Ужас в песках

1


С ужасом вспоминаю тот день, когда я мчался во весь дух по плато Устюрт. Тогда я чуть не лишился рассудка, чудом избежав гибели от неизвестной твари. Менее повезло моим коллегам по экспедиции, с которыми я прибыл в это, забытое Богом, место.

В состав группы меня, специалиста-геолога, взяли научным консультантом. Крупный концерн собирался строить новый нефтепровод. В наши задачи входило разведать местность, подготовить наиболее оптимальный маршрут, изучить ландшафт на возможность ведения строительных работ.

Экспедиция была пешая, маршрут пролегал по труднодоступным и глухим местам. Нужно было идти, преодолевая палящий жар пустыни, и зыбкий песок, по которому едва ли когда ступала нога  человека. Но все тяготы принимались без ропота, ведь фирма-заказчик обещала крупное вознаграждение нашего предприятия. Не было недостатка в еде и продуктах. Более чем щедрое финансирование с лихвой покрывало все дорожные расходы. Не испортило хорошего впечатления от предстоящей экспедиции и то, что добравшись до начала маршрута на поезде, дальше нести поклажу вынуждены были на себе. 


2


Поезд скрылся вдалеке. Мы, распределив припасы и инструмент, двинулись в путь. Предрассветные часы коротки. Ранее утро – лучшее время для пешего путешествия по пустыне. Поэтому мы не мешкали. За первый переход планировали пройти километров пятнадцать, справившись до того, как солнце начнет нещадно палить и каждый шаг станет адским испытанием. Тогда мы планировали сделать привал, отдохнуть и переждать пик жары, и затем выйти вновь прохладным вечером. Нашу группу из восьми человек вел проводник по имени Джеймс, опытный путешественник и знаток по части пустынь.

До первого привала все были предельно собраны, поэтому переход прошел без проблем и легко. Остановившись на твердой почве, Джеймс скомандовал привал.
 - Ставьте навес на земле! Песок не стабилен,- добавил он.
Только сейчас я заметил его нервное состояние и нотки страха в голосе. Это было настолько странно, что я решил позже поговорить с ним. Пока все шло отлично, поводов для беспокойства не могло быть.

Наконец двое наших коллег совладали с навесом и все повалились в благодатную тень, намека на которую не встретишь в голой пустыне, царстве солнца и песка. Есть никто не хотел, поэтому напившись, все легли спать. Один Джеймс продолжал бодрствовать. Понаблюдав за ним украдкой, минут пять, я решительно направился к нему.

- Почему вы не спите? Впереди вечерний переход, - начал я беседу.
- Вот же странное дело, мистер Громов, - нервно засмеялся Джеймс. – Никогда не верил во всякие россказни и байки. А тут испугался. Еще бы! Сколько лет ходил по пустыням никогда не видел подобного! Вы обратили внимание? Во время перехода нам не встретилось ни одного живого существа: ни насекомых, ни ящериц. Я специально наблюдал. Обычно пустыня полнится скрытой жизнью. А тут полное безмолвие. Как будто вымерли все. Да еще этот случай…
- Что за случай? – живо заинтересовался я.
- Да ничего серьезного. Право, глупости. Зря я упомянул о нем… Вы знакомы с легендами об этом крае? Эти пески местные избегают издревле. На вокзале по прибытию я встретил странного человека, старого, в лохмотьях. Он что-то тихо бормотал, повторяя одно и тоже на местном языке. Мой спутник из здешних рассказал, что этот старец вышел из пустыни, где, похоже, потерял разум и память. Из жалости его не выгоняют с вокзала, где он и живет на милостыню добрых людей.
И этот безымянный старец бросился на меня, когда мы проходили мимо! Вцепившись в мой рукав и глядя мне прямо в глаза, он быстро-быстро что-то говорил. Мой попутчик перевел тарабарщину: «Ужас не спит! Ужас ждет!». Я вынужден был его оттолкнуть. Ума не приложу, откуда он узнал о цели нашего приезда, - взволнованно продолжил Джеймс.
- Надеюсь, вы не приняли всерьез слова какого-то умалишенного? – спросил я с долей иронии.
- Не верил, пока своими глазами не увидел это место, - серьезно ответил он.
- Эта пустыня разительно отличается от всех мест, где я бывал. Очень зловещее впечатление, как будто нас поджидают, заманивают вглубь. Впрочем, все это вздор! – резко оборвал Джеймс, видя мой, полный скептицизма и усмешки, взгляд. И отвернулся, демонстративно показав, что беседа окончена. Наш временный лагерь погрузился в сон.


