Даниил Курсовский - Настоящий формидабль

Взято отсюда: http://tg-wonderland.ru/forum/111-1825-1#84587

Часть первая

Эта история началась во второй половине апреля, когда я пришел из школы не в самом лучшем настроении.
Впрочем, для начала я должен представиться и рассказать о себе и своей семье.
Итак, меня зовут Ярослав, или просто Слава, фамилия моя Студеницын, мне десять лет, а моя семья - это я и моя мама, Татьяна Ивановна Студеницына. Больше у нас никого нет. Вообще никого. Кроме множества маминых подруг. Ну, и моих школьных друзей.
Сейчас маме всего лишь двадцать восемь лет, она очень красивая и у нее просто обалденная фигура!.. Поэтому мужчины в ее присутствии буквально теряют дар речи. Многие предлагали ей выйти замуж, но мама всем отказала. Правда, сейчас у мамы есть один постоянный мужчина. Она ведь живой человек!.. Мама с тем мужчиной встречается на нейтральной территории два-три раза в неделю, для секса, и не более того. В нашу жизнь мама того мужчину не пускает, и не стремится слишком глубоко войти в его жизнь. Так они договорились пару лет назад, когда познакомились и строго придерживаются этого договора.
Вы спросите, откуда я это все знаю, и не слишком ли много я знаю вообще?.. Ну, во-первых, у нас с мамой очень даже доверительные отношения. На все мои вопросы она отвечает всегда честно. Во-вторых, я и правда очень много знаю.
Я, видите ли, вундеркинд. Это выяснилось еще в детском саду. Я даже учусь уже в седьмом классе, а не в четвертом, как должен был бы. Я бы уже и в восьмом учился, но мы с мамой решили, что такие большие скачки нам ни к чему. «Уж слишком быстро ты вырос!.. - говорит мама. - Я бы предпочла, чтобы ты подольше побыл маленьким. Я бы по-прежнему купала тебя в ванночке, наряжала бы в красивые костюмчики, водила бы тебя гулять за ручку!..»
Ну, это мама только говорит так. Вообще-то она с самого раннего детства старается воспитывать во мне мужские качества. Но вообще-то я с самого рождения был и остаюсь очень даже красивым ребенком. Роста я, правда, небольшого. Могу сойти даже за девятилетнего. Но это меня не смущает. Были бы кости, мясо нарастет!.. Зато, после трех лет занятий в секции восточных единоборств, я готов к схватке с любым противником, даже многократно превосходящим меня по размеру и весу. У меня хорошая реакция и я очень верткий. Спортивный, красивый, умный - вот такое получилось сочетание!..
Кроме того, я еще участвую в концертах, когда к нам приезжают инспекторы из гороно или спонсоры.
И это - совсем отдельная история.
Дело в том, что у меня есть еще и артистические способности. Я наблюдаю разных людей, а потом изображаю их. Или придумываю смешные истории, и тут же разыгрываю их на разные голоса. Без всякой подготовки, экспромтом, полагаясь исключительно на вдохновение. Первый раз я показал такую историю еще в старшей группе детского сада. Воспитательница смеялась буквально до упаду. Мы потом всей группой полчаса не могли привести ее в чувство!..
* * *

2
Утром того дня, когда все началось, мама уехала на работу в свое ателье, которым она владеет, с особенно тяжелым сердцем. Это было видно по ее лицу и по тому, как она вздыхала, глядя в окно. У нее даже омлет пригорел, который она готовила мне на завтрак. У нее сейчас трудности в бизнесе. Конкуренция!..
Уходя, она быстро поцеловала меня, но это был совсем бесчувственный поцелуй. В мыслях мама была далеко от меня, в своих проблемах...
Поэтому и я в школу пошел тоже в плохом настроении. И в школе у меня тоже был клубок забот!.. Пришел я домой, а в голове все крутится, вертится, и успокаиваться не желает.
В полной растерянности я разделся, причем снял не только школьный костюм, а вообще все, и стал ходить по квартире, машинально открывая и закрывая шкафы. Я всегда так делаю, когда волнуюсь. В смысле, открываю и закрываю шкафы!.. Это мне помогает думать.
И вдруг в том шкафу, где у мамы висели разные образцы, я увидел нарядное розовое платье для девочки, на которое раньше не обращал внимания.
Это платье мама сшила в прошлом году, когда думала начать работу над детской коллекцией. Но потом ей подвернулся проект со свадебными платьями, и она про детские вещи забыла.
Она вообще что-нибудь детское шьет только мне, да и то не часто. Некогда ей!..
Сапожник без сапог, другими словами.
И вот, стоя перед открытым шкафом с образцами в одних носках, и глядя на это миленькое платье, все в рюшах, воланах и оборках, я вдруг протянул руки и снял его с перекладины. Тут же из платья на пол что-то выпало.
Это оказались забавные трусики, тоже в оборках и рюшах, сшитые в комплект с платьем.
«Хм!..» - подумал я. - «А я и не знал, что мама еще и девчачьи трусики шьет!..»
Я отложил платье и трусики в сторону, и пошел принять душ. Собственно, ради этого я и раздевался. Весна стояла очень теплая, и в школе я весь вспотел.
После душа мне стало немного легче. Смывая с себя грязь, смываешь и ощущение забот. Но сами заботы все равно остаются...
И я вновь вернулся в мамину комнату, остановившись перед платьем, которое теперь висело на спинке стула. Сверху платья лежали трусики.
И вот я как-то машинально взял эти трусики да и надел их. Как я понимаю, они были сшиты из настоящего шелка, как и все платье, и создавали очень приятное ощущение!..
Ну и, раз уж я надел эти трусики, то затем надел и платье!
Правда, пришлось с замком на спине повозиться. Но я же говорил, что я очень ловкий, так что мне удалось разобраться с секретом замка довольно быстро.
Я застегнул замок, расправил платье на себе и подошел к большому зеркалу, чтобы посмотреть на результат.
То, что я увидел, меня очень даже удивило. Это, как я понимаю, было не каждодневное платье, а праздничное. Оно было сшито вместе с пышными нижними юбками, которые приподнимали платье вокруг ног. А оно и так было довольно короткое!.. И когда я крутанулся вокруг оси, как делают девочки, у меня на миг мелькнули оборки трусиков!..
Это было очень даже забавно!..
И я принялся хихикать, чувствуя, как мое плохое настроение вместе с тяжким ощущением забот куда-то исчезает. И ужасные образы в моей голове тоже растаяли.
Но, конечно, я вовсе не был похож на девочку в этом платье.
Чего-то не хватало для создания образа. Я поискал по разным ящикам. И нашел целый рулончик розовой ленты для бантов!..
Я взял ножницы, отрезал пару длинных одинаковых кусков ленты, и принялся заплетать себе банты.
Конечно, раньше я их в жизни не заплетал, зато я видел много бантов на девочках. И, руководствуясь этим внешним видом, я уже с третьей попытки сумел и самому себе заплести два пышных розовых банта. Перед этим я, конечно, сделал себе нужную прическу. Это было довольно легко, потому что мои волосы были довольно длинными. Маме все некогда было сводить меня в парикмахерскую!.. И мне самому тоже было все некогда туда сходить.
Сначала я расчесал свои волосы на прямой пробор, и выпустил на лоб кокетливую челку. А потом я собрал свои волосы по бокам головы в короткие хвостики, и завязал банты вокруг них.
Вновь глянув в зеркало, я просто обалдел. Вот теперь меня было не отличить от девочки!..
Я немного покрутился перед зеркалом, строя разные умильные рожицы, и у меня в голове вдруг стал складываться сюжет новой сценки.
Теперь оставалось наложить последние штрихи для создания нужного образа!..
Я уселся перед трюмо, где у мамы были расставлены всякие флакончики, коробочки, открыл тушь со щеточкой, и слегка подкрасил себе ресницы, сделав их более пышными. Потом я взял тени, и буквально за пару мазков придал своему лицу удивленно-глупенький вид. В то же время было ясно, что девочка, которая смотрела теперь на меня из зеркала, была вовсе не глупенькая.
Она была еще та проказница!.. И, как и я сам, очень любила придумывать разные небылицы и смешить людей.
Потом я встал, прошел в свою комнату, нашел в шкафу белые носки, и надел их. Было бы странно вместе с розовым платьем и пышными бантами носить черные носки. Девочка, чей образ я создал, умела одеваться с большим вкусом!..
После этого я вновь подошел к большому зеркалу в маминой комнате и вновь принялся крутиться и гримасничать перед ним, глубже входя в роль.
Постепенно у меня в голове сюжет новой сценки сложился полностью.
Я играл роль Мишель, воспитанницы почему-то французской школы для девочек из XIX века. Мишель очень нравились разные приключения, в которые она всегда вовлекала и других воспитанниц. И вот во время этой сценки она рассказывала своей воспитательнице, мадам Марго об ужасном происшествии во время прогулки.
Мадам Марго тоже была не так-то проста! Она была совсем взрослой, но еще не старой, и души не чаяла в Мишель. Поэтому мадам Марго всегда с большим удовольствием слушала рассказы Мишель о ее приключениях, задавая ей по ходу рассказа разные смешные вопросы.
На этот раз Мишель рассказывала мадам Марго историю, как она и Жюли гуляли по какому-то парку, и вдруг Жюли испугалась страшного на вид садовника, побежала, зацепилась своими панталонами за кустик, со страху ей показалось, что это ее схватил садовник, Жюли дернулась, и панталоны с нее слетели!..
Дальше бедная Жюли побежала уже без панталон. Ну а Мишель бежала за ней.
Прибежав в свой дортуар в школе, Жюли принялась рыдать, оплакивая потерянные панталоны.
Рассказывая эту совершенно дурацкую историю, Мишель добавляла разные детали, которых вовсе и не было. И рассказ от этого становился хотя и не вполне правдоподобным, но зато очень захватывающим.
И еще этот рассказ был не вполне приличным...
Пританцовывая перед зеркалом, играя подолом платья, строя своему отражению рожицы и глазки, я пискливым голоском Мишель рассказывал примерно так:
- Ах, мадам Марго, это был настоящий ужас, настоящий формидабль!.. Что, мадам?.. Да, мадам!.. Нет, мадам, мы просто гуляли. Мы и не думали перелезать через забор в чужой сад. Нам не нужно было перелезать!.. Там была открыта дверца.. как будто кто-то ее оставил для нас.. и вот мы через нее и вошли в этот сад. Что, мадам?.. Да, мадам!.. Нет, мадам, мы вошли туда, чтобы полюбоваться красивыми цветочками!.. Жюли тут же увидела яркий цветок и присела перед ним на корточки, чтобы понюхать его. Она не заметила, мадам, что позади нее из земли рос маленький кустик!.. Что, мадам?.. Да, мадам!.. Нет, мадам, это был очень маленький кустик. Совсем незаметный!.. Но с очень, очень острыми колючками! И вот эти-то колючки и вцепились в кружева на панталонах Жюли!.. Что, мадам?.. Нет, мадам, Жюли этого не заметила. И я этого не заметила. Откуда я знала, что там рос куст с колючками?!.. Зато, мадам, я заметила садовника!.. Это был ужасный мужчина с огромными усами! Формидабль, мадам, настоящий формидабль!.. И еще я заметила, что он тоже нас заметил! Он нас заметил, и пошел к нам! Он шел огромными шагами!.. Он быстро приближался!.. «Бежим!..» - закричала я Жюли. - «К нам идет садовник!..» Жюли тут же вскочила с места! И ее панталоны тут же сползли к ее туфелькам!.. Она же зацепились своими кружевами за колючки!.. Жюли закричала от страха, ей показалось, что это садовник ее схватил, и хочет сделать с ней что-то ужасное!.. Мадам, я прямо вся содрогаюсь, когда думаю о том, что в этот миг могло прийти в голову глупенькой маленькой Жюли!.. Что, мадам?.. Нет, мадам, садовник приближался, но был еще далеко. Нет, мадам, это не он вцепился в панталоны Жюли, это был куст!.. И вот, Жюли рванулась изо всех сил, и бросилась бежать, кое-как выдернув ноги из панталон!.. Ну а панталоны, само собой остались висеть на кустике!.. И при этом они вывернулись наизнанку!.. Нет, мадам, этот куст тоже не собирался делать с Жюли ничего ужасного. Он просто забрал себе ее панталоны! Может быть, ему хотелось слегка прикрыться ими от солнца. День, знаете ли, был очень жаркий... А может быть, самим панталонам надоело быть на Жюли!.. Может быть, им захотелось, чтобы ими кто-нибудь полюбовался!.. Жюли ведь, сами понимаете, никому не разрешает любоваться своими панталонами!.. И вот Жюли понеслась так быстро, что даже меня обогнала. Что, мадам?.. Ну да, мадам, тут я с вами согласна, без панталон ей бежать было значительно легче!..
Дальше рассказ Мишель обрастал новыми подробностями. Она рассказывала о том, как «этот формидабль садовник» подходил к кусту, снимал с них панталоны Жюли и зачем-то разглядывал их на свет. А потом садовник аккуратно складывал панталоны, сжимал в руке и уносил их с собой. Кончалась история тем, что вечером безутешная Жюли сидела в дортуаре, и оплакивала свою потерю, потому что «мадам, это были ее лучшие панталоны!.. Других таких нету во всем Париже!.. Теперь вы понимаете, мадам, почему садовник забрал их себе?!.. Он, видимо, тонкий ценитель красоты!.. Нет, мадам, я не думаю, что он их собирается носить. Они ему не налезут!.. Да, мадам, мне тоже не приходит в голову, зачем они ему понадобились!.. Я буквально теряюсь в догадках, мадам!..»
В общем, история у меня получалась не просто дурацкая, а даже какая-то сумасшедшая, и с очень опасными намеками!.. Но, однако, по мере того, как рассказ Мишель развивался, меня так захватило вдохновение, что я уже в полном восторге скакал и гримасничал перед зеркалом.
Я был своим единственным артистом и зрителем.
Или, вернее, зрительницей, судя по моему платью.
И вдруг я услышал от дверей какое-то странное хрюканье.
Я замолчал, остановился и посмотрел туда.
Там, у дверей, на полу!..
Там, у дверей на полу, полулежала моя мама!..
Видимо, она сползла на пол по стене.
Она сползла на пол и теперь лежала там и тряслась в мелких конвульсиях.
И при этом она издавала те самые хрюкающие звуки!..
Не подумайте, конечно, ничего такого про мою маму!..
- Мамочка, что с тобой?! - закричал я в ужасе и подскочил к ней.
- Я умираю, сынок... - кое-как выдавила мама.
- Как - умираешь?! - закричал я. - Подожди, не умирай! Я вызову скорую! Я принесу тебе воды! Дам таблеток!..
- Дурачок, - уже более свободным голосом и пытаясь сесть, сказала мама. - Я умираю от смеха!.. Ничего более безумного, чем эта твоя история с панталонами, я в жизни не слышала! И не видела!.. Но как же это было смешно!.. Ты был в ударе, просто в ударе! Видел бы ты сам свои ужимки и гримасы со стороны! Слышал бы ты свой пискливый голосок!.. Боже мой!.. Это был, действительно, настоящий формидабль!.. «Я вся содрогаюсь, мадам!..»
И мама, действительно, принялась содрогаться и опять начала сползать по стене.
Я только стоял рядом с ней и растерянно улыбался.
Наконец, мама кое-как успокоилась, потом даже поднялась на ноги, но тут же была вынуждена сесть на стул.
Ноги ее, видимо, не держали!..
Несколько раз глубоко вздохнув, мама вытерла глаза, покачала головой и повторила:
- Да, это был настоящий формидабль!..
И ее снова затрясло.
- Бедная Жюли! - еле-еле произнесла мама сквозь смех. - Не знаю, как тебе удалось этого добиться, но я буквально наяву видела ее глупенькое перепуганное личико!.. Будет знать, как гулять по чужому саду. И вообще, выпороть бы вас обеих как следует, чтоб не лазили куда попало!..
- Кого - обеих?.. - осторожно спросил я. - Мама, ты о чем?.. Это же только образ. Образы, то есть!.. Никаких Мишель и Жюли не существует!..
- Жюли может быть и нет, а вот Мишель я вижу прямо перед собой!.. - неожиданно заявила мама.
И, взглянув на мое растерянное лицо, вновь закатилась от смеха.
- Ладно, лапонька, я не буду смеяться!.. - сказала она. - Подойди к мамочке!..
Я подошел.
Мама расправила на мне платье, а потом принялась разглядывать банты.
- А кто тебе банты завязывал?.. - спросила она.
- Я сам. Пришлось, правда, повозиться, пока получилось!..
- Получилось очень даже неплохо для первого раза!.. - сказала мама. - А это... Трусики ты надел те самые, которые были с этим платьем?..
Я хихикнул и только молча кивнул головой.
- Ну-ка дай взгляну! - сказала мама.
И, не дожидаясь разрешения, подняла мне подол платья высоко вверх обеими руками, а потом еще и крутанула меня, как волчок.
- Очень симпатично! - сказала она довольным голосом. - Я, хоть и сшила их сама, никогда ни на ком не видела!..
Я терпеливо ждал, пока она все разглядит. В конце концов, она имела на это полное право!
- Ты и макияж себе сделал, как я вижу! - сказала мама.
- Это не макияж. - сказал я. - Это грим. Для того, чтобы лучше войти в образ!..
- И ты вошел в этот образ, действительно, наилучшим образом! - заметила мама и рассмеялась.
Она вновь расправила на мне платье, а потом мягко привлекла к себе, и вдруг усадила на колени.
- Посиди немного с мамочкой!.. - шепнула она. - Давно уже мы с тобой так не сидели. Все дела, дела. У тебя, у меня...
Мама прижала меня к себе, а я обнял ее. И нам обоим было хорошо-хорошо.
Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем мама заговорила опять.
- Ты очень порадовал меня. Давно я так не смеялась!.. - задумчиво проговорила она. - И теперь мне даже кажется, что все наши проблемы не такие уж и страшные...
- А они разве страшные?.. - спросил я.
- Ну, смотря с какой стороны посмотреть. - хмыкнула мама. - Маленьким фирмам, видишь ли, трудно выжить в наше время. Надо или объединяться с кем-нибудь или кому-нибудь продаваться. И, значит, начинать петь под чужую дудку...
- А ты какой вариант выбрала?..
- А я так устала в последнее время, что у меня просто нет сил выбирать!.. - вздохнула мама. - К тому же под чужие дудки я никогда не пела!
- Тогда, для разрядки, начни шить не взрослые, а детские платья. - предложил я ей. - Вот как это, что на мне. Это ведь очень красивое платье!..
- Да кому сейчас нужны платья, когда все девочки в штанах и шортах!.. - сказала мама с досадой.
- А ты попробуй! - настаивал я. - Сейчас весна, скоро начнутся выпускные утренники.
- Какие утренники?.. - не поняла мама.
- В детских садах! И четвертых классах школ!.. Ну, или третьих. - сказал я.
Мама посмотрела на меня изумленно.
- И в самом деле... - пробормотала она. - Это же очень просто! Почему я сама до этого не додумалась?!..
- Ты думала о другом!.. - утешил я ее.
- Ну-ка, сынок, дай-ка я позвоню.
Я чуть-чуть подвинулся, чтобы мама могла достать из кармана телефон.
Но слезать с ее колен я не стал. На них было гораздо уютнее, чем в кресле или на стуле!..
- Привет, Борис! - сказала кому-то мама. - Слушай, тисни в своей газете для меня объявление! Сможешь? Прекрасно! Текст такой: «Ателье мод шьет нарядные платья для выпускных балов и утренников.» Да-да, именно так. Когда выйдет?.. В газете уже завтра?.. Замечательно. А на сайте уже через двадцать минут?.. Ну ты даешь!.. Телефоны мои. Ты знаешь. В том числе и домашний. Да-да!.. Ну, пока. Я еще позвоню.
Мама спрятала телефон.
- Ну ладно, - сказала она. - Надо, пожалуй, пойти что-нибудь съедобное приготовить!..
- А я пойду переоденусь!.. - сказал я, слезая с маминых колен.
- Да зачем? Побудь пока так. - улыбнулась мама. - Когда я на тебя смотрю в этом платьице, у меня повышается настроение!.. Вечером переоденешься, перед сном.
И я остался в платье.
* * *

3
Часа два мы с мамой занимались каждый своим делом.
Она готовила нам ужин, а я рисовал.
Вот рисую я, между прочим, так себе. Поэтому редко беру в руки краски и кисти!.. Но на этот раз я смело взялся за дело и нарисовал на большом листе картона здание той самой школы, где могли учиться Мишель с ее подружкой Жюли.
Потом я нарисовал сад и садовника с большими усами.
Потерянные панталоны Жюли я рисовать не стал.
Мне показалось, что это будет слишком!..
Я рисовал и чувствовал, как с каждой минутой мое настроение становится все лучше и лучше. Все заботы, все эти волнения, связанные с Карпухиной, Генкой Хряпиным, предстоящим концертом для госпожи Пинчуковой отступили куда-то далеко в сторону и стали казаться несущественными.
И вообще в доме царила обстановка умиротворения, которой как нельзя лучше соответствовало мое нарядное платье и банты.
Я так увлекся, что не заметил, как совсем близко ко мне подошла мама.
- О, это тот формидабль садовник!.. - сказала она. - А это, надо полагать, та школа, где учатся две эти проказницы?..
- Да. - кивнул я. - Как тебе, нравится?..
- Очень! - с чувством сказала мама. - Конечно, пропорции кое-где нарушены, но общее ощущение создается. Может быть, тебе все же пойти поучиться еще и в художественную школу?..
- Нет, мама, хватит! - возразил я. - А когда я буду гонять на карте?..
- Ну ладно, ладно, это я так!.. - улыбнулась мама, и принялась поправлять мне банты.
Полюбовавшись делом своих рук и мной самим, она спросила:
- Скажи мне, ты тоже сейчас чувствуешь то, что я чувствую?..
- А что ты чувствуешь?..
- Ну, такой покой, такую гармонию, умиротворение, я бы сказала!
Я посмотрел на маму ошеломленно.
Она как будто читала мои мысли, употребив то самое понятие, которое было и у меня в голове.
- Да, мамочка, я тоже чувствую то же самое! - сказал я ей.
Мама тут же обняла меня и расцеловала.
- Может быть, это потому, что ты сегодня разрушил какие-то барьеры, которые начали возникать?.. - спросила она.
- Какие барьеры?.. - хитро улыбнулся я.
- Не прикидывайся! - погрозила мне мама пальцем. - Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!.. И ты так давно не называл меня мамочкой!.. Услышать это вновь мне было приятно, очень приятно!.. Может быть, тебе надо почаще наряжаться в платьице!..
- Почаще?..
- Да! Чтобы открыть путь этому замечательному ощущению покоя!..
- А разве раньше у нас в доме не было покоя?..
- Был, конечно! Но сегодняшний покой - особенный. Может быть, это потому, что когда ты в своей обычной одежде, я всегда помню, что ты у меня мальчик, будущий мужчина, с которым не очень-то понежничаешь, а вот сейчас, когда ты в платьице, я вижу в тебе прежде всего свое дитя, которое так приятно приласкать!..
И мама вновь расцеловала меня в обе щеки и ласково похлопала по попе. Мне стало очень приятно. Я и правда почувствовал себя такой ма-аленькой девочкой!..
В этот момент зазвонил телефон.
- Ну вот, всегда так! - с досадой воскликнула мама. - Всегда кто-нибудь врывается в душевный разговор!.. Ладно, я быстро.
Мама ушла к телефону, а я продолжил свое рисование.
Когда мама вернулась, у нее было очень странное лицо.
- Одна дама позвонила. - медленно сказала мама. - Она только что заглянула на сайт, где уже размещено мое объявление и хочет, чтобы я приехала к ней домой снять мерку для ее дочери, которая как раз заканчивает четвертый класс!..
- Класс! - воскликнул я. - Вот видишь! Действует! Езжай немедленно!..
Мама вздохнула.
- Да уж, действует!.. - пробормотала она. - Дело в том, что эта дама - жена директора Северо-Западного банка, госпожа Супрункова.
- Прекрасно! Значит, у нее все в порядке с деньгами. Бери аванс!..
Мама снова вздохнула.
- Госпожа Супрункова известна на весь город своим вздорным характером. - пояснила мама. - Я точно знаю, что за ее заказ уже брались два очень известных мастера, и оба были вынуждены отказаться.
- Почему?..
- Ну, очень трудно угодить человеку, который сам не знает, чего хочет. К тому же эта ее дочь ничуть не лучше мамы. Фифа малолетняя!.. Фу-ты, ну-ты, лапки гнуты!..
- И что, ты не поедешь?..
- Да надо бы ехать... Я имела глупость пообещать, что буду у них не позже, чем через час. Выпускной утренник у дочери на носу, а платья, как я понимаю, у них еще нет. Покупать готовое им, видите ли, не хочется! Они же не такие, как все!.. И им надо, чтобы у них было что-то совсем особенное!..
- Ну, все равно съезди, вдруг получится! - посоветовал я. - Мысленно я буду с тобой!..
- Почему только мысленно? - заявила мама. - Ты и так будешь со мной. И переодеваться не нужно!..
- Мам, ты что?.. - удивился я. - Что они подумают?..
- Да мне все равно, что они подумают! Для них начинал шить платье сам Федор Петрович Кузьмин, мастер с сорокалетним стажем, к нему до сих пор со всей страны приезжают учиться, а Супрункова ему нахамила, и даже не заметила этого!.. Федор Петрович наотрез отказался продолжать. Тогда мадам Супрункова обратилась к Жанне Забелиной, я тебе про нее рассказывала. Жанночка просто прелесть! У нее такая богатая фантазия!.. Она разработала для них совершенно поразительную модель, а Супрункова придралась к «сумбурной композиции», как она заявила! Смотри-ка ты, искусствовед ходячий!..
Я рассмеялся.
«Искусствовед ходячий» звучало непонятно, но очень смешно.
- И Жанна тоже отказала им. И даже вернула аванс. Так что поехали, никакого заказа мы там не получим, но хоть развеемся слегка! - заявила мама с каким-то хищным выражением лица. - И дай-ка я тебе твой макияж... в смысле грим поправлю!.. И надо, пожалуй, немного подкрасить и губки, для пущего эффекта...
Потрудившись над моим лицом несколько минут, мама подвела меня к зеркалу.
- Ну, глянь, как тебе?..
Я глянул.
И чуть не упал от изумления!..
Буквально несколькими штрихами мама сумела и еще более подчеркнуть проказливый характер Мишель. Мое лицо теперь было сама невинность, и в то же время чувствовалось, что в этом болоте такие черти водятся!..
Я похлопал своему отражению глазками и сделал свои яркие губки бантиком.
- Да, мадам! Ах, мадам! Нет, мадам! - произнес я пискливым голоском Мишель и завершил эту маленькую репетицию изящным реверансом.
Мама так и закатилась со смеху!
- Нет, это действительно формидабль! И как это тебе удается, я поражаюсь! - сказала она.
- Нет, это тебе удалось сделать мне потрясный грим! - сказал я.
- Значит, у нас с тобой получился прекрасный тандем!.. - заявила мама.
* * *

4
К счастью, нам не было нужды ехать общественным транспортом. У нас есть машина, маленькая «япошка», которую мама водит очень лихо.
Вот в кого у меня повышенная реакция!..
Супрунковы жили в недавно отстроенном многоэтажном доме с охраной.
Мы вошли в просторный холл, и мама сказала:
- Меня зовут Татьяна Ивановна Студеницына. Мы договорились о встрече с мадам Супрунковой.
Охранник, суровый дядька под два метра ростом, позвонил по внутреннему телефону:
- Зинаида Иосифовна?.. Тут к вам госпожа Студеницына. Пусть войдет?.. Хорошо.
Мы поднялись на самый последний этаж здания на скоростном лифте.
Квартира Супрунковых была огромная, и очень стильно оформленная. Надо полагать, тут поработал очень хороший дизайнер.
«Интересно, - подумал я. - Ему они тоже хамили?.. Или обошлось без этого?..»
В просторной прихожей нас ожидали мама и дочь Супрунковы. У них обеих было довольно капризное выражение лиц. Зинаида Иосифовна была, по всей видимости, ненамного старше моей мамы, а ее дочь была и вообще моя ровесница. И даже моего роста. Старшая Супрункова была одета в роскошный халат с драконами, а младшая - в яркий топик и шорты.
- Это Анжела. - представила свою дочь мадам Супрункова. - Скоро у нее выпускной утренник...
- Не утренник, а бал!.. - быстро вмешалась Анжела.
- Выпускной бал... - поправилась мадам Супрункова. - Она видите ли, заканчивает начальную школу, и мы бы хотели сшить Анжеле праздничное платье для этого ут.. то есть бала. Но для Анжелы мне бы хотелось чего-нибудь особенного!.. Она, видите ли, у меня совсем особенный ребенок!..
При этих словах Анжела задрала нос.
- Все дети особенные. - спокойно ответила на это мама. - Вот, например, взгляните на моего сына!..
- Сына?!.. - дуэтом воскликнули Супрунковы. - А мы думали...
- Да, сына. - повторила мама. - А что?..
- В общем, ничего.. Но.. Он у вас всегда носит платья?... - с вытянувшимся лицом пробормотала старшая Супрункова. А младшая так вытаращила глаза, что я даже испугался за нее!..
- Нет, только сегодня начал!.. - невозмутимо ответила мама. - С сегодняшнего дня он работает со мной моделью!..
Лица у Супрунковых вытянулись еще сильнее, и они так красноречиво переглянулись, что я еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
При этом я старался сохранять на своем лице умильно-невозмутимое выражение.
Для усиления эффекта я даже как бы от смущения затеребил подол своего платья.
- Кстати, как вам это платьице? - все так же невозмутимо продолжала мама, прикоснувшись рукой к моему плечу. - Правда, миленькое? Это натуральный китайский шелк, очень дорогой, между прочим. А подол и рукава подшиты бельгийским кружевом. В комплект с платьем входят фантазийные трусики на широкой резинке, тоже подшитые кружевом.
- Трусики!.. - дуэтом простонали Супрунковы.
И переглянулись еще красноречивее.
- То есть это не вполне трусики. - продолжала мама с прежней невозмутимостью. - Это панталончики!.. Обычные трусики с этим платьем не гармонировали бы. И я тоже сшила их сама!..
- Показать?.. - подыграл я маме, взявшись за подол платья.
Мама вопросительно посмотрела на Супрунковых.
- Нет! - быстро ответила Супрункова-мать.
- Да! - заявила Супрункова-дочь.
И хихикнула.
- Нет, я сказала! - нервно повторила Супрункова-мать. - Ты что, девчачьих трусиков не видела?..
- На мальчике - нет! - сказала Анжела.
- Ничего, как-нибудь в следующий раз!.. - сказала ей мать.
- И когда он будет, этот следующий раз?.. - капризно осведомилась Анжела.
- Когда-нибудь! - ответила мать еще более нервно. - Мы тебе не трусики заказываем, а платье!..
Анжела разочарованно вздохнула.
- Ну, как хотите!.. - сказала мама. - И давайте не будем терять время. Мне бы хотелось выслушать, что именно вам нужно.
- Я вам уже сказала, что именно!.. - сказала мадам Супрункова. - Что-нибудь особенное!..
- Мне известно, что за этот же заказ брались гораздо более известные модельеры, чем я. - сказала мама. - У них не получилось создать для вас что-то особенное?..
Мама задала свой вопрос очень спокойным голосом, но глаза мадам Супрунковой почему-то забегали. А Анжела вздохнула.
- Да, не получилось! - воскликнула мадам Супрункова. - По-моему, это и так понятно. Раз уж мы пригласили вас!.. Но если для вас особенное заключается в том, чтобы наряжать в платья мальчиков, то я лично не вижу тут ничего особенного!..
- А что вы тут видите?.. - тем же спокойным тоном осведомилась мама.
- То самое!.. - многозначительно ответила мадам Супрункова.
- Каждый видит прежде всего то, что желает видеть! - развела руками мама. - И это, как говорится, надолго!..
Мадам Супрункова посмотрела на маму испепеляющим взглядом.
Атмосфера накалилась!..
Мне вдруг стало ясно, что никакого заказа мама здесь брать не собирается. Что ей здесь так не понравилось, что она специально заводит мадам Супрункову, чтобы та нас просто выгнала!.. Маме почему-то было необходимо, чтобы отказ исходил не от нас. Но мадам Супрункова, в силу каких-то причин, терпела мамино вызывающее поведение!..
Я подергал маму за руку.
Она посмотрела на меня.
Я молча посмотрел на нее.
«Не надо!..» - сказал я ей взглядом.
«Почему?..» - так же взглядом спросила она.
«Не знаю пока. Но не надо!..» - ответил я ей.
- Я могу попытаться выполнить ваш заказ. - сказала тогда мама, поворачиваясь к мадам Супрунковой. - Но для этого мне надо задать вашей дочери несколько вопросов.
- Каких вопросов?.. - спросила Анжела.
- Зачем?.. - спросила ее мать.
- Затем, чтобы понять ее внутренний мир. - пояснила мама. - Вы ведь знаете, что форма всегда должна соответствовать внутреннему содержанию!.. Только в этом случае у меня может получится что-то индивидуальное, что-то особенное - именно для Анжелы!..
Повисла пауза.
Мадам Супрункова облизала губы.
- Странный способ снимать мерку! - пробормотала она. - Ну хорошо, давайте пройдем в гостиную.
Тут только я понял, что все это время мы стояли в прихожей!..
Мы прошли в гостиную и расселись на большом угловом диване. Пара на пару, как противники.
Усаживаясь, я придержал платье, а потом оправил его в стороны, как делают девочки.
Мама подарила мне быструю улыбку, а Анжела хихикнула, покосившись почему-то на свою мать.
- Ну, Анжела, могу я тебя спросить прежде всего о твоих увлечениях. - начала мама. - Есть у тебя какие-нибудь хобби?..
Анжела почему-то покраснела и взглянула на свою маму растерянно. И она уже не была похожа на ту воображалу, какой показалась мне, когда мы только вошли в эту квартиру.
- Ну, я музыкой увлекаюсь... - пробормотала Анжела.
- То есть ты ходишь в музыкальную школу?..
- Ходила. В прошлом году.
- А в этом?..
- В этом я пела в хоре.
- Пела?..
- Да. Два месяца. А потом я занималась с педагогом по вокалу.
- Сколько месяцев?..
- Две недели... Так получилось!..
- Ну, получилось, так получилось. А потом?..
- Потом я еще занималась большим теннисом. Месяц... И настольным. Тоже месяц... И в художественную школу ходила. Правда, совсем немножко...
- Ну, уже хорошо. А потом?..
- Потом?.. Потом я занималась бальными танцами... Почти месяц...
Отвечая на вопросы, Анжела еще сильнее покраснела, и голос ее задрожал.
А у ее матери лицо пошло пятнами, и губы задергались.
- Может быть, ты любишь что-нибудь сочинять?.. - продолжала свои расспросы мама.
Ее голос был мягким, и я видел, что она сочувствует Анжеле, но та почему-то отвечала все тише и растеряннее, опустив голову.
- Я.. нет... Я написала однажды один рассказик.. на школьный литературный консурс.. Но он... Это...
- Ясно. - мягко сказала мама. - Не переживай! Многие ищут себя, пока не найдут. Ведь есть же такое занятие, которое тебе нравится! Которым ты готова заниматься подолгу! Есть?..
Анжела подняла голову и посмотрела на мою маму очень непонятным взглядом, как будто надеясь на ее помощь и защиту.
- Я с маленькими люблю играть. Раньше я с ними часто играла, в нашем старом дворе...
- Маленькими?..
- Да. Ну, малышами, дошколятами. В песочнице. Или на площадке...
- Ну, это же очень хорошо - играть с маленькими!.. А как ты с ними играла?..
- По разному... Я им сказки рассказывала, которые сама прочитала. Ну, или мультфильмы. И еще я им делала разных смешных куколок или человечков...
- Куколок?..
- Да. Из разных палочек и бумажек. Ну и еще цветной проволоки. Знаете, есть такая проволока, телефонная?..
- Да, конечно!..
- Еще из этой проволоки получаются красивые перстни. Я всем маленьким девочкам с нашего двора... то есть с нашего бывшего двора... такие сплела. Некоторые девочки, наверное, до сих пор носят мои перстни!..
- Это очень интересно!..
- Еще мы устраивали велосипедные прогулки.
- С маленькими?.. И родители их отпускали?..
- Так они же ехали не на больших, а на своих трехколесных велосипедах!.. А я шла пешком. Мы ехали до ближайшего сквера, и там я всем покупала мороженое. Малышам очень нравилось!..
- Нравилось?.. То есть теперь ты с ними больше не играешь?..
- Нет. В этом доме все по-другому. Здесь нет такой площадки, как там...
- Понятно... - вздохнула мама.
И затем очень внимательно посмотрела на мадам Супрункову, на которой уже совсем не было лица.
Вдруг по щеке Анжелы покатились слезы. Одна, две, пять... Больше... Анжела тихо плакала, и я не понимал, почему.
- Что.. Что вы себе позволяете?! - прохрипела мадам Супрункова. - Что вы сделали с моим ребенком?..
- Я сделала?.. - грустно спросила мама.
- Это.. Это неслыханно! - заявила мадам Супрункова в ответ. - Вы пришли сюда оскорблять нас!.. Немедленно, слышите, немедленно...
- Стойте! - закричал я неожиданно для себя самого. - Подождите!..
Мама, мадам Супрункова и Анжела удивленно посмотрели на меня.
- Подождите! - повторил я. - Так она совсем без платья останется!.. То есть не останется, конечно, но у нее же не будет праздника!..
- Как это не будет?! - оскорбленным голосом спросила старшая Супрункова.
- Потому что вы испортите ей весь праздник!.. Разве вы не понимаете, что это такое - показать ребенку игрушку, дать подержать в руках, а потом отобрать!..
- Ты это о чем?.. - не поняла старшая Супрункова. - У Анжелы полно игрушек. Любых! У нее есть такие игрушки, которые тебе и не снились!..
- Да нет же! - махнул я рукой. - Я имею в виду ее ожидание, ее надежду!..
Я перехватил мамин понимающий взгляд. Она сделала мне знак одними глазами - молодец, продолжай!..
- Ожидание?.. Надежду?.. - пролепетала мадам Супрункова.
- Вот именно! Вы приглашаете одного модельера, он снимает мерку, приносит вам рисунки, Анжела начинает думать о них, мечтать о том, как будет выглядеть готовое платье, как она сама будет выглядеть в этом платье, а потом этот модельер уходит. Вместе со своими фантазиями. И с мечтами Анжелы...
Анжела громко шмыгнула носом.
- Потом вы приглашаете другого модельера. - продолжал я. - И он тоже что-то вам предлагает и рисует. И тоже снимает мерку. Анжела вновь начинает ждать и мечать!..
Анжела громко всхлипнула.
- Но потом и этот модельер почему-то уходит!..
Анжела всхлипнула еще громче.
- И вот приходим мы. И опять возникает надежда. И мечта. И фантазия. И опять вы хотите их отобрать!..
Тут Анжела зарыдала в голос, теребя руками свои шорты.
А ее мать так растерялась, что замерла на месте, не понимая, что ей следует сказать или сделать.
- Ну что же вы сидите?! - подсказала ей моя мама. - Быстро приласкайте ее! Обнимите! Возьмите на ручки!
Только тут старшая Супрункова догадалась подхватить дочь и усадить к себе на колени. Анжела обхватила ее руками и принялась рыдать своей маме в плечо.
Мадам Супрункова растерянно посмотрела на нас.
- Но Анжела мне никогда ничего не говорила!.. Ну, о своих мечтах, о надеждах... Насчет этого самого платья... Она всегда соглашалась со мной!..
- Ну как бы она с вами не согласилась! - сказала моя мама. - Она ведь любит вас. И доверяет вам. Она даже ведет себя так, как ей кажется, что вы хотите себя вести.
- Что... Что вы имеете в виду?..
- Ну, например, некоторым показалось, что Анжела задирает нос. А это вовсе не она его задирает!..
Мадам Супрункова покраснела. Она растерянно гладила дочь по спинке, не зная, что сказать.
Зато мне пришла в голову блестящая идея.
- Вот что, хватит тут рыдать и переживать! - сказал я. - Давайте я лучше расскажу вам смешную историю!..
* * *

