и призывает идти за ним. Мы идём по коридору, пока не доходим до зала совещаний, но заходит парень не туда, а в другую дверь. Я, естественно, за ним.
То, что происходит внутри, вызывает у меня бурный восторг. Помещение разделено на секции, и в каждой из них находятся голограммы, о которых мне рассказывал парень. Но тут же настораживает одно – наличие здесь охранников.
– Ты в своём уме, мальчик? – иронично спрашиваю я.
– У меня как бы тут есть уголок. Не только же в лаборатории сидеть. Прослушки там нет, если тебя это беспокоит.
Колин открывает дверь в одну из секций, где расположен его рабочий стол и тонны документов. Шкафы с книгами наполнены ещё и различными механическими штучками.
– А неплохо ты тут устроился, – замечаю я, присев на свободное место, в то время, как Колин оказался за столом.
– И всё равно в лаборатории я и вправду торчу больше, – он снимает очки и кладёт у монитора. – Так что, ты начнёшь разговор или я?
– Давай сначала свою версию, хорошо?
Колин откидывается в своём кресле.
– Я запустил нейтральную программу, которая не вызывает галлюцинаций, а просто либо вызывает сны или какие-то мелкие воспоминания, чтобы просто посмотреть изменилось ли что-то в твоей реакции на нашу технику.
– И как?
– Всё было стабильно, но потом случился скачок пульса, будто ты чего-то испугалась, а затем он и вовсе пропал. Лорейн чуть на месте с ума не сошла.
– И это всё?
Колин напряжённо смотрит на меня.
– Да. Дальше я помчался за аптечкой, а Лорейн отключила тебя от программы.
– И дало это исследование что-нибудь? – наконец спрашиваю я.
– Дало и очень существенное. Тебя нельзя больше тестировать. Мятежники уже всё поменяли. Теперь любой долгий контакт датчика с нашей техникой приведёт к твоей гибели.
У меня падает сердце. Как? УЖЕ? Быстро же мятежники взялись за работу, пока мы тут прохлаждались!
– И что теперь будет?
– Никаких предположений, извини. Мне уже страшно за то, что может навыдумывать мисс Лорейн.
Колин всерьёз насторожен, хотя такой следует быть и мне. Но почему-то я остаюсь спокойной.
– А что на счёт твоей истории?
Я проворачиваю вновь то воспоминание в голове от начала и до конца.
– А мне вот есть, о чём рассказать.
– Охотно готов выслушать.
Я и пересказываю Колину как можно точнее всю историю, связанную с Кайлом, не забывая про какие-то мелочи. Даже запахов и того, что я не могла контролировать своё тело. Он слушает внимательно, абсолютно не перебивая.
– У меня появилась мысль, что получается, в Шелтере мне память не удаляли, – перехожу теперь к своим размышлениям. – Она удалена ещё до моего попадания сюда.
– И теперь в тебе её постепенно восстанавливают, – Колин потирает лоб.
– Но ведь не всё и только в нужные моменты!
– А мятежники ведь всё продумали… База с памятями у нас правда есть, я узнал этой ночью, пока ковырялся во всех источниках. Она хранится для того, чтобы использовать оттуда какие-то элементы для обучения. Точно не понял как. А твоей памяти там нет специально, чтобы никто не получил доступ! – парень сияет от того, что смог до такого додуматься.
– Значит, памяти Анны там тоже нет.
– Вполне может быть.
– Колин? – окликаю я его, когда возникла пауза, на что он тут же реагирует. – Мы сможем открыть эту базу?
В ответ пока ничего не звучит.