29. Война Судного Дня

I

Вооруженные силы Израиля летом 1973-го года составляли 75 тысяч человек. Из них две трети приходилось на военнослужащих срочной службы, и на резервистов, призываемых на переподготовку. Оставшаяся треть приходилась на долю профессиональных военных - их в армии насчитывалось 25 тысяч. К этой цифре следует приглядеться, она не так проста, как кажется на первый взгляд.

Израильская армия строилась в 1948 непосредственно из сил самообороны, образовавшихся в подполье, и, в силу этого, состояла в основном из пехоты. И флот, и авиация рассматривались не как отдельные виды вооруженных сил, а как своего рода "... продолжение армии ...", поэтому воинские звания устанавливались по единому образцу. Скажем, во флоте старший офицер именуется полковником, а не носит гордое звание капитана первого ранга, как это принято во всех прочих ВМС.

И авиации тоже никаких декоративных отличий не полагалось. Это в США есть четыре вида ВВС: авиация армии, авиация флота, авиация морской пехоты, и собственно авиация, в состав которой входят и межконтинентальные баллистические ракеты.

В Израиле есть одна-единственная авиация, рассматриваемая как часть Армии обороны Израиля - и это все.

Однако с течением времени она приобрела очень серьезный потенциал, на нее уходило 52% оборонного бюджета Израиля, ей требовались наилучшие кадры, какие только можно было найти и подготовить - и этот факт получил отражение в числе профессиональных военных, занятых службой в ВВС. Их было одиннадцать с половиной тысяч человек, примерно столько же, сколько приходилось на все сухопутные силы.
В числе профессиональных военных Израиля оказалось и около двух тысяч моряков.

Вообще-то Израиль своим военным флотом особенно не занимался. Скудные фонды и ограниченные человеческие ресурсы распределялись строго по приоритетам, и, eсли рассматривать три традиционных вида вооруженных сил - авиацию, армию, и флот - как "сестер", то Золушкой в Израиле, несомненно, были ВМС.

Высказывалось даже предложение избавиться от флота совсем, списав оба израильских эсминца (британской постройки времен Второй мировой войны), и оставить в строю только две подлодки,  столь же старые, как и списываемые эсминцы - и морской спецназ, так называемую “13-ю Флотилию”.

Однако, по зрелом размышлении, решили все-таки не торопиться.

Как ни странно, одним из факторов для такого решения было желание "... разгрузить авиацию ...". Армии очень не хватало пушек,  в тактических разработках самолеты часто играли роль "... летающей артиллерии …”,  и поручать им еще береговую оборону не хотелось. А поскольку и у Египта, и у Сирии имелись на вооружении ракетные катера, способные выпустить по Тель-Авиву ракеты с боеголовкой весом чуть ли не в полтонны, то защиту от такого нападения решили возложить на флот.

К тому же в Израиле разрабатывалась своя собственная ракета, и ее надеялись довести до стадии действенного оружия. Конкретно доработку велa компания IAI - Israel Airspace Industries - а вместо списанных эсминцев в Израиле появились ракетные катера.

Им эта ракета прекрасно подошла.

Катера в количестве двенадцати единиц построили во Франции, и после введения эмбарго последние пять пришлось буквально украсть. История эта составила бы прекрасный сюжет для приключенческого фильма - но сейчас для нас имеет значение только то, что в 1973 у Израиля произошли изменения в составе вооруженных сил.

Впридачу к армии и авиации появился еще и флот.

II

Самой спокойной из сухопутных границ Израиля была иорданская. Неофициальные контакты были устойчивы и доверительны. Утверждалось даже, что 25-го сентября 1973 король Хусейн тайно посетил Тель-Авив и предупредил о готовящемся нападении. Точных сведений у него не было, одни слухи, и ему не слишком-то поверили - слухи на восточном базаре стоят недорого.

Северный военный округ был защищен пограничной полосой, устроенной на Голанских высотах вдоль так называемой "Пурпурной линии". Она называлась так по цвету, которым на картах наблюдателей ООН после Шестидневной войны 1967 была обозначена линия разделения израильских и сирийских войск. В полосу входил противотанковый ров шириной в шесть метров, минные поля, и цепочка из семнадцати блокпостов, служивших в основном наблюдательными пунктами. Сплошной линии обороны не было - Израиль в этом смысле полагался на подвижные танковые части.

На Голанских высотах размещалось всего два пехотных батальона, а основой обороны служила 188-я танковая бригада. Правда, ввиду общей тревожной обстановки было решено перебросить на Голаны части 7-й танковой бригады. Для того, чтобы сделать это как можно быстрей, личный состав с Синая отправили автобусами, а танки и прочую технику экипажам выделили уже на месте, на базах резервов Северного военного округа.

Южный военный округ, защищенный так называемой линией Бар-Лева, даже в сентябре 1973 считался спокойным - как мы знаем, фотографии солдат, загорающих у Суэцкого канала, украшали передовые страницы израильских газет.

