Любовью за любовь

Мою мать уважали по-старинному – оплачивали любовью за воспитание в голодном и холодном детстве. Нянчилась со многими детками братьев и сестер в тридцатые годы, а после, в пятидесятые-семидесятые, племяши и племянницы стремились в Павловск к Анне Гавриловне…
Сестры – Катерина и Аннушка, лет на пятнадцать-восемнадцать старше меня. Где-то на Восточном, в Барнауле и росли потом. А в войну бедствовали и мать девчонкам помогала.
А после эти сестрички, не жившие меж собой в мире, порознь наезжали к нам.
Катерина – была как огонь! Как приедет, помогает: моет пол, за водой сходит, картошку чистит. Хотя особых надобностей и не было. Но такой человек! Ради няньки все готова сделать.
Я – малец, уставлюсь, слушаю…
Вот, в разговоре, все и было…
Его искусство теперь потеряно, а тогда…
Катерина, как на духу, рассказывала о житье-бытье… Наверное, это еще шло от XIX века и перескочило безущербно в следующий.
Благодарность Катерины была безмерной. Она сама всю жизнь работала – на лесозаводе, на станкостроительном заводе и двоих детей, считай, одна воспитывала. Никуда, по-моему, из Барнаула не выезжала, и, помню, все поругивала младшую сестру.
Аннушка исколесила полстраны, бывала у нас реже, и совсем по-другому вела себя.
Прихвастнуть любила, ну, и подарками одаривала. Кое-чего и нам перепадало. Аннушка без чемодана или сумки не заходила. Сразу видно было – издалека, барыня…
«Барыня», менявшая не только города, но и спутников жизни, рисовалась, стремясь перед родней показать себя, преуспевающую… Своим ли трудом «богатство» заработала – это другой вопрос… Как правило, перед ее прибытием бывала Катерина, успевшая ознакомиться с «итогами последних лет» сестрички.
И мать моя, слушая импровизации Аннушки, сравнивала их с реальной информацией. И улыбалась, все понимая…
Мудрая она у нас была.
А Аннушка-хвастунья, видя улыбку няньки, полагала, что это экспромт греет ее душу… И пуще фантазировала.
Интересненько все происходило – Аннушка выставляла на стол шоколадки, фрукты, шмат дефицитной тогда колбасы, бутылку качественного вина. А что? Пусть видят все!
Гостила сутки, потом «отмечалась» у других – Ожерельевых, Домахиных – всюду у ней успех! Кто не прочь был на дармовщинку выпить и закусить? Есть это у наших, есть.
Жизнь – штука сложная. Мать моя давно это поняла и не пыталась вразумлять взрослую родственницу за ее вольную жизнь - с переездами по Сибири, Востоку.
Каждый человек кует свою жизнь сам…