Пыр-тыр

                Подарок для бессмертной души Конрада фон Валленрода
     - Какие же ваши принципы, товарищ ? - Приставал на том свете к Грозному маленький, плотный мужичок, чуть картавя и лукаво щуря калмыцкое лицо.
     - Тамбовский волк тебе товарищ, - отмахивался от надоедливого беса Грозный. - И Розалию Землячку тебе в поддувало, сволочь.
     - Вы оставьте, - дельно советовал неунывающий бес, - свой антисемитизм, это недостойно истинного интернационалиста. Еврей - он куда лучше русского.
      - Это чем же ?
      Заглянувший к демонам из рая Альфред Розенберг закурил душистую папиросу и аккуратно присел на корточки, стараясь не испачкать свои ботинки странной субстанцией, наполняющей русский ад, впрочем, и русскую землю тоже.
     - А неприхотливостью, - жизнерадостно объяснил маленький и лысый.
     - И в чем она проявляется ?
     Сумрачный немец из чешского рода исподлобья посматривал на лысого, шустрого, знающего, как надо, стряхивая пепел в раззявленный рот русского царя, смекнувшего, что время - не ждет и уже " после обеда", а потому : надо ложиться спать, что он тут же и сделал, улегшись на теплую кучу навоза.
     - Вы знаете Бродского ? - Ответил вопросом бес. - Расскажу-ка я вам историю.
     - Бродский, как известно, очень любил Корнея Чуковского. Бывало, придет на прием в КГБ, а Чуковский уже там, все что-то пишет, строчит. Махнет пальцем, мол, обожди, милый друг, и опять по бумаге - фр, фр. Бродский ждет, рассматривает красоты : портреты, друзей и приятелей, тоже что-то пишущих за соседними столами, торопливо и ответственно. Не знаю, покажется ли вам это странным, но все они не совсем русские, даже портрет и тот польский. Надоест Бродскому осматриваться и пойдет он бродить по учреждению, зайдет к начальнику транспортного цеха, товарищу Кутько. По фамилии понятно, что товарищ - хохол из Гомельской области. Сидит такой, наглый, рожа - хоть прикуривай, пьет водочку, поет песни. Из Ваенги и Чичериной. Гордится. Крым, опять же. Санаторий текстильщиков " Двадцать лет самоубийства Морозова" вспоминает. Как он там зажигал с гражданкой Бабкиной, пили они вино, ползали голыми, е...сь помаленьку. Вынырнет из воспоминаний сладких, глядь : Бродский, сидит напротив, щерится. Ну, товарищ Кутько и спрашивает : " Стопочку махнешь ?" А тот гривой машет, в отказ и отрицалово. " Мне, мол, чайку да пожиже".
     Бес умолк. Задумался и вздохнул. Розенберг ухмыльнулся.
     - И что ?
     - А ? А, да, - заторопился лысый. - Попивает чаек жиденький с пряничком заплесневелым, радуется. Думает. О том, что экономика преодолела пик спада и несмотря на рост тарифов ЖКХ - все ох...но. Просто за...сь ! - Завизжал  бес и бросился обнимать немца. Тот оттолкнул его ботинком и вежливо попросил :
     - Вы продолжайте говножуйство, пожалуйста. Не расскажете ли мне о совписах ?
     - А чо совписы ? - Снова вопросом ответил лысый. - Лжецы и сволочь. Не хотят взять власть и передать ее котам. Не ползут с дарами к ногам глупых баб. Все что-то мычат, но не телятся.
     - Ыыыы, - закричал Грозный, неожиданно просыпаясь. - Однако, праздник сегодня. Троица, например.
     - И что ?
     Немец задавал какие-то странные вопросы, совершенно не отвечающие повестке дня. На повестке были : торжества, выборы, разгул экономики, поголовное процветание и отдельные недостатки. Ну, еще самым боком в повестку вписался похмельный мужик с длинным шайтаном, еще один похмельный мужик с протестами и инсинуациями и третий мужик, выступающий против снятия санкций. Самым смешным было то, что остальному миру было реально по херу на мнение этих мужиков. Они могли жевать любое говно, что, в принципе, и делали, ибо все всем стало ясно.
     - А то, - вставая с навозной кучи и распрямляя руки выкрикнул царь, - будем, бля, петь и танцевать.
     Он бросился отрывать " Камаринского" под довольный хохоток лысого беса, а немец, бросив окурок и сплюнув, пожал плечами и вернулся в свой арийский рай.