Линия Бар-Лева, однако, особо не укреплялась, и на линию Мажино совершенно не походила. Противотанковый ров копать там было не нужно - Суэцкий канал шириной в пару сотен метров с его с успехом заменял.  Свой берег израильтяне сделали еще более укрепленным, насыпав высокий песчаный вал. На всем протяжении Канала разместили цепочку из 34-х укрепленных наблюдательных пунктов, каждый рассчитанный на гарнизон из взвода пехоты. Поскольку эти пункты ставили в тех местах, где к берегу Канала со стороны Синая подходили какие-то дорожки, то возникла идея усилить оборону постов емкостями с горючей жидкостью. По замыслу инженеров, в случае попытки египтян форсировать Суэцкий канал в районе блокнота, жидкость должна была сливаться в воду, с последующим поджогом.

Идея с созданием “… моря огня …” на бумаге выглядела красиво, но испытания показали, что на практике это не работает из-за сильных течений - и она была оставлена.    

Главные усилия инженерных войск были сосредоточены на строительстве двух рокадных дорог, идущих с севера на юг вдоль Канала. Первая из них шла примерно в 10 км. от линии воды, и называлась "артиллерийской", вторая, более основательно построенная и размещенная в 30 км. от Канала, предназначалась для маневра танковых частей, и без особой выдумки названа Обходной. Блокпосты же в большой степени были заброшены, и только 18 из них имели гарнизоны.

6-го октября 1973 года они в сумме насчитывали 436 солдат.

III

При взгляде со стороны эта цифра выглядит ошеломляюще низкой - против них на западном берегу Канала стояли египетские войска, сведенные в две общевойсковые армии, так называемые "2-ю" и "3-ю", и было в них общим счетом сто тысяч человек, располагавших парой тысяч танков.

Израильское командование было и впрямь очень уверено в себе, но не настолько, чтобы предполагать, что четыре сотни солдат удержат линию обороны длиной в 130 километров.

Нет, конечно.

На Синае была размещена целая дивизия, а в целом в Южный военный округ вместе с частями поддержки входилo 18 тысяч человек - примерно четверть всей регулярной армии Израиля.
В случае каких-либо неприятностей войска Южного военного округа могли быть удвоены, утроены или даже учетверены - это зависело от уровня мобилизации.

Но осенью 1973 никаких особых неприятностей не ожидалось - очень уж шатко и неустойчиво было положение нового лидера Египта, Анвара Садата. Гамаль Абдель Насер умер в 1970 - внезапно, не оставив преемника.

Первым и очевидным кандидатом на пост президента был Али Сабри. Его главным козырем были тесные отношения с СССР. Еще до смерти Насера он зачастил с визитами в Москву - был там в июне 1969 года как бы "... по партийной линии ...", как член Высшего исполнительного комитета Арабского cоциалистичeского cоюза, еще раз - в апреле 1970 года в качестве главы  египетской делегации на торжествах по случаю 100-летия Ленина, а потом, в конце декабря 1970, приехал еще разок.

Он ведал разведкой, а в 1970 впридачу ко всему прочему, получил звание маршала авиации. Но в начале октября Арабский социалистический союз поступил по закону и рекомендовал на пост президента страны действующего вице-президента, Анвара Садата. Тот немедленно назначил маршала Сабри вице-президентом Египта, и понимающим людям было понятно, что реальная власть как раз в руках у маршала - за Садатом не было серьезной поддержки, он считался фигурой временной.

Но в середине мая 1971 Садат, перетянув на свою сторону Республиканскую гвардию, произвел внутренний переворот. Али Сабри был арестован, a 10 декабря 1971 года трибунал приговорил  его к смертной казни. Садат тут же заменил казнь на пожизненные каторжные работы, а потом и вовсе снизил срок до 25 лет тюрьмы. Тем самым он демонстрировал уверенность победителя - но ему как-то не очень верили.

Этому сильно способствовали метания нового лидера. Он, например, отказался от пан-арабских притязаний Насера, отменил само понятие - Объединенная Арабская Республика, и тем самым вернул Египту его название. С другой стороны, Садат то и дело объявлял, что вот-вот настанет час решительной битвы с сионистским агрессором, и что в этой великой битве он не остановится ни перед чем, даже если придется принести в жертву миллион египетских солдат, которых он тут же, не переводя дыхания, называл своими детьми.

Все это сильно напоминало пресловутую ракету земля-земля, которая убила Эшколя, и доверия к президенту Египта не внушало. План Даяна об одностороннем отводе израильских войск от Суэцкого канала, предложенный было им на рассмотрение кабинета, поддержки не получил. Правительство Голды Меир решило, что никакой дипломатической инициативы сейчас проявлять не стоит.

Решили подождать "... естественного развития событий ...".