3


Разбудили меня заходящие лучи Солнца. Весь лагерь был на ногах. Предстоял длительный переход. Воцарилась тьма, и лишь яркие звезды, которые нигде не светят так ярко и отчетливо, как в пустыне, освещали путь. Перед нами открывалась восхитительная картина в серебристых тонах далеких светил. Серые барханы уходили вдаль до бесконечности, создавая игрой теней дорогу в никуда. Сюрреализм происходящего дополняла звенящая тишина. Заблудиться мы не боялись, опираясь на опыт проводника и магнитные стрелки компаса, путеводной нити любого путешественника. Мы все дальше отдалялись от цивилизованных мест и к концу второго перехода ступили в столь глухие места, что почувствовали себя в некотором роде первооткрывателями. К гордости ученого-исследователя примешивалась некоторая доля страха, ощущение одиночества. Как будто во вселенной ничего не существует, только мы, наш путь и бесконечная пустыня. Все притихли под впечатлением момента. Жуткую тишину нарушали лишь песчинки, шуршащие под ботинками.

Вдалеке между барханами что-то блеснуло в лунном свете. Джеймс наверняка заметил, но поскольку неизвестный объект лежал на нашем пути, обращать внимание группы на него не стал. Через пару часов пути разгадка пришла сама собой. Среди песков лежал автомобиль, точнее, все, что от него осталось. Это был кузов, мятый и битый. Металл поблескивал в свете фонарей, краска почему-то отсутствовала. Внутри салона исчезли все неметаллические детали. Штампованные диски были разбросаны вокруг. Резиновых шин тоже не было. Весь песок вокруг имел какой-то прилизанный вид, песчинка к песчинке. И ни чахлого кустика, ни другого представителя флоры и фауны.
- Мародеры знатно поработали, - заметил Владимир, один из инженеров.
- Да вот на мародеров не похоже,  и места глухие, - возразил Джеймс. – Зачем им дешевый пластик салона, старые шины и содранная с кузова краска? Ведь металл – самое ценное, а его оставили. Здесь что-то другое, только вот что?
- Хватит об этом, какое нам дело? Предлагаю продолжить путь, - сказал я. – Все равно мы не в силах разгадать загадку, а до утра оставаться здесь мы не имеем права. Впереди еще немало километров пути. Стоит поторопиться.
Очарование ночи было нарушено таким пошлым предметом, как кузов старого русского автомобиля, благоговение перед первозданной пустыней ушло. Все активно обсуждали нашу находку, строили предположения и гипотезы. Оставшийся до большого привала путь проходил без происшествий. К утру мы отмахали тридцать километров.


4


К рассвету мы вышли к скале, одиноко торчащей среди песков. Огненный шар Солнца поднимался все выше, предвещая жаркий день. Подойдя к скале, мы были удивлены ее виду. Гладкая, как будто мытая, она чуть ли не блестела в лучах.
- Все это очень странно, - отметил Джеймс. – Вылизанная машина, теперь вот кусок породы. Не знаю, что и думать.
Однако дальше идти мы не решились. Все выбились из сил, было решено остановиться на весь день и часть ночи, и выйти на маршрут засветло. У подножия скалы было прохладнее, однако навес мы все равно установили, ибо Солнце, взойдя в зенит, лишило бы нас спасительной тени.

Плотно позавтракав, мы с Джеймсом принялись изучать карту, остальные члены экспедиции легли спать. Проблем с языком у нас не было. Джеймс был англичанином, а я сносно владел английским. Судя по карте, мы были близки к середине маршрута. Пока все шло по плану, кроме сопровождающей нас тишины и других странностей, но напрямую они нас не касались, и обсуждать их я считал излишним.

