Грозовой май Предсказуемая задница-2

Сергей Эйзенштейн, сеть отелей «Бонч-Бруевич Кемпински», Мытищинский ликеро-бормотушечный завод имени 50-летия Красного мартобря, благотворительный фонд «Щас вдарю», гастрономический брэнд «Злая плесень» и телеканал «ТВЦ» представляют:

Грозовой май
(записки очевидца)
 
Окидывая взглядом эпохальные события, свидетелем которых я оказался, мне думается, что человеческая история похожа на неустойчивую геометрическую фигуру. Скажем, на треугольник, воткнутый острием в Землю (или в слона, на котором держится Земля, или в кита, на котором стоит слон – сложно сказать, я историк, а не зоолог). Ничтожное, казалось бы, событие опрокидывает этот треугольник и под его обломками гибнут цивилизации, чтобы на их руинах вновь возникла неустойчивая фигура.

О философия, мачеха всех наук! Но я отвлекся. Обращусь же к строгому языку фактов.

К маю 2014 года на поликлиническом фронте сложилась критическая ситуация. Низы больше реально не могли, верхи по-прежнему не подозревали о существовании низов. Огромные толпы бродили от кабинета к кабинету в поисках талонов и результатов анализов. Первых остро не хватало, вторых было слишком много.

Агитбригады партии симулянтов-радикалов разжигали гнев масс рассказами об оргиях маммолога Распутина, вампирах в лаборатории и бедственном положении семей военных, ушедших на диспансеризацию.

Достаточно было лишь искры, чтобы нарушить стабильность, обеспеченную стеклянными укреплениями регистратур и мышцами медсестер.

Этой искрой стало отключение табло перед лабораторией, принимавшей кровь и бензин от пациентов. Табло не выдержало давления устремленных на него тысяч горящих глаз. Оно показало номер 1564738291248362375869760, счастливый обладатель талончика устремился в неизвестное, но сразу после этого табло погасло.

Обезумевшие от неопределенности пациенты стали громить витрины и сооружать баррикады, опрокидывая мягкую мебель, подпрыгивая и отрывая куски навесного потолка.

Немедленно были разграблены склады поликлиники, на которых к концу диспансерной кампании скопилось около миллиона ведер медицинского спирта. Их, конечно, не хватило… Начался штурм всех без исключения кабинетов.

Между тем из толпы выдвигались лидеры, харизматичные и беспощадные, способные повести за собой даже лежачих. Один из них, Лев Дроцкий, буквально за несколько часов вооружил массы и ожидал только сигнала к штурму третьего этажа, на котором были сосредоточены все коммуникации и войска противника. Руководитель восстания, В.И. Лёнин выжидал благоприятного момента.

Примерно в полночь третий этаж покинул батальон фельдшериц. На землю сперва были выброшены самые толстые медсестры, а затем остальной личный состав спрыгнул на их тела.

Но даже в этой ситуации оставалась еще возможность компромисса. Счет шел на минуты, укрывшийся за дверями медперсонал еще надеялся на почетную капитуляцию, как вдруг… Одна из медсестер в поднявшейся суматохе столкнула локтем со стола пробирку с анализом. Так пролилась первая кровь… Толпа, почуяв ее запах, стала неуправляемой. Товарищ Дроцкий, провозгласив знаменитый лозунг «Ни анализов, ни флюоро… флюроро… флюграфии!», покинул диспансерное отделение.

Трезво оценив ситуацию, бежала главврач Керенская, переодевшись в мужское платье. Заместитель главврача Теодор Скотский, настигнутый восставшими,  успел покончить с собой, проглотив моток пластыря.

Получив последние сводки с фронтов, отрекся от генеральского кресла начальник Военно-медицинского управления. Он передал власть своему первому заму, но тот отказался ее принять, сославшись на приступ чумы. Так на фоне массовых беспорядков возник конституционный кризис. Его разрешить мог бы начальник Комендатуры, один из образованнейших людей своего времени, закончивший школу почти без троек, но он… Не решился отдать приказ стрелять в толпу.

Как точно заметил один из участников событий, прошедший впоследствии путь от грузина-секретарши до отца народов, «Власть лежала в коридоре». И она была поднята.

Сигналом к штурму третьего этажа стал грохот от падения стеклянной баночки с анализом мочи. История соткана из случайностей. Ведь все пациенты были предупреждены под страхом смерти, что анализы нужно сдавать в пластиковых баночках. Но кто-то принес в стеклянной… А если бы не принес? Но история не терпит сослагательного наклонения. Кстати, распространена версия, что это была провокация, организованная немецким шпионом. Но как он проник в ведомственную поликлинику? Бесконечно замысловата и загадочна ткань истории…

Штурм третьего этажа был мгновенным. Не успел наступить рассвет, как матрос Киркоров-Овсеенко уже арестовал вахтершу, вооруженную шваброй, и практиканта, настолько увлеченного игрой на телефоне, что революция прошла мимо него (это не помешало ему в эмиграции написать подробные воспоминания о штурме). Остатки белых спешно бежали, унося под одеждой наиболее дорогие оправы очков и редкие лекарства.

Ликующие толпы во главе с революционным поэтом-песенником Михайловым (партийная кличка – Стас) запели попурри из гимнов «Это есть наш последний и решительный врач», «Взвейтесь, амбулаторные карты!», «Мы рождены, чтоб подтвердить диагноз».
Революция завершилась. Над зданием Зимнего корпуса был водружен символ революции – работающий томограф. На него взобрался В.И. Лёнин и провозгласил первые декреты «О добровольности диспансеризации» и «О праве на выбор терапевта».  Началась новая эра.