5
- Историю?.. - изумилась Зинаида Иосифовна. - Вот сейчас?.. Зачем?..
Даже Анжела перестала рыдать и с интересом уставилась на меня.
- Затем, что нам всем надо немного передохнуть.
- Ты умеешь рассказывать истории?..
- Не только рассказывать, но и показывать!.. - вмешалась моя мама. - Давай, сынок. Ту самую!..
Я встал с дивана и вышел на середину гостиной.
Все повернулись ко мне.
- На самом деле мама немного пошутила. - начал я. - Я вовсе не работаю ее моделью. Просто это платье - мой сценический костюм!..
- Ах, вот так?.. - сказала Зинаида Иосифовна.
Анжела тем временем поудобнее устроилась у нее на коленях. Слезать с них она явно не собиралась. Слезы она принялась вытирать прямо руками, но ее мама откуда-то вынула носовой платок и принялась осторожно вытирать глаза дочери.
- Ну мама! - воскликнула Анжела нетерпеливо. - Ты мешаешь мне смотреть!..
Я немного сосредоточился, потеребил свое платье, похлопал глазками (Анжела хихикнула), оживляя в себе образ Мишель, и пискливым голоском начал:
- Итак, представьте себе Париж, XIX век. Две подруги-воспитанницы школы для девочек пошли прогуляться...
С первыми же словами этой истории на лице обеих Супрунковых отразилась, как пишут в романах, «целая гамма чувств», от недоумения (у Зинаиды Иосифовны) и удивления (у Анжелы) до предельного внимания. Они обе оказались очень благодарными слушательницами. Правда, вначале старшая Супрункова старалась сохранять серьезное выражение лица, но долго она не продержалась. От первой же улыбки ее лицо изменилось. Оно стало намного красивее!.. Что касается Анжелы, от хихиканья в самом начале рассказа она быстро перешла к откровенному смеху, и это был очень звонкий смех!..
Ну а по лицу моей мамы, хотя она и слушала эту историю во второй раз, было видно, что она наслаждается каждым моим словом.
Как дети - мороженым.
Или взрослые - хорошим вином.
К тому же во время этого второго исполнения в образе Мишель, Жюли, «формидабль» садовника, мадам Марго как-то сами собой стали появляться новые краски и оттенки. Да и панталоны Жюли тоже как бы приобрели свой собственный характер!..
Теперь они не просто висели на кустике, а под порывами налетевшего озорного ветерка летали по всему саду, как огромная кружевная бабочка, а садовник уморительно прыгал за ними, в то время как Мишель и Жюли наблюдали за этим зрелищем из-за деревьев.
Я даже попытался показать, как именно прыгал садовник. И после этого безудержный смех овладел уже всеми моими слушателями-зрителями, и мне даже приходилось останавливаться, чтобы дать им отсмеяться.
Громче всех смеялась Анжела, возбужденно прыгая на коленях у матери.
И вот, во время очередного прыжка, уже в самом конце рассказа, она вдруг буквально свалилась с колен, и принялась кататься по полу, дрыгая ногами и крича:
- Я больше не могу! Я не могу больше!.. Я содрогаюсь!.. Это просто настоящий формидабль!..
На этот раз от смеха не удержался и я. Никогда до этого мне не приходилось видеть, чтобы люди смеялись вот так безудержно.
Анжела не просто хохотала - она визжала от смеха, катаясь по полу, и на лице Зинаиды Иосифовны появилось озабоченное выражение.
- Это уже просто истерика какая-то! - сказала она. - Надо дать ей воды!..
- Или просто наподдать!.. - тихо, но достаточно отчетливо сказала моя мама.
- Хм! Хорошая мысль!.. - поддержала ее Зинаида Иосифовна.
И она тут же быстро подняла дочь с пола, уложила ее себе на колени животом вниз и несколько раз довольно чувствительно шлепнула Анжелу по красивой пышной попке, обтянутой шортиками.
- Ну, мама! - заверещала Анжела. - Больно же!..
Но зато после этого она успокоилась, и вновь удобно уселась на материнских коленях, слабым голосом бормоча:
- Я содрогаюсь, мама... Я вся содрогаюсь!..
Она обняла Зинаиду Иосифовну, и на некоторое время затихла, глубоко дыша и окончательно успокаиваясь, в то время как ее мама поглаживала ее по спинке.
Потом Анжела повернулась ко мне (Зинаида Иосифовна поправила свой халат, и поцеловала дочь в щечку) и жалобно сказала:
- Я чуть не умерла со смеху!.. Нельзя же так!..
- Вот именно!.. - поддержала ее моя мама. - Слава, так нельзя!..
И широко улыбнулась.
- Ну, как хотите!.. - развел я руками, невинно хлопая глазками и строя губки бантиком.
Анжела опять звонко рассмеялась, в сто первый раз подпрыгнув на маминых коленях.
- Анжела! - поморщившись, воскликнула Зинаида Иосифовна. - У меня уже все ноги в синяках! Еще один такой прыжок - и я тебе еще наподдам!.. И как следует!.. Тебе уже не три годика!..
- Мама, вот именно, нельзя шлепать десятилетнего человека!.. - заявила Анжела. - Это непедагогично!..
- Почему же не педагогично?.. - осведомилась моя мама. - Еще как педагогично! И, главное, действенно!..
- То есть вы рекомендуете применять это самое средство?.. - с очень серьезным видом обратилась Зинаида Иосифовна к моей маме. - И как часто?..
- По мере необходимости! - ответила мама. - И обязательно соблюдая чувство меры!. Вот как сейчас!..
- Ага!. - подвела итог Зинаида Иосифовна. - Возьмем на заметку!..
- Мама, ни в коем случае! - сердито сказала Анжела. - Ни в коем случае не бери это на заметку!.. А то я обижусь!..
- Ничего, на обиженных воду возят!.. - бодро сказала на это Зинаида Иосифовна.
Анжела в ответ и в самом деле попыталась состроить обиженную гримаску, но я опять похлопал ей глазками, и гримаска у нее не получилась
- Не надо меня смешить, когда я пытаюсь сердиться!.. - возмущенно сказала она.
- А мне кажется, сердиться совсем ни к чему, если можно посмеяться! - сказала моя мама.
Все рассмеялись.
В общем, обстановка после исполнения моей сценки не просто разрядилась - она изменилась на все сто процентов. Теперь мы с Супрунковыми были если еще и не друзьями, то уже и не противниками.
Мишель сыграла свою роль! И поэтому я вышел из образа, и вновь сел на свое место, машинально расправив платье.
Анжела стрельнула в меня глазками и улыбнулась.
Когда я сел, мама принялась поправлять мне еще и банты в прическе.
Обе Супрунковы наблюдали за этим с большим вниманием, как будто, расправляя банты, мама совершала что-то очень важное.
Закончив с бантами, мама повернулась к Супрунковым и сказала:
- А у меня, между прочим, родилась идея!
- Идея?.. - дуэтом отозвались они.
- Да! И не просто идея, а идея праздничного платья для Анжелы!..
Обе Супрунковы посмотрели на маму с волнительным ожиданием.
- На таких детских балах очень много девочек бывает в образе принцесс. - начала объяснять мама. - То есть они надевают все такое пышное, воздушное, легкое, в кружевах и оборках. И часто бывает так, что платье видно, а девочку в нем - нет!..
- Как это?.. - удивилась Анжела.
- Ну, образ платья заслоняет образ личности! - пояснила мама. - Так тебе понятно?..
- Почти... - смущенно пробормотала Анжела.
- А уж если мастер берется сшить, точнее, создать наряд для конкретной личности, причем для конкретного события, то он должен выразить прежде всего эту личность, а не только предложить оригинальную разработку самого наряда! - с чувством сказала мама.
- И вы уже знаете, как выразить личность Анжелы?.. - с волнением спросила Зинаида Иосифовна.
- Мне кажется, да!..
Обе Супрунковы даже затаили дыхание
- Это должно быть что-то очень простое. - сказала мама. - И, одновременно, очень особенное!..
- И все?.. - почти разочарованно протянула Зинаида Иосифовна. - Это все?..
Мама вздохнула и развела руками.
- На самом деле это совсем даже не все! - заявила она. - На самом деле простое сделать очень трудно. Вот только словами тут не объяснишь. Надо показывать!..
- Показывать?..
- Да. Чтобы объяснить, что я имею в виду, я нарисую это! Изображу на бумаге.
- И.. когда?..
- Ну, я думаю, через пару дней.
- А я думала, прямо сейчас!.. - разочарованно произнесла Анжела.
- Нет, милая, прямо сейчас я ничего рисовать не буду. - улыбнулась ей мама. - Потому что сначала я буду не рисовать, а черкать!
- И.. Вы даже мерку не будете сегодня снимать?..
- Сегодня - нет. Сначала я должна показать вам свои эскизы. А мерку снять - не проблема!..
Анжела только вздохнула.
- Не переживай! - утешила ее мама. - Я работаю очень быстро.
Мы все немного помолчали.
- Ну ладно, - сказала мама. - Мы, пожалуй, пойдем!..
- Может быть, чаю?.. - нерешительно предложила Зинаида Иосифовна. - На дорожку?..
- В следующий раз!.. - сказала мама. - Я хочу побыстрее вернуться домой. У меня в голове уже начинается мелькание линий! И мне нужна бумага, чтобы их ухватить!
- Ой, вы только обязательно их ухватите!.. - закричала вдруг Анжела. - Обязательно!..
Мы с мамой встали и направились к выходу.
Уже открывая для нас двери, Зинаида Иосифовна вдруг сказала:
- Спасибо вам!
- За что?.. - искренне удивилась мама. - Я еще ничего не сделала!..
- Нет, сделали. И вы, и ваш потрясающий сын!..
- Что же?..
- Вы нас встряхнули!.. И как следует.
- Между прочим, это и правда очень красивое платье! - заметила Анжела, притрагиваясь руками к моему платью. - Я бы и сама такое с удовольствием надела!..
Мы все вновь рассмеялись.
- Да, вы нас встряхнули. - медленно повторила Зинаида Иосифовна. - И мне вдруг показалось, что мы сидим в этом доме, в этой квартире как в башне...
- Из слоновой кости?.. - задала странный вопрос мама.
- Что-то вроде этого. - кивнула Зинаида Иосифовна. - Но ведь нас никто не держит в этой башне!.. Кроме нас самих, конечно. И мы можем запросто выйти из нее, и отправиться куда-нибудь прогуляться!.. И не только в какое-нибудь кафе или парк, но и в наш старый двор!..
Анжела посмотрела на маму, открыв рот.
- Мама, ты на самом деле?.. - прошептала она. - На самом деле это говоришь?..
- Ну ты же слышишь меня! И вообще, мы целый год не были в нашем старом дворе. Интересно, как там все сейчас?..
- Тогда пойдем скорее! Пойдем скорее туда!.. - запрыгала на месте Анжела.
- Мне кажется, сегодня уже поздно. - произнесла Зинаида Иосифовна каким-то искушающим голосом, как будто она хотела сказать совсем не то, что говорила. - Уже темнеет!..
- И ничего не поздно, не поздно! И вообще, уже тепло, как летом, все дети во дворах!..
Мы с мамой переглянулись.
И, распрощавшись с Супрунковыми, отправились домой.
* * *

6
По дороге домой мы с мамой молчали, только переглядывались иногда с улыбкой.
Нам не нужно было разговаривать, чтобы обменяться мыслями и впечатлениями. Мы и так знали, о чем думал каждый.
Мама знала, что я думаю о несуществующей девочке, о Мишель, у которой обнаружилась удивительная сила воздействия на людей, существующих по-настоящему.
Это была сила смеха, который она умела вызывать.
То есть я думал о Мишель уже не как о придуманном и сыгранном образе, а как о совершенно самостоятельной личности. Пусть даже она и могла существовать только благодаря мне.
При этом она вовсе не была частью меня или, допустим, моей второй, скрытой во мне натурой. Она существовала совершенно отдельно.
Я вдруг спросил себя: откуда она явилась?.. Из какого пространства или места?.. Откуда вообще приходят все образы, которые до этого не существовали?..
Вот ведь загадка! И сколько не думай над ней, не разгадаешь ее, не найдешь правильного ответа.
Ну а мама, я точно знал, думала сейчас больше о настоящей девочке, об Анжеле, которая оказалась совсем не такой, какой выглядела в начале нашей встречи. Я знал, что Анжела очень понравилась маме, и что поэтому мамино вдохновение работало теперь на всю мощь, рождая прекрасные образы в маминой голове. Еще мама думала о Зинаиде Иосифовне, которая тоже оказалась намного лучше, чем выглядела в начале нашей встречи.
А может быть, это Мишель помогла проявиться лучшему в старшей Супрунковой?..
Вот какой вопрос мысленно задавала себе и мне мама, когда поглядывала на меня.
Впереди у нас будет еще много вопросов, подумал я вдруг.
И много ответов.




Часть вторая

1
Когда мы вернулись домой, уже наступал вечер, очень теплый, как будто на дворе был уже не апрель, а самое настоящее лето. Едва разувшись, мама помчалась в свою комнату, открыла окно настежь, уселась за стол, и принялась «черкать», как она и говорила Анжеле. Карандаш в маминой руке летал по белой поверхности так, как будто он был живой, и сам знал, куда ему устремляться и где оставлять свой след – иногда совсем четкий, а иногда еле заметный.
Вид у мамы при этом сделался такой занятой и, одновременно, такой одухотворенный, что я сначала ею немного полюбовался, а потом тихонько переместился в свою комнату и занялся уроками.
Я по-прежнему был в платье. Я уже стал свыкаться с ним и не воспринимал его просто как «сценический костюм». Тем более что мне в нем было очень даже удобно.
Весь этот яркий шелк, эти кружева, рюши, воланы, рукавчики, десяток тонких нижних юбок, и, конечно, забавные трусики-панталончики, которые были на мне под платьем – все это было таким легким, нежным, особенным. И помогало мне чувствовать себя тоже очень легко, нежно и особенно.
Так что я до поры до времени отпустил Мишель в ее собственный мир, и она, очевидно, уже легла спать в уютном дортуаре пансионата вместе со всеми остальными воспитанницами ее школы для девочек.
Среди них, разумеется, была и Жюли, наконец-то отплакавшая и пережившая потерю своих замечательных панталон, волей случая попавших в руки «формидабль» садовника…
Время от времени я проводил руками по ткани своего платья, прикасался пальцами к шелку нижних юбок, оборкам трусиков, и снова и снова думал о том, что это платье и эти трусики сшила мама, еще не знавшая тогда, что шьет их для Мишель.
И для меня.
Уроки я сделал быстро, и уже принялся размышлять о завтрашнем дне. Я всегда по вечерам планирую завтрашний день. Привычка!..
И на этот раз злосчастная легкомысленная Карпухина, жалкий курилка Генка Хряпин, директор школы Амалия Захаровна и даже ужасная мадам Пинчукова, (Медуза-Горгона современного бизнеса!..) уже не превращались в моем воображении в какие-то фантастические и отталкивающие образы. На этот раз они заняли свои положенные места, все вместе и каждый по отдельности. И теперь я знал, что сумею справиться со всеми их проблемами, и с теми проблемами тоже, которые могут появиться у меня самого из-за их проблем.
Тут мои размышления прервала мама.
Она вошла в мою комнату и сказала:
- Я увлеклась работой и совсем забыла об ужине! А ты ведь наверное, проголодался?..
- Ну, не так чтобы очень, но немного есть! – признался я, прислушавшись к собственным ощущениям.
- Ну тогда я пойду по-быстрому что-нибудь приготовлю! – сказала мама.
- Давай вместе что-нибудь по-быстрому приготовим! – предложил я. – Например, поджарим колбасы с яйцами.
Мама взглянула на меня озабоченно.
- Я всегда рада твоей помощи, - сказала она. – Но мне бы не хотелось, чтобы ты испачкал это замечательное платье. Впрочем… Идея!..
И мама быстро выбежала из моей комнаты.
Тут же из ее комнаты донеслось хлопанье дверей шкафа, и еще звуки выдвигаемых и задвигаемых ящиков.
А еще через минуту мама прибежала обратно.
В ее руках был цветастый девчачий фартук, а глаза прямо-таки сияли.
- Вот! – радостно заявила мама. – Я вовремя вспомнила!.. Миленький фартучек, правда?.. Тоже одна из нереализованных идей… Давай-ка, я тебе его одену, и мы уже без проблем сможем заняться нашими кулинарными делами.
- Мама, у тебя там в комнате, наверное, настоящая пещера Сезам! – сказал я, пока мама надевала на меня фартук и завязывала его лямки у меня за спиной. – В ней все время обнаруживаются новые сокровища!..
Мама улыбнулась.
- Как это ни удивительно, ты прав! – сказала она. – И могу тебе сказать, что пока я искала фартук, я там нашла еще несколько сокровищ, про которые тоже просто забыла.
- Каких сокровищ?..
- Секрет! Пока секрет. – заявила мама. – Но думаю, что уже завтра ты о нем узнаешь!..
Ужин у нас получился что надо – ветчина с яйцами, булочки, апельсиновый сок, и даже по порции мороженого на каждого. Мороженое стояло в морозилке уже два дня, а мы, оказывается, про него просто забыли.
Дела!..
Или, может быть, наш холодильник тоже умел превращаться в волшебную пещеру Сезам?..
А после того, как мы с мамой убрали со стола, она вдруг предложила:
- Как насчет того, чтобы принять ванну?..
- Положительно! – сказал я.
- А как насчет того, чтобы мамочка тебя выкупала?..
- Ну, вообще-то я уже давно умею мыться сам! – сообщил я маме с удивлением.
- Ну, то – мыться! А то – купаться!..
- А разве тут есть разница?..
- И еще какая! Особенно, если это купание – не где-нибудь на озере, или в бассейне, а в ванной, и если ребенка купает его мама!..
Мама смотрела на меня с ожиданием, и с каким-то даже смущением. Но оно было связано вовсе не с тем, что вот мне уже десять лет, а он предлагает меня купать как малыша. Оно было связано с чем-то другим.
«С чем же?» – подумал я.
И еще я подумал: «Ну что такое – десять лет?.. Это ведь еще совсем мало!»
К тому же маму я никогда не стеснялся. С чего бы ради?.. Это вообще странное правило – что до поры до времени ты как бы «ничего не понимаешь» и поэтому не стесняешься, а вот когда «начинаешь понимать», то тогда, выходит, надо начинать стесняться!..
Мне кажется, наоборот. Если понимаешь – то и не стесняешься. А если все понимаешь и не видишь причин стесняться, но делаешь вид, что стесняешься, потому что «так положено» – значит, врешь. А я не люблю вранья. И мама не любит.
- Ладно. – сказал я. – Наливай ванну! А я пока разденусь.
- Не надо! – быстро возразила мама. – Я сама тебя раздену!..
И мама быстро убежала в ванную, оставив меня в легком недоумении.
Что за чудеса?..
Что это сегодня с ней случилось?..
Столько лет она стремилась предоставить мне как можно больше самостоятельности, и в мелочах, и в чем-то крупном, важном, столько лет она выращивала из меня настоящего мужчину, и вдруг проявляет такую повышенную заботливость!.. Того и гляди, она начнет со мной сюсюкать, чего и вообще никогда себе не позволяла!..
Что за перемена такая?..
Как ее понять?..
..И вдруг откуда-то из другого мира, из прошлого, воображенного мной самим, донеслось чье-то очень проказливое, и, одновременно очень понимающее хихиканье.
Я услышал его очень даже явственно!..
Конечно, это хихикала Мишель. Ей-то все было понятно! И через миг многое стало понятно и мне, только я не стал переводить свое понимание в слова.
Из ванны доносился шум воды.
Я прошел по комнате туда сюда, улыбаясь и вновь прикасаясь к бантам, оглаживая свое платье, и чувствуя себя очень даже хорошо.
В комнату снова вошла мама.
- Ну, пока ванна наполняется, давай-ка я займусь тобой! – сказала она уже почти без смущения. – Садись на стул, я расплету тебе банты!..
Руки мамы были очень нежные. Она очень старалась развязать все узлы так, чтобы даже случайно не дернуть меня за волосы.
И ей это удалось!..
- Так, а теперь вставай, надо снять платье!..
Я послушно встал.
Мама расстегнула молнию сзади на платье – ту самую молнию, с которой мне пришлось повозиться, когда я ее застегивал – затем взяла платье со всеми его нижними юбками обеими руками и потянула его с меня вверх.
- Тянем-потянем… Снимаем… Вот так! – приговаривала мама при этом. - Замечательное ощущение. Я снимаю платье с собственного сына, и мне это очень даже нравится!..
Я остался в одних кружевных трусиках.
А мама, не торопясь, расправила платье и повесила его на плечиках в мой шкаф.
Это было первое платье в моей жизни, которое теперь висело в моем собственном шкафу!.. Висеть там оно имело полное право, потому что это ведь было мое собственное платье.
Обернувшись ко мне, мама с улыбкой меня оглядела.
- Эти трусики очень тебе идут! – заявила она. – Ты в них такой лапочка!.. Между прочим, это был мой первый опыт в изготовлении детского белья. И белья вообще. Ну а тебе-то самому как они?..
- Хорошо. – сказал я. – Немножко необычно, но очень удобно. И еще мне как-то… как-то так приятно понимать, что на мне – все эти кружева и оборки!..
- А мне приятно видеть на тебе все эти кружева и оборки. – сказала мама.
- Потому что я в них похож на девочку?.. – спросил я прямо.
- Отчасти и это. – тоже прямо ответила мама. – Когда у тебя есть только сын, иногда нет-нет, да и помечтаешь о дочери!..
- А когда у тебя есть только дочь?..
- Тогда, соответственно, начинаешь мечтать еще и о сыне!..
- Ну, значит, надо заводить и сына и дочь!..
- Ах, теперь уж вряд ли!.. – вздохнула мама.
- Ну почему-это – вряд ли! – возразил я. – Какие твои годы! Еще успеешь!..
И тут мама вдруг покраснела! Как пишут в книжках, «залилась краской до корней волос».
Я совсем не ожидал такого эффекта. Я же просто пошутил!..
- Завела бы. Не с кем. – как-то скованно сказала мама.
«Как не с кем?..» - хотел было сказать я. – «А твой Борис»?
Но, быстро взглянув маме в лицо, понял, что говорить этого не надо.
Что-то в маме еще не созрело, чтобы она могла спокойно выслушать такое заявление. Что-то в ней еще не было готово к этому.
Мама шмыгнула носом и вернула разговор в прежнее русло:
- Дело не только в том, совсем даже не в том, что в этих трусиках и платье ты очень похож на девочку. Особенно если еще и грим добавить… Нет, главным образом тут дело в том, что и в платье, и в этих трусиках ты выглядишь очень по-детски, вот!.. И мне это приятно так, как я даже сама не ожидала… Ладно, давай ручку!.. Трусики снимем уже в ванной.
Я протянул маме руку, думая над ее словами. Я понимал, конечно, что мама имела в виду. Но мне все еще не хотелось выражать это какими-то словами.
Я впитывал ощущения!..

2
В ванной мама раздела меня полностью, но не стала дожидаться, пока я сам залезу в ванну, а вдруг легко подхватила меня и усадила в воду сама!..
- Мама, я же тяжелый! – воскликнул я.
- Уже легкий! – заявила мама, бережно погружая меня в воду по самое горлышко. – Ну как, не горячо?..
- В самый раз!.. – блаженно сказал я.
Вот эти первые несколько минут в горячей воде – мои самые любимые. Тепло охватывает тебя со всех сторон, и тебе делается так хорошо-хорошо.
- Закрывай глазки, я вымою тебе голову. – сказала мама. И я уже не стал спорить, что, мол, я сам умею мыть голову и все такое. В этот вечер в ванной мне не пришлось прилагать вообще никаких самостоятельных усилий. Мама купала меня точно как маленького, и в самом деле.. нет, не сюсюкала… а ворковала со мной.
И мне было приятно, очень приятно.
Подняв меня на ноги, мама принялась тереть мне спинку, живот, руки, ноги и все остальное губкой. Я только руки приподнимал одну за другой, чтобы ей было удобнее, и переступал с ноги на ногу.
И при этом я не испытывал никого смущения. Ощущения у меня были другие – я будто вновь стал совсем маленьким мальчиком, и чувствовать себя очень маленьким мне было очень приятно.
Вымыв меня с ног до головы, мама смыла с меня мыло дождиком из душа, и, завернув в большое полотенце, вновь подхватила на руки и понесла в спальню.
Несла она меня очень легко, и я не стал ничего говорить. Тем более, что это был очень комфортный способ пердвижения!.. Ну, то есть переноски.
В спальне мама тщательно вытерла меня, а затем достала откуда-то ночную рубашку, в каких спят девочки. Рубашка была длинная, намного ниже колен, из тонкой мягкой ткани, вся в цветочках и кружевах по подолу и краям рукавчиков.
- В рубашке тебе будет спать гораздо удобнее, чем в пижаме! – сказала мама.
- Это что, одно из тех самых сокровищ, о которых ты говорила?.. – улыбнулся я.
- Да! И еще не последнее!.. Ручки вверх!..
- Русские не сдаются!.. – сказал я.
Но тут же поднял руки вверх.
Мама засмеялась, надевая рубашку, мягко скользнувшую вниз.
- Ну как, удобно?..
- Очень! – с чувством сказал я. – Так свободно и легко!..
- Вот и замечательно. Раньше в рубашках спали все, и девочки, и мальчики, и дети, и взрослые. И мы эту прекрасную традицию… точнее, этот обычай возродим у нас в семье. Ну, ложись!..
Накрыв меня одеялом, мама присела на кровати и сказала:
- Ты меня очень порадовал сегодня, Слава!.. И помог мне совершить настоящее открытие!..
- Какое?..
- Я поняла, что я очень соскучилась по тебе!..
- Да?.. Но как ты могла соскучиться по мне, если мы с тобой не расстаемся?!.. – удивился я.
- Я соскучилась по тебе маленькому, по тебе такому, о котором надо заботиться, за которым надо ухаживать!.. – объяснила мама. – И еще мне вдруг пришло в голову, что я должна давать тебе отдыхать от этой твоей самостоятельности и ответственности!.. Вот скажи мне, сегодня вечером ты отдохнул?.. Пока был в платьице, пока я тебя купала?..
Я подумал. И понял, что мама права.
- Да! – ответил я ей просто. – Мне было очень хорошо, как давно уже не было.
- Тогда у меня к тебе просьба. Или предложение, все равно.
Мама немножко замялась.
Я ждал.
И мама сказала:
- Я хочу предложить тебе дома быть со мной маленьким! В школе и в других местах ты уж будь совсем взрослым, как это было до сих пор, а дома будь маленьким! Чтобы я могла ухаживать за тобой, а ты мог отдыхать от своей ответственности и набираться сил для новых достижений!
- Для достижений?..
- И даже подвигов!.. Ну, как тебе мое предложение?..
- Принимается!.. – сказал я, не задумываясь. К чему долго размышлять и колебаться, когда все и так ясно?..
Впрочем, кое-что нужно было уточнить. И я спросил:
– Но… Ты ведь хочешь предложить еще что-то?..
- Да, милый... Я хочу предложить тебе дома носить платья!..
- То есть.. Чтобы я был дома Мишель?..
Мама покачала головой.
- Нет, солнышко. Мишель – это очень хорошая, но придуманная девочка. А ты мой настоящий сын!.. И когда ты был сегодня в платье, я сначала и правда видела больше образ, который ты создал. А потом я вдруг посмотрела по-другому, и сквозь образ Мишель увидела тебя самого, и вдруг почувствовала твое спокойствие, твой уют, твою открытость и свободу. Я прямо не могла на тебя налюбоваться!.. Поэтому я и хочу, чтобы ты носил дома платья, как раньше их носили маленькие мальчики. Тебе будет очень удобно, как было сегодня. И нам вместе будет очень хорошо!..
- Ладно! – сказал я даже без особых раздумий. – Мне понравилось сегодня быть в платье. И.. это.. ты уже что-то приготовила на завтра?.. Еще одно сокровище?..
- Да!
- А можно посмотреть?..
- Нет, нельзя. Завтра увидишь. И не просто увидишь, а будешь носить!..
И мама посмотрела на меня с таким сиящим видом, что меня прямо обдало жаром.
Я очень остро осознал, как я ее люблю!.. Особенно вот такую, сияющую и родную-родную!..
И я сказал:
- Мамочка, я тебя люблю! Очень сильно!
- А я люблю тебя! – сказала мама. – Еще сильнее!..
- Нет, я сильнее!
- Нет, я!..
- Нет, я!
- Ладно, не будем спорить. Давай, я тебя поцелую, и ты будешь бай-бай!..
Мама наклонилась меня поцеловать, а я обнял ее.
И мы обнимались и целовались чуть ли не целую вечность.
А потом мама вышла, а я повернулся на бок и закрыл глаза.
Уснул я мгновенно, и спал сном младенца…

3
А потом сразу же наступило утро.
И это было необыкновенное утро, потому что в нем не было обычной утренней суеты.
Пока я умывался и одевался в свой обычный школьный костюм, мама готовила мне завтрак, причем с совершенно беззаботным видом, как будто она никуда не торопилась.
- Мам, а ты разве не едешь сегодня в свое ателье?
- Нет, не еду! Сегодня я буду заниматься нарядом Анжелы.
- А.. А как же все твои дела? Всякие твои важные встречи и клиенты?..
- А у меня Марина есть!.. Старший менеджер, как-никак. Она давно мечтала порулить самостоятельно, вот пусть теперь и рулит!..
- Когда это ты успела с ней договориться?..
- Вчера вечером, то есть ночью, когда ты уже спал. Она сама позвонила, чуть ли не полдвенадцатого, чтобы о чем-то посоветоваться, а я ей и предложила взять все бразды в свои руки. Она, бедняжка, даже не поверила поначалу. Переспросила три раза!..
- И тебе не будет скучно без своей работы?..
- С чего бы мне скучать?.. Я же не подарила ей ателье и не продала. Моей работы у меня никто не отнимет!.. Я буду заниматься общим руководством, буду их всех вдохновлять. И заниматься личным творчеством, о чем давно мечтала. И нашим домом. И тобой. И собой. И… Впрочем, уже хватит. Разве ты не одобряешь это мое решение?..
- Одобряю! – горячо сказал я. – И еще как!.. Я думаю, теперь ты сможешь спокойно ходить со своим Борисом по театрам и галереям.
Мамино лицо слегка порозовело.
- Может быть, может быть!.. – сказала она. – Хотя он, конечно, человек тоже очень занятой, но у него всегда лучше получалось руководить своим временем, чем у меня.
- А он все еще в своем рекламном агентстве работает?.. – как бы между прочим спросил я.
- Все еще!.. – вздохнула мама. – Только это не его агентство, ты же знаешь. Я давно уже предлагаю ему заняться самостоятельным бизнесом, но он все сомневается. Говорит, что не видит пока какой-нибудь новой великолепной идеи, с которой стоило бы начать свое собственное дело… Ну, все пора, шагай в школу. А я буду работать и ждать тебя!..
И я отправился в школу.
Утро было теплое, ничуть не хуже, чем вчерашний вечер, но день был самый обычный, рядовой. Никаких сюрпризов от него я не ждал.
И он начался, действительно, без сюрпризов.
А потом…
Во-первых, третий урок отменили. Но оставались еще четвертый и пятый!.. Учительница физики заболела, и у нас образовалось окно. Все помчались на улицу, резвиться на спортивной площадке, а я хотел было пойти в школьную библиотеку, посидеть там в тишине, почитать Аристотеля. Нравится мне образ его мышления!..
Но тут, во-вторых, ко мне с очень смущенным видом подошел Генка Хряпин.
- Слышь, Слава, дело есть… - сказал он, потупя взор и шмыгая носом. – Это.. секретное… Пойдем, сядем вон там, у пальмы, поговорим…
У нас в школе стараниями Амалии Захаровны устроено много всяких уютных уголков. В них в больших кадках стоят настоящие, а не пластмассовые, пальмы, фикусы, а за ними – удобные диванчики. И если кому-то хочется посидеть на переменке в тишине, или посекретничать с кем-нибудь о чем-нибудь – к его услугам вот такой уголок.
В общем, сели мы с Хряпиным на диванчик, и он приступил к своему делу.
То есть попытался приступить, но только краснел и мекал что-то неразборчивое:
- Слава, это.. Тут такое дело.. В общем, это.. Я давно хотел… Да только все никак… В общем, я вчера… Ну вот и думаю… Решил давно вчера к тебе подойти.. Чтобы ты подошел.. И сам сказал… А я вчера подумал… Чтобы ты подошел…
- Так, стоп! – прервал я его. – В таком духе мы продолжать не будем. Говори прямо, чего тебе надо?..
- Людку Карпухину!.. – вдруг брякнул Хряпин.
Я даже растерялся на мгновение.
- В каком это смысле?… - спросил я Генку осторожно.
А Генка вместо ответа шмыгнул носом и вдруг протянул мне какие-то листки.
- Вот, прочитай…
- Можно вслух?..
- Можно.. – обреченно разрешил Генка. – Только не громко…
И я прочитал:

«Людмила!
Я сказать хочу,
Ты потому мне мила,
Что то, что я в других ищу,
Все есть в тебе, Людмила!

Людмила!
Я сказать могу,
Любовь – большая сила!..
И то, что я в других ищу,
Она в тебе открыла!..

Людмила!
Я всегда готов,
С тобой быть рядом где-то,
И ты найди немного слов
Для важного ответа!..»

Я ошеломленно посмотрел на Генку.
- Ты что, влюбился в Карпухину?..
Он вздохнул совсем обреченно, еще раз шмыгнул носом и кивнул головой.
- В самую красивую девочку нашего класса?..
Новый кивок и очередной шмыг носом.
- В девочку, которая выше тебя на полторы головы?.. Я имею в виду, в физическом смысле. А так она, конечно, такая же двоечница, как и ты!..
Новый кивок.
- Да уж, тут вы два сапога пара!..
Безутешный вздох.
- Только ты зря это, Генка!.. Она на тебя и не смотрит!.. С высоты своего роста она тебя не замечает!.. Хотя это, конечно, временно, ты же еще вырастешь, но все-таки…
Обреченный шмыг.
И тут я с еще большим ошеломлением увидел, что Генкины глаза подозрительно заблестели.
- Ну вот я поэтому и написал!.. – прошептал он, едва справляясь с нахлынувшими на него чувствами. – Там еще есть, на другом листке. Белые стихи…
- Белые?..
- Ну, да, без рифмы которые…

И я прочитал Генкины «белые» стихи:

«Людмила!
Если бы ты была цветочком, растущим на грядке, а я – облачком в небе, то, если бы наступила засуха, я бы пролился на тебя дождиком, весь, без остатка, чтобы ты могла расцвести в полную силу!.. Я бы всего себя для тебя не пожалел!..
Людмила!
Если бы ты была маленькой золотой рыбкой, а я – озером, где ты живешь, я вырастил бы для тебя вкусные и очень густые водоросли, чтобы тебе было где прятаться от рыб-хищников, и где бы ты могла спокойно питаться! Я бы хотел, чтобы тебе было всегда вкусно и безопасно среди меня!..
Людмила!
Если бы я был вселенной, я бы подарил тебе все звезды, которые у меня бы были, чтобы ты могла владеть ими и установить на всех планетных системах справедливый порядок! Я бы хотел, чтобы все в мире стало бы таким же красивым, как ты сама…»

- Это не стихи. – сказала я. – Это уже целая поэма!..
- Ты смеешься, да?.. – спросил Хряпин.
И по его щеке скатилась слеза!..
Он искренне страдал от нерезделенной любви!.. И еще, надо полагать, от жестокости окружающего мира, не способного правильно оценить его высоких чувств...
- Нет, Геннадий, я не смеюсь. – ответил я серьезно. – Даже и не думал смеяться!.. Стихи твои, конечно, требуют доработки, но зато в них есть что-то такое…
- Есть, да?!.. – обрадовался Генка.
- Конечно, есть! Но, ты ведь сам понимаешь.. В соответствии с законами физиологии Карпухина тебя значильно переросла, хотя и старше всего на полгода. На полгода ведь, да?..
Хряпин кивнул.
А я продолжал:
- То есть она по своему физическому развитию уже почти что взрослая девушка. А ты еще мальчик!.. Сто лет назад ее бы уже замуж выдали, и все дела. А тебе еще расти и расти!..
Говоря это, я чувствовал себя совсем взрослым, мудрым человеком, а Хряпина – глупеньким таким несмышленышем.
И он с этим внутренне был согласен, судя по выражению его лица.
- Да и зачем тебе Карпухина?.. – добавил я. - У нее же ветер в голове!.. Немного подрастешь – влюбишься в другую. Без ветра. С умными мыслями и правильными поступками!..
- Не надо мне другую! - встрепенулся Хряпин. – И ветер в ней.. в смысле, в ее голове пускай дует куда хочет!.. Зато она добрая. Она нежная. Она понимающая!..
- Карпухина – нежная и понимающая?! – удивился я. – Ну ты даешь!.. Никогда я в ней не замечал какой-то там нежности!.. И понимания тоже.
- Зато я замечаю. – заявил Хряпин. – В общем, это…Я тебя вот и прошу, передай ей эти стихи. Может быть, она увидит!.. Ну, в общем, это…
Я немного подумал, помахивая Хряпинскими стихами.
- Нет. – сказал я. – Стихи твои я ей передавать не буду.
- Не будешь?.. – вновь встрепенулся Хряпин.
И на этот раз в его глазах мелькнуло отчаяние.
Сам-то он никогда не посмеет подойти к Карпухиной со своей любовью!..
- Не буду. – повторил я. – Я сделаю лучше. То, что и надо сделать в этой ситуации!.. Лучше, знаешь ли, ужасный конец, чем ужас без конца!. Так что я сейчас приведу Карпухину к тебе. И ты сам передашь ей свои стихи!
- Ее саму?!.. Ко мне?!.. – завопил Хряпин. – Но.. как же это.. Как же я?..
- Как надо! На, держи свои стихи. Жди здесь! И не вздумай сбегать!..

4
Карпухину я нашел довольно быстро.
Она сидела на лужайке среди только что выросшей травы, озаренная ярким солнцем, и плела венок из подснежников. Я остановился неподалеку и стал за ней наблюдать.
Впервые я подумал, что, может быть, Хряпин и в самом деле прав?.. Очень уж привлекательно выглядела Карпухина с этим своим венком в руках. И еще я подумал о том, что Людка, в отличие от других девчонок нашего класса, почти всегда ходит в платьях или юбках и блузках. Джинсы и вообще штаны она носит редко.
И платья очень ей идут!..
Она в них выглядит очень.. очень женственно. Если можно так сказать о девочке, нет, уже девушке четырнадцати лет!.. Платье замечательно обтягивало ее фигуру, подчеркивая все ее очень даже выдающиеся выпуклости, которым, я точно знаю, завидовали многие девчонки из нашего, да и других классов.
К тому же сейчас, со своим венком из желтых подснежников в руках, Карпухина была вылитый ангел!..
Ну, если и не ангел, то мадонна в юности.
Я представил Карпухину с голым младенцем на руках.
И понял, что младенец и Карпухина очень даже гармонируют!..
Я прокашлялся, отгоняя эту фантазию и привлекая к себе внимание.
- Карпухина! – строго позвал я. – Быстро иди сюда!..
«Мадонна» вздрогнула, едва не выронив венок, и взглянула на меня испуганно.
- Славочка, но ведь окно же!.. – заканючила он. – Я не хочу сейчас заниматься!.. И вообще, я сегодня все уроки сделала. И, это.. я венок плету...
- Уже доплела! – сказала я. – Надевай на голову и пошли.
- Все-таки заниматься?.. – грустно вздохнула Карпухина, послушно надевая венок.
- Нет, не заниматься, успокойся. – утешил я ее. – Но есть тут одно дело…
Карпухина встала, отряхивая свое просто сшитое клетчатое платье с белым отложным воротником.
Хорошо, что я не Генка Хряпин, влюбленный в нее по самые уши!.. Потому что он сейчас потерял бы дар речи – так была прекрасна в своем изящном платье чуть выше колен, белых носочках и с венком на голове двоечница и потенциальная второгодница Людмила Карпухина!..
- За мной! – сказал я ей. И мы пошли к Хряпину.
Он сидел на прежнем месте, теребя в руках свои листочки со стихами.
Увидев Людку, Генка открыл рот и вытаращил глаза.
Он точно потерял дар речи!..
Карпухина хихикнула.
- Садись! – приказал я ей. – Генка, давай!..
- Что давать?.. – едва смог пролепетать Генка.
- Стихи свои давай!..
Генка несмело протянул листочки Карпухиной, и она машинально взяла их в руки и принялась читать.
Сначала она читала с непонимающим видом, потом стала читать очень внимательно, шевеля губами.
А потом ее глаза вдруг расширились, рот приоткрылся, лицо порозовело. В чем-то Карпухина стала очень похожа на Генку.
У них теперь было одинаковое выражение лица!..
Она прочитала «стихи» на первом листке. Потом «белые стихи» на втором. Потом снова принялась читать первый листок. Потом опять второй. И снова первый. И второй. И первый. И второй!..
А потом Карпухина вдруг подняла голову, уставилась в лицо Генка блестящими глазами и пролепетала:
- Геночка! Ты и правда это все сам сочинил?.. Для меня?..
- Сам! – прошептал Генка, заливаясь краской. – Для тебя!.. Тебе понравилось?..
- Да!! – сказала Людка. – Как же мне могло не понравится! Это же гениально!.. И вообще!.. Никто не писал мне стихов раньше! Никто не писал мне таких стихов! Никто не писал мне так!..
- Правда?..
- Правда!.. Сашка Носов из девятого «А», этот балбес-переросток, недавно предлагал мне заняться сексом у них на даче, пока родителей нет, сосед Мишка Зваров все пытался мне облапить, пока не получил ногой по одному месту. Теперь обходит меня за два километра!.. Васька Тихонов из десятого «Б» все зовет меня к себе домой, тоже пока родителей нет, чтобы показать, как он говорит, «интересный фильмец». Представляю, что у него там за фильмец!.. А ты!.. Ты хочешь стать для меня вселенной! Ты готов спасти меня в засуху, чтобы я расцветала!.. Ты хочешь, чтобы мне среди тебя было питательно и безопасно!..
- Вкусно и безопасно! – пробормотал Хряпин, хлопая глазами, но не смея поднять их на Карпухину.
- Неважно!.. Важно другое, что ты – настоящий!
- Настоящий?..
- Да! Настоящий мужчина! Ты.. Ты мужчина моей мечты!.. Я знаю, ты даже можешь совершить подвиг ради меня. Ведь можешь же, правда?..
- Могу! – твердо ответил Генка, поднимая голову и встречаясь глазами с Карпухиной.
- Генка, будь осторожен! – громко сказал я.
Но он меня не услышал. Они оба меня сейчас не слышали.
Они сейчас молчали и смотрели друг на друга.
Но как они смотрели!.. Этого словами не передать. Они не просто смотрели. Они перетекали друг в друга!.. Они растворялись друг в друге!.. Они становились единым целым!..
А потом они принялись двигаться по диванчику друг другу навстречу, хотя я не заметил, чтобы они шевелились. Их просто притянуло друг к другу неведомой силой!.. И, оказавшись совсем рядом, они взялись за руки, молча продолжая краснеть друг на друга.
В общем, на моих глазах между ними начала разгораться любовь, бесконечная и безудержная, то есть та самая, которой покорны все возрасты, а также пространство, время и материя в любом ее состоянии.
Вот тебе и ужасный конец!
Нет, это не конец. Это грандиозное начало!..
И я тихо удалился, оставив влюбленных вдвоем.
Но скажу честно – при этом я размышлял, какую бы педагогическую пользу извлечь мне из этих вот изменившихся обстоятельств?..
Я же ведь не забыл о своей воспитательной ответственности по отношению и к Карпухиной и к Хряпину!..
И теперь на мне была и еще одна ответственность – я должен был оберегать и охранять их любовь!..
М-да, знаете ли!..
Тут мои размышления прервала дежурная по школе.
- Студеницын! – радостно воскликнула она. - Как хорошо, что я сразу тебя нашла! Тебя Амалия Захаровна разыскивает!..
И я отправился к директору нашей школы.