- Завтра мы достигнем полностью песчаной местности, - объявил я. – Придется идти по песку без намека на твердую почву, как было до этого. И ставить лагерь тоже на песке. Это, конечно, дополнительные неудобства, но не более.
- Меня все-таки волнует живность этой чертовой пустыни! Кто здесь так похозяйничал? Что за зверь? Скажу, рад тому, что половина пути позади, - начал Джеймс.
- Только вот не надо нагнетать нервозность, накаляя атмосферу в коллективе. Не все хорошо, как кажется. Тишина пугает всех, поэтому не нужно поднимать панику среди наших людей, - прервал его я. – По приезду я сообщу куда надо. Пусть высылают биологов, экологов. Они займутся этим делом. Мы продолжим исследование и закончим экспедицию.

Солнце клонилось к закату. Становилось прохладнее и легче дышалось. Мы поели нехитрой походной снеди и легли спать.


5


Проспал я, наверно, часов шесть. Над пустыней вовсю властвовала ночь. Раздался дикий крик. Спросонья я начал метаться по лагерю. Все вскакивали со своих мест, чертыхаясь и ничего не понимая. Крики продолжались, и столько в них было боли и мучений, что нам стало жутко. Послышался топот, большой табун степных диких лошадей промчался мимо. Они чуть не смели наш лагерь, лишь чудом не затоптав нас! Пробежав мимо в каких-то десяти метрах!

Жуткие вопли прекратились, однако спать никто не шел. Всем было нехорошо, как говорится, на душе кошки скребли. За стихнувшими криками и топотом копыт пришла такая ужасная и звенящая тишина, что нервное напряжение висело в воздухе, предчувствие чего-то неведомого и страшного усилилось до предела. Нервы у всех сдавали, никто не решался нарушить гнетущее безмолвие. Тьма обнимала нас, но эти объятия были совсем не добрыми. Что-то затаилось в этом, родном для него мраке, и выжидало. Казалось, еще немного, и мы будем поглощены самой темнотой.
Усилием воли, стряхнув оцепенение, я нарушил вызывающую страх и омерзение тишину:
- Вот это и ночка выдалась.

Сразу все зашевелились  и лагерь ожил. Напряжение спало, однако зловещее предчувствие, будто бы за нами следят из тьмы, никуда не исчезло. Нужно было спать, набираться сил, и я еще долго не мог заснуть. Впечатления от жуткого воя терзали меня, мешали забыться. Но всему приходит конец – пришел и моим мучениям. Я уснул тяжелым сном.


6


Хорошо выспаться вновь не вышло. Джеймс тряс мое плечо, знаками показывая, чтобы я не вздумал поднимать шум и прислушался. В мертвой тишине я услышал плач и бормотания.
- Тьма грядет! Черные пески поглотят меня! Йа! Йа! Йа! Шаб-Ниггурат! – звучали стенания.
Кто-то из наших коллег явно бредил, не выдержав напряжения сегодняшней ночи. Я поднялся. Мы, захватив фонари, направились на зловещие всхлипы, ориентируясь по звуку в полной темноте жуткой пустыни.

В десяти шагах от нас, скорчившись, сидел Владимир. Я узнал его по голосу. Продолжая бормотать бессмыслицу, он оставался неподвижен. Подойдя, Джеймс направил луч фонаря ему в лицо. Увидев безумный взгляд, мы невольно отшатнулись. Владимир же, резко встал и бросился на Джеймса, выбив фонарь из рук проводника.
Я никак не ожидал такого поворота. Сумасшедший прекратил борьбу и бросился бежать в пустыню.
- Тьма поглотит вас! Поглотит меня! Йа! Йа! Йа! Шаб-Ниггурат и ее младые! Благослови своего слугу! – кричал Владимир, убегая во тьму пустыни.
Глупо было преследовать безумца в кромешной темноте. Мы не сдвинулись с места, понимая всю тщетность наших усилий вразумить его. Сейчас мы ничем не могли ему помочь, и рисковать потеряться во мраке, вдали от лагеря, мы не имели права. Откровенно говоря, ужас сковал нас, мы просто по-человечески испугались. Мы вернулись в лагерь и легли досыпать. Утром, когда Солнце взойдет, мы отправимся на поиски коллеги.