IV

Поражение - строгий учитель, и может преподать хорошие уроки.  Египетский Генштаб готовился к форсированию Суэцкого канала, приняв во внимание горькие истины, которым научился в июне 1967 - у Израиля есть крупный перевес во всем, что касается маневренной войны, и его летчики лучше египетских. Следовательно, надо обратить повышенное внимание на средства противовоздушной обороны, и поэтому вся зона Суэцкого канала была набита самыми лучшими ракетными комплексами ПВО, какие только можно было получить в СССР.

Далее - израильские танкисты лучше египетских. Поэтому им следует в первую очередь противопоставить не танки, а пехоту, вооруженную противотанковым оружием - и поэтому в батальонах, предназначенных для форсирования Канала, каждый третий пехотинец имел гранатомет, а количество ракетных противотанковых комплексов, известных в СССР как "Малютка", втрое превышало советские нормативы.

В египетской армии создали сорок новых батальонов инженерных войск, обучаемых только одному - быстрому наведению понтонных мостов. Один из младших саперных офицеров предложил для разрушения песчаных валов использовать водометы вместо взрывчатки. Идею опробовали на практике и обнаружили, что она работает.

Время начала операции выбиралось самым тщательным образом. Важно было начать при дневном свете, чтобы помочь ориентироваться первым группам "коммандос", которые пересекут Канал, надо было сделать так, чтобы наведение понтонных мостов пришлось на темное время суток - это должно было защитить саперов от ударов израильской артиллерии - и надо было подгадать так, чтобы внезапное накопление войск произошло в такое время, когда его не увидят американские спутники.   

Наконец, надо было не только скоординировать операцию с союзниками, но и держать ее в глубочайшем секрете, чтобы обеспечить внезапность. Даже старшие офицеры не знали ни о дне, ни о часе начала войны - днем 6-го октября все они были уверены, что просто участвуют в очередных маневрах. Однако, получив сведения о начавшейся в Израиле мобилизации, операцию решили ускорить. Радио Каира сообщило о “… нападении сионистских полчищ на мирную землю Египта …”.

B два часа дня египетская артиллерия открыла огонь по всему фронту.

V

Война началась тот самый день, когда в Израиле отмечался Йом-Кипур, или День Искупления - великий еврейский праздник в еврейском календаре. И полагается в этот день назвать вслух каждый свой грех, раскаяться в нем и решить больше его не повторять, и принять на себя обещание — больше этого греха не совершать. И будет тогда сделана против твоего имени хорошая запись, и будет тебе дарован, как сказано в традиции "... хороший и сладкий год ...", и в знак этого правоверному еврею положено включить в праздничную трапезу мед и яблоко, и макать дольки этого яблока в мед, чтобы год был поистине "... сладким ...".

Но год оказался кровавым - ибо было найдено, что повинен Израиль в грехе чрезмерной гордыни.

До начала войны в октябре 1973 считалось, что Израиль справляется с огромным численным превосходством своих врагов.

Он способен побеждать их, потому что его разведка превосходна и  заблаговременно предупредит, потому что его армия умеет проводить мобилизацию за 48 часов, потому что руководство страны не станет ждать, а ударит первым, потому что в ходе войны можно будет сосредоточить усилия на каком-то одном фронте - a еще и потому, что израильская авиация решит исход боя в считанные часы. 

В начале войны 1973 ни одно из этих условий выполнено не было.

Четвертую (или пятую - если считать полномерной войной военные действия вдоль Суэцкого Канала в 1967-1970) арабо-израильскую войну сравнивали с землетрясением. Египетские и сирийские войска перешли в наступление с места, без считавшейся необходимой долгой подготовки.

Разведка неверно оценила ситуацию и не предупредила вовремя. От идеи превентивного удара авиацией пришлось отказаться по настойчивой "... просьбе ..." главного союзника Израиля, Соединенных Штатов. Приказ о мобилизации - да и то, только частичной - был отдан за четыре часа до начала нападения и Египта, и Сирии, которое оказалось и одновременным, и прекрасно синхронизированным.

Следствием всего этого была полная неразбериха - например, один израильский танковый батальон отправился в бой без биноклей, которыx почему-то не оказалoсь на складе. Танки на Синай пришлось двигать своим ходом, а не на транспортерах, что было серьезным нарушением принципа экономии моторесурсов - нo несколько выигранных таким образом часов были важнее.

Первые израильские контратаки на Синае были плохо скоординированы, и отбиты с большими потерями. Одна из бригад вышла из боя с 14-ю исправными танками из той примерно сотни, которая составляла ее нормальный списочный состав. Пытавшаяся остановить наступление врага авиация встретилась буквальнo со стеной огня и понесла потери. Зенитные пушки и ракеты разных типов прочно закрывали арабские войска от ударов с воздуха.

К концу первого дня войны к сведению Моше Даяна, министра обороны Израиля, был представлен список потерь.

Он включал имена около 500 убитых.