5
Амалия Захаровна нервно расхаживала по своему кабинету.
- Ярослав! Наконец-то!.. – сказала она, едва я вошел в кабинет. – Ты мне очень нужен!.. Только что мне сообщили: мадам Горгона, я имею в виду госпожу Пинчукову, нанесет нам визит завтра в 11.00. И ты должен выдать ей такой номер во время концерта, чтобы она размягчилась до нужной кондиции!.. Там, конечно, соберуются самые лучшие силы нашей художественной самодеятельности, но главная надежда – на тебя!.. Иначе с окончанием строительства бассейна у нас будут большие проблемы.
- А у вас?.. У вас не будет проблем?.. Вас не уволят?..
Амалия Захаровна хищно улыбнулась, блеснув прекрасными крепкими зубами.
- Пусть только попробуют!.. Не посмеют. У меня прочные позиции. Но, конечно, приятного будет мало. Припомнят мне и наши пальмы в уголках отдыха, и диванчики, и даже наши три класса информатики!.. У других нет, а у нас, видите ли, есть! На каком основании?..
- А на каком?..
- А на таком, что я ради нашей школы костьми лягу, но добьюсь того, чтобы здесь были созданы все условия для обучения и воспитания подрастающего поколения!
- Не надо костьми!.. – попросил я. – Вы еще совсем молодая!..
- Не волнуйся. Это выражение такое! – успокоила меня Амалия Захаровна.
И она посмотрела на меня испытующе.
- Я тебя еще вот зачем пригласила… Тут мне добыли досье на госпожу Пинчукову. На диске. Хочу тебе показать. Но вот думаю, может быть, не надо тебя напрягать сверх меры?..
- Надо! – сказал я. – И почему это сверх меры?.. Противника нужно изучить заранее и со всех сторон.
- Молодец! – заявила Амалия Захаровна. – Уважаю решительность!.. Давай, садись рядом, вот диск. Включай. А я еще раз посмотрю.
И мы с компьютера Амалии Захаровны принялись смотреть подготовленное кем-то досье на мадам Горгону.
«Кто такая госпожа Пинчукова?.. – спрашивал ехидный голос за кадром, пока шел видеоряд. – Откуда она взялась?.. Вспомним историю. Елене Павловне Пинчуковой сейчас едва за тридцать. Десять лет назад она окончила экономический факультет местного университета, и начала свою профессиональную карьеру в строительном тресте номер семь, в то самое время, когда этот трест приближался к окончательному развалу. И это именно молодая специалистка Пинчукова сумела разработать такую стратегию действий, которая позволила тресту выбраться из патовой ситуации, нарастить обороты и войти в первую пятерку строительных компаний нашего города. За счет чего это произошло?.. В первую очередь за счет избавления от непрофильных активов. Два детских сада, лагерь отдыха, собственный дом культуры – все было передано на баланс муниципалитету. Работники этих учреждений были очень недовольны, поскольку резко потеряли в зарплате и лишились многих других благ. Но зато седьмой трест не только выжил, но и нарастил обороты, получил несколько новых площадок под строительство и закончил тот трудный год с прибылью. Неудивительно, что после превращения треста в ЗАО, именно госпоже Пинчуковой акционеры предложили занять пост председателя правления. Ей было тогда всего лишь двадцать четыре года!..
Еще три года у нее ушло на то, чтобы и еще более укрепить позиции ЗАО «Седьмой трест» и свои собственные позиции в компании. Решительно и совершенно безжалостно мадам Горгона избавлялась от всех тех, кто не был готов работать, как она сама, по двадцать часов в сутки и без выходных. Зато в результате она собрала крепкую и верную команду единомышленников, готовую ради нее на все.
Ну а затем, в возрасте примерно двадцати семи лет, у госпожи Пинчуковой разыгрался аппетит. Она скупает компанию за компанией! Она выигрывает конкурс за конкурсом! ЗАО «Седьмой трест» получает лучшие площадки, потому что предлагает лучшие проекты, наращивает объемы строительства и совершает новые приобретения. Буквально на днях «Седьмой трест», а фактически сама госпожа Пинчукова приобрела компанию «Марс-8», известную у нас своей благотворительной деятельностью. Надо полагать, теперь о ней придется забыть…»
- Это ведь «Марс-8» начал строить у нас бассейн?.. – нажав на паузу, спросил я у Амалии Захаровны.
- Да!.. – кивнула Амалия Захаровна.
Я нажал на воспроизведение.
«Но какова, однако, Елена Павловна Пинчукова как личность?.. Любит ли она кого-нибудь?.. Испытывает ли она к кому-нибудь искреннюю привязанность?.. Способна ли она на великодушие, на спонтанные человеческие поступки?.. Или все ее устремления направлены только на извлечение прибыли всеми возможными способами?.. Мы не знаем ответов на эти вопросы. Может быть, когда-нибудь мы их получим…»
- Да уж.. – сказал я, вновь нажимая на паузу и вглядываясь в лицо мадам Пинчуковой на экране монитора. – Такую попробуй доведи до кондиции…
Пожалуй, мадам Пинчукову можно было бы назвать красивой. Но это была холодная красота. Красота твердого гранита. Красота льда, замороженного до температуры абсолютного нуля. Бесчувственная красота хорошо отлаженной и безукоризненно работающей машины.
- Ты уже сомневаешься?.. – обеспокоенно спросила Амалия Захаровна. – Ты не уверен в успехе?..
- Я сделаю все, что смогу! – сказал я. – И даже больше!..
- Ну вот и замечательно!. – улыбнулась Амалия Захаровна. – Может быть, тебя отпустить сегодня домой?.. Чтобы ты отдохнул, настроился как следует?.. И завтра тоже можешь не приходить рано утром. Можешь придти сразу к одиннадцати, к началу визита.
- Нет, не стоит нарушать распорядок жизни, даже из-за госпожи Пинчуковой. – отказался я. – Это будет неправильно! Ну кто она, в принципе, такая?.. Бизнесвуман?.. Так их полно таких!.. Одной больше, одной меньше, подумаешь!..
- Молодец! – вновь воскликнула Амалия Захаровна. – Мужчина! Вот за что я тебя уважаю. За решительность, целеустремленность и бесстрашие!.. И артистизм, разумеется.
Эх, знала бы Амалия Захаровна, что сейчас мне помогал именно артистизм. В душе я вовсе не был таким спокойным и уверенным, каким сумел ей показаться!..

6
В общем, домой я вернулся весь во власти тяжелых мыслей.
Зато настроение у мамы было самое что ни на есть распрекрасное. Пока я был в школе, она была дома, и, по ее словам, успела переделать кучу дел. А еще у нас очень вкусно пахло только что испеченным тортиком. Мама на тортики большая мастерица! Просто раньше у нее никогда не хватало на них времени.
- Так, это что у нас за лицо?.. – улыбаясь легкомысленной улыбкой, осведомилась мама. – Опять проблемы?..
Я только молча кивнул в ответ, расшнуровывая ботинки.
- Но я надеюсь, это не твои проблемы?..
- Не мои. Но имеют ко мне самое прямое отношение!.. – сказал я с еще более тяжелым вздохом. – Любовь, морковь, и улыбка Медузы-Горгоны. Точнее, никакой улыбки у нее нет. У нее оскал!..
- Фи, подумаешь! – почти пропела мама и махнула рукой. - Не бери в голову! Забудь о проблемах до поры до времени!.. Предоставь им возможность побыть наедине с самими собой!..
- Так если предоставить их самим себе, они же начнут… это… усугубляться!.. – возразил я.
- Не начнут. Мы их не очень надолго оставим в покое. – заявила мама уже не легкомысленно, а твердо. – Это просто тактика такая. Они подумают, что их оставили в покое насовсем и расслабятся. Вот тут-то мы за них и возьмемся с новой силой!..
- Интересно… - пробормотал я.
- И еще как!.. А вот тебе, кстати сейчас покой еще нужнее!.. Все, разулся?.. Пойдем. Я тебе кое-что приготовила.
Мама взяла меня за руку и повела в мою комнату.
Что-то я не помню, чтобы она в последнее время водила меня куда-нибудь вот так, за руку!..
В моей комнате, на ручке одежного шкафа, на плечиках, висело очень симпатичное ярко-оранжевое платье с рассыпаными по всему полю ромашками. Оно было сшито очень просто, свободно, без воротника и с рукавчиками-крылышками. В общем, это было очень удобное повседневное платье, которое с удовольствием надела бы любая маленькая девочка.
Или маленький мальчик – лет сто назад.
- Помнишь о нашем уговоре?.. – спросила мама.
- Да… - сказал я.
- Платье нравится?..
- Симпатичное… - сказал я.
Платье мне и вправду очень понравилось, но в моей голове все еще крутились переживания сегодняшнего дня.
Мама посмотрела мне в глаза очень внимательным, проникновенным взглядом.
- Ничего-ничего, сейчас я тебя раздену и переодену, и все будет хорошо-хорошо!.. – утешающе сказала она.
Она сказала это таким голосом, что я поверил ей сразу на все сто, и мое настроение стало подниматься. Я вновь вздохнул, но уже с другим чувством.
Мама раздела меня буквально в миг, и вот уже я стоял перед ней совсем голый, даже без носков.
- Так, теперь давай-ка оденем вот эти трусики! – проворковала мама, растягивая в руках очень милые девчачьи пышные панталончики. Они были на широких резинках и с оборками, очень похожие на те, которые я надевал вчера, когда был в образе Мишель. Только эти панталончики были не такие длинные, как те, зато белоснежные и подшитые почти таким же кружевом.
– Ну, правую ножку… - скомандовала мама. – Теперь - левую… Тянем-потянем, расправляем!.. Вот как хорошо! Правда, маленький?..
Я только молча кивнул головой, но уже не потому, что был во власти проблем.
Просто эти трусики, и не только сами трусики, конечно, произвели на меня волшебное действие. Все переживания сегодняшнего дня будто бы смыло мощной волной нежности, которая исходила от маминых слов, маминой интонации и рук, которыми она так ласково надевала эти трусики на меня!..
Мама вновь взглянула на меня все тем же проникновенным взглядом.
- Ну вот, я вижу, нам уже лучше!.. А теперь - платьице. Дома тепло, так что обойдемся без нижней сорочки.. Ручки вверх!..
Я послушно и радостно поднял руки, и по моему телу скользнула легкая ткань платья.
Оно оказалось довольно коротким, его подол прикрывал трусики не больше, чем на мою ладонь.
- Такое короткое… - пробормотал я.
- Ничего-ничего, зато очень удобное. Не стесняет движений!.. Да и кого тут стесняться?.. Меня?.. Ну-ка, крутанись!..
Я крутнулся, как волчок. Платье взметнулось вверх, открывая трусики полностью. Меня обдало прохладой. И это было очень, очень приятное ощущение!..
Я засмеялся, от радости и облегчения, потому что этот поток воздуха окончательно сдул все мои дневные переживая!..
Мама засмеялась вместе со мной.
А потом она наклонилась, подхватила меня и подняла на руки!.. Как будто я был совсем маленький и совсем легкий.
Я обнял ее и положил голову ей на плечо. И так мы с ней постояли несколько минут. При этом мама слегка покачивалась из стороны в сторону, покачивая и меня тоже и нежно похлопывая меня по попе.
Она всегда делала так раньше, когда я и в самом деле был совсем маленьким. Только тогда я был не в платье, а в штанишках. Или в пижаме. Или совсем голый, потому что когда я был маленький, я часто разгуливал по дому голышом. «Принимал воздушные ванны» - как говорила мама.
- Тебе не тяжело?.. – спросил я, наконец.
- Ни в коем случае! – ответила мама. – Я могу держать тебя так целую вечность!..
- Нет, вечность не надо! Ты же все равно устанешь…
- Ну тогда давай оденем еще носочки, тапочки и пойдем обедать!..
Мама усадила меня на кровать и ловко одела мне на ноги оранжевые носочки с оборками. Очень симпатичные!.. Раньше таких носочков у меня никогда не было.
А потом я обул свои мягкие тапочки-кролики, и мама, вновь за руку, повела меня на кухню, обедать. Мы шли с ней медленно, прекрасно понимая друг друга без всяких слов и старясь подольше растянуть удовольствие этого движения рядом, рука в руке, так, как мы ходили с ней давным-давно, когда я был маленький, и мы гуляли с мамой где-нибудь в сквере или в парке.
Поэтому довольно короткий путь от моей комнаты до кухни оказался на этот раз очень длинным, долгим и удивительно приятным.
Даже, я бы сказал, каким-то волшебным.
Почему так случилось?.. Неужели это обыкновенное детское, простое, хотя и очень красивое платье так обострило мои ощущения?.. Так, что я стал чувствовать оттенки переживаний, которых просто не мог чувствовать раньше?.. Или, может быть, это платье помогло мне избавиться от долгой, долгой усталости, накопившейся в течение последних лет моей очень «взрослой», ответственной жизни, полной исполнения всевозможных обязанностей по отношению к разным людям?..
Боже мой, мне ведь всего десять лет, и только три года из них я учусь в школе, но каждый год из этих трех стоит нескольких лет. Уж очень у меня насыщенная жизнь!..
Конечно, я вундеркинд, таким родился, но даже вундеркинд нуждается в отдыхе от тяжких трудов не столько даже на свое, сколько на всеобщее благо!..
И мама создала самую лучшую, великолепную и особенную возможность для этого отдыха. И не только для отдыха, но и для нашего с ней замечательного общения.
Я улыбнулся сам себе.
Моей руке было очень тепло в маминой руке, а мое платье, легенькое само по себе, дарило мне такую свободу, что я чувствовал себя настощим ангелочком. Мне бы еще крылышки, и я бы веселым воробышком вылетел из окна нашей квартиры прямо в весеннее небо!..
И, самое главное, в этом платье я был сейчас самим собой и чувствовал это особенно отчетливо.
Конечно, вчера я тоже был в платье, но вчера я был в образе Мишель, и потому не мог ощущать себя – собой.
А сейчас…
Я взглянул в лицо маме и улыбнулся уже специально для нее.
Мама улыбнулась мне в ответ.
- Мамочка, спасибо!.. – тихо сказал я ей.
- Пожалуйста, малыш! – так же тихо ответила мне мама. – Все для тебя!.. Все для того, чтобы тебе было хорошо!..
И тут наш долгий путь кончился.
Мы вошли в кухню и оказались в царстве волшебных запахов.
Я вмиг почувствовал буквально зверский аппетит.
Нет, зверский голод!..
Такого голода у ангелочков не бывает!..
Такой голод бывает только у волчат, растущих не по дням, а по часам.
- А что у нас на обед?.. – с волнением спросил я.
- Суп-лапша на курином бульоне, котлетки, причем на гарнир – твое либомое картофельное пюре, и еще пирожки с капустой, и вишневый кисель, а на дессерт – маленький, но зато очень миленький медовый тортик!.. – гордо перечислила мама.
- И когда ты только успела столько всего приготовить?. – удивился я. И решительно заявил: - Я съем все!..
- Всю кастрюлю супа?.. Все блюдо пирожков?.. Все котлетки?!.. – поддела меня мама.
- Да запросто!.. – лихо сказал я.
И мы засмеялись.
..Конечно, все это я не съел. Но этот обед был одним из самых плотных в моей жизни!..
А мамин торт был просто неописуем. Словами его вкус передать невозможно!..
После обеда мама откуда-то извлекла два фартука, для себя и для меня, и мы с ней дружно убрали со стола и помыли посуду.
- А теперь уже с чистой совестью и полным желудком мы можем заняться своими делами!.. – сказала мама. – У тебя, например, что там по плану?..
- На первом месте уроки, конечно. Но сегодня у меня их не так уж и много.
- Часа на два хватит?..
- Думаю, да. А почему ты спрашиваешь?..
- Потому что лично мне нужно примерно два часа, чтобы закончить то, что я начала!..
- А что ты начала?.. Эскизы платья для Анжелы?..
- И не только эскизы!.. – загадочно сказала мама. – Не торопись, все узнаешь в свой срок!..
И мы с мамой занялись своими делами.
Правда, прошло гораздо больше двух часов, пока я сделал все домашнее задание. Обычно я все задачи, уравнения и правила щелкаю как орешки, но на этот раз все вообще решалось как будето само собой.
Опять, видимо, волшебное платье помогало!.. Но если серьезно, то дело, конечно, в хорошем настроении, в котором я сейчас находился.
Покончив с уроками, я тихонько прошел в мамину комнату.
Она, сидя за своим рабочим столом, что-то шила, причем не на машинке, а вручную. Иголка так и мелькала в ее руках. Что именно она шила, мне было не видно, потому что мама сидела ко мне спиной.
Мне очень хотелось к ней подойти, прижаться, обнять ее, потереться щекой о ее плечо… И я знал, что она будет очень рада, если я к ней сейчас подойду.
Но я решил потерпеть и дождаться, пока мама закончит свою работу.
Я вернулся в свою комнату и занялся ревизией своих игрушек, к которым уже давно не прикасался.
Как-то мне в последнее время было не до игрушек!..
У меня много было всяких зверюшек, машинок, моделей, самолетиков и всего прочего, но, просмотрев все свои запасы, я подумал, что чего-то явно не хватает. Чего-то такого, что именно сейчас было бы как нельзя кстати!..
И не только чего-то. Мне сейчас, в окружении своих игрушек, не хватало и кого-то!..
И тут в комнату заглянула мама.
- Ну что, ты готов?..
- К чему?..
- Я собираюсь к Супрунковым, надо показать им то, что я сделала. И я бы хотела, чтобы ты поехал со мной.
- Ну, тогда мне, наверное, надо переодеться?..
- Зачем же? Ты можешь ехать в этом платье. Оно хотя и простенькое, но очень симпатичное, и в нем запросто можно идти в гости. Тем более, что вчера ты был у Супрунковых тоже в платье, и будет очень странно, если сегодня ты вдруг явишься к ним в штанах!..
Я посмотрел на маму с некоторым сомнением. Как-то уж очень хитро она все развернула!..
- Вчера я был в образе Мишель. А сегодня…
- Сегодня никаких образов не нужно. В этом платье ты прекрасен сам по себе.
- Но оно такое короткое…
- Вот и замечательно!.. – вновь уж как-то очень легкомысленно воскликнула мама. И добавила торжественным голосом: - Свобода движений превыше всего!..
Ее настроение вдруг передалось и мне.
Действительно, подумал я, а что тут такого – отправиться в гости в платье, как будто это самая обычная одежда?.. Тем более к людям, с которыми мы так хорошо поладили в прошлый раз!..
Тут же мне в голову пришла еще одна мысль.
Я улыбнулся.
- Вчера Анжеле очень хотелось увидеть мои трусики. – сказал я. – А сегодня ей не нужно будет прилагать для этого никаких усилий. При каждом моем движении их видно и так!..
- Тебя это беспокоит?..
- Совсем нет. Лишь бы это не беспокоило Зинаиду Иосифовну.
- Ну, это вряд ли. – махнула рукой мама. – Что она, детских трусиков не видела, что ли?.. Так, ладно, банты сейчас я тебе заплетать не буду, некогда. Но для маскировки от посторонних глаз оденем тебе вот этот плащик и панаму...
И мама как волшебница извлекла из шкафа исключительно девчачьего покроя плащик-разлетайку и панаму из мягкой ткани, края которой можно было выгнуть как угодно.
- И откуда только ты все это берешь?.. – удивился я, послушно вставляя руки в рукава плащика.
- Я это не беру! Я это все шью сама!.. – гордо сказала мама. – Этот плащик висел у меня в шкафу в почти готовом виде, оставалось только вшить рукава и пришить пуговицы. Ну а панама… Хм, не помню, откуда она взялась... Может быть, действительно она возникла сама, по волшебству?..

7
Перед выездом мама позвонила Супрунковым по телефону, и Зинаида Иосифовна с Анжелой нас уже с нетерпением ждали. Папа-Супрунков был, как всегда, на своей важной работе в банке.
Увидев, как я одет, Супрунковы только переглянулись и улыбнулись.
- Какой хорошенький плащик! – воскликнула Анжела. – Какое хорошенькое платье!.. Ты сегодня опять работаешь моделью?.. Или это уже твой новый сценический костюм?..
- Нет, это мое собственное платье. Просто я так отдыхаю.
- В платье?.. Классно! Мне тоже больше нравится носить платья, чем шорты и все прочее.
В самом деле, сегодня Анжела была в легком платье из голубого ситца в белый горошек. Платье было довольно длинное, и в нем она выглядела старше, чем я в своем коротком малышовском платье.
Анжела подумала, очевидно, о том же.
- Вчера ты выглядел как-то по-другому. – сказала она. – А сегодня… Сегодня ты одет как маленькая девочка!..
Я похлопал глазками и сделал наивное лицо, в самом деле как у маленькой девочки. И еще руками я как бы смущенно затеребил подол своего платьица.
Анжела хихикнула, и, помявшись, спросила мою маму:
- А трусики у него там тоже такие… фантазийные?..
- Ой, какие же там у меня трусики?.. – подыграл я ее интересу. – Надо срочно посмотреть!..
И, приподняв подол платья, принялся с преувеличенным вниманием разглядывать свои резинки и оборки. Само собой, они сразу стали видны и Анжеле.
Искоса взглянув ей в лицо, я увидел, как оно порозовело.
Но вздохнула Анжела с облегчением. Еще вчера ей так хотелось увидеть, что же у меня там надето под платьем!.. Вот я и пошел ей навстречу. Чтоб не мучить человека секретами...
Наши мамы переглянулись, и Зинаида Иосифовна сказала Анжеле:
- Ну, увидела наконец-то!.. Довольна теперь?..
Анжела снова хихикнула, но кивнула головой и вправду с очень довольным видом.
- Они такие хорошенькие... – пробормотала она. – Я тоже такие хочу!..
- А мы попросим Татьяну Ивановну, и она тебе сошьет. Сошьете, Татьяна Ивановна?..
- Запросто!.. Хоть целый десяток.
- Договорились! – воскликнула Анжела. – Десяток! И чтобы все были вот такие же, фантазийные и разные!..
- Все-то у тебя хорошенькое!.. – заметил я.
- Конечно. А самый хорошенький – это ты!.. – вдруг сказала Анжела. – Так и хочется взять тебя на ручки!..
И вот тут я почувствовал, что краснею. С чего бы это?.. Раньше ни в каких ситуациях я не терял самообладания!.. Я даже не сумел найти остроумную реплику на это заявление Анжелы.
Надо же – «взять на ручки!..» Сама такого же роста и возраста, как и я, и вдруг – «на ручки!..»
В то же время слова Анжелы вызвали во мне какое-то очень приятное чувство. Хорошо стало у меня на душе. И сердце забилось с каким-то новым ритмом…
Тут я поймал мамин взгляд. Она смотрела на меня с мягкой улыбкой, и было понятно, что она читает мое состояние как открытую книжку.
- Для твоих ручек Слава будет, пожалуй, тяжеловат! – заметила Зинаида Иосифовна.
- Ничего, я сильная! – бодро заявила Анжела.
- Ну, на Славу насмотрелись, теперь давайте посмотрим, что у меня в этой сумке. – сказала моя мама.
Анжела взглянула на мамину сумку с недоверием.
- Неужели там уже готовое платье?.. Сумка такая маленькая!.. А оно там не помялось?..
- Ну, во-первых, там не одно платье, а несколько! – сказала мама. – Целых пять. И я тебя уверяю, они не помялись.
- Целых пять!.. – изумилась Анжела. – Как же они там уместились?!..
- Очень просто!.. Давайте пройдем туда, где есть стол.
Мы все прошли в комнату, в которой все вместе беседовали вчера - в ту самую комнату, где я показывал нашим хозяевам сценку с «формидабль садовником».
Здесь мама поставила свою сумку на стол, и извлекла из нее…
Пять одинаковых маленьких кукол, на каждой из которых было надето нарядное платьице!.. Мама усадила всех кукол полукругом на стол, и я подумал, что Анжеле будет довольно трудно выбрать одно платье из пяти.
Ведь все вместе эти кукольные платьица, а точнее, модели, составляли ансамбль, или, как говорят кутюрье, «единую коллекцию». То есть между ними всеми было что-то общее, хотя все они были разными. Впрочем, описать их в деталях я не возьмусь. Знаний не хватает!.. Хотя и мне было ясно, что платья сделаны очень смело, необычно, ярко. Покрой их был одновременно и простой, и выразительный. Какие-то диагональные линии. Какие-то геометрические рисунки. И тут же – мягкие окружности. И аппликация. И удивительные сочетания красок
Поэтому каждое платье было по-своему привлекательным.
- Какая… какая прелесть!.. – восхищенно прошептала Зинаида Иосифовна. – И когда только вы их успели сшить?!..
А Анжела только и смогла, что воскликнуть:
- Ах!..
И, открыв рот, она вытаращила глаза, прижала руки к подбородку и замерла, как изваяние, уставившись на этих кукол в платьях.
На какое-то время она явно потеряла дар речи.
Мы тоже замерли, не двигаясь и почти не дыша, чтобы дать ей возможность прийти в себя.
- Какие… Какие они чудненькие!.. – пробормотала, наконец, Анжела, протягивая руки и осторожно прикасаясь к платьицу каждой куколки. – Какие они красивенькие!.. Какие они!..
И Анжела вновь замолчала, глубоко дыша.
- Ну, я думаю, ты должна выбрать из этих пяти какое-то одно!.. – сказала Зинаида Иосифовна.
- Что, вот так сразу?.. – растерянно пробормотала Анжела. – Одно из пяти?!.. Вот так сразу я не могу!.. Мне надо подумать.
- Ну, думай! – пожала плечами Зинаида Иосифовна. – А мы пока с Татьяной Ивановной и Славой пойдем в столовую. Я угощу их чем-нибудь вкусненьким!..
- Нет, Слава пускай со мной останется! – быстро сказала Анжела. – Вам и так будет о чем поговорить вдвоем!..
- Почему это он должен оставаться с тобой?.. Что он будет с тобой делать?..
- Он поможет мне думать и выбирать, вот.
- Как же это у него получится, интересно?.. – спросила Зинаида Иосифовна с иронией. – Это ведь не ему предстоит идти на утре… то есть на выпускной бал, а тебе. Это не для него предназначается какое-то из этих платьев, а для тебя!..
- Между прочим, в таком платье он тоже смотрелся бы очень даже ничего!.. – вдруг сказала Анжела.
И опять хихикнула.
Зинаида Иосифовна вздохнула.
- Вот она, возможность выбора!.. – сказала она, обращаясь к моей маме. – Надо было сделать всего одну модель, и никаких проблем бы не было!..
- Всего одну модель?.. – повторила мама. – Нет, это не в моем стиле! К тому же это было бы и не профессионально.
Зинаида Иосифовна вновь повернулась к дочери.
- Все-таки мне страшно интересно, чем же Слава поможет тебе в выборе?..
Анжела думала недолго.
- А мы сейчас возмьмем всех этих куколок и поиграем с ними. И все станет ясно!..
И Анжела тут же осторожно взяла со стола трех кукол из пяти.
Осторожно держа их в руках, она сказала:
- А ты, Славочка, возьми вот этих двух. Все, пошли.
Повернувшись к нашим мамам, она сказала:
- Вы тоже идите, идите в столовую! Поболтайте там о своем, о женском, то-се… Чайку попейте. А мы тут со Славой сами разберемся!..
Зинаида Иосифовна пожала плечами.
- Ну, пусть будет так. Пойдемте, Татьяна Ивановна.
И наши мамы пошли в одну сторону, а мы – в другую.

8
Комната Анжелы была обыкновенная, девчачья. Обои в пупсиках, теплого оттенка шторы на большом окне, мягкий цветастый ковер на полу, красивые шкафчики, уютные стульчики, удобный стол с комьютером…
Но вот кровать… Она меня просто поразила.
Это была кровать принцессы из сказки.
Она была сделана в совершенно другом стиле, чем вся остальная мебель здесь, но было ясно видно, что это ее ничуть не беспокоило.
Потому что она была тут самая главная, и это не она, а вся остальная мебель должна была стараться гармонировать с ней.
Кровать эта была с балдахином, с резными украшениями, и даже с фигурками ангелочков по четырем ее углам. Ангелочки, очевидно, были призваны для того, чтобы охранять сон Анжелы.
В общем, эта кровать явилась сюда откуда-то из восемнадцатого века.
«Ангелочки для Анжелы…» - произнес я про себя, глядя на их упитанные розовощекие мордашки.
Кровать была укрыта полупрозрачной тканью, и сначала я подумал, что мне показалось, но, присмотревшись, явственно разглядел, что ткань одеяла и подушек была усеяна серебряными коронками – так, как это могло быть у настоящей принцессы.
А еще эта кровать была на колесах!.. На больших широких колесах, и ее, наверное, можно было катать по всему полу.
Перехватив мой удивленный и восхищенный взгляд, Анжела сказала:
- Нравится тебе моя кроватка?.. Мне ее сделал папа. То есть ее сделали по его заказу, когда мне было пять лет.
- А ее правда можно катать?..
- Можно. Только она катается сама. Там есть специальный моторчик, и пульт управления. Когда мне хочется, я нажимаю на кнопочку, и езжу по комнате туда-сюда. Колеса большие и ковер им не мешает. А еще там есть укачиватель.
- Укачиватель?..
- Да. Я нажимаю на другую кнопочку, и кровать начинает качаться. Как колыбелька. Или как кораблик. Я представляю себе, что плыву по морю и незаметно засыпаю. А потом моторчик выключается сам собой. Ну, там стоит такой специальный таймер. Можно включить укачиватель на пять минут, на десять. Или больше, если хочется.
- Классно!.. Наверное, твой папа очень тебя любит.
- Конечно. Как и мама, конечно. А я очень люблю их. Они оба у меня просто необыкновенные!.. – сказала Анжела.
У нее сделалось мечтательное лицо.
Но, тут же встрепенувшись, она сказала:
- Так, давай-ка посадим куколок вот сюда, за этот маленький столик. Смотри, как твоя мама угадала! Эти стульчики очень хорошо им подходят!..
Анжела принялась рассаживать кукол на игрушечные стульчики.
А я вдруг подумал, что мне очень нравится на нее смотреть и слушать ее.
Конечно, Людка Карпухина была прекрасна и вообще, и в особенности в своем венке из подснежников. Но Карпухина была моей заботой и временами даже обузой. При виде ее мной овладевало чувство долга, и я уже не мог думать о ее красоте, и даже просто о ее внешности. Больше того, очень часто мне хотелось взять, и как следует отшлепать Карпухину, несмотря на ее красоту, рост и возраст.
И я точно знаю, что если бы дело дошло до этого, я бы не думал, красивая там попа у Карпухиной или нет – я бы просто наподдал ей как следует!.. Ну, чтоб хотя бы немного уменьшить количество пустого пространства у нее в голове.
С Анжелой – совсем другое дело.
Во-первых, она была в полном соответствии со своим именем ангельски красива. Во-вторых, мне хотелось смотреть на нее бесконечно, и при этом мной овладевало вовсе не чувство долга, а совсем другое чувство, от которого мне делалось как-то очень тепло и свободно. Ведь, в-третьих, в Анжеле было что-то такое, что очень мне подходило, что тянуло меня к ней и объединяло нас обоих.
«Интересно, - подумал я. – Она чувствует то же самое, или?..»
Почему-то мне страшно захотелось узнать ответ на этот вопрос. Но задать его напрямую, и вот так сразу, во время нашей второй встречи, я не мог. Ответ на него должен был прийти сам собой, он должен был сложиться в единую картинку, как мозаика, а изначальными элементами этой мозаики должны были стать слова, взгляды, мысли, произнесенные вслух и не произнесенные, а еще разные события, улыбки, игры, встречи и расставания…
Нет, пусть будут только встречи, расставаний не нужно.
Впрочем, без расставаний не может быть и встреч…
Вот так я углубился в свои мысли, держа в руках двух кукол в нарядных платьях-моделях, сшитых моей мамой, в то время как Анжела усадила на стульчики тех трех кукол, которые были у нее в руках.
Присев перед игрушечным столиком на корточки, она посмотрела на меня и сказала:
- Ну, что же ты?.. Давай их сюда!..
Я посмотрел Анжеле в глаза. И она спокойно ответила мне взглядом. Она сказала мне этим взглядом что-то такое, что подарило моей.. нашей?.. будущей мозаике сразу несколько очень важных элементов.
Больше того, мне стало ясно, что она понимает!..
Она понимает меня. Она понимает все, о чем я думаю, и все, о чем я начинаю мечтать.
Потому что и она думает и мечтает о том же самом.
И, успокоившись, я улыбнулся, подошел ближе и тоже присел на корточки рядом с Анжелой.
Анжела сначала поправила подол моего платья, и только потом взяла у меня из рук кукол.
- Вот мы посадим их сюда, и пусть они сидят, в ожидании праздничного обеда!..
- А чем мы будем их угощать?.. Печеньем? Конфетками?..
- Тортиком!.. Вот.
И Анжела вытащила симпатичный пластмассовый тортик, который даже разделялся на дольки.
Большое блюдце с тортиком она поставила посередине стола, а пять долек из него разложила на маленьких тарелочках перед каждой куклой. Рядом она поставила маленькие чашки с крохотными ложечками.
- Вот! Пусть наслаждаются чаем с тортиком, и ведут светскую беседу.
- О чем они будут говорить?..
- Ну, о чем могут говорить девочки в гостях?.. О своих игрушках, нарядах, домашних животных, родителях, учителях, и еще о глупых противных мальчишках!..
Анжела хитро посмотрела на меня и хихикнула в очередной раз.
- В общем, пусть они пока посидят, а мы займемся кое-чем другим.
Анжела взяла меня за руку и подвела к пуфику.
- Садись. – скомандовала она мне. - Как надо правильно сидеть?.. Вот так, ножки вместе, платьице расправим… Все, сиди, пока я найду что нужно…
- Что?..
- Сейчас узнаешь… Где-то оно у меня тут было… И как раз того самого цвета…
Анжела принялась выдвигать и задвигать ящички в своих шкафчиках.
- Вот, нашла! – обрадованно воскликнула она, показывая мне моток оранжевой ленты. – Точно под цвет твоего платья!..
Вынув ножницы, Анжела отрезала два больших куска ленты и сказала:
- Тебе обязательно нужно заплести банты!.. Ты в таком красивом платьице – и без бантов. Это не-по-ря-а-док!…
И Анжела принялась заплетать мне банты. При этом она приговаривала:
- Так, возьмем расчесочку и причешем маленького... Какие хорошие, какие пышные у нас волосы!.. Еще довольно короткие, правда, но для бантов в самый раз. Так, а теперь сделаем один хвостик, завяжем ленту вокруг.. Заплетаем… Ах, как красиво!.. Как хорошо…
До этого банты, и то один-единственный раз, заплетал себе я сам. Мама мне их потом только поправляла. Так что сейчас был первый случай, когда банты заплетал мне кто-то другой.
И как прекрасно получилось, что этим «другим» стала именно Анжела!..
Руки у нее были, конечно, совсем маленькие по сравнению с руками моей мамы, но они были такие же уверенные, и очень, очень чуткие. Я старался сидеть совсем неподвижно, чтобы Анжеле было удобнее, но не чувствовал при этом никакого напряжения. Наоборот, с каждым движением ее рук мне становилось все лучше.
Нега разливалась по всему моему телу!..
Точно так чувствует себя малыш, когда его ласкает мама, или котенок, когда его гладят, а он от души мурлыкает во всю силу своего мурлыкательного аппарата.
И я тоже взял, да и замурлыкал себе под нос:
- Мурр, мурр, мурр, муррррр…
Руки Анжелы, заплетавшие мне уже второй бант, на миг замерли, а потом она вдруг пропела нежным голоском:
- Ах ты мой котеночек! Мой оранжевый маленький пупсик! Мой солнечный зайчик!..
И, закончив завязывать бант, Анжела наклонилась ко мне, взглянула мне в лицо своими сияющими глазами, и вдруг поцеловала меня в обе щеки, раз и еще раз, быстро и нежно…
Мои щеки сразу обдало жаром, но Анжела, как бы ничего не заметив, уже выпрямилась и сказала:
- Пойдем к зеркалу! Ты обязательно должен на себя взглянуть и оценить мой труд!..
Анжела подвела меня к большому зеркалу-трюмо, и я увидел в нем свое отражение. Банты у Анжелы получились великолепные, большие и красивые. Мне самому ни за что не удалось бы их заплести так красиво.
В то же время в своем коротком платье и с этими бантами я вовсе не был похож на маленькую девочку. Я выглядел тем, кем и был – мальчиком в ярком платье, которое мне очень шло, тут я должен сказать честно. И банты с этим платьем очень даже гармонировали.
А еще банты еще сильнее уменьшили мой возраст. Выглядел я сейчас лет на семь. Или даже на пять. И меня это ничуть не смущало. Наоборот, ощущать себя маленьким мне сегодня было чрезвычайно приятно.
- Ну а теперь пойдем к нашим куколкам! – сказала Анжела. - Им, наверное, уже стало скучно. Надо с ними поиграть!..
И мы принялись играть с Анжелой в куклы. Мы рассказывали им и себе разные истории, придумывали за них вопросы и ответы друг другу, и разные мелкие события игры – в общем, развлекались вовсю.
А еще во время нашей игры я понял, чего не хватало мне сегодня, когда я дома разбирал свои игрушечные запасы – мне не хватало именно кукол!..
«Надо будет обязательно попросить маму купить мне несколько кукол!..» - решил я про себя.
Время между тем текло себе и текло.
- Да что там они делают?.. – наконец удивился я. – Столько времени прошло, а к нам ни разу никто не заглянул!..
- Не волнуйся! – беспечно махнула рукой Анжела. – Они увлеклись беседой!..
- Так увлеклись, что даже про нас забыли?..
- Ничего они не забыли. Просто моя мама соскучилась по настоящему собеседнику!.. По собеседнице, то есть.
- Соскучилась?..
- Да. Дело в том, что за последние годы, как она постоянно говорит, она растеряла почти всех своих старых подруг.
- Почему растеряла?..
- Потому что они перестали общаться с ними как раньше, просто по-дружески. Чуть ли не каждая подруга постепенно переводила разговор на всякие просьбы. Нельзя ли, например, с помощью мамы получить в папином банке кредит, да еще на льготных условиях, нельзя ли решить вот то и это, и так далее, и так далее…
- Моя мама не будет просить у твоей мамы кредиты! – сердито сказал я. – Моя мама вообще никогда и ничего ни у кого не просит!..
- Да что ты так волнуешься?! Конечно, твоя мама не будет ничего просить. Это сразу было ясно. Вот поэтому моя мама и отрывается сегодня с твоей мамой по полной программе!.. Хочешь, пойдем посмотрим?.. Вот спорим, мы войдем, а они нас даже не заметят!..
И мы пошли к нашим мамам.