7


Но эта ночь никак не хотела отпускать меня из своих когтей. Едва провалившись в объятия Морфея, я попал в иной мир. Мне снился на редкость реалистичный сон.
 
Я увидел мир без света Солнца. Это была странная планета вечной ночи, полностью покрытая песком. Царство пустыни и мрака. Три спутника гигантского космического тела отражали свет далеких звезд и тогда, в редкую ночь, поверхность далекой планеты начинала серебриться, словно серебряное украшение в свете Луны и руках ювелира. Три Луны раз в год всходили над горизонтом и отраженным мертвецким светом озаряли бескрайние пески гиганта. Размер планеты был сопоставим с Юпитером. Но удивителен был песок тех иномировых пустынь - черного цвета, словно антрацит. Теперь было ясно, как такая большая планета, где-то в системе недалеко от Бетельгейзе, смогла избежать внимания наших ученых-астрономов. Подобно черной дыре, антрацитовый песок поглощал свет и не отражал его.  И только в такую ночь, как сегодня, серебряный свет немного освещал поверхность самой великой, без сомнения, космической пустыни. Я будто воспарил над ней и наблюдал.

Внизу разворачивалось омерзительное действо. Обычным зрением я бы ничего не увидел. Однако во сне я видел как бы вглубь планеты, словно подо мною не черная пустыня, а прозрачное стекло. Весь гигант был покрыт сетью подземных ходов и туннелей. В омерзительных норах кипела жизнь, противоестественная в глазах человека.

Я понял, что стал свидетелем какого-то богопротивного и недоступного нашему пониманию ритуала, повторяющегося через промежутки времени, ничтожно малые в космических масштабах, но долгие для человека. В темных туннелях черные чудовища двигались, словно пиявки в воде, сливаясь и разделяясь между собой. Умом я понимал, что, не смотря на свой фантастический внешний вид, что-то среднее между червем и скатом, антрацитовая тварь являлась разумной. Бессчетное число песчаных скатов копошилось в фантасмагорическом ирреальном танце. Когда крупная тварь встречала меньшую по размеру, то сливаясь, она поглощала ее, образовывая еще большее чудовище.

Это была великая жатва. Я чувствовал муки поглощенных отродий. Также мне было открыто ликование крупных пожирателей. Это была великая охота, огромный пир, где стол – целая планета. Какое банальное объяснение у такого монументального действа, всего лишь большая трапеза, подумалось мне. Однако я ошибался – пиршество было лишь частью иномирового спектакля.

Присмотревшись, я увидел множество огромнейших созданий. Эти песчаные скаты отличались колоссальными размерами по земным меркам, сопоставимыми с размерами самых крупных животных Земли, вплоть до голубого кита. Я пристально следил за одним из таких исчадий, пока он двигался по коридору шириной метров пятнадцать, подчиненный своему внутреннему ритму.

Некоторое время спустя огромная тварь повстречала своего двойника.
Я с нетерпением ожидал, кто пожрет другого при внешнем примерном равенстве, предвкушая битву двух титанов.  Подземные ходы пересекались и траектории колоссальных созданий совпали. Я увидел, как два существа, похожие на огромные покрывала, слились воедино, заполонив пространство пещер на многие метры вокруг.
К моему удивлению, спустя пару минут, или же часов, ведь во сне понятие времени не существует, твари разошлись и продолжили ритмичное движение. Никто не был пожран, никто не ликовал. И тут я увидел обратную сторону сего действа.
В коридоре, где слились антрацитовые скаты на черном песке, теплилась жизнь. Я различил движение. Два маленьких, примерно метра три в длину, живых ковра были созданы на моих глазах. Я увидел акт творения иномировых созданий.

Увиденное повергло меня в благоговейное настроение. Сакральность происходящего, недоступное смертным до сих пор, давила на меня, наглядно показывая, как ничтожен человек в своих мелких стремлениях, как бессмысленно его никчемное существование. Запретное знание тяжким грузом легло на мою память. Это было ужасное и одновременно чарующее чувство, доселе мне незнакомое. Я приобщился к великим таинствам вселенной. Великий акт творения и великий акт смерти - все сплелось воедино в первоисточнике.