VI

Война началась 6-го октября при поистине катастрофических обстоятельствах. Однако буквально в течение 72-х часов ситуация начала меняться к лучшему. Уже 8-го октября сирийцы попали под тяжелый ответный удар и начали отступать к Дамаску. Их отчаянные призывы о спасении вынудили египетское командование к наступлению вглубь Синая, которое окончилось катастрофой - не только их наступающие танковые части оказались уничтожены, но и более того, израильтяне прорвали египетский фронт и переправились на западный берег Суэцкого Канала.

Переправу сперва осуществляли на плотах, потом - на отдельных понтонах, потом - с помощью понтонного моста, построенного из скупленной во Франции списанной рухляди. Американцы отказали Израилю в поставках такого рода оборудования, так что пришлось вспомнить былое и обойтись своими силами.

В ход были пущены такие неординарные средства, как мост, изобретенный Давидом Ласковом - непотопляемый, полностью готовый и заранее собранный воедино. Он состоял из сцепленных вместе стальных цилиндров двухметрового диаметра, наполненных полиурeтановой пеной. Мост был отбуксирован 16-ю танками  из центрального Синая до Канала. Такого рода операция никогда не планировалась, их никогда не отрабатывали, мост предполагалось тащить на дистанцию не более чем один-два километра - но это было сделано, и с 19-го октября по мосту на восточный берег Суэцкого канала пошли танки.

Израильские войска проявили неслыханную скорость адаптации к новым условиям боя. На ходу изобретались тактические приемы, которые и не снились поставщикам, изготовителям израильских вооружений. Например, выдвижение дальнобойных 175-мм американских пушек с тыловых позиций на передний край (чего не полагается делать никогда, но они оказались очень полезны для подавления баз тяжелых зенитных ракет), постройка полевых укреплений из так называемых "габионов" - металлических сеток, куда без цемента засыпали подручный камень, и таким образом строили нужные сооружения (то есть очень быстро строили что угодно, и где угодно), побившая все мировые рекорды эффективности деятельность полевых ремонтных мастерских, которые за ночь восстанавливали подбитые днем танки - все это принесло свои плоды.

А уж то, что произошло в октябре 1973 года с египетским флотом, лучше всего oхарaктеризовaть коротким словом – “разгром”.

При всякой попытке выйти в море арабские ракетные катера натыкались на противника, который немедленно переходил в атаку. Залпы ракетами советского производства, П-15, производимые с предельных дистанций в 40-45 километров, не давали никаких видимых результатов - цели на экранах радаров двоились, троились, исчезали, уходили в небо, а между тем противник сближался на расстояние 20-22 километров, после чего в борт била израильская ракета "Габриель", что при 150-килограммовой боеголовке, задействованной против, скажем, ракетного катера "Оса", водоизмещением в 160 тонн, приводило к тому, что катер этот разносило в щепки.

А из 54-х запусков убийственной в 1967 году ракеты П-15 - в 1973 в цель не попал ни один.

Отчаявшись попасть во врага, египетские командиры эмпирическим путем пришли к следующей тактической схеме - при обнаружении противника немедленно дать залп на предельной дистанции, и, облегчив этим катер, немедленно же, и на полной скорости уходить обратно в базу. Сирийцы эту тактику даже и улучшили - их ракетные катера из порта не выходили, а "вели бой" с противником, прячась между торговыми кораблями, стоящими в сирийских портах – Тартусe, Баниясe, Латакии …

Их, однако, доставали и там. 

VII

Война окончилась к 24-му октября - с израильскими войсками, стоящими на шоссе Каир-Суэц в 100 км. от Каира, и с аэропортом Дамаска, находящимся под прицелом израильскoй артиллерии.

Министр обороны Израиля Моше Даян - обычно очень заметный человек - после первого дня боев исчез с экранов TV, и не появлялся перед микрофонами. Он, конечно, вскоре вернулся на свое обычное место любимца прессы - именно его фото с Ариэлем Шароном, командиром дивизии, первой прорвавшейся в "Африку", обошло всю мировую печать. Героическая переправа на западный берег Суэцкого Канала, решившая исход войны на египетском фронте, сгоряча была приписана гению Моше Даяна - как это oписано в книге Арнольда Шермана "When God Judged And Men Died”, вышедшей из печати в США чуть ли не сразу после перемирия, уже в декабре 1973-го года.

Однако война окончилась, пыль улеглась. Мертвые были сосчитаны, оплаканы и похоронены. Почему их оказалось так много ? Почему война шла целых три недели ? Почему она началась с такого ужасающего хаоса ? Почему она началась внезапно - что именно делала прославленная израильская разведка ? Почему война началась вообще - не было ли способа ее избежать ? Все эти вопросы, конечно же, не могли быть адресованы одному человеку, как бы высоко он ни стоял в иерархии страны и государства - но понятно было, что одним из главных "ответчиков" должен был быть министр обороны.

Министр, к сожалению, упорно молчал. То есть он говорил, и даже много - но звучало все это как-то не слишком убедительно.