9
Они все еще сидели в столовой, перед вазочками с печеньем и кофетами, но о чае в своих чашках они, видно, совсем позабыли – так они обе были увлечены очень важным разговором.
Мы, взявшись с Анжелой за руки, остановились в широких сводчатых дверях столовой, и стали молча смотреть на своих мам.
Но они на нас не смотрели.
Они нас даже не заметили!..
- Вот видишь?.. – шепнула мне Анжела. – Вот как они увлеклись своей беседой!..
- Позовем их?.. – шепнул я в ответ.
- Нет. Просто постоим, послушаем и подождем, пока они нас сами заметят.
- Послушаем?.. Но получится, что мы не слушаем, а подслушиваем!..
- Подслушивают – это когда прячутся. А мы не прячемся. Мы вошли, и, как примерные детки не шумим, а спокойно ждем, когда на нас обратят внимание!..
И мы стали ждать и слушать.
- ..Ах, время летит так быстро! – говорила Зинаида Иосифовна. – Десять лет назад мы с Мишей окончили университет, и устроились на работу в один банк. Он сразу же пошел в гору, а я стала скромным клерком. У меня с карьерой ничего не вышло, а вот Миша пошел в гору как ракета. У него блестящий, просто блестящий финансовый ум!..
- Вы им гордитесь?.. – спрашивала моя мама.
- Конечно!.. За десять лет – такой путь!.. Конечно, когда уже через три года он стал управляющим отделением того банка, где мы тогда с ним работали, я уже не могла работать в этом же банке в своей прежней должности. И мы оба понимали, что занять должность повыше я не смогу. То есть, с моим назначением проблем бы не было. Но это было бы неправильно. Ведь у меня нет никаких способностей работать с деньгами!.. Я не умею их собирать и накапливать. Я умею только их тратить!.. И я бросила работу. Я занялась Анжелой. Я забрала ее из садика и посвятила ей все свое время. Правда, моей опекой она была очень недовольна. И в пять лет категорически потребовала устроить ее обратно в обыкновенный детский сад. Я устроила ее в садик рядом с тем домом, где мы тогда жили. Там она быстро выдвинулась в лидеры!.. И во дворе, и в своем садике.
- Вот как?..
- Да!.. Она стала любимицей всех детей нашего двора, и всех нанечек и воспитательниц. Иногда ее даже отправляли на помощь к молоденьким воспитательницам и практиканткам, и Анжела живо наводила в группе порядок!..
«Интересно!..» - подумал я. – «Прямо как я в своей школе!..»
Зинаида Иосифовна гордо улыбнулась и сказала:
- У нее есть эта, как ее…
- Харизма?..
- Да, именно она!.. Прирожденный авторитет!..
- Прирожденный педагогический талант!.. – подхватила моя мама.
А я подумал о том, какая умница моя мама. Другая бы мама тут же стала бы трещать о своем собственном ребенке, обо мне то есть, всячески подчеркивая мои собственные таланты, а моя мама мудро давала возможность выговориться своей собеседнице.
- Да, вот именно, педагогический талант. – кивнула Зинаида Иосифовна. - Но я отчетливо осознала это только вчера.
- Только вчера?..
- После вашего визита мы с Анжелой отправились в наш старый двор. Вы бы видели, как ее там встретили дети, и сверстники, и маленькие!.. Все сбежались!.. Я поняла, как я была неправа, что столько времени не пускала ее туда… А еще я поняла, что моя дочь уже совсем мало нуждается в моей опеке. И даже моем внимании. Скоро она совсем вырастет, и я больше не буду ей нужна. Буду я сидеть одна-одиношенька в своей роскошной квартире и тихо куковать…
Анжела рядом со мной шмыгнула носом. Я взглянул на нее сбоку. Ее глаза подозрительно заблестели…
- Глупости! – решительно возразила моя мама. – Тихо куковать!.. Тоже сказали!.. Во-первых, вы всегда будете нужны Анжеле! Даже когда она станет совсем взрослой. Во-вторых, вы можете заняться чем-нибудь. Ну, не получилось с финансами, получится с чем-нибудь другим!..
Мама вдруг замерла, и удовлетворенно улыбнулась. К ней явно пришла какая-то блестящая мысль.
- Вот что, - сказала она. – Вы сказали, что не умеете накапливать деньги, но зато блестяще умеете их тратить?.. Так и займитесь этим!..
- Ах, ну на что еще я могу их потратить?.. Купить еще одну квартиру?.. Еще один загородный дом? Еще одну машину?.. Съездить еще на десяток шикарных курортов?.. Я вас уверяю, это скучно. Скучно!..
- Скучно?..
- Да! Как раз тогда, когда у нас появились деньги, я поняла, что счастье, действительно, заключается вовсе не в них, а в чем-то другом…
- В чем же?..
- В какой-то гармонии с миром, с самой собой…
- Ну так я же и советую вам для этой самой гармонии начать тратить свои деньги. По-другому тратить. Не на себя. И даже не на свою семью.
- А на что же?..
- На какой-нибудь проект. На благотворительность, например. И у вас будет хороший, классический вариант жизни – муж зарабатывает деньги, жена занимается благотворительностью. Я вас уверяю – вы получите массу удовольствия!..
Зинаида Иосифовна так и замерла!..
- Боже мой!.. – пробормотала она. – Гениально! И как просто!.. Почему я раньше до этого не додумалась?.. Почему я не додумалась до этого сама?..
- Ну, всему свое время! – сказала моя мама.
И тут, повернув голову, она увидела нас.
- А, вот и наши ребенки! – воскликнула она.
- Ой! – воскликнула и Зинаида Иосифовна, взглянув на часы, и тоже повернула голову в нашу сторону. – Какие у нас замечательные дети! Целых два часа они тихонько себе играли, не шалили, дали нам наговориться всласть!..
Зинаида Иосифовна посмотрела на нас с благодарностью.
- Я вижу, в одном из наших ребенков за это время произошли некоторые усовершенствования!.. – с улыбкой сказала моя мама, глядя на мои банты.
- И, надо полагать, теперь он стал полным совершенством, уже во всех отношениях. – поддержала ее Зинаида Иосифовна. – А как насчет тебя, мое сокровище?.. Ты подумала?.. Ты выбрала?..
Глаза у Анжелы вновь заблестели, только совсем по-другому, чем две минуты назад, и она твердо сказала:
- Да!
- И какая же из моделей тебе нравится больше всего?..
- Мне нравятся все! Я выбираю все!
Зинаида Иосифовна и моя мама переглянулись, и Зинаида Иосифовна воскликнула:
- Боже мой! Я так и знала!.. Ну зачем тебе сразу все-то?!.. Ты же не сможешь на свой бал одеть сразу пять платьев!.. Или ты собираешься их переодевать каждые пять минут?..
- Нет, не собираюсь. Носить я буду все платья, это я твердо обещаю, потому что они все очень красивые. А на утренник я одену какое-то одно из них!.. – очень даже логично и практично объяснила Анжела. – Тетя Таня, вы же успеете сшить мне все пять платьев за оставшееся время?..
- Конечно, успею. – ответила мама. – Насчет этого можешь не сомневаться. Вот только потом, когда все платья будут готовы, у тебя не будет проблем?..
- Каких проблем?..
- С выбором!.. Ты легко выберешь то самое, единственное из пяти, которое тебе захочется надеть на утренник?..
- Ну, э-э… Выберу!.. – заявила Анжела после небольшого колебания.
Моя мама и Зинаида Иосифовна опять переглянулись.
- Ну-ну!.. – с какой-то угрожающей интонацией произнесла Зинаида Иосифовна. – Пусть будет так! Но только попробуй мне устроить концерт перед утренником!..
- Концерт?.. Какой концерт?.. – сделала непонимающий вид Анжела.
- Такой, самый обыкновенный!.. – И Зинаида Иосифовна тоненьким капризным голоском запищала: «Ой, мамочка, я не знаю, что делать!.. Полчаса до бала, а я не знаю, какое платье надеть! Они все такие миленькие! Такие прекрасненькие!..»
Анжела насупилась, шмыгнула носом и сердито пробурчала:
- Передразнивать нехорошо! Вот я же тебя никогда не передразниваю!..
- Почему это не хорошо?.. Очень даже хорошо! – не дрогнула Зинаида Иосифовна. – Если в педагогических целях!..
- Ну ладно, дорогие вы наши, - сказала мама. – Нам со Славой пора домой. Время уже вечернее, ему завтра в школу, у меня еще масса работы… Надо хорошо поработать, чтобы все успеть.
- Как – домой?! – воскликнула Зинаида Иосифовна.
- Уже домой?! – закричала и Анжела. – А.. А как же формидабль?..
- Какой формидабль?.. – удивился я.
- Тот самый! Настоящий! Чтобы все содрогались!.. – объяснила Анжела.
- Но.. Я же сегодня не в форме!..
- Как не в форме?.. Ты же в платье, так что все нормально.
- Это не то платье. Это не платье Мишель. – объяснил я. – И образ получится не тот!..
- Да ладно! – махнула рукой Анжела. – Мы тебе все равно поверим!..
Все трое – мама, Анжела и Зинаида Иосифовна – взглянули на меня выжидательно.
Я немного подумал и все-таки отрацательно покачал головой, чувствуя, как колыхаются мои банты:
- Нет, это же искусство! Тут костюм очень важен. Иначе все изменится. И будет совсем другой образ. А этот образ вот такой, какой есть. К тому же сегодня… Сегодня Мишель отдыхает. Сегодня не ее день!..
- А чей?.. – удивилась Анжела.
- Ну, ты ведь и сама знаешь, чей. – сказала ей моя мама. – Разве не так?..
Анжела хитро улыбнулась, слегка покраснела и молча кивнула.
Конечно, она знала, чей сегодня был день.
Сегодня был ее день.
И мой.
Наш, в общем.

10
Поздно вечером, уже после ванны, надев на меня ночную рубашку и уложив в постель, мама спросила:
- Ну, как тебе сегодняшний день?..
- Много всего… - пробормотал я, быстро прокручивая в памяти картины сегодняшнего дня. – Много и хорошо...
- Вот и прекрасно. И я ведь даже не спрашиваю, понравилось ли тебе сегодня быть в платье. В твоем собственном платье. И вообще, и в гостях. Я знаю, что понравилось…
- Да… - кивнул я. – И даже очень. Но это ведь потому, что вокруг все были свои…
- Конечно, это очень важно. – согласилась мама. – Быть своим среди своих. Знать, что тебя понимают и принимают таким, какой ты есть. Поэтому все, что ты сделаешь и скажешь, будет естественным, искренним, настоящим.
- В обшем, это будет настоящий формидабль... – пробормотал я с улыбкой.
- И какой формидабль!.. Просто великолепный.
- Я бы хотел еще побывать у них. Поиграть с Анжелой…
- Побываешь. Еще много-много раз.
- А она будет у нас?..
- Обязательно. И очень скоро. А чаще всего – летом, когда закончится учебный год.
- И мы будем с ней играть. И общаться… - мечтательно произнес я, вспоминая, как Анжела причесывала меня, завязывала банты, и как мы с ней играли в куклы.
И как мы обменивались взглядами и понимали друг друга без слов.
- Да, вы будете с ней играть и общаться.
- Только, мам, мне нужны мои собственные куклы!..
- Я об этом уже подумала. Завтра, когда ты придешь из школы, они будут тебя ждать.
- И домашнее платье?..
- И домашнее платье. Причем уже другое, еще одно. Оно уже готово. Потому что я сшила его одновременно с этим.
- И.. И можно на него посмотреть?..
- Конечно. Сейчас принесу!..
И мама принесла из своей комнаты замечательное розовое платье с белым отложным воротником и рукавами примерно до середины плеча. Подол платья и рукава были подшиты белой тесьмой. Платье было длиннее сегодняшнего, оранжевого, и в нем, пожалуй, можно было бы прогуляться и по улице. Если бы была такая возможность.
«Почему бы и нет?..» - подумал я. – «Может быть, когда-нибудь…»
- А это – трусики к этому платью!
И мама показала мне розовые трусики, сшитые из той же ткани, что и платье, в таком же стиле, что и те, которые я носил сегодня.
- Нравятся?.. – спросила мама.
- Зачем ты спрашиваешь?.. Ты же знаешь, что нравятся. И даже очень.
- Я спрашиваю, потому что мне просто очень приятно услышать твой ответ. Ну а теперь – бай-бай, малыш. Завтра ты проснешься, и тебе предстоит очередной взрослый день!.. А сейчас спи. Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо. Спи, маленький, спи…





Часть третья

1
На следующее утро, за завтраком, мама спросила меня:
- Ну что, ты решил, с чем будешь выступать сегодня перед мадам Пинчуковой?..
Я вздохнул и ответил:
- Да уж… Я об этом, можно сказать, всю ночь думал!.. Даже во сне.
- И?.. – осторожно спросила мама, ставя передо мной чашку с горячим какао. Мой любимый напиток с юных лет!..
- Ну, я думал сначала, что стоило бы рискнуть и рассказать, ну и показать конечно, историю Мишель…
- Да, вот это был бы настоящий формидабль!.. – рассмеялась мама.
- ..но потом я вспомнил, какое у нее всегда выражение лица…
- А какое?..
- Непробиваемое!.. Холодное, как лед! Такое, как будто у нее вообще нет никакого тепла и никакого чувства юмора!..
- И к чему же ты пришел?..
- В общем, я решил, что лучше я покажу ей «Охотника и медведя». Ну, помнишь ту сценку?..
Мама посмотрела на меня задумчиво.
- Тебе виднее!.. – сказала она. – Конечно, если у человека совсем нет чувства юмора, ему ничто не поможет. Ни охотники, ни медведи, ни летающие панталоны!..
И мама снова засмеялась, но теперь в ее смехе была слышна грусть. Как это ей удалось?.. Впрочем, это же моя мама!.. Она не только собой, она и своим голосом владеет так, как гениальный музыкант – своим инструментом.
Я занялся какао, стараясь не глотать его быстро, а пить глоток за глотком – как меня учила мама. Чтоб прочувствовать все оттенки его тонкого вкуса! Так взрослые ценители пьют хорошее вино.
Я прикрыл глаза, представил обширные плантации где-то в Южной Америке, и белозубых веселых сборщиков, с кожей цвета какао, быстро-быстро работающих руками под большими навесами, где сушатся эти самые бобы.
И вдруг мама сказала:
- Впрочем, я бы все-таки не ставила крест на мадам Пинчуковой. Что-то в ней чувствуется… Особенное. Скрытое!.. И очень может быть, что она совсем не такая, какой хочет казаться!..
Я чуть не поперхнулся. Конечно, мама ничего и никогда не говорит впустую. То есть, если она говорит, что если в ком-то что-то чувствуется, значит, так оно и есть.
Но мадам Пинчукова!.. Госпожа Медуза!.. От взгляда которой все замирает и каменеет!.. Что там в ней может чувствоваться, кроме льда?! И это не просто лед – это тот лед, который заморозил бы даже саму Снежную Королеву!..
Мама уловила мой взгляд и улыбнулась мне в ответ ободряюще.
- Ладно, действуй по обстоятельствам. – посоветовала она. - Но на всякий случай будь готов к любым неожиданностям!..
- Это как же можно подготовиться к неожиданностям?.. – пробормотал я. – К ним как ни готовься, они все равно возникают неожиданно! Характер у них такой!..
- Вот именно. – сказала мама. – И еще какой характер!.. Так что очень советую взять с собой платье.
- Платье?..
- Да. Платье Мишель!
- Взять-то можно... – с сомнением протянул я. – Только что я с ним буду делать до одиннадцати часов? Все увидят, начнут задавать лишние вопросы…
- Не увидят. Я его прямо на плечиках закрою большим пакетом. Непрозрачным!.. А в школе ты спрячешь его в кабинете Амалии Захаровны.
И я послушался маму. Правда, пакет с платьем оказался довольно большим и не очень удобным, и лишние вопросы тоже были, пока я нес его по школе к кабинету Амалии Захаровне.
Но как же я был потом благодарен своей мудрой маме!..
И какие в самом деле неожиданные последствия повлек за собой ее совет!..

2
В приемной директора секретарша Шурочка с очень деловым выражением лица громко стучала по клавиатуре.
- Привет, Шура! – сказал я.
Мы с Шурой большие друзья, и обращаемся друг к другу на «ты». У нас и разница в возрасте – всего двенадцать лет. В наше время это ерунда! Шурочка только в прошлом году закончила институт.
- Привет, Слава! – радостно ответила Шурочка. – Это что у тебя за пакет?
- Это новый костюм, для сегодняшнего представления… Вернее, это запасной костюм, так, на всякий случай…
Шурочка посмотрела на меня с большим интересом.
- Какой ты сегодня таинственный! – сказала она.
- Амалия Захаровна у себя? – спросил я быстро, предупреждая дальнейшие вопросы. Шурочка – замечательная секретарша, только любопытная очень.
- У себя. – сразу посерьезнела Шурочка. – И настроение у нее!..
- Какое?..
- Ужасное!
Я вздохнул. Ужасное настроение у Амалии Захаровны бывало чрезвычайно редко. Значит, ничего хорошего от визита этой самой «Медузы Горгоны», то есть Елены Павловны Пинчуковой, она все-таки не ждет. Сердце у меня тревожно стукнуло.
- Ладно. – сказал я. – Зайду. Мне надо костюм здесь оставить. Чтоб его никто не увидел. Тем более, он может и не понадобиться!..
Глаза Шурочки заблестели.
Уже открывая дверь в кабинет Амалии Захаровны, я запоздало сообразил, что уж кто-кто, а Шурочка точно увидит нарядное платье Мишель! Как только Амалия Захаровна уйдет на урок, Шурочка немедленно зайдет в кабинет, чтоб специально взглянуть, что у меня в пакете!
Ну да ладно. Пусть смотрит! Куда уж тут деваться. Все равно, кабинет директора – лучшее место для хранения платья Мишель. В класс его вообще внести невозможно, сразу девчонки налетят. Вопросов будет миллион, а болтовни – еще больше.
Да уж, семиклассницы, здоровые девки, а трещат, как сороки. По любому поводу. Никаких секретов хранить не умеют!
А Шурочка – она хоть и любопытная, но умеет и помолчать, когда нужно. Так что на ее вопросы я отвечу!..
Я приоткрыл дверь в кабинет директора.
- Амалия Захаровна? Можно войти?
Амалия Захаровна подняла озабоченный взгляд от бумаг, которые лежали у нее на столе.
И тут же ее лицо расцвело улыбкой.
- А, Слава! Здравствуй! Конечно, входи! Очень рада тебя видеть! Какой у тебя большой пакет!
- Это сценический костюм. Запасной. Можно, я его у вас пока оставлю?
- Оставляй! Повесь в шкаф.
Я повесил пакет с платьем, и опять повернулся к Амалие Захаровне.
Она продолжала улыбаться, но на ее лбу были видны две глубокие вертикальные складки.
Мне захотелось сказать что-нибудь ободряющее.
- Амалия Захаровна, вы только это, не волнуйтесь слишком сильно! – сказал я как можно более бодрым голосом. – Все перемелется, и будет мука. Вот!
- И мука, и тесто, и вкусные булочки! – с улыбкой продолжила Амалия Захаровна.
От сердца у меня слегка отлегло. Раз Амалия Захаровна способна шутить, значит, все не так уж плохо.
Я улыбнулся в ответ на ее улыбку, и увидел, как ее складки на лбу немного разгладились.
- Спасибо, Ярослав! – сказала Амалия Захаровна.
- За что?! – искренне удивился я.
- За оптимизм, заботу и веру! – серьезно ответила Амалия Захаровна. – И еще – за искренность! Ты ведь умеешь несколькими словами прямо-таки напитать уверенностью!..
Амалия Захаровна так и сказала – напитать!..
- Нельзя так хвалить ребенка, Амалия Захаровна! – с легким упреком сказал я. – Это непедагогично. А вдруг я задеру нос, и у меня начнется звездная болезнь?..
- Звездная болезнь?.. Нет, тебе это не грозит.
- Почему?
- Потому что в тебе есть правильная жизненная закваска! Впрочем, если только я увижу, как твой нос начинает задираться, я немедленно что-нибудь предприму, чтобы он принял правильное положение. Можешь не сомневаться!
Амалия Захаровна посмотрела на меня внимательно и даже строго. И я сразу успокоился.
Тут в глазах Амалии Захаровны мелькнул какой-то совсем новый огонек.
- Да, не случайно в тебя влюблены все девочки нашей школы, с третьего по восьмой… Нет, даже по девятый класс! – неожиданно сказала она.
- По девятый? – удивился я.
- А ты не знал?..
- Ну, я как-то еще не думал о чем-нибудь подобном. И вообще!..
- Неужели?..
Тут я подумал об Анжеле, вспомнил ее улыбку, ее руки, ее прикосновения, то, как мы с ней вчера разговаривали, играли, и невольно покраснел.
Амалия Захаровна понимающе кивнула.
- Я очень рада. Она учится в нашей школе?..
- Кто?..
- Ну, кто… Ты-то уж точно знаешь!..
- Нет, она в другую школу ходит.
Амалия Захаровна вздохнула.
- Что ж, это вполне естественно. Оно и к лучшему!
Вот это последнюю фразу я не совсем понял. Но Амалия Захаровна не стала ничего объяснять. Она повернула голову к открытому окну и сказала:
- Какой теплый, какой удивительный в этом году апрель!
Из-за окна долетел шум, смех и тут же - пронзительный девчачий вопль: «Жека! Ну все, теперь прощайся с жизнью!»
- Жизнь продолжается! – невпопад, точнее, очень даже впопад заметила на это Амалия Захаровна.
Я сказал:
- Амалия Захаровна, я пойду. Через пять минут звонок!
- Да-да, иди конечно! И не забудь – после третьего урока ты должен быть в актовом зале, вместе с другими нашими артистами. Пока я буду показывать мадам Гор… То есть Елене Павловне нашу школу, вы должны как следует настроиться перед концертом!..

3
Только я вышел из кабинета Амалии Захаровны, как тут же ко мне подошли Генка Хряпин и Людка Карпухина. Ясно было, что они меня специально поджидали.
У обоих был заговорщицкий и одновременно очень смущенный вид.
- Здравствуй, Славочка!.. – заискивающим тоном начала Карпухина.
- Привет!.. – смущенно, но стараясь выглядеть уверенным, подхватил Генка.
- Славочка, это… Мы тут вот с Геной поговорили, все обсудили, и решили… Ну, после того, как поговорили, что это, вот… Ну, в общем, это… - забормотала, покраснев, как рак, Людка.
Но договорить она не смогла. Потеряла дар речи!..
Она только зашмыгала носом, и, опустив глаза, принялась теребить поясок своего платья.
Тогда ей на помощь попытался прийти Генка.
- Ну то есть мы это… Мы решили, что… - попытался сказать он внушительным тоном. И тоже не смог договорить!..
Единственное, что он смог сделать – так это взять Людку за руку, другой своей рукой сделав беспомощный жест: мол, я старался, но, как видишь, не получилось!..
Я вздохнул. Ну почему некоторые люди от любви глупеют?.. Вчера один Генка никак не мог ясно выразить то, что ему хотелось, сегодня уже они оба путаются в трех словах!..
- Все с вами ясно. – сказал я. – Вы хотите меня попросить, чтобы я попросил Анну Ивановну, чтобы она разрешила вам сидеть за одним столом! Правильно?
Людка просияла.
- Ой, Слава! Какой ты умный! – воскликнула она. - Как ты догадался?..
- Да что уж тут догадываться! – буркнул я. - Вас за три километра видно!
- Это в каком смысле?.. – растерялся Генка.
- В том самом! Юные влюбленные. Ходят, думают только о своей любви и больше в голову им ничего не идет!
- Славочка, а разве любовь – это плохо?.. – растерялась Карпухина.
- Разве?!.. – решительно добавил Генка Хряпин.
Карпухина взглянула на него благодарно и нежно взяла за руку. Генка просиял. И Людка тоже вся так и засветилась от счастья.
Некоторое время они сияли друг на друга горящими взглядами, а потом повернулись, и принялись прожигать своим огнем меня.
Два лазера, блин!..
- Любовь – это хорошо. – сказал я. – Но ответ на вашу просьбу все равно отрицательный!
- Почему?!
- А потому, что вы до нее не дозрели, до вашей любви! Не дозрели и не заслужили, вот. Не вовремя, в общем, она вас озарила.
Оба «лазера» даже рты разинули.
- Но, Славочка!.. – пролепетала Людка. – Что значит – не вовремя?!.. И, это… Любовь же нельзя заслужить! Она же просто есть! Ну, или нет...
Она бросила умоляющий взгляд на Генку.
- Есть!.. – выдал Генка.
Краткость – сестра таланта.
Людка опять засияла и крепче вцепилась в Генкину руку.
- Ну, Славян, ну ты это, ты это… тут не прав, друг!.. – важным голосом забасил Генка. То есть это ему казалось, что он забасил. На самом деле это был, конечно, вовсе не бас. Так, слабенький баритончик.
- Нет, это вы не правы, причем оба! – сказал я своим обыкновенным голосом, только строго. Мимо не спеша проходила какая-то старшеклассница. Уловив мою интонацию, она испугано ойкнула и прибавила шагу.
У Генки и Людки лица тоже сделались испуганными и растерянными.
- В общем, раз вы влюбились друг в дружку, так вам теперь кажется, что весь мир перед вами прямо должен расстелиться! – продолжал я еще более строгим голосом, но только тише, чтобы больше никого не испугать. – Все должны идти вам навстречу и всё должно получаться у вас как бы само собой! А как же борьба?..
- Борьба?.. – пискнула Карпухина.
- Борьба! За любовь! – твердо ответил я. – И труд! И всякие жертвы, ради этой вашей высокой любви!
- А… это… можно без жертв?.. – тихо спросил Генка.
- Нельзя! – отрезал я. – А без труда – тем более! Вот ты, Генка, сегодня, то есть вчера, уроки сделал?..
Генка покраснел как рак.
- Я… Это… Я сидел вчера… Долго… Я стихи… Вот… Это… Ну, писал!.. – забормотал он.
- Ну да, конечно!.. – с сарказмом заметил я. – Когда приходит любовь, надо писать стихи. А уроки делать уже не надо!
Я перевел взгляд на Карпухину.
Ее лицо пошло красными пятнами, и по всему было видно, что ей страшно хочется сделать маленькой-маленькой, чтоб я ее не заметил.
- Я выучила!.. – пискнула она. – Географию! Вот!..
- А историю? А физику? А уравнение по алгебре решила?
- Я… Это… Ну… Славочка!.. - забормотала Карпухина, уже начиная всхлипывать.
- Людка, не вздумай зареветь! – грозно сказал я. – Меня слезами не проймешь!
Я вытащил носовой платок и протянул ей.
- На! Быстро вытри нос!
Людка послушно принялась вытирать нос и глаза.
Генка растерянно топтался рядом.
- Спасибо… - пробормотала Людка, возвращая мне платок.
- Вот и замечательно. – сказал я. – А теперь оба – кру-угом! Марш в класс! На свои места! И только попробуйте сегодня хоть одну двойку схватить!
Они послушно повернулись и засеменили впереди, а я пошел за ними, как конвоир.
И тут Людка, на ходу полуобернувшись ко мне, с упреком сказала:
- Тебе хорошо рассуждать, Слава! Ты еще не влюблялся!..
И вновь я вспомнил улыбку Анжелы, ее прикосновения, ее слова, когда она причесывала меня и завязывала мне банты. Это воспоминание прилетело как будто из другой жизни, из той, где я был вовсе не ответственным и требовательным вундеркиндом, а самым обыкновенным маленьким мальчиком, да еще в нарядном платье и с куклой в руках.
Это воспоминание, наверное, должно было расслабить меня, заставить меня пожалеть безутешных влюбленных, понуро тащившихся впереди меня на уроки, но вместо этого, наоборот, оно придало мне сил.
Я понял, что я… Что я на самом деле очень люблю Анжелу! И что ради нее я готов на любые подвиги и жертвы, на любой труд! Лишь бы только она всегда была такой, как вчера – нежной, заботливой, и тоже влюбленной… Влюбленной в меня!
И еще я понял, что действую совершенно правильно по отношению к Людке и Генке.
Это ведь я – практически сложившаяся личность, несмотря на возраст. А Людке и Генке еще только предстоит вылепить из себя новых, более совершенных личностей!
Никто за них это не сделает, все должны будут сделать они сами.
А я буду их только направлять. Аккуратно, но требовательно.
Это мой долг. И никуда от него не денешься. Да и не собираюсь я никуда от него деваться.
Эти мысли промелькнули в моей голове в один миг, и я сказал в спину Людке Карпухиной:
- Не влюблялся, конечно!.. Откуда ты знаешь?..
Людка, продолжая плестись вперед, резво повернулась ко мне, и в ее глазах мелькнул острый интерес.
- А что, а… Это… Как ее зовут?.. – быстро спросила она.
- Не важно! – сурово ответил я. – Ты лучше об уроках давай думай. Сейчас звонок будет!
И точно, едва мы вошли в класс, как прозвенел звонок.
Генка поплелся на свое место, а Людка, естественно, села со мной. И весь урок она время от времени поглядывала на меня с любопытством.
Между прочим, это была география. Людку вызвали к доске, к карте, и ей крупно повезло, потому что Эльвира Яковлевна спросила ее как раз о том, что она выучила. И, хотя Людка и сделала пару маленьких ошибок, на свое место она вернулась с честно заработанной «четверкой».
Генке тоже повезло – его вообще не вызвали! А на следующем уроке, физике, он ухитрился тоже получить четверку. Правда, на третьем уроке, истории, оба влюбленных схлопотали по «паре», и смотрели на меня с ужасом. Они знали, что после урока их ждет крупная головомойка.
Правда, провести ее пришлось по сокращенной программе.
Мне нужно было идти в актовый зал!..

4
В оставшиеся от перемены пару минут я едва успел забежать к нам в класс, чтобы взять с собой «костюм» охотника. Его составляли всего две вещи – зеленая ветровка с капюшоном и шляпа с пером. Они хранились в нашем классе в стенном шкафу, потому что этот номер я показывал довольно часто, и не было резона уносить куртку и шляпу домой. В общем, до появления Мишель «Охотник и медведь» был самым популярным номером среди нашей школьной публики.
Только вот о Мишель в нашей школе еще никто и не знал!
И я вовсе не был уверен, что о ней нужно кому-то знать – кроме меня самого, моей мамы, Анжелы и ее мамы.
Едва я вышел из класса, прозвенел звонок на урок. Все коридоры моментально опустели.
Я неторопливо поднялся по лестнице, перешел в ту часть школьного здания, где помещался актовый зал, и вышел в большой холл, уставленный пальмами в кадках.
И тут в его противоположной стороне я увидел двух незнакомых дам и мужчину в сопровождении Амалии Захаровны. Все четверо медленно шли вдоль ряда пальм, и Амалия Захаровна что-то негромко и внешне очень уверенно им рассказывала.
Делегация явилась!
Одной из дам была, конечно же, эта самая Медуза Горгона – то есть Елена Павловна Пинчукова. Лицо у нее действительно было совершенно каменное, хотя никакого высокомерия на нем я не заметил. Камень не может быть высокомерным, так ведь? Камень – он камень и есть.
Вторая дама была несколько моложе Елены Павловны, и вот ее-то лицо было преисполнено важности. Это была, скорее всего, какая-нибудь Пинчуковская помощница-референтша. Именно такие люди обычно очень гордятся своей близостью к руководству!
Мадам Пинчукова и эта ее помощница были одеты очень дорого и очень стильно, в строгие удлиненные юбки и жакеты с блузками. Это были наряды от фирмы «Поль Кардан», недавно я их видел в одном журнале.
И мне очень не понравилось, что теперь я эти наряды увидел воочию, вот на этих дамах!..
Мужчина был, пожалуй, одного возраста с мадам Пинчуковой, и на фоне своих спутниц резко выделялся. Во-первых, он был одет хоть и тоже дорого, но очень просто – джинсы и легкая куртка. Во-вторых, в нем не было никакого напряжения, никакой игры. Наоборот, он вертел головой по сторонам с самым неподдельным интересом.
Странно, кто он такой? Что он делает в этой делегации?..
Амалия Захаровна бросила в мою сторону быстрый взгляд и улыбнулась мне, одними только уголками губ.
Но я увидел, что этот взгляд и эту улыбку тут же заметила мадам Пинчукова и очень внимательно посмотрела на меня! Я думал, меня так и обдаст холодом, как от Снежной Королевы, но ничего подобного.
Глаза на этом каменном, очень красивом и очень холодном лице были удивительно умные, цепкие, но вовсе не холодные. И что-то в них было еще, совсем особенное и прятавшееся глубоко-глубоко. Но что именно - на таком расстоянии и за такое короткое время я не успел разглядеть. Вся делегация, увлекаемая Амалией Захаровной, двинулась дальше.
А я, очень озадаченный, пошел в актовый зал.
Здесь собрались уже все наши главные артисты, в основном старшеклассники. Эльвира Малыгина, лауреатка всевозможных конкурсов классической музыки, исполнители бальных танцев Вадим Сазонов и Мила Еремина, фокусник Жека Сапрыкин (тот самый Жека, которому недавно какая-то девочка кричала «прощайся с жизнью!»), Лина и Лиля Гамалей, сестры-близняшки, которые под крохотную гармошку-концертино и балалайку на всех наших концертах исполняли очень смешные куплеты из школьной жизни. Вскоре должны были подтянуться и другие участники представления.
- Всем привет! – сказал я.
Эльвира только просигналила мне глазами, не отрывая подбородка от своей скрипки, Вадим и Мила, репетировавшие сложные па на сцене, ответили очень красивым танцевальным движением, а Лина и Лиля едва успели что-то пискнуть. Они не отводили глаз от рук Жеки, который показывал им новый фокус.
- Привет, Слава! – крикнул мне Жека. Он протянул раскрытую руку к самому лицу Лины и Лили, махнул над ней другой рукой, и на его ладони оказалась очень симпатичная бело-коричневая крыска, потешно грызущая кусочек сыра.
- Ой, какая хорошенькая!.. – хором воскликнули обе сестры.
Жека бросил на меня разочарованный взгляд. Он-то, конечно, ожидал, что девчонки заверещат от страха. Жека у нас вообще большой мастер не только на фокусы, но и на всякие шалости!..
- Это Дуся. – сказал он. – Ей всего три месяца, но она уже настоящая артистка!
Лина и Лиля, увидев у меня в руках шляпу и куртку, сказали:
- О, Славочка, ты опять «Охотника с медведем» будешь показывать?
- Не «Охотника с медведем», а «Охотника и медведя»! – машинально поправил я.
- Да ладно, какая разница!.. – воскликнули сестры.
- Действительно… - пробормотал я. – Разницы никакой!..
Лина и Лиля переглянулись и спросили:
- А что это ты сегодня такой задумчивый?..
- Да так, ничего… - пробормотал я, рассеянно оглядываясь по сторонам. Мне бросился в глаза большой сачок для ловли бабочек. То есть сначала я увидел сачок, а потом уже заметил, что его держит в руках маленькая девочка.
Она смущенно мне улыбнулась и сказала:
- Здрасьте…
- Это Света Никольская, из второго «Б» - представил ее Жека. И важно добавил: - Моя ассистентка. Поможет показать новый номер, «Ловля бабочек». Бабочки будут летать как настоящие!..
Что-то мелькнуло у меня в голове при слове «летать», но как следует оформиться не успело... Тем временем на сцену из боковой двери вошла учительница первого «А» Валентина Александровна. Она привела группу своих учеников в смешных «утиных» костюмчиках. Ясно было, что они будут исполнять «Танец маленьких утят».
Первоклашки загалдели, и Валентина Александровна тут же зашикала на них.
А я прошел в самый темный уголок за сценой, рядом с большим старым столом. Куртку и шляпу я положил на стол, а сам сел на большой фанерный куб рядом с ним, и задумался.
Мне не давал покоя взгляд мадам Пинчуковой! Он оказался совсем не таким, каким должен был оказаться по моим ожиданиям. И это меня очень тревожило.

5
В раздумьях я просидел довольно долго и очнулся только от слов: «…наш концерт открывает лауреат конкурса юных исполнителей Эльвира Малыгина. Вивальди. Небольшая пьеса для скрипки без оркестра!»
Это был голос ведущей, Оливии Парыгиной, которая вела все наши концерты. Вот такое у нее было необычное имя. Ее мама перед рождением дочери насмотрелась бразильских сериалов…
Я поспешил к кулисам, из-за которых можно было незаметно наблюдать за зрителями.
Их по-прежнему было всего четверо. Амалия Захаровна, мадам Пинчукова и ее сопровождающие. Они меня не очень интересовали. Я обратил все свое внимание на мадам Пинчукову.
Ее лицо по-прежнему было каменным, но теперь на нем появилось выражение благосклонности. И вот что меня больше всего поразило – это не была фальшивая благосклонность. Мадам Пинчуковой и в самом деле нравилась игра Эльвиры. Но не более того! Во всей своей широте и глубине чувства Е.П. не раскрывались.
А ведь Эльвира играла просто божественно! От ее музыки душа просто разворачивалась и улетала куда-то в небесные выси, а потом и дальше – к звездам и новым мирам.
Но Елена Павловна Пинчукова ни к звездам, ни к новым мирам, ни вообще куда-либо с Земли улетать явно не собиралась. И это было совсем даже не хорошо. Нам с Амалией Захаровной обязательно нужно было, чтобы она улетела! Только в таком, возвышенном, сверхнебесном состоянии, она могла понять все наши мечты и планы!
Эльвира доиграла. Поклонилась. Сорвала бурные аплодисменты и пошла обратно. Я увидел ее лицо. Эльвира хмурилась. И я понимал, почему!..
Оливия объявила номер Вадима и Милы. Зазвучали первые такты знойной самбы.
Вадим и Мила танцевали чудесно!
И опять на лице Елены Павловны выразился лишь благосклонный интерес, тогда как ее спутники явно наслаждались выступлением наших танцоров. Правда, помощница Е.П. изо всех сил старалась сдержать свои эмоции, но это у нее не очень-то получалось. Далеко ей было до шефини! А вот мужчина не стеснялся ничего и скрывать свой восторг даже не пытался.
Ах, если бы сама Елена Павловна могла вот так же раскрепоститься!..
Тут я прямо замер от этой своей мысли.
Раскрепоститься, вот именно!.. Ведь Е.П. – никакая не Медуза! Такого взгляда, как у Е.П., у Медузы быть не может!
Но, если она не Медуза, тогда она кто?.. Может быть, прекрасная принцесса, которой надо просто помочь выбраться из ее темницы?..
И, если она – принцесса, то тогда этот открытый мужчина рядом с нею, кто он?..
Ответ очевиден. Он – ее прекрасный принц! И будущий король!..
Все эти мысли шквалом пронеслись в моей голове. И я почему-то был совершенно уверен, что все они совершенно правильные.
Нужно было действовать решительно! Теперь я знал, что я должен сделать. Какой там охотник с медведем! Помочь принцу-королю может только Мишель!
Я повернулся, чтобы бежать за ее нарядом. Но тут Вадим и Мила закончили свое выступление, и Оливия объявила выступление Жеки.
Я задержался на минуточку, чтобы увидеть этих его летающих бабочек.
Они действительно летали!.. Разноцветные, большие, яркие, они летали над сценой как будто бы сами по себе, и эта великолепная картина вмиг напомнила мне другой полет – воображаемый полет прекрасных панталон Жюли!..
Больше медлить было нельзя. После Жеки должны были выступить Лина с Лилей, потом маленькие утята, а потом был мой черед.
Я понесся к двери.
- Слава, ты куда? – удивилась Оливия. – Тебе же выступать уже через два номера!
- Два с половиной! – быстро ответил я. – Успею!..
И я помчался по школьным коридорам как спринтер.
Шурочка встретила меня с совершенно сияющим видом.
- Какое оно хорошенькое! – воскликнула она.
- Ты лазила в пакет! – обвиняюще сказал я.
- Ну, Славочка, разве я могла удержаться! – невинно захлопала глазками Шурочка. – Ты что, в своем новом номере играешь девочку?
- Да! И мне нужно срочно переодеться! У меня буквально семь минут!
- Ой, давай я тебе помогу! – подскочила Шурочка.
Мы вошли в кабинет директора. Я моментально начал раздеваться. Тут было уже не до стеснения. А Шурочка в это время освободила из пакета наряд Мишель. Оказалось, что мама вложила в пакет и ее кружевные панталоны, и ленты для бантов!..
- Какая прелесть! – воскликнула Шурочка, взяв панталоны в руки и бросив на меня довольно странный взгляд.
Уж не знаю, о чем она там подумала, но я надел эти панталоны сверху своих обычных трусов.
А вот платье Мишель мне помогла надеть Шурочка. Она засуетилась вокруг меня, помогла мне его застегнуть, усадила на стул и в один миг соорудила в моей прическе два пышных банта.
- Губки! Глазки! – воскликнула она затем, и сбегала в приемную за своей косметичкой.
- Времени нет! – сказал я.
- Есть! Я мигом! – бодро отозвалась Шурочка.
И тут же подкрасила мне губы и глаза.
- Взгляни! – поднесла она к моему лицу карманное зеркальце.
- Классно! – сказал я, увидев свое отражение. – Молодец!
Из зеркальца на меня вновь смотрела Мишель! Причем Шурочка ухитрилась сделать ее одновременно и сущим ангелочком, и чертенком в юбке. И как это она вот так, по одному платью, поняла ее образ?..
Я похлопал глазками и сделал губки бантиком.
Шурочка захихикала.
- Какая ты лапочка получилась! – воскликнула она. – Ой, а туфельки?!
Я ошеломленно посмотрел на нее. И в самом деле, мои кроссовки мало подходили образу Мишель. А ведь сейчас мне нужно было показать Мишель со сцены, а не где-нибудь в домашних условиях, перед своими!..
- Вспомнила! – вдруг просияла Шурочка. – Дежурные мне сдали забытый пакет!
И Шурочка вновь унеслась в приемную, вернувшись с парой милых девчачьих туфелек, даже с пряжками.
К счастью, они оказались мне в самый раз. Надо же, какая удача!
- Елки! – воскликнул я. – Я уже опаздываю!
- Что это за выражение – «елки» - для приличной девочки? – наставительно спросила Шурочка.
И захихикала.
- Пошли! – сказала она, беря меня за руку. – Мы должны успеть!
- А ты-то куда? – удивился я.
- Туда! В актовый зал! – целеустремленно заявила Шурочка. – Не могу же я пропустить такой номер. Я чувствую, это что-то совершенно необыкновенное!
И мы с Шурочкой понеслись по коридорам обратно к актовому залу.
Хорошо, что еще продолжался урок! Навстречу нам попались всего две старшеклассницы. Увидев меня в образе Мишель, они переглянулись и заморгали, явно пытаясь понять, что в школе делает эта девочка в таком очаровательном и абсолютно несовременном наряде.
За кулисы мы с Шурочкой вбежали как раз вовремя! «Утята» уже заканчивали свое выступление. Публика поблагодарила их дружными аплодисментами.
И, пока они звучали, я подозвал Оливию, сначала просто вытаращившую на меня глаза, и шепотом быстро ее проинструктировал.
Радостные «утята» вернулись за кулисы, Оливия вышла на сцену. А я притаился у щелки в кулисах, чтобы посмотреть на первую реакцию сами понимаете кого!..
- Следующий номер – очень необычный! – звонко объявила Оливия. – Его исполняет народный артист нашей школы Слава Студеницын!..
Про «народного артиста» я ей ничего не говорил! Сама придумала!..
Впрочем, это определение явно очень понравилось Амалии Захаровне. Она еле заметно улыбнулась и кивнула. А вот на лице Елены Павловны появилось ироническое выражение.
Оливия продолжала чуть тише, интригующим тоном:
- Итак, уважаемая публика, представьте себе – Франция. Девятнадцатый век. Две воспитанницы школы для девочек, Мишель и Жюли, отправились прогуляться. О том, что с ними случилось во время этой прогулки, расскажет Мишель!..
Тут Оливия захихикала и убежала обратно за кулисы.
А я, слушая, как громко бьется мое сердце, медленно вышел на авансцену…