Находясь в какой-то духовной связи с существами, чувствуя их боль и мучения, радость и ликование, я уловил фибрами души незнакомое чувство, совсем иное, но гораздо более человечное. Оно стучалось в мое человеческое подсознание. Силясь понять, что это, я напрягал все органы чувств, пристально вглядываясь в черные пески, тщетно пытаясь найти мерзкую тварь, посылающую мне сигналы. Это внушаемое чувство было таким знакомым, но я никак не мог его определить, не в силах осознать и принять полностью, ведь целая межвидовая бездна отделяла меня, человека, от иноземной проклятой твари, абсолютно чуждой нашему миру. Мне потребовалось сильное напряжение всех душевных сил, чтобы оборвать этот неприятный контакт эмпатии, и я пробудился.


8


Я лежал в палатке, долго приходя в себя, ощущая разбитое состояние и успокаивая расшатанные нервы. Теперь было ясно, что этой ночью свело с ума Владимира. Подобные видения он испытал на себе. Будучи натурой впечатлительной, он не справился с таким душевным грузом и сошел с ума. Кто знает, может спасительное безумие – не худший вариант?

Ночные видения плавно отступали под действием восходящего Солнца. Как никогда я радовался рассвету, благодарный всесильному светилу за то, что оно испокон века разгоняет тьму и слуг зла одним своим появлением. Однако увиденное крепко засело в памяти, и здесь власть звезды, увы, была бессильна.

Не оставляла меня и загадка последнего контакта и испытанных переживаний. Казалось, еще чуть-чуть, и я ухвачу правильное объяснение, найду разгадку. Увы, как же слепы наивные люди! Мне, как путешественнику, стоило догадаться сразу.

Но решение не приходило. Стоило отвлечься от темных дум обычными делами. Я вышел на воздух, под навес, и подсел к Джеймсу. Он выглядел гораздо бодрее меня.
- На вас лица нет, - заметил он. – Ужасная ночь выдалась.
- Я плохо спал после всего этого, мучили кошмары, - ответил я, принимая кружку сваренного кофе из рук проводника. Аромат напитка возвращал меня в нормальное состояние.
- Что кричал нам Владимир вчера? Какую-то ахинею, - начал я.
– Надо поскорее его найти, пока он не навредил себе. Возможно, придется его связать.
- Я различил Шаб-Ниггурат, - ответил Джеймс. – Похоже, это имя. Я долго думал, где я слышал подобное, и вы не поверите, вспомнил. Это богиня или бог извращенного плодородия. Жаль, у нас нет интернета под рукой. Похоже, дело-то серьезное. С пустыней не все в порядке, раз тут и люди, и животные, вспомните вчерашний табун, с ума сходят! Может какая-то геомагнитная аномалия.
-Возможно, ты прав, - продолжил я. В мозгу всплывали вчерашние видения, акты творения. Извращенное плодородие идеально вписывалось в эту картину. Я начинал понимать и улавливать связь, смутные подозрения выливались в конкретные догадки.

 О страшном сне я решил умолчать. Стоило разобраться в себе, понять, что за чувство терзало меня. Мне не хотелось, чтобы меня приняли за сумасшедшего. Стоило найти Владимира. Возможно, он мог бы прояснить какие-то моменты в моих личных переживаниях. За утренним кофе совсем посветлело. Лагерь просыпался. Все, зевая, готовили завтрак.

- Прошу внимания, - повысил голос, Джеймс. – Вчера ночью наш коллега Владимир покинул лагерь. Прежде чем продолжить нашу миссию мы должны найти его. К счастью, он направился на юго-восток, что почти соответствует нашему маршруту. Я видел следы на песке, которые еще не уничтожил утренний ветер. Завтракайте, собирайте снаряжение, через полчаса мы снимаемся в дорогу.
Ужасная развязка близилась.