Даян появился на Голанах в тот момент, когда сирийское наступление еще не было отбито. Встречавшие его офицеры просто не узнали своего министра. Обычно одно его присутствие успокаивало людей – “… с ним они чувствовали себя защищенными от любой опасности …”. Это не лирика, а слова боевого генерала, Иски Шадми. Сейчас Даян не отдавал приказы. Он высказывал свое мнение, но оговаривался, что это – “… всего лишь мнение министра …”. Он совершенно серьезно обсуждал с Шадми “… вопрос о сирийских танках около кибуца Эйн Гев …”, на восточном берегу Тивериадского Озера. Шадми перебил Даянa и сказал ему - "Моше, это 5 танков с десятком солдат. Почему ты должен думать о них ? Оставь эту проблему на нас - мы ее решим сами ...". Сам Шадми говорит, что всего за сутки до разговора ему и в голову бы не пришло разговаривать с Моше Даяном таким образом.

Такое же впечатление вынесли офицеры южного командования. Прибывший с инспекционным визитом министр обороны произвел на них сильное впечатление. Заместитель командира Южного Фронта Бен-Ари вообще вспоминал впоследствии : “… Даян был в панике. Он не был собой. Обычно он молча изучал проблему, потом отдавал короткий приказ. В этот раз Даян непрерывно говорил. Задавал бессмысленные вопросы. Вставлял бессмысленные замечания. Не брал на себя никакой ответственности …".

Такая же картина происходила на заседании у Голды Меир, в начале войны и за закрытыми дверями. Моше Даян не отдавал приказы, а “… подавал советы …”. Кстати говоря, Голда им не следовала ....

В 1973-ем году бремя тяжелейшей ответственности управления войной легло на "комитет" из трех человек - министра обороны Моше Даяна, начальника Генштаба Давида Элазара, и на премьер-министра, Голду Меир.

Ее министр обороны рекомендовал отход к линии перевалов, и уж там “… армия должна была стоять насмерть, до последнего человека и последнего патрона …”. А ее начальник Генштаба предлагал “… вести активную оборону по той линии фронта, которая сложилась к 7-му октября, ожидать подхода резервов, и после периода консолидации перейти в наступление …”.

А она - как говорит в своих мемуарах Голда Меир – “… должна была решить, кто из них прав ... “.

B такой обстановке важные и чисто военные решения пришлось принимать 75-летней женщине, по понятным причинам никогда в своей долгой жизни войсками не командовавшей.

Споры на тему "роль личности в истории" бесконечны, но в 1973-ем году в Израиле личность действитeльно оказала влияние на ход событий. Голда Меир всегда говорила, что считает роскошь грехом, и что отчаяние в трудной ситуации - роскошь, которую она не позволит ни себе, ни своей стране. У нее не было никакой возможности оценить мнения своих военных советников в их, так сказать, технических аспектax. Она оценила их по человеческой мере. Предложение о глубоком отходе ей подавал потрясенный и сломленный человек, мнение об обороне на месте и консолидации - человек чрезвычайно озабоченный, но уверенный. И она согласилась именно с ним.

С другой стороны, она отклонила сделанное Даяном предложение подать в отставку. Она больше не полагалась на его мнение, но сместить министра обороны в разгар военных действий было бы знаком той самой паники, которую она стремилась подавить.

Даян остался в правительстве. Bласть в военных вопросах полностью перешла к Давиду Элазару.

8-го октября генерал Шарон позвонил Даяну с Синая. Шарон настаивал на немедленном наступлении с целью прорваться на западный берег Суэцкого Канала, и не мог убедить в этом ни своего номинального командира Гонена, ни назначенного на юг “координатора Генштаба” Бар-Лева. По старой памяти он решил задействовать авторитет Даяна - конечно же, тот поддержит его рискованный, но многообещающий план действий.

И Даян ему ответил - "Я не вмешиваюсь ...".

15-го октября первые две сотни израильских парашютистов из состава дивизии Шарона переправились через Суэцкий канал - Шарон сумел сам, без посторонней помощи, убедить командование. К утру 16-го октября на западном берегу Канала было уже 30 израильских танков и 2000 солдат. Вскоре по оперативно наведенным мостам туда переправилась вся дивизия Брена Адана. Даян приехал в "Африку", навестить солдат. Он уже не выглядел серым, с запавшими щеками. Он даже улыбался - что видно на сделанных тогда фотографиях.

Его уверенность в себе вернулась к нему в полной мере.

VIII

В фундаментальной книге Кеннета Поллока “Arabs At War” (она вышла в 2002 году) приводится следующее сравнение:

В июне 1944 года Советский Союз начал операцию "Багратион", направленную против немецкой Группы Армий "Центр", расположенную на укрепленных позициях в Белоруссии. Немецкие войска состояли из опытных, закаленных войной ветеранов, и были защищены заранее сооруженными линиями обороны, на стороне советских войск была достигнутая ими тактическая внезапность, большой перевес в числе, и огромный перевес в вооружениях. В числах это выражалось следующим образом - тройной перевес в живой силе, шестикратный перевес в танках, восьмикратный перевес в артиллерии. Результатом был полный разгром немецких войск. Через два месяца русские армии стояли на Висле, пройдя за это время почти 1000 км., и уничтожив в процессе наступления 30 немецких дивизий. 450 000 солдат и офицеров вермахта были убиты или попали в плен.