6
Я дико волновался!
Для того, чтобы справиться с волнением, я потупил взор, неторопливо разгладил свое платье, покачался из стороны в сторону, чувствуя, как взлетают и опадают невесомые нижние юбки, придал своему лицу как можно более невинное выражение и только после этого решился взглянуть в глаза публике.
Амалия Захаровна смотрела на меня с неприкрытым восторгом!
Помощница Е.П. открыла рот от изумления.
Мужчина – нынешний принц и будущий король – весь подался вперед и открыто наслаждался происходящим.
А Елена Павловна была озадачена и явно не знала, как воспринимать происходящее.
Ну что ж, уже неплохо!
Я взглянул прямо в лицо Елене Павловне, состроил губки бантиком и похлопал глазками. Мое дикое волнение сменилось артистическим вдохновением. Мишель вступила в свои права!
Е.П. растерянно улыбнулась и слегка порозовела.
Хорошо, очень хорошо!..
Глядя прямо в лицо Е.П., я умильно улыбнулся и вновь похлопал глазками.
Помощница Е.П. не удержалась и хихикнула. Принц-король рассмеялся. Е.П. бросила на него озадаченный взгляд.
Замечательно, просто замечательно. В мощной обороне Е.П. начала образовываться брешь!..
И тогда я начал, как можно более пискливым голоском:
- Ах, мадам Марго, мы с Жюли только что вернулись с прогулки… Да, мадам, вы же нам разрешили прогуляться!.. И вот мы с Жюли пошли, и, это… заглянули в сад по соседству… Нет, мадам, мы не прыгали через забор! Мы вошли в калитку. Она была почему-то открыта. Этот сад, мадам, он такой красивый! Там растут пышные розовые кусты. Они, мадам, знаете ли, очень напоминают мне панталоны Жюли! Да-да, мадам, эти самые кусты – они ведь все усыпаны миленькими розочками! Прямо как любимые Жулькины панталоны!
Принц-король повертел головой, довольно громко произнес: «Во дает!..», и рассмеялся.
И этот смех тут же подхватил целый хор голосов, но вовсе не из зала.
Я бросил взгляд по сторонам. Все наши артисты - Эльвира, Оливия, Жека, Вадим, Мила, Лиля, Лина, Света и даже маленькие «утята» со своей классной руководительницей Валентиной Александровной – все они торчали в кулисах, даже и не думая о том, что их видно зрителям! Из-за спины Валентины Александровны выглядывала Шурочка.
Впрочем, избранная публика в зале не обращала на публику в кулисах никакого внимания.
Общим вниманием всецело завладела Мишель!
Я вновь захлопал глазками и задрал голову, уставив глаза в потолок. Мишель искала яркие слова и образы, чтобы лучше передать мадам Марго все то, что произошло с ней и Жюли в саду!..
Краешками глаз я уловил, что публика в кулисах принялась вытягивать шеи, чтобы лучше увидеть все мои гримаски.
И тогда Амалия Захаровна сделала великолепную вещь. Она одними только глазами послала Валентине Александровне ясный сигнал. Та кивнула и сказала «утятам» вполголоса:
- Дети, за мной!
И «утята» вместе с Валентиной Александровной вышли из-за кулис, и по боковой лесенке со сцены спустились в зал! А за ними в зал перешли и все остальные наши артисты вместе с Оливией.
Пока они рассаживались позади Амалии Захаровны и троих членов делегации, я на сцене держал паузу - играл платьем, строил гримаски и шумно вздыхал, настраиваясь на продолжение рассказа.
И вот все спустившиеся со сцены расселись и с предвкушением уставились на меня.
- Ах, мадам, эти ее панталоны, в миленьких маленьких розочках! – пропищал я. – Жюли так их оплакивает! Почему оплакивает?… Ах, мадам, с ними, знаете ли, произошел прискорбный случай!..
«Утята» засмеялись, принц-король радостно подхватил этот смех. Открыто рассмеялась и Амалия Захаровна, и даже помощница Е.П.
А вот сама Е.П., нервно облизнув губы, смотрела на меня уже совершенно растерянно.
Я каверзно улыбнулся, и похлопал глазками прямо ей в лицо.
Е.П. нерешительно улыбнулась мне в ответ.
И это была уже совсем новая улыбка! Не благосклонно-вежливая улыбка чрезвычайно волевой женщины, которая держит все свои чувства в жесточайшей узде, а как будто бы первая в жизни улыбка младенца. Она – самая приятная, самая неповторимая, самая незабываемая для всех!
И тогда, для усиления эффекта, я состроил невинную гримаску, и сказал:
- Ах, мадам! Жюли – она ведь такая нежная, такая чувствительная!.. Она так из-за всего переживает!.. Вы же знаете, мадам…
Последнюю фразу я, неожиданно для себя самого, не пропищал, не проговорил, а прямо-таки пропел очень высоким голосом. Да еще вложил в нее бездну ехидства, и, одновременно, целое море сожаления по отношению к бедняжке Жюли!
Вся наша публика поняла меня очень хорошо и разразилась прямо-таки гомерическим хохотом.
Получилось очень интересно: вот здесь, на сцене, в образе Мишель, был я. Напротив меня, на средних местах зала, уже в качестве публики, сидели все наши артисты, Валентина Александровна и Шурочка. А посередине, между мной и Мишель, была делегация высоких гостей во главе с Еленой Павловной Пинчуковой. Правда, рядом с ней сидела Амалия Захаровна, но она, конечно же, относилась к нашим.
А вот Е.П. мне еще только предстояло увлечь на нашу сторону.
И тут меня озарило! Я понял, что Е.П. запросто может сыграть роль мадам Марго! Это не важно, что мадам Пинчукова существует в реальности, а мадам Марго – только в моем воображении. Если я буду обращаться к Е.П. как к мадам Марго, она волей-неволей примет на себя этот образ!
Но какова она, мадам Марго?..
О, она ведь примерно такая же, как наша Амалия Захаровна! То есть очень добрая, очень заботливая, с великолепным чувством юмора, способная понять человека с одного взгляда, готовая всю себя отдать детям, и, одновременно, очень требовательная, очень авторитетная!.. В общем, у нашей Амалии Захаровны такой опыт и такая харизма, что она хоть завтра может стать президентом!
Хм!.. Но ведь… Но ведь и Елена Павловна Пинчукова – она, судя по всему, тоже такая! Правда, насчет ее чувства юмора я не был уверен, но можно попытаться его разбудить.
«Как вы думаете, Амалия Захаровна?» - послал я вопросительный взгляд нашему директору.
«Действуй, Слава, действуй!» - ответила она мне, чуть прикрывая глаза.
И тогда, опять посмотрев прямо в лицо Елены Павловны, я мысленно переодел ее в платье мадам Марго, длинное, белоснежное, в изящных кружевах, а на голову ей приладил шляпу самого модного в Париже фасона. Того времени, разумеется.
Е.П., она же – мадам Марго – чудо как похорошела!..
Теперь мне обращаться было к ней гораздо легче. Теперь и она тоже была своя!
Пусть даже она об этом еще и не знала.
- Ах, мадам! – повторил я, обращаясь к Елене Павловне, которая уже пребывала в образе мадам Марго.
Публика затихла. Воздух в зале как будто бы нагрелся и даже начал потрескивать.
Елена Павловна вдруг тревожно оглянулась по сторонам, открыла рот… закрыла… судорожно сглотнула…
И вдруг как-то странно передернула плечами, разгладила руками свою стильную юбку и затем подняла руки вверх, как будто бы желая поправить несуществующую шляпу!.. Но шляпы на голове у нее ведь не было, и поэтому она, слегка порозовев от смущения, вновь опустила руки на колени, причем удивительно грациозным движением.
После этого она слегка потупила взор, смущенно улыбнулась, подняла голову и взглянула на меня с легким упреком.
«Ну что же ты делаешь со мной? – спрашивал меня этот взгляд.– Зачем?.. Разве я давала тебе на это свое позволение?.. Впрочем… Если ты считаешь, что должен поступать именно так, значит, ты в своем праве!..»
«Вот это да!» - ошеломленно подумал я. – «Она и в самом деле преобразилась! И, оказывается, тоже умеет разговаривать без слов!..»
Принц-король, улыбаясь во весь рот, бросил на Елену Павловну быстрый взгляд, да так и замер на месте. Его улыбка смягчилась, а лицо озарилось восхищением, как будто он сейчас открывал для себя свою любимую женщину заново.
Да, конечно же! Принц-король был сейчас очень рад видеть ее такой, какой он хотел, чтобы она была всегда!
Он едва сумел отвести свой взгляд от ее лица, чтобы посмотреть на меня. И в его глазах ясно читалась просьба.
«Продолжай! – просил он меня. – Пожалуйста, продолжай! Помоги ей! Помоги мне!..»
«Хорошо. Я понял!» - ответил я ему тоже одним только взглядом. – «Сделаю все, что в моих силах!..»
Конечно, весь этот обмен взглядами и мыслями можно было бы описать еще подробнее, но на самом деле он произошел очень быстро, в течение каких-то мгновений.
Так всегда бывает в состоянии озарения!
Я встрепенулся, изящно взял обеими руками свое платье, взмахнул им, и продолжал выступление, обращаясь уже персонально к мадам Марго. Ну, в смысле, к Елене Павловне!
А через нее – и ко всем присутствующим. Они сидели в зале, я стоял на сцене, но все мы теперь были на одной стороне!
- Ах, мадам, - продолжил я самым невинным и самым каверзным голосом, на какой только была способна Мишель. – Если бы не тот ма-аленький колючий кустик!.. Если бы не тот формидабль садовник с огромными усами. Да, мадам, формидабль, самый настоящий формидабль!..
«Что ты говоришь?!..» - ответила мне озорным взглядом мадам Марго, то есть Елена Павловна. Она слегка наклонила голову, улыбнулась одними только уголками губ и уже без всякого смущения поправила несуществующую шляпу!
Я видел, что предложенная мной роль очень понравилась ей. Я чувствовал, что она помогает ей избавляться от какого-то давнего, постоянного и уже совершенно не нужного ей груза.
Видимо, этот груз уже давно тяготил Елену Павловну, но только теперь, увидев мою необыкновенную девочку Мишель, Елена Павловна поняла, что ей давно хочется сделать решительный шаг и сбросить с себя ненужную тяжесть.
И она его сделала! Я понял это! И осознал, что мне нужно поддержать ее, потому что за первым шагом надо делать второй, третий, четвертый, ..надцатый. И так далее. И так далее.
А как же иначе?.. Только так и можно выйти на свой новый путь!
Вот тут, на какой-то неуловимый миг, я немного растерялся. Я, конечно, готов помогать всем, кто хочет шагать самостоятельно: Анжеле, Генке, Людке, Амалие Захаровне, и собственной маме, маме в первую очередь!..
Но где мне взять силы, чтобы помочь еще и этой женщине, которая сейчас была будто ребенок, увидевший новый прекрасный мир, не замечаемый ею до сих пор?..
И тут же ко мне пришел ответ на этот вопрос. Я ощутил себя на узловой точке между мирами, и каждый мир – это был человек, желавший поделиться со мной своей энергией!.. Мощной, светлой, доброй энергией!..
Да, собственно, даже этот воображенный, придуманный мною формидабль садовник – он ведь тоже был грозен только внешне. На самом деле он был очень добрый человек, с удивительно чутким, нежным сердцем. Только такие люди способны выращивать прекрасные цветы и дарить их людям!
А в то, что он грозен, мы с Жюли только играли. Это ведь совсем не он был виноват в той неприятности, которая случилась с Жюлькиными панталонами!..
Так что я с огромной благодарностью принял в себя энергию от всех окружавших меня миров-людей и передал ее Мишель, а Мишель передала ее Елене Павловне, а та, непроизвольно для себя, вновь поделилась ею со всеми присутствующими! И каждый из нас от этого засиял, как… Как лампочка в большой гирлянде!..
Нет, лучше. Как звезда среди множества других звезд!..
И Елена Павловна, встряхнувшись, повела плечами легко и свободно, явно ощущая, что от ее прежнего гнета не осталось почти никакого следа.
А я, чтобы избавить ее даже от этого «почти», решил больше не останавливался, просто позволив Мишель продолжить свой рассказ с новыми деталями.
Из-за них эта история стала еще более неприличной, и, прямо говоря, еще более дурацкой, но в то же время она стала гораздо лучше!.. Как это соединялось, я сам понять не мог, но вот соединялось же, и все тут.
Вновь панталоны Жюли, подхваченные шаловливым ветерком, принялись летать по всему саду, будто большая бабочка, но на этот раз «формидабль» садовник стал гоняться за ними с сачком!
Я, само собой изобразил, как он это делал – с помощью того самого сачка, с которым Жека показывал свой фокус с бабочками!
Хохот в зале поднялся невероятный!
Мне пришлось делать паузы, чтобы дать публике отсмеяться.
- Ах, мадам, - верещал я в те моменты, когда публика замолкала. – Мы с Жюли даже не ожидали, что ее панталоны могут оказаться таким летучими! Вы знаете, мадам, этот формидабль садовник совсем измучился, пока гонялся за Жюлькиными панталонами со своим сачком! Нам даже стало его жалко. И сад нам тоже было жалко! Своими огромными сапожищами садовник перетоптал в нем половину роз!... Ах, нет, мадам, не половину!.. Он перетоптал обе половины! Как буйвол, несущийся на водопой!.. Дыгдын-дыгдын-дыгдын!.. (Я изобразил этого самого буйвола. Дикий хохот.) Как разгневанный носорог! (Я изобразил носорога. Еще более дикий хохот!..) Как огромный тяжелый слон!.. (Я изобразил слона, и, видимо, так удачно, что хохот в зале держался минуты две, и публика уже явно начинала изнемогать).
Елена Павловна хохотала со всеми. И принц-король хохотал, и молодая помощница Елены Павловны хохотала, и Амалия Захаровна уже просто вытирала слезы от смеха, а малыши-«утята» так и вообще от смеха тряслись, содрогались и стукались головами о передние кресла.
А я продолжал, приближаясь уже к завершению этой невероятной истории:
- Ах, мадам, - верещал я. – Мы с Жюли прямо-таки с ужасом наблюдали за садовником и за панталонами! Панталоны все летали и летали над садом, садовник все прыгал и прыгал за ними! В саду не осталось уже ни одной целой розы! Кроме тех, конечно, которые были на панталонах… И вдруг они полетели в нашу сторону! Что, мадам?.. Нет, мадам, это не розы с панталон полетели, а сами панталоны!.. Вместе с розами, конечно. Мадам, это был кульминационный момент! Жюли перепугалась! Жюли растерялась! Жюли замерла на месте от ужаса! Я, знаете ли, тоже слегка сдрейфила! («Сдрейфила!» - провизжала в изнеможении Шурочка.) Панталоны были совсем близко! Их можно было схватить! Только надо было как следует подпрыгнуть! Но следом за панталонами бежал, громко топоча своими ножищами, формидабль садовник! И тут я опомнилась. Я схватила Жюли за руку, и мы с ней понеслись прочь из сада, не разбирая дороги! Что, мадам?.. Ну да, конечно, без панталон Жюли было бежать гораздо легче! Она даже меня начала обгонять!.. К счастью, ноги сами принесли нас обратно в пансионат. И вот теперь Жюли сидит у нас в дортуаре и безутешно оплакивает свою потерю, а я стою здесь, перед вами, буквально содрогаясь от пережитого ужаса!.. Ах, мадам!..
Я замолчал, состроил умильную рожицу, сделал реверанс и поклонился, показывая, что выступление закончено.
Публика в едином порыве поднялась на ноги, и принялась так аплодировать, что я испугался, не отобьет ли она себе ладоши!..
- Браво! Бис! – закричала в порыве чувств Шурочка. Сейчас она выглядела несколько растрепанной, но не обращала на это никакого внимания.
Амалия Захаровна обернулась к Шурочке и погрозила ей пальцем. После этого аплодисменты стали стихать.
- Ну что ж, молодцы, просто
- То, как тебе идет это платье! Как естественно ты в нем выглядишь! – пояснила Елена Павловна.
- Неужели как настоящая девочка?.. – смущенно спросил я.
Елена Павловна на мгновенье задумалась.
- На сцене – да! Когда ты играл Мишель. Ты в нее просто перевоплотился. И в то же время был как бы рядом с ней, в своем истинном виде. – заявила она. - Так бывает со всеми настоящими актерами, которые наделены даром перевоплощения, но, в то же время, умеют оставаться самими собой.
Я перехватил взгляд принца-короля, который смотрел на меня внимательно и с большим одобрением.
- Но вот сейчас, так близко, я вижу, что в этом платье ты хорош и сам по себе! – продолжала Елена Павловна. - Оно очень ярко выражает твою собственную личность! Понимаешь?
Остальные взрослые переглянулись.
- Но… Но ведь вы меня совсем не знаете!.. – удивился я. – Вы меня сегодня увидели первый раз в жизни! Как вы можете говорить обо мне так уверенно?..
В ответ Елена Павловна вновь улыбнулась - очень мягкой, очень понимающей улыбкой. Так могла улыбнуться мадам Марго. И Амалия Захаровна умеет так улыбаться. И моя мама! И мама Анжелы.
В общем, это была очень женственная, материнская улыбка.
И, улыбнувшись вот так, Елена Павловна посмотрела куда-то вдаль.
- Ну, видишь ли… - сказала она. – Бывает же на свете любовь с первого взгляда! А бывает и понимание, и полное доверие, тоже с самого первого взгляда!
Я задумался над ее словами.
Принц-король кивнул головой, и в знак согласия с Еленой Павловной, и в такт каким-то своим мыслям.
А Елена Павловна вновь посмотрела на меня. И в ее глазах на этот раз светилась такая благодарность, что я почувствовал, как мое лицо начинает краснеть.
- Спасибо, Слава! – просто, но с большим чувством, сказала она. – Я тебе очень благодарна! И ты знаешь, за что!..
- Пожалуйста… - пробормотал я.
Все взрослые вновь переглянулись, но никто не сказал ни слова.
Возникла пауза.
Амалия Захаровна не дала ей повиснуть надолго.
- Я приглашаю всех в комнату отдыха. – провозгласила она. – Там ждет чай с тортом!
Помощница Елены Павловны кашлянула.
- Но у нас еще столько дел! – заявила она. – У нас весь день расписан поминутно!
- А что у нас там расписано? – с некоторым неудовольствием осведомилась Елена Павловна. – Встреча с Синцовым? И затем с Варварой Леонидовной? Позвони обоим, и скажи, что я оставляю право решения за ними.
- Но, но… - забормотала помощница.
- Нина, ты меня услышала? – строгим голосом спросила Елена Павловна. – В рамках своих служебных обязанностей они способны принимать ключевые решения самостоятельно. Вот и напомни им об этом.
Нина тут же выхватила свой телефон, и, отойдя в сторонку, начала что-то тихо в него говорить.
Разгладив платье, я вопросительно посмотрел на Амалию Захаровну.
- Ну, я тогда пойду! – сказал я. – Только мне надо сначала переодеться. А мой школьный костюм у вас в кабинете, между прочим!..
Елена Павловна бросила на Амалию Захаровну умоляющий взгляд, та успокоила ее одними глазами.
Хм, они уже начали понимать друг друга даже не с полуслова, а с одного взгляда!..
- Слава, что за глупости? – сказала Амалия Захаровна вслух. – Ты идешь с нами! Я ведь сказала, что приглашаю всех! Переоденешься потом.
- Но… Мне что, опять идти по всей школе в платье?.. – смутился я.
- Ну зачем же по всей школе? Ты что, забыл про служебный ход?..
- А, ну да!.. – спохватился я.
Амалия Захаровна ободрительно похлопала меня по плечу.
- За мной! – бодро сказала она.
И мы все пошли за ней. Сначала принц-король, за ним Елена Павловна, за ней – я, а за мной – Нина, которая продолжала что-то бормотать в свой телефон.
Амалия Захаровна вновь повела нас за сцену. Здесь и находилась дверь в служебный ход. Я совсем забыл о ней, потому что ее открывали очень редко. Обычно учителя спускались в комнату отдыха в цокольном этаже школы по лестнице главного входа.
- Хм! – только и выдал очень немногословный, как я заметил, принц-король, когда мы спустились в комнату отдыха.
- Очень мило! – воскликнула Елена Павловна.
В комнате отдыха и в самом деле было очень мило. Бежевые обои на стенах, толстый зеленый ковер на полу, угловой диван с журнальным столиком перед ним, и кресла, и большой буфет в другом углу, с микроволновкой и чайником, а перед буфетом – овальный стол с мягкими стульями.
Сейчас за этим столом хлопотала Шурочка.
- Эту комнату мы оборудовали специально для отдыха учителей, чтоб им было куда скрываться от наших обормотиков! – пояснила с улыбкой Амалия Захаровна. – И время от времени я принимаю тут гостей.
- Ну, если все ваши дети такие «обормотики», как Слава… - вдруг произнес принц-король.
- О, я вас уверяю, среди наших деток обормотиков хватает! – жизнерадостно заявила Амалия Захаровна. – Прошу садиться. Кому чай? Кому кофе? Шурочка, будь добра!..
Все расселись. Амалия Захаровна усадила меня так, что я оказался справа от нее, и слева – от Елены Павловны.
Этот стол был вовсе не такой высокий, как обычные обеденные столы, и поэтому мне, при моем росте, было за ним вполне удобно.
И вот тут, едва усевшись, я вдруг почувствовал, как на меня накатывает какая-то мягкая сонная волна. Я встряхнулся.
Что такое? Отчего бы это?
Я склонился к своей чашке с чаем, которую Шурочка уже поставила передо мной, и глотнул из нее, едва не поперхнувшись. Сонная волна как будто бы отхлынула. Шурочка расставила перед нами тарелочки, на которые стала выкладывать ломти воздушного торта.
Я откусил большой кусок торта, и принялся его пережевывать, чувствуя, как сонная волна прихлынула вновь и начинает меня прямо-таки обволакивать.
Заговорила Елена Павловна. По ее тону было понятно, что она хочет сказать что-то важное.
Я изо всех сил навострил уши, стараясь не поддаваться сонной волне.
- Сначала о самом главном. - сказала Елена Павловна, – Мы, разумеется, продолжим строительство бассейна, и завершим его в установленный срок! А может быть, даже и раньше.
- Спасибо! – скромно сказала Амалия Захаровна.
- И если, уважаемая Амалия Захаровна, вы волновались по этому поводу, - продолжала Елена Павловна, – то совершенно зря! Продолжить строительство я решила в тот самый день, когда узнала о нем. Я ведь получила о вашей школе только самые лестные отзывы!
- Вот как! – сказала Амалия Захаровна.
- То есть… Как это?!.. - встрепенулся я. – Вы уже все решили заранее? И наш концерт был совсем не нужен? И мое выступление?!..
- Да нет же, Слава, нет! – горячо воскликнула Елена Павловна. - Все было совсем не зря! Все было очень, очень нужно! Но мне ведь очень хотелось увидеть вашу школу собственными глазами. И должна сказать, что я увидела и приобрела даже больше, чем ожидала. Даже не знаю, сможет ли этот бассейн хоть как-то возместить вам то, что я приобрела у вас сегодня. Ваша школа – это просто чудо! И одно из самых главных чудес, это конечно же, ты, Слава!
- Целиком и полностью согласна! – поддержала ее Амалия Захаровна, погладив меня по голове.
- А я целиком и полностью присоединяюсь! – неожиданно подал голос принц-король, внимательно глядя на меня и сделав такое движение руками, как будто аплодирует.
Я почувствовал, как мое лицо начинает пламенеть. И одновременно сонная волна накатила на меня уже совершенно неудержимо. Глаза мои закрылись. Кусок торта вывалился из моей руки, и я повалился головой на стол.
Но меня успела подхватить Елена Павловна.
- Что такое?! – воскликнула она встревоженно, хотя я слышал ее уже как сквозь вату. – Слава, что с тобой?!..
- Ничего… Ничего… - пробормотал я. – Просто я хочу… Я хочу спать…
Сонная волна вокруг меня превратилась в обволакивающий поток. Я то проваливался в него, то выныривал, слыша отрывочные голоса, но уже не мог им ответить.
«Шурочка, быстро звони Людмиле Васильевне!» - это Амалия Захаровна. «Это я, я во всем виновата! Это ведь он ради меня, для меня так старался!..» - это Елена Павловна. «Глупости… Ни в чем вы не виноваты…» - попытался я возразить, но только еле-еле пошевелил губами. «Дайте-ка я перенесу его на диван!» - это принц-король. «Ну вот, Амалия Захаровна, говорила я вам! Довели ребенка до нервного истощения!» - это осуждающий голос нашей фельдшерицы Людмилы Васильевны. И тут же что-то начало обжимать мне руку. «Хм! Пульс в порядке, давление тоже!.. Как у крепко спящего человека…» - это опять Людмила Васильевна. – «Ну, слава богу, он и в самом деле просто уснул. Вернее, не уснул, а просто отключился! И неудивительно. При таких-то нагрузках!.. Додумались тоже, десятилетнего ребенка засунуть в седьмой класс!.. И двоечники у него на буксире, и выступления на концертах ваших, и прием важных делегаций, и все, что хочешь!» «У нас сейчас не прием, а просто чаепитие! И он бы уже в девятом классе учился, если бы я его не придерживала… А выступать на концертах он сам любит!..» - это голос оправдывающейся Амалии Захаровны. Она оправдывается?!.. Ну надо же!.. «Любит, конечно…» - это уже примирительный голос Людмилы Васильевны. – «Вот что, звоните его матери и скорее везите домой. Все, что ему сейчас нужно – это мамина забота и покой!» «Мы его отвезем, отвезем!» - это голос Елены Павловны.
После этого я отрубился окончательно.

8
Было лето. Было тепло. Мы с Анжелой, взявшись за руки, шли по лугу, усыпанному цветами. Чуть поодаль от нас прогуливалась группа взрослых, и среди них я заметил свою маму, и рядом с ней – Бориса, и маму Анжелы, а рядом с ней – какого-то мужчину, очевидно, папу Анжелы. И рядом с ними была еще одна пара. Это были Елена Павловна и принц-король. Интересно, что на всех дамах были длинные платья в старинном стиле, а на мужчинах – белые летние костюмы. Ну а мы с Анжелой были одеты в одни лишь свободные рубашки, которыми играл ветер, а на головах у нас были венки из цветов. Кажется, эти венки мы только что сплели сами.
Мы с Анжелой шли, как будто бы не касаясь земли, и ни о чем не говорили, а только улыбались друг другу. Нам и так все было понятно. И было нам хорошо-хорошо.
Вот только пчелы, деловито летавшие над цветами, жужжали все громче и громче. Я знал, что нам с Анжелой они совершенно не угрожают, но их жужжание становилось все более утомительным.
Тогда я открыл глаза, и попытался взглянуть на себя.
На мне и в самом деле была моя ночная рубашка. А сверху – легкое одеяло.
Я перевел взгляд чуть в сторону. Рядом и в самом деле была Анжела! И она держала мою руку в своей.
Только она была не в ночнушке, как я, а в нарядном синем платье с белыми оборками и в белых колготках.
Держа мою руку в своей, Анжела сидела на стуле рядом с постелью, в которой лежал я.
- Привет! – сказал я Анжеле, еще не вполне соображая, что со мной, и где я нахожусь.
- Привет… - ответила Анжела, и шмыгнула носом. Глаза ее подозрительно блестели.
- Ты это что, плачешь?.. – удивился я.
- Нет, это я так. Тебе показалось!..
- Ну ладно, пусть показалось. А почему это я у вас дома?
- Это не ты у нас, а я у вас дома! Твоя мама пригласила нас на примерку. И только мы приехали, как привезли тебя!.. Андрей Витальевич тебя на руках внес! Твоя мама так и побледнела! А потом мы услышали, как ты сопишь!..
Анжела опять шмыгнула носом.
Я задумался. Ну надо же было так вырубиться!
- Давно это было? – спросил я.
- Часа два назад.
Я слегка пошевелился в постели.
- А кто меня переодел?.. – задал я не очень умный вопрос.
- Твоя мама, конечно. А моя мама ей помогала! А Елена Павловна все повторяла, что это она во всем виновата!
- Елена Павловна?..
- Ну да. Твоя мама стала ее утешать, и потом они все вчетвером пошли на кухню пить чай. Андрей Витальевич немножко посидел с ними, и умчался по делам. А Елена Павловна осталась. Она сказала, что просто не может никуда ехать.
- Любят же они чай пить… - пробормотал я. – А Андрей Витальевич – это кто?..
- Ну, он же вместе с Еленой Павловной приехал!
- А… Принц-король! – пробормотал я.
Анжела открыла рот и просияла.
- Точно! – шепотом воскликнула он. – Я тоже что-то такое почувствовала!..
- Еще бы не почувствовать. – усмехнулся я. – А что это там жужжит?..
- А… Это они все трындят о своем, о женском!..
Анжела пренебрежительно махнула свободной рукой. И в самом деле, с кухни доносились приглушенные женские голоса.
- Да уж, любят они потрындеть… - усмехнулся я.
- Это твоя мама их так разговорила. И вообще, я заметила, что всем очень нравится с ней общаться!
- Она у меня такая! – с гордостью сказал я. – С ней всегда очень интересно!.. Подожди, а примерка-то у тебя была?
- Нет пока! Мне было не до того!..
- То есть ты это… Ты все это время сидишь рядом со мной, что ли?..
- Ну да… - пробормотала Анжела. – Они мне сказали, что все в порядке, ты просто спишь, а я все равно сказала, что посижу рядом. Мало ли что!..
- Спасибо, Анжела… - сказал я, чуть пошевелив своими пальцами в ее руке, и чувствуя ее встречное движение.
- Пожалуйста… - тихо сказала Анжела, чуть розовея.
Мы помолчали, глядя друг на друга. Мне было очень хорошо от того, что я был дома, что с кухни доносился веселый голос мамы, а рядом со мной была Анжела.
- Ладно, я буду вставать. – сказал я, приподнимаясь на локте.
- Ничего подобного! – вдруг строгим голосом заявила Анжела. – Твоя мама предупредила меня, чтобы я не разрешала тебе вставать, когда ты проснешься.
- Я не больной! – возмутился я.
- Это не важно. Твоя мама сказала, что у тебя – постельный режим!.. И чтобы ты не смел его нарушать.
- Ну вот еще!.. – воскликнул я, опускаясь обратно на подушку.
- У тебя голова не кружится?.. – деловито спросила Анжела.
- Не кружится!.. – буркнул я в ответ.
Голова моя и в самом деле не кружилась, и сна в ней уже не было. Только в теле я ощущал какую-то расслабленность.
Анжела взглянула на меня проницательно.
- А слабость чувствуешь?..
- Ну, допустим. Слегка!..
- Вот видишь! Тебе лучше пока полежать.
- Ладно, так и быть. Полежу. – буркнул я. – Пока мама не придет!
И я хотел попросить Анжелу, чтобы она позвала мою маму.
Но тут мама пришла сама.
Она присела на кровать рядом со мной, и провела рукой по моему лбу и щекам.
- Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила она.
- Честно?
- Честно!
- Я чувствую, что мне пора вставать!
Мама засмеялась.
- Я рада, что чувство юмора у тебя на высоте!
И, наклонившись надо мной, она поцеловала меня в обе щеки. Краем глаз я уловил блеск в глазах Анжелы. Я выпростал руки из-под одеяла и обнял маму. Она поцеловала меня еще раз.
Потом она выпрямилась и принялась рассказывать:
- Да уж, перепугал ты меня сегодня! Амалия Захаровна позвонила и сказала, что ты уснул прямо за столом во время чаепития. И тут же Людмила Васильевна меня принялась успокаивать. Но я уже места себе не находила! А потом Елена Павловна с Андреем Витальевичем тебя привезли. Андрей Витальевич тебя вносит, а ты как неживой. Потом слышу – ты сопишь. И даже посвистываешь во сне!..
Мама прижала руку к груди и как-то странно скривилась.
Я потянулся к ней. Но она тут же улыбнулась, и сделала успокаивающее движение руками.
- Ладно, все уже позади. – сказала она. – Между прочим, Людмила Васильевна выписала тебе освобождение от занятий до конца недели.
- Еще чего! – возмутился я. – Я завтра обязательно пойду в школу. У меня там столько дел!
- Вот именно! – многозначительно сказала мама. – В этих-то делах все и дело. Мы тебя перегрузили!.. Простить себе не могу!..
- Ничего подобного. – возразил я. – Дело совсем не в этом.
- А в чем же?
- В том, что все так сошлось. Это был такой необыкновенный день. Такое особенное выступление. Мишель была как будто бы сама по себе и старалась помогать мне изо всех сил! Вот. И я стал как будто бы отдельным миром среди других миров. Эти миры были все люди, и взрослые, и дети, которые были в зале. И при этом мы все были вместе! Это было так здорово! А потом меня охватил… Такой, знаешь мам, поток энергии! Он меня сначала куда-то унес, а потом, чуть позже, превратился в сонную волну. И я отрубился. Да, все вот так и случилось.
Лицо мамы раскраснелось.
- Да уж, мое ты солнышко! – тихо сказала она. – Мой сияющий мир!
Я почувствовал, что краснею. И вновь краем глаз уловил блеск в глазах Анжелы.
Мама вновь наклонилась и поцеловала меня.
- Ну так я встаю, да? – попросил я. – Тем более, мне надо сбегать!..
- Сбегать – сбегай! Но потом сразу ложись! – строго сказала мама. – Обед я тебе принесу прямо в постель.
Я вздохнул.
И, откинув одеяло, побежал в заданном направлении. По дороге меня слегка заносило, но ощущение было такое, что стоит мне нажать на некую кнопочку, как я сразу улечу за пределы нашего дома, нашего города и даже за пределы Земли.
Когда я вернулся, Анжела с мамой по-прежнему были в моей комнате.
Анжела взглянула на меня восхищенно и сказала:
- Какая у тебя красивая ночнушка! С оборочками!.. Я тоже такую… Ой!..
Она спохватилась, покраснела и замолчала.
- Сошью! – улыбнулась мама.
Анжела вздохнула.
- Только не думайте, что я… Это… Все время завидую!.. - пробормотала она.
- Я вовсе так не думаю!.. – мягко сказала мама.
- Правда?
- Правда!
Анжела опять вздохнула и призналась:
- Это потому, что вы шьете Славе все такое красивое!.. Вот и мне тоже хочется!..
- Да никаких проблем! – улыбнулась мама и, подавшись к Анжеле, привлекла ее к себе и поцеловала в щечку.
Анжела вся так и расцвела.
А я прямо замер у своей постели, любуясь мамой и Анжелой. Почему-то только сейчас я заметил, как они похожи. Не своим внешним видом, не чертами лица, а внутренним огнем.
Сегодня я видел его много!..
Но если в Людке и Генке он полыхал очень опасно, в Елене Павловне и принце-короле разгорался очень осторожно, то в моей маме и Анжеле он горел мощно, уверенно и ровно. Возле него можно было греться! И соединять с ним свой собственный огонь…
Мама перехватила мой взгляд и притворно строго сказала:
- Что это ты замер?.. Быстро под одеяло! А я пошла за обедом.
- Обед может и подождать. Вы лучше сначала Анжеле платье примерьте! – сказал я, послушно укладываясь в постель. – А то она уже два часа ждет.
- Ну и ладно! – быстро сказала Анжела.
- Не ладно. – возразил я. – Вы же приехали к нам на примерку? Значит, примерка должна быть! И я тоже хочу посмотреть на тебя в праздничном платье. Иди, наряжайся!
Мама с Анжелой переглянулись. И у них в глазах отразилась одна мысль, из-за которой их сходство еще более усилилось.
Ну надо же!..
- Только после того, как ты пообедаешь! – твердо сказала Анжела.
Мама одобрительно ей кивнула.
- Может быть, вы еще и с ложечки будете меня кормить? – недовольно спросил я.
- Ну, само собой!.. – убежденно ответила Анжела. – А как же еще?..
- Ни в коем случае! – заявил я.
Анжела с мамой опять переглянулись. И на этот раз общая мысль в их глазах мне совсем не понравилась.
Если дать им волю, они могут зайти слишком далеко!..
- Ладно, предлагаю компромисс! – быстро сказал я. – Ты, мама, можешь принести мне обед сюда, раз тебе хочется. Только с ложечки меня кормить не надо. Я буду обедать за тем столиком!..
- Ну, хорошо. – кивнула мама.
- И пока я буду обедать, Анжела начнет примерять свое новое платье. Все равно это самая первая примерка. Пока вы там все прихватите, наживулите, я как раз пообедаю. А потом Анжела придет и покажется мне в новом платье!
Мама с Анжелой опять переглянулись и просияли.
- Ну что, Анжела, пойдем? Поможешь мне принести столик и тарелки?.. – предложила мама.
- Хорошо, тетя Таня, я сейчас!.. – ответила Анжела примерным голоском, стрельнув в мою маму глазками.
Мама понимающе улыбнулась и вышла из комнаты.
Анжела проводила ее взглядом, прерывисто вздохнула, а потом быстро наклонилась надо мной, и поцеловала меня в обе щеки. А потом еще и прикоснулась своими губами к моим губам!..
- Сияющий мир! – воскликнула она. – Самый сияющий! Самый милый на свете!..
Я почувствовал, как мои щеки моментально делаются уже не теплыми, а прямо таки горячими! Но мне вовсе не было стыдно из-за этого.
Анжела выпрямилась на своем стуле, одаривая меня каким-то совершенно необыкновенным взглядом.
Под его воздействием, оставаясь в своей постели, я просто улетел!.. Причем гораздо выше и дальше, чем в самом сладком и цветном из своих снов.
Полет мой тоже был как чудесный сон, хотя и происходил почти что наяву.
Анжела, спокойно сложив руки на коленях, летела вместе со мной. И нам было доступно все! Любые открытия, вершины, края, любые чувства, во всей их глубине и богатстве!..
- Анжела… - пробормотал я.
- Что?..
- Наклонись еще раз. Мне надо тебе кое-что сказать. На ушко!
Анжела тут же вновь приблизила свое розовое ушко к моим губам.
- Анжела… Я тебя люблю! Очень сильно! – прошептал я ей прямо в него.
- А я – тебя! Так же сильно и даже еще сильнее! – прошептала она в ответ, вновь поворачиваясь ко мне лицом. Тут же мы с ней опять соприкоснулись губами.
И я почувствовал, как от этого легкого соприкосновения наш фантастический полет становится еще более уверенным, а два наших мира сливаются в один! Это было сродни тому, что я чувствовал в зале. Нет, лучше! Это ощущение принадлежало только нам с Анжелой, и больше никому!..
- Это – на всю жизнь!.. – прошептал я.
- Я знаю!.. – прошептала Анжела в ответ.
Она вновь прикоснулась своими губами к моим губам.
И тут же мы оба почувствовали чье-то приближение. Именно почувствовали, а не услышали. Анжела без всякой спешки выпрямилась на своем стуле, продолжая сиять в меня своим необыкновенным взглядом. Но связь между нашими мирами от этого не прервалась.
Я уже видел такой взгляд сегодня. У Людки Карпухиной. И у Генки. Они сияли им друг на друга.
Но как приятно самому принимать такой взгляд от любимой девочки! И отвечать ей таким же взглядом!..
В комнату заглянула ее мама.
- Добрый день, Славочка!
- Добрый…
Зинаида Иосифовна, подняв одну бровь, укоризненно посмотрела на свою дочь.
- Анжела! Тетя Таня тебя ждет, вообще-то!
- Анжела больше ждала… - пробормотал я.
Зинаида Иосифовна погрозила мне пальцем.
Я ответил ей как можно более невинным взглядом. Мишель мне помогла!
Зинаида Иосифовна усмехнулась и покачала головой.
«Она все понимает! Она все знает!» - подумал я почему-то с большим удовольствием. На моем лице сама собой возникла умильная гримаса.
Зинаида Иосифовна и Анжела переглянулись.
Интересно!.. Сегодня они только и делают, что играют в переглядки!..
- Я быстро! – сказала мне Анжела.
И убежала.
Зинаида Иосифовна вышла следом. Уже у дверей она обернулась, и посмотрела на меня взглядом, полным такой заботы, что я почувствовал себя даже немножко неловко. И в то же время мне сделалось очень тепло.
Смутившись, я перевел взгляд в потолок.
Тут же меня подхватила новая, совсем новая волна.

9
Анжела принесла легкий столик, который можно ставить прямо в постель, над лежащим человеком. Откуда он у нас взялся, я не знаю. Могу только предполагать, что маме его подарил Борис. Он мечтал, видимо, подавать маме кофе в постель. А может быть, он и в самом деле вот так ухаживал за мамой, когда меня не было дома.
Я ведь знаю, как Борис относится к моей маме. Он ради нее готов горы свернуть!..
Вот только она продолжает держать между ним и собой какую-то дистанцию. Но он не ропщет. Он ждет. И надеется дождаться!..
И тоже на это надеюсь. Борис мне очень нравится.
Я сел в постели, спиной опираясь на подушку. Анжела установила столик передо мной.
- Здорово, правда? – сказала она. – Так удобно! У нас дома тоже есть такой.
- Твой папа любит ухаживать за твоей мамой?
- Ага! И еще они оба очень любят ухаживать за мной!..
Мама внесла поднос с обедом, и выставила на столик передо мной тарелки с супом, котлеткой с гарниром из тушеной капусты, стакан чая с лимоном, розетку с медом и нарезанный батон. Положив ложку и вилку, она сказала:
- Ешь, не торопись! И чтоб все съел! А то не выпущу тебя из постели до самого утра.
- Ладно, ладно… - сказал я, неожиданно ощутив, как во мне просыпается зверский аппетит. – Идите, я уж тут сам!..
Мама с Анжелой вышли. При этом мама взяла Анжелу за руку. Мне было очень приятно, что они вот так подружились!..
Голоса трех женщин, к которым добавился голос Анжелы, зазвучали громче, а потом вновь приглушенно. Значит, они все переместились в мамину комнату.
Вскоре тон голосов изменился. Послышались какие-то ахи, восклицания, дружный смех, потом опять ахи, опять восклицания, опять смех… В общем, им четверым там было очень хорошо!
И неудивительно. Женщины страсть как любят повозиться со своими обновками.
Вот и замечательно. Лишь бы только со мной они не пытались опять нянчиться! Я ведь уже давно не тот младенец, с которым когда-то так любили гулять мамины подружки!..
С обедом я покончил очень быстро. Я и в самом деле съел все, что принесла мама! Но не потому, что она мне приказала, а потому, что я и в самом деле здорово проголодался. Ну да, я ведь даже свой кусок торта не успел доесть! Хорошо, что Елена Павловна успела меня подхватить. А то бы я так и вписался физиономией в торт, прямо как в старых комедиях!
Я улыбнулся. И тут же вновь задумался над тем, что произошло во время концерта и после него.
Как это сказала Елене Павловна? «Бывает на свете любовь с первого взгляда! А бывает и понимание, и полное доверие, тоже с самого первого взгляда!»
Она права, конечно. Вот только этот самый «первый взгляд» - это очень непростая штука. Чтобы он состоялся, надо быть к нему готовым. А то ведь можно его и не заметить, и тогда вся жизнь пойдет в совсем другую сторону…
М-да.
Странные мысли для десятилетнего ребенка, можете сказать вы. Слишком глубокие, да?..
Для кого как! Дети ведь бывают очень разные! К тому же и самый обыкновенный десятилетний ребенок иногда может задуматься о чем-нибудь таком, что далеко не каждому взрослому придет в голову. Хотя задуматься он может, но не всегда может выразить словами то, о чем он думает.
И тогда тем взрослым, кто находится рядом с ним, нужно быть очень внимательным, чтобы и без его слов догадаться о его состоянии!.. А вдруг он нуждается в помощи? Или хочет помочь кому-нибудь сам, но не знает, как?..
Опустив голову, я очень глубоко погрузился в свои размышления. Так глубоко, что перестал замечать что-либо вокруг.
И вдруг по моей комнате как будто пронесся ветер.
Я поднял голову.
И прямо перед собой увидел Анжелу.
То есть сначала я увидел перед собой какое-то невероятное смешение геометрических линий и ярких красок, и только через несколько мгновений понял, что эти линии и краски соединяются в праздничное платье, которое было сейчас на Анжеле. И оно было… Оно было просто обалденное! Уж не знаю, как маме это удалось, но только мне было совершенно понятно, что это платье предназначено только Анжеле, что только ее образ оно способно выразить вот так смело и одновременно так прелестно.
Анжела это понимала тоже очень хорошо. Поэтому она вся так и полыхала от восторга.
- Вот это да! – протянул я в восхищении.
- Тебе нравится?! – воскликнула Анжела.
- Не то слово! Это просто супер. И это… Это совершенно точно именно твое платье! Оно предназначается именно тебе!
- И это ведь только самое первое из пяти!.. – прошептала Анжела. – Твоя мама говорит, что остальные будут ничуть не хуже!..
- Если мама так говорит, значит, так и будет. – согласился я.
- Еще она сказала, что уже завтра можно будет примерить второе. А может быть, и третье. Если она успеет. Ах, я так этого жду!.. Я сегодня ночью даже спать не смогу, наверное!
- Только попробуй мне сегодня не уснуть!.. – раздался чей-то притворно грозный голос.
И только тут я заметил, что в дверях стоят и моя мама, и Зинаида Иосифовна, и Елена Павловна. Все трое любовались Анжелой.
А затем перевели взгляды на меня.
- Ну, как ты себя чувствуешь? – нерешительно спросила Елена Павловна. – Ты не обижаешься на меня?..
- Ни в коем случае! – твердо сказал я. – Я очень рад, что вам понравилось мое выступление!
- И не только понравилось! – сказала Елена Павловна. – Ну, ты понимаешь.
- Да. – кивнул я. – Но сейчас речь не обо мне. А об Анжеле.
- Необыкновенный мальчик! Не только умничка, но и настоящий джентльмен! – сказала Елена Павловна с чувством, поворачиваясь к моей маме.
Мама порозовела от удовольствия.
И затем все вновь перевели взгляды на Анжелу. Она так и стоял посреди комнаты, слегка растопырив руки, как большая кукла.
- Тетя Таня! – воскликнула она. – Мне же можно будет забрать это платье сегодня домой? Я буду им любоваться прямо всю ночь!
- Ну да, еще чего! – фыркнула Зинаида Иосифовна.
- Нет, это платье сегодня забрать будет нельзя. – спокойно сказала моя мама. – Во-первых, оно еще не сшито, а только прихвачено. Во-вторых, забрать можно будет только все платья сразу. Когда они будут готовы. Это будет скоро, не волнуйся.
Зинаида Иосифовна только вздохнула.
- Да уж! Она теперь только и будет делать, что волноваться!
- Ничего страшного. – сказал я. – Это очень приятное волнение. Лишь бы только оно не мешало всему остальному. Особенно учебе! А то ведь впереди еще целый месяц!
- Анжела, ты слышала? – строго спросила Зинаида Иосифовна. – Только попробуй нахватать двоек перед концом учебного года!
- Мама, ну какие двойки! – обиженно воскликнула Анжела. – У меня даже троек не бывает!..
Трое взрослых рассмеялись.
А потом Зинаида Иосифовна сказала:
- Ну что, примерка состоялась. Пошли переодеваться обратно, мое ты сокровище! Нам пора.
- Как пора?! – удивилась Анжела. – Куда пора?!
- Куда-куда… Домой, конечно. Ты не забыла, что Славе сегодня прописан покой и постельный режим?..
Я открыл было рот, чтобы запротестовать, но уловил мамин предостерегающий взгляд, и благоразумно замолчал.
Моя мама умеет одними глазами посылать такие сигналы, что только держись!..