9


Я собрал рюкзак и палатку. Мы  выдвинулись в очередной переход. Джеймс вел, выбирая максимально легкий путь, между барханами и с подветренной стороны. Опираясь на свое звериное чутье, выработанное за многие годы походов по пустыням, он шел по следу Владимира, минимально отклоняясь от нужного нам курса.
Час-другой все шло замечательно, прохлада сопровождала нас, вселяя легкость. Можно сказать, прогулка, если бы не многочисленное снаряжение. Но Солнце все больше вступало в права. Первые капли скатились с моего лба. А еще через пятнадцать минут пот застилал мне глаза. Барханы расплывались, я уже еле-еле перебирал ногами. Сказывалась тяжелая ночь, я быстро утомился. Оглянувшись, я увидел, что все мои коллеги испытывают подобные чувства за одним исключением. Наш проводник Джеймс оставался все таким же энергичным и неутомимым, что и в начале пути. Да, силы воли, ровно как и выносливости, ему было не занимать.

Еще через час пути я мог только думать о скорейшем привале. Выпив всю положенную на утро норму воды, я мучился от жажды.
- Осталось немного, - приободрил меня проводник, указав вперед. Я всмотрелся и увидел нашего сбежавшего коллегу. Владимир не подавал признаков жизни, неподвижно лежа посреди пустыни.

Через полчаса пути мы были рядом. Окружили его, убедившись, что он без сознания.
- Очевидно, что он выбился из сил, обезвожен и в глубоком обмороке. Но угрозы жизни нет, состояние некритическое. Однако привал придется сделать. Ставим навесы, - скомандовал Джеймс.

Все были рады привалу и бросились выполнять поручение. Джеймс же продолжил манипуляции над Владимиром, привел его в себя с помощью пахучих медикаментов, напоил водой, предварительно намешав туда успокоительного и снотворного, опасаясь очередного помешательства. Буйный тотчас уснул крепким и ровным сном. Мы выпили воды, наскоро перекусили и занялись делами: рекогносцировкой местности, составлением подробных карт нужных участков и написанием отчетов.

За работой остаток дня пролетел незаметно. Владимир к тому времени уже бодрствовал. Джеймс оказался очень дальновидным, предварительно надев наручники на сумасшедшего члена экспедиции.
Однако Владимир был спокоен, угрюмо уставившись в одну точку и сидя под одним из навесов. Закончив все дела, я присел к нему в тень. Солнце клонилось к закату. Можно было хорошенько отдохнуть от дневных забот.

- Сегодня особенная ночь! Как и все последние десять лет в этой пустыне! Все ночи за это время были особенными, но эта станет последней в череде безумных охот. Тварь уснет, - рассказал Владимир.
- Что ты несешь, какая тварь? – ответил я.
Владимир повернулся ко мне. На губах играла безумная усмешка, угрюмость как рукой сняло.
- О, оставь фальшь! Не прикидывайся, что ничего не знаешь! Ты тоже видел сны о черных песках далекой планеты! Ветры нашептали мне, черная тварь поведала мне. Они служат Шаб-Ниггурат, во славу которой пожирают все живое, а затем плодятся к вящей радости матери своей! Я стану благословенной жертвой, и это честь для двуногого скота!

От его странных слов повеяло вселенским холодом. Запредельный ужас влез в мою душу. Я впал в ступор, не зная, что ответить.
- Молчишь? Я тебя понимаю. Тяжело узнать жуткую правду. Да еще и перед смертью, которая ждет всех нас этой особенной ночью! - исступленно засмеялся он.
- Тише-тише, безумный! Я не верю тебе! Даже если предположить, что сны – правда, то иномировые твари далеко! Все это бред, ты повредился в уме окончательно! – ответил я.
- Глупец, ты ничего не понял до сих пор?! Черная тварь давно здесь. Разве ты не почувствовал ее ужасную тоску по родному миру? Печаль и боль от вечного одиночества? Многие миллионы лет назад прибыли Древние в наш мир, ведя с собой проклятых тварей разных форм и видов, которым нет числа среди их слуг. Черный скат в их числе, как потомок Великой Шаб-Ниггурат. Но Древние ушли. Почему и зачем нам неизвестно, это выше нашего понимания. А их многие слуги остались! Некоторые спят, некоторые никогда не проснутся. А иные следуют своим биологическим часам, просыпаясь согласно ритму своего далекого мира. Одна ночь жатвы в мире черных песков равна десяти нашим годам. Потом тварь впадет в спячку на сто тысяч лет. Сегодня последняя ночь, когда антрацитовое чудовище может насытиться, у нас ни малейшего шанса выжить в пустыне, вотчине иномировых созданий!