29 лет спустя, в октябре 1973 года, сирийская армия начала похожее наступление на Голанские высоты. Начальные позиции сторон очень напоминали те, которые существовали в 1944-ом году в Белоруссии. Опытная армия израильтян стояла за линией подготовленных укреплений, на стороне сирийцев была тактическая неожиданность и материальный перевес.

Положение сирийцев было много лучше, чем положение советских войск - они имели перевес 10 к одному в людях и в артиллерии, и 8 к одному - в танках. Тактическая внезапность была даже больше, чем в 1944-ом - наступление было начато не во время войны, противник нападения совершенно не ожидал. Тем не менее, наступление не удалось. В одном из двух секторов, в которых велась атака, сирийским танкам удалось пройти около 20 км., во втором их остановили еще раньше. Контратака израильтян на третий день войны повернула сирийские войска вспять, в направлении на Дамаск.

От полного разгрома их спасло то, что Израилю пришлось перенести главные усилия на египетский фронт,  но вся занятая было ими территория была потеряна, да еще и с существенной добавкой, их столица оказалась в пределах досягаемости артиллерийского огня противникa, а из 1400 танков, которые имелись в начале наступления, 1100 оказались безвозвратно потеряны.

Советское наступление 1944-го года оказалось решающим - оно проложило дорогу русским армиям в сердце Германии. Сирийское наступление 1973-го года тоже оказалось решающим, только иначе:  Сирия пришла к выводу, что отбить Голаны военным путем не удастся, и, согласно Поллоку – “… это убеждение держится в силе уже почти 30 лет …”. Напомню, что его книга была издана в 2002- ом году, через 29 лет после Войны Судного Дня.

С временной дистанции в без малого 30 лет, и при большой географической удаленности - от Голанских высот до университетских лужаек в штате Небраска, где Поллок написал свою огромную по обьему книгу (583 страницы текста, плюс еще 100 страниц тематического индекса и справочного аппарата) все-таки довольно далеко - Война Судного дня выглядела блестящей победой Армии обороны Израиля.

Объяснить ее только замечательным профессионализмом израильтян автор книги никак не мог, и поэтому он занялся детальным анализом многочисленныx проблем арабских армий вообще, и сирийской армии в частности.

То есть Израилю следовало бы гордиться своими военными достижениями …

Однако в 1973-ем году настроение в Израиле было отнюдь не праздничным. Случившееся в первые два дня военных действий люди осознавали как большую беду - и уже в ноябре к работе приступила специальная государственная комиссия по расследованию причин неудач начального начального периода войны.

В нее входило 5 человек - председатель Верховного Суда Израиля Шимон Агранат, член Верховного Суда Израиля Моше Ландау, Государственный Контролер Израиля Ицхак Небензаль, и два человека, которые в свое время занимали  очень высокие военные посты - Игаль Ядин и Хаим Ласков. Все эти люди пользовались большим авторитетом и уважением, стояли в стороне от обычных и неизбежных политических дрязг, и имели полномочия задавать любые вопросы любым должностным лицам, включая премьер-министра Голду Меир. Тексты собеседований с некоторыми министрами - например, с Даяном - по понятным причинам были засекречены. Работа комиссии шла вплоть до апреля 1974-го года.

Министр обороны Израиля Моше Даян тем временем занимался своей работой - надо было вести переговоры с египтянами и с американцами о разъединении войск в зоне Канала, о начале расчистки Канала для возобновления судоходства (сам Даян видел в этом важный элемент для достижения длительного перемирия - у Египта появлялся большой стимул не возобновлять военные действия), надо было как можно быстрее сокращать армию, потому что при большом числе мобилизованных экономика не работала должным образом - и так далее, и тому подобное. Список неотложных забот министра обороны был чрезвычайно длинным.

Его основательно критиковали. Демобилизованные солдаты возвращались с фронта - им было очень не по душе то, что до сих пор не определены причины провалов начального периода войны, и очень многие из них винили в этом правительство в целом и министра обороны в частности. Один из офицеров, капитан Мотти Ашкeнази, просто винил во всех бедах Даяна - лично и персонально. Капитан был герой - он командовал единственным опорным пунктом на Линии Бар-Лева (известным под названием "Будапешт"), который удалось удержать - и к его мнению прислушивались многие.

Даян дважды предлагал Голде Меир свою отставку. Оба раза она отклонила его предложение - только что прошли выборы, правящая партия "Авода" потеряла 6 мандатов в парламенте, но осталась у власти. Отставка ключевого члена кабинета была очень нежелательна.