10
Так что все наши гости очень быстро собрались, и отправились восвояси.
- До свиданья, Слава! – сказала, напоследок заглянув в мою комнату, Зинаида Иосифовна.
- До свиданья! – сказала и Елена Павловна. – Но я очень надеюсь, что мы еще увидимся!
- Обязательно. – кивнул я.
Затем в комнату заглянула уже совсем одетая, но в одном ботинке, Анжела. Она прискакала к двери на одной ножке – той, которая была без ботинка!..
- Пока, Славочка! – прошептала она. – Я тебе завтра позвоню, как приду из школы, можно?..
- Конечно. Я буду очень рад. – сказал я. – Только я завтра тоже обязательно пойду в школу. Я не собираюсь валяться в постели несколько дней.
- Если только мама тебе разрешит! – строго сказала мне Анжела.
- Подумать только, какие мы взрослые и строгие! – сказал я. – А кто совсем недавно пищал над своим новым платьем и собирался забрать его домой, чтобы любоваться им всю ночь?..
- Да ну? – сделала Анжела очень удивленный вид. – Разве тут кто-то пищал?..
И для усиления впечатления она еще и глазами похлопала.
Я рассмеялся.
- Ну все, пока-пока! – помахала мне Анжела ручкой.
- Пока! – помахал я ей.
Анжела ускакала.
Хлопнула входная дверь. Гости ушли.
Ко мне заглянула мама.
- Как ты себя чувствуешь? – озабоченно спросила она.
- Мам, ну я уже отвечал на этот вопрос! – улыбнулся я.
Мама погрозила мне пальцем.
- Предупреждаю – если ты и в самом деле собираешься завтра в школу, то не вздумай сегодня вставать с постели! Исключение допускается только по одной причине!..
- Мама, ну до вечера же еще далеко!
- Ничего не поделаешь!
Так я не смог убедить маму в тот день разрешить мне нарушить этот постельный режим.
До самого вечера я читал, делал уроки, потом немного посмотрел телевизор.
А потом мне позвонила Амалия Захаровна.
Вообще-то ко мне пытались в тот вечер дозвониться очень многие. Что-то такое бурлило в головах моих одноклассников и друзей, чем-то они были прямо-таки переполнены. Но мама никому не позволила меня беспокоить. Только для Амалии Захаровны она сделала исключение.
- Ну как ты там, Слава? – с тревогой спросила Амалия Захаровна.
- Да все хорошо! – ответил я. – Это ведь просто моему подсознанию нужно было переварить все новые впечатления. Их сегодня оказалось немножко больше, чем обычно… Вот я и отключился. Сон ведь для того и нужен, чтобы голова могла усвоить всякие новые знания и переживания!..
- Ну, хорошо, если это так! – вздохнула Амалия Захаровна. – До свидания, Слава! Отдыхай. Набирайся сил.
- До свидания, Амалия Захаровна!..
День совершенно безмятежно докатился до вечера, а затем и до ночи.
- Как насчет того, чтобы искупаться? – осведомилась мама.
- С огромным удовольствием! – обрадовался я.
И уже не стал возражать, когда в ванную и обратно мама отнесла меня на руках. Ведь так приятно быть с мамой малышом!
Вновь уложив меня в постель, мама присела рядом на ее краешек и сказала:
- Ты меня сегодня и напугал и обрадовал!..
- Ну, чем я тебя напугал, мне понятно. А чем обрадовал?
- А вот тем, что ты сделал для Елены Павловны! Она ведь только о тебе и говорила весь вечер. Я даже начала немного ревновать!..
- Ну, мама.. У нас с ней слишком большая разница в возрасте!..
Мы с мамой рассмеялись.
- И к тому же у нее есть Андрей Витальевич. – заметил я. - Он ее прекрасный принц! И король.
- Принц-король! – улыбнулась мама. – Да-да!..
Мы немного помолчали.
- А как насчет Анжелы? – осторожно спросил я. – К ней ты меня не ревнуешь?
- К ней – нет!
- И правильно. Анжела – совершенно необыкновенная девочка!
- И в чем же выражается ее необыкновенность? – лукаво спросила мама.
- Ну, в том, что в ней соединяется много всего. Она как будто бы одновременно и ребенок, и взрослая. То капризничает, как маленькая девочка, то ведет себя совершенно как взрослая женщина!
Мама улыбнулась.
- Да, это в ней самое замечательное. И в тебе – тоже!
- Правда?
- И еще какая правда! Когда я родила тебя, я сразу почувствовала, что родила настоящего мужчину. Но и как маленький мальчик, ты дорог для меня ничуть не меньше!.. А вместе – ты мой сын, мой ребенок, мой бесценный малыш!
Я немного подумал, и сказал:
- Наверное, в каждом взрослом мужчине всегда живет маленький мальчик, так ведь, мама?
- Именно так, мой дорогой. А в каждом маленьком мальчике есть будущий взрослый мужчина. По крайней мере, совершенно необходимо, чтобы он в нем был!..
- Как все просто и как все не просто! – прошептал я, закрывая глаза и вновь ощущая прилив мягкой сонной волны.
- Все просто и все не просто, да-да… - прошептала в ответ мама, целуя меня в щеку и поправляя одеяло. – Уж так устроен мир!.. А теперь – бай-бай, мое солнышко. Бай-бай! Завтра тебе предстоит новый, совсем новый день!..






Часть четвертая

Примечание от автора для тех, кто уже прочел первые три части:
Мишель ничего не имела против еще одного героя с почти таким же именем, но все-таки я предложил «принцу-королю», появившемуся в третьей части под именем Михаила Витальевича, назваться Андреем Витальевичем. Он благородно согласился. Это исправление внесено и в третью часть.

1
Снова был теплый летний день. Но не здесь. И не в наше время.
Мы с Анжелой шли по булыжному тротуару, одетые почти одинаково.
На мне было свободное длинное платье из розового муслина, под платьем – тончайшая батистовая сорочка и панталоны примерно того же вида, что обожает носить Жюли. Только без розочек.
На Анжеле было свободное длинное платье из голубого муслина, под платьем примерно такая же сорочка, что и у меня, а вот какие на Анжеле были панталоны, я мог только догадываться.
Видимо, мы с ней пытались догадаться об одном и том же, потому что, не сговариваясь, поправили свои летние шляпы из мелкой соломки, переглянулись и улыбнулись друг другу.
Анжела крепче взяла меня под руку. Она волновалась! Впрочем, как и я. Ведь мы с ней шли в гости, в пансионат…
Тут воздух заструился, и мы оказались прямо перед воротами из ажурного металла.
Рядом с воротами стояли две фигурки, тоже в выходных нарядных платьях. Это были, конечно же, Мишель и Жюли.
«Ну наконец-то!» - закричали они. – «Мы ждем вас уже целый час!»
«А мне казалось, что мы пришли вовремя!» - несколько смущенно ответил я.
«Конечно, вовремя!.. Но мы все равно ждем вас уже целый час!» - наперебой, притворно сердито, закричали наши подружки.
Мы рассмеялись.
Все еще смеясь, Жюли сказала:
«Слава! Мишель! Как вы все-таки похожи. Прямо как родные брат и сестра! И даже больше!..»
«Даже больше?!» - удивилась Мишель. – «Как можно быть похожими больше, чем брат и сестра?..»
«Не знаю…» - смущенно пробормотала Жюли. – «Но если они так похожи!..»
Тут воздух опять заструился, и мы оказались в очень уютном дортуаре Мишель и Жюли. В нем были две деревянные кровати с высокими спинками, шкаф для одежды, книжный шкаф, письменный стол, только не взрослой высоты, а такой, за которым удобно читать и делать уроки детям. Перед столом стояли два полукреслица, а на полу лежал толстый ковер.
«Ничего себе!» - воскликнул я. – «А-я то думал!..»
«..Что у нас тут огромный зал и сто кроватей под серыми одеялами, да?..» - засмеялась Мишель. – «Нет, у нас тут пансионат, а не какой-нибудь там монастырь!..»
«У мадам Марго эти… Проргр… Прогр.. Прогрессивные методы, вот!» - гордо добавила Жюли.
«А панталоны?!» - неожиданно воскликнула Анжела очень нетерпеливым голосом.
Мишель и Жюли даже опешили от неожиданности.
«При чем тут панталоны?..» - воскликнула Мишель.
«Ну как причем?!» - воскликнула Анжела. – «Я хочу знать, вернул тот формидабль садовник вам панталоны, или нет!»
Мишель и Жюли переглянулись.
«Ну, разумеется, господин Андрэ принес их в пансионат вечером того же дня!» - спокойно сказала Мишель. – «И вообще, он оказался очень хорошим человеком. Он так помог мадам Марго с нашим парком!..»
«И где же они?» - все тем же нетерпеливым тоном спросила Анжела.
«Ну как это где?!» - вновь ответила за Жюли Мишель. – «Они здесь. Жюли!..»
И Жюли, скромно потупив глазки, подняла подол своего платья, вместе с нижними юбками, и нашим взорам открылись те самые кружева и розочки!..
Да, ее любимые панталоны вновь были на ней!
Я жгуче покраснел.
«Ну что ты, Слава!» - сказала мне Мишель. – «Что тут такого!.. Они тебе понравились?..»
«Да!» - твердо ответил я.
Анжела засмеялась. Потом облегченно вздохнула и сказала:
«А я так рада, что я их увидела! Я ведь много о них слышала, до этих пор…»
Жюли тем временем опустила и расправила свое платье.
И, только она это сделала, в дортуар заглянула горничная.
«Пойдемте, дети. Мадам Марго вас ждет!»
И вот мы уже в очень красивой гостиной, где за большим круглым столом, покрытым белой скатертью, сидели мадам Марго и какой-то представительный господин с большими усами.
«Это же формидабль садовник!» - с восторгом подумал я.
И тут же узнал в нем Андрея Витальевича!..
А мадам Марго…
Ну, конечно же, это была Елена Павловна!
И вот теперь-то она была одета точно так же, как я нарядил ее мысленно во время выступления на концерте – в длинное белое платье из самого лучшего шелка и шляпу с широкими полями и черным страусиным пером.
«Здравствуйте, дети!..» - мелодичным голосом сказала мадам Марго.
«Здравствуйте!» - пробасил формидабль Андрей Витальевич.
Мы вразнобой, смущенно, ответили на приветствие.
«Проходите к столу!» - пригласила мадам Марго. – «Мы будем беседовать и пить чай с тортом и глазированными фруктами. Я только вчера получила их от господина Бабаева из России!»
Мы, смущенно улыбаясь, шагнули к столу…
Тут воздух заструился в очередной раз, что-то загудело…
И я проснулся.

2
В комнате было уже совсем светло. Из-за окна доносились обычные утренние звуки – шум автомобилей, чириканье воробьев, крики детей, громкие голоса взрослых… Но разбудил меня гул пылесоса из-за стены. Наша соседка – большая аккуратистка! Любит начинать уборку прямо с самого раннего утра…
Вот она, реальность.
Заявляет о себе настойчиво и бесцеремонно!..
Я вздохнул.
Мне было очень жаль, что этот удивительный сон оборвался так неожиданно и на самом интересном месте!..
В комнату осторожно заглянула мама.
- Слава?.. – тихонько позвала она. – Ты уже проснулся?..
- Да. – ответил я. – Доброе утро, мамочка!
- Доброе утро, солнышко!
Мама подошла к кровати и села, внимательно глядя мне в лицо.
- Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила она.
- Просто великолепно!
- Правда?..
- Конечно, правда. Когда я тебе врал?..
- И в самом деле, никогда… А почему у тебя такой задумчивый вид?..
- Мне приснился потрясающий сон!
- О чем?..
- Мне приснилась Мишель…
Мама наклонила голову и улыбнулась.
- То есть ты в образе Мишель?.. – уточнила она. – Как в твоей же сценке, только во сне?..
- Нет, мама! – горячо ответил я. - На этот раз Мишель была сама по себе! В общем, мне приснилось, как мы с Анжелой пришли в гости к Мишель в ее пансионат. И она сама нас встречала! Прямо у ворот! Вместе с Жюли! Ты представляешь?!..
Мама опять улыбнулась. На этот раз такой мудрой, такой проникновенной улыбкой, что у меня даже мороз пошел по коже. От восхищения мамой! И от любви к ней!
Вот вам знакомо это чувство – восхищения и любви?.. От которого сердце сначала замирает, а потом начинает биться с новой силой?..
- Да, кажется, я представляю… - медленно и задумчиво произнесла мама, глядя своим необыкновенным взглядом уже куда-то вдаль. – Увидеть не отражение, не образ, а самого человека, тем более, придуманного тобой самим!..
Я вспомнил живое лицо Мишель в моем сне, ее нетерпение, ее радость от встречи с нами, ее неподражаемую серьезность, когда Жюли показывала Анжеле свои кружева и розочки, и воскликнул:
- Придуманного? Да разве я ее придумывал?! Она сразу появилась такой, какая она есть. Я поэтому и во сне совсем не удивился, когда ее уви…
Я замолчал, осознав смысл своих собственных слов.
Мама взглянула на меня многозначительно.
- Как странно… Я только теперь понял, что все время думаю о Мишель как о самой настоящей девочке. – пробормотал я. – И поэтому мне не нужно ничего придумывать о ней! Ой, каламбур получился!..
Мы с мамой рассмеялись.
- Я тоже сразу подумала о Мишель, как о настоящей девочке! – сказала мама. – Еще когда увидела ее в самый первый раз!..
- Ты тогда увидела только ее и совсем не увидела меня?..
- Ну вот еще! Тебя я видела прекрасно! – воскликнула мама даже несколько обиженно. – Ты никуда не делся! Но Мишель тоже была… э…
- Во мне?..
- Нет!..
- Рядом со мной?..
- Нет!..
- Вокруг меня?..
- Да нет, нет!
- Тогда, может быть, надо мной?..
- Нет! – опять почти сердито воскликнула мама. – Она просто была, и все!..
Я умильно улыбнулся.
- Очень интересно! – сказал я как можно серьезнее. – Мы с Мишель, когда я ее изображаю, существуем одновременно. Прямо как два самостоятельных человека! Это ж просто раздвоение личности получается!..
Мама погрозила мне пальцем.
- Но-но!.. – сказала она. – За такие шуточки кто-то может запросто заработать по тому самому месту!
- По какому – тому самому?..
- Тому самому, которое предназначается для воспитательных процедур!
- Мамочка! – как можно радостнее воскликнул я. – Я ж уже сморозил эту шуточку! Значит, уже заработал!..
И я, откинув одеяло, с готовностью перевернулся в своей постели на живот.
Мама громко рассмеялась.
- Да уж, у меня сокровище так сокровище! – воскликнула она. – Но я тебя никогда не шлепала, и не собираюсь начинать! Я вот лучше тебя поцелую!..
И я почувствовал, как мама задирает мою ночную рубашку и вкусно целует прямо в попу, как целуют младенцев! Раз и еще раз!..
- Мамочка!.. - прошептал я со смущением и восторгом.
- Вот так! – с чувством сказала мама.
Я глубоко вздохнул и перевернулся обратно.
Мама смотрела на меня сияющим взглядом.
- Мама! Я тебя очень, очень люблю! – сказал я.
Мама сделала большие глаза.
- Неужели даже больше, чем Анжелу?! – с преувеличенным недоверием спросила она.
Я покраснел.
- Мама, ты подслушивала?!..
- Вот еще!.. Подслушивать вас нам с Зинаидой Иосифовной не было никакой необходимости! – заявила она. – С вами и так все ясно! Вот.
Я покраснел еще сильнее.
- Это так видно?..
- Нам, с высоты нашего опыта и возраста, видно все! – торжественно сказала мама. – Ну, или почти все!..
- И… Как вы к этому относитесь?..
- Тебе очень нужен ответ?..
- Очень! – горячо воскликнул я. - И не просто очень, а прямо-таки чрезвычайно!..
Мама вытаращила глаза, выпятила губы, потом нахмурилась, опустила голову, подняла, посмотрела в потолок, глубоко вздохнула, задумчиво поскребла щеку… В общем, всеми средствами постаралась изобразить самое напряженное размышление.
- Ну мама! – с невольным смехом воскликнул я. – Я же серьезно спросил! А ты цирк устраиваешь!
- Это не цирк! – гордо ответила мама. – Это театр! Не одному же тебе устраивать сценки. Я тоже кое-что умею!..
- Ну, у тебя неплохо получается!.. – сказал я как можно более дипломатично. – И, все-таки?..
- Все-таки – что?..
- Ну, мама…
Мама вздохнула и сделалась серьезной по-настоящему.
- Мы очень рады, – сказала она просто, - что мы все встретились, и что вы с Анжелой вот так понимаете друг друга!
- А… - хотел было я спросить еще кое о чем.
Но мама приложила палец к моим губам и сказала:
- Тсс!.. То, в чем ты признался Анжеле, то, в чем она призналась тебе, принадлежит только вам двоим!..
- Да?.. Только нам?..
- Только вам! Пусть даже об этом знает весь белый свет!.. И это нужно беречь изо всех сил!
- Мы будем беречь! – сказал я очень серьезно. – Изо всех сил!..
И тут же, прямо в такт и подтверждение моим словам, раздались мощные звуки хора из девятой симфонии Бетховена!
Это включился мой будильник.
Мама посмотрела на меня многозначительно и даже подняла палец. Вот, мол, ты понял, сын?.. Я кивнул ей в ответ головой. Конечно, я все понял!..
Мама протянула руку и выключила будильник.
- Так это что, всего семь часов, что ли? – удивился я. – Это я так рано проснулся? А ты еще раньше, значит!
- Ну да! – радостно сказала мама. – Я поднялась часа два назад. Мне пришла в голову одна идея!..
- Насчет платья Анжелы?
- И не только насчет него.
Вид у мамы сделался загадочный.
«Интересно!» - подумал я, пытливо глядя на маму.
Но она тут же напустила на лицо непроницаемое выражение, и, меняя тему, спросила:
- Ты и в самом деле хорошо себя чувствуешь?
- Мама! Я ведь уже сказал! – даже слегка обиделся я.
- Ну, ладно, ладно!.. – примирительно сказала мама. – Меня тоже можно понять…
- Я встаю! – твердо сказал я.
- Вставай, вставай… - вздохнула мама. – Умывайся, одевайся, а я пойду на кухню, приготовлю нам завтрак.

3
В школу я пришел как обычно, за десять минут до начала уроков. В холле на первом этаже царила обычная утренняя суета, когда все спешат, волнуются и обращают мало внимания друг на друга.
Оно и понятно! Нужно успеть переобуться, быстренько обменяться «приветами» с друзьями и знакомыми, взглянуть на доску объявлений – вдруг расписание изменилось! – и бежать на уроки.
Но в это утро что-то изменилось. Как только я присел на лавку у стены и достал из пакета свою вторую обувь, как сразу почувствовал волну общего внимания.
Она охватывала меня прямо-таки со всех сторон. «Странно! – подумал я. –Что это с ними сегодня?..» Я быстро надел свои сандалии, застегнул их и поднял голову.
Все присутствующие в холле, ну, или почти все и в самом деле смотрели на меня.
Смотрели и улыбались. Радостно так, приветливо! Мне стало даже как-то не по себе.
Однако я бодро сказал:
- Всем привет! – и поднялся на ноги.
И тут как началось!..
- Привет, Славочка! – громко ответила какая-то старшеклассница.
- Здравствуй, Слава! – хором пропищали две третьеклашки.
- Здорово, Славян! – дуэтом ответили два девятиклассница из той группы, которой я время от времени показываю новые приемы восточных единоборств.
И со всех сторон посыпалось:
- Привет! Привет! Привет!..
И все так с улыбкой, с радостью, даже с каким-то восторгом!..
При этом все почему-то дружно устремились ко мне, полукругом обступая лавку и отрезая путь для маневра.
- Это… Вы это чего?.. – ошарашено спросил я.
- Да ничего! – все так же радостно ответила та же старшеклассница. – Просто говорим тебе «привет»! Разве тебе не приятно?
- Приятно, конечно, но все это как-то… - пробормотал я. – Я же вам не звезда какая-нибудь!
- Звезда! – убежденно заявили третьеклашки.
- Народный артист нашей школы! – весомо добавил один из девятиклассников. И даже значительно поднял указательный палец.
Я жгуче покраснел.
- Ну, вот еще!.. – запротестовал я. – Это Оливия вчера пошутила, во время концерта, а вы и повторяете!
– Нет, Славян, это вовсе не шутка! – возразил мне тот же девятиклассник. – А самая настоящая правда!
- Да-да! – хором поддержали его все.
Я разинул рот, растерянно оглядывая окружившие меня улыбающиеся лица и кивающие головы.
Вперед выдвинулась одна особенно восторженная семиклассница и воскликнула:
- Да-да, мы согласны с Оливией! Она ведь ничего никогда не придумывает! Она рассказывает, как было на самом деле!
«Ну, попал!» - подумал я.
Конечно, она рассказывает!.. Это ее собственный «артистический жанр» – рассказы о наших концертах. Она с ними «выступает» и в собственном классе, и вообще перед всеми, кто готов ее слушать. При том, что придумывать и приукрашивать она и в самом деле совершенно не умеет. Но уж она ни одной детали не упустит! И каждую преподнесет в самом лучшем виде, в самой выразительной связке со всеми остальными деталями. Интересно, что такие рассказы у Оливии получаются только в неформальной обстановке. На наших концертах, со сцены, она может выступать только в роли ведущей. Сколько раз Амалия Захаровна пыталась занять ее в концерте с номером «разговорного жанра» - ничего не выходит!..
- Эх, Оливия!.. – пробормотал я. – Интересно, что она вам еще рассказала?
- Она рассказала, что тебе очень идут нарядные платья! – выпалила восторженная семиклассница. – Ты в них такой милый! Такой необыкновенный!.. Такой, такой!..
И все радостно заулыбались и опять закивали головами, обступая меня с трех сторон еще теснее.
Вот тут я на миг даже дар речи потерял, но тут же, собравшись с духом, напустил на лицо невозмутимое выражение и сказал:
- Это не мне идут нарядные платья, а моей героине. Мишель то есть! И вообще, не платья, а платье! Оно всего одно, концертное…
- А Жюли очень идут панталоны с розочками! – вдруг пискнули те же третьеклассницы.
Все дружно рассмеялись.
- Рано вам еще думать о панталонах! – не подумавши, одернул я третьеклассниц.
- Как это рано? – даже растерялись они. – Мы же, это…
Они покраснели и замолчали.
Все опять рассмеялись, но не насмешливо, а по-доброму так, понимающе…
Ну, само собой, в нарядных панталонах должна уметь разбираться любая третьеклассница!.. Если, конечно, ей приходилось их носить.
- А нам ты покажешь Мишель? – нетерпеливо спросила восторженная семиклассница.
- Что, прямо сейчас?..
- Ага!..
- Ну, разумеется, покажу! – саркастически ответил я. – Сейчас запрыгну на эту лавку, наряжусь в платье, и сразу начну показывать!..
От этих моих слов прямо какой-то шквал пронесся по рядам «зрителей», и они придвинулись ближе, глядя на меня с еще большим восторгом и предвкушением.
Об уроках они и думать забыли!..
- Да вы что?! – уже прямо завопил я. – Шуток не понимаете?!
- Так, что тут происходит? – раздался чей-то строгий голос со стороны.
Он подействовал на «зрителей» как отрезвляющий душ. Они встрепенулись, переглянулись и принялись быстро расходиться.
Еще бы!
Ведь этот голос принадлежал не кому-нибудь, а нашему школьному врачу Людмиле Васильевне. Харизма у нее – будь здоров! Не зря ее так уважают и даже боятся все без исключения ученики нашей школы.
Без исключения – потому, что я ее тоже боюсь!..
В этом, кстати, состоит разница между Людмилой Васильевной и Амалией Захаровной.
Амалию Захаровну все очень уважают, и никто не боится. А Людмила Васильевна умеет внушить благоговейный страх одним своим взглядом. А уж язык у нее!.. Острее бритвы. Но зато тех, кому нужна ее помощь, Людмила Васильевна умеет определять тоже в один миг! И тут уж они могут быть уверены, что получат всю заботу и внимание, на которые только способна современная медицина.
Все, в общем, быстро разошлись, а Людмила Васильевна, наоборот, подошла ко мне. В ее глазах сверкали какие-то непонятные искры.
Я только взглянул на нее и тут же отвел глаза, забормотав самым умильным голосом, на который только был способен:
- Здрасьте, Людмил Васильна! Спасибо, Людмил Васильна! Я пойду, Людмил Васильна!.. А то уже урок скоро начнется!..
- Сто-ять!.. – тихо, но очень грозно сказала Людмила Васильевна.
Я так и замер на месте, невольно вжимая голову в плечи.
- Кто-то вчера после концерта без сознания валялся!.. – тем же тихим грозным голосом произнесла Людмила Васильевна. – Кому-то я вчера освобождение от занятий выписала! До конца недели! А он, смотри ты, все равно в школу явился!
Собрав все свое мужество, я поднял голову и взглянул прямо в эти сверкающие глаза. Уголки губ Людмилы Васильевны дрогнули в улыбке, но она тут же придала своему лицу то же грозное выражение.
Но было уже поздно! Я почувствовал, как мой страх быстро улетучивается и сменяется боевым настроем. Как на татами в нашем спортзале!..
- Во-первых, я вчера вовсе не валялся без сознания!.. - твердо сказал я. – А просто отключился!..
- Не вижу разницы!
- А я вижу! Я отключился из-за..
- ..Нервного истощения! И шока!
- И вовсе нет! А перебивать нехорошо!
- Я не перебиваю, а констатирую факт.
- Перебиваете!..
- Ты будешь со мной спорить, детка?..
- Я не спорю, а просто уточняю. И не надо называть меня деткой!
- Это еще почему?
- Потому, что деткой я был, когда меня возили на колясочке!
- А теперь, значит, ты хочешь, чтоб тебя возили на «скорой помощи»!
- Это с какой стати?..
- А с такой, что ты начинаешь хлопаться в обмороки!
- Не «начинаешь хлопаться», а просто отключился!.. Один-единственный раз! Из-за переизбытка впечатлений!
- Слишком сильных для неокрепшей детской психики!..
- Сильных! Но вовсе не слишком! Просто их было много!
- Слишком много!..
- Ну, допустим…
- Вот! Сам признался! – торжествующе воскликнула Людмила Васильевна.
Я сокрушенно вздохнул.
И сказал с большим чувством:
- Людмила Васильевна! И как вам только не стыдно?!
- Это из-за чего мне должно быть стыдно? – удивилась Людмила Васильевна, и в ее глазах опять запрыгали эти самые искры.
- А из-за того, что вы злоупотребляете своим правом старшего! Старшей по возрасту, то есть!
- Ну, вот еще! Никогда и ничем я не злоупотребляла! А вот ты уже злоупотребил!
- Это чем же?..
- Своим здоровьем!
- Людмила Васильевна! Как это можно злоупотребить здоровьем?!..
- По-моему, ты прекрасно знаешь, как! – безапелляционно заявила Людмила Васильевна. И, протянув руку ко мне, сказала: - Пошли!
- Куда? – пробормотал я, отступая на шаг назад.
- В медпункт!
- Зачем?!..
- На процедуры!
- Так у меня же уроки!
- Это у всех других уроки! А у тебя освобождение!
И, решительно шагнув ко мне, Людмила Васильевна крепко взяла меня за руку.
«Да что ж это за день сегодня такой! То публика напирает, то за руку хватают, как малыша!» - вновь жгуче покраснев, подумал я. А вслух воскликнул:
- Да не нужны мне никакие процедуры! Мне на урок надо бежать!
- А вот это далеко не факт! Может быть, еще придется устроить тебе принудительный постельный режим! – многообещающе заявила Людмила Васильевна.
И на первой космической повлекла меня в медпункт.
Мне ничего не оставалось, как покориться судьбе!..
Я только постарался приноровиться к решительному шагу Людмилы Васильевны и придал своему лицу независимое выражение.
Но все равно – попадающиеся нам навстречу ученики глядели на нас с опаской и удивлением, и старались как можно быстрее прошмыгнуть по своим делам.

4
Как только мы вошли в медпункт, зазвенел звонок.
Я вздохнул.
Людмила Васильевна бросила на меня быстрый взгляд и покачала головой.
- Другой бы радовался!.. – сказала она, отпуская мою руку и закрывая двери.
- Чему?!..
- Да хотя бы тому, что можно прогулять урок. На совершенно законных основаниях!
- Другой бы, может, и радовался! Только не я. И вообще, не так уж и много у нас в школе вот этих «других»! – сердито ответил я.
Людмила Васильевна медленно кивнула.
- И не просто «не так уж много». – задумчиво сказала она. – А с каждым годом все меньше! И вот это – одно из самых удивительных явлений в нашей школе!..
- Одно из?.. А какое тогда самое удивительное?
- Хм… Странный вопрос!
- Почему странный?..
- Да потому, что это ты!
- Что – я?..
- Ты – самое удивительное явление! – убежденно заявила Людмила Васильевна. – Может быть, и не на всем белом свете, но в нашей школе – точно!.. А может быть, и во всем нашем городе.
- Ну вот, скажете тоже! – неловко возразил я. – Никакое я вам не явление!..
Людмила Васильевна покрутила головой и даже фыркнула.
- Он еще будет спорить!..
И, резко меняя интонацию, она деловито приказала:
– Раздевайся! Полностью.
- Полностью?! Зачем?!.. – завопил я.
Людмила Васильевна так и закатилась от смеха.
- Ладно, это я пошутила… - сказала она, отсмеявшись. – Клади сюда свой ранец. Так. Снимай пиджачок и галстук. Этого достаточно. Давай-ка я повешу все в шкафчик… Все, садись сюда. Для начала измерим тебе давление…
Я сел на один из двух табуретов перед белым столиком. Напротив меня на другой табурет уселась сама Людмила Васильевна.
Она быстро намотала мне вокруг руки эту самую штуку с присосками, накачала ее, и, взглянув на датчик, произнесла:
- Странно! Очень странно!..
Я забеспокоился.
- Что странно?.. – с опаской спросил я.
Людмила Васильевна сделала вид, что не услышала моего вопроса.
- Так. Поднимайся на ноги. – скомандовала она. - Рубашку и майку задери повыше! Повернись спиной! Дыши глубже!
И, живо вдев себе в уши штырьки стетоскопа, Людмила Васильевна принялась прослушивать мои легкие.
- Хм! Хм! – хмыкала она при этом с загадочной интонацией.
- Ну что там у меня, что?.. – нетерпеливо спросил я.
- Скоро узнаешь! Ладно, застегни рубашку, заправься. Садись. Открой рот! Шире! Шире!..
И, прижимая мне язык металлической лопаткой, она принялась заглядывать мне в рот так старательно, как будто хотела в меня нырнуть!.
- М-да. Ну надо же! – пробормотала она, закончив свои манипуляции и поглядев на меня очень внимательно. – Ладно, закрой рот! Ворона залетит.
- Людмила Васильевна!.. – воскликнул я.
- Что такое?..
- Эти ваши шуточки!.. Совершенно неуместны!
- Ты забыл добавить – «сударыня». – спокойно сказала на это Людмила Васильевна.
Искры в ее глазах засверкали ярче.
- Ничего я не забыл!
- Забыл. При таком обращении и в таком контексте это слово совершенно необходимо!.. Оно очень гармонирует со словом «неуместны». Да-да!
Я вытаращил глаза на Людмилу Васильевну.
Ну, надо же какое-то тонкое филологическое замечание!
В ответ на мое удивление Людмила Васильевна состроила такую гримасу, что я не выдержал и рассмеялся.
Людмила Васильевна прислушалась к моему смеху уже с совершенно серьезным видом.
- Хм! Ну что ж, это - смех совершенно здорового человека! – глубокомысленно констатировала она. – И легкие у него, что твои меха, и сердце бьется, прямо как пламенный мотор!..
- А я что говорил!
- Ну, мало ли что ты там говорил… Тэкс. К чему бы еще придраться?.. А, вот! Голова у тебя не кружится, нет?
- Не кружится. И не кружилась!
- Живот не пучит?
- Не пучит!
- Позывы к рвоте? Есть?..
- Нету!
- Да неужели?.. А точечки сверкающие в глазах не мелькали? Нет?..
- Нет! Не мелькали и не мелькают! Это у вас!..
- Что?..
- Так, ничего!..
- Но-но! Смотри мне! Здесь спрашиваю я! Я спрашиваю, а ты отвечаешь. Тэкс… Остался последний вопрос. Может быть, самый важный… Итак, внимание!.. Как себя чувствует Мишель?..
Я даже вздрогнул от неожиданности!
И тут же завопил:
- Людмила Васильевна! И вы тоже!..
Людмила Васильевна изогнула одну бровь:
- Что – и я тоже?..
- Вы тоже… Это… Ну… Вы понимаете!..
Людмила Васильевна вздохнула и, откладывая в сторону стетоскоп, сказала:
- Конечно, я понимаю!..
Она поднялась на ноги и прошлась по медпункту как будто бы с отстраненным выражением лица, но явно о чем-то напряженно размышляя. Подойдя к окну, она открыла его, и оттуда в медпункт ворвался поток свежего воздуха.
- Какой великолепный, какой теплый апрель в этом году!.. - пробормотала Людмила Васильевна, почти слово в слово повторяя то, что вчера утром сказала Амалия Захаровна.
Я даже навострил уши, ожидая, что сейчас, как и вчера, из-за окна донесется пронзительный вопль какой-нибудь девчонки, выкрикивающей притворные угрозы. От полноты жизни!..
Но нет, все было тихо.
Все были на уроках.
Людмила Васильевна вернулась к столу, и вновь села на свой табурет. Вид у нее сделался такой, как будто она собиралась сообщить мне что-то очень важное.
- Со вчерашнего дня вся наша школа буквально гудит! – сказала она, глядя мне прямо в глаза и почему-то вздыхая. – Из уст в уста передается весть о совершенно необыкновенном номере, который ты показал во время шефского концерта!
Я почувствовал, что начинаю краснеть.
- Ну, прямо-таки из уст в уста!.. – возразил я. – Вы преувеличиваете, Людмила Васильевна! Мало ли что там рассказывает Оливия!..
- Ах, Слава! Если бы только Оливия! А то ведь и Эльвира, и Вадим с Милой, и Лина с Лилей, и Жека, и Света Никольская, и Валентина Александровна с Шурочкой, и даже «утята»!.. Правда, они толком рассказать ничего не могут, как ни пытаются.
- Почему?.. – заинтересовался я.
- Да потому, что они сразу начинают перебивать друг друга, прыгать и дико хохотать!..
- Прыгать?..
- Вот именно! Как ты прыгал в образе Мишель по сцене, когда она изображала этого формидабль садовника, скачущего сам знаешь за чем!..
И Людмила Васильевна вновь закатилась от смеха.
- И вот этот самый полет… Панталон с розочками… Стал теперь главной темой всех школьных разговоров! - добавила она. – Это не тема, а прямо-таки хит!..
Я прокашлялся, стараясь не глядеть Людмиле Васильевне в лицо.
- Впрочем, нет. – жизнерадостно продолжала она. – Самый главный хит – то, как чудесно ты выглядел в платье Мишель, со всеми его оборками и рюшами! О, вот это наши девочки обсуждают с особой страстью!
Тут Людмила Васильевна опять рассмеялась и вынула из кармана платочек.
- Хорошо, хоть Дуся ничего ни с кем не обсуждает!.. – сердито пробормотал я.
- Дуся?.. – повторила Людмила Васильевна, вытирая платочком слезы с глаз.
- Да, Дуся. Жекина декоративная крыска!..
Людмила Васильевна вздохнула.
- Удивительно легкомысленное отношение к всему происходящему!..
- У кого?..
- У большинства наших учеников. И у тебя самого – в первую очередь!
- А надо, чтобы я ко всему относился тяжеломысленно, да?..
Людмила Васильвна так и замерла! Потом она как-то странно повела головой, опять фигурно изогнула одну бровь, другую, слегка откинулась назад и вдруг вся подалась ко мне.
 

Sweetpeach Дата: Суббота, 11.06.2011, 20:28 | Сообщение # 8
Sweetpeach
Превращенная

Доверенный
Сообщений: 210
Награды: 3
Репутация: 6
Статус: Offline
Я прямо ее залюбовался. Конечно, она сейчас немного играла (как сегодня утром – моя мама!..), но эта ее игра была очень естественной.
В общем, мне есть у кого перенимать актерский опыт!..
- Ехидничаешь мне тут, да?.. Вундеркидничаешь?.. – вкрадчиво, как ласковая акула, спросила Людмила Васильевна.
- Ехидничаю! – честно сознался я. – Но вундеркидничать даже и не пытался! Хотя вы классно сказали. Вундеркидничаешь!..
И я засмеялся.
Людмила Васильевна неожиданно подхватила мой смех.
Отсмеявшись, мы обменялись очень понимающими взглядами.
- В общем, относиться ко всему тяжеломысленно – это не в твоем духе?.. – заключила Людмила Васильевна.
- Не в моем, это да. Но вы же понимаете, «легкомысленно» вовсе не значит «безответственно»!
- Понимаю, мой дорогой, понимаю… - вздохнула Людмила Васильевна. – И меня как раз очень беспокоит весь этот твой объем ответственности! И особенно то, что он явно увеличился за последние дни!.. Буквально в разы.
- Ну, он же не только у меня увеличился! – заметил я. – Но и у всех тех, кто…
Я прервался, пытаясь правильно сформулировать мысль.
- …у всех тех, кого коснулась твоя легкая рука! Твоя и еще – Мишель!.. – закончила за меня Людмила Васильевна.
И улыбнулась немного грустной улыбкой.
- Боже мой! – воскликнула она. – Чтобы помочь взрослым, понадобились усилия ребенка! В этом есть что-то неправильное.
- Почему?..
- Да потому, что взрослые ведут себя как неразумные дети, а дети начинают вести себя как мудрые взрослые!..
- Но это ведь неизбежно. Дети растут и рано или поздно все равно становятся взрослыми. – рассудительно заметил я.
- Слишком рано! Вместо того, чтобы насладиться собственным детством, они вынуждены вникать в чужие проблемы!..
Людмила Васильевна даже всплеснула руками, и ее лицо стало сердитым.
А я вспомнил, как мама после школы переодевала меня в малышовское платьице, и купала, и укладывала спать, в ночнушке, и как мы играли с Анжелой у них дома в куклы, и она завязывала мне банты... Тут же я представил, как сегодня мама снова переоденет меня в платье, а потом придет Анжела на примерку, и мы с ней опять будем играть во что-нибудь вместе, только не у них дома, а у нас!..
Я представил все это и улыбнулся немного снисходительно.
- Это ведь вы обо мне говорите. – сказал я спокойно. – Только вы зря переживаете. С детством у меня все в полном порядке!..
И я опять улыбнулся, на этот раз мечтательно.
Людмила Васильевна взглянула мне в лицо с острым интересом.
- Чувствую, тут у тебя какая-то тайна! – сказала она. – Я ее когда-нибудь узнаю?..
- Это вы себя спрашиваете?
- Нет, тебя!..
- Посмотрим. Если вы будете вести себя хорошо, то все возможно!..
Людмила Васильевна вновь рассмеялась. На этот раз – с явным облегчением.
- Ты чудо, Ярослав, просто чудо!
- Каждый человек – чудо!
- Ах, если бы каждый осознавал это!..
Мы немного помолчали.
- Ну что ж, на этом, пожалуй, и закончим этот, так сказать, медосмотр! – заявила Людмила Васильевна опять со вздохом.
- То есть я свободен?.. – обрадовался я. И поспешно добавил: – В смысле, могу идти на уроки?..
- Можешь, можешь!.. Но подожди еще минуточку. У меня тут для тебя кое-что есть…
И Людмила Васильевна вынула из ящика стола изящную шкатулочку и протянула ее мне.
Я взял ее и осторожно открыл.
Внутри на блестящей шелковой подушечке лежал галстук-бабочка из черного мягкого бархата. Я осторожно вынул его из шкатулки, чтоб рассмотреть как следует.
Галстук был очень стильный. Я бы сказал, что в нем не было ни одной ложной линии или складки!..
- Нравится? – спросила Людмила Васильевна с волнением.
- Да! Очень элегантный. Но..
- Это мой подарок тебе! – поспешила добавить Людмила Васильевна. - Ручной работы. То есть это я сама его сшила!.. Собственными руками.
- Ничего себе. Вы, оказывается, классно шьете!..
Лицо Людмилы Васильевны порозовело.
- Мне очень приятно, что ты так высоко оценил мою работу. – сказала она. – Я, видишь ли, и в самом деле неплохо шью. И крою сама. И умею придумывать фасоны!.. Когда-то я даже не могла решить, что мне выбрать, технологический или медицинский. Но медицина победила!..
- И это правильно! Что бы мы тут без вас делали?.. – заявил я убежденно.
И в самом деле, я даже не мог представить себе в роли хозяйки нашего медпункта кого-нибудь другого, а не Людмилу Васильевну.
Ее глаза повлажнели.
- Спасибо, Слава! Мне так приятны эти твои слова. – сказала она тихо. – Примерим?..
И Людмила Васильевна помогла мне прицепить этот галстук-бабочку как положено, а потом помогла надеть пиджак и подвела к зеркалу в дверце шкафа.
- Замечательно! – воскликнула она, увидев мое отражение. – И прекрасно гармонирует с этим костюмом. Ты согласен?
- Абсолютно! – ответил я. – Я буду надевать эту бабочку по самым торжественным случаям! А сейчас я надену свой обычный галстук. А то, сами понимаете…
- Понимаю. – кивнула Людмила Васильевна.
Я спрятал подаренный галстук обратно в шкатулку и аккуратно положил ее в свой ранец.
- Ну, я пошел?.. – спросил я.
- Иди! – ответила Людмила Васильевна опять со вздохом. – Но если вдруг почувствуешь недомогание, сразу обращайся!
- Обязательно! – как можно убедительнее сказал я.