Неясные догадки наконец-то сложились в единую картину. Все стало ясно. Тварь проснулась с адским голодом, сто тысяч лет пробыв в забвении под землей. За десять лет она пожрала все живое в пустыне. И собирается полакомиться нами перед тем, как впасть в забвение еще на сто тысяч лет. Суровая реальность обрушилась на меня. От таких выводов меня бросило в жар. Сначала вскочив на ноги, я тут же ослабел, и сел обратно.

Что-то нужно было делать, но я не знал что, не было сил. Расскажи я всем, меня бы подняли на смех, учитывая всю нереальность правды. Либо приняли за сумасшедшего, и сидеть бы мне рядом с Владимиром. Даже если мне удалось убедить коллег в реальности чудовища, то поднялась бы паника, которая привела бы к необдуманным поступкам. Все равно в пустыне, среди песков, от нее нам не спрятаться. Чувствуя жертв на расстоянии, антрацитовая тварь всех настигнет в родной стихии. Передо мной была дилемма – прослыть сумасшедшим или же испортить последние часы пугающими рассказами. О, как бы я желал оставаться в неведении!

Я не смог придумать решения. Мы не в силах что-то изменить. Если нам суждено пережить эту ночь, то это будет подарком судьбы. Я отошел от познавшего тьму Владимира, чтобы не слышать больше страшных рассказов, от которых леденеет кровь и дух уходит в пятки. От мрачных дум я никак не мог отвлечься, оставалось ждать безрадостной участи. Я все больше завидовал несведущим коллегам.
Не смотря на воспаленный мозг и натянутые нервы, усталость брала свое. Многие уже спали, иные ложились. Мои глаза стали смыкаться против моей воли. Тяжелая экспедиция утомила меня до предела. Я впал в забытье.


10


Дальнейшее я помню как в тумане. Словно во сне я услышал ужасные крики. Я вскочил и выбежал из лагеря. Было очень темно, и только тусклый свет звезд падал на барханы. И тут что-то исполинское закрыло небо передо мною. Словно покрывало поднялось над ближайшими барханами. Я увидел антрацитовую тварь во всей исполинской мощи. Она вышла на поверхность. Вокруг все дрожало, как при землетрясении. Вибрация усилилась и я упал.

Что-то металлическое коснулось ладони. Инстинктивно схватив вещицу, я вскочил на ноги.  Я обезумел от страха. Сознание не выдержало увиденного. Ужасное чувство загнанной жертвы, покорно ждущей своей участи. Лагерь рушился пожираемый живым покрывалом. Я не мог больше смотреть на это. Инстинкт самосохранения оказался сильнее. Он заставил тело бежать, не смотря ни на что, изо всех сил. В тот момент я обезумел, отдавшись рефлексам. Удивительно, сколько сил скрывается в организме человека.

Я бежал наверно очень долго. С удивлением осознав, что я еще жив, встретил рассвет. Увидев встающее солнце, я упал без сил.
До сих пор я сжимал какую-то вещицу в руке. Это оказались наручники, что в эту ночь были на Владимире. Это он, почувствовав приход твари, вышел из лагеря, чтобы быть пожранным первым. Он и издавал те ужасные вопли, которые  разбудили меня и по счастливой случайности позволили спастись. Наручники остались целы, как и рюкзаки, палатки и другое наше имущество, которое накроют барханы, да такие, что мы больше никогда не найдем то ужасное место пиршества. Космический скат предпочитал органику. Эти наручники все, что осталось от нашей экспедиции. Я с отвращением откинул их от себя, как немой укор моему трусливому спасению. Они погибли, а я не смог им помочь, сбежав. Теперь мне ничего не угрожало. Тварь уснула на сто тысяч лет.



Автор Георгий Акбаа,  рассказ начат в 2011, найден и дописан в 2015