2-го апреля 1974-го года комиссия Аграната обнародовала результаты своей работы. Вину за ужасный промах с запоздавшей мобилизацией комиссия возложила на военных. Со своих постов смещались четыре старших офицера военной разведки, командовавшего Южным Фронтом генерала Гонена предлагалось уволить в резерв. Увольнялся в отставку также Начальник Генштаба Давид Элазар.

С другой стороны, члены правительства были оправданы. Комиссия судила по следующему критерию - министр обороны не имел в своем распоряжении никакого собственного механизма для оценки ситуации, и вынужден был полагаться на мнение военной разведки и Генерального Штаба. Министр прислушался к отдельному мнению командующего Северным военным  округом о вероятности столкновения с Сирией, и санкционировал своевременное усиление его войск. Мера эта спасла Голаны. В отношении Юга он получил от Генштаба письменное подтверждение того, что сил там достаточно – мнение, к которому присоединился весь аппарат военной разведки, без единого исключения. Следовательно, министр исполнил свой долг, и не может быть обвинен в небрежности или неосторожности.

Заключение комиссии было сделано на американский лад - с юридической точки зрения оно было безупречно. “… Должностное лицо выполнило свой служебный долг …” - и будь это некое абстрактное "никто", а не человек, самой личностью и всей жизнью своей олицетворявший безопасность страны - все было бы в порядке. Но идея, что во всем виноваты люди в военной форме, а люди в штатских пиджаках освобождены от ответственности, не показалась стране справедливой.

Разница между Давидом Элазаром и Моше Даяном состояла именно в покрое одежды. Если Элазар с порицанием смещался со своего высокого поста - почему Даян оставался в своем кабинете ? В маленькой стране все знают всех и все - и всем было известно, что в первую, самую страшную неделю войны, войсками командовал Элазар - а не Даян, потерявший в беде голову. По стране прокатилась волна сердитых демонстраций.

Солдаты, своей грудью заслонившие страну в минуту, когда ей грозила гибель, хотели знать, как же получилось так, что им пришлось драться в отчаянных условиях, в окружении и без надежды на своевременную помощь.

Капитан Ашкенази, в немыслимо трудных условиях все-таки удержавший свой блокпост, требовал честного расследования, и напрямую обвинял Даяна в преступной халатности. И оказалось, что призыв его услышан. Капитан стал необыкновенно популярен.

Правящая Рабочая партия раскололась. Одна ее фракция угрожала голосовать за вотум недоверия правительству, если Даян немедленно не уйдет в отставку, другая угрожала обратным - голосовать против правительства, если Даяна вынудят уйти. Раскол стал последней каплей - 18 апреля ввиду невозможности сохранить парламентское большинство все правительство Голды Меир ушло в отставку.

IX

Новое правительство, образованное после отставки Голды Меир, было сформировано на базе ее старой партии, но места для Даяна в нем не нашлось. Новым премьер-министром стал Ицхак Рабин - первый в истории Израиля премьер, который родился в Израиле, а не в Российской Империи. Теперь ему надо было торговаться с американцами - что было нелегким занятием.

Генри Киссинджер покупал добрую волю Египта, и платил за покупку уступками, которые выжимал из союзника США, который Соединенным Штатам ни в чем не мог отказать. Разъединение египетских и израильских войск свелось к тому, что Израиль оставил все территории, завоеванные в октябре 1973-го года и отступил на 30 км. от Суэцкого канала

В итальянском журнале тех лет была помещена уморительная картинка - Киссинджер с улыбкой протягивает Рабину, стоящему с очень унылым лицом, стакан с какой-то жидкостью - по-видимому, очень горьким лекарством. Подпись под картинкой гласила:

"Выпейте это, Рабин - это принесет МНЕ пользу ...".

Делать, однако, было нечего - приходилось уступать, за что Рабина нещадно поносила в Кнессете правая оппозиция. Новым руководителям израильской внешней политики - Ицхаку Рабину, Шимону Пересу и Игалю Алону - хватало забот и проблем ...

Оставшийся не у дел Даян занимался тем, чем обычно и занимаются политики в отставке - он начал писать свои мемуары. Ему предложили очень хорошие условия в Великобритании - издательство Weidenfeld & Nicolson заплатило ему за книгу
460 тысяч долларов. Он начинал находить, что в сделках с англичанами есть и приятные стороны. Дочка помогала с рукописью - ей было поручено описать жизнь отца от рождения до 1948-го года. С сыновьями он связей не поддерживал ...