5
До конца урока оставалось еще немного времени, и в школьных коридорах было тихо. Только из-за дверей в классы доносились приглушенные голоса учителей и учеников.
Я шел неторопливо, перебирая в своей голове события сегодняшнего утра. Надо же, день едва начался, а уже произошло столько всего!..
Мой удивительный сон, повышенное внимание «публики», неожиданный «медосмотр» Людмилы Васильевны… Между ними была совершенно определенная связь, которую держала в своих чутких руках созданная и сыгранная мной самим девочка Мишель!..
Интересно, какие еще приключения она мне готовит?..
Я так глубоко погрузился в свои мысли, что очнулся только от девчачьих голосов.
Это я поравнялся с одним из наших уголков отдыха. От общего коридора его закрывала шеренга пальм в кадушках.
Голоса доносились из-за пальм.
- ..ой, какие они хорошенькие! – верещала какая-то девчонка громким шепотом. – И где ты их взяла?..
- Мама их где-то купила в прошлом году! – отвечал голос Оливии. - По-моему, она просто решила приколоться!.. Но они оказались ей малы и пролежали в шкафу больше года. А вчера я нашла их и решила надеть сегодня в школу!..
- Клево! – с восхищением говорил третий голос. – Ты обязательно у своей мамы спроси, где она их купила!..
- Конечно, спрошу. Они ведь такие удобные! В них так здорово себя чувствуешь!.. Теперь я понимаю эту Жюли!..
Я вздрогнул и невольно навострил уши. Подглядывать при этом я вовсе не собирался.
Вот еще!
Я всего лишь бросил в сторону голосов быстрый взгляд.
И тут же поднялся на цыпочки, задержал дыхание и быстро-быстро засеменил прочь.
К счастью, пальмы разрослись очень густо, и девчонки меня не увидели. Да и заняты они были очень.
Но я-то увидел!..
Я увидел Оливию, которая подняла подол своего нарядного платья как можно выше, демонстрируя двум подружкам краешки белоснежных кружевных панталон!..
Да, это уже не просто хит.
Это, можно сказать, настоящий переворот в умах!..
Такие панталоны под тесные джинсы не наденешь. Они требуют именно свободного платья.
Хм… Могут ли в принципе панталоны требовать чего-либо?.. По факту выходит, что могут. И в первую очередь - нарядных платьев и нижних юбок!..
Удалившись на приличное расстояние от этого уголка отдыха, я перевел дыхание и дальше пошел уже обычным шагом.
По дороге к нужному мне кабинету истории был еще один закрытый пальмами уголок, но я постарался обойти его как можно дальше. И даже голову повернул в другую сторону.
На всякий случай!..

6
Я подошел к кабинету ровно в тот момент, как прозвенел звонок с первого урока. Но двери передо мной не спешили открываться. Нашему историку, Николаю Васильевичу, всегда не хватает двух-трех минут, а то и больше, чтобы закончить урок. Он так здорово рассказывает о разных исторических событиях!..
Зато распахнулись двери двух соседних кабинетов, литературы и биологии. Оттуда двумя встречными потоками хлынули 9-й «б» и 7-й «а».
Я тут же отошел к стене, ожидая, пока они схлынут каждый своим путем.
Ничего подобного! Они не только не схлынули, а забурлили вокруг меня! Ученики сразу двух классов заулыбались, заговорили, закричали, и я понял, что утренняя история повторяется.
- Ой, здравствуй, Слава! Привет, Слава! Как ты себя чувствуешь?! Все хорошо?! Все нормально?..
Семиклассники и девятиклассники галдели возбужденно и радостно, и даже подпрыгивали на месте, точь-в-точь как малыши-утята Валентины Александровны!..
А я только хлопал глазами, не зная, куда от всех деваться.
Тут открылись двери кабинета истории. Оттуда, со своим обычным ускорением, вылетел 8-й «В». И все восьмиклассники и восьмиклассницы, увидев создавшуюся толпу, тоже присоединились к ней! И многие принялись проталкиваться через нее поближе ко мне, а те, кто не мог протолкнуться, стали подниматься на цыпочки и тянуть головы, чтобы увидеть, что же происходит.
А ничего ведь не происходило.
Я просто хотел войти на урок в кабинет!
Но вместо этого я в буквальном смысле этого выражения оказался приперт к стене!
Тогда я кашлянул и поднял правую руку.
- Тихо! – сказал я негромко и как можно более внушительно.
Общий галдеж тут же стих. Ну, естественно. Этим «утятам»-переросткам ведь надо было услышать, что я скажу!..
- Во-первых, всем привет. – спокойно сказал я. – Во-вторых, вы что, все с ума посходили сегодня?..
- Нет! – без всякой обиды ответила мне какая-то восьмиклассница. – Мы все очень рады тебя видеть!..
- Молодцы! – сказал я одобрительно. – Я тоже вам всем очень рад! Только я хотел бы войти в класс. Нельзя ли расступиться?..
И я сделал движение вперед.
Толпа передо мной и вправду расступилась, и я спокойно прошел в открытый кабинет истории. В его дверях Николай Васильевич с большим интересом наблюдал за происходящим. Он посторонился, давая мне пройти.
И тут какая-то из девятиклассниц громко сказала мне в спину:
- Все говорят о том, какой ты классный номер вчера показал!..
Я остановился.
И, не поворачиваясь, осторожно спросил:
- И что?..
- Ты его на концерте для шефов показал!..
- И что?.. – повторил я, просто чтобы собраться с мыслями.
- А мы когда его увидим?..
Я развернулся на 180 градусов.
Ученики уже трех классов смотрели на меня, улыбаясь во все рты и с каким-то совершенно детским предвкушением в глазах.
Я понял, что ответ: «Как только – так сразу!» тут не сгодится.
Так просто от требований публики не отвертишься!..
- Ну, э… Во-первых, сегодня я не захватил свой концертный костюм!.. –сказал я умиротворяющим голосом.
- Оливия всем рассказывает, что оно просто обалденное! – воскликнула одна из девчонок.
- Оно?..
- Да. Твое концертное платье! – заявила другая.
- А ты сам в нем – просто суперкласс! – добавила третья.
По собравшейся публике прошла волна радостного возбуждения. И тут же стихла.
Я вздохнул. И продолжил все тем же умиротворяющим тоном:
- Во-вторых, сегодня я очень занят.
- А завтра?..
- Завтра - может быть. Если Амалия Захаровна разрешит занять актовый зал!
- Она разрешит! – радостно воскликнула еще одна девятиклассница. - Мы ее очень попросим!..
- Вот и договорились. – закончил я.
- А теперь, может быть, все пойдут на следующий урок? – добавил Николай Васильевич. - А то вы закупорили коридор!..
И пробка, к счастью, стала рассасываться.
Я прошел к своему месту.
Но только я сел и принялся выкладывать на стол учебники и тетради, в кабинет ворвался табун моего родного 7-го «Б».
И, естественно, все опять столпились вокруг меня и принялись что есть мочи галдеть!..
«Если дело так пойдет и дальше, придется переходить на домашнее обучение!..» - обеспокоено подумал я.
- Славян, привет! Здравствуй, Славочка! Слава, здравствуй! – вопили мои одноклассники на все лады. – Говорят ты вчера показал такой суперский номер! С летающими панталонами! И ты был в таком суперском платье! А нам покажешь?!..
Я вздохнул, встал с места и вновь поднял правую руку, добиваясь внимания и тишины.
И все притихли.
Естественно!
- Ну и что мне вам показать сначала? – спросил я с сарказмом. – Платье или панталоны?..
- И то и другое! – сострил Олег Завьялов.
Все засмеялись.
Радостно так. Оживленно! Даже, я бы сказал, с упоением!..
- На самом деле, конечно, мы бы очень хотели увидеть ту сценку, с Мишель и Жюли! – убедительным тоном хорошо воспитанной девочки пояснила Лариса Жильцова.
Все в знак согласия заулыбались и закивали головами.
- Значит, так. – сказал я строго. – Совершенно не нужно впадать в ажиотаж из-за обыкновенного концертного номера!
- И вовсе он не обыкновенный! – возразила Лариса.
Я погрозил ей пальцем.
- Лариса! Будешь перебивать – пойдешь в угол! – строго сказал я.
Лариса покраснела, и все захихикали.
Потому что все знали – если я скажу, Лариса пойдет в угол как миленькая! Людка Карпухина там уже бывала. И не один раз. При всем классе. А нечего бездельничать и обрастать «двойками»!
- Хорошо, пусть он даже получился и необыкновенный. – согласился я. – Но сейчас мы с вами где?..
- А где?.. – дурашливо захлопал глазами Олег.
- Мы в школе! На уроках! – внушительно сказал я. – А мой концертный костюм…
- Платье!.. – восторженно пискнула Зося Караваева.
Я только вздохнул.
- Концертный костюм у меня дома! – продолжал я. - И сегодня у меня полно всяких дел. Вот. Так что показывать этот номер я буду завтра. И не для одного класса, а для всех, кто захочет его посмотреть! Чтоб не повторять все сорок раз… И то, если Амалия Захаровна позволит занять актовый зал.
- Она позволит! – убежденно заявил Олег. – Мы ее очень попросим!..
«Ну надо же!» - подумал я. – «Они повторяют почти одно и то же, не сговариваясь! Что бы все это значило?..»
Тут в класс, держась за руки, вошли Людка с Генкой. Все притихли и уставились на них. И не зря!
Сегодня Людка и Генка сияли еще ярче, чем вчера. Причем, если вчера они сияли этим своим суматошным светом, с треском и жгучими брызгами, то сегодня они были озарены внутренним, очень теплым и ровным огнем.
Я невольно подумал, что точно так же сияет и Анжела…
Зося перехватила мой взгляд и шепнула:
- Они сегодня с самого утра вот такие! Мы ими прямо любуемся!..
- Ну, еще бы! – шепнул я Зосе в ответ.
Людка и Генка подплыли ближе, обдавая всех теплом, как из печки.
- Славочка, здравствуй! – прозвенела Людка, и я подумал, что голос у нее сегодня звучит удивительно мелодично.
- Привет, Славян! – бодро поддержал Людку Генка.
- А мы вчера с Геной занимались! – сказала Людка. – До самого позднего вечера!
- Чем?.. – брякнул я с привычным скепсисом.
Но Людка, улыбнувшись какой-то очень мудрой улыбкой, спокойно ответила:
- Уроками, конечно! Мы все выучили, все приготовили. И сегодня Геночка уже получил четверку по алгебре!
Как она произнесла «Геночка»!.. Сколько чувства она вложила в это слово!..
Геночка прямо заалел от удовольствия. Как майская роза. Хотя все еще продолжался апрель.
Я думал, что сейчас оба влюбленных опять станут просить меня, чтобы я добился для них разрешения сидеть за одной партой, но Людка одарила Геночку ласковым взглядом, и он поплыл на свое место.
А Людка села на свое место рядом со мной.

7
Дальше все пошло уже как обычно.
Ну, или почти как обычно.
На втором, третьем и четвертом уроках – истории, алгебре и биологии – меня вызывали к доске, и я каждый раз, само собой, возвращался на место с «пятеркой» в дневнике. Но к доске вызывали и Генку с Людкой. И они, вот что удивительно, отвечали вполне уверенно!.. «Пятерок», правда, им не поставили, но их «четверки» были вполне заслуженные.
Генка получил одну «четверку», Людка – две. И вот, когда она с сияющим видом шла на место с «четверкой» по биологии, я вдруг испытал удивительное облегчение. Как будто тяжелый камень спал с моей души! Я почувствовал, что даже горжусь Людкой, как гордится отец умненькой-разумненькой дочкой!..
Интересно, что к Генке я таких же чувств не испытывал. Может быть потому, что сегодня в его лице появилась какая-то новая, совсем взрослая уверенность, и стало ясно, что теперь Людка будет за ним, как за каменной стеной.
А он, в сиянии ее любви и заботы, будет вдохновляться на новые замечательные свершения!..
Собственно, это ведь их общее сияние. Они – вместе!..
Так же, как мы с Анжелой.
И поэтому все будет так, как и должно быть.
Только я додумал эту мысль, как Людка села на свое место рядом со мной, и тихонько шепнула:
- Спасибо, Славочка!
- За что?..
- За все, что ты сделал для меня! И для нас с Геночкой!..
- Ну, я еще буду за вами присматривать!.. – пообещал я строгим голосом. – Так, на всякий случай!..
- Конечно, конечно! – горячо ответила Людка. – А как же иначе?..
В общем, уроки шли своим чередом.
На переменах, правда, я ощущал к себе повышенное внимание, но такого ажиотажа, как утром, уже не было. К счастью! Мне ведь совсем не хотелось, чтобы жуткая перспектива перехода на домашнее обучение стала для меня реальностью…
Ну а после четвертого урока ко мне подошли Оливия с Мариной Зарядиной, нашей школьной художницей-плакатисткой. Марина в нашей школе оформляет самые лучшие стенгазеты и пишет самые лучшие объявления!
Интересно, что не только Оливия, но и Марина сегодня была в очень нарядном платье. Причем платья у них были не какие-нибудь там взрослые, а вполне себе девчачьи, с милыми оборками и кружевами. А ведь они обе учатся в девятом классе!..
Оливия была в свободном изумрудно-зеленом платье с большими подсолнухами, а Марина – в синем в крапинку, приталенном, с белым пояском, завязанным сзади изящным бантиком и с белым отложным воротничком. Длиной оба платья были на ладонь выше их коленок и выглядели очень шикарно! Ну, то есть Оливия и Марина выглядели в этих платьях очень шикарно. Девочки они ведь очень красивые, стройные, и во всех нужных местах уже округлые!..
Глядя на них, я невольно вспомнил о других оборках и кружевах – тех, которые были на Оливиных панталонах, и подумал: «Интересно, а что надето под платьем у Марины?..»
Видимо, что-то такое блеснуло в моих глазах, потому что девочки переглянулись и слегка покраснели.
- Чего это вы сегодня так нарядились?.. – сказал я вслух.
Девочки опять переглянулись, и Марина сказала:
- Ну вот, тебе, значит, можно наряжаться, а нам – нет, что ли?..
Настала моя очередь краснеть. А девчонки рассмеялись.
- Ну и, тем более, мы не одни сегодня так одеты. – заявила Марина. – Посмотри вон туда!
Я посмотрел.
Просторный холл второго этажа, где мы сейчас находились, был полон старшеклассников и старшеклассниц. Надо сказать, что какой-то одинаковой для всех формы у нас в школе не было. Мальчишки и девчонки и без того одевались одинаково! В штаны, джинсы, пиджаки и свитера.
Но сегодня, среди этого однообразного серо-сине-черного моря мелькали яркие вкрапления.
Это были девчонки, одетые в нарядные платья примерно такого же вида, что и на Оливии с Мариной. И каждая нарядная девчонка была в центре оживленной беседы со сверстниками, то и дело прерывающейся жизнерадостным смехом.
- Вот, увидел? – спросила заговорщицким тоном Марина.
- И что?.. – ответил я ей своим сегодняшним коронным вопросом.
- А то, что это ты сделал!..
- Что именно?..
- А вот это самое!.. Нарядил наших девчонок в платья!..
Я открыл рот от неожиданности, и тут же вдохнул поглубже, чтобы дать этим двум нахалкам достойный ответ.
Но тут перед моим внутренним взором возникла очень… э-э… забавная картина!.. Я увидел себя у вешалки, на которой висели десятки, если не сотни, самых разнообразных платьев на плечиках, и все это были очень яркие, очень нарядные платья, с кружевами, оборками, фигурными рукавчиками, лентами и поясами, которые еще только предстояло завязать в банты. А передо мной друг за дружкой выстроились все наши старшеклассницы, одетые только в коротенькие комбинашки и панталоны тоже очень разнообразного фасона. Жюли бы просто обзавидовалась!.. При этом на лицах этих модниц никакого стеснения не было, а было одно только нетерпение. Они подходили ко мне по очереди, и я снимал с плечиков одно платье за другим, и помогал их надевать. А модницы вертелись и суетились, пока я застегивал на них молнии, поправлял верхние и нижние юбки, завязывал их ленты и пояса бантами самого изящного вида… Вот это была работенка, скажу я вам!.. Одеть такую ораву девчонок!.. Да еще и выслушать при этом множество претензий: «Маэстро, мне этот фасон не нравится! Можно поменять?.. Маэстро, а мне вот тут жмет!.. Можно подобрать что-нибудь посвободнее?.. Маэстро, мама мне не разрешает носить такие короткие платья! Можно подыскать что-нибудь подлиннее?..»
Эта картина была такой ясной, объемной и многоцветной, что я даже замер на месте, вытаращив глаза, а потом, попытавшись все-таки что-то сказать, вдруг поперхнулся и закашлялся.
И Оливия с Мариной принялись хлопать меня по спине!.. Даже не хлопать, а прямо таки дубасить!.. Я едва удержался на ногах.
- Ну ладно, хватит вам! – сердитым шепотом воскликнул я, отмахиваясь от их рук. – Заботливые какие!.. Прибьете меня в самом расцвете лет!..
Девчонки опустили руки, и, опять переглянувшись, заулыбались.
- И совсем я не собирался вас всех наряжать! – сказал я, отдышавшись. – Делать мне больше нечего!
- Ну, это Марина образно выразилась! – примирительно сказала Оливия. – На самом деле это не ты нас наряжал, конечно… (Марина хихикнула…) а твоя Мишель!
- В смысле, твоя Мишель на нас повлияла, вот!.. – быстро добавила Марина.
- И как это она могла на вас так сильно повлиять, если большинство из вас ее даже и не видели?!.. – сердито сказал я.
- Так за этим мы к тебе и пришли! – вдруг очень по-деловому сказала Оливия. – У тебя же завтра шесть уроков?..
- Ну, шесть… И что дальше?..
- А то, что насчет актового зала мы договорились, но Амалия Захаровна сказала, чтобы точное время твоего выступления мы согласовали с тобой отдельно! В общем, ты можешь завтра выступить со своим номером после шестого урока, да?.. А то Марине надо успеть объявление нарисовать!
Вот тут я взглянул на Оливию и Марину с сомнением.
- Я теперь уж и не знаю… - протянул я задумчиво. – Стоит ли показывать этот номер прямо-таки всем?.. Уж очень он на всех неоднозначно влияет!.. Вот что значит - открыть этот самый ящик с пан… Ящик Пандоры, хотел я сказать!..
Оливия и Марина уже в который раз переглянулись, весело рассмеялись, и Оливия воскликнула:
- Ну, Слава! Какая же она Пандора! Она… Она такая лапочка!..
- Она такое солнышко!.. – добавила Марина. – Такая радость!.. Такое счастье!..
- Собственно, как и ты сам!.. – выдала Оливия.
- Гхм!.. – сказал я.
Девчонки опять переглянулись, хихикнули и мечтательно устремили глаза куда-то вверх.
- Как бы я сама хотела хоть чуточку быть на нее похожей!.. – воскликнула Оливия.
- И я тоже!.. – добавила Марина.
Я взглянул на девчонок внимательно.
Это явно был очень искренний порыв. Лица Оливии и Марины еще сильнее раскраснелись от прилива чувств, и они, судя по всему, этого ничуть не стеснялись.
Мне стало очень тепло на душе. И, в каком-то вдохновенном порыве, я захлопал глазками, всплеснул руками и голосом Мишель пропищал:
- Ну, хорошо! Вы меня уговорили!.. Я выступлю завтра перед вами после шестого урока!.. Так и напишите в своем объявлении!
Оливия с Мариной ахнули, вытаращили глаза и тут же засмеялись и зааплодировали.
Лица старшеклассников повернулись к нам, многие сделали шаг в нашу сторону, увлекая за собой других, и я понял, что сейчас меня вновь начнет окружать восторженная публика.
Но, к счастью, в этот самый момент прозвенел звонок на пятый урок.
Все стали расходиться, Оливия с Мариной тоже пошли, ускоряя шаг, и Марина крикнула мне на ходу:
- Это будет самое лучшее, самое неповторимое объявление в моей жизни!..
- Ой, подождите! – воскликнул я им вслед. – В каком смысле неповторимое?.. Вы там смотрите!..
Но девчонки ничего мне не ответили. Они рассмеялись и перешли на бег. Их легкие платья высоко взметнулись, и я увидел, как из-под платья Марины на миг показались очень красивые оборки ее белоснежных панталон.
Я хмыкнул, улыбнулся и пошел на урок.

8
Последние два урока, химия и физика, прошли просто замечательно, в атмосфере «познания истины», как любит говорить наш любимый физик Юрий Викторович. Вот уж кто умеет создавать эту самую атмосферу!
А сразу после шестого урока ко мне с очень важным видом подошла Шурочка и сказала:
- Слава! Тебя Амалия Захаровна зовет!.. Срочно!
Мое сердце отчего-то екнуло, хотя никаких причин опасаться этого приглашения у меня не было.
«Может быть, кто-нибудь из «публики» чего-нибудь натворил?.. Или Марина все-таки что-нибудь не то нарисовала?» - волновался я, быстро шагая рядом с Шурочкой.
Я уже представил себе плакат, на котором нарисована целая стая летающих панталон самого разнообразного вида, и мое сердце екнуло еще сильнее.
Но в этот самый миг мы с Шурочкой как раз поравнялись с нарисованным Мариной плакатом. Перед ним собралась небольшая толпа, и мы остановились тоже.
На плакате была нарисована девочка, в розовом платье старинного фасона и в чепце. Лицо девочки было очень похоже на мое собственное, но у меня, конечно, лицо мальчика, особенно если без грима, а лицо девочки на плакате было однозначно девчачье. И очень даже симпатичное.
Ну а текст был такой:
«Завтра, …апреля сего года, в актовом зале состоится мини-монспектакль народного артиста нашей школы Ярослава Студеницына, который покажет свою сценку «Мишель и Жюли в саду или Настоящий формидабль»! Начало спектакля – сразу после 6-го урока! Приглашаются все желающие! Спешите видеть и не говорите, что не видели! А когда вы все увидите, то уже никогда не забудете!..»
Все стоявшие перед плакатом рассматривали его, читали, шумно делились впечатлениями и нас с Шурочкой не заметили.
Мы быстро пошли дальше.
Я глубоко вздохнул.
- Почему ты вздыхаешь? – заинтересовалась Шурочка.
- Да так… Надо же придумать – народный артист школы! Ведь нет же такого звания!
- Как это нет?! – удивилась Шурочка. – Когда у нас есть!
- Ну, есть… И что это такое - «мини-моноспектакль»?..
- А вот эта твоя сценка – это и есть настоящий моноспектакль. – уверенно заявила Шурочка. – И я даже не согласна с тем, что он мини! Он очень даже макси! Несмотря на то, что не такой уж и длинный!..
И Шурочка засмеялась.
Я вновь только вздохнул.

9
Перед приемной Шурочка вдруг сказала:
- Ну, ты входи, а я сейчас, быстренько!..
И куда-то убежала.
Я вошел в пустую приемную и скромно постучал в дверь кабинета директора.
- Да-да, смелее!.. – тут же послышался бодрый голос Амалии Захаровны.
- Здрасьте, Амалия Захаровна!.. – сказал я, входя и закрывая за собой дверь.
- Здравствуй, Ярослав! Здравствуй, золотце! – радостно воскликнула Амалия Захаровна, поднимая голову от своих обычных бумаг.
- Да уж, золотце… Самоварное!.. – пробормотал я в ответ.
- Ничего подобного! Не самоварное, а настоящее. И к тому же самой чистой пробы!
Я посмотрел на Амалию Захаровну с упреком.
- Амалия Захаровна! Мы ведь с вами об этом уже говорили! – воскликнул я. – Разве можно так перехваливать ребенка?.. Надо быть сдержаннее в оценках!..
- Хм… - задумалась Амалия Захаровна. – Сдержаннее?.. Ты уверен?.. А мне почему-то сегодня совсем не хочется быть сдержанной!.. И в оценках и во всем остальном!..
И она рассмеялась.
Я демонстративно развел руками и поднял лицо к потолку.
- Что такое происходит сегодня в нашей школе?.. – задал я вопрос люстре. – Причем не только с учениками!..
За люстру ответила сама Амалия Захаровна.
Она взглянула на меня уже совершенно серьезно и сказала:
- Ну, допустим, началось это не сегодня, и даже не вчера! И, скажу тебе прямо, даже не само по себе. Но при этом все идет естественным путем!..
- Естественным?.. То есть все то, что происходит – это естественно?..
Взгляд Амалии Захаровны стал еще более серьезным.
- А вот это – очень важный вопрос! Хотя мы с тобой знаем на него ответ, не так ли?..
Амалия Захаровна вперила свой внимательный взгляд прямо мне в лицо. И я увидел, что в ее глазах сверкают примерно такие же искры, что я видел утром и в глазах Людмилы Васильевны!..
Я почувствовал, что на моем лице возникает улыбка. Сама собой, естественно!.. Но я приложил все силы, чтобы ее сдержать.
- Мы с вами?.. – многозначительно переспросил я.
- В том числе, мой дорогой. В том числе!
- Угу… А кто еще входит в это число?..
- Прежде всего те, кто никогда не преувеличивают, но и не преуменьшают свою роль!
- В каком спектакле?..
- Ну, скорее даже не в спектакле, а в театре. Том самом, о котором писал Шекспир.
«Весь мир - театр, все люди в нем – актеры…» - всплыли в моей голове слова. Сами собой, разумеется!..
Вот тут я даже слегка рассердился. Что же такое получается? Я уже не могу управлять ни своими чувствами, ни своими мыслями!.. Они теперь возникают сами собой и что хотят, то и делают!..
Неужели это и есть тот естественный путь, о котором говорит Амалия Захаровна?..
Видимо, моя озадаченность отразилась на моем лице, потому что Амалия Захаровна победно улыбнулась и сказала:
- Кстати, что это ты застрял у дверей?.. Иди сюда, садись.
«Ладно, ладно!..» - подумал я, подходя к ее столу.
Амалия Захаровна решительным движением отодвинула свои бумаги и гостеприимно указала на стул.
Я сел.
- Какие у тебя планы на вторую половину дня?.. – спросила Амалия Захаровна, резко меняя тему.
- Ну, я хотел пообедать, у нас в столовой, после обеда немножко позаниматься в читальном зале, а потом у меня тренировка в нашей секции.
- В малом спортзале?
- Да.
- То есть домой ты попадешь не раньше пяти?
- Даже не раньше шести.
Я посмотрел на Амалию Захаровну вопросительно.
- У вас есть ко мне новое поручение?..
- Нет-нет! – воскликнула Амалия Захаровна. – Ни в коем случае! Если только я осмелюсь в ближайшее время дать тебе еще какое-нибудь поручение, Людмила Васильевна просто порвет меня на части! Она так и заявила.
- Ничего себе! Когда?..
- А сразу после твоего утреннего, так сказать, медосмотра. Специально пришла, чтобы поговорить со мной о тебе!..
Я смущенно улыбнулся.
- Ну, что там разговаривать… Все же в порядке!..
- И слава богу!.. – сказала Амалия Захаровна с горячностью.
«Вот это – точно!..» - подумал я.
- Так что о поручениях не будем. – сказала Амалия Захаровна. - Я, собственно, просто хотела узнать, не против ли ты пообедать со мной?
- С большим удовольствием! В комнате отдыха?..
- Нет, там сейчас наши учителя собрались на свои обычные дневные посиделки, и мешать им не стоит. Точнее, мне бы не хотелось уступать им свое эксклюзивное право пообщаться с тобой в непринужденной обстановке… Так что обедать мы с тобой будем прямо здесь!
И тут, как по сигналу, в кабинет вошла Шурочка с подносом, уставленным тарелками.
Остановившись у дверей, она вопросительно посмотрела на Амалию Захаровну.
- Вон туда! – показала рукой Амалия Захаровна на стол для заседаний.
Шурочка откуда-то извлекла белую скатерть, расстелила ее, расставила глубокие тарелки с супом, вазочку с хлебом, положила ложки.
- Второе я сейчас принесу! – сказала она.
И тут же упорхнула. Мы с Амалией Захаровной переместились к тарелкам, от которых шел чудесный запах.
- Давай, Слава, нажимай! – предложила Амалия Захаровна. – Супчик чудный, по моему особому заказу. С копченостями!..
И Амалия Захаровна тут же сама подала пример правильного обращения с супчиком.
Только мы с ним разделались, в кабинет опять впорхнула Шурочка и принесла второе – отбивные котлеты с овощным гарниром.
Когда и эти тарелки опустели, по мановению Шурочкиной руки перед нами появились чашки с чаем, вазочка с конфетами и маленький, уже разрезанный, воздушный тортик.
А Шурочка опять буквально растворилась в пространстве.
- Теперь мы торопиться не будем! – сказала Амалия Захаровна.
- Да мы, в общем-то, никуда и не торопились!.. – заметил я.
Мы обменялись понимающими улыбками.
Амалия Захаровна медленно размешала свой чай, сделала маленький глоток и, взглянув на меня поверх чашки, спросила очень лукавым тоном:
- Так что ты там говорил о естественности и неестественности?..
- Я говорил?! – как можно искреннее удивился я. – По-моему, вы сами первая начали!..
- Да неужели?..
- И еще как да!.. Причем, во всех смыслах.
- А не мог бы ты перечислить хотя бы часть?..
- Часть чего?..
- Этих смыслов!..
- Вы говорите загадками, Амалия Захаровна!
- Но и ты не из тех, кто любит одни только отгадки!..
- А я равняюсь на вас!
- Один-один! – засмеялась Амалия Захаровна, ставя свою чашку на стол и поднимая правую руку ладонью
- Согласен! – воскликнул я.
И мы дружно хлопнули в ладошки.
- По ломтику торта навернем? – предложила Амалия Захаровна.
- Запросто! – согласился я.
Амалия Захаровна положила по ломтику торта на тарелочки мне и себе. Мы не остановились, пока не доели все до крошки.
- Еще? – спросила Амалия Захаровна.
Я взглянул на свою опустевшую чайную чашку.
Амалия Захаровна взглянула на двери.
И тут же в кабинет вошла Шурочка с чайником в руках. Она молча убрала из наших чашек старые пакетики, положила новые, и принялась наполнять чашки кипятком.
В легком обалдении я сказал:
- Ничего себе! Амалия Захаровна! Шурочка! Это же просто телепатия!..
Шурочка только улыбнулась в ответ.
А Амалия Захаровна сказала:
- Ну, если у кого и телепатия, так это у тебя самого, Ярослав! Во время концертов ты действуешь на публику просто гипнотически.
- Вольф Мессинг! – выдала Шурочка.
- У меня не телепатия! – возразил я.
- А что?.. – спросила Амалия Захаровна.
- Искусство!..
- И мастерство! – кивнула Амалия Захаровна.
Тут я почувствовал, что неудержимо краснею. Доводят человека похвалами!..
Шурочка повернулась, чтобы уходить.
- Амалия Захаровна! – встрепенулся я. – Что это у нас Шурочка сегодня как официантка?! Пусть она тоже с нами присядет, попьет чайку.
- Попозже. – коротко заявила Шурочка. – У меня там документы! Нужно срочно закончить.
И она быстро вышла.
Амалия Захаровна загадочно улыбнулась.
- Мы с Шурочкой не телепаты. – сказала она. – Просто она всегда чувствует, когда мне хочется побеседовать с кем-то тет-а-тет. Ведь мы знаем друг друга давным-давно!
- Ну, если она училась в нашей школе с первого класса, то, получается…
- Больше пятнадцати лет. Я обратила на нее внимание еще в первом классе. Я, знаешь ли, всегда беру на заметку талантливую малышню!..
Амалия Захаровна подарила мне озорную улыбку. И слово «малышня» в ее исполнении мне очень даже понравилось.
- Должна сказать, у вас с ней много общего!.. – добавила Амалия Захаровна.
- Да, я тоже заметил. – скромно согласился я.
- Мощная харизма, ум, такт, артистизм, желание помочь людям, и, главное, умение им помогать – вот что есть в вас обоих!.. – с большим удовольствием произнесла Амалия Захаровна.
Вот тут краска опять ударила мне в лицо. Я только вздохнул.
- Правда, Шурочка не прыгала через классы так, как ты. – продолжала Амалия Захаровна. – Ее увлекла общественная работа! Она всегда была в центре всех главных дел и в своем классе, и во всей школе. Помочь в организации утренника, занять детей какой-нибудь игрой, моментально собрать команду и принять участие в соревновании – это Шурочка делала всегда с огромным удовольствием и вдохновением. Она ведь и сейчас вся постоянно в детях!..
- Это точно! Малыши к ней так и липнут!
- И не только малыши! Помнишь КВН для старшеклассников, который она организовала в декабре?
- Еще бы!
- А шахматный турнир? Конкурс стенгазет? Выставку юных цветоводов? Фестиваль юных музыкантов? Тренинг «Будь лучше!»?..
- Действительно! – задумчиво повторил я. – Как много, оказывается, Шурочка всего делает!..
- Очень много, очень! И всегда – с самыми блестящими результатами! В общем, она, как и ты, способна управлять не только людьми, не только ситуацией, но даже пространством и временем!
- Пространством и временем!.. – восхищенно повторил я.
- И ведь и в личной жизни у нее все в порядке…
- Аркадий Борисович... - улыбнулся я.
- Да, именно! – улыбнулась мне в ответ Амалия Захаровна. – Он и в школу-то нашу перешел ради Шурочки.
- Ничего себе! А я и не знал!
- Ну, об этом знала только я. – гордо сказала Амалия Захаровна. – Аркадий Борисович прекрасно все организовал и хорошо зашифровался. А потом начал осаду предмета своей любви!.. И, вот…
- У них скоро свадьба?! – воскликнул я.
- Осенью. Так они решили. По старой русской традиции все свадьбы игрались осенью, когда все главные летние работы закончены и урожай собран. Они ж не какие-нибудь там торопыги. Ожидание, знаешь ли, вообще не имеет значения.
- А что имеет значение?..
- Чувство полноты жизни! Здесь и сейчас!
- Но… Вы же не хотите сказать, что надо жить только одним сегодняшним днем!
- Нет, конечно. Но одно дополняет другое. Живи здесь и сейчас! И при этом помни о прошлом! Планируй будущее! Все в системе.
- Ага!..
Мы с Амалией Захаровной помолчали. И тут какая-то мысль мелькнула в моей голове.
- Амалия Захаровна, - вкрадчиво произнес я. – Вы ведь не случайно о Шурочке заговорили!..
Амалия Захаровна сделала большие глаза и воскликнула:
- Славочка! Так ведь это ж ты о ней заговорил! А я тебя просто поддержала!..
Я взглянул на Амалию Захаровну с легкой иронией. По крайней мере, я постарался, чтобы на моем лице была именно легкая ирония, а не какой-нибудь там сарказм.
Амалия Захаровна ответила мне совершенно невинным взглядом.
И тогда я сказал:
- Тут недавно в одной книжке я читал, что плохие организаторы пытаются манипулировать людьми, а хорошие устраивают так, что люди все делают сами. Причем именно то, что нужно и этим людям, и этим организаторам.
- Карл Юргенс. – кивнула Амалия Захаровна. – Да, книга у него получилось неплохая!
- И в ней есть очень интересное посвящение, на самой первой странице…
- Да ну?..
- Да. Там написано: «Потрясающей А.З., без которой этой книги не было бы!». И вот я, знаете ли, все думаю, что это за потрясающая А.З. такая?..
Амалия Захаровна кашлянула, улыбнулась, и быстро поднесла свою чашку к губам.
- А самое интересное, что именно этот Карл Юргенс приезжал к нам в школу и в прошлом году, и в позапрошлом!.. – как бы между прочим продолжал я. – И во время концертов, что мы для него устраивали, я показывал свою сценку с тиграми.
- Великолепная сценка! – с энтузиазмом воскликнула Амалия Захаровна. – Маленький дрессировщик и здоровенные тигры-старшеклассники!
- Петька Никольский и Яшка Куприянов. – кивнул я. – В этом году оба поступили цирковое училище. Учиться на дрессировщиков. В шкуре тигров они уже побывали, теперь им будет легче…
- Вот видишь, как ты помогаешь людям находить свой путь! – горячо воскликнула Амалия Захаровна. – И при этом они все делают сами!..
- Ага! – сказал я.
И та промелькнувшая мысль вернулась в мою голову и начала проявляться все яснее.
Я открыл рот, чтобы задать некий вопрос…
Но Амалия Захаровна со стуком поставила свою чашку, и, быстро коснувшись моего плеча, сказала:
- Слава, прошу тебя, стоп!..
- Стоп?.. Почему?..
- Потому что грядка уже вскопана и зерно посеяно. И пусть оно теперь там спокойно прорастает!
- Ну, ладно. – согласился я. – Пусть прорастает.
Амалия Захаровна кивнула мне с заговорщицким видом и, вновь сделав большие глаза, с опаской огляделась по сторонам
- Л.В. бдит! Никаких новых поручений, ты помнишь?!.. – прошептала она, наклонившись ко мне как можно ближе.
- А где Л.В. сейчас?.. – тоже шепотом спросил я.
- В медпункте! У нее плановая прививка в третьем «Б». Так что все предусмотрено.
- Слава богу! – успокоился я. И воскликнул: - Да здравствует потрясающая А.З.!..
Амалия Захаровна погрозила мне пальцем.
И вот теперь наступила моя очередь строить невинные глазки.
Амалия Захаровна тихонько рассмеялась.
Тут же в кабинет вошла Шурочка, вновь с чайником и еще одной чайной парой в руках.
- Я закончила! – радостно сказала она. – Тортик еще остался?..
- Конечно! Присаживайся! – воскликнула Амалия Захаровна.
Но Шурочка, подойдя к столу и поставив чайник и чайный прибор, не села, а одними глазами сделала Амалие Захаровне знак.
Амалия Захаровна воскликнула:
- Да!.. У нас ведь для тебя подарки, Ярослав!
- Подарки? – совсем непритворно удивился я. – Но… В честь чего?..
- А просто так! – весело ответила Амалия Захаровна. – Мы, видишь ли, вчера с Шурой вместе возвращались домой, зашли по дороге в новый торговый центр, и увидели!..
- Что?..
- А вот!.. – загадочно улыбнулась Амалия Захаровна.
Поднявшись из-за стола, они с Шурочкой подошли к шкафу-купе за директорским столом, открыли его и достали с верхней полки две продолговатые картонные коробки.
Прижав коробки к груди, они повернулись ко мне с одинаковым лукавым и торжественным видом.
Предчувствие грандиозного сюрприза прозвенело в моей голове.
И ведь оно меня не обмануло!..
Амалия Захаровна и Шурочка, все так же держа коробки у груди, медленно и торжественно подошли ко мне, и Амалия Захаровна произнесла каким-то особенным, мягким и ласковым голосом:
- Вот это – мой подарок!
И она развернула свою коробку лицевой стороной ко мне.
- А это – мой! – точно таким же голосом произнесла Шурочка, и тоже развернула свою коробку ко мне.
Я потерял дар речи от изумления. И на миг прямо-таки присох к своему стулу.
В обеих коробках, улыбаясь мне сквозь прозрачную пленку, были большие куклы!..
Я шумно сглотнул, кашлянул и медленно поднялся на ноги.
- Амалия Захаровна!.. Шура!.. Вы… Вы дарите мне кукол?.. – с трудом пробормотал я.
- Ну, разумеется! – спокойно сказала Амалия Захаровна.
- А что же еще?.. – даже удивилась Шурочка. – По-моему, это самый правильный подарок!..
- Видишь ли, Ярослав, как только мы их увидели вчера, так мило стоящих рядом на полке, нам пришла в голову одна и та же мысль! – поведала Амалия Захаровна.
- Да! Одна и та же!.. – подхватила Шурочка.
- Мы подумали… Нет, скорее даже почувствовали…
- Почувствовали!..
- ..что раз у тебя так прекрасно получается играть в девочку Мишель, то вам обязательно понравится играть и с этими куклами!..
- Да?..
Я медленно кивнул головой и подвердил:
- Да… Но..
- Ах, ну зачем нам здесь «но»!.. – воскликнула Амалия Захаровна.
- Я просто хотел уточнить… - пробормотал я. – Вы сказали - «вам»…
Амалия Захаровна и Шурочка переглянулись и пожали плечами.
- Ну, а как мы должны были сказать?.. Учитывая, что!.. – воскликнула Амалия Захаровна.
- И неужели же мы должны были подарить тебе только одну куклу?.. – удивилась Шурочка. - Это было бы неправильно!
- Совершенно неправильно!..
Я смущенно улыбнулся.
- Спасибо. – тихо сказал я. – И ведь это… Это первые куклы, которых мне дарят в жизни!.. У нас, правда, дома есть куклы, но… Можно посмотреть?..
- Конечно можно!
Амалия Захаровна и Шурочка положили коробки на стол и осторожно открыли.
Я заглянул в них и подумал, что передо мной - куклы-сестры, или куклы-подружки. Они были одеты почти одинаково, в очень милые платьица-колокольчики, длиной чуть выше их коленок. Одно платье было красное в белый горох, а другое – белое в красной горох. В прическах у кукол были почти одинаковые бантики, а их лица были вовсе не одинаковые и глупенькие, а живые, разные и очень привлекательные. Я бы даже сказал, они были настолько живые, что казалось, будто обе «сестренки» вот-вот подмигнут мне и заговорят.
Я осторожно протянул руку и потрогал их платьица, их щечки, их бантики…
- Они… Просто обалденные!.. – восхищенно сказал я.
- А какие у них милые панталончики! – вдруг заявила Шурочка.
И протянула руку к куклам.
- Александра! – строго сказала Амалия Захаровна.
Шурочка хихикнула и отдернула руку.
- Они сами все увидят. – многозначительно посмотрела на Шурочку Амалия Захаровна. – Теперь давайте закроем коробки и положим пока обратно в шкаф. Вот так…
- А когда ты пойдешь домой, я тебе дам большой пакет, и ты их спокойно и незаметно для других унесешь с собой! – добавила Шурочка.
И мы обменялись многозначительными взглядами, скрепляя наш договор.
- А теперь давайте попьем чайку, уже все вместе, и немножко поговорим о Мишель. – предложила Амалия Захаровна.
- И о Жюли!.. И о мадам Марго! И о формидабль садовнике! – горячо поддержала ее Шурочка.
- Так я же завтра опять выступаю. – сказал я. – Вы снова о них услышите!..
- Ну, выступление – это само собой. – сказала Амалия Захаровна.
- А сейчас нам хочется просто поболтать о Мишель и Жюли. – пояснила Шурочка.
Я посмотрел на нее и Амалию Захаровну испытующе.
- А хотите, я расскажу вам о своем сегодняшнем сне? В нем были они все! – предложил я. – Только, чур, никому больше о нем не рассказывать!..
- Замётано! – сказала Амалия Захаровна.
И мы дружно уселись за стол.
У нас было еще минут двадцать. При наших-то способностях обращаться со временем и пространством это – целая вечность!..

10
Что хорошо в нашем читальном зале – здесь категорически запрещены громкие разговоры и вообще шум как таковой. Заведующая библиотекой, Полина Викторовна, следит за этим очень строго.
Поэтому я спокойно позанимался здесь больше часа. Правда, из-за дверей иногда доносились какое-то шебуршанье, но Полина Викторовна быстро его пресекала.
Причина шебуршанья выяснилась, когда я закончил заниматься и вышел из читального зала.
Здесь меня поджидала целая группа девчонок разного возраста.
- Мы – твои фанатки! – заявила одна из них. – Мы только что создали свой клуб! Имени тебя!..
- Безумно рад!.. – ответил я как можно ехиднее. – Вам что, больше делать нечего?
- Ну, Славочка! – загомонили фанатки. – Разве тебе не приятно, что теперь у тебя есть целый клуб настоящих поклонниц?!..
- Ну да! – сказал я. – Вы, значит, настоящие, а другие не настоящие!..
И я как можно сильнее нахмурился и сделал хороший вдох, чтоб выдать этим дурочкам строгую нотацию.
У них сделались очень испуганные и растерянные лица.
«Хм!..» - подумал я. – «А что, если все сделать по-другому?..»
И, сохраняя на лице строгое выражение, я сказал:
- Ладно, хорошо. Хотите фанатеть – фанатейте!.. Создали клуб – ну и клубитесь на здоровье!
- Ура! – закричали девчонки.
- Но у меня есть для вас несколько условий. Предупреждаю – если вы не будете их соблюдать, я живо разгоню этот ваш клуб!.. Сами понимаете, все возможности для этого у меня имеются…
Фанатки переглянулись.
- Каких условий?.. – с опаской спросила их предводительница.
- Ну, во-первых, все мои фанатки должны учиться только на «четыре» и «пять». Я же ваш кумир, да?.. А я, как вы знаете, «четверок» вообще не получаю. Только «пятерки».
- Ну, Слава! – заныли фанатки. – Не у всех же такие способности, как у тебя!..
- Ничего не знаю! – жестко заявил я. – «Двоечниц» и «троечниц» в вашем клубе, тем более, имени меня, быть не может! Дневники ваши я буду проверять еженедельно, ясно?
Фанатки обреченно вздохнули.
- Ну ладно… - пробормотали они. – Мы будем стараться. Изо всех сил.
- Вот это правильно. – кивнул я. – Если долго мучиться, что-нибудь получится!..
- А другие условия какие?.. – спросили фанатки робко.
- Во-вторых, каждая из вас должна еженедельно совершать одно доброе дело. Или вы можете все вместе совершать какое-нибудь одно доброе дело, только уже не маленькое, а большое! Об этом тоже будете отчитываться передо мной еженедельно.
- Ой, Слава! – заныли опять фанатки. – А где же мы наберем столько добрых дел?..
- Да везде! – воскликнул я. – Дома, на улице, в школе… Знаете, например, сколько на свете одиноких стариков и старушек, которым просто не с кем поговорить?.. Достаточно позвонить им по телефону, пообщаться, даже просто о погоде, о здоровье, и они будут уже очень рады.
Фанатки задумчиво переглянулись.
- Вот. – сказал я. – Соображаете, да?.. Только все ваши добрые дела должны делаться искренне, по-настоящему. Раз уж вы настоящие фанатки… Ну а какие условия будут во-вторых, в-третьих, и так далее, я еще подумаю!..
Фанатки переглянулись облегченно.
- А как насчет автографов?.. – робко спросила их предводительница.
- Автографов?..
- Ну, вот здесь! – загалдели они.
И протянули мне мои фото, в платье!..
Я даже опешил сначала, но тут же увидел, что это – размноженный на цветном принтере фотоснимок рисунка Мишель с плаката Марины.
Ну, надо же! Успели! За такое короткое время!..
Куда деваться, пришлось подписать им все эти их фотоснимки.
- Ладно. На этом пока все. – сказал я фанаткам все так же строго. – Встретимся завтра!..
- А где?..
- Ну, как где. В актовом зале!.. А сейчас идите, учите уроки!
И озабоченные фанатки пошли учить уроки, а я пошел на свою тренировку.
Она прошла ровно и энергично, как всегда. Ведь все наши спортивные занятия направлены на достижение гармонии духа и тела. А гармония не терпит никаких излишеств, никаких ненужных или никчемных всплесков!
И, как всегда, в конце тренировки мы, все двенадцать юных спортсменов, провели по два учебных боя друг с другом, по две минуты каждый.
В одном бою я победил, в другом победили меня.
Ну, такова жизнь. Не следует ждать от нее бесконечных побед! А все поражения следует принимать как данность.
Так что я ничуть не расстроился.
А вот Игорь Потапов, победитель второго боя, обрадовался просто невероятно! Он вообще-то очень редко побеждает в схватках со мной…
И я радовался вместе с ним! Игорь ведь победил совершенно честно, потому что реально в этом отдельно взятом бою он оказался сильнее, быстрее, удачливее меня.
Уже после тренировки, стоя под горячими струями душа, я подумал об этом еще раз и как следует.
В последние дни в моей жизни произошло столько прекрасных событий, на меня свалилось столько удач, что это меня уже стало беспокоить.
Мне бы вовсе не хотелось, чтобы все удачи этого мира принадлежали только мне! Пусть их будет больше, но пусть они принадлежат всем!
И, самое главное, не только в спорте, где все замешано на игре, а прежде всего в жизни, в которой очень часто все бывает так серьезно!..

11
Только я вышел из душа и оделся, мне на сотовый позвонила мама.
Вообще-то мы с ней в течение дня обычно только эсэмэсками или смайликами обмениваемся. Ведь у нас обоих столько дел! И мы стараемся не отвлекать друг друга лишними разговорами.
Но, когда у нас возникает потребность срочно поговорить друг с другом, мы звоним без колебаний. Как сердце подсказывает!..
Здесь у нас с мамой тоже полная гармония.
- Ну, как прошел твой школьный день?.. – спросила мама.
- Очень необычно! – ответил я. – Событий и впечатлений – миллион!
- Надеюсь, ничего плохого не случилось?.. – забеспокоилась мама.
- Нет. В основном только хорошее!
- Вот и прекрасно. – облегченно сказала мама. – Тренировка закончилась? Ты уже домой собираешься?..
- Да. А что? Надо куда-нибудь зайти по дороге? Что-нибудь сделать?..
- Нет-нет! Мне, видишь ли, только что Елена Павловна позвонила…
- Елена Павловна?!.. – удивился я.
- Да. Она сказала, что как раз сейчас едет по делам в наш район и предлагает подбросить тебя домой на своей машине. Ты не против?..
«Интересно! – подумал я. – Это просто совпадение, или?..»
А вслух я сказал:
- Конечно, я не против. Я даже рад! Хотя тут всего пять остановок.
- Ну и ладно. Доедешь домой с комфортом. Я дала твой номер Елене Павловне. Она тебе через несколько минут позвонит. Одевайся и выходи к стоянке у школы. Жду тебя уже дома!..

12
Стоя у самого въезда на стоянку, я высматривал какой-нибудь большой блестящий автомобиль. Ну а на чем еще должна ездить бизнес-леди уровня Елены Павловны?..
Было и в самом деле очень тепло, дул легкий приятный ветерок, и я вдруг осознал, что провел весь день внутри школы!
Ну, то есть не весь день. Он еще только склонялся к вечеру, и, значит, до наступления ночи может преподнести мне еще какие-нибудь сюрпризы…
И, только я об этом подумал, как мой телефон зазвонил. Это была Елена Павловна.
- Здравствуй, Слава. – сказала она явно смущенным голосом.
- Здрасьте…
– Ты где?..
- Жду у стоянки, у школы. Вы знаете, как подъехать?..
- Конечно. Я буду через полминуты. Синий «Форд Ка», номер 597.
И этот самый фордик действительно появился через полминуты.
- Какой у тебя большой пакет. – сказала Елена Павловна. – Там нет ничего бьющегося?..
- Нет…
- Тогда положи его на заднее сиденье. И ранец тоже, рядышком. Ну, садись, поехали.
Я сел и захлопнул дверцу, чувствуя себя несколько необычно. Вот тебе и большой автомобиль!..
Интересно, можно ли считать это очередным сюрпризом сегодняшнего дня?..
Елена Павловна развернула машину, и мы довольно медленно поехали в сторону выезда на улицу.
- Я почему-то думал, вы на каком-нибудь «Лексусе» приедете. – пробормотал я.
- Ты любишь большие автомобили? – улыбнулась Елена Павловна.
- Нет. Я думал, вы их любите...
- Ну, у меня и правда есть «Лексус», последней модели. И Нина настойчиво уговаривает меня купить «Хаммер».
Елена Павловна усмехнулась.
- А вы?..
- Делать мне больше нечего, как тратить деньги на эту мишуру.
- «Хаммер» - это совсем не мишура. Это очень здоровенная машина!
- Я имею в виду не сам «Хаммер». Ты ведь понимаешь.
- Ну, да…
Мы оба как-то неловко замолчали.
Тем временем, наша машина выехала на улицу и медленно покатила в крайнем правом ряду.
Я чувствовал, что Елене Павловне хочет сказать мне что-то, но не знает, как начать.
Я решил ей помочь.
- Как вы себя чувствуете? – спросил я этаким светским тоном.
Елена Павловна бросила на меня быстрый взгляд и покраснела.
- Боже мой! – воскликнула она. – Это ведь я должна была спросить тебя об этом!..
- Ну, раз я уже спросил…
Елена Павловна кашлянула.
- Я чувствую себя… Ну, как я могу себя чувствовать?.. Необыкновенно, просто необыкновенно!
Она взглянула на меня внимательно, и сказала с каким-то даже вызовом:
- Причем - благодаря тебе. Только тебе!..
Я вздохнул.
- Вы не правы, Елена Павловна. – сказал я спокойно. – Вы сами шли к этому… Ну, к тому, что случилось вчера… Не один день, и, наверное, не один год. А я просто оказался в нужное время в нужном месте. Ведь так?
Елена Павловна бросила на меня какой-то нервный взгляд и почему-то еще сильнее покраснела.
Я смотрел на нее с ожиданием.
- Так, именно так! – воскликнула она. – Конечно, все росло, все накапливалось, изо дня в день, из года в год… Но, если бы не было тебя, не было твоей необыкновенной Мишель!.. Не знаю, сколько бы еще мне понадобилось времени, чтобы…
Елена Павловна немного помолчала и продолжила:
- Да, вчерашний день я запомню на всю жизнь... Еще утром я была одним человеком, а уже к обеду стала совершенно другим. Оставаясь той же самой, что самое парадоксальное… М-да… Открыть себя заново, и при этом не потерять ничего из того, что было… Спасибо тебе, Слава, огромное спасибо!
- Пожалуйста. Но вчера вы мне уже говорили «спасибо».
- Вчера говорила, и сегодня еще раз хочу сказать!
Мы переглянулись, улыбнулись и замолчали.
Молчание продлилось некоторое время, но никакого напряжения в нем не было. Так случается между друзьями, которые понимают друг друга без слов.
- И вот что еще я чувствую… - произнесла Елена Павловна каким-то новым, задумчивым и далеким голосом, - Я чувствую – какая-то самая главная и самая лучшая перемена еще впереди… И она должна произойти скоро, совсем скоро...
Вот это Елена Павловна произнесла хотя и вслух, но как будто бы исключительно для себя самой. И я не стал задавать ей никаких уточняющих вопросов.
Да она и не услышала бы меня в этот момент. Она, не забывая следить за дорогой, одновременно смотрела куда-то вдаль и прислушивалась к чему-то далекому и прекрасному.
А может быть, и не такому уж далекому.
Ведь сказала же она: «Скоро, совсем скоро...»
Впереди на светофоре замигал сигнал правого поворота, а нам как раз надо было сворачивать в эту сторону. Я уже открыл рот, чтобы предупредить Елену Павловну, но она уже сама включила сигнал поворота, и повернула направо.
Теперь до нашего дома осталось уже совсем небольшое расстояние.
- Вы совсем не спрашиваете меня, куда ехать! – удивился я.
- Но ведь вчера мы у вас уже были. – сказала она.
- А, ну да… – пробормотал я. – Я же вчера это… уснул…
Елена Павловна посмотрела на меня серьезно.
- Очень хорошо, что это был только сон. – сказала она.
- Я тоже так думаю. – согласился я. – А то наша Людмила Васильевна отправила бы меня в какой-нибудь санаторий. И пришлось бы ехать.
- Да уж, ваша Людмила Васильевна – это просто медицинское светило! – сказала Елена Павловна с огромным уважением в голосе.
И, после небольшой паузы, заговорила опять:
- А ведь я, стыдно признаться, очень рада тому, что ты так неожиданно и крепко уснул. Благодаря этому я попала к вам домой и познакомилась с твоей мамой. А твоя мама – удивительный человек, удивительный!..
- Это – да! – гордо сказал я.
- В общем, вчерашний день был у меня полон подарков. – подвела итог Елена Павловна. - Столько прекрасных событий и прекрасных людей в одно и то же время!.. Я была в восторге, просто в восторге. А к вечеру вдруг поняла, что я – полная эгоистка!..
- Почему?.. – удивился я.
- Да потому, что я наслаждалась своими прекрасными ощущениями и совсем не подумала о тебе.
- Ну и ладно. Я, тем более, уже спал.
- Нет, не ладно! – воскликнула Елена Павловна. – Это совсем не ладно! Я очень разволновалась из-за этого! И мне страстно захотелось тебе помочь. Мне захотелось сделать так, чтобы тебя окружала всеобщая забота, всеобщее внимание, чтобы ты был защищен, закрыт от всего гадкого, что есть в этом мире!.. Я думала об этом, когда ложилась спать, и даже во сне, и когда наступил уже новый день. Я продолжаю думать об этом сейчас…
- Так вот в чем дело! – воскликнул я.
- А что такое?.. – насторожилась Елена Павловна.
- А то, что я и в самом деле сегодня был окружен этим самым всеобщим вниманием. Все сегодня вокруг меня как будто с ума посходили… Девчонки даже создали клуб фанаток, имени меня, как они сами выразились!..
Елена Павловна рассмеялась.
- Только сегодня создали?..
- Вам шуточки. – вздохнул я. – А мне теперь еще и с ними придется возиться...
- Ты справишься. – уверенно сказала Елена Павловна. – Только не позволяй садиться себе на шею. Делай так, чтобы они сами все делали.
«Ну, надо же.» – подумал я. – «И тут совпадения!..»
- А я и так никому не позволяю садиться себе на шею. – сказал я вслух.
- Вот и правильно. – твердо сказала Елена Павловна. – Все должны топать по жизни собственными ножками.
И тут мы приехали.
- Боже мой! – с сожалением воскликнула Елена Павловна. – Как быстро!..
- А машину можно поставить вон там. – показал я рукой.
- И, что?.. – смущенно покосилась на меня Елена Павловна.
- Ну и я вас приглашаю к нам домой, в гости. Мама будет вам очень рада. Посидите, попьете чайку, поболтаете…
Взгляд Елены Павловны сделался жалобным, как бывает у ребенка, которому чего-то очень хочется, но по каким-то серьезным причинам ему этого категорически нельзя.
- Ах, как бы я хотела пойти к вам сегодня в гости! – воскликнула Елена Павловна. – Но нет, нет!..
- Почему – нет?..
- Да потому, что я совершенно точно чувствую – сегодня время твоей мамы и твое собственное принадлежит не мне, а другим людям.
Я посмотрел на Елену Павловну с уважением.
- Вы молодец! – сказал я ей с чувством.
- Спасибо. Твоя похвала мне очень, очень приятна. Но, вот что… Может быть, ты как-нибудь сам побываешь у меня в гостях?..
- Ну, то есть, вместе с мамой?.. – ответил я.
- И с мамой тоже, но мне прежде всего хотелось бы.. Мне бы хотелось посидеть и пообщаться с тобой один на один, как общаются друзья…
Елена Павловна бросила на меня нерешительный взгляд.
- Мне очень приятно, что вы считаете меня другом. – серьезно сказал я.
На лице Елены Павловны отразилось облегчение. Немного поколебавшись, она призналась:
- Видишь ли, вчера я поняла, что до твоего уровня уже почти доросла. Ну, как человек… А до уровня твоей мамы мне еще расти и расти!..
- Рядом с моей мамой многие себя так чувствуют.
- И.. И Зинаида Иосифовна тоже?
- И она тоже. По-другому у мамы только с Борисом. Или у него – с ней…
- Борис - это?..
- Мамин друг.
- А… Ну, да, ну да… Хм..
На лице Елены Павловны отразилось борение чувств. Ей явно, по каким-то личным причинам, очень хотелось узнать как можно больше об отношениях мамы и Бориса, но, разумеется, спрашивать меня об этом она не могла.
В конце концов, она вздохнула и спросила:
- Ну, тогда… Какие у тебя планы на эту субботу?
- У нас шестидневка, но после обеда я свободен.
- Тогда я позвоню тебе. Сразу после обеда. Хорошо?
- Хорошо.
- Ой! А твоя мама?.. С ней мне надо договариваться?
- Нет. С мамой я все улажу сам.
Я вышел из машины, и Елена Павловна подала мне мой ранец и пакеты с подарками и второй обувью. Ранец я тут же надел за спину, чтоб удобнее было идти, а пакеты взял в руки.
- Ты очень неплохо смотришься в костюмчике. – сказала вдруг Елена Павловна. – Но в платье… В платье ты само очарование!..
Я молча улыбнулся.
- А можно тебя спросить еще кое о чем?..
- Спрашивайте.
- Ты ведь… Не только на сцене одеваешься?..
- Не только. – кивнул я без всякого смущения.
- Я чувствовала это. Не сомневаюсь, что мама шьет тебе очень нарядные платья.
- Очень. – согласился я.
Мы вновь улыбнулись друг другу.
- Вы прекрасно водите машину. – сказал я. - Мне понравилось с вами ездить!..
- Вот это похвала мне особенно приятна!
- До свидания, Елена Павловна.
- До свидания, Слава!..

13
Мама встретила меня с сияющим видом, и в порыве чувств расцеловала в обе щеки, а я ее обнял. В завершение наших «телячьих нежностей» мы еще потерлись носами.
- Как я по тебе соскучилась! – воскликнула мама.
- И я тоже! – подхватил я. – Хотя скучать мне сегодня было и некогда.
- Мне тоже!
- Ты шила платья для Анжелы?
- Да! И не только!
Мама загадочно улыбнулась.
«Ну вот! – подумал я. – Сюрпризы сегодня еще будут!..»
- А где Елена Павловна?.. – спохватилась мама. – Ты ведь, конечно, пригласил ее в гости?..
- Конечно, пригласил! И она очень хотела зайти. Но не посмела.
- Почему?..
- Она сказала, что чувствует, что наше сегодняшнее время принадлежит другим людям.
- Вот как! – воскликнула мама. И, помолчав, добавила: - Какой она молодец, однако!..
- Я ей так и сказал.
Мама засмеялась.
- И как она это приняла?..
- Ей было очень приятно.
- Ну, еще бы!.. Это она тебе вручила этот пакет? Какой-то подарок?..
- Нет, это мне Амалия Захаровна и Шурочка кое-что подарили. И Людмила Васильевна тоже. Сейчас увидишь!
Мама взяла мой ранец, я взял пакет с подарками, и мы прошли в мою комнату.
Сначала я показал маме галстук-бабочку, подаренный Людмилой Васильевной. И мама по достоинству оценила его изящество и качество шитья.
Ну а потом настал черед подарков Амалии Захаровны и Шурочки.
Шурочка, как выяснилось, коробки с куклами завернула еще и в большой лист блестящей упаковочной бумаги.
Мама взяла этот большой бумажный сверток, развернула…
И на миг потеряла дар речи.
А потом она прижала руки к груди и воскликнула:
- Боже мой! Как они только!..
Она замолчала, быстро нагнулась к коробкам, с какой-то лихорадочной поспешностью их раскрыла, вынула обеих кукол, и, расправив им платьица, усадила рядышком на диване.
- Ну, надо же!.. – воскликнула мама. Потом немного помолчала и воскликнула вновь:
- Ну, надо же!
Мамина бурная реакция меня очень удивила.
- Мама, тебя поражает, что Амалия Захаровна и Шурочка подарили мне кукол, а не что-нибудь еще?.. – осторожно спросил я
Сам я уже не только свыкся с этим подарком, но уже успел полюбить этих двух сестренок-подружек. Я время от времени вспоминал о них и во время тренировки, и в машине, пока Елена Павловна везла меня домой, и уже начинал предвкушать, как мы будем играть с ними сегодня вместе с Анжелой...
- Нет, меня поразило совершенно другое! – воскликнула мама. – И сейчас ты поймешь, что именно!..
Мама быстро вышла из моей комнаты и очень быстро вернулась.
В руках, на плечиках, она принесла два платья-колокольчика.
Одно из этих платьев было красное в белый горох, другое – белое в красный горох!..
«Вот, видишь?!» - говорила мама всем своим видом.
Я, открыв рот, уставился на платья в ее руках.
Потом перевел взгляд на кукол, смирно сидевших рядышком на диване. И мне показалось, что выражение лиц у них теперь стало очень озорным. И в то же время совершенно невинным.
«Как мило, не правда ли?» - будто бы спрашивали меня куклы. – «Но мы обе тут совершенно ни при чем. Да-да, совершенно ни при чем!..»
- Ничего себе!.. – пробормотал я. – И вы не договаривались?..
- Вот именно, что нет!.. – с жаром воскликнула мама. – Но какая прелесть, правда? Какое замечательное совпадение!
- Еще бы… - пробормотал я. – Так ты целый день занималась этими платьями?..
- Нет, целый день я занималась выпускными платьями для Анжелы. А эти платьица я придумала и скроила давным-давно. А сегодня, для разрядки между основными делами, взяла их, да и сшила. Что там шить-то? Пара пустяков.
- И они получились очень красивые!
- Я очень рада, что тебе нравится. Какое наденешь?..
Я заколебался, переводя взгляд с одного платья на другое. Красное в белый горох, с белым отложным воротничком и подшитое белой тесьмой по краешкам рукавов-фонариков и по подолу, было очень, очень красивое. Но белое в красный горох, с красным отложным воротничком и подшитое по краешкам рукавов-фонариков и по подолу красной тесьмой, было тоже очень, очень симпатичное!
В общем, оба платья были великолепны, и выбрать одно из них было совершенно невозможно!..
- Да уж… - пробормотал я. – Теперь я понимаю Зинаиду Иосифовну… Этих-то всего два. А у Анжелы будет целых пять!..
Мама кивнула.
- Что выбрать, и что надеть – вечная проблема для всех девочек и женщин. И чем больше выбор – тем труднее!.. Я рада, что ты теперь это тоже осознал. Ну ладно, я тебе помогу. Скажи, какое у тебя сейчас настроение?..
- Прекрасное!
- Ага!.. Именно прекрасное?.. Или, может быть, пребелое? А, может быть, красное в белый горошек? Или, допустим, белое в красный?..
Чувства мои всколыхнулись, а мысли разбежались в разные стороны. Ничего себе вопросики!
- Красное в белый! – воскликнул я. – То есть нет, белое в красный и с такой же окаемочкой! То есть, нет!.. То есть, это.. Ну, мама!.. Ты меня так только запутала!..
- Неужели?.. – невинно захлопала глазками мама.
И мне показалось, что со стороны сидящих на диване кукол донеслось хихиканье.
Разумеется, мне это только показалось.
А мама сказала уже ну очень озабоченным тоном:
– Да, чувствую, этим путем мы задачу не решим. Подойдем к ней с другой стороны! Скажи, дорогой сын, какую из этих двух кукол ты готов подарить Анжеле?.. Ведь именно об этом позаботились Амалия Захаровна и Шурочка!
- Ну, разумеется, я подарю Анжеле самую лучшую из двух. – сказал я твердо.
- Достойное и благородное решение! – одобрительно кивнула мама. – Но какая же из двух самая лучшая?..
Я уставился на кукол, ответивших мне все теми же невинными взглядами.
Некоторое время я переводил взгляд с одной на другую, туда-сюда, туда-сюда… Пока не почувствовал, что мне становится жарко.
Ну как тут выбрать?!..
Самыми лучшими, самыми красивыми были обе куклы!..
Точно так же, как самыми красивыми и нарядными были оба платья, сшитые мамой!
Вот он, главный сюрприз сегодняшнего дня! Сюрприз из сюрпризов, с которым не так-то легко справиться!
Я почувствовал, что комната вокруг меня начинает потихоньку кружиться.
- Все-все-все… - успокаивающим голосом сказала мама, наблюдавшая за мной очень внимательно.
И, быстро повесив плечики с платьями на дверцу шкафа, она подошла ко мне, погладила по голове и поцеловала.
- Бедный малыш! – сказала она уже без всякой игры. – Совсем запутался, да?
- Да, мамочка… - признался я маме в грудь, вдыхая как можно глубже ее замечательный запах.
- Ну, тогда мамочка сама все выберет, сама тебя нарядит, сама все за тебя сделает! Правда, маленький?..
- Да, мамочка! – сказал я с жаром, чувствуя, как меня подхватывает волна благодарности и любви к маме. Эта волна возвращала меня в раннее детство, в мир безмятежности и покоя – в тот мир, где все главные решения за меня принимает мама, но делает всегда именно то, чего мне хочется самому.
Мама быстренько меня раздела, помогла надеть другие трусики, беленькие такие, мяконькие, на широких удобных резинках и сказала:
- А теперь - какое платье первое попадет под руки, то и наденем!
И мама решительно протянула руки к шкафу. Под руки ей тут же попали плечики с красным платьем в белый горох.
- Ручки вверх!
Я поднял руки и мама надела на меня это платье.
Застегнув на нем «молнию», она расправила платье и сказала:
- Вот ты и одет. То есть почти одет. Осталось надеть носочки…
Свои домашние тапочки я обул уже сам.
- А теперь можешь взглянуть на себя в зеркало. – сказала мама.
Мы подошли к зеркалу вместе.
Я увидел свое отражение, и понял, что мама выбрала очень удачно! Конечно, именно это платье подходило мне как нельзя лучше!
Мы с мамой некоторое время разглядывали мое отражение в зеркале.
- Очень красиво. – сказал я. – Мне очень нравится!..
- А уж как мне нравится!.. Ну а второе платье? Наденешь его позже, или?..
Я посмотрел на отразившуюся в зеркале мамину улыбку и сказал:
- Нет, мама! Второе платье мы подарим Анжеле! Ты согласна?
- Ну, разумеется, согласна!
- Тем более, что именно оно будет ей очень к лицу.
- Я тоже так думаю.
- И, это… Даже хорошо, что одно из двух этих платьев я уже надел. Анжеле не придется мучиться с выбором!..
Мама засмеялась.
- Вот это – тоже своего рода подарок! – сказала она.
Я скромно улыбнулся в ответ.
- А кукол давай пока спрячем. – предложила мама. – Сначала проведем с Анжелой примерку, а потом сделаем ей сюрприз. Двойной!..
- Да! – горячо согласился я. – Не все же мне одному получать сюрпризы!..

14
Зинаида Иосифовна с Анжелой приехали через четверть часа после того, как мы с мамой поужинали и уже помыли и убрали всю посуду.
Мы с мамой встретили их в прихожей. Сегодня они были одеты в комплект «дочки-матери» - стильные платья из мягкой переливающейся ткани цвета морской волны. Только платье на Зинаиде Иосифовне было вполне женское, а на Анжеле – девчачье, с маленьким белым бантиком на груди.
Мы поприветствовали друг друга, и, глядя на меня во все глаза, Анжела сказала:
- Слава! Как тебе идет это платье! Это новое, да?
- Ну, в каком-то смысле. – уклончиво сказал я.
А Зинаида Иосифовна засмеялась и воскликнула:
- Дети – цветы жизни! И самый нарядный из цветов это, конечно, ты, Ярослав!
Но Анжелу сейчас занимали в первую очередь другие мысли. Она вся прямо-таки полыхала нетерпением.
И я понимал ее очень даже хорошо!..
- Тетя Таня! – воскликнула Анжела. – Оно ведь уже готово?!.. Готово, да?!
- Оно?.. – глубокомысленно переспросила мама. – Что именно?..
- Ну, платье, конечно, платье!..
- Какое из них?..
- А, так их уже несколько готово?!.. Тетя Таня!!..
Анжела даже подпрыгнула на месте, и вид у нее сделался такой, как будто она сейчас лопнет от нетерпения.
Пришлось мне вмешаться.
- Мама, не дразни ребенка! – строго сказал я.
Мама и Зинаида Иосифовна переглянулись со значением в глазах.
- И в мыслях не было! – сказала мама.
- Защитник! - сказала Зинаида Иосифовна. И лицо у нее приобрело странное выражение, а глаза подозрительно блеснули.
- Пошли, ребенок! – протянула моя мама руку Анжеле.
Анжела тут же вцепилась в нее, и все трое радостно удалились в мамину комнату.
Я остался в своей комнате, в ожидании, прислушиваясь к оживленной возне, смеху и восторженному взвизгиванию Анжелы.
И вот она торжественно, с сияющим видом, вернулась, сопровождаемая свитой из наших мам, тоже сияющих от восторга.
Я встал со стула, и уставился на Анжелу, раскрыв рот.
Если вчерашнее платье, первое из пяти, было торжеством геометрической строгости и четких, взвешенных пропорций, то сегодняшнее было похоже на букет самых ярких, самых радостных цветов, какие только есть в природе.
Вчерашнее платье замечательно шло Анжеле, выражая в наилучшем виде именно ее образ. Но и сегодняшнее тоже сидело на ней как влитое, и было совершенно ясно, что только Анжела может быть в нем так хороша!..
- Вот это да!.. – произнес я вслух.
Анжела скромно опустила глазки, принимая мое восхищение, и сделала такой изящный реверанс, что мое сердце тут же растаяло в груди.
Некоторое время мы все молчали.
А потом Анжела сказала:
- Я так рада! Так рада!.. У меня никогда в жизни не было таких прекрасных платьев! И это ведь только первые два!..
Мы с Зинаидой Иосифовной переглянулись и вздохнули, а моя мама открыто засмеялась.
- Вот я и думаю, Анжелочка… - осторожно заговорила Зинаида Иосифовна. – Может быть, на этих двух платьях мы и остановимся?..
- Почему это остановимся?! – возмутилась Анжела.
- Ну, потому что на утренник… То есть на твой выпускной бал можно будет взять два платья! Одно, допустим, ты наденешь на торжественную часть, другое – на развлекательную. У вас ведь там будут и танцы.
- Два платья! Точно! Я надену на бал два платья! – обрадовалась Анжела. – По очереди, как ты и сказала!..
- О господи! – всплеснула руками Зинаида Иосифовна. – Горе моему языку!
- Почему горе? – удивилась Анжела. – По-моему, прекрасная идея!..
- Да ведь я совсем не об этом, чудо ты мое!.. Я о том, что из двух платьев тебе не надо будет выбирать, потому что их можно взять оба! А вот как ты будешь выбирать из пяти одно!..
- Два. Два, мамочка!..
- Хорошо, хорошо, два. Остальные-то три придется оставить!
Анжела сделала невинное лицо, похлопала глазками и сказала с неожиданно успокаивающей и даже мудрой интонацией:
- Ну, мама, зачем ты все драматизируешь раньше времени?.. Когда придет время – я выберу. В крайнем случае, мне Славочка поможет. Правда же, Слава?..
На этот раз я переглянулся с мамой и не особенно уверенно протянул:
- Ну, э… В общем, да!..
Зинаида Иосифовна посмотрела на меня очень внимательно и только головой покачала.
- Так, ладно! – взяла ситуацию в свои руки мама. – Эта примерка закончена, пошли переодеваться обратно!
- А первое платье? – спросила Анжела. – Оно теперь полностью сшито? Его уже можно носить?..
- В принципе, да. Носить его уже можно. – ответила мама. - Но сегодня я тебе его не отдам!
- Почему?! – жалобным голосом воскликнула Анжела.
- Потому что ты заберешь не одно, и не два, и не три, а все пять платьев, когда они будут готовы все полностью. Будет только так, и никак иначе.
Зинаида Иосифовна посмотрела на маму с благодарностью, а Анжела протянула обреченно:
- Ну, ладно, ладно… Все, так все!..
- Минуточку! – вмешался я. – Анжела, не переживай! Смотри сюда!
И, подойдя к своему шкафу, я открыл его и снял с вешалки плечики с белым платьем в красный горох.
Взяв плечики с ним в правую руку, я повернулся к Анжеле.
Теперь наступила ее очередь стоять с раскрытым ртом.
- Видишь? – спросил я. – Это – комплект! И это платье можно начинать носить уже сегодня. Даже прямо сейчас. Держи! Это тебе подарок от нас с мамой.
Я протянул плечики с платьем Анжеле.
Она, с выражением полного восторга на лице, подошла ко мне, взяла платье, звучно чмокнула меня в обе щеки, и быстро-быстро выбежала из комнаты, нисколько, очевидно, не сомневаясь, что наши мамы последуют за ней.
Они и последовали, переглянувшись чрезвычайно красноречиво.
А когда они все вернулись, я еще раз убедился, что мама права – из двух платьев-двойняшек Анжеле больше всего шло то, которое было сейчас на ней, белое, в красный горох, с красной окаемочкой!
- Ну-ка, станьте рядом! – скомандовала моя мама. – Хочется на вас полюбоваться!
Анжела, хихикнув, подошла ко мне, и мы, взявшись за руки, стали рядом, чтобы наши мамы могли налюбоваться нами всласть.
- Какие они у нас лапочки! – сказала, наконец, Зинаида Иосифовна.
- А еще цыпочки и солнышки! – добавила мама. – Неплохо бы их сфотографировать.
- Только… Хм…Чего-то не хватает… – произнесла Зинаида Иосифовна.
- Я знаю, чего! – воскликнула Анжела. – Бантиков! Тетя Таня, у вас лента найдется?..
- Какая? Красная или белая? – не удержалась от своей игры мама.
- И та, и другая! – без раздумий заявила Анжела.
- Молодец! Это – решение! – рассмеялась мама.
И мигом принесла два мотка ленты для бантов, белый и красный.
- Мы со Славой завяжем бантики друг другу! – заявила Анжела.
- Нет! – возразила моя мама. – Мы сами их вам завяжем. Уж я не упущу такой возможности!..
И наши мамы, тут же усадив нас с Анжелой на стулья, принялись трудиться над нашими прическами.
Мамины руки были такие заботливые, нежные, чуткие… Я подумал, что это ведь самый первый раз в жизни, когда мама завязывает мне банты. Прошлый раз их мне завязывала Анжела!.. Мне даже показалось, что маме хотелось как можно сильнее продлить эту очень приятную для нас обоих процедуру. Я нисколько против этого не возражал.
Наоборот.
Наоборот…
А вот Анжеле явно не терпелось.
- Мама, ну скоро ты там? Ну, скоро?.. – пищала она из-за пределов моей видимости. Случайно или нет, наши мамы усадили нас спиной друг к другу.
- Скоро, скоро, потерпи! – отвечала Зинаида Иосифовна. – А будешь трепыхаться – поставлю в угол!..
- Ну, ладно, ладно… - пробормотала Анжела. – Прямо сразу и в угол!..
«Как парадоксально устроена жизнь. – подумал я. – То, что для кого-то одного является очень приятным и необыкновенным, для другого может быть совершенно обычным и даже утомительным!..»
Наконец, банты были завязаны.
- Все, можно смотреть! – сказала моя мама.
Мы с Анжелой быстро встали с наших стульев, повернулись друг к другу и увидели, что в прическе у каждого из нас завязаны банты разного цвета, красный и белый. И это очень гармонировало с нашими платьями.
- Здорово! – захлопала Анжела в ладошки. – Я так и хотела!
- Очень рады, что мы вам угодили, сударыня!.. – склонились наши мамы в шуточном поклоне.
Анжела хихикнула, и подбежала к зеркалу, чтобы полюбоваться на себя.
Немного покрутившись, она воскликнула:
- Спасибо, мамочка! Спасибо! Ты самая лучшая в мире завязывальщица бантов!..
- Ну, с моим-то опытом! – гордо ответила Зинаида Иосифовна.
- Вот теперь можно и фотографироваться! – сказала Анжела.
- Только сначала – еще один сюрприз! – сказал я.
И вынул из шкафа куклу в белом платье в красный горох.
- Эта - тебе. – протянул я ее Анжеле.
Анжела взяла ее с таким восторженным видом, что моя мама с Зинаидой Иосифовной рассмеялись – уже в который раз.
- А эта – мне! – сказал я, вынимая из шкафа куклу в красном платье в белый горох.
Вот теперь вид у Анжелы стал просто ошарашенный.
- Славочка-а!.. – прямо-таки простонала она. – Какие они хорошенькие!..
И тут блеснула вспышка.
Это моя мама успела сбегать за фотокамерой. Забегая далеко вперед, хочу сказать, что вот это самое фото – Анжелы с восторженным и ошарашенным лицом - стало у нее самой, и у ее мамы самым любимым из тех, что были сделаны в этот вечер.
Да, наши мамы сделали в тот вечер очень много снимков меня и Анжелы, и, на автостопе – всех нас вместе. И стоя, и сидя рядом, и когда мы с Анжелой сидели в наших платьях-двойняшках у них на коленях.
Может быть, наши мамы фотографировали бы нас еще дольше, но мы запротестовали. Мы отправили их поболтать на кухню, а сами устроились у меня в комнате на ковре, чтобы поиграть с нашими новыми куклами.
Мы дали им имена.
Очень простые.
Свою куклу я назвал Лизой.
Анжела свою назвала Асей.
Нам было очень хорошо с Анжелой играть, смеяться, просто разговаривать о том, о сем в нашем с ней мире - спокойном, свободном, открытом и ярком.
Постепенно я рассказал ей обо всех событиях сегодняшнего дня, и о предстоящем завтра выступлении, и Анжела, вместе с Асей, слушали меня, растопырив уши.
- Как бы мне хотелось познакомиться с вашей Амалией Захаровной! И Шурочкой! И даже Людмилой Васильевной! И Оливией, и Мариной! И вообще увидеть вашу школу!.. И твою сценку еще раз, уже на сцене!.. – сказала Анжела.
- Да никаких проблем. – сказал я. – Сколько у тебя завтра уроков?
- Ну, четыре… А что?..
- А то, что я ведь выступаю после шестого урока. Это будет около двух. Вы как раз успеете к нам приехать вместе с мамой.
- Мы даже раньше приедем! – обрадовалась Анжела. – И завтра я надену это же платье. Можно?..
- Ну конечно можно. Это ведь твое платье.
- И Асю мне тоже можно забрать домой?..
- Ну конечно!..
- Я буду с ней сегодня спать… - прошептала Анжела. – И думать о тебе…
- А я возьму с собой Лизу. – сказал я. – И все время буду думать о тебе!..
Мы с Анжелой помолчали.
- А ведь мне сегодня приснился волшебный сон! – вспомнил я.
И рассказал Анжеле о том, как мы с ней вместе, в моем чудесном сне, ходили в гости в пансионат к Мишель и Жюли.
- Ах, мне бы и на самом деле хотелось побывать у них в гостях! – воскликнула с жаром Анжела. – И еще увидеть и Жюли, и мадам Марго, и формидабль садовника!
- Ну, и мадам Марго, и господина Андрэ ты, в общем-то, увидеть сможешь. – заметил я. – Что касается Мишель… Тут тоже нет проблем!..
Мы с Анжелой хихикнули.
- А вот Жюли и других можно будет только представить.
- Ничего, я умею представлять! – бодро сказала Анжела.
В этот момент наши мамы позвали нас попить с ними чайку, и Анжела сказала своей маме о моем приглашении.
- Все сходится удачно. – сказала Зинаида Иосифовна Анжеле. – Я приеду за тобой после четвертого урока, мы где-нибудь перекусим и сразу поедем в школу к Славе. Мне тоже, знаешь ли, хочется познакомиться с Амалией Захаровной. И другими!..
- Слава, а как же я?! – с притворной обидой воскликнула моя мама. – А меня ты не приглашаешь на свое выступление?..
- Мамуля, тебя – обязательно! – засмеялся я.
- Тогда мы заедем за вами и поедем все вместе, на одной машине. – предложила Зинаида Иосифовна.
- Хорошо. – кивнула моя мама.
- Ну а теперь, Анжела, нам с тобой пора. – сказала Зинаида Иосифовна.
И наши гости принялись собираться.
Анжела так и поехала домой в своем новом платье, с разноцветными бантами в прическе и с Асей в руках.
Попрощавшись с ними, я почувствовал, как на меня опять наваливается сон.
- Ладно, сегодня обойдемся без купания. – тихонько рассмеялась мама, подхватывая меня на руки.
- Я был в душе… - пробормотал я. – После тренировки…
- Вот и замечательно. – сказала мама, принимаясь развязывать мои банты.
Тут я впал в полудрему, и только послушно поднимал руки, когда мама снимала с меня платье и переодевала в ночную рубашку.
И вот она уложила меня в постель и накрыла одеялом.
- Мама, а Лиза? – пробормотал я.
- Лиза?..
- Ну, кукла…
- А, ну да. Один момент. Держи!..
Я взял Лизу, улыбнулся, удобно устроил рядом с собой, и, поворачиваясь на правый бок, прошептал:
- Спокойно ночи, мамочка!..
- Спокойной ночи, малыш! – прошептала мама, целуя меня в щечку. – Пусть тебе сняться только самые лучшие сны… А завтра будет новый, совсем новый день!..