Книга, надо сказать, получилась довольно скучная - она была названа "Жить с Библией", но как раз жизни в ней мало - все больше неинтересные пересказы библейских сказаний, применительно к биографии героя - самого Даяна.
Возможно, в этом была виновата работа Яэль Даян - эпизоды, которые написаны ее отцом, читать интереснее. Один из них приведен ниже, Даян описывает в нем поиски египетского храма на Синайском полуострове, который он во что бы то ни стало хотел посмотреть - и вот как об этом рассказывает он сам :

”… На этот раз (в 1967 году) мы решили добраться до храма на вертолете. Его пилотировал Моти (командующий ВВС Мордехай Ход). Мы кружили над горами, но храма не обнаружили. С нами было еще несколько офицеров ВВС, и они пришли на помощь своему командующему, проводили линии на карте и сверялись с компасами, но Серабит Эль-Кадем словно сквозь землю провалился. Горючее у нас было на исходе, и нам оставалось одно: прибегнуть к старому средству и попросить какого-нибудь местного бедуина показать нам дорогу. В одной из долин чернели палатки, и мы посадили вертолет около одной из них. Старый седовласый бедуин с изборожденным морщинами лицом подошел к нам. Я поздоровался с ним, и он ответил мне, как старый знакомый: 'Алейкум ас-салам, мой господин'. -- Вы знаете, где Серабит Эль-Кадем? -- Да, мой господин. -- Можете вы показать нам, где это? -- Да, мой господин. Взяв свои сандалии в руки, старик взобрался на вертолет и показал Моти жестом, в каком направлении лететь.

Вертолет оторвался от земли. Мы открыли банку консервов в честь нашего проводника. Минуту спустя, я решил, что мы совершили непоправимую ошибку. Вместо того, чтобы консультировать пилота, он с головой ушел в эту банку, залез в нее всей пятерней и на вопросы Моти отвечал лишь нетерпеливыми быстрыми движениями руки, словно отгонял назойливых мух. Наконец банка опустела, наш проводник выскреб ногтями последние остатки мяса и жира, приставшие к стенкам, облизал с наслаждением пальцы, горестно вздохнул и сказал Моти: 'Вот оно, спускайся здесь'. Моти снизился, сделал несколько кругов и посадил вертолет. Мы оказались в самом центре двора Серабит Эль-Кадема. Я спросил бедуина о том, какое имя носит его племя. 'Ат-Тиаха' -- был ответ. По-арабски это означает 'заблудившиеся'. Я не знаю, когда его племя получило свое прозвище. Но если у них когда-нибудь и возникали трудности с самолетовождением, то они их несомненно успешно преодолели …”.

Летом 1976-го года Даян с женой сидел в ресторанчике в Тель-Авиве, когда к нему подошел Шимон Перес - министр обороны в правительстве Рабина - и попросил его отойти в сторону для короткого разговора. Он показал ему план освобождения заложников, задержанных в Уганде, в аэропорту Энтеббе, и спросил его, что он об этом думает. "Замечательный план !" - сказал Даян с энтузиазмом. План был действительно замечательный, и удался на удивление хорошо. Вклад Даяна в это потрясающее по смелости замысла и по мастерству исполнения дело состоял в одном одобрительном возгласе.

Со скуки он затеял редактировать газету - она просуществовала 3 месяца. В ноябре 1976-го Даян публично высказался на щекотливую в Израиле тему - о ядерном оружии. На обеде, который давала Ассоциация Рекламных Кампаний, он заявил, что настала пора отказаться от упора на танковые войска, и открыто провозгласить, что у Израиля есть, как он выразился, “… атомная опция …”.

Заявление наделало шуму, но официальной реакции не последовало. Просто Перес и Алон дали знать, что они не согласны с такой постановкой вопроса - и шум затих сам собой. Они было ответственные министры действующего правительства, а мнение генерала на покое стоило немного …

Выборы, назначенные на осень 1977-го года, были перенесены на весну из-за одного из маленьких скандалов, которые делают политическую жизнь в Израиле столь занятной для иностранцев - в декабре 1976-го года Ицхак Рабин отправился на аэродром лично встретить первые самолеты F-15, поставленные Израилю из США, в сопровождении лидеров парламентских партий правящей коалиции. Однако возвращаться надо было после заката солнца, что нарушало святость субботы, и Национальная религиозная партия запротестовала. Никакого выхода из ситуации, кроме отставки правительства, не нашлось, и выборы назначили на 17-ое мая.

Однако в апреле грянул гром - газета "Haaretz” откопала, что жена Рабина, Лея, оставила незакрытым свой долларовый счет в Вашингтоне после того как ее муж окончил свою там работу - он представлял Израиль в Вашингтоне в качестве израильского посла. Правила в то время запрещали держать долларовые активы в иностранных банках. И Рабин снял свою кандидатуру в премьеры.

Его заменил Шимон Перес. Удивительное дело - этот очень умный человек занимал решительно все возможные посты в правительстве - но всегда как бы по наследству. Он за всю свою длинную политическую карьеру никогда и ни при каких обстоятельствах не выигрывал национальные выборы - но в 1977-ом году это печальное обстоятельство не было еще известно его товарищам по партии.

Выборы 1977-го принесли политическую сенсацию - Рабочая партия впервые за всю 29-летнюю историю Израиля выборы проиграла.

Новым премьер-министром Израиля стал Менахем Бегин.

***